Текст книги "Ловушка геркулан. Не жди пощады от чужого разума"

На дисплее вспыхнуло: «Приказ будет исполнен. Подтвердите, что решение окончательное». Командир подтвердил. В итоге теперь никакая иная команда или приказ не мог отменить это решение. Компьютер прекратил сопротивление зэт-киборгу и все ресурсы бросил на решение двух задач – расконсервации катера и запуска детонирующих механизмов. Если бы даже кто-то из астронавтов захотел отправить в космос сигал о спасении, то не смог бы ее исполнить – все уже ставшие лишними и второстепенными машины и агрегаты были отключены. Работали ресурсы на исполнение последних команд.

Тяжело вздохнув, Брайт встал, подошел к стеклянному шкафу, за которым висел скафандр. Он открыл дверцу и стал одеваться. Ведь до шахты путь не близкий, предстояло преодолеть разгермитизированные отсеки, то есть там уже не было воздуха и необходимой для жизни температуры, и без скафандра никак нельзя.

В этот момент компьютер запищал:

– Внимание – тревога!

Брайт насторожился.

– В чем дело, компьютер!

– Угроза выполнения командам! Угроза выполнения командам! Требуется вмешательство членов экипажа! Требуется вмешательство…

– Что произошло? – быстро спросил командир, продолжая натягивать рукава скафандра.

Компьютер ответил:

– Для исполнения двух последних команд необходима энергия. Происходит взлом реактора номер четыре зэт-киборгами. Если в течение десяти минут не будет оказано противодействие, то накопленной энергии не хватит на детонацию и на расконсервацию катера.

– Черт! – заорал Брайт, топая ногами и стуча кулаком по панелям управления. – Черт! И еще раз черт!

Все шло против них, даже смерть не хотела отпускать просто так. Может, зэт-киборги подсоединились к компьютерным системам и распознали сигналы самоуничтожения, и теперь пытаются устранить такую угрозу для них? Или это просто зародыши просто жрут все подряд и добрались до реактора? Времени на ответы не существовало, и Брайт мгновенно принял решение. «Я пойду к реакторам и буду сражаться до тех пор, пока у меня будут силы и боеприпасы», – подумал он. Командир прекрасно знал, что в этом случае просто неуспеет добраться до катера, и ему суждено будет погибнуть если нет от врага, то от ядерного взрыва точно.

Выкрики командира были услышаны астронавтами. Врач спросила:

– Командир, что произошло?

Брайт коротко описал проблему, и сказал, что направляется к четвертому реактору, чтобы остановить зэт-киборгов и дать шанс экипажу.

– О чем вы говорите, командир! – воскликнул Махмудов. – Мы все должны покинуть корабль! Мы не можем бросить вас здесь!

Командир был неприклонен:

– Всем двигаться к катеру – это приказ! Никому не следовать за мной! Это мое решение – решение командира! Вы обязаны покинуть «Астру» и лететь к Менатепу.

И чтобы никто не спорил с ним, Брайт отключил связь. Он понимал, что никто не захочет оставлять его тут, и что начнут его упрашивать не делать этого, а следовать к шахте. Но как не ему, командиру, не знать, что без энергии у катера нет возможности стартовать, а у взрывателей не будет мощности сдетонировать. Новозеландец не хотел, чтобы он стал тем, о ком потом могли сказать, мол, этот командир не выполнил приказа, погубил экспедицию, не спас свой экипаж. Нет ничего страшнее чем позора на седую голову. Одна ошибка, и никакие награды и звания не смоют пятна на его имени. А этого Брайт допустить не мог, он был боевым офицером, прошедшим войну от рядового до полковника, и знал, что такое долг и честь офицера. Не будем скрывать и того, что Нил не хотел умирать, и вообще смерть – это противоположная и противоестественная сторона мироздания для человеческого понимания, не зря в каждом из людей сильны инстинкты самосохранения. И каких усилий воли требуется, чтобы их подавить? Брайт был одним из тех, кто это умел делать. Он бросил свою волю для спасения экипажа, и поэтому быстро направился к реактору, поливая огнем встречавшихся зэт-киборгов.

Между тем, астронавты спускались к шахте и велти между собой переговоры.

– Четвертый реактор расположен в другой части «Астры», – заметил Мустафа. – Если даже энергии хватит для детонации и расконсервации, то у Брайта не хватит времени, чтобы добраться до нас.

