Текст книги "Ведьма"

Если начнешь слабеть, в работу включится амулет, можешь по ходу событий его попросить еще. Об одном предупреждаю – ни в коем случае не пугайся! Страх – то, что ослабляет тебя, твой враг. Они станут тебя пугать, искушать, вызывать на жалость, заговаривать… Я отвлекалась тем, что пела песенку, в которой единственными словами были повторяющиеся: «Никого я не впущу, не удастся вам войти, я вас силой удержу, уходи-уходи!» Главное, продержись до рассвета. Ночь будет тянуться бесконечно, но кончится внезапно.

Если тебе удастся это, поздравляю со вступлением в наши ряды! Тогда можешь прочитать, что написано дальше. Пока же тебе хватит этого. Готовься».

Я отложила листики и подняла голову. Вот оно, значит, что… Ночь борьбы неизвестно с кем или с чем… Борьбы за свою жизнь.

Я встала и, стараясь не шуметь, вышла на улицу. Солнце уже почти село, повеяло сумерками. Здесь, казалось, время идет раза в два быстрее, чем у нас. Чудесный, загадочный, сказочный лес! С невидимыми обитателями, стрекочущими в траве, повизгивающими в густой зеленой кроне, ухающими из дупел деревьев… Неужели это явь? Теперь это моя пожизненная явь со всеми сопутствующими чудесами.

– Хозяюшка, чего задумалась? – На пороге, зевая, показался домовик. – Помогли ли тебе записи Алисочкины?

– Да, спасибо, Дём, что сказал, – кивнула я, – теперь знаю, что меня ждет ночью.

– Так я вот думаю, – испуганно проговорил Дёма, – не надоть уже бы на улице-то находиться, ночь упадет, как не видно! Пошли внутрь? Отварчику с блинчиками еще успеем попить… Я уже и водичку поставил.

– Пойдем, – улыбнулась я, решив не мучить домовичка, а сердце бешено заколотилось. Справлюсь ли?

С каждой минутой домовик нервничал все больше, кажется, даже больше, чем я. Мы попили чай, я убрала со стола, а потом он встал и, кряхтя, начал мерить шагами избу. Он выглядел так несчастно и испуганно, что я взмолилась:

– Дёмочка, ну не волнуйся, прошу тебя! Мне не легче. Ведь это на меня все свалится, а при виде тебя становится еще тяжелее…

– Надо запереть дверь! – вскрикнул домовик, бросился и подпер дверь стулом. За окном становилось все темнее, сумрачно и тоскливо ухнул филин.

– Дёма! Может, спрячешься, раз боишься?

– Они сейчас появятся… – как-то обреченно проговорил домовик, глядя сквозь меня. Он меня не слышал.

– Перестань!!! – почти закричала я. Мурашки бегали по телу.

Но уже и сама почувствовала, что что-то надвигается. Я сжала амулет в руке и машинально произнесла заветное:

– Помоги, пожалуйста!

– Хозяюшка! – Бросился ко мне Дёма и, обхватив, уткнулся в грудь.

Я гладила его, стараясь успокоить, но руки дрожали.

– Если и тебя заберут, мне ведь совсем плохо будет… – бормотал домовик. – Я привязался к тебе уж, хорошая ты…

Резкий удар в дверь откинул Дёму от меня. Он горестно взвыл и кинулся за печь. Сердце ухнуло и бешено заколотилось. Но я постаралась собраться, помня слова Алисы. Выволокла другой стул на середину комнаты, свалилась на него и стала отчаянно унимать волнение.

Еще один удар, а потом тишина. Я застыла. Легкий стук в дверь – вкрадчивый и осторожный. Дёма причитал за печью. Я молчала. Стук повторился, но теперь он был уже сильнее, настойчивее. А потом забарабанили так, что я от неожиданности чуть не свалилась со стула. Очень нелегко мне было сохранять спокойствие, паника подступала, охватывала, душила, хотелось убежать, спрятаться. А может, залезть в подпол и там отсидеться? Вряд ли убережет, иначе Алиса бы упомянула.

А дверь уже трещала под напором, стул, подпирающий ее, поскрипывая, медленно двигался, сдерживая дверь все меньше и меньше. У меня уже просто чуть не стучали зубы. Я увидела через щели в двери и под ней какой-то странный вихристый серый туман, он клубился и просачивался в дом.

