Текст книги "Дитя клевера"

– Кловер! Девочка моя! Клеверок мой ненаглядный! Клянусь тебе! Стоит мне оторваться от тебя хоть на мгновение, и я тут же начинаю думать о тебе. Хочу, чтобы ты снова была рядом. Всегда рядом со мной! У тебя тоже так? Или это я один схожу с ума?

Дот улыбнулась.

– Говоришь, сходишь с ума? Я тоже! Мы оба сошли с ума!

– Тогда прямо сейчас отправляемся в Паоло?

– Так ведь больше и некуда! – подначила она Сола.

– Но ведь это же наше с тобой место!

– Все верно! Но если бы я знала, что кафешка приобретет для нас такое судьбоносное значение, то выбрала бы для самого первого свидания место пошикарнее.

– Лично меня там все устраивает! Прекрасное кафе! И потом, мне нравится наблюдать за тем, как хозяин деликатно пытается нас выпроводить из своего заведения, когда мы засиживаемся допоздна: начинает включать и выключать свет в зале, жаловаться на тяжелый день, кашлять и все такое. Итак, прямо сейчас идем к Паоло. Кофе, тосты, что-нибудь еще… Как думаешь?

– Думаю, идея хорошая. Она мне нравится.

«Я люблю тебя!», – добавила она мысленно.

На следующее утро Дот повесила пальто на вешалку в комнате для персонала, с улыбкой поприветствовала коллег и побежала за прилавок, продолжая по пути одаривать улыбками уже потенциальных покупателей. Интересно, размышляла она, заметили ли ее сослуживицы, какие кардинальные перемены случились с ней за последний месяц. Лично она не просто чувствовала, а видела, что да! – перемены случились. Нужно немного остыть! Привести свои разгоряченные мысли в порядок. У себя в галантерейном отделе она тут же занялась поиском подходящей работы: стала перематывать ленту, перекладывать мотки с шерстью, потом еще-что. И все время лихорадочно думала об одном и том же. Нельзя дальше тянуть с разговором дома. Ей надо поговорить с отцом, и как можно скорее… Дот попыталась представить себе благостную картину: Сол приходит к ним домой, и, стоя на крыльце, они с отцом обмениваются рукопожатиями. Но картина почему-то категорически не хотела вырисовываться во всех деталях. Более того, образы как-то сразу же расплывались, становились блеклыми, а потом и вовсе исчезали.

– Пойду хватану немного свежего воздуха! – услышала она у себя за спиной. – А заодно и подымлю немного! Идешь?

– Нет! Спасибо за приглашение, Барбара. Но я еще в порядке. Не очень устала. Да и не хочу, чтобы намокли волосы. Испорчу прическу…

– Что с вами творится, мисс Симпсон? Вы что, кинозвезда какая? Что значит «испорчу прическу»? С каких это пор подобные мелочи стали волновать тебя, подруга?

– Да не хочу я потом весь день торчать за прилавком чучело чучелом. Волосы прилипнут к лицу… вот красота!

Барбара внимательно оглядела подругу. Дот между тем уже переключилась на сортировку комплектов бумажных выкроек: аккуратно расставляла их на полке, выравнивая по краям и сверху.

– С тобой все в порядке, Дот? Может, какие неприятности? Повздорила с кем?

– Да нет! Со мной все в полном порядке! Уверяю тебя! Просто немного устала.

Какое-то время Барбара молча наблюдала за тем, как суетится подруга, подыскивая себе все новую и новую работу. Потом она сосредоточенно прикусила правую щеку.

– Понимаю! Дошло наконец! Все этот парень, да? Ты что, встречаешься с ним сегодня? Так?

Дот тяжело вздохнула и подняла глаза на Барбару.

– Ну, так! Да, я действительно не хочу, чтобы у меня на голове творилось бог знает, что, потому что я встречаюсь с ним сегодня в кафе. Довольна?

Барбара скрестила руки.

– Довольна! Только я никак не могу уразуметь, к чему столько терзаний! У него же у самого на голове черт-те что творится! Не волосы, а какие-то курчавые заросли! Будет он там переживать из-за того, что твои две кудряшки намокнут и прилипнут ко лбу! Фи! Ерунда какая-то! У тебя же нормальные, красивые волосы… Не то что его спиральки! Надо же такого напридумывать себе! – Барбара издала презрительный смешок.

