Текст книги "Иллюзия бога"

Алина Штейн
Иллюзия бога

Маме, Литэ и Александру Македонскому

У древних греков были боги вина и веселья. А у нас вместо них – Фрейд, комплекс неполноценности и психоанализ, боязнь громких слов в любви и склонность к громким словам в политике. Скучная мы порода, не правда ли?

Эрих Мария Ремарк «Триумфальная арка»

© Алина Штейн, 2023

© Кудряшова Мария, иллюстрация на обложке, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2023

Список главных действующих лиц

• АИД – правитель подземного царства мертвых, бог богатства.

• АПОЛЛОН – бог света, покровитель искусств и наук, бог врачевания.

• АРЕС – бог войны.

• АРИАДНА – критская царевна, позднее – богиня дорог, указывающая путь. Некогда почиталась как Великая мать и богиня луны.

• АРТЕМИДА – богиня охоты, покровительница всего живого на Земле, защитница женщин и детей.

• АФИНА – богиня мудрости, военной стратегии, знаний, искусств и ремесел. Покровительница городов и государств.

• АФРОДИТА – богиня любви и красоты.

• ГЕКАТА – богиня мрака, колдовства, лунного света.

• ГЕРА – царица богов, богиня семьи и брака.

• ГЕРМЕС – вестник олимпийцев, бог счастливого случая, хитрости и красноречия, покровитель путников, воров и торговцев.

• ГЕСТИЯ – вечно юная богиня домашнего очага.

• ГЕФЕСТ – бог огня и кузнечного ремесла, покровитель изобретателей и строителей.

• ГИПНОС – бог сна и сновидений.

• ДЕМЕТРА – богиня плодородия, покровительница земледелия.

• ДИОНИС – бог вина, производительных сил природы, свободы, экстаза, безумия, масок.

• ЗЕВС – царь богов, бог неба, грома и молний, ведающий всем миром.

• КРОНОС – верховный титан, отец богов-олимпийцев. Персонификация времени (первоначально – бог земледелия).

• ПЕРСЕФОНА – правительница подземного царства мертвых, богиня плодородия, весны и цветов.

• ПОСЕЙДОН – бог морей, землетрясений и лошадей.

• СЕМЕЛА – четвертая дочь мифического основателя Фив Кадма, мать Диониса, которого она зачала от Зевса.

• ТАНАТОС – бог смерти.

• ТЕСЕЙ – полубог, герой, победивший множество чудовищ и злодеев, позднее стал царем Афин.

Часть 1. О крови и магии

== Осень прошлого года ==

В ночь, когда двери участка захлопнулись, Ари была почти уверена, что все наладится. Произошла ошибка, думала она, стараясь не смотреть на руки со следами чужой крови. И только спустя полчаса до нее дошло: чуда не случится. Коп напротив вяло шелестел бумажками, изредка поглядывая на нее не то насмешливо, не то сочувственно.

– Сотрудничество со следствием…

Тесей даже не оставил записку, подумала она. С другой стороны, что бы изменилось, если бы оставил? Было бы чем подтереть зад в тюремной камере?

По-хорошему, ей следовало бы немедленно впасть в отчаяние. Но Ари злилась. Кажется, она злилась постоянно с тех пор, как научилась самостоятельно принимать решения.

Решение надеть легкое пальто (теперь ее била крупная дрожь).

Решение вернуться в кампус (теперь ее допрашивала университетская полиция).

И решение помочь Тесею. Пожалуй, из-за этого она не просто злилась – ее с головой захлестывала ярость, жуткая и безумная. Если бы Ари могла, она бы вырвала ему сердце. Звучит глупо? Пафосно? Очень. Ну и черт с этим, она не эссе по английской литературе пишет.

– Так что насчет ответов? – Коп демонстративно посмотрел на часы и пригладил усы. – Мы так ведь всю ночь сидеть можем. Мне торопиться некуда.

– Мне тоже, – бросила Ари, и первая произнесенная за ночь фраза будто отрезвила ее. Она сгорбилась. Опустила глаза, всматриваясь в незатейливый узор из плиток, пока его очертания не стали расплываться от слез. Единственный человек, на которого Ари имела право злиться, – наивная девочка, решившая, что ей нужны иллюзия счастья и дофаминовый коктейль. Ее замутило.