Одной рукой я сжала амулет, а другой вцепилась в сиденье стула. Страх побеждал.

И вдруг ни с того ни с сего на меня накатила злость.

– Идиотка, дура трусливая! – пробормотала я сама себе. – Ты помрешь, может быть, через минуту, а не можешь собраться! Кто тебе поможет, если ты сама себе не помогаешь. Ну-ка быстро пришла в себя и… разберись с этими уродами, которые приперлись черт знает зачем, пугают Дёму, на твою жизнь претендуют… Ты же ведьма, в конце концов!!!

Я даже немного привстала со стула. Но тут стул-подпорка с грохотом отлетел, дверь распахнулась, и туман ворвался в комнату. Меня пригвоздило к стулу ледяным воздухом. Я глотнула его и зажмурилась, едва не задохнулась, а когда открыла глаза, на пороге высился силуэт!

Фигура в длинном балахоне с капюшоном похожая на жуткого монаха-призрака, смотрела на меня в упор. Я не видела глаз под низко надвинутым краем капюшона, но чувствовала ледяной, как этот туман, пронзительный взгляд сверлящий меня. Через секунду фигура шагнула внутрь.

– Стой!!! – вскрикнула я, хватая ртом воздух, едва не задыхаясь от давящей энергии, исходящей от фигуры.

Она сделала еще шаг.

– Не-э-эт!!! – закричала я в отчаянии, не зная, что делать.

Фигура остановилась.

Я почувствовала жжение на груди и увидела, что это амулет, от него исходило тепло, и он слегка вибрировал. Это придало мне уверенности. А чего я боюсь? Если хоть кому-нибудь уже удавалось их победить (а я точно знала, что Алисе, например), то я тоже смогу!

– Ни шагу больше! Я вас не впускаю, убирайтесь!

Я подумала: а вдруг они сильнее и я не смогу противостоять им, вдруг я что-то упустила? И в тот же момент фигура сделала еще один шаг внутрь. За ее спиной виднелась следующая. Честное слово, я чуть не поседела… Но сразу поняла, что делаю не так. Я сосредоточила все свои мысли в одном направлении: не впускать, не давать войти, я не хочу, я сильнее!

Вдруг фигура, идущая первой, подняла руку и протянула ее в мою сторону. Я вздрогнула от неожиданности, что дало ей возможность сделать еще один шаг в мою сторону. Теперь нас разделяло шагов пять… Второе существо уже шагнуло внутрь.

– Пошел ты! – рявкнула я, вдруг взбесившись.

Ненависть вскипела во мне, как лава в вулкане, грозя извергнуться наружу. Фигура остановилась. Но неожиданно какая-то тяжесть навалилась на мою голову и проникла внутрь. Ледяная тяжесть, словно волна холодного свинца, влилась в мозг, и я услышала:

– Жалкая дура… Не знаешь, с кем ты связалась. Мы не уйдем отсюда без тебя. Но если будешь сопротивляться, то мучительные, полные агонии страдания мы обрушим на тебя. Ты такая слабая, что не тебе тягаться с нами, были и посильнее тебя, но не смогли ничего сделать.

– Посмотрим, – возразила я уверенно, готовая драться до последнего за свою жизнь, – вам придется очень постараться, чтоб меня убить!

– Мы не убьем тебя, если ты прямо сейчас нас впустишь, – шелестел голос из-под капюшона, – мы отошлем тебя обратно, откуда ты пришла, просто не допустим появления еще одной ведьмы…

– Да кто вы такие, чтоб препятствовать этому? – возмутилась я, однако старательно удерживая в голове мысль не впускать. Теперь, когда они заговорили со мной, мне стало легче, а напугать меня стало сложнее.

– Мы – силы Света, которые стоят на страже гармонии и равновесия мира. Каждая новая ведьма – исчадие ада, появления которой мы должны не допустить.

– Как-то иначе я представляла себе силы Света… – озадаченно произнесла я. – Ну светлее, что ли… а вы – уж очень темные, жуткие:

– Ты видишь той сущностью, что овладела твоей душой, – шелестела фигура, не снимая капюшона, – ты видишь нас такими, какая сама внутри. Ведьмам все прекрасное кажется страшным и отвратительным, а разные мерзости – исполненными красоты.