– Он и не собирается спасаться, он дает нам шанс уйти, – процедил сквозь зубы Азиз.

Тут голос подал Аркадий, который также продвигался к спасительной шахте, но только с другой стороны и в одиночку:

– Друзья, но я ведь нахожусь недалеко от четвертого реактора! Я поднимусь туда, и помогу командиру! Вместе мы продержимся до того момента, как накопится энергия, и вместе прорвемся к шахте! Нас зэт-киборгам не остановить…

– Ой, Аркадий, ты просто молодец! – воскликнула Анжелина. В ее голосе звучали молящие нотки: – Милый Аркадий, помоги нашему командиру! Спаси его!

Было удивительно, как расхлябанный и несобранный бортмеханик оживился от просьбы врача. Видимо, даже женщина могла стимулировать его на подвиги, лишь сказав одно слово «милый». И он, свернув с пути, ринулся туда, куда ушел командир. Он действительно готов был на самопожертвование ради своих товарищей и, тем более, командира.

А Брайт уже добрался до атомного реактора, и увидел, что тут уже шныряют огромные булыжники. Они уже достигли той стадии развития, когда трансформировались в зэт-киборгов, и Нил застал этот процесс. Внешне походило все на мультипликацию: вначале овальное тело пульсировало, искрилось, потом увеличилось до огромных размеров – не менее пяти метров в длину, после чего от него стали отходить отростки, которые превращались в члены с клещнями или щупальца с присосками. Последней выдавилась голова-каска с вращающими челюстями.

Два подобных монстра уже взламывались в реактор, круша соединительные шланги, механизмы и щит распределения энергии. Одним ударом зэт-киборг пробил щит и вывернул наружу все блоки, вторым шупальцем он стал дырявить трансформаторы, из кожухов вылетали шаровые молнии и расплавляли окружающую пластмассу. Ситуация становилась критической – от ядерного реактора их отделяла толстая свинцовая перегородка, и новозеландец не был уверен, что и эту преграду невозможно будет преодолеть механическим тварям. Стоит сделать дырку – и смертельная радиция фонтаном начнет поливать корабль, и тогда даже скафандр не спасет человека. Может, для врага радиация ничего и не означает, но не для экипажа «Астры».

Чертыхнувшись, Нил вскинул бластер и выпустил всю обойму в трех зэт-киборгов. У него было штурмовое оружие – бластер «Dut-2», который обладал разрушительной силой и предназначался для боя на короткие дистанции. Трудно описать, как измочалили пули монстров. Они буквально вплавились в стену, их тела больше походили на перфорированную крышку кастрюли.

Только ведь уничтожить врага было не просто, и это Брайт уже знал. Спустя некоторое время он увидел их вновь, причем «раны» затягивались на телах быстро, вместо утерянных щупалец отрастали новые. Теперь зэт-киборги сконцентрировали свое внимание уже на человеке и атаковали его. Командир ответил новым огнем и опять отбросил врага к стене. Конечно, теперь все зависило от количество боеприпасов и времени для регенерации чудовищ. Если это затянется минут на десять, то этого должно хватить для экипажа, чтобы покинуть гибнущий корабль.

В отсеке у четвертого реактора полыхал настоящий ураган – бластер разрывал не только механических тварей, но и дырявил сам корпус – однако это нисколько не беспокоило астронавта. Сейчас он думал лишь о том, чтобы самому не задеть свинцовую переборку и не дать это сделать зэт-киборгам. Он был так занят, что не обратил внимание, как сверху к нему по потолку ползет чудовище. И лишь интуиция подсказала ему, что существует опасность, и поэтому он отпрыгнул в сторону, прежде чем на него свалился враг. Клещня щелкнула впустую, но в тот же момент она отлетела, разорванная плазменной пулей. Брайт в ярости стрелял, видя, как судорожно дергается зэт-киборг. Понятно, что тратить на него все патроны он не стал и вновь перевел внимание на наступающих. Нужно сказать, что численность их не уменьшалось.

И настал тот момент, когда бластер щелкнул впустую – все, заряды закончились. Новозеландец бросил бесполезное оружие и выхватил ультразвуковой нож и встал в позицию. Монстры, видимо, осознали, что теперь им не угрожает ничего и стали медленно сжимать вокруг человека кольцо, словно хотели оттянуть удовольтвие разделаться с ним. Они шли один за другим и вскоре вся рубка была забита телами зэт-киборгов, что и провернутся стало никому невозможно.