«Может, еще не поздно рассказать им все? Может, они найдут Тесея?»

Неожиданно буйный, словно пьяный, хохот взорвался у двери, и Ари поморщилась. Тогда она еще не знала, что он принадлежал человеку с самой сумасшедшей в мире энергетикой, благодаря которой после фразы «пойдем подышим воздухом» можно было оказаться на прогнившем мосту посреди болота за двести миль от города без связи и представления о том, что вообще случилось, а потом до утра пытаться добраться до кампуса по методу «тут где-то должен быть мох, значит, там север, а лучше просто послюнявим палец, и куда ветер подует, туда и пойдем».

Тогда этот смех показался ей вульгарным, чуть ли не оскверняющим ее тоску. Сейчас, если честно, он показался бы таким же. Вот только теперь ей все равно хотелось услышать его. Больше, чем что бы то ни было.

– Что, даже наручники не снимете? Любите пожестче, господин полицейский? Тогда что мы тянем кота за причинное место? Я тут не молодею! Давайте поживее…

Коп, которому адресовалась эта экспрессивная тирада, почти швырнул подопечного на стул, плюхнулся напротив и энергично забарабанил по клавиатуре.

– Ладно, можете меня пробить по вашим базам, – милостиво согласился задержанный. – Меня тут все знают, все уважают!

Его поза выражала уверенность в себе, несмотря на изорванную шелковую рубашку и забрызганные грязью брюки. Голубые глаза в обрамлении густых ресниц, прямой нос, взъерошенные волосы… Интересно, с какого он факультета? Почувствовав взгляд Ари, он улыбнулся ей краешком рта.

– Это социологи на меня пожаловались. Маленькие уродцы. Я всего-то им окно разбил, а меня уже скрутили за хулиганство. Представляешь, дарлинг?

Ари не представляла. Она провела дрожащей рукой по мокрому лицу. Теперь к плохо отмытой крови на ладонях прибавились следы размазанной туши.

– Почему ты грустишь, красавица?

Что-то внутри нее дрожало от горя, как натянутая струна, так что она даже не поняла поначалу, что он все еще говорит с ней. Но, улучив момент, когда коп снова полез в папку с ее делом, она шепнула одними губами:

– В тюрьму не хочу, красавец.

Она отвернулась, закрыла глаза, откинулась на спинку жесткого стула, стараясь дышать глубоко и медленно, как учила Гестия. Вдох-выдох. Вдох-выдох. В конце концов, еще рано хоронить себя заживо. У нее еще оставался отец. Они не имеют права отказать ей в звонке. Вот только захочет ли он теперь иметь с ней дело? Она подвела его. Предала. И все ради человека, который без колебаний сдал ее полицейским, лишь бы не рисковать своей шкурой.

На периферии кружащегося сознания слышались звуки внешнего мира. Коп напротив шептался о чем-то с коллегой, потом Ари услышала лучащийся самодовольством голос задержанного. Она окончательно пришла в себя, только когда с нее начали снимать наручники.

– Что?.. – Она дернулась и попыталась размять затекшие запястья. Коп наблюдал за ней с лицом человека, обнаружившего дохлую мышь в холодильнике.

– Уверен, Дионис? За скидку на товар мог бы и кого получше вытащить. Сам ведь все понимаешь.

– Уверен, – кивнул он, и голос его внезапно переменился, став чрезвычайно спокойным. – Я знал, что мы решим все мирным путем, господин полицейский. Приятно иметь с вами дело. Это же моя давняя подруга… Э… Как тебя зовут, дарлинг?

– Ариадна. – Неожиданно она поняла, что звук собственного полного имени теперь раздражал. Тесей так часто говорил, что это самое красивое имя на свете… Она добавила: – Но лучше Ари.

– Моя давняя подруга Ари. Мы с детства жили по соседству на зеленом Западном побережье. Ну, знаете, эти строгие родители с их фондовыми биржами, и у нас не было никого, кроме друг друга, да еще кухарки, лепившей нам булочки с корицей. До сих пор с теплотой в сердце вспоминаю наши игры в…

– В прятки, – подсказала Ари. Господи, надо же с таким серьезным лицом нести такую чушь! У парня талант.