– Ага, значит, не будь я ведьмой, я бы сейчас была ослеплена божественным сиянием и упала ниц в молитве? – недоверчиво съязвила я, очень уж они мало напоминали светлое и чистое…

– Отдаешь душу Тьме, девчонка? Это твой выбор?! – взревела вдруг фигура. – Отказываешься от жизни в пользу погибели?

– Не нравитесь вы мне, хоть и ангелы… – вздохнула я.

– Ты сделала свой выбор! – Фигуры синхронно шагнули, сзади показалась третья.

У меня в ушах зазвенело, голову сдавило, словно колючей цепью, шипы которой впились до мозгов. Я чуть сознание не потеряла от боли, но страха не было, только гигантское желание выжить.

– Никого… я… не… впущу… не… удастся… вам… войти… я… вас… силой… удержу… уходи – уходи! – Каждое слово давалось с трудом, но к концу фразы стало легче.

Стараясь не обращать внимания на адскую боль, я начала раскачиваться на стуле и петь «выгонялку». Постепенно я погружалась в какое-то забытье: губы непрестанно повторяли песенку, а мыслями я была в другом месте…

– Уходи? Что это значит, милая? – Олег недоуменно смотрел на меня. – Солнышко мое, ты меня гонишь?

– Я? Гоню? – удивилась я. – Никого я не впущу…

– Что с тобой? – Олег взял меня за руку и потормошил. – Ты какая-то не такая…

– А что со мной? – не поняла я.

– Не удастся вам войти…

– Ты что-то странное бормочешь. Уходи… Кому это ты?

– Не тебе…

– Я вас силой удержу…

– Ай! – На моей груди амулет просто пылал обжигая нестерпимо.

– Господи, дай, сниму! – встревожился Олег!

– Нет, не надо.

– УХОДИ-УХОДИ!

– Хозяюшка!!!

Я вздрогнула и вынырнула из забвения. Домовик кричал из-за печки. Две фигуры уже полностью вошли, третья шагнула на порог. Моя песня им мешала передвигаться быстро, но, не подкрепленная мыслью, давала возможность двигаться. Туман леденил и сковывал.

– Нет! – возразила я спокойно, но твердо. – Не пущу!

Фигуры тут же наткнулись на стену и остановились.

А потом время слилось в один тяжелый бесформенный ком, в который меня затягивало то сильным желанием уснуть, то видениями, перемежавшимися с реальностью. Амулет пылал на груди, в какой-то момент возникло желание его снять, но я поняла, что это желание пришло извне и что именно он спас меня тогда, во время первого видения. Я видела маму, она просила меня о помощи и плакала, слыша: уходи. Но я говорила это не ей, а потому была спокойна. Я видела друзей, пришедших ко мне на день рождения, они постучались и спросили: можно войти? А я сказала: нет, уходите, не впущу! Я видела себя в переполненном автобусе, но и тогда продолжала петь свою песенку. Только теперь и в видениях старалась контролировать мысли. За ребенком гнался маньяк, малыш стучал в дверь моего дома и кричал, чтоб я впустила, а я знала, что, стоит мне его впустить, и уже ничто не удержит убийц в капюшонах…

Голова то и дело взрывалась болью, мне казалось, что ее что-то яростно выкручивает и два стальных пресса сжимают с двух сторон. Но, сжав зубы, я держалась.

В какой-то момент пришла мысль, что, может, и правда бросить все и вернуться домой. Кто знает, что там ждет меня впереди… Амулет обжег меня так яростно, как никогда, – эта мысль была не моя, и мне удалось с ней справиться. Я просто знала, что, если я сдамся, они меня не пощадят, а убьют тут же, жестоко, мучительно…

Они снова говорили со мной, то ласково, то угрожая, уговаривали одуматься, грозили божественными карами… Но я никогда не была верующей в том смысле, который вкладывают в это понятие другие, у меня своя вера, потому меня это не пугало.

А потом боль вдруг исчезла сама собой! Я аж задохнулась от неожиданности. Навалилась усталость, захотелось лечь и уснуть.

Неужели все закончилось?… Но до рассвете еще далеко, и они все еще тут… Лечь и уснуть…

Раскаленная игла вонзилась в сердце, и я подскочила. Амулет колотился о грудь и обжигал ее. Фигуры стояли уже вплотную ко мне! Последней оставался лишь шаг до того, чтоб оказаться внутри дома. Если это произойдет – все пропало!

