Текст книги "Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Никто не забыт, ничто не забыто»"

 
У родителей в деревне
я проворною была.
Окружали нас деревья.
Летом ягоды брала.
Привыкала там к работам
по двору и на полях.
И плясать была охота
под гармошку при парнях.
Но пришла война.
От мамы в санитарки я ушла.
А работы там немало…
К Сталинграду подошла.
Бинтовала. Выносила
с поля боя много раз.
Врач беречь себя просила.
Помню случай как сейчас.
В развороченной снарядом
яме – раненый боец.
Пулемёт, патроны рядом.
Дядька – чей-нибудь отец.
У меня на лыжах – санки.
Уложила в темноте.
Далеко грохочут танки:
Может, наши, может, те.
Я тащу. Привычно дело.
Молча раненый лежит.
Под шинелью грязной – тело.
Он укутан, не дрожит.
Сда́ла я его хирургам.
Ночь тревожную спала.
Вызывают меня утром:
– Ты кого нам привезла?
Оказался фрицем дядька.
Я расплакалась тогда.
Дали орден (для порядка).
«Язык» нужен иногда.
 

 
У войны лицо в волнении,
Беспокойное лицо.
Муж не первый год в сражении
(Починить бы вот крыльцо).
У войны лицо испуга,
В страхе, ужасе лицо.
Женщине дождаться б друга.
Стал он первенца отцом.
У войны лицо страдания,
Искажённое лицо.
Он там выполнит задание,
Будет опытным бойцом.
 
 
Старая в углу икона:
Христа любящего лик.
Не издал при казни стона.
Не просил пощады крик.
 
 
Без войны – лицо с улыбкой,
В жизнь влюблённое лицо.
Сберегла семью молитвой.
Починил уже крыльцо.
 

 
Потребность есть у ветерана:
Встречаться с нами, пообщаться.
Днём, вечерком, не слишком рано,
По поводу, не очень часто.
Нет у него былой походки.
Фронтовиков своих теряет.
За чашкой чая, рюмкой водки
Воспоминанья доверяет…
Те бесконечные атаки,
Друзей, товарищей потери…
С врагом жестоким схватки, драки…
А молодёжь про то не верит!
«Как будто мы Берлин не брали,
Американцы победили.
И кто им всё про то наврали?
Умных книг не находили?»
 
 
Солдату грустно и обидно,
Не удержать слезу из глаза.
Из этих лет того не видно:
Иван был ранен там три раза.
Уже то время пережито.
Воспоминания тревожат.
Война не может быть забыта.
Общенье с внученькой поможет.
 

Николай Поздняков

Николай Поздняков родился 19 декабря 1947 года. По профессии судоводитель, капитан дальнего плавания. В девяностые годы, когда всё в стране приходило в упадок, получив приглашение, уехал за границу и десять лет работал капитаном на судах иностранных судовладельцев под разными флагами. Там и начал писать стихи, чтобы не забыть язык, годами не бывая в России. Ранее писал и читал своим друзьям, по совету которых и решил публиковать стихи в Интернете, на сайте «Стихи. ру», где в настоящее время номинирован на премии «Наследие», «Поэт года – 2020» и «Георгиевская лента». Специального литературного образования не имеет.

Темы стихотворений бывают разные: гражданская, патриотическая, любовная. Природа и море также находят своё отражение в стихах.

В литературных конкурсах, турнирах, эстафетах, фестивалях участвовать ему не доводилось. Номинация на премию «Наследие» на сайте «Стихи. ру» стала для него большим сюрпризом: думал, что это розыгрыш. Далее последовала номинация на премии «Георгиевская лента» и «Поэт года – 2020», что было ещё большим сюрпризом.

До приёма в 2020 году в члены Российского союза писателей в других писательских и творческих организациях не состоял. Сейчас готовятся публикации стихов в нескольких альманахах РСП, книга в ИСП.

 
Прости, сынок, я не качал тебя в ладонях.
Я был в бою, когда рождён был ты.
На поле боя подо Ржевом похоронен.
Не выжил я в огне большой беды.
Да, я погиб в жестокой рукопашной,
Троих штыком отправив в мир иной.
В траншее вражеской, в атаке бесшабашной,
Четвёртый выстрелил мне в сердце – был живой.
И, падая, теряя жизни крохи,
Я заколол его, и я не побеждён.
Вот так, сынок, я на последнем вздохе
Врага убил, а ты в тот миг рождён.
Твой первый крик, твой плач я не услышал.
Тебя не видя, я тебя любил.
Такой расклад, сынок, мне в жизни вышел,
А чтоб ты жил, я четверых штыком убил.
И помни, сын, я не был живодёром,
Как эти – в сером, жёгшие людей,
Что Ленинград пытались взять измором.
Гореть в аду им, радуя чертей.
А я положен в братскую могилу.
Там обелиск и множество имён.
Спасибо, сын! Тебе и внуку силы
Хватило чтоб найти мой медальон.
Я не безвестен – в вечности слыву…
Мы победили, в вас я и живу!
 