Да только такое количество фактически парализовало их самих, а не Брайта. Он-то увидел, что существуют лазейки среди механических тел, и можно уйти от смерти, если проявить ловкость и находчивость. Терять было нечего, и Нил рискнул. Он сам кинулся вперед и резко наклонился. Выброшенные вперед клешни пяти-шести зэт-киборгов столкнулись друг с другом и перекусили части тел. В эту секунду астронавт стал проезать через щели, а враги, прижатые плотно друг к другу, не могли среагивать с достаточной скоростью. Они пытались развернуться, сталкивались, от их ударов дрожали стены и потолки, выбивалась искра.

Как бы там ни было, но секунд двадцати хватило Нилу, чтобы выбраться из отсека. Его часы показывали, что времени было достаточно, чтобы реактор сумел подзарядить аккумуляторы катера и детонаторы «Астры». «Теперь можно и самому спасаться», – подумал Нил…

Но это была его последняя мысль. Ибо одному из зэт-киборогов удалось вылезти из кучи-малы и атаковать. Его клешня пробила скафандр и вышла с другой стороны тела. Кровь брызгнула во все стороны и тотчас замерзла – из-за разгерметизации корабля сдесь стоял космический холод. Естественно, мгновенно застыл и командир, он ничего не успел осознать и, тем более, не почувствовал боли. Глаза остались широко открытыми, и в них отражались искры и тела механических чудовищ, которые в ярости разрывали человека на куски…

В этот момент Азиз, Анжелина, Комацу и Мустафа достигли шахты. Это был стартовый ствол, откуда в экстренном порядке вылетал катер, именующий в техническом справочнике как «аварийно-спасательный модуль с автономной системой жизнеобеспечения». Использовался принцип запуска ракет с подводных лодок, когда-то бороздивших океаны и моря Земли. Навигатор открыл люк и первым вошел в шахту. Вслед за ним пролезли остальные. Он видели, что катер был цел, к нему тянулись шланги, загоняющие в резервуары и на склады необходимые ресурсы, и механизмы, проверяющие работоспособность агрегатов. Видимо, командир запустил программу подготовки катера к взлету, и это он сделал вовремя, так как у самих астронавтов вряд ли на это были лишние минуты.

– Итак, всем в командную кабину, – сказал Махмудов. Едва они вступили на борт катера, как автоматически включились плафоны. Свет озарил немного узкий отсек, откуда осуществлялось управление всеми бортовыми системами. На пульте загорались один за другим огоньки: «Готовность», «Норма», «Отклонений – нет» и другие сигналы, которые информировали о техническом состоянии катера, его энергобалансе, наличии продуктов питания, топлива, воды, кислорода, химических реактивов, боеприпасов – да, да, на катере также предусматривалось наличие оружия, эта также было обязательным атрибутом. Самое главное – нужно было запустить источник питания, который функционировал на принципах ядерного реактора, но для этого следовало иметь определенное количество энергии. И судя по тому, как наливался зеленым светом индикатор, энергия продолжала поступать от «Астры», и, скорее всего, благодаря тому, что делал командир.

– Еще немного, и мы будем готовы к взлету, – произнес Абдулл, также снимая данные с датчиков и приборов. Он сел на место второго пилота, а Родригес устроилась позади него. Японец быстро запускал дополнительные программы, чтобы обеспечить работу всех бортовых систем. Сам навигатор возился у блоков связи, его интересовала мысль, успел ли Брайт запустить систему самоуничтожения и сколько времени он выделил для этого.

Пока астронавты занимались делами на катере, Аркадий добрался до четвертого реактора. Увы, он опаздал на несколько секунд, поскольку узрел трагическую картину: зэт-киборги клещнями рубили Брайта. И это вызвало у астронавта море эмоций, все смешалось в нем – и горечь утраты, и ненависть к врагу, и отчаяние за корабль, и сила мщения.

– Получайте, гады! – закричал он, нажимая на гашетку. У него был портативный гранатомет Е-22, которым обычно пользовались для боя на открытой местности. В относительно замкнутом пространстве, каким был корабль, его мощность усиливалась в разы. В итоге выстрел разнес в клочья сам отсек и осколки пробили свиновую броню, радиационный газ стал пробиваться из щелей. Взрывавной волной самого Казакова отбросило по винтовой лестнице вниз.