– Нет! – рявкнула я, сжимая зубы.

Всем усилием воли я пыталась сдерживать их, не пускать. Но я чувствовала такую страшную усталость, что едва могла бороться со сном. Амулет (несмотря на то, что он из дерева) горел огнем, причиняя мне боль и прогоняя сон. Но ни за что на свете я его бы сейчас не сняла.

– Прочь отсюда, пошли вон, не впущу… – бормотала я, стараясь не смотреть на непрошеных гостей.

Дзин-н-нь!

В окно ударила клювом птица. Я повернула голову и увидела отступающую ночную тень. Господи, рассветает!!!

Фигуры попятились.

Все мое тело вдруг задрожало, завибрировало. Комната стала стремительно освещаться, свет становился все ярче и ярче, слепил. Я с трудом разглядела, что фигуры исчезли за дверью, дверь с треском захлопнулась. Меня подкинуло со стула волной, облекло со всех сторон светом. Мягко покачивало, словно в колыбели, словно в утробе матери. Я свернулась в клубочек и закрыла глаза. Было так легко и хорошо…

Чей-то приятный голос громко произнес:

– ПРЕВРАЩЕНИЕ!

И заиграла чудесная музыка. Полет… Чувство полета. Чувство невесомости в теле. Я открыла глаза – вокруг меня вспыхивали разноцветные огни. Чертили радуги, скрещивались, расходились. Огненные клубки взмывали вверх по обе стороны от меня, и над моей головой распадались, осыпая меня дождем искр. Я протянула руки и стала ловить их. Они входили в мое тело, наполняя его горячими волнами, мне хотелось еще и еще… Музыка звучала все громче и громче. Я и правда летела. Теперь из ослепительной белизны выступали очертания каких-то предметов, к которым я стремительно приближалась. А потом свет рассеялся, расступился, и я увидела землю далеко внизу. Огромный белый замок, вынырнувший из тумана, заставил меня восхищенно выдохнуть. Белоснежный, полный величия, огромный, с множеством башен и башенок, окруженный огромным количеством холмистых лугов. Недалеко извивалась речка, тропка вела в чудесную долину. На горизонте маячила горная гряда, возвышающаяся до небес.

Я стремительно приближалась к замку, не задумываясь, куда лечу и как приземляться, я просто наслаждалась полетом, от которого захватывало дыхание. С некоторым удивлением я увидела, что поверхность и шпиль самой дальней от меня башни выкрашены в золотистый цвет в отличие от серебряной окраски остальных. Эта окраска слепила, отражая солнечные лучи. Я зажмурилась.

Музыка звучала в такт сердцу. Его щемило от красоты расстилающейся внизу долины, в душе разливалось чудесное ощущение покоя и радости одновременно.

Неожиданно… башня зашевелилась, та самая, золотистая, и ее верхушка, отделившись, взмыла вверх и двинулась ко мне. В полете она вдруг стала менять форму, раскладываться, разворачиваться… И я увидела, что это совсем не башня, а дракон с золотистой чешуей, который до моего появления просто дремал на крыше, обернувшись вокруг шпиля.

Он приближался, извиваясь, изгибая хвост в разные стороны и метя им по воздуху. Тень от крыльев заполняла половину долины.

Я смело летела ему навстречу, страха совсем не было, только изумление и бесконечное счастье. Приблизившись, дракон заглянул мне прямо в глаза, а потом взял правее и начал описывать круг вокруг меня. Он, словно эскорт, сопровождал меня к замку.

Неведомая сила опустила меня на землю у замковых ворот. Дракон приземлился поодаль и всем своим видом выражал почтение и гостеприимство. Я поняла, что мне надо внутрь и открыла тяжелую створку ворот. В следующий миг я очутилась в огромном дворе-саду. Почему-то мое восприятие было таково, что я не замечала, что находится за границами тропинки. Просто ощущала, что сад, но подробнее сказать не могу, потому что попросту не видела! Никого из людей или других живых существ больше мне не попадалось, я прошла по тропинке и, приблизившись к двери замка высотой примерно три-четыре моих роста, постучала металлическим молоточком. Двери начали раскрываться сами собой. Помедлив всего секунду, я шагнула внутрь, не дожидаясь приглашения…

Огромный зал. В центре – камин, пылающий с такой силой, что ослепил на мгновение.

