Текст книги "Пламя хаоса"

Глава 15

Я надеялась, остальным так же повезло с завтраком, как и нам. Взяв гигантскую клубничку, я разломила ее, закинула кусочек в рот и облизнула большой палец. Глянула на Нокса, который с мрачным выражением лица следил за моими губами.

– Если порталы слабеют, почему сюда не стягивают больше сил, чтобы поддержать завет? – спросила я в попытке заставить Нокса перестать смотреть на меня так, словно я тоже часть трапезы.

– Я здесь, – заявил он, как будто разговор об этом закончен. – Любишь ананас?

Я сунула в рот очередной кусочек упомянутого плода, не обращая внимания на пристальный взгляд Нокса, и кивнула.

– Говорят, от него пиздятинка слаще на вкус, – продолжил он.

Я подавилась, и Нокс двинулся, как если бы хотел спасти меня от удушья. Я вскинула руку и, как только отдышалась, нарочно облизнула испачканные соком пальцы, отмечая, как он сразу на этом сосредоточился.

– Кто говорит? – поинтересовалась я, зная, что ему нужна реакция.

– Ученые и исследования, которые они проводят.

– Думаешь, они и правда такое исследуют? Типа заставляют женщин слопать кучу ананаса, а потом раздвинуть ноги, чтобы ученые отлизали и определили, есть ли разница? Ну, в смысле, вот до ананаса, вот после, а вот мужики, которые их пробовали ради науки?

Я схомячила еще кусок, потом встала, налила себе апельсинового сока и, усевшись обратно, невинно посмотрела на Нокса поверх стакана, пока пила.

– Я перепробовал много пиздятинки – и предпочитаю, когда женщина любит фрукты.

– Попробуй ей туда фрукт вставить, будет перекус на потом, – пожала я плечами. – Впрочем, вернемся к вопросу. Я уверена, что ты не отправил остальных завтракать в другом месте только для того, чтобы перегнуть меня через стол и трахнуть или фаршировать меня фруктами и надоедать постельными подвигами.

Я вскинула тонкую бровь, ожидая ответа.

– Может, и вставлю, – тоже пожал плечами Нокс, уминая мясо так, будто дышать ему при этом не требовалось. – Амара заявилась в город с определенной целью. Какой?

И он отложил вилку, видимо, наконец наевшись.

– Занять место в совете, раз уж Фрейя без предупреждения его освободила. А еще у нас тут есть магазин, которым должен управлять кто-то из нашего рода, что тоже сказалось. Амара вызвалась вернуться сюда, а когда я неохотно предложила составить ей компанию, она отказалась.

– И тебе не показалось странным, что она не захотела твоего присутствия здесь?

– Нет, потому что в последнее время она все больше от меня отдалялась, – призналась я, поводя плечами и чувствуя, как сердце пронзает болью. – Просто подумала, что ей нужно побыть одной, но потом она перестала отвечать на звонки. Я посылала ей сообщения, но они оставались непрочитанными, а потом ей вообще отключили номер. Вот мы и здесь.

– Амара появилась в городе с личным интересом, Арья. Она исчезла семь дней назад.

– Лжешь. Ее телефон отключен две недели как. Если она пропала всего неделю назад, значит она его отключила сама. Я смотрела в кристалл, чтобы отыскать сестру, и она не в Хейвен-Фолз. Иначе я бы ее нашла. А я еще не упускала ни одной цели. Не говоря уже о том, что я не чувствую ее здесь. И вообще, зачем было ждать, чтобы сказать это только сейчас? – осторожно спросила я.

– Потому что картинка не складывается, – ответил Нокс. – В первый же день здесь Амара сняла с вашего жилья защиту. Отключила Дом магии. Зачем? Защита бы пригодилась. Она трахала всех, кто ей давал, даже пыталась трахнуть меня. Фишка в том, что каждый, кого она поимела, мертв. И не просто так, Арья, их ставили на колени, казнили, а потом раскладывали на алтаре так, будто принесли в жертву. Подобным существа в здешнем мире обычно не занимаются. Так поступил бы кто-то из Девяти миров с тем, кто вторгся в его владения или что-либо украл.

