Текст книги "Книга Духов. Основы спиритического учения"

200. Бывают ли духи различных полов?

В том смысле, как вы понимаете, нет, потому что полы зависят от телесного организма. Между ними существует любовь и симпатия, но основанная лишь на сходстве склонностей.

201. Дух, одушевлявший тело мужчины, может ли в новом существовании одушевлять тело женщины и наоборот?

Да. Одни и те же духи одушевляют мужчин и женщин.

202. Предпочитает ли дух воплотиться в тело мужчины или в тело женщины?

Это мало интересует духа, это зависит от испытаний, какие ему нужно выдержать.

Один и тот же дух может свободно выбирать и менять полы в телесных своих существованиях, потому что сам он, как дух, не имеет пола, так как духи должны совершенствоваться во всех отношениях, то каждый пол, равно как и каждое общественное положение, представляет им особенные испытания и обязанности, а следовательно, и случай приобрести опытность. Тот, кто всегда был бы мужчиной, знал бы только то, что испытывают мужчины.

203. Передают родители своим детям часть своей души или же они дают им только животную жизнь, к которой новая душа прибавляет потом уже жизнь моральную?

Одну только животную жизнь, потому что душа неделима. Глупый отец может иметь умных детей, и наоборот.

204. Так как мы имели несколько существований, то не возникают ли связи родства гораздо раньше нашего настоящего существования?

Это не может быть иначе. Последовательность телесных существований рождает между духами связи, которые существовали уже прежде: это одна из причин симпатий между вами и некоторыми духами, по-видимому, совершенно чуждыми вам.

205. По мнению некоторых, учение о перевоплощении разрушает семейные связи, возводя их за пределы настоящего существования?

Оно расширяет их, но не разрушает. Так как родство основывается на предшествовавших привязанностях, то узы, связывающие членов одного семейства, существовали гораздо раньше. Оно увеличивает обязанности братства, потому что в вашем соседе или в вашем слуге заключается, может быть, дух, который был некогда связан с вами узами крови.

Оно уменьшает, однако, важность, приписываемую некоторыми своему роду, потому что дух отца, например, мог принадлежать совсем к другому поколению, или иметь совсем иное положение?

Это справедливо, но воображаемая важность рода основана только на гордости. Большинство людей ценят в своих предках их титулы, звание, богатство. Тот, кто гордится происхождением своим от развратного вельможи, стал бы краснеть, если бы имел предком своим честного и добродетельного сапожника. Но что бы люди ни говорили и ни делали, они не могут изменить естественного порядка вещей, потому что Бог основал законы природы, не соображаясь с их гордостью.

206. Так как потомки одной и той же семьи не составляют, как духи, одной исключительной семьи или рода, то не смешно ли будет выказывать особенное уважение предкам?

Без сомнения, нет, потому что следует почитать за счастье принадлежать к семье, если только в ней воплощались высшие духи. Хотя духи не происходят один от другого, но они тем не менее имеют привязанность к тем, кто связан с ними семейными узами, потому что духи эти часто бывают привлечены в то или другое семейство – симпатией или предшествовавшими связями. Но будьте уверены, что духам ваших предков не доставляет никакого удовольствия ваше уважение, основанное на гордости; достоинства их тогда только отразятся на вас, когда вы будете следовать их хорошим примерам, и тогда ваши воспоминания о них могут быть не только им приятны, но даже полезны.

207. Родители часто передают детям физическое сходство. Передают ли они также сходство моральное?

Нет, потому что они имеют души или духи различные. Тело происходит от тела, но дух не происходит от духа. Между членами одного рода существует только кровное родство.

Откуда же происходят моральные сходства, существующие иногда между родителями и детьми?

Это духи, симпатизирующие друг другу и привлеченные сходством склонностей.

208. Дух родителей имеет ли какое-нибудь влияние на дух дитяти после его рождения?

Очень большое, как мы уже сказали; духи должны содействовать друг другу на пути усовершенствования. Таким образом, дух родителей имеет прямую обязанность развивать дух своего дитяти посредством воспитания: это – его миссия.

209. Почему у добрых и добродетельных родителей рождаются иногда дети с дурными склонностями? Или, говоря иначе, почему хорошие качества родителей не всегда привлекают доброго духа для одушевления их дитяти?