 
Мы уходили, не боясь,
Сбив бескозырки на затылки,
За ленточки в зубах держась,
В жестокий бой атаки пылкой…
Штыком и пулей бить врага,
В защиту Родины и чести,
Чтобы осталась на века
Нам память справедливой мести…
А наши чёрные бушлаты,
Тельняшки с синей полосой
Чтоб все фашистские солдаты
Запомнили как ужас свой!..
И те из них, что будут живы,
Своим потомкам навсегда
Не нападать на наши нивы,
Не грабить наши города
Наказ оставили бы свой,
Умывшись кровью и слезой.
 

 
В славный День ВМФ
мы, тельняшки надев,
выпьем рюмку за всех, кто был в море!
Мы друзей соберём
за накрытым столом,
чтоб спеть песню о море – не споря!
Было в жизни не раз:
получая приказ,
покидали мы гавани наши,
уходили в поход —
в океан и под лёд,
помня тех, кто платочками машет!
Исполняя свой долг,
храня знамени шёлк,
мы не все возвращались обратно…
Будем помнить друзей —
тех, кто в водах морей
бой вели и ушли безвозвратно…
Верность долгу, и совесть, и честь
у флота Российского есть!
 

 
Не впадая в отчаянье, не теряя надежды,
понимая, что прошлое не вернётся, как прежде,
разглядеть важно в будущем знак, что подан судьбой…
Неизбежно меняясь – оставаться собой!
 

 
Земля поднята на дыбы.
Солдат упал. Удар судьбы.
Увидел тень с большой косой,
Колпак, накидка, взгляд пустой.
– Ты кто такая?
– Я с косой…
– А надо что?
– Я за тобой…
– Так что, финал?
– Да, может быть…
– Не написал…
– Пора забыть.
– А почему?
– Сказать? Не знаю…
– Зачем так рано?!
– Ты был с краю…
– С какого краю?! Я в конце!
И, изменившись вдруг в лице,
Она ушла
С тяжёлым вздохом.
Знать, поняла:
Не всё так плохо.
И санитарочки лицо,
Другое, тёплое, словцо:
«Держись, солдат, не засыпай!
Носилки где? Клади давай!»
Так этот раненый солдат
Попал в ближайший медсанбат.
Заштопал рану доктор вскоре.
Не получили весть о горе
Жена и мать, а «похоронку»
Врач тихо отложил в сторонку.
С груди осколок извлечён,
А был солдат уж обречён.
Но санитары подобрали.
Как многих руки их спасали!
Страна, народ – мы спасены
Простым солдатом той войны,
Отвагой, доблестью в бою,
Хотя стояли на краю!
А женщины, недосыпая,
Недоедая, умирая,
Мальчишки-школьники и деды
Ковать оружие Победы
В тылу наладили, смогли.
Страну все вместе так спасли!
Когда мы вместе – мы сильны,
Мы не хотели той войны.
Но эта – чёрная с косой —
Питалась кровью, не росой.
 

 
Мы в сорок первом отступали,
теряя наши города.
В Москву упёршись, устояли
и отстояли навсегда!
Затем мы, напрягая силы,
врагу не сдали Сталинград,
под Курском танковые вилы
вонзили гитлеровцам в зад.
Воронеж, Яссы, Кёнигсберг —
к Берлину ускоряли бег.
А в сорок пятом пол-Европы
освободили! Кончен враг!
Приобрели военный опыт,
и над Рейхстагом – Красный флаг!
Оплакали свои потери,
страну подняли из руин.
Мы в справедливость всё же верим,
пускай дожили до седин.
Мы не забудем, как всё было.
Чужая ложь нам не нужна.
Кого там правды колет шило?
Для нас же истина важна.
Мы отстоим её в веках,
лжецов оставим в дураках.
 

