Текст книги "Некуда бежать"

Девчонки уже вернулись в свой номер, а ребята продолжали о чем-то громко разговаривать. Потом три пары глаз уставились на меня.

– Ваш папа уехал? – спросил один из молодых людей.

– Это, вообще-то, не папа! – я рассмеялась. Такой ответ привел молодого человека в замешательство.

– Может, составите нам компанию?

– А почему бы и нет! Поспать вы мне все равно не дали. – Я взглянула на часы – Три часа ночи. Можно уже и не ложиться.

Мы вошли в номер напротив. На столе стояло какое-то странное приспособление с крышечкой и трубочкой.

– Что это? – я никогда еще не видела таких странных ваз.

– Это кальян. Хочешь попробовать?

– А вы будете? – он кивнул в ответ. – Тогда давайте! – я никогда не видела и не пробовала этого раньше. «Что ж, значит такой сегодня день – день новых впечатлений!» – подумала я уже про себя.

Подошла ближе. Вдохнула через трубочку. Закашлялась. Попыталась вдохнуть снова. Едкий сладковатый дым отказывался попадать в легкие. В горле першило.

– Ты что, не куришь?

– Нет, а что в этом такого? Это плохо? – я вспомнила, как Толя сказал: «плохо, что у тебя не было мужчины». Теперь мне скажут, что не курить тоже плохо.

– Нет, хорошо! Просто это сейчас, по-моему, редкость! У меня все знакомые девушки курят!

– А у меня из подруг почти никто! Ты, наверное, не там знакомишься?

– Наверное. Вот, ты мне сразу понравилась, а уже не одна. Всех хороших девушек разобрали.

– У меня почти все подруги в свободном полете. Может, познакомить?

– Спасибо, я как-нибудь сам справлюсь.

Мы пели в караоке, пили вино и закусывали фруктами, которых было просто море. Потом один из ребят достал пакетики с какой-то зелёной, мелко нарезанной травой. Я сказала, что мне пора. Давно забытое ощущение страха нашептывало, что пора идти к себе. Я была одна, а их трое. Дверь заперта изнутри.

Да… Я вроде бы справилась со своими страхами, но иногда они снова пытались завладеть сознанием… Что это? Необоснованная паника или банальное чувство самосохранения? Или мне следует обратиться к психологу? Наверное, следовало, пару лет назад…

1997. Лето

…Я очутилась в темном переулке. Одна, в двенадцать ночи. Возвращалась из R-cluba после концерта моих друзей… Решила уйти пораньше, не дожидаясь остальных. В моем сознании промелькнула здравая мысль доехать на метро, но тут же затерялась среди других, подбивающих искать машину и добираться домой с музыкой, сидя в удобном мягком кресле, избавив себя от заслушивания нудного голоса, сообщающего название следующей станции…

Я довольно долго бродила по темным улицам, в попытках попасть хоть на какую-нибудь оживленную дорогу. Мой «топографический кретинизм» проявлялся во всей красе…

Впереди показалось освещенное светом ночных фонарей шоссе. Я вытянула руку. Вытянутая рука на обочине дороги в середине ночи, да еще в сочетании с белыми шортами, – этого оказалось достаточно для того, чтобы обеспечить себя приключениями на ночь…

Дверца захлопнулась. Я назвала адрес. Ребят было двое. Они сидели на переднем сиденье, а я осталась замурованной на заднем. Вишневая «восьмерка» укатила в ночь.

Совсем скоро я почувствовала смутную тревогу. Беспокойство игриво подергивало кончик каждого нерва, то натягивая его до упора, то ослабляя железную хватку и уступая место леденяще-равнодушному ожиданию, которое безразличным тоном уведомляло о том, что думать раньше надо было и теперь ничего не изменишь.

Остатки алкоголя выветрились в открытое окно, а я внезапно почувствовала себя маленькой девочкой, которую некому защитить и успокоить.

Один из молодых людей сказал, мол, сейчас купим пива и поедем куда нужно. Я боялась пошевелиться. Мы въехали в какой-то темный безлюдный переулок. Остановились «подышать свежим воздухом». Я с облегчением вышла из машины. Но бежать было некуда. Вокруг – обветшалые кирпичные стены, какие-то низенькие постройки грязно-серого цвета с решетками на окнах, ни одного фонаря. Стены, стены, стены. И их двое. Тупик. Выхода нет.

