Текст книги "Цивилизация хаоса. Философия, публицистика, проза и эссе"

Кому не нравится общество потребления

Всеобщее осуждение и неприятие общества потребления в России почему-то до сих пор считается вариантом нормы, причём большинство творческих личностей продолжает в это свято верить, по всей видимости, полагая, что единственным способом войти в историю для них является не успешная частная монетизация, а получение государственного звания заслуженного артиста, художника, писателя (нужное подчеркнуть) из рук какого-нибудь серого и безликого чиновника из Минкульта. Не говоря уже об откровенных творческих маргиналах, предпочитающих бессмысленное и беспощадное «искусство ради искусства», но при этом лицемерно, завистливо порицая своих коммерчески более успешных коллег.

Возможно, они полагают именно так, ибо любое нерыночное «признание» – это фактически гарантированный успех посредством госзаказа вместо изменчивой и капризной конъюнктуры рынка, на который время от времени будет наведываться ленивый и недалёкий, по их мнению, обыватель, чтобы потреблять их артефакты как товар или продукт, но не как некий «шедевр искусства».

Очнитесь, господа! Степень шедевральности предметов вашей творческой деятельности нынче оценивает и в том числе его величество рынок. Или вы желаете, чтобы их утверждали специальные ведомственные комиссии на унылых заседаниях под кумачовыми транспарантами «Даёшь культуру в массы!»! На их фоне даже самый распоследний потребитель и обыватель представляется чуть ли не иконой стиля – по крайней мере он может стать ею, просто обладая изначально неплохим вкусом либо умением прислушиваться к правильным рекомендациям о том, что следует потреблять из мира актуального, сбалансированного спроса и предложения.

Негативную коннотацию, равно как и сам термин «общество потребления», задал французский философ левого толка Жан Бодрийяр в своей одноимённой работе La société de consommation: ses mythes et ses structures – «Общество потребления: его мифы и структуры», опубликованной в 1970 году. Довольно странным в ней выглядит и откровенный выпад в сторону эстетической медицины в полемике, возникшей в своё время между Бодрийяром и Джоном Гэлбрейтом, которая наряду с войнами, искусственной бедностью якобы преследует одну и ту же цель – бесконечное наращивание производства.

Неприятие эстетики леваками – это отдельный большой разговор. Что же касается их навязчиво негативной риторики в адрес потребления как такового, то объясняется она довольно просто – программными установками марксизма, предполагавшего, что общество на определённом этапе своего развития будет последовательно отказываться от собственности, свободы выбора, потребления, эстетики и в конечном итоге – от индивидуальности и субъектности. Тогда всё становится на свои места. Против общества потребления наряду с неомарксистами сегодня выступают и всевозможные религиозные мракобесы, любители бодипозитива, стирания иерархических и эстетических границ, принудительной уравниловки и политкорректности.

Всех их объединяет ненависть к тому, что вместо декларируемых современными леваками ценностей презираемый ими потребитель и обыватель с большей вероятностью будет выбирать среду, в которой он сможет самостоятельно, в рамках своих бюджетных возможностей, определять свой круг интересов, товаров и услуг. Также глашатаев неомарксизма не может радовать и тот факт, что их идеология часто является эстетически неприемлемой, а нередко и откровенно уродливой, причём без возможности что-либо исправить.

Разница между обществом потребления и обществом религиозным, идеологизированным, традиционалистским и т. д. в том, собственно, что общество потребления предлагает мне то, в чем я действительно нуждаюсь. Тогда как иные навязывают мне то, от чего хочется лишь избавиться.

То, что можно сказать про общество потребления, можно сказать и про общество спектакля – термин другого французского философа Ги Дебора из его одноимённой работы «Общество спектакля» или «Общество зрелища» (фр. La Société du spectacle) – политико-философского трактата, написанного автором в 1967 году.

Ведь сколько сейчас стало недовольных обществом спектакля! Их определённо было бы куда меньше, если бы общество в их представлении было «настоящим». Одних бы скинули с горы в Спарте, других – сожгли, третьих бы убили на дуэли, четвёртые были бы уничтожены «традиционной» медициной. А сейчас-то им и по морде дать некому.