Злой дух может просить себе добрых родителей – в надежде, что советы их направят его на лучший путь, и часто Бог вверяет его им.

210. Могут ли родители своими мыслями и молитвами привлечь в тело будущего своего ребенка доброго духа скорее, чем духа низшего?

Нет, но они могут улучшить дух дитяти, рожденного от них и вверенного их попечению; это их обязанность; дурные дети есть испытание для родителей.

211. Откуда происходит сходство характером между двумя братьями, в особенности у близнецов?

Это духи, симпатизирующие друг другу, которые сближаются вследствие сходства своих чувств и которые счастливы тем, что могут быть вместе.

212. У детей, родившихся со сросшимися телами, имеющих некоторые органы общие, – два духа или, говоря иначе, две души?

Да, но вследствие их сходства вам кажется иногда, что у них одна душа.

213. Так как духи воплощаются в близнецов вследствие взаимной симпатии, то откуда происходит отвращение, замечаемое иногда между ними?

Что все близнецы имеют духов, симпатизирующих друг другу, – это не общее правило. Злые духи тоже могут желать бороться вместе на поприще жизни.

214. Как понять рассказы о детях, которые дерутся в утробе матери?

Как аллегории. Этим хотят изобразить взаимную ненависть их, существовавшую до рождения. Вы часто понимаете аллегорические изображения буквально.

215. Откуда происходят отличительные характеры, замечаемые у каждого народа?

Духи образуют семейства – на основании сходства своих склонностей, более или менее чистых, в зависимости от их развития. Таким образом, народ есть большое семейство, составившееся из воплотившихся симпатизирующих духов. Стремление членов этих семейств к взаимному соединению есть причина сходства, составляющего отличительный характер каждого народа. Неужели ты думаешь, что добрые и человеколюбивые духи будут желать воплощаться среди народа грубого и жестокого? Духи симпатизируют народам точно так же, как и отдельным лицам; там только они себя чувствуют в своей сфере.

216. Сохраняет ли человек в своих новых существованиях следы нравственного характера предшествовавших существований?

Да, это может случиться, но, улучшаясь, он и изменяется. Его общественное положение также может быть другое; если из господина он сделается невольником, то вкусы его будут совсем другие, и вам трудно будет узнать его. Так как один и тот же дух воплощается несколько раз, то проявления его в разных существованиях, сохраняя некоторые сходства с предыдущими, все же изменяются и заменяются привычками нового положения – до тех пор пока значительное усовершенствование совершенно изменит его характер, так что из гордого и злого он может сделаться смиренным и человеколюбивым, если только раскается.

217. Человек в различных своих существованиях сохраняет ли физические следы предшествовавших существований?

Тело разрушается, а новое не имеет никакого отношения к старому. Но дух отражается на теле, и хотя тело есть только материя, но оно образовывается сообразно со способностями духа, которые придают ему определенный характер, в особенности лицу его, и потому справедливо называют глаза – зеркалом души по той причине, что душа особенно отражается на лице; поэтому совершенно некрасивая наружность может нравиться, когда она есть оболочка духа доброго, умного, человеколюбивого, между тем как есть наружности очень красивые, к которым ничего не чувствуешь и даже питаешь некоторое отвращение. Казалось бы, только одни красивые тела должны быть оболочкой совершенных духов, а между тем ты встречаешь каждый день людей добродетельных с безобразной наружностью. Не имея совершенного сходства, тождество вкусов и склонностей может придать нескольким лицам ту общность физиономий, которую обыкновенно называют фамильным сходством.

Так как тело, в которое облекается душа, при новом воплощении не имеет никакого отношения к телу, оставленному ею, и притом она может получить его от совсем иных родителей, то безрассудно было бы предполагать, что непременно существует при каждом воплощении физическое сходство, которое на самом деле есть не что иное, как случайность. Впрочем, качества духа изменяют часто органы, служащие для их проявлений, и отражают на лице и даже на общих манерах человека особенный отпечаток. Так, под простой оболочкой можно встретить иногда выражение величия и достоинства, между тем как под одеждой знатного господина замечается часто печать низости. Некоторые люди, выходя из самого низкого состояния, легко принимают привычки и манеры большого света; они как будто возвращаются в свою стихию, другие же, напротив, несмотря на рождение и воспитание, всегда остаются как бы не на своем месте. Чем объяснить все это как не отражением состояния, в котором дух находился прежде?

