Текст книги "Пламя хаоса"

Глава 18

Я проснулась от того, что ко мне прижималось нечто твердое, и застонала – болел каждый сантиметр тела. Повернувшись, я молча окинула взглядом крепко спящего (по крайней мере, я так предположила) Нокса. Его грудь не вздымалась в такт дыханию. В постели, с закрытыми глазами, он выглядел по-другому, не таким суровым, менее холодным. Густые черные ресницы бросали тени на острые бронзовые скулы. Легкая щетина еще немного отросла, и мне захотелось к ней прикоснуться, проверить, будет ли она щекотать ладонь или колоть, как часто говорилось в книгах.

На вид ему было чуть за тридцать. Эротичный аромат его феромонов, наполняющий комнату, заставлял сексуальную извращенку внутри меня оживиться и возжелать впитать их насыщенный вкус. Во сне Нокс раскрылся, и я жадно изучила взглядом его тело. Крепкие, подтянутые мускулы, мужественность, которую нельзя было отрицать, как бы мне того ни хотелось.

Татуировки Нокса содержали слова, древние, и сколько я мысленно их ни шептала, я знала, что они неправильные. Все в Ноксе давало предельно ясно понять: он не из этого мира и ничуть не желает в него вписываться. Я скользнула взглядом ниже, и во рту пересохло от одного размера того, что приютилось на темных завитках волос. Природа Нокса одарила крайне щедро, и все внутри меня завопило, что я должна встать с постели и убраться от него подальше.

Я хотела было сесть, но не успела продвинуться и на сантиметр, как меня прижало к постели и этот здоровенный прибор вжался в мой голый живот. Я взвизгнула и уставилась в лазурные глаза, затуманенные похотью и сном. Нокс опустил голову, мазнул по моим губам своими. Из глубины его груди вырвалось рычание.

– Трындишь во сне, – хриплый голос звучал сексуально, однако Нокс не двигался и просто прижимал меня всем весом к матрасу. – Раздражает.

– А ты голый, – отметила я, что, вероятно, было не самым умным поступком в моем положении. – Тоже раздражает.

– Ты тоже можешь очень легко стать голой.

– Нет, спасибо, мне и так хорошо, – я залилась краской, когда он качнул бедрами, притираясь толстым членом плотнее.

Нокс приподнялся на руках ровно настолько, чтобы я увидела, как этот самый член достает мне аж до пупка, а значит, если он в меня войдет, то помнет легкие, если не что похуже. Может, я чуточку драматизировала, но мужика природа по этой части прямо благословила – и он это знал.

Я сглотнула, подняла взгляд обратно – и обнаружила, что Нокс изучает меня с весьма интригующей пристальностью. Я приподняла и снова уронила бедра, но он так и не сдвинулся. Его ладони упирались в постель по обе стороны от моей головы, перекрывая даже мысли о побеге.

Он поймал меня в ловушку, и матрас прогнулся под нашим общим весом так, что я никуда бы не делась, пока Нокс не позволит. Он молчал, и я была почти уверена, что он прекрасно понимает, насколько его молчание меня нервирует.

Соски затвердели, спина выгнулась от накатившего желания – и такое Нокс, как мужчина, не мог упустить. Я согнула ноги, и это лишь помогло ему вжаться сильнее.

Нокс изогнул губы в дьявольской усмешке, наблюдая, как я планирую половчее от него удрать. А вот до тела почему-то не дошло, что нам этот ублюдок не нравится. Оно ему ответило. Прелести вспыхнули жаром, взывающим, чтобы моя внутренняя женщина позволила этому самому ублюдку взять то, что никто другой не смог.

Воспоминание о том, как он припал ртом меж моих бедер, тоже не помогло – я вся взмокла, истекая соком от потребности, чтобы он меня взял. И Нокс чувствовал этот запах, о чем ясно дал понять, раздувая крылья носа.

Он даже ничего со мной не делал, а я уже сходила с ума от одного пылающего в его взгляде пламени. Его плечи напряглись, мышцы шеи – тоже. Черты лица еще сильнее заострились, и в груди зародился рокот, бросая мне вызов, повторю я его или нет. И я знала, что, если повторю, если этот звук сорвется с моих губ, меня ждет конец. И фигуральный, и буквальный, принадлежащий Ноксу. Тишину комнаты нарушало лишь наше дыхание – короткие, неглубокие вздохи.

Под взглядом Нокса я не осмеливалась ни шелохнуться, ни пикнуть. Просто лежала, казалось, часами и всматривалась в глубины его глаз, что грозили меня утопить. Вдыхала феромоны и дрожала от ноющего желания, которое не могла постичь. Я мало что знала о мужчинах не из книг, и все крохи моего реального опыта заканчивались полным провалом.