Дот молча сжала зубы. Она почувствовала, как сердце вдруг сбилось с ритма и пропустило один удар. Раньше в разговорах с Барбарой у нее такого никогда не случалось.

– Нормальные у него волосы! Очень даже! Вполне возможно, его землякам наши прически тоже кажутся немного странными. Тебе это в голову не приходило?

– Нет, не приходило! Потому что нормальное – оно всегда нормально. А у нас у всех волосы нормальные, такие, какими они и должны быть. А вот у них волосы действительно – одна умора!

– С чего это ты решила, что у нас волосы – нормальные, а у них нет?

– Не будь дурочкой, Дот. Нормальное – это такое, как у всех! А много ты видишь по улицам народу, который шляется с такими же спиральками на голове?

– Сама дурочка! Там, где они живут, все ходят с такими же прическами!

Барбара презрительно скривила рот.

– Ну да! Об этом я как-то и не подумала!

– Вот видишь!

– Но тогда почему у них не такие волосы, как у нас, а?

– Да откуда я знаю? Вот сама и спроси у Сола следующий раз, когда встретишься с ним! Нет! Лучше не спрашивай! Умная мысля, как всегда, приходит опосля… Не спрашивай! Еще, чего доброго, обидится.

– Мой папа говорит, что такая густая щетка волос на голове нужна им, чтобы уберечь череп от всяких травм… когда на них кокосы сверху падают…

– Да все эти ваши рассуждения, что твои, что твоего папы, они из задницы взяты, не иначе! Надо же напридумывать себе столько чуши!

– Хорошо-хорошо! Продолжай и дальше трястись над своей прической. А еще лучше, тоже поставь свои волосы дыбом! – Барбара раздраженно фыркнула и, круто развернувшись, добавила с издевательским смешком: – Слышишь, подруга, что я тебе говорю? Поставь свои волосы дыбом!

– Все я прекрасно слышу. И напоследок! У Сола прекрасные волосы. И сам он очень-очень красивый! Ясно? – Дот чертыхнулась сквозь зубы, но больше ничего добавлять не стала.

– Умом тронулась! Совсем спятила, да?

– Пусть будет по-твоему! – Дот опустила ресницы.

– Но я-то чем тебе насолила? Обидела, что ли?

– Не знаю! – с усилием воли выдавила из себя Дот. – Пожалуй! Немножко!

– Но ведь мы же подруги! Мы можем обсуждать с тобой все, что угодно! Разговаривать на любые темы! Разве не так?

Дот молча глянула на свою лучшую подругу.

– Можем! – неохотно ответила она, немного помолчав. – Просто вокруг столько негатива. Все так и норовят сказать тебе какую-нибудь гадость! Хоть бы кто слово приятное сказал! Порадовался бы за нас, что ли…

– Я за тебя радуюсь! Я! А до других людей мне и дела нет! Между прочим, я думала, тетя Одри подавится чаем, когда я рассказала ей о тебе. Но я – не такая, как она! Нет! Я – твоя лучшая подруга! Навсегда!

Дот снова кивнула.

– Знаю!

– И вот как твоя лучшая подруга, я и говорю тебе. Вам будет трудно, очень трудно. Потому что он – не такой, как мы, не только потому, что он чернокожий… Что мы вообще знаем об этих людях, Дот? Скажи мне! Он – другой! Наверное, все было бы точно так же, если бы твой парень заявился сюда, скажем, из Исландии… И не важно, что он белый… Все равно люди начнут любопытствовать, расспрашивать, где эта Исландия, что это такое, кто там живет. И что это за дома такие из снега – иглу? И как можно питаться одной мороженой рыбой?

Дот взглянула на подругу и поняла, что бессмысленно продолжать этот разговор. Не о чем спорить!

– Хорошо! Ступай, дыши своим свежим воздухом, а я тут пока приберусь немного. И тебя заодно подстрахую!

– Большое спасибо, мисс Симпсон! Очень надеюсь, никто меня не застукает!

Обе подружки и не заметили, как к ним подкралась зловещая мисс Блайт.