218. Воплощенный дух сохраняет ли какие-нибудь следы понятий или познаний, приобретенных им в предшествовавшие существования?

У него остается смутное воспоминание, которое дает ему то, что называют врожденными идеями.

Итак, теория о врожденные идеях не есть вымысел?

Нет. Познания, приобретенные в каждом существовании, не теряются. Дух, освободившись от материи, помнит их всегда. Во время воплощения он может забыть их отчасти, ню смутное сознание, остающееся у него, помогает успехам его усовершенствования, – без этого он каждый раз начинал бы сначала. При каждом новом воплощении дух начинает свое усовершенствование с той точки, на которой остановился во время предыдущего существования.

Следовательно, между двумя смежными существованиями должна быть большая связь?

Не всегда связь эта так велика, как ты думаешь, потому что положения часто бывают весьма различны; кроме того, и в промежутке телесных существований, дух мог улучшиться (216).

219. Откуда происходят необыкновенные способности людей, которые без предварительного изучения как будто приносят в мир готовыми понятия о некоторых познаниях, например, в языках, математике и прочем?

Воспоминание прошедшего, предшествовавший (прогресс души, которого она сама не сознает. Откуда же иначе они происходили? Тело изменяется, но дух остается тот же, переменяя только одежду.

220. Переменяя тело, можно ли потерять некоторые умственные способности, потерять, например, склонность к искусствам?

Да, если сделали из нее в прошлом существовании дурное употребление. Кроме того, способность может не проявляться в продолжение одной телесной жизни, если дух пожелает развить другую, не имеющую к ней никакого отношения; тогда прежняя способность находится в бездейственном состоянии до нового ее проявления впоследствии.

221. Не воспоминанию ли прошедшего обязан человек, даже в диком состоянии, инстинктивным понятиям о существовании Бога и предчувствиям будущей жизни?

Это – воспоминание, сохраненное им о том, что он знал, как дух – прежде воплощения, но гордость часто заглушает это понятие.

Не этому ли самому воспоминанию обязаны некоторые идеи, сходные с учением спиритизма, встречаемые у всех народов?

Это учение – так же древне, как мир, вот почему следы его находят везде, и это одно из доказательств истинности его. Воплощенный дух, сохраняя смутное воспоминание о своем духовном состоянии, сознает инстинктивно невидимый мир, но сознание это часто бывает искажено предрассудками, а невежество примешивает к нему суеверие.

Глава 5. Рассуждение о многочисленности существований

222. Догмат перевоплощения, говорят некоторые, вовсе не нов; он взят из учения Пифагора. Но, ведь, мы никогда не говорили, что учение спиритизма есть новая выдумка. Спиритизм, будучи законом самой природы, естественно, должен был существовать от начала времен, и мы всегда старались доказать, что следы его встречаются в самой глубокой древности. Пифагор, как известно, тоже не был творцом учения о переселении душ; он почерпнул его у индийских философов и у египтян, где оно существовало с незапамятных времен. Итак, идея о переселении душ была верованием общим, допущенным известнейшими мыслителями. Каким путем явилась эта идея? Через откровение или через внутреннее сознание? Мы не знаем этого, но как бы то ли было, идея не может пройти целые века и быть принята избранными людьми, не имея твердой основы. Поэтому древность этого учения скорее служит его подтверждением, чем опровержением. Но во всяком случае, как известно уже, между древним переселением душ и новейшим учением о перевоплощении есть большая разница, заключающаяся в том, что духи положительно отвергают переселение человека в животных, и наоборот.