 
Еду он ежей называл,
калитку – отводок,
пол-литру с ходу выпивал
и больше тоже мог,
гречухой-кашей закусив,
с тушёночкой в привес.
Людей пустых он не любил,
с амбицией и без.
Он путал ударенья слов
и Му́рманск звал Мурма́нск,
был юморист и острослов,
знал городок Демьянск.
Войну он начал рядовым,
закончил – офицер.
Он нам, мальчишкам молодым,
во многом был пример,
рассказывал редко про войну,
под Сталинградом был.
Любил как мог свою страну,
фашистов не любил,
немало их отправил он
с боями в мир иной,
а сколько языков привёл,
и сам пришёл живой!
Ходил с разведкой по тылам,
стрелял в пятак навскид.
Осколок маленький в груди,
у сердца, всё сидит.
След бомбы – порванный живот.
Считал, что долго он живёт.
Был сухопар, высокий ростом,
дожил почти до девяноста,
ушёл тихонько он, во сне.
А память вот живёт во мне.
Награды, ордена и фото
мне внукам передать охота
и рассказать, каким он был.
У сердца он с осколком жил.
В войну в разведке он служил.
Его в райцентре каждый знал…
А военком был друг…
Немало книжек прочитал,
коль выпадал досуг.
Глава района утверждал,
что входит в ближний круг…
Дома он строил, крыши крыл,
с войны ещё бесстрашным был.
Одна досада: Бог не дал Борису сыновей.
Четыре дочки воспитал с женою он своей.
Да, в целом не напрасно жил.
Мы знаем… неспроста…
Его нам помнить хватит сил,
но давит пустота…
 

 
Мы романтику боя
исключили на раз.
Было время такое —
оно выбрало нас:
молодых и безусых
и не знавших войну.
Мы на плитах могильных
проклинали страну…
Мы не все возвратились —
половина из нас…
А верхи суетились —
те, кто отдал приказ.
Как страна изменилась —
не скажу никому.
Что мы там защищали —
не понять самому.
Ни награды, ни песни
не помогут забыть.
Жизнь теперь интересней —
да и хочется жить!
Не ушли безвозвратно
те лихие года!
Ночью снятся, да ладно —
утекает вода…
Вместе с нею уходят
боль, печаль и тревога.
Я стою молчаливо
у родного порога…
Я когда-нибудь встречусь,
с кем прошёл ту войну.
Только в жизни отмечусь,
затенив седину.
 

 
Над головой чернело небо.
Свет звёзд как дырки в дуршлаге…
А серп луны пришпилен не был —
Скользил слезою по щеке.
Чужой земли был воздух пряный.
Дыханье крик перехватил.
В груди болела сердца рана.
Я от погони уходил.
Заброшен непростой судьбою —
В чужой стране я был чужой.
Я жизнь люблю, и я не скрою:
Сюда был послан я страной.
Я выполнял своё задание
Без сна и отдыха, как мог…
И вот теперь один в саванне…
Нет, не один! Со мною Бог!
Знакомый рокот вертолёта —
Я найден! Кончилась охота…
Я сон досматривал на базе.
Мой палец дёргался в экстазе,
Давя гашетку пулемёта…
Вскочил… досматривать неохота…
 

 
Мы столько снега не видали.
Луна сияла. Звёзды ждали.
Восход закату не помеха.
В пустыне льда не слышно эха —
Лишь громкий треск огромных льдин…
Наш перископ пока один…
Пробив хрустальный панцирь льда,
Мы всплыли. Помогла вода.
Все направленья здесь на юг.
Наш крейсер, как большой утюг,
Разгладил майну средь торосов.
Футбол на льду – игра матросов!
Флагшток! России флаг! Салют!
И вновь под воду – дома ждут.
Но мы вернёмся, и не раз,
Приняв от Родины приказ!
Не гости на макушке мира!
На полюсе у нас квартира!
А лёд нам вовсе не преграда,
Когда пускать ракеты надо.
 

Подводникам посвящается

 
Волна бьёт по борту.
Рвёт ветер аорту.
Так вновь океан нас встречает.
Пирс скрылся за молом.
С настроем весёлым
Моряк по походу скучает.
Плевать на погоду.
Уходим под воду.
Тиха глубина – не качает.
Приказ командира:
О чести мундира…
Он первым за всё отвечает.
Турбины на полный,
И радиоволны
Затихли уже за кормой.
Мы в нужном квадрате,
И вовремя, кстати,
В момент стали чёрной дырой.
Немного удачи
В решенье задачи —
На полюсе есть полынья.
Всплываем и, значит,
Любому дать сдачи
Сумеем всерьёз, без вранья.
Проверив готовность
Пока как условность…
И снова назад – в глубину.
Уходим и вскоре
Мы, с милями споря,
Вернёмся в свой дом и страну.
И так год за годом —
То всплыть, то под воду,
Неважно, что шторм или гладь.
Дела и желания —
Судьбы наказание —
От службы куда нам бежать?
Был выбор непрост,
Но здоровье и рост
Да моря романтики зов,
Учёбы скамья,
Корабль, дом, семья
Склепали из нас моряков.
 