Потом произошло нападение на порталы, в трех местах одновременно. Чтобы их так ослабить, желающим сюда проникнуть нужен инсайдер. И дело в том, Арья, что им нужна ведьма из рода Гекаты, так как именно богиня возвела порталы в мир людей. Существа, которые напали, пока ты свою девственную писю намывала в ручье? Они прошли сквозь прорыв в портале на вашей земле. И этот прорыв помог сделать кто-то из ваших. Потом мы нашли на вашем внешнем алтаре принесенного в жертву альфу. И алтарь, и альфа насквозь провоняли Амарой. Она не пропала, Арья. Она пошла на измену против Девяти миров.

– Ты лжешь, – сорвался с моих дрожащих губ шепот.

– Неужели? Или ты просто не хочешь верить, что сестричка на такое способна? Потому что это – единственное объяснение, – Нокс промокнул губы салфеткой и отхлебнул молока из стакана. – В Девяти мирах у Амары был любовник, не так ли?

– Пошел ты! – рявкнула я, вставая, чтобы уйти.

Не успела я сделать и пары шагов, как Нокс швырнул меня обратно на стул и навис, глядя прямо в глаза.

– Я не стану осуждать свою сестру.

– А тебе, блядь, и не надо, Арья, она уже приговорена. Был у нее гребаный любовник в Девяти мирах? Отвечай, от этого зависит твоя сраная жизнь.

Я сглотнула и заставила себя встряхнуться. Что сестра, черт возьми, натворила? От подобного, если все так, мне ее не спасти. В жизни бы не поверила, но и не могла подставить под удар весь наш род, если она виновна. Я могла бы доказать ее непричастность или выяснить правду, но если совет прислушивается к Ноксу, лгать нельзя.

Нокс зарычал, и я кивнула.

– Был, – признала я и на мгновение зажмурилась, охваченная виной.

Он выпрямился.

– Сходится, блядь, – буркнул он. – У вас, девчат, вообще ноги не сдвигаются, и плевать на законы, да?

Я встретилась с ним взглядом и приподняла тонкую бровь.

– Не-а. Ты – нечто совершенно иное, Арья.

– Прошу прощения?

– Ты ведьма, но лишь отчасти. Доминирует вторая половина. Иначе на пути твоих яичников не стояла бы эта досадная целочка.

– Держи свою пасть подальше от моих яичников, а?

– Это анатомически невозможно, Арья, – парировал он моими же словами, и я закатила глаза от такой попытки притянуть их к разговору. – По крайней мере, пока они в тебе.

Я вдохнула и, повернувшись, увидела вновь вошедших слуг. Они успели убрать всего-то единственную тарелку, как вдруг кто-то зашел мне за спину и зарычал. Я развернулась на стуле, глядя сверху вниз на мужчину, и он ринулся вперед. Я вскинула руки, чтобы прикрыть голову, но кто-то дернул его в сторону и вышвырнул за дверь. Вскочив, я уставилась на Нокса – он, принюхиваясь, следил, как на меня надвигается еще один самец.

– Чтоб тебя черти драли, – прошипел он.

Поймав слугу в полупрыжке, Нокс одной рукой сжал его шею. От стен столовой отразился влажный хруст перелома.

– Вон! – рявкнул Нокс, и я послушно двинулась было к выходу, как он поймал меня, толкнул обратно на стул и захлопнул дверь – и за ней остались все мои шансы на побег. – Твои яичники только что выпустили яйцеклетку.

Я тупо моргнула, потом в ужасе уставилась на неподвижное тело на полу. Медленно перевела взгляд на Нокса, у которого трепетали крылья носа, и едва он сделал шаг ближе, вцепилась в соседний стул и выставила перед собой аки щит.

– Ты какого хера творишь, женщина?

– Я не собираюсь сегодня умирать, – предупредила я.

– Запах свой скрой! – рявкнул он, хватая мертвое тело и отшвыривая прочь, как будто жизнь этого мужчины ничего не значила. – Мне насрать как, просто скрой его немедленно.

Я растерянно уставилась на так и оставшуюся на столе еду.

– Чем? – спросила я и подпрыгнула, когда в дверь заскребли когти.