– Точно. В прятки. Спасибо, что помогаете воссоединению наших родственных душ, господа полицейские. Не забуду вашу доброту до конца дней своих, ибо, как излагал Аристофан в диалоге Платона…

Ари неслышно попятилась к выходу, на ходу застегивая пуговицы. Она все еще не верила в неожиданное спасение. «Волшебства не бывает», – думала она тогда. Если бы в ту ночь она знала о магии то, что знала теперь, ей бы и в голову не пришли такие мысли. Это сейчас Ари понимала, что магия существует. Она дает крылья, но она же может уничтожить тебя. За нее приходится очень дорого платить, и Ари не хотела дожидаться, когда у нее потребуют расплату.

Но, как бы она ни торопилась, тот, кого назвали Дионисом, успел материализоваться рядом.

Вокруг них стыла ночь. Ветер тихо подвывал, мчась по крышам и шпилям университетского городка.

– Не знаю, что и сказать, – наконец произнесла Ариадна. У нее подгибались ноги.

Дионис доверительно нагнулся к ней, и она почувствовала запах вина и леденцов:

– Знаешь, я не эксперт, но, если мне не изменяет память, в такой ситуации принято говорить «спасибо».

Он слегка пошатнулся, и она инстинктивно подставила ему руку.

– Чел, да ты же в хламину.

– Ты чертовски права, – развязно бросил Дионис.

– Спасибо за чудесное спасение. И зачем же ты мне помог?

Он улыбнулся:

– Я знал тебя в прошлой жизни.

– Ну-ну. А если начистоту?

– Сам не знаю. Может, у меня фетиш на дев в беде.

– Ты выбрал самый сексистский и критикуемый современным обществом архетип, поздравляю. Советую обновить твиттер, вдруг ты уже пал жертвой культуры отмены.

У него появились ямочки на щеках:

– Никто не отменит меня лучше меня самого, дарлинг. На Четвертое июля я выпил лишнего и попытался изнасиловать ногу замдекана. Нога сама напросилась, если что.

Ари фыркнула. Не засмеялась, но хотя бы издала звук, близкий к смеху. Уже прогресс.

– Копы правда оставят меня в покое? Вот так просто?

Кивок.

– Они говорили про товар. Ты что, толкаешь участку колеса?

– Может, да. Может, нет. Кому какое дело? – Он подмигнул.

– А мне толкнешь?

Она изо всех сил старалась говорить грубо, с деланым безразличием. В действительности Ари готова была на все, чтобы заглушить печаль. Вероятно, даже прыгнула бы к собеседнику в койку, окажись у него презерватив и подходящее настроение.

– Вряд ли, дарлинг, – безмятежно ответил Дионис, будто не замечая ее потуги. – Они ничего, когда на душе праздник. А ты же в петлю сразу полезешь. Доставать тебя потом еще… Задушенные всегда не очень выглядят.

У него интересные представления об эмпатии, подумала она. И ей это понравилось.

– И потом, для тебя у меня точно найдется что-нибудь получше, Ари.

Наверное, каждый ждал, что другой вот-вот скажет «ну, уже поздно» или «увидимся», но по какому-то негласному договору им не хотелось расставаться. Ари было любопытно, что за странное одиночество отражалось в его насмешливых голубых глазах.

– Кстати, ты пьешь кофе?

== Весна ==

Вот так просто Дионис тогда взял и вытащил ее из ловушки. А Ари теперь не могла отплатить ему тем же, и эта невозможность съедала изнутри.

В пастельном небе холодное солнце блестело, как только что отчеканенная монета. Руки согревал стаканчик с кофе, но Ари все равно поежилась от весеннего ветра. У лектория уже собралась приличная толпа – похоже, она не единственная, кому сегодня понадобился президент студсовета. Его звучный голос с безупречной дикцией разносился по холлу:

– «Оракулу» планируют сократить финансирование. Если не хотим затянуть пояса потуже, дамы и господа, придется проявить в этом месяце максимальную активность. Я оставляю петицию в холле, у бюста Гомера…

Ари зевнула. Когда она последний раз спала больше шести часов? Не в этой жизни. Дернул же ее черт записаться на введение в политологию.