Один из парней попросил поцеловать его. Я отказалась. Мне вдруг стало смешно. Я переставала чувствовать реальность происходящего. Вся ситуация казалось ужасно комичной – такая послушная девочка! – и что я здесь делаю? Это всего лишь кошмарный сон… Нужно только заставить себя открыть глаза, и я окажусь в своей теплой постели. Но глаза не хотели открываться. Сон наяву.

Тот, кто назвал себя Лешей, сказал: «Тогда посидим в машине». Мне было некуда деваться, и я снова заключила себя в ловушку автомобиля. Они говорили мне много обидных слов, меня трясло, в глазах стояли слезы. Равнодушие постепенно пересиливало нервозность и тягу к сопротивлению. Они, тем временем, говорили, что порядочные девушки не садятся в машину к незнакомым, что не ходят одни по улицам в час ночи, тем более в таком виде, что вообще уже спят в такое время в своих кроватках… В общем, эти слова не были лишены здравого смысла…

Я, как могла, пыталась утешать себя – «Ну, лишусь невинности таким вот экстраординарным способом. Что из того? Главное, чтобы не заболеть СПИДом или еще чем-нибудь. Это хуже. Главное, остаться живой! Не сопротивляться!» Но другая часть моей души стонала – как, как я могу позволить сделать им это собой?

Слезы катились по щекам. Мне сказали заткнуться. Я умолкла. Один из них прорычал, что они не звери и не будут ничего делать насильно, что я на все соглашусь сама.

Протянули бутылку водки и сказали: «Пей!». Я попробовала сделать глоток и сразу же закашлялась. Я не могла это выпить.

Листья падали с деревьев. Еще зеленые. Секунды тянулись мучительно долго. Так и я, точно лист, упаду в грязь, когда впереди вся жизнь, когда мое призвание – летать, воспарив над суетой. Но ветер, властелин судьбы, переменился и безучастно наблюдал за происходящим.

В душе творился бардак. Сердце сжималось от страха. Бесстрастный разум советовал не сопротивляться, положившись на волю случая. Но я боялась! Я тогда и не представляла, как ЭТО должно происходить. Я хотела сохранить себя для любви, большой и чистой, как в сказках…

Я молилась. Беззвучные крики о помощи, отчаянные просьбы, которые взлетали в небо – ведь мысли не запереть в машине! – добрались, видимо, по назначению… Леша посмотрел в мое детское лицо и процедил сквозь зубы:

– Она еще слишком маленькая!

– В самый раз! – ответил его приятель. Но потом согласился с первым. – Тебе крупно повезло. Скажи спасибо Леше.

– Спасибо, – выдавила я из себя, пытаясь укутаться в напускное спокойствие. Хотелось отвесить каждому по звонкой пощечине, но пришлось быть вежливой… Неужели они меня отпустят? Мне уже даже не верилось. Впрочем, было уже почти все равно.

Машина тронулась, меня высадили на Садовом кольце, до дома оставалось минут пятнадцать ходьбы. Я шла не оглядываясь. На полпути меня окликнул мужской голос: «Сколько?». Я взглянула на часы: «Полвторого». Только потом поняла, о чем спрашивал прохожий. Меня разобрал нервный смех. Страх понемногу ослаблял железную хватку.

Я благодарила Бога! Я жива! Меня душили слезы. Слезы радости. Безграничного счастья и свободы. Казалось, в этот момент я ощутила истинную ценность жизни. Сырой теплый воздух ласкал заплаканное лицо, ветер касался волос тонкими воздушно-мягкими пальцами, тишина бережно обнимала растревоженные чувства. Ничего, кроме безграничной благодарности небесам, кроме преклонения перед Всевышним, признательности за то, что я могу идти и дышать.

Вдруг я услышала стук копыт, где-то совсем, совсем близко. Черная лошадь с белой звездой во лбу. Погладила по щеке своим теплым мягким носом и исчезла в темноте.