– Мне плевать, как у тебя это выйдет, просто сделай. Я не буду сражаться из-за тебя со своими людьми, просто выкину твою нетронутую жопу за дверь и полюбуюсь, как они бьются за твои ошметки.

Сглотнув ком, я тряхнула головой, чтобы прочистить мысли, а потом схватила кусок ананаса, сунула его в трусики и поморщилась.

– Ты только что сунула себе в дырку ананас? – уточнил Нокс, прислоняясь к дверному косяку и изучая меня горящими глазами.

– Сработало? – я не стала докладывать, куда именно определила фрукт, но совершенно точно не внутрь тела – потому что это мерзко.

– Ни капли, – хрипло сообщил Нокс.

– Думай, Арья, – тихо прошептала я. – Заклинания, которое волшебным образом сотрет мой запах, нет. Если у меня овуляция, то у сестер тоже.

– Разница между вами в том, что у тебя девственная дырка, и нужда на тебя залезть пересилит любые моральные ориентиры. Ты – редкость, и в Девяти мирах мужчины выследят запах и возьмут желаемое, хочешь ты этого или нет. Решай этот вопрос, или его решу я.

– Как? – прошептала я, стараясь не обращать внимания на рычание и звуки драк, доносящиеся из-за двери.

– Тебе не понравится, – предупредил Нокс.

– Если в итоге ты не сунешь в меня член, я в деле, – отозвалась я без колебаний.

Нокс мрачно усмехнулся и, оторвавшись от косяка, схватил меня за руку.

– Что ты делаешь?

– Решаю вопрос без того, чтобы ставить тебя раком, – ощерился он и развернулся к двери – та затрещала, давая слабину.

Нокс поставил меня перед собой, и я ощутила спиной его пульсирующий член. Взвизгнув, выгнулась, чтобы отстраниться, однако Нокс притянул меня обратно, набирая свободной рукой код на скрытой в белой стене панели. Как только она скользнула в сторону, он толкнул меня в проем и шагнул следом.

– Осторожно, ягненочек, – хрипло предупредил Нокс. – Сейчас даже я восприимчив к твоему запаху.

Он продолжал меня удерживать, из его груди донесся рокот, и мое тело в его руках вдруг стало податливым.

Я всматривалась в кромешную тьму коридора – по крайней мере, мне показалось, что это именно он – и ждала, пока его отпустит желание, что на него накатило. Даже не дышала, не говоря уже о том, чтобы двигаться.

– Иди, – приказал Нокс, и я дернулась прочь от звука его голоса, однако он рывком вернул меня обратно. – Побежишь – и все кончится тем, что ты будешь стонать подо мной мое имя, Арья. Не смей меня, блядь, провоцировать.

Глава 16

Нокс шагал позади меня, указывая направление в темноте и не давая мне врезаться в стены, пока мы пробирались по лабиринту потайных ходов его особняка. Мы проходили мимо стен с отверстиями, которые пропускали во мрак немного света, и я не упустила из виду, что они вели в спальни. А еще я не упустила из виду то, что у меня вся промежность в ананасе, который я оставила в трусиках, потому как в столовую в любой момент могли ворваться.

Мы приблизились к светящемуся дверному проему, я осторожно на него указала, и Нокс кивнул. За дверью обнаружилась библиотека: я огляделась, удивленно отмечая произошедшие с ней с ночи изменения. Мы были там, где я тогда обнаружила Нокса, однако камин исчез, на его месте возникло, так сказать, кресло – мягкое и большое настолько, что влезет несколько персон. Кушетка тоже пропала, как и весь проход, который вел из комнаты.

– Эм-м… – начала я шепотом, глядя куда угодно, но не на Нокса, который наблюдал за мной из-под полуприкрытых век. – А тут, случаем, нет мусорного ведра?

– Для?

– У меня проблемка с ананасом.

Нокс ощерился, как волк, и от этой улыбочки у меня все нервные окончания встали по стойке «смирно».

– Ну да, – хмыкнул он, делая шаг ближе и пристально наблюдая за малейшими моими движениями.