Может, я и не нравилась Ноксу, но он хотел сорвать с меня тонкие трусики и взять то, что еще не брал никто. Мою обнаженную плоть обволокло струящейся силой, от осознания на коже выступили мурашки. Они растеклись по всему телу, ведь я понимала: зверь, который за мной наблюдает, потрясет мой мир до основания, вывернет его наизнанку, если я хотя бы хныкну.

Нокс опустил голову, горячий рот скользнул по моему горлу, язык влажно прошел по бешено бьющемуся от страха и возбуждения пульсу – и комнату заполнил рокот, который издало то нечто внутри Нокса. Его член мягко терся по моему животу, и мне стоило огромных усилий не застонать от жара, который собрался раскаленной пружиной желания, что едва ли не сочилось из самих пор.

– Нокс, – шепнула я, задыхаясь – уже плевать, пусть даже он и сорвет эти трусики, и возьмет меня.

– Арья, – прорычал Нокс.

Его голос прозвучал не как обычно. Он был глухим, хриплым, от него по моему телу прошла волна тепла. Соски затвердели еще сильней, если это вообще возможно, а меж бедрами скопилась влага.

– Ситуация весьма щекотливая, – продолжила я, гадая, не следует ли заметить, что если мы в ближайшее время не прекратим, то я все же издам тот самый звук, и все перерастет в то, чего ни он, ни я не хотели.

– Закрой, нахрен, рот, женщина, – предупредил Нокс.

– Ладно, – покладисто согласилась я и зашипела – мне в шею впились зубы.

С губ сорвался хриплый вздох, от укуса тело вдруг начало расслабляться. Как будто зубы Нокса обладали магической властью над моим разумом сами по себе, и в миг соприкосновения все внутри меня успокоилось до состояния сладкой кашицы.

Нокс хмыкнул, не разжимая хватки, однако укус не причинял боли. Я скользнула ладонями по бокам Нокса, положила их ему на грудь. Он удерживал меня зубами, а я чуть ли не мертвой притворялась. Сдвинув руку, он медленно провел пальцами по моей груди.

Я ощущала его потребность изучить каждую деталь моего тела. Стремление войти в меня так глубоко, что я закричу, откровенно читалась в его пылающем взгляде. Грубое, животное стремление, которое я не должна была желать и все-таки желала. Хуже того, хотела сказать, чтобы он меня взял, чтобы он положил конец этой медленной пытке для нас обоих.

И я даже открыла было рот, однако прежде чем слова успели сорваться с языка, Нокс сжал зубы сильнее и прошептал, не выпуская закушенную кожу:

– Нет. Ты ни хера не понимаешь, о чем просишь, – он скользнул языком по артерии.

– Нокс, я…

Он разжал зубы, рывком перевернул меня на живот, запустил пальцы в мои волосы. Впечатал лицо в матрас, вновь навалился всем телом, прижимая здоровенный член к моей мокрой плоти. Заломил мне руку за спину, и я вскрикнула от боли. Меня пронзило здоровой дозой страха. Комнату снова заполнил рокот, и Нокс зловеще усмехнулся, продолжая валять меня, как тряпичную куклу.

– Еще несколько секунд, и я разорву тебя на части, блядь, ты меня понимаешь, малышка? Я не буду нежен, и я ни хера не буду с тобой обниматься, когда кончу. Я тебя уничтожу, и мне плевать, что от тебя останется. Поняла? – спросил Нокс, и когда я не ответила из-за кома в горле, он сильнее потянул за волосы и завел заломленную руку дальше, отчего боль вспыхнула еще жестче.

– Да, – выдавила я; непролитые слезы жгли мне и глаза, и содранное горло.

– Хорошо, – зарычав, Нокс еще раз потерся членом между моих бедер, а потом наконец поднялся с постели, оставив меня дрожать от страха и похоти. – На стуле одежда, живо надевай и вали на хер из моей комнаты.

Тело отказывалось повиноваться, к глазам подступали слезы. Я отчаянно пыталась встать, испытывая отвращение к тому, какой слабой и беззащитной он заставлял меня себя чувствовать, причем несомненно нарочно. Крупно содрогаясь, я силилась сдержать эмоции.

Медленно усевшись, я даже не потрудилась прикрыться. Пропитавшаяся соками ткань трусиков из горячей стала холодным напоминанием о том, как я чуть не взмолилась, чтобы Нокс меня трахнул. Я натянула слишком большую для меня черную футболку, сунула ноги в широкие серые спортивки. И я не переставала дрожать – адреналин схлынул, оставив меня леденеть.