Я закрыла за собой металлическую дверь и медленно сползла по стене прихожей. Мой ангел-хранитель устало опустил крылья. Я знала, что ему со мной нелегко… Но надеялась, что хотя бы не скучно.

Дома никого не было – все уехали на дачу. Я посмотрела на свое отражение в зеркале: на вид мне нельзя было дать и пятнадцати лет… Наверное, поэтому они меня и отпустили. Среди темных волос появился один серебряный. Я намотала его на палец и потянула. Стряхнула на пол.

Скинула с себя одежду и встала под душ. Горячей водой смыла все переживания. Вода текла, текла, текла… Уходила боль, нервы успокаивались, сердце стучало тише. Завернувшись в полотенце, я вышла из ванной. Резкий звук ворвался в уши. Телефон надрывался, тщетно пытаясь обратить на себя мое внимание. Автоответчик сохранил несколько посланий. Марат. Он спрашивал, где я и почему не дождалась его… Я выдернула телефонный провод из розетки и упала на кровать. Постаралась обо всем забыть…

Спустя пару недель жизнь вернулось в привычное русло неопасных встреч и расставаний, по прошествии двух месяцев я вспоминала все, что произошло тогда, как увлекательное приключение, подарившее массу острых ощущений, через два года… даже через два года остался страх оставаться с незнакомыми людьми в замкнутом пространстве…

1999. Лето

Артем повернул ключ и пожелал спокойной ночи.

Я вернулась к себе и сразу почувствовала облегчение. Потом в дверь постучали. Я открыла. Артем попросил оставить ему свой телефон.

– А мы завтра не увидимся?

– Я утром уезжаю, только в бассейн заскочу!

– А меня подвезешь? Мне одной все равно здесь делать нечего!

– Конечно. Я завтра зайду за тобой. Ну, так как насчет телефона?

– Завтра… – я зевнула, посмотрела, как он вернулся в номер, закрыла дверь и легла в кровать.

На следующий день мы с Артемом весело плескались в бассейне. Он спрашивал, что я нашла в своем спутнике. Я просто сказала, что люблю его. А любят обычно не за что-то, а несмотря на…

– Я бы тебя не оставил здесь одну!

– Ему приходится много работать!

– Это его не оправдывает!

– Это не твое дело! – мне не хотелось обсуждать с незнакомым мальчишкой свои отношения.

Артем оказался водителем одного из правительственных чиновников. Довез меня до дома на машине с включенной мигалкой. Тогда мне казалось, что это круто – ехать по встречке и проскакивать на красный! Причем на практически законных основаниях… Теперь, став водителем, я ненавидела таких лихачей за их лихачество, умаляющее ценность жизни. Мигалка переливалась синим цветом. Телефон я ему так и не оставила.

С Толей мы встречались по выходным. Останавливались где-нибудь в доме отдыха. Обычно, он брал с собой гитару и пел на ночь своим притягательным голосом. Я старалась ни о чем его не спрашивать. Если захочет, сам расскажет. Иногда звонил телефон, и он становился каким-то скованным и чужим. Я пыталась этого не замечать.

Он часто уезжал в командировки, и мы могли не видеться по несколько недель. Я не могла без него жить. Разлуки были равносильны смерти. Я пыталась забыться в делах, окунувшись с головой в работу, но это не помогало. Он не звонил – и я умирала от желания встретиться, или хотя бы услышать его голос.

Каждый день без него – словно пустота. Бесчисленное множество дел, пытающих заполнить ее, исчезали в бездне необъятного пространства, не сокращая ни на секунду опустошенной глубины души.

Я набрала номер телефона, хотя отлично знала, что Толя в командировке. Мне казалось, я чуть-чуть приближусь к нему, набрав заветные цифры. Вместо привычного «аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети» простонал длинный гудок. Я бросила трубку, испугавшись чего-то. Снова набрала номер, сдерживая отдающийся в ушах стук сердца.

– Алло, – ответил женский голос.

– Будьте добры Толю.

– Кто его спрашивает?

– Алиса, – ответила я, ничего не подозревая.

– Алисонька, это его жена. Оставь его в покое. Пора прекратить Ваши отношения. Они зашли слишком далеко.