Студенты одобрительно шумели над ухом в такт пламенной речи Зевса. На самом деле большинству чихать было на роспуск «Оракула». Они пришли сюда ради Зевса – и многие из них были настроены уйти, что называется, только с ним или на нем. Но он, едва закончив, поспешил к Ари.

– Ого, – пропел он, сияя киношной улыбкой. – Смотри-ка, кто нас почтил своим…

– Привет, – кисло улыбнулась Ари. Обмениваться любезностями не хотелось. Вообще ничего не хотелось, если уж на то пошло.

Зевс пристально взглянул на нее, слегка склонив голову набок. Для человека неподготовленного это был почти смертельный удар: в их первую встречу Ари буквально запуталась в собственных ногах, стоило ей увидеть эти глубокие глаза цвета крепкого кофе с лукавыми золотыми искорками. Когда же он, тихо спросив разрешения, приобнял ее за талию с такой аккуратностью, словно она была вазой из муранского стекла, сердце Ари уже вовсю отплясывало джигу. Чары рассеялись, когда она увидела, как он точно так же приобнимает еще одну барышню, а потом еще, и еще, и еще – и так, пока она не сбилась со счета и не пришла к логическому выводу: Зевс – бабник. И, что гораздо хуже, несвободный бабник. Да, у него есть девушка. В смысле, настоящая, не одноразовая. По мнению Ари, в мире существовало не так уж много тайн, достойных внимания, и одна из них – как Гере хватает терпения ждать, когда же Зевс, наконец, сотрет свой член в пыль и будет никому не нужен, кроме нее.

– Есть новости о Дионисе? – Она постаралась придать голосу максимальную беззаботность. Конечно же, Зевса не обманул ее маленький спектакль.

– Нет. Извини. Мне правда жаль.

Не то чтобы она очень сильно надеялась на помощь Зевса, но он всегда был в курсе всех событий, происходящих в кампусе. Ничто не могло укрыться от его любопытства, и если он говорил, что новостей нет, – значит, их действительно не было. Слабость нахлынула на Ари так внезапно, что ей пришлось ухватиться за стену. Давно она не чувствовала себя так хреново. Наверное, с тех пор, как ушел Тесей, – только тогда это было внезапное осознание того, что человек, принесший столько радости и боли в прошлом, теперь тебе безразличен. А в этот раз все было иначе.

– Ари, послушай меня. – Горячая ладонь Зевса сжала ее плечо. – В этом нет твоей вины. Дионис – человек настроения. Ты ведь его знаешь! Наверное, прохлаждается на каком-нибудь роскошном пляже. Нагуляется и вернется.

– Черт возьми, да не могу я сидеть сложа руки! – взорвалась Ари. – Пойми, мне нужно что-то делать. Копам насрать на то, жив ли он вообще или уже валяется в канаве с перерезанным горлом!

– И поэтому ты выполняешь их работу?

– Кто-то же должен, – хмыкнула она. – Ты правда думаешь, что он бы бросил колледж аккурат перед вашим ритуалом Чистки? В Двенадцати каждый человек на счету, каждый важен и нужен, ты сам мне это говорил. Знаешь, я не строю иллюзий на счет Диониса. Он, конечно, безответственный. Но не настолько же! И то, что он ничего мне не сказал, даже не намекнул…

Она запнулась, и Зевс миролюбиво поднял руки:

– Убедила. Поспрашиваю сегодня в «Оракуле». Ты тоже приходи, Аполлон будет рад.

– Могу представить. Он уже полгода заманивает меня в свой кружок по лепке из глины. Как будто я не знаю, что у них там каждое занятие заканчивается оргией!

– Секрет Полишинеля, – отмахнулся Зевс. – Но ты все-таки не подавай виду, что знаешь. А то наш золотой мальчик совсем расклеится. И Гестию приводи.

– Чтобы она перебрала пунша и опять написала в туалете «Афродита – шлюха»?

Зевс рассмеялся, поправляя лавандовый пуловер:

– Кто-то же должен. А как тебе ее новая поэма? По-моему, очень недурно. Возможно, только отсылка к Йейтсу в финале была лишней. Хорошего понемножку…

– У меня мозг сломался на третьей строфе.

– Говорят, это черта горячих людей – не понимать смысл поэзии с первого прочтения.

– О, так я не тупая, я горячая!