Ошеломленный, он упал и несколько секунд лежал, не шелохнувшись – настолько был потрясен происшедшим. Однако сигнал внутри скафандра об опасности радиационного заражения вынудило его вскочить и оглядеться. Вокруг него двигались останки зэт-киборгов, но нельзя было это назвать агонией, так как враг был практически неуязвим с точки зрения его потенциала на самовосстановление. Полыхало плямя – это горели пластик и радиационный газ, который начал заполнять окружающее пространство. И тут бортмеханик понял, что ему следует уходить – командира он не сумел спасти, а вот теперь следует спасатьмся самому. И он бросился бежать, крича по радио:

– Друзья, я возвращаюсь. Через несколько минут буду у стартовой шахты!

– Мы тебя ждем, Аркадий, – отвечал Азиз. – Где командир? Что с Брайтом?

– Он… он погиб… зэт-киборги не оставили от него ничего… – только произнес Аркадий.

В кабине воцарило молчание. Мустафа молился за душу Брайта, Сакё насупился. Азиз нервно дергал ручки, а Родригес тихо плакала, и никто не пытался ее успокоить – все сами были в шоке. Хотя это и следовало ожидать, ведь понимали, что командир жертвовал собой ради них.

– Что случилось? – тут спросил Махмудов, усилием воли заставив себя переключиться на управление катером. – Мой компьютер показывает, что перестала поступать энергия от четвертого реактора…

Бортмеханик признался, что применил гранотомет, и всем стало ясно итог выстрела. Ругать Аркадия было бессмысленно, что сделано, то сделано. Комацу молча развел руками, и этот жест все поняли. Между тем, Мустафа посмотрел на данные энергобаланса и всех успокоил:

– Энергии достаточно для запуска реактора катера…

– А для взрыва «Астры»?

– Не знаю… А когда взрыв? – спросил нигериец.

Азиз пожал плечами:

– Это я и пытаюсь выяснить, но нет связи с бортовым компьютером. Видимо, уже повреждена линия внутренней связи… Ничего не получается…

Тут Комацу включил механизм, сканирующий «Астру». Удивленный навигатор поинтересовался, к чему это? Электронщик пояснил свою мысль:

– Сканеры засекут счетчики детонаторов, и мы увидим время, которое осталось до взрыва… Ведь сканеры позволят зафиксировать светящиеся цифры…

– Это хорошая идея, – произнес Махмудов, удивленный находчивостью товарища.

Вскорее сканер сообщил, что обнаружил стодвадцать детонаторов, из которых сто пять готовы к взрыву через… пять минут.

– Ох, Аркадий может не успеть, – испуганно произнесла Анжелина, перестав плакать. – Нужно остановить взрыв…

– Это невозможно, – простонал Азиз, от отчаяния стуча кулаком по пульту – бум, бум, бум! – Нет связи с компьютером. Нет возможности повлиять на систему самоуничтожения. Если Брайт подтвердил окончательное решекние о взрыве, то ничего на свете не остановит это…

– Тогда нам остается молиться, – тихо сказал нигериец. – Потому что и мы сами можем попасть под вспышку…

– Ах, да, ведь это… – тут Родригес умолкла, мысленно прикидывая цифры.

Закончил Махмудов:

– Это двухсоттысячномегатонный взрыв… Нам следует находится на расстоянии не менее ста световых секунд, чтобы не попасть под его удар… Иначе корпус просто разорвет…

– О боже…

– И я о том же, – Махмудов склонился над пультом, запуская двигатели на прогрев. Тут его за плечо схватил Абдулл. Его лицо было напряжено:

– Без Казакова мы не летим! Или мы вместе, или остаемся тут… Мы в беде не бросаем друзей…

Сидевший по другую сторону японец поддержал: да, мы тоже так думаем. Навигатор отбросил руку нигерийца:

– Я прогреваю двигатели – и только. Но если его не будет через три минуты – я стартую. Потому что я, как старший по рангу, несу ответственность за экипаж – не за себя, а за вас, и за всю экспедицию!

– Но…

– Никаких «но»! Или Аркадий будет здесь менее чем через три минуты, или я выведу катер без него! – твердым и не терпящим пререкания голосом произнес Азиз. В нем было столько решимости и агрессивности, что никто спорить не стал, впрочем, осознавая его правоту. Японец отдал честь и сел на место. Абдулл помедлил, а потом тоже сел на свое кресло.