– Должна напомнить вам, барышни, что есть определенный график перерывов на отдых, и его следует строго соблюдать. Понятно?

– Да, мисс Блайт! – хором ответили обе девушки.

– Кстати, вы уже закончили переучет тканей, имеющихся в наличии? Мне нужны цифры, чтобы передать показатели наверх.

– Да, мисс Блайт, закончили! – снова ответили обе одновременно, и каждая скрестила пальцы у себя за спиной. Ведь всем же известно, когда скрещиваешь пальцы, то ложь как бы не считается за ложь.

Когда мисс Блайт удалилась, Барбара ловким движением руки извлекла из кармана две сигареты и, зажав каждую между пальцами, сделала вид, что делает затяжки попеременно то от одной сигареты, то от другой. Вообще-то, пускать всякие узоры из клубов сигаретного дыма – это любимый конек Барбары. Она может при желании даже букву V изобразить. Дот глянула на паясничающую подругу и невольно рассмеялась.

Убедившись в конце смены, что с прической пока более или менее все в порядке, Дот поплотнее завязала на голове шарф и ринулась на автобус, следующий до ее дома на Роупмейказ-Филдс. Сол уже маячил в самом дальнем конце улицы, на пересечении с Нэрроу-стрит, как всегда красивый и счастливый. И едва завидев его, Дот тоже почувствовала себя счастливой. Радость, казалось, не знающая конца и края, заполнила ее всю целиком. И какая ей разница, что на улице идет дождь, что сыро, пасмурно, холодно… ничто не имеет значения! Главное – они снова вместе! И оба смеются, потому что счастливы быть вместе.

– Идем к Паоло? – интересуется она первым делом.

– Можно! Но я предлагаю другой вариант! Мои родители сегодня на каком-то приеме. Так что квартира полностью в нашем распоряжении. Поехали ко мне, я приготовлю горячий шоколад, погреемся немного, переждем в тепле этот дождь.

– Звучит заманчиво! – согласилась с его предложением Дот. – А по дороге расскажи мне еще что-нибудь о своем саде. Я тут вспоминала твой рассказ и думала, что тоже хотела бы обзавестись красивым садом. Пожалуй, мне понравилось бы заниматься цветоводством. Да и собственные овощи прямо с огорода – это ведь тоже очень хорошо.

– О, с этим занятием нужно быть очень осторожным. Знаешь, увлечение садоводством может захватить тебя всю целиком. Это прямо наваждение какое-то! День и ночь волнуешься и переживаешь за сохранность каждого ростка, каждого посаженного тобою растения. Выживет? Приживется? Не засохнет? Ведь все они – тоже живые существа и всецело зависят от нас и нашего ухода за ними.

– Вот об этом я как-то не подумала! Это же страшная ответственность! Даже не знаю, готова ли я к такой ответственности…

Сол молча окинул ее пристальным взглядом.

– Пожалуй, что нет! – вынес он наконец свой вердикт.

– Однако, молодой человек! А где ваши хорошие манеры? – Дот шутливо ударила его по плечу. – Мне кажется, с возрастом я полюблю готовить. Я уже сейчас могу сварить джем, приготовить фруктовый салат или даже самый настоящий крамбл, то есть запечь фрукты с мукой и сахаром в духовке. Очень вкусно! Конечно, главная по кухне у нас мама. Мне пока до нее еще очень далеко. Но, думаю, для тебя я бы готовила с огромным удовольствием. Даже постоянно экспериментировала бы с новыми блюдами, а тебе пришлось бы поедать все мои кулинарные шедевры.

Сол лишь улыбался в ответ. Это было бы чудесно, подумал он.

Странное чувство испытала Дот, переступив порог «Купеческого дома» и не застав там маму. Что-то в этом ее приходе сюда есть нечестное по отношению к матери. А ведь ей всегда претили всякие хитрости. И вот мамы здесь нет, зато есть она. Скользит по паркету в одних чулках, сбросив туфли, осторожно переходя из одной комнаты в другую, а Сол в это время колдует на кухне над горячим шоколадным напитком для них. На той самой кухне, где изо дня в день топчется у плиты ее мать.