Произойди такое сейчас, я бы нашлась, что ответить, но тогда я была настолько ошарашена, что только и смогла пролепетать «извините» срывающимся голосом, хотя мне прощения было просить не за что, – я ведь не знала, что Толя женат.

Через минуту слезы катились по щекам, через две я набрала телефон Даши, через десять – подруга была у меня дома, и мы вместе пытались найти правильный выход. Но мне казалось, что выхода нет.

Спустя несколько дней мы входили в «Дом Пиццы» на Арбате. Приглушенный свет. Мелодичная музыка. Свеча на столе, отбрасывающая неровные блики. Глинтвейн. Пицца. Он взял мою крошечную руку в свою. Большую и сильную. Я погладила его небритую щеку. Потом посмотрела прямо в глаза.

– Нам нужно поговорить!

– Что случилось?

– Я разговаривала с твоей женой! – я смотрела на него. В глазах стояли слезы.

– И что она тебе сказала? – он был спокоен.

– Что, что? Что нам пора с тобой расстаться! – обида уступала место ярости. – Почему ты мне не сказал, что женат?

– Алиса, мы уже давно не живем вместе. Мы просто друзья. Я оставил ей свой телефон на время командировки.

– Но почему она тогда так со мной разговаривала?

– Наверное, у нее остались какие-то чувства. Я с ней поговорю. Что бы то ни было, она не имеет права вмешиваться в мою жизнь.

– Почему ты не разведешься, если вы уже расстались?

– По работе мне нужно быть женатым.

– В чем дело, женись на мне!

– Алиса – он очень серьезно смотрел на нее – Ты еще совсем ребенок.

– Я очень постараюсь поскорее стать взрослой.

И я старалась изо всех сил: отказалась учиться на дневном отделении, устроилась на работу, почти перестала общаться со своими сверстниками, отдавая предпочтение людям более старшего возраста. Я все решала сама.

Тогда я ему поверила. Не зря говорят, что любовь делает людей слепыми. Я стала еще и глухой к чужим советам, и немой в своих подозрениях. Я жила только встречами с ним. Остальная жизнь казалась серой, тусклой и ненастоящей. Цветные кадры в черно-белом фильме.

Мы катались на спортивных мотоциклах, целовались в машине с кожаным салоном, дрейфовали по Клязьминскому водохранилищу на яхте, которой он сам управлял. Останавливались в дорогих загородных отелях, пили «Мартини» и занимались любовью.

Снова пришел май.

2000. В ожидании мая

– Алис, ну как, ты со счетами-фактурами разобралась? – начальник выглянул из-за монитора и подмигнул мне. ГТД-эшки в порядке? Отметки таможни все есть?

– Пока еще разбираюсь… – я нахмурила лоб. Передо мной на столе лежало несколько увесистых папок с документами, и казалось, что разобраться во всем этом просто невозможно… Но я старалась. Я ведь была назначена главным специалистом. В девятнадцать лет. Учась на четвертом курсе Академии. По всем правилам, это было серьезным нарушением. Чтобы получить такую должность, следовало отработать три года и иметь высшее образование… Это был аванс, и мне во что бы то ни стало хотелось доказать всем, что я его заслужила.

Напротив сидел образец для подражания – Махин Иван Васильевич. Он знал все. К нему приходили все сотрудники и все с вопросами. Вокруг него всегда толпились люди. Он знал ответ на любой вопрос. Знал не просто, где это написано, а знал и помнил, что написано…

Без его визы ни одна более или менее значимая бумажка не подписывалась руководством. Мне казалось, что он помнил все документы, на которых оставлял свой автограф. Человек-компьютер. Я хотела стать профессионалом. Таким же, как он. На это у меня ушло восемь лет. Ему тогда тоже было двадцать семь.

– Чего такая хмурая? Завари-ка мне чаю, и я объясню все, что попросишь!

– Давайте Вашу чашку! – это была едва ли не единственная возможность получить разъяснения профессионала.

Я уселась перед ним, разложив документы. В воздухе царила весна, и приближалось время обеденного перерыва.

– Может, лучше по пиву? – предложила я, надеясь, что оно направит мои мысли в нужное русло. – С сухариками, а?