Она глотнула из стаканчика, с горечью обнаружив, что кофе совсем остыл. Внезапно Зевс посерьезнел, повернувшись к ней изящным профилем и глядя куда-то вдаль.

– Если мне не изменяет память, Дионису позарез нужны были деньги. Он что-то такое говорил перед исчезновением. Может, конечно, он пошел в то место не за деньгами, но…

Ари вздрогнула, и ее сердце замерло от ярости, страха и раскаяния: причиной ярости была мысль о том, что он оставил ее, причиной страха – то, что она могла больше не увидеть его, а раскаяние… Придет черед и раскаянию. Значило ли это, что он спланировал все заранее? Неужели и правда бросил Двенадцать? Бросил учебу? Бросил ее?

Вслух она только спросила:

– «В то место» – это куда?

– А куда мы идем, когда нам нужен хороший кредит? В общем, жду тебя в «Оракуле». Для всех простых смертных в семь, но, зная тебя, в шесть. – Он махнул на прощание рукой и пошел к лестнице.

– Кредиты выдает «Царство», – нахмурилась Ари. Картина еще не начинала проясняться, но у нее, по крайней мере, появилась надежда. Слабая путеводная нить.

– Сходи к Аиду, – крикнул Зевс, не оборачиваясь. – Может, он и есть твой золотой билет.

Она вышла на улицу. Свет солнца золотил ее черные вьющиеся волосы, согревал смуглую кожу. Двор переполняли голоса студентов, из ближайшей кофейни доносились восхитительные ароматы.

– Гребаная ты заноза в заднице. Где тебя черти носят? – прошептала Ари.

Первую неделю она успокаивала себя тем, что это вполне похоже на Диониса. Взбалмошный и непостоянный, он часто исчезал без предупреждения, а потом звонил ей, крича в трубку, что оказался за сотню миль от кампуса. И эта непредсказуемость устраивала ее. Она казалась раем после бесконечной ревности Тесея и необходимости наблюдать за его преступными выходками. С Дионисом же голова кружилась от пьянящего чувства свободы, и в крови гулял адреналин.

А через неделю после его исчезновения Ари проснулась с бешено колотящимся сердцем. Что-то изменилось, поняла она. Раньше ей часто снились кошмары: например, о той ночи, когда кровь мертвеца оказалась у нее на руках. Ари могла проснуться от собственного дикого крика, перебудив соседок. Сны казались такими яркими, что ей приходилось вставать с постели и бродить туда-сюда по комнате, пока сердце снова не начинало биться в привычном ритме. Но через неделю после исчезновения Диониса она проснулась с новым чувством. С четким осознанием, что все вокруг – ненастоящее. Что ее жизнь, ее воспоминания, ее личность студентки с богатыми родителями и хорошими оценками – фальшивка. «У меня была другая жизнь», – ошеломленно подумала она, снова опустившись на подушку. Утром острота этого чувства притупилась. Но на смену ему пришло новое: все вокруг идет не по плану. Все изменилось.

– Так много всего произошло в эту неделю, – негромко продолжала она, обращаясь к тому, кто все равно не мог ее услышать. – Я чувствую, будто прожила сразу три года. А я не хочу думать о своих проблемах. Я хочу выслушать, как прошел твой день. Хочу просто услышать твой голос. Обнять тебя, в конце-то концов.

Ари не понимала, что послужило точкой отправления. Когда все покатилось под откос? С той проклятой вечеринки? С момента, когда она получила максимальную оценку за тест, к которому совсем не готовилась? Или, может, с той безумной ночи в полицейском участке, когда они с Дионисом впервые встретились? Ари не могла сформулировать.

Впрочем, если бы кто-то прижал ее к стенке, встряхнул как следует и прямо спросил, с чего все началось, она все-таки нашла бы ответ. Потому что в глубине души знала его.

Все началось, когда убили Семелу.

Часть 2. О цветах и книгах

Солнце по вечерам окутывало кампус блестящей сетью. Ари проходила мимо старинных стен, арок и колонн. Когда она миновала дом Гигантов, Гратион, ее партнер по вчерашнему докладу, дружелюбно зажестикулировал, приглашая присоединиться к пятничному пикнику. Шарлотка, горячий глинтвейн и никаких мыслей о пропавших парнях… Ари помахала в ответ, стараясь изобразить максимальное раскаяние на лице. Мол, извини, я бы с радостью, но так ужасно спешу, сам видишь. Гратион печально развел руками и отвернулся, прерывая их маленькую пантомиму, чтобы указать на лишнюю скатерть новенькому члену сообщества.