И это был не его привычный хищный взгляд. Он был диким, звериным. Словно волк высматривал у добычи малейшие признаки слабости, чтобы тут же наброситься и убить. Нокс остановился передо мной и, не разрывая зрительного контакта, одной рукой приподнял край сарафана, а другой скользнул мне между ног. Я охнула, а затем резко втянула воздух, чтобы сдержать стон – пальцы Нокса наткнулись на клитор, а затем провели по скользкому, липкому месиву, которое там устроил ананас.

И все это время Нокс внимательно за мной следил, видел дрожащие губы и так далее. Мое тело затрепетало, будто он был спичкой, что разожгла внутри меня огонь. Нокс вытащил ананас, обнюхал. Я открыла было рот… и захлопнула, когда Нокс улыбнулся, наконец-то почти по-настоящему улыбнулся с тех самых пор, как мы встретились. А потом он разомкнул губы – сверкнув при этом уже отнюдь не тупыми зубами; я сомневалась, что он сам обратил внимание на их преображение – и сожрал кусочек ананаса, только что был у меня в трусиках.

– Это что… едрить твою! – охнула я, когда Нокс облизнулся.

– И правда слаще, – прохрипел он, отчего каждый нерв у меня в теле опять перевозбудился.

– Фу мерзость! – возмутилась я, отшатываясь, и Нокс подался за мной. – Помни, я тебе не нравлюсь.

– Мне не нужно, чтобы ты нравилась, чтобы тебя трахнуть. Для тебя же так будет лучше.

– Нокс, – перешла я на шепот, облизывая пересохшие губы. – Я ведьма, помнишь?

– Я не собираюсь тебя трахать.

У меня подкосились ноги, и я неловко шмякнулась в кресло, на которое наткнулась при отступлении.

– Даже, блядь, не шелохайся. Я серьезно, Арья. Пошевелишься – и они тебя почуют. Они тебя почуют – и я нагну тебя и сам тебе вдую, женщина. Уяснила? – жестко бросил он. – Я возьму тебя первым, но им будет плевать, хватит и ошметков, если они останутся, когда я закончу брать то, что хочу.

– Поняла.

Я с трудом сглотнула ком в горле, сложила руки на коленях, закусила губу и принялась ждать. Глядя на Нокса снизу вверх, я проследила, как он сощурился, соблазнительно провел языком по нижней губе.

– Так ты умеешь слушать, – фыркнул Нокс, отступая на шаг. – Хорошая девочка.

Его глаза потемнели, он длинными злыми шагами переместился к стене, и она разверзлась за мгновение до того, как он в нее врезался. Стук шагов начал удаляться, однако Нокс вдруг глянул на меня через плечо, ухмыльнулся и негромко проговорил:

– Никого к ней не подпускать, пока она не пошевелится. Не причинять вред моим людям, если они явятся, просто не дать им до нее добраться, понятно?

Я подняла взгляд… и уронила челюсть: горгульи, которых я приняла за искусно вырезанные статуи, сдвинулись с места, выросли в размерах и, стремительно слетев со своих насестов, встали вокруг меня. Один зверь уставился на меня серыми глазами, рассматривая мои голые ноги.

– Мы все еще прекрасны, госпожа? – спросил он жутким, чуждым голосом, пусть и на безупречном английском, будто говорил на нем всю жизнь.

– Очень, – выдавила я сухим горлом.

Горгульи же, черт возьми, вымерли – и тут вдруг вот они, вполне себе живехонькие, прячутся у Нокса в гребаной библиотеке!

– Просто потрясающие, – я сглотнула вязкую слюну.

– Шевельнешься, маленькая? – зверь, с нехорошей ухмылкой за мной наблюдая, дрогнул и глубоко вздохнул.

– Нет, – отказала я. – Откуда вы родом?

– Не отсюда, и я не выдам его секреты его врагам.

– Я ему не враг.

– Враг, несомненно, ведь ты внучка Гекаты.

Зверь выпрямился, расправил крылья – уже не каменный. Он весь источал мужественность, секс и силу, которая ощутимо заструилась по моей коже.

– Ты мила и чиста. Ты не полнокровная ведьма, так?

– Нет, мой отец был другим, но неизвестно кем.