Чувство неловкости не покидало Дот. Каждый шаг, случайный скрип двери, позвякивание оконных стекол под порывами ветра – все настораживало, все пугало своей чрезмерной громкостью, будто выдавая ее незаконное вторжение на чужую территорию. Дот на цыпочках вошла в огромную бальную залу, где она впервые увидела Сола. И снова глянула на расписной потолок. Удивительно, что она обнаружила росписи на потолке лишь в тот самый вечер, когда упала, и уже лежа на полу созерцала старинные фрески. Она медленно прошла до середины комнаты и снова легла на пол. И чем дольше она вглядывалась в роспись, тем все ближе и ближе казались ей и Господь Бог, и ангелы, которые его окружали. Такое впечатление, будто бы они спустились на землю, чтобы приветствовать ее. Вдруг ее обдало волной тепла, и Дот подумала, что наверняка это счастливый знак. Что, если Всевышний только что благословил ее? На нее вдруг снизошли покой и умиротворение. Счастье ее было в этот миг безмерным, и даже забрезжила робкая надежда, что все в ее жизни как-то образуется и будет хорошо.

Дот легко подхватилась с пола, отряхнула пыль с платья и села на вращающийся стульчик возле рояля. Нажала на несколько клавиш одновременно. Громкий пронзительный звук эхом отозвался у нее в груди, заполнив собою всю комнату. Казалось, он продолжает резонировать в хрустальных подвесках огромной люстры, ударяется о старинные, писанные маслом портреты, развешенные по стенам. И величавые благородные военачальники и полководцы, запечатленные на этих портретах, тоже внемлют ее ученическим экзерсисам.

– Вот ты где!

– Да, вот я где!

– О’кей! Тогда потеснись!

Дот слегка подвинулась на невысоком широком сиденье, освобождая место для Сола. Он поставил серебряный поднос с двумя чашками горячего шоколада прямо на крышку рояля.

– Сейчас я буду играть, а ты пой! Давай воспроизведем во всех нюансах момент нашей первой встречи! – Сол щелкнул костяшками пальцев. – Ну, что? Готова?

– Нет!!! Ради Бога! Только не это! Я петь не умею! У меня совсем нет слуха. Про таких, как я, говорят: медведь на ухо наступил.

– Кловер! Девочка моя! Все люди умеют петь!

– Нет, не все! Я не умею! Хочешь услышать, как орет кот в водосточной трубе? Ты этого хочешь? Ужасно!

– А когда ты последний раз пела?

– Да я все время пою! Но только когда меня никто не слышит. Когда моюсь в ванной или работаю в подсобке…

– Так в чем дело? Закрой глаза и представь, что ты моешься в ванной и тебя никто не слышит. Вперед, Клеверок!

Его тонкие пальцы тронули клавиши, и божественные звуки любимой песни Дот, той, которую исполняла когда-то Этта Джеймс, заполнили комнату. И Дот безвольно поплыла по волнам знакомой мелодии. Она закрыла глаза и так, с закрытыми глазами, просидела до тех пор, пока Сол не закончил играть. Он сделал короткую паузу и начал все сначала. И неожиданно для самой себя Дот стала тихонько мурлыкать любимый мотив.

А потом, как-то само собой, из простого мурлыканья вдруг возникли отдельные слова, и она запела уже во весь голос:

 
Наконец-то
Я встретил ее!
И душа в тот же миг встрепенулась.
И любовь, что так долго берег,
С новой силою в сердце проснулась.
Я смотрю в синеву и не верю глазам.
От любви и желания таю.
Как цветут клевера по лугам,
Так и я с каждым днем расцветаю.
 

Закрыв глаза, Дот самозабвенно орала во весь голос, коверкая до безобразия красивую музыку баллады, которая стала своеобразным фоном ее знакомства с Солом.

Наконец терпение Сола лопнуло. Заткнув уши пальцами, он взмолился:

– Все! Хватит! Твоя правда! Ты действительно не умеешь петь.

– Ах, так? – Дот замахнулась на него, чтобы стукнуть, но Сол перехватил ее руку и крепко сжал запястье. Какое-то время они боролись молча. Дот чувствовала, как стучит кровь в висках, как колотится сердце в груди. Собственно, так с ней бывало всегда, стоило Солу едва прикоснуться к ней. Дыхание ее сделалось прерывистым, но сознание странным образом работало четко: просто будто все вдруг предстало перед ней через увеличительное стекло. Казалось, время остановилось.