Студенческих сообществ в Эллинском университете хватало. Двенадцать тоже были активно вовлечены в общественную жизнь, но держались немного особняком, и это накладывало на них отпечаток элитарности и таинственности. Еще осенью Ари представляла их сборищем богатеньких интеллигентов в бархатных креслах, томно вздыхающих во время распития чая и прячущих взгляд на страницах томика с шекспировскими сонетами. Дионис долго смеялся над ее наивностью и честно предупредил, чтобы она ничему не удивлялась – хотя она, конечно же, все равно удивилась. Чего стоил один только ритуал Чистки! Слишком уж необычные вещи творились под крышей их дома, узнав о которых она настолько растерялась, что единственной фразой, которую получилось сформулировать, было:

– Стойте, вас же на самом деле не двенадцать!

– Какая сообразительная! – воскликнул Гермес. – Она мне уже нравится. Хотя бы сегодня Дио целует не бокал вина и даже не пол. Добавить тебе корицы в кофе?

Причиной, по которой Ари не радовало предложение Зевса прийти в Царство, было то, что в их и без того странном сообществе Аид был наиболее странным. Она видела его дважды в жизни, оба раза он едва удостоил ее взглядом и сохранял хищно-настороженное лицо человека, попавшего с небогатых похорон на сумасшедшую вечеринку. Правда, во второй раз в его тяжелом взгляде мелькало что-то похожее на умиротворение и чуть ли не нежность, но тогда он был под руку с Персефоной. Сегодня на такую милость рассчитывать не приходилось: на прошлой неделе Персефона успешно завершила программу обмена и вернулась в родную alma mater. Оставалось надеяться, что она пишет ему чувственные письма или хотя бы присылает эмодзи сердечек поутру – в противном случае Ари точно ловить нечего.

Строго говоря, она не знала, можно ли вообще причислять Аида к Двенадцати. Он не был ни на одном ритуале Чистки, куда допустили даже Ари, хотя она так и не стала полноправным членом их компании. У них не было ни одной общей лекции, ни одного семинара – студенты финансов редко пересекались с остальными.

Когда она добралась до Царства, солнце, ставшее пылающим шаром на краю озера, почти исчезло. Ей следовало поторопиться. Аид не производил впечатление души компании, вряд ли их разговор затянется больше чем на пять минут. Значит, она успеет забежать в общежитие, заглянуть в свежий конспект по английской литературе, принять душ, перехватить фирменное печенье Гестии и добежать до «Оракула» к шести часам. Ладно, Зевс был прав, к семи. Надо быть реалистом. Ари привыкла к подобным подсчетам в первую же неделю в университете.

Она машинально толкнула калитку, отделявшую Царство от внешнего мира, и ей сразу стало не до тайм-менеджмента. Быстрые тени метнулись в ее сторону с разъяренным рычанием. Спустя секунду три поджарые гончие уже кружили вокруг нее, скаля клыки.

– Твою ж мать. – Ари медленно-медленно попятилась, стараясь не давать им повода перегрызть ей глотку. – Твою-мать-твою-мать-твою-мать.

Их бешеный лай, казалось, раздавался в самом мозгу. Она оглянулась и наудачу крикнула:

– Аид!

Ноль эффекта.

Паника захлестывала с головой.

– Отзови своих псин, черт бы тебя побрал!

Наконец на крыльце появился высокий худощавый студент, с ног до головы затянутый в черное. Ари выдохнула с облегчением.

– В чем дело? – Голос у Аида оказался хрипловатым и таким невозмутимым, будто он во время безмятежной вечерней прогулки осведомился у прохожего, который час.

– Меня сейчас сожрут, вот в чем дело!

«Нелепый ты мудоблан».

Аид как будто замялся. Приподнял рукав пальто, посмотрел на массивные наручные часы. Псы продолжали истекать слюной.

– Библиотека откроется завтра в семь. Когда будешь уходить, прикрой калитку поплотнее, договорились?