Итак, духи, проповедуя догмат перевоплощения, только лишь возобновляют учение, существовавшее с первых времен мира и сохранившееся отчасти до настоящего времени во внутреннем сознании многих, но уже представляют его в более правильном виде, более согласным с законами природы, с премудростью Творца, и совершенно свободным от всяких заблуждений. Достойно замечания, что в последнее время в одной только «Книге духов» проповедано было ими учение, но до издания ее многочисленные откровения об этом предмете были получаемы в разных странах, и с тех пор они повторяются очень часто. Здесь кстати было бы разобрать: почему же все духи, по-видимому, согласны между собой относительно закона перевоплощения, но мы возвратимся к этому позже. Разберем предмет этот с другой точки зрения, независимо от всякого вмешательства духов. Предположим, что теория эта не есть их дело, предположим даже, что о духах ничего нам неизвестно. Будем рассматривать беспристрастно и ту, и другую гипотезы, то есть многочисленность и единство телесных существований, и посмотрим, с которой из них будет более согласовываться и рассудок, и собственный наш интерес. Некоторые отвергают идею перевоплощения потому только, что она им не нравится; они говорят, что с них довольно и одного существования, и что они вовсе не желают вновь начинать его. Мы знаем многих, которых одна мысль снова явиться на землю приводит в ужас. Спросим у них только одно – неужели они думают, что Бог для учреждения порядка во вселенной соображается с их мнениями и их вкусами? Из двух одно: или перевоплощение есть, или его нет; если оно существует, то, как бы ни было оно неприятно для них, им придется испытать его; Бог не станет спрашивать у них позволения. Слушая подобные возражения, нам кажется, что мы слышим голос больного, который говорит: я довольно страдал сегодня и не хочу уже страдать завтра! Как бы он ни был недоволен, но ему нужно будет страдать и завтра, и в последующие дни до тех пор, пока он выздоровеет; так точно и недопускающие перевоплощения, если они должны снова жить телесно, то должны и перевоплотиться вновь. Восставать же против этого догмата они могут сколько им угодно, но, подобно ребенку, не соглашающемуся идти в школу, или подобно осужденному в темницу, отказывающемуся от заключения, им надо будет покориться необходимости и господствующему закону. Подобные возражения слишком легкомысленны, чтобы заслуживать более серьезного рассмотрения. Скажем им, впрочем, для их успокоения, что учение о перевоплощении не так страшно, как им кажется, и что если бы они изучили его основательно, то они не боялись бы его. Они узнали бы, что условия этого нового существования зависят от них самих; оно будет счастливое или несчастное, в зависимости от того, что они сделают на земле, и в течение этой жизни они могут стать так высоко, работая усердно над своим нравственным и умственным развитием, что им нечего будет бояться снова подвергнуться неудобствам телесного существования. Мы предполагаем, что говорим людям, верующим в какую-нибудь будущность после смерти, а не тем, которые видят впереди бездну небытия или которые думают, что душа их утонет в общей массе вселенной, потеряв свою индивидуальность, подобно тому, как капля воды исчезает в океане. Итак, если вы верите в какую-нибудь будущность, то, конечно, не допускаете, чтобы она была одинакова для всех, иначе где же была бы цель добра? К чему стеснять себя в таком случае? Почему не удовлетворять всем страстям, всем желаниям своим, хотя бы это было и за счет других, если от этого не будет нам ни лучше, ни хуже впоследствии? Вы верите, следовательно, что будущность эта будет более или менее счастливая, в зависимости от того, что вы сделали во время земной жизни; в таком случае вы, разумеется, желаете себе самого полного счастья, потому что судьба ваша решается на целую вечность? Думаете ли вы, что относитесь к числу самых совершенных людей, какие существовали только на земле, и что, таким образом, имеете право рассчитывать на верховное блаженство избранных? Нет. Следовательно, вы допускаете, что есть люди достойнее вас, которые заслуживают лучшего места, чем вы, хотя из этого не следует, что вас можно считать в числе отверженных. Поставьте же себя мысленно в это среднее положение, которое ожидает вас, по вашему суждению, и предположите, что кто-нибудь сказал бы вам: вы страдаете, вы не так счастливы, как бы могли быть, между тем как имеете перед глазами существа, наслаждающиеся полным блаженством, хотите ли променять свое положение на их? Без сомнения, вы спросите: что нужно сделать для этого? Нужно начать снова то, что сделали дурно, и стараться сделать его лучше, чем прежде. Поколебались ли бы вы принять это предложение, хотя бы это стоило даже нескольких существований? Возьмем сравнение более прозаическое. Если бы человеку не совершенно бедному, но терпящему лишения, вследствие ограниченности своего состояния, сказали: вот огромное состояние, оно может быть твоим, но для этого ты должен работать прилежно с большими усилиями в течение одной минуты. Если бы это был ленивейший человек в мире, то и он сказал бы, не колеблясь: я готов трудиться минуту, две минуты, час, целый день, даже, если нужно; что значит труд этот в сравнении с наслаждением – провести остальную жизнь в изобилии? А что такое продолжительность телесной жизни в отношении к вечности? Меньше, чем минута и – даже секунда.