– Знаешь, Кловер? По-моему, это и есть то самое, – тихо прошептал Сол, приблизив свое лицо почти вплотную к ее лицу.

– Что, то самое?

– Это значит, что мы с тобой совершенно случайно встретили то, на поиски чего многие другие люди тратят всю свою жизнь. А еще это значит, что самой судьбой нам предначертано быть вместе. Ты и я! Разве не этого ты хочешь больше всего на свете, а?

– Опомнись, Сол! Сколько времени ты меня знаешь? Всего ничего! Что ж ты так гонишь лошадей? Не торопи события…

– Знаю-знаю! Обычно я чертовски терпелив! Честное слово! То, что творится со мною сейчас, совершенно не похоже на меня. Не веришь, можешь спросить у моей мамы. Она подтвердит. Она тебе расскажет, как уже несколько лет наблюдает за моими попытками приручить павлина, который живет в нашем саду. Каждый день я пробую приманить птицу, заставить ее подойти и взять из моих рук зерно, но она категорически отказывается даже приближаться к тому месту, где я сижу, поджидая ее. Но я терпелив, у меня бездна терпения, и я дождусь этого счастливого момента, несмотря на то что у павлина ужасно вздорный характер. Тяжелый! Он хитер и коварен…

– Точно как наша миссис Харрисон.

– А кто это такая?

Дот покачала головой, давая понять, что сия особа к их разговору не имеет отношения. Сол замер на сиденье, продолжая сверлить Дот своим сверкающим взглядом. Но выражение его лица было строгим и открытым. Он действительно не кривил душой.

– Да, в чем-то ты права. Быть может, я действительно чрезмерно тороплю события. Но вот тебе факты! Мне уже двадцать два года. Предположим, я проживу до восьмидесяти пяти лет. И тогда у нас с тобой в запасе остается всего ничего, каких-то шестьдесят три года. Подумай сама! Каких-то ничтожных шестьдесят три года! А дальше – все! Сама мысль об этом приводит меня в ужас. Потому что это так мало! Жалкие крохи времени нам суждено прожить на одной планете вместе.

Он обхватил ее руками за плечи.

– А сколько времени ты считаешь «много»? – тихо спросила она.

– Мне нужна вечность! Не больше и не меньше! Целая вечность рядом с тобой!

Дот прикусила нижнюю губу. Сладостная истома разлилась по ее груди. А ведь она даже не подозревала, что на свете существует такая любовь.

Сол протянул к ней руку, пытаясь унять дрожь в пальцах и снова обрести ровное дыхание. Казалось, что его сердце с каждым очередным вздохом поднимается все выше и выше к горлу. Он смотрел на лицо Дот, и оно расплывалось перед его затуманенным взором, и он отчаянно пытался поймать ее в фокус, чтобы видеть каждую черточку. Но вот его рука осторожно коснулась ее белоснежной кожи. Они оба прекрасно понимали, что будет дальше. Понимали, знали, что так предопределено свыше, и все равно страшились того, что будет. Его пальцы словно пробили брешь в том пространстве, которое все еще разделяло их. Дот вдруг до сердечной боли захотелось почувствовать всю тяжесть его тела на себе.

Дамбу прорвало!

Все барьеры остались позади, они перешли Рубикон и даже удовлетворили первичное любопытство.

Дот задрала голову к его лицу и получила в ответ поцелуй, горячий, решительный, прямо в губы. Каким же сладким показался ей этот поцелуй. Какое-то время она не отстранялась от Сола, жадно вдыхая в себя запах его тела и чувствуя жар его трепещущей плоти, прижимающейся к ней.

Но вот она снова медленно, словно нехотя, повернулась к нему лицом. Он осторожно прошелся пальцами по ее щеке, и снова его прикосновение вызвало в ней сладостный озноб по всему телу. Она с нежностью поцеловала подушечки его пальцев, а потом взяла его руку и положила себе на грудь. Сол рывком поднялся со стула и, не выпуская ее руки из своей, молча потянул за собой по направлению к широкой лестнице, которая вела уже непосредственно в личные покои.