 
Как понять непростые
дни прошедших времён,
обещания пустые
самых разных сторон?
Кто шута бубенцы на себя примерял…
Кто-то, схиму приняв, просто сгинул.
Кто-то душу в себе навсегда потерял —
чёрным вороном мир наш покинул.
И кружило над полем войны вороньё,
громко каркая, видя всю битву.
Ну а кто-то сказал, что всё ложь и враньё,
и по горлу провёл себе бритвой.
Каждый сам выбирал или был принуждён
в плотном строе стоять на одной из сторон.
Разделились неровно: кто – верх, а кто – низ.
Как один поголовно – шашки вон! Понеслись…
Две волны повстречались, друг друга кляня…
И рубились, и мчались, не жалея коня!
Обе бились за жизнь, за себя, за страну!
Как же так получилось?.. За свою! За одну!
И стреляли брат в брата
из отцова ружья,
и у каждого правда
не чужая – своя!
Мести злобная ведьма
выбирала сама
место цели и время,
и горели дома.
Горько плакали матери.
Погибали сыны.
Будь ты проклята матерно —
суть гражданской войны!
Вся земля пропиталась
жарким потом и кровью!
Но борьба продолжалась
с обоюдной любовью!
До конца! До признания
обоюдной вины —
глубины покаяния
от другой стороны!
Нам, не путая флагов,
но сплетая концы
наших стягов кровавых,
оборвав бубенцы,
поклониться всем павшим,
осознать и простить,
отдых дать всем уставшим
и в любви, в мире жить!
Плачет колокол с болью —
звук разносит окрест,
чтоб не сыпать ран солью —
есть улыбки невест!
Жизнь конечна – но вечна!
Нам в наследниках жить!
А Любовь бесконечна!
Так давайте любить!
Как рассудите, люди,
вы, живущие, нас?
Нелегко это будет.
Кто страну нашу спас?..
Осознаем когда-то
(все уйдут подлецы),
что страна наша – свята,
а герои – отцы!
 

Валерий Ревенко

Валерий Иванович Ревенко – кандидат физико-математических наук, выпускник физического факультета МГУ, всю жизнь, помимо физики, занимался поэзией. Типичный представитель советских «шестидесятников». В его поэтическом «портфеле» очень много стихов, посвящённых людям, давшим ему жизнь. И всегда – с великой нежностью – об отчем доме.

 
Мне видится старый наш дом
С уютом большой русской печки,
С родительским добрым теплом,
С мерцающим отблеском свечки…
 

Волновали его и темы Родины и войны, так много значащих для каждого человека. Он и сейчас продолжает жить по законам любви к Отечеству. Физик по профессии, поэт в душе.

Инна Муравьёва, член Союза журналистов РФ

(отрывок из рецензии к книге стихов Валерия Ревенко)

 
Благодарим за мужество, солдаты,
За то, что в сорок первом, роковом,
Тогда ещё безусые ребята,
Вы дрались насмерть с бешеным врагом.
За то, что мы живём на белом свете,
За шум берёз и трели соловья,
За дочерей, сияющих в расцвете,
За то, что живы наши сыновья.
Простите нас, упавшие в сраженье,
За счастье наше и за звонкий смех.
Мы помним, что за наше избавленье
Вы цену заплатили выше всех.
Мы доживём за вас, за вас долюбим,
За вас познаем радость, боль и грусть.
Вам самым лучшим памятником будет
Спасённая, поднявшаяся РУСЬ.
 

 
Где наше поколение?
Легло в полях Европы
На вечное хранение
Повзводно и поротно.
 

Припев:

 
А мы остались, ветераны,
Чтоб были мир и тишина,
Чтоб не пришло, как гость незваный,
В наш дом чудовище – война.
 

 
Где наше поколение?
Оно для встречи с вами
Пришло пшеницей спелою
И вечными огнями.
 
 
Где наше поколение?
В поднявшихся заводах
И в будущих свершениях
Великого народа.
 