Нам случалось слышать следующее рассуждение: Бог, будучи верховно благ, не может вменить в обязанность человеку снова начинать ряд бедствий и страданий. Неужели найдут, что более согласно с благостью Божией осудить человека на вечные страдания за минутный проступок, чем дать ему средства загладить свою вину? Два фабриканта имели каждый по работнику, надеявшемуся сделаться товарищем своего господина. Случилось, что оба эти работника так дурно провели целый день, что их следовало лишить места. Один из этих фабрикантов действительно прогнал своего работника, несмотря на все мольбы его, и тот, не находя нигде работы, умер от бедности. Другой же обратился к своему работнику со следующими словами: «Ты потерял целый день, и должен вознаградить его; ты дурно сделал свою работу и должен исправить ее; я позволяю тебе начать ее снова, старайся работать хорошо, и ты останешься у меня, и можешь надеяться достигнуть со временем обещанного тебе положения». Нужно ли спрашивать, который из этих двух фабрикантов был более человеколюбив? Неужели Бог, олицетворенное милосердие, будет неумолимее человека? Мысль, что судьба наша определяется навсегда несколькими годами испытаний даже и в таком случае, если не всегда от нас зависело достигнуть совершенства на земле, имеет в себе что-то возмутительное; между тем как противоположная идея вполне утешительна: она оставляет нам большую надежду. Итак, не говоря ни за, ни против многочисленности существований, не допуская ни той, ни другой гипотезы, мы утверждаем только, что, если бы можно было выбирать из них, никто не выбрал бы вечного осуждения. Один философ сказал, что если бы не было Бога, Его нужно было бы выдумать для счастья человеческого рода; то же самое можно сказать и о многочисленности существований. Но, как мы уже сказали, Бог не спрашивает у нас позволения. Он не соображается с нашими вкусами: одно из двух, или оно есть, или нет; посмотрим, что более вероятно, и взглянем на этот предмет еще с другой точки зрения, но по-прежнему независимо от вмешательства духов, и единственно как на философское учение. Если нет перевоплощения, то, очевидно, что телесное существование может быть одно; если наше настоящее телесное существование есть единственное, то душа каждого человека должна твориться при его рождении, иначе, допустив предшествовавшее существование души, невольно спросишь: что такое была душа до рождения и не имело ли тогдашнее состояние ее вида какого-нибудь особенного, существования? Здесь нет середины: или душа существовала прежде тела, или нет. Если она существовала, какое было ее состояние? Имела ли она чувство самосознания, если она не имела его, то это все равно, что и не существовала; если же она имела свою индивидуальность, то или была способна к усовершенствованию, или нет, и в том, и другом случае в какой степени развития была она при воплощении? Допустив, согласно с общим верованием, что душа творится одновременно с телом, или что она прежде своего воплощения имеет только отрицательные способности, мы предложим следующие вопросы:

1) Почему душа выказывает склонности столь разливные и независимые от понятий, приобретаемых воспитанием?

2) Откуда происходят необыкновенные способности некоторых детей в самом раннем возрасте к тем или другим искусствам и наукам, между тем как другие бывают или вовсе не способны, или малоспособны во всю свою жизнь?

3) Откуда происходят у некоторых врожденные идеи, не существующие у других?

4) Откуда происходит у некоторых детей эта преждевременная склонность к пороку или к добродетели, это врожденное чувство внутреннего достоинства или низости, не согласующиеся вовсе со средой, в которой они рождены?

5) Почему некоторые люди, независимо от воспитания, бывают развиты больше других?

6) Почему есть дикари и люди образованные? Если вы возьмете грудное дитя готтентота и воспитаете его в лучшем университете, сделаете ли вы из него Лапласа или Ньютона?