Горгулья наклонился ближе, обнюхивая меня, отчего я чуть не отшатнулась – но раздавшееся рычание заставило зверей быстро убраться. Я перевела взгляд на Нокса: он возвращался с двумя женщинами. Первая, Лейси, выглядела иначе, ее глаза стали пустыми, а на теле виднелись отметины, алые отпечатки ладоней на шее в том числе. Затем я рассмотрела вторую: незнакомка шла рядом с Ноксом, касаясь его ладонью. Женщины вешались на него со всех сторон, и я находила это убогим.

– Осмотри ее, Регина.

– Черта с два, – отрезала я.

– Вариант «а» или вариант «б», Арья?

Лицо Нокса было напряженным, и он холодно улыбнулся. Как будто надеялся, что я выберу «б». А там явно подразумевалось нечто жестокое, я это ясно услышала в его тоне.

– Расскажи про вариант «а».

– Я налью кровь во флакон и добавлю туда же чернила. Их смесью я нанесу на твою кожу свои личные руны и свое имя, и тогда каждый мужчина уяснит, что ты моя. Овуляция – процесс не однодневный, и метка должна продержаться до его конца.

– Сколько на мне пробудет твое имя? – осторожно уточнила я, прекрасно понимая, что он собирается провернуть со мной то, что делали мужчины в Девяти мирах со своими еще нетронутыми невестами. Это преподавали каждому ребенку в академии, где мы учились, – единственный способ не дать запаху привлекать ко мне толпы мужчин, однако в нем крылся подвох, и немаленький.

– Три недели, так как моя кровь чиста и мой запах довольно силен.

– Чтобы сработало… – я опустила взгляд на выдохе, потом вновь посмотрела на Нокса. – Ты должен быть самым сильным самцом в этом мире. Иначе твое право на меня могут оспорить, и ценой станет твоя жизнь.

– Я и есть, и никто не оспорит, – вот так просто, не колеблясь, Нокс меня заверил, что он самое сильное и властное существо в городе.

– Ты ощутишь меня на более глубоком уровне, чем тебе, вероятно, хотелось бы.

Я умолкла и, склонив голову набок, прикинула, чем это обернется. Если я себя приласкаю, он ощутит мое желание. Если кто-то коснется меня, не получив на то его разрешения, он может потребовать оплату жизнью. Я в буквальном смысле стану его собственностью, пока не сойдет метка.

– Почему ты мне помогаешь?

– Это не мой выбор. Как я уже говорил, кое-кому очень могущественному ты нужна живой. Будь моя воля, взял бы то, что хочу, потом свернул бы тебе шейку – и дело с концом. Ты – проблема. Я решаю проблемы.

– Ладно, – я с трудом сглотнула.

Женщина, которую он назвал Региной, мрачно на меня зыркнула и шагнула ближе. Она схватила мое запястье и поднесла к лицу, чтобы понюхать. Ее острые серебристо-голубые глаза сузились, мягкие черные пряди упали мне на руку, и через пару ударов сердца по моей коже скользнул язык. Регина отстранилась, глядя на меня сверху вниз с любопытством в ледяном взгляде.

– Ты прав. Она пахнет по-другому. Почти как розы или еще какой нежный цветок, – обращаясь к Ноксу, Регина заговорила мягко, и я было расслабилась, как вдруг она вцепилась в мой сарафан и рванула лиф. – Снимай, или я помогу.

– Ладно, – прорычала я в бешенстве, что мне придется сидеть полуобнаженной, уязвимой на всеобщем обозрении. Под магической глушилкой, одна и еще голая вдобавок – что может пойти не так?

Глава 17

Я встала, жалея, что не надела еще что-то кроме сарафана, который взяла из шкафа Амары. Я позволила ему соскользнуть на пол, прикрыла грудь и села обратно, остро осознавая, насколько я уязвима – в доме Нокса и без магии, способной меня защитить.

– Она очень красива. Зачем щадить? Мужчины оставят на ее нежной плоти такие славные отметины, и я исцелю.

– Займись, блядь, делом, Регина.

Я уставилась в пол, не желая поднимать взгляд и видеть в глазах Нокса как горячее желание, так и отвращение к моему слишком худому телу, ребрам, покрытым шрамами, которые оставила мать, когда пыталась ослабить меня смазанным болиголовом клинком и утопить.

– Откуда? – холодно спросила Регина.

– Нож, – ответила я, даже не глядя зная, куда она смотрит.