Самоуничижительно-самоуничтожительный, антипотребительский порыв некоторых отчаянно ностальгирующих по былой системе распределения жизненных благ людей в целом на сегодняшний момент является не столько частным и мировоззренческим, сколько антицивилизационным в своей основе, безрассудным с точки зрения практического удобства и по-настоящему враждебным всему тому, что мы называем современным и прогрессивным.

Уехать нельзя остаться

С всеобщим повышением мобильности мирового населения как глобальным трендом человечество столкнулось относительно недавно. Существование физических границ современных государств сегодня во многом является скорее пережитком прошлого, нежели насущной необходимостью.

И если раньше переселения целых народов были вызваны серьёзными природно-климатическими катаклизмами, например истощением плодородных земель, либо необходимостью завоевания новых жизненно-сырьевых пространств, а также культурной экспансией правящих режимов, то сейчас эмиграция приобрела устойчивый экономический и политический характер.

В современном мире любой человек при наличии средств к существованию, в принципе, может начать жить практически где угодно – везде, где будут соблюдаться его права и поддерживаться желаемый уровень комфорта.

Вопрос сохранения культурной идентичности лицом, выехавшим из страны происхождения, сегодня не является ключевым. Прежде всего потому, что глобализм позволяет переехать в другую страну со своим культурным багажом без особого риска принудительного растворения в поначалу кажущемся чуждым культурном пространстве. Собственно, современный мир постепенно отказывается от культуры как таковой, но не в том плане, что он пренебрегает ею либо стремиться её уничтожить, – он десакрализует её, переводя её в максимально удобный, опциональный формат, в тот самый универсальный множитель, который далее уже каждый может настроить по своему усмотрению.

То, что по-прежнему остаётся незыблемым, – так это система экономических и политических статусов. Естественно, гражданин России, прибыв в любую из процветающих европейских стран, будет вынужден столкнуться с рядом проблем, прежде всего финансовых, если, конечно, он не является значимым специалистом, учёным или знаменитостью, а также политических, ибо будет практически выключен из местной политической жизни. Впрочем, последнее не сильно волнует потенциальных эмигрантов, ибо и как правило то, что вынудило их покинуть Россию, было осознанием их полнейшей невозможности повлиять на государственную систему в своей стране, и, следовательно, возникшая на этой почве аполитичность далее станет определяющим фактором их жизни уже на новом месте.

На мой вопрос: «Актуальна ли для вас тема эмиграции? Что является стимулирующим, а что сдерживающим фактором?» – ответили некоторые мои подписчики.

Поэтесса и политический активист Анастасия Лукомская: «Я задумываюсь об этом, на всякий случай учу английский, но пока никуда уезжать не хочу. Стимулирующий фактор – я не имею представления о своём будущем здесь. Нет никаких гарантий, что таких, как я, здесь не начнут сажать и убивать. Или просто сделают жизнь совершенно невыносимой. Сдерживающий – я совершенно не имею представления, чем мне заняться там. Всё, что я хорошо умею делать, связано с русским языком и литературой. Я не Набоков, чтобы писать на двух языках одинаково хорошо. И все люди, для которых я делаю то, что делаю, живут в этой стране. Плюс иммигрант – это всегда человек второго сорта в глазах местных. Но если будет реальная угроза моей жизни, возможно, придётся уехать».

Молодой политик Даниил Константинов, отсидев в России несколько лет по ложному обвинению, вынужденный уехать из страны в соседнюю Литву, сказал: «Для меня стимулирующим фактором была угроза пожизненного заключения, которое мне обещали и которым грозились, даже когда уехал. Такие вот стимулы».

Один из моих френдов в Facebook Владислав Забалуев написал: «Стимулирующий фактор – понимание того, что политическая ситуация становится всё хуже и хуже. Сдерживающих два: во-первых, нежелание отдавать страну единороссам. Во-вторых, слабая надежда на то, что в скором времени всё может внезапно измениться к лучшему».