– А вдруг твои родители сейчас вернутся?

– О нет! У них это мероприятие наверняка затянется допоздна. Но если хочешь, я перепроверю!

Дот молча кивнула в знак того, что хочет. А Сол между тем открывал дверь за дверью. Они прошли целую анфиладу роскошно обставленных комнат, Дот едва успевала замечать подробности интерьера. Везде нарядные бархатные шторы на высоких окнах с изящными переплетами, огромный холл, такие же огромные, поистине необъятных размеров диваны в каждой комнате рядом с массивными каминами, облицованными мрамором, роскошные ковры ручной работы на полу и везде обилие книг. Но их наверняка никто не читает. Она вдруг вспомнила, как охарактеризовала Солу тогда, на вечере, всю ту публику, которая живет среди такой неслыханной роскоши. «…Какое у них там воспитание? Они, поди, и читать-то не умеют!» Она зябко поежилась от этого воспоминания. Неужели она могла сказать такую гадость? И всего лишь месяц тому назад!

– Как видишь, путь свободен! – весело воскликнул Сол, увлекая ее в боковой коридор.

– Но вдруг они все же вернутся? Твои мама и отец? – продолжала упорствовать Дот. Ей совсем не хотелось, чтобы официальное знакомство с родителями Сола состоялось при таких, мягко говоря, незапланированных обстоятельствах. И уж совсем не хотелось удирать через черный вход, словно какой-то мелкий воришка.

– Они же присутствуют на официальном обеде. А он знаешь сколько тянется? Скукотища страшная! Так что у нас в запасе куча времени! И весь мир принадлежит нам!

– Звучит многообещающе! – Дот обхватила Сола руками за шею и поцеловала прямо в губы. Как же замечательно, подумала она, целовать его вот так, не сдерживая себя, без опасения быть застигнутыми врасплох посторонним взглядом. Сол обнял Дот за талию и повел ее по направлению к дверям своей спальни. Они то и дело замирали, останавливались и целовались всю дорогу, пока не преодолели еще один роскошный холл и не оказались наконец перед самой дверью.

– Ты уверена, что хочешь этого? – Сол с нежностью погладил Дот по щеке.

– Абсолютно! – горячо заверила его Дот. – Я мечтала об этом с момента нашей первой встречи! Все, чего я хочу – это быть с тобою.

– И я тоже! – воскликнул Сол, прижимая ее к себе еще крепче и распахивая дверь в спальню.

Дот торопливо осмотрелась по сторонам. Огромная кровать из орехового дерева, застланная стеганым парчовым покрывалом золотистого цвета, подушки в форме валика, украшенные по краям декоративными фестонами в форме цветочных гирлянд, обои с тиснением под парчу.

Дот торопливо расстегнула молнию на платье, давая ему соскользнуть на пол. Стоя перед Солом в одном шелковом белье – только лифчик и трусики, она тем не менее не испытывала чувства стыда от того, что стоит перед ним почти нагой. Напротив! Ей было тепло, удобно, приятно, кровь бурлила по жилам. Да, именно этого она и хотела больше всего на свете.

Сол осторожно ощупал руками застежку ее лифчика на спине и попытался расстегнуть его. Но пальцы неумело скользили по эластичной пряжке, которая никак не поддавалась его усилиям. Сол еще раз перебрал своими тонкими пальцами все изгибы на тонкой полоске материи, стараясь нащупать нужные выступы. И снова безрезультатно.

– Черт! У меня никак не получается справиться с этой застежкой! – чертыхнулся он в сердцах.

Дот слегка отстранилась и посмотрела ему прямо в глаза.

– Что вы хотите этим сказать, мистер Бравый Вояка? А я-то думала, что вы опытный соблазнитель! Или мой лифчик – это нижняя граница вечной мерзлоты, и дальше уже ни шагу?

И оба влюбленных расхохотались и со всего размаха рухнули на кровать, сплетая в единое целое свои руки и ноги. Нет, они не торопили события, они оба действовали осторожно, выверяя каждое свое движение и не испытывая при этом ни грана неловкости или чувства ложной стыдливости.