Тут Анжелина стала говорить по радио:

– Аркадий, беги быстрее! У нас почти нет времени! Катер должен взлететь через две с половиной минуты!

Аркадий тем временем ловко увертывался от зэт-киборгов, перебегая от отсека к отсеку, взбираясь по лестницам или трещинам на стенах. Он стрелял от гранатомета, не думая о последствиях. А какие уже последствия могли быть – корабль был обречен. Бортмеханик понимал, что вскорее металл будет окончательно поглощен чудищами и вместо него сформируется нечто ужасное, то, что никогда не зрел человек – гигантский космический организм, вероятно, предназначенный для уничтожения всего живого. Можете себе представить чуждый для жизни механизм весом в несколько миллионов тонн? С ним не справится ни одному земному космолету…

– Я иду, я тут, – говорил Казаков, приближаясь к шахте.

Он вскинул гранатомет и последним снарядом уничтожил скопище зэт-киборгов, которые преследовали его. А потом забежал в шахту, захлопнув за собой люк. Катер был уже готов к старту, механизмы проверки и обеспечения отходили в сторону.

– Я на борту катера, – сообщил Аркадий, тяжело дыша – бег по разбитому космолету в скафандре был непростым. Он вошел в шлюз и стал закрывать за собой люк.

– Быстро пристегивайся, – крикнул Махмудов, – будем стартовать с тройным ускорением.

Аркадий бросился к стене и вцепился в поручени, чтобы удержать себя во время старта от тряски. «Я готов!» – сообщил он.

– Ну, и хорошо, – процедил Азиз. Он дал малую тягу, чтобы проверить работу двигателей, а затем хотел дать полный разгон. Но катер не поднялся, потому что его удерживали кронштейны. А те не отпускали, поскольку не был открыт внешний люк. То есть, катер не мог покинуть шахту, пока закрыта крышка – уйти в открытый космос было невозможно.

– Ах, черт! – выругался Азиз. Ему казалось, что злой рок смеется над ними.

– В чем дело? – спросил Мустафа, хотя сам уже все видел. Сигнальная лампа мигала, а это означало, что внешний люк закрыт. Шахта напоминала сейчас закупоренный сосуд.

– Что случилось? – спросила Анжелина. Она сидела позади всех, и поэтому не видела сигналов дисплея.

Навигатор пояснил и напряженно посмотрел на часы: до взрыва оставалось меньше двух минут. Если автоматика не сработала и люк не открывался, то можно было это сделать в принудительном порядке. Но как? «Предлагаю выстрелить из бортовой пушки: – сказал Абдулл, но сам же отверг эту мысль. От выстрела в шахте мог повредиться сам катер, ведь никто не гарантировал, что куски разорванного корпуса не пробьют шахту и спасательное судно.

Слышавший все это Аркадий быстро прикинул свои возможности и крикнул:

– Я это сделаю…

– Чего-чего?

– Я открою, – повторил Казаков, отпуская скобы, за которые держался, и выскочил в шахту, затем стал по лесеньке быстро подниматься наверх, к внешнему люку. Тем временем внизу уже все трещало – это пробивались через переборку зэт-киборги. Еще минута – и они бы проникли в шахту и облепили бы катер.

– Как откроешь?

– Есть гидравлический привод, он запускается вручную, – пояснил бортмеханик. Уж как не ему знать все узлы и механизмы корабля, и как не ему заставить работать их. – Это полуавтомат, если дернуть рычаг, то он отстрелит крышку, и выход будет открыт.

– Точно, – подтвердил Абдулл. – Аркадий говорит правильно…

– Но ты сам успеешь вернуться на корабль? – с тревогой спросила Родригес.

Бортмеханик пробурчал:

– Успею… надеюсь…

Все затаили дыхание. Иллюминаторы на катере были закрыты, видеокамеры во время старта не включались, и астронавты, находящиеся в кабине, лишь представляли, как поднимается Аркадий наверх, как дергает за рычаг. Фактически, все так и было. Казаков добрался до щитка, рывком сорвал рышку и потянул на себя рычаг. Бломс! – это выстрелили гидравлические узлы, и внешний многотонный люк улетел в космос. Выход был свободен, и это Аркадий уже судил по звездному небу, открывшемуся ему.

