Книга: Метафизика труб - Амели Нотомб

Первый роман, «Словарь имен собственных» рассказывает нам историю жизни харизматичной девочки с необычным именем - Плектруда, которая мечтала стать балериной. Плектруду можно описать как взбалмошную, уверенную в себе, упёртую, своевольную, своенравную и немного высокомерную девочку. Но, при всём при этом, Плектруда не лишена психологических травм и, собственно, имеет довольно печальную судьбу (ибо от генетики ещё никто не смог далеко убежать).

Второй роман, «Метафизика труб» понравился мне чуть меньше, нежели «Словарь имен собственных», но всё-таки не оставил равнодушной. Повествование в данной книге ведётся от лица 2,5-летней девочки, которая рассказывает историю своего рождения (а родилась она «овощем»), историю своего развития и взросления. Меня поразило то, как эта «малышка» рассуждает о жизни - таким философским изречениям и такой житейской мудрости могут позавидовать многие взрослые, состоявшиеся и зрелые личности.

В общем и целом, роман «Словарь имен собственных» и роман «Метафизика труб» - это очень странные книги. Но, именно поэтому они мне так сильно понравились и я прочитала их с большим удовольствием!

Моё мнение о сборнике? Он прекрасен! Моё мнение об Амели Нотомб? Она великолепна! Да, хороша, Нотомб, хороша! Но данный сборник я всё-таки не рискну советовать всем, т.к. он очень уж специфичен. Но если вы любите экзистенциализм и сюрреализм, то, добро пожаловать!

"Время придумано движением, кто не движется - не замечает времени".

Надо просто набраться терпения и читать дальше. Через десяток страниц  становится все более-менее ясно. Маленький Бог - это маленькая бельгийская девочка, которая в силу обстоятельств от нее не зависящих, проводит свои первые годы в Японии. В Японии каждый ребенок до 3-х лет - маленький Бог; символ поклонения; все крутится вокруг них. "Я Бог и я знаю это"- их жизненное кредо.
"Метафизика труб" - это окружающий мир глазами ребенка, точнее фантазия на его мысли и мироощущение. Вы думаете,что ребенок до года, 2-х, 3-х лет ничего не понимающее существо? Человекоединица без разумами внутреннего мира? Нет, это маленький Бог, который занят решением мировых проблем.

"Чтобы прекратить языковые распри, нужно просто перестать разговаривать".

События книги тесно переплетаются с детством и детскими воспоминаниями Амели Нотомб
И она, благодаря своей детской непосредственности, сумела передать первые три года жизни человека простым и  ироничным языком; и такая небольшая по размеру книга по сути является большим цитатником.

"Кто не движется вперёд, неизбежно отступает назад".

Переставая быть маленьким Богом, можно двигаться вперёд и стать большим человеком.

Условно произведение можно разделить на три части: когда родился Бог, когда Бог был ребёнком и когда ребёнок имел сущность Бога. Первая часть — о странном физическом состоянии Амели. В ту пору её даже по имени не называли. (Кстати Амели она не с рождения, но в тексте настоящее имя — Фабьенн-Клер — ни разу не упоминается, так что я про себя всегда называла её Амели; а между тем, это такой интересный художественный приём! — у христианского Бога ведь нет известного нам, простым смертным имени). В ту пору для родителей она просто была их Растением. Сама же себя называла Богом или трубой, всё через себя пропускающей. Все метафоры имеют право на жизнь, но первая к тому же сильно напомнила мне недавно прочитанный роман корейского автора, хотя мозг у этого «растения» (в отличие от «корейских») скроен по западному образцу — поэтому намного понятнее. Итак, для начала на страницах книги рождается Бог-труба-Растение. Без реакций, без мыслей, без жизни. Скорее всего, аномальное (недо)развитие героини — реальный факт, иначе не было бы смысла мифогенезировать. А тут — надо объяснить, почему возникло такое состояние, как протекало и отчего исчезло. И тут же даёт ростки метафизика труб, поначалу физиологических (ввод питания и вывод отходов), а потом иерихонских (когда Бог возгневался). Вторая часть — когда Бог обнаруживает/осознаёт себя в теле ребёнка и гневно вопит, — печальна, но непродолжительна. Подобные мысли можно обнаружить и в научных исследованиях процессов познания у младенцев, когда они осознают разницу между собственным телом и предметами окружающего мира. У Нотомб те же процессы преподносятся в юмористично-метафизическом ключе. И, наконец, третья часть — когда ребёнок был Богом. Здесь важнее всего то, что ребёнок провёл первые годы жизни в Японии. Мне интересно, было ли совпадением то, что самоощущение героини как Бога и японская традиция относиться к детям словно к маленьким божествам наложились друг на друга. Или первое повлияло на второе и определило всю дальнейшую жизнь Амели? Так или иначе, эта часть текста рассказывает о том, как Бог осознавал свою человечность в худшем смысле этого слова. Даже хотелось немного пожалеть бедняжку.