– Дионису ты так же сказал перед его исчезновением?

Он на секунду задумался. Тихо пробормотал что-то, и вся агрессия животных мигом улетучилась. Они растворились в кустах так же неожиданно, как и появились.

Тяжело дыша, Ари, не дожидаясь приглашения, поднялась по ступенькам, бесцеремонно оттеснила Аида – его бледное лицо исказилось, когда она прикоснулась к нему плечом, – и ввалилась в Царство. Ее все еще потряхивало от адреналина.

Ничего особенного – огромные стеллажи с книгами, кресла, столики, лампы, гипсовые бюсты – эдакая мрачноватая библиотека, но гораздо менее солидная, чем Главная. С другой стороны, чего еще можно было ожидать? Царство и было небольшой библиотекой, подаренной сообществу Двенадцати в знак особой благосклонности университетской верхушки. Аид в свое время очень быстро прибрал к рукам это место, записав его как «волонтерский проект». И теперь студенты в Царство ходили не столько за книгами, сколько за шансом поправить материальное положение – иногда даже не по конским процентам, но это уж как повезет. Аид с небывалой охотой разбрасывался кредитами направо и налево, а затем с не меньшим энтузиазмом требовал их обратно. Обмануть его было практически нереально. Практически – потому что в прошлом году был слух, якобы какой-то умник все-таки уболтал его, обвел вокруг пальца и сбежал из города. Правда, потом еще прошел слух, что умника видели в окрестностях кампуса, и, дескать, выглядел он неважно. А потом умник пропал[1]1
  В народном сознании Аид постепенно стал не только владыкой подземного царства мертвых, но и богом богатства (зерно, «воскресающее» из земли, драгоценные камни и металлы…)


[Закрыть].

Аид снял пальто, под которым оказался простой черный костюм, и жестом пригласил ее сесть. Сам расположился в кресле напротив, подперев переплетенными пальцами острый подбородок.

– Ари. – Она протянула ему руку. Поколебавшись, он сжал ее ладонь, не снимая, впрочем, кожаных перчаток.

– Да, я знаю. Ты со второго курса. Филфак, если не ошибаюсь. Какое у тебя ко мне дело?

«А он времени зря не теряет».

– Дионис пропал. – Она решила последовать его примеру и не стала ходить вокруг да около. – Знаешь об этом что-нибудь?

Он покачал головой, не отрывая от нее взгляда, и его гладкие темные волосы блеснули при тусклом свете настольной лампы.

– Ему вроде как нужны были деньги. – Ари внимательно ловила малейшие признаки любой эмоции на его бледном лице. Ничего.

– Что ж, видимо, он взял их в другом месте.

– Хочешь сказать, Дионис к тебе не приходил?

– О чем я тебе и толкую.

– А Зевс говорит, что приходил, – не сдавалась Ари. Она нагло блефовала. Зевс ничего такого не сказал, но чутье подсказывало ей: она на верном пути. Оно спасало ее сотни раз, выводя из немыслимых передряг, в которые ее втягивал Тесей. Не должно было подвести и сейчас.

Черные глаза нехорошо сверкнули, заворошились угрозой.

– Приходил. Не ко мне, – наконец уступил Аид.

Ари выжидающе откинулась на спинку кресла, мысленно торжествуя маленькую победу и изо всех сил сдерживая улыбку. Так-то лучше.

– К… – Он запнулся, словно ему было неприятно произносить имя. – Персефоне.

– Не думала, что они были друзьями.

– Они и не были.

Ари почувствовала, что ступила на скользкую почву. Стоит ей сейчас показать, что она ничего не знает, продемонстрировать хоть каплю отчаяния, как ускользнет малейшая надежда разговорить Аида. «Ох уж мне эти интроверты». Как Персефона могла быть связана с Дионисом? Ари видела, как они общались, всего раз, на той проклятой новогодней вечеринке.

Тогда Дионис смешивал один из своих безумных коктейлей, излучая нетерпение гения, создающего истинное искусство. Персефона шутила… О чем же она шутила? Ари не могла вспомнить, как бы ни старалась. Вот Персефона берет коктейль, достает вишенку, отбрасывает длинные белые волосы на спину, отпускает двусмысленную шуточку, сама же над ней смеется, сверкая улыбкой, поворачивается к тоже смеющейся… Семеле.