В целом большинство моих комментаторов сошлись на том, что основным фактором, способствующим эмиграции, является экономический, далее следуют политические причины, и на последних местах располагаются мировоззренческие и культурные проблемы. Но так или иначе, все они вынуждают немало людей, ранее даже не помышлявших о переезде в другие страны, задуматься об этом всерьёз.

Есть ряд персон, которые буквально кричат о чуть ли не священной связи с Россией. Как правило, это люди публичные, больше национал-патриотической ориентации, но встречаются и либералы. Но мне кажется, что здешняя интеллигенция немножечко лукавит, говоря о том, что её связывают с родиной некие сакральные моменты. Например, культура. Последние 20 лет мы видим возвращение культуры к советской модели, мы видим, как она самоограничивается, упрощается, замыкается в себе. Советская же культура, в свою очередь, не то что проигрывает западной – она катастрофически ничтожна. В мировом контексте её не существует вовсе. Это возвращение происходит в процессе всеобщего регресса. Постсоветскому человеку, и интеллигенту в том числе, просто комфортно находиться в самовоспроизводящейся неконкурентной среде. Именно неконкурентоспособность есть основа возрождения никому не нужного дискурса и системы координат. Эта же неспособность конкурировать, вкупе с нежеланием учить иностранные языки, создаёт огромные комплексы для потенциальных эмигрантов. Человек же, не привязанный к советской идентичности, будет чувствовать себя за пределами России куда свободней.

Я отношусь к эмиграции как к выбору свободного гражданина своей страны, к которой он не обязан испытывать какие-либо чувства. И потому в определённый момент, посчитав нужным, он имеет полное право поступить в соответствии со своими желаниями. Что же касается лично меня, мои амбиции не позволяют мне покинуть территорию политического противостояния, с которой я связываю и своё будущее.

Как спасти Россию от самой себя

Последний и самый крупный конфликт в истории человечества вспыхнул и разгорелся, как и предполагалось, в информационном пространстве. В мире, охваченном серым пламенем гибридной войны, каждый субъект становится солдатом, а большинство пассивных его участников уже являются потенциальными жертвами оружия массового поражения нового, ранее неизвестного типа.

20 лет назад никто не мог и предположить, что в России будет происходить то, что происходит сейчас. На мой взгляд, Россия как концентрат глобального массового бессознательного являет собой модель бытия в его негативном аспекте. Таким образом, мы столкнулись с некой общей, но пока неназванной проблемой, решить которую известными способами уже не представляется возможным. В прошлом веке масштабные вопросы человечества решались с помощью мировых войн. А в нынешнем всеобщим театром боевых действий стало информационное пространство.

Что же происходит внутри него? Например. На фоне арестов и задержаний в связи с недопуском кандидатов на выборы в Мосгордуму некоторые истеричные журналисты не только смакуют тему устройства советских лагерей, но и обещают их нам в ближайшем будущем. И ещё обижаются, что им не верят. Если бы я хоть на мгновение допустила возможность террора государства по отношению к гражданам именно в такой архаичной и жуткой форме, то я бы немедля уехала из страны. Интересно, какой такой тайный мазохистский механизм удерживает подобных людей на родине, буквально впаивая их в «кровь и почву»? И, предвосхищая ваши ответы, уверенно скажу, что дело мы имеем именно с мазохизмом и его «родным братом» – садизмом, а также с глубоко россиянской потаённой страстью, которая заключается в том, чтобы всем стало в равной степени плохо. Тем и сердце успокоится. Ведь «никому ничего не достанется» – это и есть сакральная цель каждого местного социалиста, по аналогии с «каждому своё» (последнее для автохтонов даже слишком буржуазно).

Значительная часть населения России в настоящий момент буквально находится в изменённом состоянии сознания. Без всяких допингов и внешних эксцессов. Последнее особенно важно, ибо мы привыкли, что если человек сумасшедший, то это обыкновенно как-то проявляется внешне. Здесь же мы видим на первый взгляд людей социально адаптированных. Их можно заметить только по нюансам, которые в ряде случаев уже невозможно скрыть.

Это обнаруживается путём мониторинга соцсетей (например, неудачного видео), при личной встрече. Симптомы – театральный вид, гримасничанье, излишняя эмоциональность, паясничество, разорванная речь, частое использование специфической терминологии в неподходящих ситуациях.