Подача материала странна и интересна: перед нами (авто)биография чудо-ребёнка. Может ли трёхлетка мыслить столь связно? И сможет ли тридцать лет спустя так продуманно воссоздать свой внутренний мир? Даже если сделать поправку на «божественную сущность» главной героини, всё равно странно. Это нельзя назвать ошибкой или недостатком, ведь мемуары написаны взрослой женщиной (глубины мыслей которой и не снились нашим малышам). Но странно то, что автор даже не попыталась сгладить диссонанс. Будто ей действительно всё равно, поверят ей или нет. Родных она оградила от посягательств фразой, что никто, мол, не знал, чем дышит маленькая Амели, о чём думает или мечтает и каким видит мир. Если уж писательницу озаботило, что её история может расходиться со словами семьи, то она могла бы обратить внимание и на разницу в зрелости. Впрочем, так ли это важно? В конце концов, она как родилась Богом, так навсегда им и осталась. Причём, как мне кажется, эти воспоминания написаны больше для неё, чем для нас, — таким незатейливым образом Нотомб могла воссоздать миф имени себя, чтобы найти своё истолкование. Или это автобиографическое произведение было логичным продолжением «Страха и трепета». Как иначе писательница смогла бы объяснить тягу к Японии, которая вынудила её целый год провести в страхе и трепете? Согласитесь, одним интервью тут не отделаешься.

Да, забыла сказать, эта книга среди прочего является и гимном во славу любви к Японии, точнее, мифологизацией появления на свет этой любви у Нотомб. Япония не просто стала для писательницы домом в первые годы жизни, это место сформировало её взгляд на мир — поэтому-то ей нигде больше не было столь комфортно, как там. Но своей любовью автор всё-таки не размахивает так сильно, как это было в «Токийской невесте», на первом места в повествовании — миф. Процесс его создания я называю «мифологизацией», а писательница — «метафизикой». Метафизику автор развивает до конца книги, трубы возводит в апогей ужаса, а героев — особенно себя — доводит до белого каления. Когда эти элементы сходятся в одной точке пространства и времени, раздаётся Большой Взрыв. Точнее, Бултых. Для меня это второй текст Нотомб, — и соответственно второй раз, когда она использует в качестве кульминации событие, смертельно опасное для главной героини (то бишь себя). Да, так поступают хорошие романисты. Но здесь вроде бы предполагалась реальная жизнь… И какая в итоге разница? То-то и оно, что никакой. Кульминация показывает, как Нотомб относится к собственной жизни: хорошему романисту это хороший материал для творчества. Нотомб выдумывала сама себя с раннего детства, создавала, воссоздавала и снова выдумывала, транслировала фантазию остальным, каждое событие обыгрывала как сцену в романе, становясь его главной героиней — а потом навсегда сохраняла в душе этого персонажа как часть собственной биографии. Чего стоит оговорочка в «Токийской невесте» про горную нищенку и Заратустру, танцующего с Фудзи. Добралась она и до своего появления на свет.

Доберётся и до собственной смерти. Нам остаётся только ждать. *звук слива*