– В рабочее время???

– Да мы же все равно до девяти здесь каждый день остаемся! Можно иногда себе позволить… – я мечтательно зевнула.

– Сейчас, разберемся, а потом это дело отметим!

Я не разделяла его оптимизма, сомневаясь, что когда-нибудь смогу понять, что за металлоконструкции и трубы в таком количестве продаются за границу, зачем, и почему все так коряво оформлено.

– Плохие специалисты им документы рисовали! – Иван Васильевич как будто отвечал на мой вопрос. – Смотри, если посчитать количество, оно совершенно разное по контракту и по ГТД, хотя поставка осуществляется исключительно в рамках контракта 10–51 – СЧ, вес разный, счета фактуры не на весь товар представлены. И он стал на пальцах мне объяснять, что и из чего следует и что нужно проверять…

Так же «для тупых» спустя восемь лет объясняла и я своим сотрудникам про схемы, связанные в возмещением экспортного НДС… И не понимала уже другое – они не хотят понять или не могут?

Иван Васильевич пытался достучаться в мое сознание, и у него это уже почти получилось… Зазвонил телефон. Толя! Я подпрыгнула на стуле от радости и сейчас же забыла, где нахожусь.

– Иван Васильевич! Отпустите меня на пару часиков!

– Иди! Ты все поняла? – я согласно кивнула головой, хотя поняла не больше половины из всего того, что он мне объяснял.

Я выбежала из инспекции. На дороге меня ждал черный тонированный джип. За рулем был он.

– Привет! – я запрыгнула в машину и с грохотом захлопнула дверцу. – Извини. Привыкла к продуктам отечественного автопрома…

– Привет, Малыш! Соскучился… – он поцеловал меня, и мир вокруг перестал существовать. Но ему, конечно же, поцелуев было мало…

Мы поехали по закоулкам Рощинских переулков искать какое-нибудь укромное местечко. Поколесили минут десять, пока не уткнулись в забор с колючей проволокой. Рядом – полуразвалившееся здание с заколоченными окнами – приют БОМЖей и собак, какая-то свалка и остаток кирпичной стены, исписанной вызывающими надписями… В общем, самое подходящее место для занятий сексом в машине в центре Москвы среди бела дня.

Черный кожаный салон и полупрозрачные шторки на окнах немного скрашивали окружающую разруху.

Где-то в закоулках подсознания шевельнулась мысль о том, что и мое сердце после этой любви будет представлять собой точно такое же печальное зрелище… Но разум оказался бессилен перед страстью.

– Ну, что теперь в кафе? Обед, все-таки!

– Да, – согласилась я. Я во всем с ним соглашалась. Хотелось быть рядом всегда, но удавалось – редко.

Я верила ему – только в девятнадцать можно быть такой наивной дурочкой! – и, даже несмотря на разговор с его супругой, не думала о том, что у него все-таки есть семья… И не только на бумаге…

Когда мы сидели в кафе, зазвонил мобильник. Я сняла трубку и услышала голос своей давней подруги.

– Привет! В Адыгею поедешь на майские, на лошадях?

– Конечно!

– Хорошо, тогда я тебя записываю. Как дела-то? С Толей видитесь?

– Он сейчас рядом – я засияла от счастья, когда это произнесла, а он заметно напрягся. Я, правда, тогда ничего не заметила. – Обедаем. В кафе.

– Ну ладно, мешать не буду.

Я упорно не замечала его изменившегося настроения и возникшей настороженности.

– Поедешь на майские, как в прошлом году?

– Не получится, наверное, но я постараюсь. А Ксюша, что, в курсе?

– В курсе чего?

– Того, что мы встречаемся?

– А что, это тайна? – я смотрела на него наивными широко открытыми глазами и не понимала, с чем связаны такие вопросы.

– Я взрослый, серьезный человек… официально я женат. Ты ведь знаешь, мне по работе нужно – он как-то очень серьезно на меня посмотрел, – не хотелось бы, чтобы слухи пошли…

– Ну, так женись на мне! – как я теперь понимаю, он не мог не прийти в «восторг» от такого предложения и попытался вежливо отшутиться – «со мной очень тяжело жить»…

– Нам уже пора!