Когда все было кончено, Сол прошептал растроганным голосом ей в волосы:

– Это было замечательно! Ты – само совершенство!

Дот лишь молча улыбнулась, уткнувшись ему в плечо. Впервые в жизни она и сама почувствовала собственное совершенство.

На какой-то час оба забылись коротким сном. Первой проснулась Дот и тут же схватила руку Сола обеими своими руками. И сразу же Дот охватила дикая радость, она почувствовала, что ее снова сотрясает желание. Какое-то время она молча разглядывала, как его пальцы переплелись с ее, как его темная рука покоится на ее белоснежной ладони.

– Знаешь, Кловер, каждый наш шаг имеет свои последствия. Свою цену, если так можно выразиться! И всегда нужно спрашивать себя, готовы ли мы к тому, чтобы заплатить эту цену.

Пальцы их рук все еще продолжали сплетаться.

– Я не постою за ценой, Сол! Более того, я готова заплатить любую цену за то, чтобы быть с тобой! Я и представить себе не могла, что буду так счастлива! Я вообще не представляла себе, что можно быть настолько счастливой!

– Ты – маленькая упрямица, да?

– Вполне возможно! Где-то я уже это слышала!

– А я вот уже забегаю вперед, думаю о том времени, когда мне придется уехать отсюда… – Сол замолчал, ожидая ответной реакции. Но Дот тоже молчала. – Так вот! Я хочу, чтобы ты уехала вместе со мной на Сент-Люсию! Хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной. Знаю, это все непросто! Ведь тебе придется оставить семью, бросить своих близких. Но ты пока не думай об этом! Не надо! Какое-то время в запасе у нас еще есть. Но эти несколько месяцев пролетят быстро, а потому я хочу определиться со всем еще до того, как наступит момент отъезда. Хочу, чтобы ты знала, что отныне и навеки я – твой, что наша с тобой любовь – это ни какая-то мимолетная интрижка! Что это серьезно и на всю жизнь!

– А уж я-то как рада услышать это! – рассмеялась Дот и поцеловала Сола в щеку.

Она представила себе родительский дом, представила свою нынешнюю жизнь, изматывающие поездки в Вест-Энд три раза в неделю, в любую погоду, будь то дождь или снег, потом утомительное стояние за прилавком галантерейного отдела – отмерять ткани покупателям, помогать им подбирать нужную фурнитуру, нитки, шпульки и прочую мелочевку, необходимую для шитья. Втайне завидовать всем этим людям, которые могут позволить себе то, о чем она даже мечтать боится. Разве можно назвать ее нынешнее существование жизнью?!

А Сол между тем продолжал говорить:

– Я хочу, чтобы мы с тобой жили на острове. Я ясно представляю эту нашу с тобой совместную жизнь. Мы поселимся в Жасмин-Хаусе, а Пейшенс поможет тебе обустроиться на новом месте. Конечно, поначалу она устроит тебе пару-тройку сцен. Как же! Какая-то девчонка без роду без племени захомутала самого знатного жениха во всей Вест-Индии! – Дот больно ущипнула его за руку, и он привлек ее к себе, прижимая до тех пор, пока ее голова не упокоилась у него на груди. – И ты сможешь заниматься тем, о чем мечтала! Будешь днями напролет моделировать одежду, придумывать все новые и новые фасоны для платьев и даже шить их из тех тканей, которые я доставлю тебе со всех уголков земного шара. Но первый магазин по продаже эксклюзивных моделей от Кловер мы откроем на наших островах и назовем наш магазин так: «Эксклюзивная одежда от Кловер». Или так: «Оригинальные модели от Кловер». А потом такие же магазины появятся в Америке, в Европе… Мы обязательно поженимся, и у нас будет самая прекрасная свадьба на свете, в саду, который будет весь утопать в цветах. А потом, через пару лет, у нас появятся дети, и, когда они будут мирно посапывать в детской под присмотром неутомимой Пейшенс, а иногда и спать под ее бочком в ее же кровати, мы с тобой будем гулять по ночному саду, сидеть, разговаривать… Мое самое любимое время дня – это закат… люблю смотреть, как солнце садится за море… спадает жара… Теплый бриз с Карибского моря навевает прохладу… можно часами смотреть на волны, любоваться тем, как мерцают огоньки у самой кромки горизонта, там, где стоят на рейде корабли в бухте Редюит.