Когда я открыла глаза, я сидела в уютном, мягком, глубоком кресле неподалеку от камина. Я огляделась – одна.

– Добро пожаловать, дитя! – вдруг услышала я голос. Нежный и ласковый, прозвучав внезапно, он даже не напугал.

– Здравствуйте… – растерянно произнесла я, ища глазами источник. Но в зале по-прежнему никого не было, голос исходил, казалось из камина.

– Ты еще не можешь меня увидеть, – казалось, обладатель голоса улыбается, – но позже мы обязательно поговорим, глядя друг другу в глаза. Ты прошла обряд превращения, поздравляю тебя!

– Спасибо…

– Со временем ты станешь сильнее, перед тобой откроется больше возможностей, а пока…

– А зачем я здесь?

– Дитя, мы должны перед тобой извиниться. Твое становление не должно было происходить так, как произошло.

– Что вы имеете в виду? – не поняла я, усаживаясь поудобнее.

– Ты приняла миссию ведьмы раньше, чем было положено.

– И как мне быть?

– Пусть все идет своим чередом. Путь ведет всегда туда, куда нам нужно прийти. Иногда он петляет, иногда водит кругами, но всегда мы попадаем в нужное место. Ты попала сюда, а значит, так предначертано.

– Разве есть что-то предначертанное? – улыбнулась я недоверчиво. – Мне казалось, каждый сам строит свою жизнь и судьбу.

– Есть незыблемые вещи, но при встрече с ними всегда существует выбор – принять или отвергнуть их. Ты приняла свою миссию.

– Я просто не хотела погибнуть, вот и сделала то, что сделала, – вздохнула я.

– Я не говорю об испытании, я говорю о том моменте, когда ты получила кольцо. Ты оказалась в нужное время в нужном месте, и, получив кольцо, ты его надела, не так ли?

– Так, – смутилась я.

– Оглядись вокруг. Ты попала сюда впервые, но тебе еще предстоит сюда вернуться. И произойдет это в тот самый момент, когда ты станешь тем, кем должна стать, когда ты обретешь свой путь и силу. Только тогда мы увидимся и поговорим в ином качестве. И здесь ты найдешь душевный покой.

– А что это за место? – спросила я.

– Храм.

Глава 2
ВСЕ ИМЕЕТ ПРАВО НА ЖИЗНЬ

– …Хозяюшка!!!

Я открыла глаза.

Я лежала на печи, утопая в мягкой перине, по дому вкусно пахло печеным. Рядом активно тормошил меня и испуганно вглядывался в мое лицо домовик. Увидев, что я «вернулась к жизни», он облегченно всхлипнул, вздрогнул всем телом и бросился меня обнимать.

– Я так испугался, лежишь вся белая-то, какось стена. Но слышу – дышишь… Аленькая ты моя, – настолько нежно произнес он, что у меня аж сердце защемило, – теперь ты настоящая ведьмочка, сильная и смелая, как ты их прогнала-то!

– Дём… А я все время здесь была? Никуда не пропадала? – осторожно поинтересовалась я.

– Ах ты ж, батюшки, ну конечно нет, – удивился домовик, отстраняясь, – как есть вся туточки лежала. Как в обморок-то грохнулась на рассвете, так я тебя на перину и втащил – чего, думаю, на полу-то голом отдыхать…А отдых ты заслужила, лежи, милая, а я сейчас завтрак накрою, разогрел тут…

Он резво соскочил с печки и, радостно припевая под нос, кинулся вытаскивать из недр печи остатки вчерашних блинов, налил в плошку сметаны.

Я села и ощутила во всем теле слабость, словно всю ночь кирпичи таскала. Но и одновременно с ней – приятную легкость, какую-то внутреннюю радость, словно родилась заново. Так ощущает себя человек, перенесший длительную болезнь. Я осторожно спустилась вниз. Домовик разливал отвар, да так трогательно, радостно суетился, что я невольно улыбнулась.

– Дёма, спасибо тебе…

– За что? – ахнул домовик и залился краской.

– Ты мне очень помог. Ночью. Помнишь, ты позвал меня. Я в тот момент чуть не уснула… Если бы не ты…

– Да ладно! – застенчиво отмахнулся Дёма. – Всего-то делов. Они ведь на тебя забвение-то наслали, значитца, не по-честному это… Вот я и окликнул… Ладно, давай завтракать.