Толя отвез меня в Инспекцию. Вернулась я опустошенная, с блуждающей улыбкой на лице, и немедля окунулась в работу, пытаясь смыть нахлынувшие чувства, пока не снесло плотину самообладания и контроля. Работа казалась спасением от моей неукротимой любви – я ныряла в нее с головой, когда чувствовала, что иначе сойду с ума.

И теперь я позволила себе думать только о делах и – о чудо! – спустя некоторое время наконец-то поняла суть процесса, который пытался мне объяснить начальник!

Я подскочила на стуле с воплем «Ура, поняла!» и довольная собой уже с пониманием и полным осмыслением стала проверять…

Ребята уходили домой, но я домой не торопилась… не хотелось оставаться наедине со своими мыслями, которые были заняты Толей… Меня измучили нечастые встречи и неопределенность. Порывистое счастье сменялось обреченной болью.

Я писала заключение.

– Алис, может по коньячку?

– Да, с пивом сегодня не получилось… Давайте!

Иван Васильевич открыл шкаф, где вместо папок с документами хранилась отличная коллекция коньяка. Я аккуратными колечками нарезала лимон и достала конфеты.

– Что будем пить: «Otard», «Hennessy», «Remy Martin»?..

– Без разницы!

Иван Васильевич наполнил рюмки.

– За тебя! Ты очень способная… знаешь, когда ты к нам пришла, я был против. Дочка начальника Инспекции и все такое… Но с тобой удивительно просто, тебе интересно объяснять, потому что я вижу, что и тебе это интересно… Надеюсь, эти знания тебе пригодятся!

– Спасибо! Я очень хотела работать с Вами и рада, что нам удалось сработаться! – и это была чистая правда. – Я можно на послезавтра отпрошусь – мне экзамен в ГАИ пересдать нужно! – мне было очень неловко просить об этом, но делать нечего – я ведь должна все-таки получить права!

– Ты же уже ездила на свои экзамены!

– Да, два раза… А кому сейчас легко? – приятное тепло от коньяка разливалось по телу и вселяло оптимизм, – надеюсь, это будет последний!

– Ладно. Только поедешь не одна. Дам тебе телефончик одного своего приятеля из налоговой полиции, он тебе компанию составит. Думаю, на этот раз все пройдет благополучно.

– Спасибо, – теперь я налила нам еще по рюмке коньяка. До сих пор не понимаю, как мне удалось не спиться в этом обилии алкоголя! – за ГАИ!

И мы снова углубились каждый в свои мысли и документы.

– Ой! – я вспомнила про майские праздники. – А на майские можно будет за свой счет несколько дней взять?

– А ты за меня сходишь на учебу в Управление?

– ОК! – я опрометчиво согласилась, о чем в скором времени пожалела…

Я вошла в высоченное здание на Тульской. Управление ФНС России по г. Москве. Впрочем, как оно называлось тогда, когда я в него входила – и не вспомнишь, столько раз изменялось название нашего вышестоящего ведомства, и всех инспекций и должностей. Если подсчитать, сколько изведено времени и бумаги на переделку всех документов, – наверное, наши власть имеющие задумались бы прежде, чем в очередной раз все менять… Хотя небожителям земные проблемы неведомы – что с того, что юристы ходят в суды без удостоверений, а сотрудники отделов кадров работают периодически без выходных – не нравится, увольняйтесь – стандартный ответ.

В общем, вошла я в конференц-зал и скромно присела подальше от лектора. Оказалось, что мне предстояла заключительная лекция и аттестация. Вместо Ивана Васильевича. Веселенькая перспектива!

В панике я позвонила ему в перерыве – на что получила однозначный ответ: «Хочешь отдохнуть на майских, держи удар»! Ничего не оставалось, как предстать перед комиссией под именем Махина Ивана Васильевича.

– А вы его зам? – сочувственно спросил пожилой мужчина.

– Нет, – я смущенно опустила взгляд.

– Значит, будете! – он протянул мне свидетельство об окончании курса по повышению квалификации под дружные аплодисменты.

– Отлично! – оставалось ждать, когда же меня назначат.