 
Где наше поколение?
Оно живёт в потомках,
В их грустном, нежном пении
И в песнях бодрых, звонких.
 

Посвящаю памяти моего отца

 
У отца была «бронь», мог в тылу просидеть,
Но он маме сказал: «Я не знаю,
Как я буду в глаза матерям тем смотреть,
Чьих детей на войну отправляю».
 
 
У него была «бронь», мог бы нас накормить
Семерых, из которых я младший,
Но пошёл он в окопы захватчиков бить,
Где живой лежит рядом и павший.
 
 
У него была «бронь», но лихой командир
Штрафников вёл и рыл землю рогом,
А на поле войны, там все были равны
Перед Родиной, смертью и Богом.
 
 
У него была «бронь», была сила в руках.
Мать считала, что будет он вечен.
Он вернулся с победою, весь в орденах,
Без ноги, перебит, искалечен.
 
 
У него была «бронь», но он праведник был,
«Бронь» – она проверяется боем.
Своей кровью и жизнью он нас защитил,
Необъявленным ставши героем.
 

 
Война, война! Её не сможешь
Понять по книгам и кино.
К щеке прижми винтовки ложе,
В прицеле враг – стреляй в него.
 
 
Война – когда чужой, надменный
Идёт к тебе тебя убить.
Один из вас уткнётся в землю,
Другой пока что будет жить.
 
 
Война – когда отец уходит
И, задержавшись у дверей,
Прощальным грустным взглядом водит
По лицам женщин и детей.
 
 
Война – когда твой дом родимый,
В котором с детства жил и рос,
Взметнётся огненной лавиной,
Как от удара сотни гроз.
 
 
Война – когда напьётся кровью
Твоя родимая земля,
Золой покроется и болью
Вместо весеннего дождя.
 
 
Война – когда родное поле
Засеют пуля и снаряд,
А вырастут на нём лишь горе,
Лишь беспросветный мрачный ад.
 
 
Война – когда застыло время
Смертельной огненной дугой
И не поймёшь – кто тащит бремя:
То ль ты, то ль кто-нибудь другой.
 
 
Победа – яркая минута,
Слезами радости полна,
Неужто прекратилась смута,
Неужто кончилась война?!
 
 
И не наступит вдруг похмелье —
Придёшь домой, а дома нет,
Сойдёт на нет твоё веселье,
И станет чёрным белый свет.
 
 
Война, война – исчадье ада,
Плод человеческой вины.
Я б задушил руками гадов,
Что раздувают жар войны.
 

 
Любите Россию, святую Россию,
Под игом монголов она триста лет
Страдала, и вроде бы не было силы
Уйти из-под гнёта, и выхода нет.
 
 
Но капля за каплей в страдающем сердце
Рождалося чувство свободы святой,
И вот наконец к ней раскрылася дверца,
Открытая смелой могучей рукой.
 
 
Любите Россию! Пытались унизить
Нас ляхи, и шведы, и Наполеон,
Когда вероломно, внезапно, без визы
С огромною армией вторгся к нам он.
 
 
Сдались его воинам многие страны,
Никто не сумел его остановить,
Но вот, залечив свои страшные раны,
Россия сумела французов разбить.
 
 
Любите Россию! Лежало в руинах
Уже пол-Европы. Фашистский сапог
Топтал их народы, и эту машину
Из грандов никто пересилить не мог.
 
 
И только Россия, лишь Родина наша,
Которую мы непрестанно браним,
Испив до конца свою горькую чашу,
Разбила врага и покончила с ним.
 
 
Любите Россию! Сейчас ей так трудно!
Пора нашей Матери чем-то помочь,
Могла чтоб вздохнуть она полною грудью,
Поганой метлой нечисть вымести прочь.
 
 
Ну что? Не под силу? А как наши предки?
Они ж не спустились безвольно на дно.
Они – наше дерево, мы – его ветки,
Продолжить победы нам свыше дано.
 
 
Любите Россию сквозь слёзы и муки,
Она вас помучает, но не предаст,
И, может, не сразу, и, может, лишь внукам,
Но, кто что заслужит, с лихвою воздаст!
 

Владимир Украинский

Владимир Андреевич Украинский родился в 1943 году в Приморском крае. Окончил Владимирский политехнический институт. Служил в армии в ракетных войсках. Трудовую деятельность начал в одном из НИИ Московской области, прошёл путь от ведущего конструктора предприятия, сейчас работает заместителем генерального директора. Проживает в подмосковном Красноармейске.