Мы пили отвар и весело болтали. Самое страшное было позади, я чувствовала себя настолько хорошо, насколько не чувствовала уже 23 года, то есть с момента своего рождения. И хотя впереди по-прежнему маячила неизвестность, чутье подсказывало мне, что испытание пройдено и отныне будет по-другому.

После завтрака Дёма почесал затылок и с грустным отчаянием посмотрел на меня так, словно что-то хочет сказать.

– Говори, – шутливо улыбнулась я.

Он вспыхнул, растерялся и пропыхтел:

– Я это…

Я почувствовала неловкость и неуверенность, но молчала.

– Я вспомнил… Этоть еще до твоего появления получилось. В общем… Познакомился я тут в лесу с одной лесовичкой, ну свидание ей на сегодня назначил… Хочу уговорить ее со мной в доме поселиться…

Я едва не рассмеялась, так это трогательно прозвучало.

– Надо бы идти…

– Ну так что же ты? – поддержала я.

– А ты? – покраснел еще больше мой милый друг. – Как тебя одну оставить-то?

– А что? Я никуда не исчезну, надеюсь, – засмеялась я, – а лесовичка расстроится, если не придешь.

– Вот и я думаю, что расстроится… – удрученно покивал Дёма. – Так ты меня подождешь? Не уйдешь? Обещай!

– Подожду, – кивнула я, едва сдерживая смех от такой серьезной его мордашки.

– Ну я этоть… Пойду тогда… Но ты жди! Поешь еще, поспи, будешь гулять – далеко не отходи, мало ли что… Тут у нас такие всякие-разные водятся…

– Ладно-ладно! – стараясь сохранять серьезность, кивала я. – А ты не опаздываешь?

– Да! – подпрыгнул Дёма и придирчиво себя осмотрел.

Я встала и поправила ему взъерошенные волосы. Домовик вновь залился краской (как же он, такой застенчивый, на свидании-то будет?) и, буркнув что-то благодарное, юркнул за дверь.

Я, уже не в силах сдерживаться, захохотала. Вдруг дверь открылась, и внутрь просунулась голова моего неугомонного друга.

– Пойдешь гулять – двери подопри, не оставляй нараспашку, мало ли тут кто бродит… – строго буркнул он и исчез.

Ну право слово – домовик!

Я достала с полки буфета Алисины записи и углубилась в чтение.

«Теперь, когда первый и самый важный шаг уже сделан (а я надеюсь, что это так), еще раз поздравляю тебя! Итак, я расскажу тебе о важных вещах, которые ты, как ведьма, должна знать.

Первое задание не за горами, возможно, уже сегодня. Оно само тебя найдет, поверь мне…»

Я услышала за дверью голоса и оторвалась от чтения. По голосам я определила, что это мой домовичок с кем-то ругается. Дверь резко распахнулась, и на пороге замаячили четыре силуэта: Дёма и трое незнакомых мужчин.

– …А я вам говорю, она никого не хочет видеть! Госпожа устала, и вообще! – отчаянно кричал Дёма и отпихивал мужчин.

Я невольно улыбнулась, услышав, каким эпитетом он меня наградил. «Госпожа»! Ну домовичок!…

– Пожалуйста! – отчаянно, но решительно напирали мужики, заглядывая внутрь. – Нам очень нужно видеть госпожу ведьму!

– Придите попозже, а лучше завтра или через недельку… – возражал Дёма, косясь на меня.

– Нет-нет, – вскочила я, отложив записи. – Дёмушка, впусти их, заходите!

Я была очень рада увидеть каких-никаких, а людей!

Дёма очень неохотно посторонился, когда все вошли, захлопнул дверь и, недовольно что-то бурча под нос, подошел ко мне и встал рядышком. Вид у него был такой, что казалось, стоит хоть одному из вошедших сделать ко мне хоть один шаг, он бросится и разорвет. Словно чувствуя этот враждебный настрой, мужики не шли дальше от двери, топтались на пороге. Они явно были не в своей тарелке, но взбудоражены до предела.

– Госпожа ведьма! – выступил вперед один, теребя в руках ружье. – Мы охотники…

– Видим! – рявкнул Дёма. – Ходют тута, пугают лесных обитателей… Лесовичка вон на меня обиделась, прогнала…

– Да мы не на них охотимся, батюшка, – как бы оправдываясь, вставил другой мужичок, – так… на зайцев, куропаток каких-нить…

– Ага! – злорадно подхватил Дёма. – А зайцы так – нежить, да? Тоже жители лесные!!!