В массовой культуре безумие принято изображать в максимально гипертрофированной, гротескной форме. Убийца-психопат в маске, нападающий из-за угла. Всклокоченные волосы и рваная одежда маньяка, которого видно за версту. Обшарпанные стены ветхого жилища, где обнаруживается сие «чудо природы», сразу же говорит зрителю, что следует ожидать от его хозяина. В реальности же настоящее безумие скрыто – за обывательской, житейской мудростью. За осторожностью конформиста и мелочной продуманностью педантичного нищего. За фальшивыми улыбками «счастливых людей». За животной удовлетворённостью гедонистов и за железобетонной уверенностью сторонников «традиционных ценностей».

Именно это скрытое безумие поразило сейчас бόльшую часть населения России. Стокгольмский конформизм заложников имперских смыслов, верноподданных нищеты и есть та неведомая управляющая сила, инерционная вязь евразийского ковра, на пространстве которого растянулась вся страна в пьяном рывке из отчаяния в полную, беспросветную глупость и фактическое самоубийство.

Подобные явления весьма характерны для периодов радикальных кризисов и глобальных изменений в обществе – например, во время или перед крупными вооружёнными конфликтами, революциями, социальными потрясениями.

Также интересно порассуждать о том, как явления, происходящие в России, могут повлиять на остальной мир. К сожалению, в настоящем мы наблюдаем целый ряд негативных эффектов глобализации, связанных с Россией: экспорт терроризма (химические и радиационные атаки в Англии и Италии), попытки информационного влияния на политические и социальные процессы в Европе и США, коррупционные интриги, заключающиеся в финансировании европейских маргинальных политических партий, таких как «Национальный Фронт – FN» (Франция), «Альтернатива для Германии – AfD» (Германия) и прочих.

На ближнее зарубежье Россия влияет непосредственно с помощью грубой военной силы (аннексия и оккупация украинских территорий), военного присутствия в Приднестровье, в Средней Азии, постоянных воздушных провокаций и угроз территориальной целостности прибалтийских стран. Фактически идёт Третья мировая война, но война гибридная, большая часть боевых действий которой происходит на страницах СМИ, в экономической сфере и даже в социальных сетях.

Не будем забывать и о такой скользкой теме, как наркоторговля, которая становится инструментом политического влияния. Впрочем, она всегда была таковой. Достаточно вспомнить опиумные войны XIX века. Политика прогибиционизма, ведущаяся властью и официальными СМИ, есть не более чем прикрытие деятельности спецслужб, кормящихся наркотрафиком, и в том числе и в большой степени – российских.

Если мы представим гипотетически, что влияние России будет усиливаться на всех уровнях, от политического и экономического до экзистенциального и метафизического – ведь где-то на Западе издают писателя-убийцу Прилепина, изучают творчество душевнобольного «профессора» Дугина, призывающего «Убивать! Убивать! Убивать!» и стращающего мир ядерной бомбой, – то мы можем предположить самый худший сценарий. То есть когда цивилизационная «броня» будет пробита и мир, вывернувшись наизнанку, оборотится этакой «глобальной» Россией в самых худших её ипостасях. Таким образом, мы приходим к выводу, что мы должны спасти Россию от самой себя, а вместе с этим и весь мир. В лучших традициях русской литературы.

Отцы и дети: в стране началось обострение массового бессознательного

Тема отцов и детей, хорошо всем известная по классической литературе, заиграла в России новыми ядовитыми красками на фоне очередного осеннего обострения массового бессознательного.

Дети – это практически беспроигрышный вариант для любой государственной пропаганды, будь то в мирное, а тем более – в военное время.

Но по некоему случайному трагическому совпадению либо намеренно выхваченные из общего инфопотока события, так или иначе связанные с детьми, сложились в зловещий пазл наступившего сентября.