Мы спрашиваем, какая философия может разрешить эти вопросы? Или все души равны при рождении, или не равны. Если они равны, откуда происходят эти различные склонности? Скажут, может быть, что это зависит от организма? Но такое учение будет ужасным, безнравственный человек сделается тогда машиной, игрушкой материи; он не будет отвечать за свои поступки, имея возможность ссылаться всегда на свое физическое несовершенство. Если же они не равны, то значит Бог их сотворил такими; но, в таком случае, зачем же это врожденное преимущество одних перед другими? Такое пристрастие согласно ли будет с Его правосудием и Его одинаковой любовью ко всем своим творениям? Допустим, напротив, последовательность предшествовавших существований, и все объяснится. Люди, рождаясь, приносят с собой внутреннее сознание о том, что они приобрели ум; они бывают более или менее развиты, в зависимости от числа существований, пройденных ими, в зависимости от того, насколько подвинулись они вперед, подобно тому, как в собрании людей всевозможных возрастов будет каждый развит сообразно с числом лет, которые он прожил; последовательные существования будут для души тоже, что года для жизни тела. Соберите вместе тысячу человек, начиная с возраста одного года до восьмидесяти лет, предположите, что предшествовавшее время неизвестно вам вовсе, и что, по неведению вашему, вы думаете, что все они родились в один день; вы, естественно, спросите тогда, отчего это одни из них велики ростом, а другие малы, одни – стары, другие молоды, одни – просвещены, другие – совершенные невежды; но если их прошедшее откроется перед вами, если вы узнаете, что не все они жили одинаковое время, вам все объяснится тотчас же. Бог, по правосудию своему, не мог сотворить души более или менее совершенными, но при многочисленности существований видимое нами их неравенство нисколько не противоречит самой строгой справедливости: все это происходит оттого, что мы видим только настоящее. Это рассуждение основывается ли на системе или на произвольном предположении? Нет, мы начали с неопровержимых фактов, с неравенства способностей, и с умственного, и нравственного развития – и нашли, что факты эти не объяснимы ни одной известной нам теорией, между тем как они объясняются весьма просто, естественно и логически этой новой теорией. Логично ли будет предпочесть теорию, которая не объясняет вовсе той, которая объясняет все совершенно удовлетворительно?

Относительно шестого вопроса скажут, разумеется, что готтентот относится к низшему племени; мы спросим тогда, – человек ли готтентот или нет? Если он человек, то почему Бог лишил его племя преимуществ, дарованных белому племени? Если же он не человек, то для чего стараться сделать его христианином? Взгляд спиритизма гораздо шире: для него нет различных пород человека, есть только люди с более или менее развитым духом и, во всяком случае, способным к развитию; не более ли согласуется это с правосудием Божиим? Мы рассмотрели душу относительно ее прошедшего и настоящего; если взглянем на ее будущее, то встретим не менее затруднений.

1) Если настоящее существование наше должно решить навсегда нашу участь, то каковы относительные состояния в будущей жизни дикаря и человека образованного? Будут ли они в одинаковом положении или вечное блаженство будет соразмеряться с их достоинствами?

2) Человек, трудившийся всю жизнь над своим улучшением, имеет ли одинаковое достоинство с тем, который остался на низшей степени развития не по своей вине, но потому, что не имел ни времени, ни возможности улучшиться?

3) Человек, делающий дурное потому, что не получил образования, виновен ли в этом, несмотря на то, что не от него зависело образовать себя?

4) Трудятся над образованием людей как нравственным, так и умственным; но в то время как просвещают некоторых, миллионы других умирают каждый день, прежде чем свет просвещения достигнет до них; какая участь ожидает последних? Будут ли они в числе отверженных? В противном же случае, чем заслужили они одинаковое положение с первыми?

5) Какая судьба ожидает детей, умирающих в раннем возрасте, прежде чем они успели сделать что-нибудь хорошее или дурное?

Если они будут в числе избранных, то за что эта незаслуженная милость? По какому преимуществу они избавлены от треволнений жизни?

Есть ли учение, которое могло бы разрешить эти вопросы?

Допустите последовательные существования, и все объяснится, согласно с правосудием Божиим.

Чего не могли сделать в одно существование, сделают в другое; таким образом никто не минует общего закона прогресса, каждый будет награжден по действительной своей заслуге, и никто не лишится вечного блаженства, на которое каждый имеет право надеяться, каковы бы ни были препятствия, встречаемые им на пути.