Я закусила губу, пожевала ее, сглатывая горечь воспоминаний.

– Ты ведьма. Почему они не зажили как положено?

– Болиголов на клинке.

Порезы зарубцевались тонкими серебристыми шрамами, которые не исчезли даже столько времени спустя. Аврора исцеляла их неделями, накладывая заклинание за заклинанием, вытягивая инфекцию, которая пыталась свести меня в могилу.

Болиголов – яд для ведьм, как аконит для оборотней. Он ослаблял, травил кровь и после упорной борьбы уносил жизнь своей жертвы, даже бессмертной.

– Она хотела тебя прикончить, – присвистнула Регина, хватая меня за предплечья, что заставило меня вскинуть на нее взгляд. – Мне нужно увидеть их все.

Я позволила ей выпрямить мне руки, а сама, отвернувшись, уставилась на спины горгулий, для которых нас как будто не существовало. Регина заценила мою грудь, обратила внимание на еще три более глубокие отметины слева, где Фрейя оказалась весьма близка к цели. Затем Регина, отступив на шаг, скользнула взглядом по животу и ниже.

– Осмотреть ее везде, любовь моя? – поинтересовалась она.

Нокс уставился на мою грудь, которую я сразу прикрыла, мысленно взмолившись, чтобы он сказал «нет».

– Она достаточно сильна?

– Вполне крепкая, но запах… не могу определить. Как ты и сказал, она – неизвестно что. Шрамы минимальны, хоть и уродство, но на генетический состав не влияют. Должна пережить и твою кровь, и метку.

– Хорошо, уходи, – гортанно бросил Нокс. – И вы тоже, создания. Охранять входы. В эту комнату этим вечером не войдет никто – вообще никто.

Я, нахмурившись, глянула на Лейси, которая до сих пор и не заговорила. Ее глаза так и остались пустыми – даже когда Нокс к ней обратился и она ему ответила. Нокс прошептал что-то на чужом языке, и Лейси, наконец пошевелившись, взяла чашу. Сам Нокс придвинул ближе стол со свечами и ониксами, выложенными узором, который я не узнала, достал кинжал и, когда свечи вспыхнули, полоснул себя по запястью.

Нокс не дернулся, ничем не выдал боль, которая наверняка была сильной. Затем он поднял запястье над чашей, устремив на меня горячий взгляд, и Лейси начала читать нараспев заклинания, заставляя пламя свечей взметаться все выше.

Кристаллы загудели; я с любопытством наблюдала за ритуалом, и чувственная магия все сильнее сгущалась, пока не стало трудно дышать.

Я творила тысячи заклинаний, но никогда не использовала такого количества крови, как Нокс, и никогда не произносила такие слова на чужом языке, какие слетали с губ Лейси. Эти слова сочились силой, она скользила по мне, и веки все больше наливались тяжестью. От страха по спине пробежали мурашки, но я не придала этому значения: у меня затвердели соски, а из горла рвался стон.

Когда Лейси умолкла, магия хлынула в комнату бурным потоком. Не светлая, не темная – совершенно иное. Она казалась древней, заставляла сердце заходиться, а внутренности пылать огнем – так меня тянуло присоединиться к заклинанию.

Мой рот открылся выпустить стон, однако жар взгляда и грешный изгиб губ Нокса заставили им подавиться. Я затрясла головой, силясь развеять туман силы и похоти, меня охвативших. Тело откинулось назад, спина выгнулась, я невольно отняла руки от груди, чтобы придержаться за кресло, и обнажила твердые соски. Это была первозданная, чистейшая магия, которая умоляла попробовать ее на вкус, прикоснуться к ней. Она опьянила меня, как наркотик, наполнила всю комнату темной чувственностью, от которой я никуда не могла деться.

Я все еще полулежала в кресле, затерявшись в магии, как вдруг Нокс меня коснулся, отчего сверхчувствительная кожа вся покрылась мурашками. Он ухмыльнулся, прекрасно понимая, что я уплывала под магическим кайфом.

Нокс из-под полуприкрытых век изучал, как двигалось мое тело, как я выгибала спину, а магия все обволакивала меня как будто изнутри, плавно касалась самым восхитительно преступным способом. От Нокса не ускользало ни малейшей детали, как я покачивала бедрами, нуждаясь сейчас в разрядке куда больше, чем в спасении.