– Но ведь надо нам что-то есть…

Мужик, который поздоровался со мной, не решался прервать их диалог, но я-то видела, что он переступает от нетерпения с ноги на ногу. Видно было, что они сюда очень спешили и пришли не просто так. Однако прервать разговор с домовиком он не решался, боясь, что тот разозлится и выгонит. Нужно было брать инициативу в свои руки.

– Дёма, перестань, давай послушаем, зачем люди к нам пришли! – прервала я его, потому что он уже начал распаляться.

Домовик хотел что-то сказать, но осекся и замолчал. Надулся, отвернулся.

– Спасибо, госпожа! – поблагодарил мужик, вытирая пот со лба. – А пришли мы вот по какому делу… Наша деревенька тут неподалеку, У опушки леса… Издавна тут живем, зла никому не делаем.

Домовик хмыкнул.

– Женимся да детишек рожаем. Вот и моя жена на сносях…

– Рада за вас, – вежливо ответила я, не понимая, к чему он клонит.

– Да только повадилось горе черное в нашу деревушку наведываться, – удрученно промолвил мужик, кивнув в знак благодарности, – появляются ниоткуда люди лихие, будто монахи одетые, и губят неродившихся младенцев.

– Что, всех?! – ахнула я.

– Не всех, тока наших… – мужик совсем потупился, – уже двоих забрали… А вот сегодня с утра у жены схватки начались, говорит: рожу скоро. Владька же, Боромиров, – указал он на мужика, стоящего с краю, – сказал, что можно здесь помощи попросить.

– Ага! – закивал мужик. – Когда пять лет назад мои дети вдруг стали умирать один за другим, появилась в наших краях ведьма, тут вот, в этом домике поселилась, так она немочь – то эту победила и сказала, чтоб в случае чего сюда шли, если не она, то другая тут непременно будет!

– А что ж сразу не пришли?! – воскликнула я. – Когда первый младенец умер, а второй?

– Приходили… – с отчаянием сказал первый,-да никого здесь не было! А второй раз вообще заплутал – по ночи-то дело пришлось. А к утру уже поздно было. И ведь никто ничего сделать не может!!! И попа приглашали, и мужики с вилами стояли у двери – все одно: те придут, рукой взмахнут – все так и валятся в разные стороны…

Я задумалась.

– Помогите, госпожа, единственная надежа вы наша! – взмолились мужики.

– Но как? – растерялась я.

– Вы же ведьма, – резонно заметил один, глядя невинными, как у ребенка, глазами, – нам-то откуда знать?

– Только прошу вас, давайте поспешим! – поторопил будущий отец. – Как бы они нас не опередили.

– Да, конечно! – Я заозиралась, ища глазами Дёму и смутно представляя, что должна делать. – Я сейчас, подождите за дверью, пожалуйста.

Мужики, пятясь, выбрались на улицу, беспрестанно кланяясь и благодаря.

– Дёмушка, миленький, что мне делать? – взмолилась я. – Неужто это и есть то задание, ради которого я здесь?

Домовик сник и грустно пробормотал:

– Сдается мне, что оно и есть… Была здесь до тебя ведьмочка одна, Виктория, так ей то же самое пришлось делать. Видать, надо спасти именно этого младенца, коли так вышло.

– Но я не знаю как! Что мне нужно делать???

– Полагаю, не подпускать лихо к новорожденному, пока не родится, – пожал плечами домовик, старательно пряча глаза.

– Как?!

– Не знаю. Откуда мне знать?

– Дёма?… Посмотри на меня. Ты плачешь? Глаза домовика и впрямь блестели от стоявших в них слез. Он не выдержал и бросился ко мне:

– Ты уйдешь сейчас и больше не вернешься! Если у тебя получится выполнить, сразу вернешься домой, а мы больше не увидимся… Я не хочу, чтоб все так быстро… – всхлипывал он, уткнувшись мне в живот, а я растерянно поглаживала его по голове.

– Госпожа ведьма, – виновато проговорил заглянувший в избу мужик, – прошу вас, поспешим.