Блогеру Синице дали 5 лет за якобы угрозы детям силовиков. Российские журналисты Дудь и Собчак выпускают фильм о детях Беслана, благополучно забытых всеми – и прежде всего самой властью. Оппозиционный журналист Илья Азар, будучи в домашних тапках и халате, был схвачен полицией прямо на лестничной клетке, в то время как у него дома остался без присмотра годовалый ребёнок. Да и сама осень как начало большого технологического пути очередной порции свежего детского мяса, вываленного на псевдобесконечную, закольцованную, заляпанную ленту школьного конвейера, уже фактически стала рутиной.

Между тем внутреннее напряжение взрослых, так и не снятое коротким, затратным и блёклым на события отпуском (кому вообще повезло пойти в отпуск этим летом), будет согласно давней традиции репрессивно перенесено на детей – этих бесправных заложников бытия и метафизической трусости своих родителей.

Российская власть, рассматривающая граждан как несмышлёных детей, да и сами российские граждане, будучи всего лишь крупными, великовозрастными, фрустрированными детьми, прежде всего в политическом смысле, неизбежно сходятся в одной точке – в своём всеобщем совокупном давлении на детей настоящих, то есть самых незащищённых во всех аспектах (прежде всего в физическом и правовом) существ.

Образ убивающей или посылающей на убой Родины-матери (точнее – мачехи) и вовсе не нуждается в дополнительном описании, он был широко растиражирован во время самой грандиозной бойни прошлого века, ныне сакрализованной и возведённой в культ.

А «груз 200» никого в Россиюшке не отрезвляет. Он как бы успокаивает и даёт такую томно-тоскливую, водочную прелестную меланхолию, такой войно-валиум, такую грудастую домохозяйку из агитпроповского кино, ещё не успевшую, да и не смогшую распластаться собственной красочной смертью в мехах.

Так русские матери бегут от потрёпанных в злой горошек халатцев, от морщин, старости и уродства, от бессмыслицы тотальной бытия, которую вдруг слизнуло сладостное отчаянье и утробно прокатилось где-то по неатрофировавшейся ещё, ещё страстной плоти и там предоргазменным каким-то христианским озарением-катарсисом остановилось и схлопнулось. И успокоилось шаловливым анонимным чудовищем, связанным с этим миром ненасытной утробной глоткой, превосходящей всякую бездну в беспощадной и хохочущей своей глубине.

Больше никто из нас не повзрослеет. Мы обречены. Факт. Раньше люди боялись постареть. Но теперь они параллельно (или даже более) начинают бояться не повзрослеть. Не то что бы их угнетает оставаться детьми (подростками), но они боятся быть оценены обществом как неадекватные, социально неприемлемые. Возможно, в ближайшем будущем это будет одна из распространённых фобий, люди начнут платить за взрослость или даже старость – хотя бы за их внешние признаки.

Гламурный манифест нового поколения торжествующих инфантилов мог бы выглядеть примерно так.

Манифест гламурного инфантилизма

Инфантилизм – это молодость бедных, ботокс экзистенциального отчаяния. Мы за инфантилов против неосоветских геронтократов.

Для современного (лучшего из возможных!), но все ещё человека, конечно же, отфотошопленный мир, глянец, гламур предпочтительней всякой античности, которая лишь издали хороша, скажем так – как утопия, мифологическая теория, но при ближайшем рассмотрении обретает кошмарно-посконные кустодиевские черты.

Ещё Лорд Генри понимал некоторую (сейчас завоют советские интеллигенты!) асексуальность интеллекта. И был совершенно прав. Рациональных прогрессистов и материалистов сексуальность не интересует, кроме как в экономическом своём приложении. Но интересует механистичность, функциональность и опять-таки – гламурность.

Мы – субъекты с гламурным сознанием. Глянцевые, если угодно, террористы. Такое мировоззрение, такой взгляд априори предполагают, что мы (мы – инфантилы против геронтократов!) не желаем терпеть экономической обречённости и следующего из неё – уродства, массового деформирования, чудовищного зверства, на которое нас обрекают местные соцработники, метафизические агитаторы, заговариватели нищеты под видом интеллектуалов – как с той, так и с другой стороны. Потому что да, нас не впечатляет ни антично-библиотечный червь, ни кустодиевская целлюлитная улитка, пусть и в бронежилете. Мы хотим вечной юности и красоты!