– Сильно, не так ли? – прохрипел он, проводя кончиками пальцев по тонким шрамам на моих ребрах.

Моя плоть молила о его прикосновениях, а разум силился вспомнить, кто я и с кем. Пальцы Нокса продолжали неторопливо меня исследовать, как вдруг я осознала, где он меня трогал. Черные пятна воронов, которые сидели под каждым порезом или рядом. Сговор.

– Хорошо их прячешь, – заключил Нокс, пододвигая ко мне стул.

Я повернула голову, наблюдая.

– Куда ты ее нанесешь? – хрипло спросила я.

– Собирался – на твою голенькую писечку, – грубо заявил Нокс. – Однако потом решил выбрать внутреннюю сторону бедра, вот тут, – коснулся он места, где моя нога переходила в прикрытую трусиками промежность. – Каждый раз, как будешь самоутешаться, будешь вспоминать меня, – мрачно усмехнулся он.

– Ну ты урод.

– Мне норм, – пожал Нокс плечами, раздвигая мне ноги и глядя между ними.

Его ноздри затрепетали, на лице заходили желваки. Я приподнялась на локтях, наблюдая, как он сел между моих бедер, и оказалась перед ним распростертой в совершенно уязвимой позе. Нокс наклонился, и я вздрогнула – нежную кожу обдало горячим дыханием.

Высунув язык, Нокс влажно провел им по моей коже там, где намеревался нанести чернила, и мои глаза распахнулись шире, когда меня пронзило удовольствием, и оно вскрыло что-то, зарокотавшее внутри. Синие как океан глаза встретились с моими, бирюзовыми, и я соблазнительно улыбнулась, сама не зная, почему лыблюсь как идиотка.

Нокс отстранился, и я поборола желание потребовать, чтобы он продолжил, чтобы он выбрал вариант «б»… и это меня ужаснуло. Голова откинулась, руки прикрыли обнаженную грудь, на авансцену разума снова шагнул страх. Нокс хмыкнул, раздалось жужжание, и мою ногу пронзила, вгрызаясь, боль.

– Ай.

– Чувствительное место. Раз уж я спасаю твою задницу, мля, то потерпишь. Меня, знаешь ли, тоже твое состояние не обходит стороной. Я должен тут страдать, игнорировать всякий мужской инстинкт, который требует раздвинуть эту сладкую плоть и вогнать член по самые яйца в эту тугую дырку, Арья. Так что ты научишься находить удовольствие в боли, которую я намерен тебе причинить – по крайней мере сейчас. Либо так, либо возвращаемся к варианту «б», и я наслажусь каждым, блядь, его мгновением.

– Ничего, боль – это хорошо.

Я скользнула взглядом по комнате в поисках Лейси, затем снова сосредоточилась на боли от татуировки, которую мне наносили в худшем из возможных месте… ладно, есть еще и другие, тоже нежные, но это тем не менее входило в их число. Нокс задел кожу большим пальцем, и я, охнув, сердито на него воззрилась.

– Страдай, – огрызнулся Нокс. – Ты тут не одна мучаешься.

Я почти целый час терпела жалящие укусы машинки вперемешку с касаниями пальцев и уже была готова вот-вот потерять над собой контроль, как боль наконец стала терпимой. Нокс мрачно усмехнулся и опустил голову, принюхиваясь к месту, где продолжал водить по моей коже костяшками пальцев.

Я внимательно проследила, как он отложил тату-машинку и уставился на меня в ответ.

– Что ты делаешь? – прошептала я, охваченная вожделением, которым сочилось каждое мое слово.

Прежде чем я смогла остановить Нокса, он сдвинул мои трусики в сторону, скользнул языком по размазанным по коже крови и чернилам, а потом обвел клитор по кругу и мягко присосался. Я громко застонала, выгнувшись под его ртом, вцепившись в край кресла, все внутри меня ожило. И Нокс отстранился, с хищной улыбкой облизывая губы.

– Какого черта, ты зачем это сделал?!

У меня перехватило дыхание, я задрожала, все еще ощущая жар его рта. Все тело оставалось в напряжении, готовое к взрыву.