Дот закрыла глаза и замерла, представив себе все в мельчайших подробностях. Какая поистине райская жизнь ожидает ее впереди!

– Представляешь, любоваться всей этой красотой под ночное пение цикад! – воскликнул Сол. – Вслушиваться в негромкий скрип кресла-качалки, на котором мы сидим и которое убаюкивает нас своим мерным покачиванием, подобно младенцам в колыбели. А из открытых настежь окон дома доносится легкое жужжание вентилятора, установленного на потолке в большой зале. Постепенно накатывает дремота, и мы начинаем отчаянно бороться со сном. Нет, что ни говори, а Сент-Люсия – это лучшее место на всей земле! Честное слово, Кловер!

Дот лишь мечтательно улыбнулась, приготовившись слушать его и дальше.

– Вот так сидишь, а в животе в это время приятно урчит, и ты все еще чувствуешь на губах вкус ароматного, горячего каллалу. Это такой у нас суп с зеленью, луком и крабами, в нем много перца. Всегда готовится и подается в отдельных горшочках. А уж какой вкуснейший бульон готовят у нас из свиных пятачков, лука и зеленой чечевицы! Иногда еще добавляют немного гороха. Объедение, а не суп! Можно целую супницу выхлебать одному, так, что потом не встанешь из-за стола. И вот мы сидим, я держу твою руку в своей, а вокруг нас благоухают кусты жасмина. Мы будем спать с широко распахнутыми ставнями, чтобы теплый морской бриз остужал наши разгоряченные тела, пока я буду сжимать тебя в объятиях.

Сол еще сильнее прижал Дот к своей груди.

– А утром мы будем пить свежайший, только что выжатый ананасовый сок, лакомиться плодами манго, только что снятыми с наших деревьев в саду. А потом мы пойдем босыми по слегка колючей траве прямо к пляжу, будем нырять в кристально чистые воды залива, плавать целое утро, чувствуя соль на языке и ощущая приятное жжение по всей коже, после водных процедур будем нежиться где-нибудь в тени, укрывшись под развесистой пальмой. На ленч у нас обычно подают свежую морскую рыбу и сладкое кокосовое молоко, только-только слитое из скорлупы. Вот так мы будем с тобой жить, дорогая! Стареть мало-помалу, слабеть… но все это не будет иметь для нас никакого значения, потому что мы вместе и мы счастливы. Что скажешь, Кловер? Поедешь со мной?

Она подняла руку и погладила его по лицу. Какое красивое, какое совершенное у него лицо. И то, о чем он только что рассказывал ей, все это тоже совершенно и так потрясающе красиво. Картины, нарисованные им, поражают воображение. Только представить себе всю эту красоту, и дух захватывает! Нет! Она ни секунды не станет скучать в разлуке с родным домом. Не станет вспоминать промозглые утренние часы, грязные, переполненные пассажирами автобусы, постоянные грубости со стороны покупателей и вечный холод в доме. Разве может простая девчонка, как она, мечтать о такой роскошной жизни, которую обещает ей Сол? Она нервно сглотнула комок, подступивший к горлу. Еще, чего доброго, расплачется прямо сейчас от переизбытка чувств. Да! Решено! Она поедет вместе с ним! Ей тоже хочется чувствовать вкус соленой воды на своей коже, а потом лежать в его объятиях и засыпать под шорох бриза с распахнутыми настежь окнами. Засыпать и знать, что утром на завтрак ее ждет стакан свежего ананасового сока.

Дот перевернулась на другой бок и укуталась в простыню, а потом взглянула на Сола, опираясь на локоть. Сол бережно запустил пальцы в ее волосы, потом прошелся по ее изящному прямому носику.

– Как я понимаю, мистер Арбутнот, вы только что сделали мне предложение? Или как?

Сол сбросил с себя одеяло, поднялся с кровати и опустился на пол подле нее. Потом он церемонно встал на одно колено и взял обе руки Дот в свои.

– Вы все правильно понимаете, мисс Симпсон! Именно так! Я собираюсь сделать вам предложение…