Сигнальная лампа погасла, и все поняли, что Казаков сдержал свое слово. Азиз не рванул сразу, поскольку мог испепелить астронавта, находящегося в шахте, а только дал малое ускорение, чтобы Аркадий мог запрыгнуть в открытый люк шлюза. Это не предусматривалось никакими инструкциями, однако это был единственный шанс взять на борт человека. Теперь все зависело от аркобатических способностей бортмеханика.

Это осознавал и сам Аркадий и поэтому сосредоточился. Когда люк поравнялся с ним, он прыгнул внутрь с криком «Я тут!» – это был сигнал Азизу, чтобы тот дал полную тягу.

Его крик был услышан, и Махмудов не стал медлить, он ударил по клавишам.

Взвыли двигатели на полную мощь, проникшие в это время в шахту зэт-киборги попали под струю пламени в тысячи градусов и тот час были расплавлены. Катер вылетел из шахты как разъяренный джин из бутылки. Энергия старта была настолько сильна, что вздрогнула сама «Астра».

У астронавтов потемнело в глазах. Аркадий не успел ухватиться, и его прижало к полу. Перегрузка росла, но не это тревожило людей. Все смотрели на светящиеся цифры – это отсчитывали время счетчики детонаторов. Нужно было успеть выйти за пределы досягаемости взрыва. Чтобы компьютер не блокировал ненормальный взлет, поскольку это запрещалось программой, Махмудов отключил его и вел катер в ручную, хотя в тот момент не мог принять правильного курса среди миллиардов звезд. Впрочем, сейчас было не до этого, маршрут к Менатепу можно было просчитать и позже.

– Три, два, один, – тихо считал нигериец.

Взрыва астронавты не увидели в тот момент, но почувствовали. У них сложилось впечатление, что всех поместили в центрифугу и стали раскручивать с бешенной скоростью. Но если находившиеся в кабине были пристегнуты и поэтому они просто дергались в противоперегрузочных креслах, то Казакову повезло меньше – его бросало в шлюзовой камере как мячик внутри коробки, и только скафандр как-то предохранял его от ударов. Но нужно заметить, что все же сильные ушибы бортмеханик получил, а также два сломанных ребра. Главное – он каким-то чудом не вылетел из катера через открытый люк.

Только через час, когда катер был далеко от места взрыва, астронавты окончательно пришли в себя. Махмудов включил компьютер, который сразу же взял управление на себя и стал производить расчеты по коррекции курса. Он же автоматически закрыл внешний люк. Комацу стал проверять техническое состояние электронных систем. Мустафа и Анжелина кинулись вниз, чтобы проверить, как себя чувствует Аркадий.

Они застали его лежащим на полу, весь шлем был в крови. К счастью, автоматика уже подала воздух в камеру и давление быстро поднялось. Астронавты сняли сначала с себя шлемы, а затем с раненного товарища.

Родригес стала оказывать первую помощь, и в этот момент все порадовались, что среди них есть врач. На «Астре» Анжелина считалась ассистентом бортового кибернетического врачебного комплекса, и только этот комплекс принимал решение по лечению людей. А теперь сама Родригес несла ответственность за здоровье экипажа, и могла собственными руками проводить хирургическую операцию, накладывать повязки, делать инъекции и другие манипуляции, чему обучалась в Военно-медицинской академии

Первым делом она взяла аптечку и стала смазывать ушибы мазями, потом сунула под нос Аркадию нашатырный спирт. Тот сразу очнулся и туманным взором посмотрел на всех.

– Я где – в раю? – спросил он.

– Почти, друг мой, – ответил радостно Абдулл. – Мы летим туда…

– Значит, мы все умерли?

– Ага, находимся между раем и адом, – сказал Азиз, оторый спустился в этот момент в камеру. Они присел к бортмеханику и сжал ему руку.

– Спасибо, Аркадий, – произнес он. – Ты спас нас…

– Да. Я герой, – слабо улыбнулся Казаков. – Премию мне…

– Будет тебе премия, – обещал Махмудов. Он сдержл слово, так как через полчаса Родригес по распоряжению навигатора раздала всем стаканчики разведенного медицинского спирта. Это был напиток, чтобы притупить боль за погибшего командира и уничтоженную «Астру».