– Теперь у меня есть и твой запах, и твой вкус, Арья. Убежишь – я последую. Поимеешь меня – я тебя уничтожу. И ты сладкая, почти как ананас.

– Чертов псих.

От магии по-прежнему кружилась голова, но я медленно приходила в себя – по крайней мере до того состояния, как он меня «попробовал».

– Ага, но ты меня таки почувствовала, м-м? – голос Нокса был хриплым, исполненным бешеной похоти, которая пронеслась по моему телу жесткой вспышкой.

– Это неважно, Нокс. Ты как будто забываешь, что ты мне не нравишься, и пусть тебе на это плевать, мне – нет.

Он поднялся со стула, с высоты роста бросил взгляд на свои труды, а я попыталась сесть ровно и уставилась на длиннющее слово, которое шло от передней части ноги к паховой впадине. Из плюсов – тату никто не увидит, однако я была уверена, что это не его имя.

– Ты же знаешь, как пишется твое имя, да?

Нокс вскинул бровь, и его губах заиграла мрачная улыбка.

– Это моя фамилия, на моем языке, Арья.

– И какая же?

– Можешь сама разобрать. Ложись спать. Пока чернила не пустят корни, и пока мы не убедимся, что план сработал, ночевать будешь здесь.

Глянув ему за спину, я обнаружила кровать с серебристыми простынями и мягкими белыми подушками.

– А разве сейчас не… полдень? – нахмурилась я. – Мы же только что завтракали?

– Чтобы вбить тебе мое имя достаточно глубоко, ушли двенадцать часов. Поверь, ты без сил. Заклинание заставляет думать иначе. Иди, мать твою, в постель, женщина.

Я соскользнула с кресла и, морщась, пошла к постели. Тут же, стоило мне оказаться в вертикальном положении, накатила усталость. Мышцы болели даже в тех местах, где я не подозревала, что они вообще есть. А еще ситуации никак не помогала ноющая пульсация меж бедер. Я все еще ощущала его прикосновение. Даже образ того, как он сжевал злополучный кусок ананаса, не помогало избавиться от желания довести себя до финиша рукой. Я повернулась, чтобы поблагодарить Нокса, но тот исчез.

– Спасибо, мудак, – буркнула я и, усевшись, уставилась на вытатуированное имя.

Потом откинулась на мягчайшую постель и застонала от блаженства. Тело скрутило от напряжения между бедрами, где все ныло от накопившейся там нужды.

Приподнявшись, я оглядела комнату прищуренным взглядом, а потом натянула одеяло на голову. Просунула руку между ног и ахнула от того, как там все набухло от единственного касания предательского языка. Вспомнив его и удовольствие, которое он мне доставил, когда попробовал меня там, где еще не бывал ни один мужчина, я скользнула пальцами по пламени, которое он разжег. Два нажатия кончиками пальцев – и я зажала рот ладонью, чтобы заглушить крик, когда тело выгнулось и под веками заплясали цветные пятна. Пред внутренним взором вдруг все затопили глаза цвета океана. Я нахмурилась и села, сбросив одеяло.

У камина, который снова вернулся в комнату, стоял Нокс – и пялился прямо на меня жарким взглядом.

– Пожалуйста. Назовешь меня еще чем-нибудь нелестным, и в следующий раз будешь это делать с моим членом в глотке. А теперь кончай теребить письку и спи. Ты громкая, даже если уверена в обратном. Я пытаюсь читать, – прорычал он, разворачиваясь так, что стало видно выпуклость в серых спортивных штанах.

Я откинулась обратно и натянула одеяло по самую шею. Прислушиваясь к потрескиванию огня и шелесту страниц, я погрузилась в дрему, которая предшествовало глубокому сну. Этот мужчина опасен, он превращает мне мозг в кашу, и весь здравый смысл отправлялся погулять.

– Нокс, – прошептала я хрипло, в дремоте и отголосках оргазма. – Спасибо.

– Не за что, Арья, – послышались сдобренные мрачным смешком слова – и рычание, которое раздалось ближе к постели, или мне только так показалось. Наверняка ловила глюки после всего, что сегодня случилось. – Мне в удовольствие.