Подобных вопросов можно предложить бесконечное множество, потому что психологические и нравственные задачи, разрешаемые только многочисленностью существований, бесчисленны; мы ограничились главными из них. Но, как бы там ни было, скажут некоторые, учение о перевоплощении не допускается церковью и, следовательно, послужит к ниспровержению религии. Наша цель состоит не в том, чтобы разбирать этот вопрос; мы хотели только доказать, что учение это вполне нравственно и согласно с рассудком. А все, что нравственно и последовательно, не может быть противно религии, проповедующей Бога как существо верховно-благое и разумное. Что бы было с религией, если бы, несмотря на всеобщее мнение, подтверждаемое наукой, она восстала бы против очевидности и отвергла бы всякого, кто не верит в движение солнца и в шестидневное сотворение мира? Какое доверие и какой авторитет имела бы у посвященных народов религия, основанная на очевидных заблуждениях, выдаваемых за непреложную истину? Когда очевидность была вполне доказана, Церковь благоразумно признала ее. Если доказано, что не все существующее возможно без перевоплощения, если некоторые догматы не могут быть объяснены без помощи этого учения, то нужно допустить его и признать, что несогласие его с догматами церкви есть только кажущееся.

Позже мы покажем, что религия не так далека от него, как думают, и что она пострадает от него, как и не пострадала от открытия движения Земли и от геологических периодов, которые, как доказывалось прежде, опровергали священный текст.

Впрочем, учение о перевоплощении проявляется во многих местах Святого Писания и довольно ясно выражено в Евангелии:

«И когда сходили они с горы [после Преображения], Иисус запретил им, говоря: никому не сказывайте о сем видении, доколе Сын Человеческий не воскреснет из мертвых. И спросили Его ученики Его: как же книжники говорят, что Илии надлежит придти прежде? Иисус сказал им в ответ: правда, Илия должен придти прежде и устроить всё; но говорю вам, что Илия уже пришел, и не узнали его, а поступили с ним, как хотели; так и Сын Человеческий пострадает от них. Тогда ученики поняли, что Он говорил им об Иоанне Крестителе» (Мф 17:9-13).

Так как Иоанн Креститель был Илия, то значит совершилось перевоплощение духа или души Илии в тело Иоанна Крестителя.

Какого бы ни были, впрочем, мнения о перевоплощении, примут его или нет, – испытать его придется каждому, если оно только существует, несмотря на все противные верования; главное состоит в том, что учение духов вполне согласуется с христианством; оно основывается на бессмертии души, на будущих наказаниях и наградах, на правосудии Божием, на свободной воле человека, на нравственном учении Христа, следовательно, оно не антирелигиозно.

Мы рассуждали до сих пор независимо от всякого спиритического учения, которое для некоторых не может быть авторитетом. Если мы и столько других приняли мнение о многочисленности существований, то не потому только, что оно сообщено нам духами, но потому, что оно показалось нам вполне логичным и что оно одно только может разрешить вопросы, до сих пор не разрешимые.

Если бы оно было сообщено нам простым смертным, мы и тогда приняли бы его точно так же, и нимало не колеблясь, отказались бы от прежних наших убеждений; как только заблуждение доказано, самолюбие больше теряет, чем выигрывает, если будут усиливаться остаться при прежнем ложном мнении. Точно так же мы отвергли бы это мнение, хотя оно было сообщено нам духами, если бы только оно показалось нам противоречащим здравому рассудку, как мы отвергли многое из показаний духов, зная по опыту, что не следует принимать слепо все, что сообщают духи. Первое достоинство этого учения есть его логичность, но, кроме того, оно подтверждается фактами; фактами положительными, так сказать, материальными, которые могут быть замечены каждым внимательным наблюдателем, серьезно занявшимся этим предметом, и которые рассеивают всякое сомнение. Когда факты эти сделаются так же популярны, как образование и движение земли, тогда противники умолкнут, потому что нужно будет покориться необходимости. Признаем же в заключение, что учение о многочисленности существований одно только может объяснить то, что без него необъяснимо вовсе; что оно вполне утешительно и согласно с самой строгой справедливостью, и что оно для человека есть якорь спасения, данный Богом в Его бесконечном милосердии.