Еще через некоторое время все собрались в кабине управления. Внешние иллюминаторы были открыты, и астронавты видели звездное небо, галактики, пылевые туманности. Все это висело в неподвижности, хотя каждый понимал, что это не так. На самом деле мир двигался и с огромной скоростью, просто для человеческого восприятия это узреть было не просто.

– Итак, скажу вам результаты того, что дала мне короткая инвентаризация, – сказал Махмудов, когда все уселись вокруг небольшого стола. – У нас есть небольшие повреждения, однако они легко устранимы. Ими займется Мустафа, а потом, когда у Аркадия заживут раны, то и он.

Сидевший в кресле весь в бинтах и жгутах бортмеханик помахал рукой, мол, я жив, тут и выполню свою миссию.

– У нас пять гибернаторов – ровно столько, сколько нас сейчас на катере, – продолжал Махмудов. – Так что мы можем все гибернизироваться, чтобы сэкономить кислород, пищу, воду. До Менатепа лететь пять месяцев – это я расчитал точно. Есть бронеход, куча инструментов…

– А что с оружием? – поинтересовалась Родригес.

– Бластеры – пять комплектов, торпедомет и четыре атомные торпеды, две пушки и сорок снарядов. Безусловно, с этим оружием против геркулан не выступишь, но хоть какая-то защита от другой пакости… Я имею ввиду, что нам неизвестно ничего о планетых Менатепа, может, и там есть что-то чуждое нам…

– Короче, с этим оружием мы чувствуем себя более уверено, – закончил мысль навигатора Аркадий.

– Что мы теперь должны делать? – подал голос Сакё.

– Тебе, Комуцо, следует настроить радарную систему на предупрежденииоб опасности – я не хочу второй раз напороться на ловушку геркулан… Я желаю увидеть на экране не только астероиды, но и мышь…

Японец понимал все буквально. Его лицо вытянулось:

– Откуда мышь в космосе?

Азиз с недоумением посмотрел на него, и Комацу понял, что спросил не совсем то, что следовало.

– Может, следовало нам все-таки просить помощи у Земли? – Анжелина пальцем поглаживала переносицу. Она продолжала беспокоиться за экспедицию.

– Зачем? Чем нам поможет родина? – в свою очередь спросил ее Мустафа. Его слова были резонны. – Сама подумай, Анжелина. Это мы здесь, чтобы спасти нашу родину. Мы согласились на этот опасный полет, так как хотели спасти человечество.

– Да. И мы выполним наше задание, – согласился Аркадий.

Азиз тем временем продолжал:

– Далее, Родригес и Мустафа приготовят гибернаторы. Мы летим, как я сказал, пять месяцев, но оставлять катер без смотрящего я не хочу. Поэтому сделаем так: каждый будет дежурить по одному месяцу, первым начну я, потом – по списку. Вахтенный будет следить за работой систем и механизмов, наблюдать за окружающим космосом…

– А если враг?

– Если враг, то дежурный разбудит всех остальных, и вместе будем решать, как отразить нападение. Но для этого нам следует проверить состояние бортового оружия – этим займется Аркадий с Мустафой.

Как только совещание закончилось, все приступили к выполнению заданий. А в гибернаторы легли только через две недели, когда были устранены все неполадки, усилена защита катера, а радарная система имела более тонкую настройку и могла зафиксировать угрозу до того, как призойдет столкновение. И лишь Азиз остался на вахте.

Он не считал себя одиноким. Потому что рядом в анабиозе находились друзья, которые после случая с зэт-киборгами стали ему более дорогими и близкими. Навигатор мысленно разговаривал с каждым, стоя перед гибернаторами, внутри которых в специальной жидкости покоились тела астронавтов. И писал в дневнике полета свои мысли, хотя, если уж быть точным, подобное не предусматривалось никакими уставами и инструкциями. Но ведь как-то следовало скоротать время, а чем не облачением мыслей о том, о сем в текстовую форму?

Менатеп еще был маленькой звездочкой, но гравитометр уже регистрировал ее силу притяжения. Еще немного, и катер войдет в ее солнечную систему, и радары начнут фиксировать планеты. «Что нас там ждет? – выводил в дневнике Махмудов. – Новые опасности, ловушки, или все же надежда на спасение человечества?.. Время покажет. А пока я думаю о товарищах, о погибшем командире и о Земле. Экспедиция продолжается…»

(15 февраля – 27 апреля 1988 года, Ташкент)