– Семела, – произнесла Ариадна.

– Она тоже с побережья, да. У ее матери там дом.

– Не знаешь, о чем говорили Дионис с Персефоной?

– Подслушивать неприлично. Знаешь, у некоторых в наше время еще остались манеры.

Ари закатила глаза. Что ж, сведения она в любом случае получила. Найти Персефону труда не составит.

– Спасибо за гостеприимство, ты просто душка. – Голос сочился сарказмом. – Насчет Диониса. Если вдруг услышишь какие-нибудь слухи…

– У меня тут ни единой живой души. Книжные черви не болтают, заемщики стараются лишний раз не обращать на себя внимание. Откуда здесь взяться сплетням?

– А несчастные должники в твоем подвале? – попробовала пошутить Ариадна.

Аид поднял на нее тяжелый взгляд и помолчал так долго и многозначительно, что шутка окончательно перестала казаться ей забавной.

– В общем, дай знать, если что.

Она сползла с крыльца, нервно озираясь по сторонам, ожидая нового нападения трех разъяренных псин[2]2
  Собаки Аида – Цербер, трехголовый пес, в древнегреческой мифологии охранял выход из царства мертвых.


[Закрыть]. Аид дождался, пока она прикроет калитку, захлопнул дверь и снова обессиленно опустился в кресло.

На самом деле, он, конечно, подслушивал. Он мог прикидываться джентльменом сколько угодно – но не когда дело касалось Персефоны. С ней многое было иначе. Может быть, даже все.

== Осень прошлого года ==

В день, когда Аид впервые совершил невообразимую глупость, кампус кипел в ожидании первых осенних экзаменов, и Царство наполнилось запахом кофе, шумом шагов, шелестом страниц. Большие скопления людей вызывали у Аида тошноту, головные боли и желание удавиться на шелковом шнуре от гардин, потому он пережидал поток посетителей на обычно пустующем втором этаже. Ключевое слово – обычно.

– Забыл предупредить насчет Сизифа. Если этот уродец опять придет к тебе за займом и скажет, что…

Зевс не переставал шептать ни на секунду, одновременно переписывая мелким аккуратным почерком основные идеи «Психологии народов и масс» и гугля значение термина «трансцендентальная медитация». Он, как Цезарь, ухитрялся делать триллион дел одновременно. Изредка он замолкал, чтобы глотнуть виски из внушительной фляжки или взять желтый маркер и выделить ключевые тезисы конспекта, и тогда Аид переставал бороться с искушением сбросить его с лестницы и обставить произошедшее как несчастный случай.

И если бы Зевс был единственным, кому приспичило занять второй этаж, – возможно, в тот день ничего бы не изменилось. Но еще здесь была она. Она приходила сюда каждый день на протяжении недели. Вежливо и коротко улыбалась, брала стопку раритетных книг по ботанике, ставила на стол неизменный термос с чаем, доставала связку неотличимых на вид простых карандашей. И рисовала.

– Эй, дружище! Ты меня вообще слушаешь?

Она склонялась над бумагой, быстро, легко прорисовывая каждый лепесток, и под ее длинными пальцами расцветали аккуратные оранжереи. Штрих за штрихом.

– Ого. – Зевс резко отодвинул конспекты в сторону и улыбнулся. – Да, красотка. Персефона. Только недавно приехала по программе обмена. Сам бы подкатил, но знаешь что? Она такая молчаливая. Совершенно не умеет веселиться. Да, я знаю, прям будто твоя родственная душа. Сам в шоке…

В конце концов, все было очень просто. Они обитали на одной планете, в одном временном потоке и на том расстоянии, которое можно преодолеть шагами.

– Ты запал на нее, – подметил Зевс.

– Не запал, – отрезал Аид.

– Ну да, просто тебе нравится смотреть на нее часами. Подойди уже к ней, а? Честно, дружище, у тебя сейчас такой взгляд страшный. Если бы на меня кто так пялился, я бы в полицию пошел, а не к алтарю. С девушками надо попроще, посмелее. Просто будь собой…

Она отстранилась. Перекинула через плечо тяжелую белую косу. Бросила взгляд на получившийся эскиз. Провела пальцами по пересохшим губам. Потянулась за термосом.