– Да-да, иду! – Я смахнула набежавшие слезы и мягко отстранила домовичка. – Дёмушка, пожалуйста, не плачь, не грусти… Я не могу ничего сделать, но, может, мы еще когда-нибудь увидимся…

Он всхлипнул, не поднимая глаз, а я быстро поцеловала его в щеку и опрометью бросилась на улицу.

На улице я еще раз обернулась и взглянула на дом – сердце защемило.

А потом я сказала:

– Идем! – и быстро зашагала вслед за обрадованными мужиками.

Мы минут десять шли, почти бежали, по лесу, пока впереди не замаячила опушка. Когда наконец покинули пределы леса, в глаза бросилась россыпь домов – деревенька, стоящая немного ниже уровня леса, в низине.

Солнце стояло в зените и нещадно пекло. Мы еще прибавили шаг. И всю дорогу я молчала (ничего нового мужики мне наверняка не могли рассказать, иначе сразу сказали бы), думала о том, что там будет и что делать мне. Жаль, мне не удалось дочитать Алисины записи до конца. Значит, придется все познавать самой, самой всему учиться.

Мы шли по пыльной деревенской улице, навстречу нам бежали ребятишки, с любопытством меня разглядывая и гомоня на все лады. Старухи крестились и что-то шептали.

– Вот моя хата! – указал взволнованно мужик на один из домишек, над которым курился дымок.

– Надеюсь, мы вовремя… – пробормотала я. – Только предупрежу сразу – я роды принимать не умею.

– А и не надо! Бабка Клавдия с утра уже у нас, вам ничего не придется делать, госпожа ведьма!

– Так уж и ничего, – угрюмо хмыкнула я, ощущая дрожь волнения во всем теле.

– Спасибо, братья! – зычно поблагодарил мужик своих друзей и, когда они с поклонами разошлись, буквально втолкнул меня внутрь.

В полутемной избе горел огонь в печи, в ней булькал чугунок с водой, а на лавке, застеленной одеялами, громко стонала женщина по виду – ненамного меня старше. Вокруг нее суетилась старушка, то подносила ей какой-то отвар, то прикладывала ко лбу смоченную тряпку.

Когда мы вошли, она кинулась к нам и опередила вопрос:

– Мучается еще бедняжка, Славосвет. Никто не приходил…

«А может, и не придет?» – с надеждой подумала я.

Взглянув на меня, бабка с шумом выдохнула и тихонько перекрестилась.

– Проходите, госпожа ведьма, Господи, прости… – Она сделала приглашающий жест руками и снова кинулась к роженице, потому что та закричала особенно громко. Потом еще и еще…

– Боженьки мои, начинается, идет ребятеночек-то, – ощупывая женщину, провозгласила бабка Клавдия.

Ноги у меня подкосились, и я присела на услужливо пододвинутый хозяином дома табурет.

На улице раздались истошные визги, и резкий удар в дверь чуть не снес ее с петель. Я подскочила, а Славосвет метнулся к жене, закрыл ее собой. От следующего удара дверь просто слетела с петель.

– Ужас Господень!!! – заверещала бабка, а роженица издала отчаянный вопль.

На улице потемнело, словно сумерки уже начали сгущаться. На пороге стояли четыре фигуры в монашеских одеяниях, с четками в руках, их лица были скрыты под низко надвинутыми капюшонами балахонов. Они решительно шагнули внутрь, впустив вместе с собой порыв ветра.

Я задрожала, но тут вдруг завибрировал мой амулет – кедровая плашка на груди. И это придало мне сил и решительности.

– Уходите! – воскликнул Славосвет, закрывая жену.

– Молчи! – вдруг проговорил один из монахов.

И Славосвет вдруг потерял дар речи и оцепенел. Он, словно рыба, раскрывал рот, но не мог ни пошевелиться, ни говорить. А потом просто упал на пол. От криков роженицы у меня помутилось в голове.

– Вам и правда придется уйти, потому что я здесь нахожусь для защиты, – дрогнувшим голосом проговорила я, обратив тем самым внимание на себя, – вы не получите этого младенца.

– Ведьма?! – удивился монах. – Да еще и начинающая!

– Неважно, начинающая или нет! – разозлилась я, чувствуя поддержку амулета, греющего грудь. – Лучше уходите сразу!

Бабка Клавдия суетилась около роженицы, подбадривала ее, хотя я чувствовала, что она очень напугана.