В настоящее время публикуется в сборниках Российского союза писателей, издательств «Спутник+», «Не секретно», а также в антологиях и альманахах «Литературная Евразия», «Классика жанра», Dovlatoff Издательского дома Максима Бурдина и сборнике «Отражение. XXI век» издательства ИСП.

Финалист литературных премий: «Поэт года», «Георгиевская лента», имени Сергея Есенина «Русь моя», конкурса «Герои Великой Победы». Лауреат Пушкинской премии, РСП (2019 г.). Член Российского союза писателей.

 
В обновлённом здании Рейхстага,
Где не стёрта память о войне,
Ныне депутаты бундестага
Остаются с ней наедине,
 
 
Видя на колоннах и карнизах
Майские автографы солдат,
Что в сегодня с лёгкой укоризной,
Немцами хранимые, глядят.
 
 
Нынешней Германии не чужды
Чувства боли, скорби и стыда
За нацизм, и это важным, нужным
Стало в наши сложные года.
 
 
И «Час памяти», что ежегодно
С грузом исторической вины
За фашизм, трагедию народов,
Отмечают за отцов сыны.
 
 
Девяностопятилетний Гранин
Приглашён на этот «Час…» в Рейхстаг,
Память о блокадном Ленинграде
Собрала в парламенте аншлаг.
 
 
Стоя за трибуной, хоть и кресло
Приготовлено для старика,
Как солдат, о запрещённом честно,
В сгустках крови каждая строка,
 
 
В зал притихший еле слышно Гранин
Говорил, не мог не говорить,
О судьбе людей, чья жизнь за гранью
Той, где невозможно выжить – жить!
 
 
Раньше вслух страна не говорила
О таком, а как всем рассказать,
Что ещё живую дочь кормила
Телом мёртвого сыночка мать.
 
 
Может быть, права была цензура
В те послевоенные года
Тем, что не осмыслить, корректура
Души не калечила тогда.
 
 
Гранин продолжал, как выбирали,
Что Дорогой жизни вывозить:
Женщин и детей, что умирали,
Иль станки, заводы – сохранить
 
 
В кузнице Победы на Урале
Оборонный наш потенциал!
С болью в сердце каждый раз решали —
Жизнь людей или войны металл.
 
 
И ещё: весной сорок второго
На Неве – зловещий ледоход,
Среди льдин, торосов было много
Трупов, вмёрзших в серо-грязный лёд.
 
 
И когда шли за водой, набатом
В мозг стучались жалость, боль и страх —
Вёдрами не жёстко, аккуратно
Трупы в жутких «ледяных гробах»
 
 
Отгоняли от себя подальше,
Чтобы вёдра те же напоить
Чистою водой – не так уж страшен
Голод, если жажду утолить…
 
 
Не шагнув за грань эмоций, правду
Гранин говорил почти что час.
Так был взят Рейхстаг, прорвав Блокаду,
Во второй, уже без боя, раз.
 

 
Ещё вчера над степью тишина,
Полыни запах горьковатый,
Станица знойным днём утомлена,
Притихла за холмом горбатым.
 
 
За горизонтом, где-то вдалеке,
Раскатистые звуки грома,
Фуражка набекрень на старике,
Уснувшем на крыльце у дома.
 
 
Вдруг солнце скрылось в пыльных облаках,
Сошлись в атаке эскадроны:
Лихая стать будённовских папах
И офицерские погоны.
 
 
И потускнел серебряный ковыль,
Росой обильной капли крови
Легли на растревоженную пыль,
Диск солнца в небе стал багровей.
 
 
Блеск рубящих клинков над головой,
Крик ран, безумный, беспощадный,
В глазах азарт атаки лобовой
И мат неистовый, площадный.
 
 
Нет норм и правил в схватке казаков
Между собой, с друзьями детства.
Ах, сколько будет безутешных вдов,
Живущих раньше по соседству!
 
 
Ржут кони от безумства ездоков,
Копыта вразнобой по сердцу,
Порою без убитых седоков
Галопом мчат в пылу инерций.
 
 
Нет ничего кровавей и страшней
Кавалерийских жёстких схваток
Войны Гражданской: злость, накал страстей,
Где брат – не брат, а враг заклятый.
 
 
Сошлись в бою отцы и сыновья
И казаки одной станицы,
Здесь каждый правым посчитал себя,
И нет надежды помириться…
 
 
Ещё вчера над степью тишина,
Спокойный быт и труд станицы,
Чью память охраняла старина
Как дань незыблемых традиций.