Не удосужившись даже глянуть на Нокса, я на трясущихся ногах убралась из комнаты. Дверь оттуда вела в незнакомый коридор, и я и без объяснений поняла, что он находился на том самом верхнем этаже, куда Нокс запретил нам ходить. Обнаружив лестницу, я спустилась ниже и уже в своей комнате скользнула в ванную. Включив душ, я встала под горячую воду, рухнула на колени – и лишь тогда из глаз покатились первые слезы.

Я его ненавидела. Раньше он мне просто не нравился, но теперь я ненавидела этого мудилу с таким пылом, какой сама даже не могла осознать. Он меня отверг, хотя очевидно меня хотел. И сильнее всего обжег даже не отказ. А моя реакция на него, я наконец-то сумела почувствовать чужое прикосновение, найти в нем удовольствие, а меня жестко послали к черту… как отвесили наотмашь оплеуху, что ранила куда глубже, чем следовало.

Пришлось приложить усилие, чтобы встать, и как только мне это удалось, я содрала с себя его шмотки и швырнула их на пол. Потом яростно, до скрипа намылилась, чтобы стереть его запах, прикосновения его губ, которые до сих пор издевкой горели на коже. Используя шампунь, который захватила из дома, я щедро вспенила волосы раз, другой, третий, потом наконец взялась за кондиционер и, выполоскав их, сразу же вышла из душа.

Я справилась за три минуты: собрала все вещи обратно в сумку и оставила комнату ровно в том же состоянии, в котором обнаружила, за вычетом мокрой одежды на полу ванной, к которой, как бы я сильно ни хотела навести порядок, не могла больше притронуться.

На выходе из дома я нерешительно остановилась: Сабина и остальные обернулись и заметили мою сумку. Я не собиралась проводить здесь еще ночь. Иначе точно тронусь. Я способна сама о себе позаботиться и не нуждаюсь в заносчивом ублюдке, который бы мной помыкал. А еще я должна распутать загадку вокруг Амары, потому что не могу позволить обречь ее на Пустоту небытия. Амара – моя сестра и лучшая подруга. Она заслуживала, чтобы правда вскрылась, а я этого никак не добьюсь на глазах у Нокса, который следит за каждым нашим поступком в микроскоп.

– Ты не уйдешь, – заявила Сабина. – Опасно.

– Я не останусь здесь – и вам тоже не советую.

– У нас гон, – нахмурилась сестра.

– Пусть идет, – в комнату вошел хозяин дома, с еще влажными после душа волосами и Региной в кильватере. – Она думает, что сумеет выжить в одиночку, так давайте же посмотрим, сколько она там протянет.

– Мне не нужна твоя защита.

– Ага, и поэтому на тебе мое имя, м-м? – мрачно усмехнулся Нокс, окидывая меня с головы до пят скучающим взором. Как будто я была грязью, которую ему никак не удавалось оттереть с ботинка.

– Иди к черту, Нокс, – выдавила я сжавшимся горлом.

Регина холодно рассмеялась, взялась за локоть Нокса и опустила голову ему на плечо, прожигая меня насквозь взглядом.

– Мне нужно расспросить тебя об Амаре, и я не хочу оставить всех остальных здесь без защиты, Арья.

Я посмотрела Сабине в глаза и грустно улыбнулась.

– Я понимаю. Она спала с кем-то из Девяти миров, а с кем – понятия не имею. Больше мне ничего не известно, но я намерена все выяснить. Дайте знать, как подготовитесь к благословению. Я пойду подготовлю дом. Берегите себя, сестры.

– Мне не нравится разлучаться, – не сдалась Сабина.

– Я здесь самая сильная. Мне не нужно черпать магию из тебя или еще кого. Со мной все будет в порядке, Сабина, как всегда. Это моя фишка, помнишь? Я отлично справляюсь одна, – заверила я сестру и шагнула за дверь, которую поспешил распахнуть для меня Грир.

– Скатертью дорога, Арья.

– Пока, Грир, – хмыкнула я, сделав ручкой неприличный жест.

Глава 19

Я начала с гостиной и методично вылизывала каждый сантиметр дома, пока одновременно искала хоть какую-нибудь зацепку, которая бы доказала, что Амара не предала завет бессмертных. Монотонная работа не требовала мыслительного процесса, так что я включила музыку погромче, отгородившись от мира. На случай, если домой вдруг вернутся сестры, я наложила простенькие чары, которые их пропустят, но все и всех, кроме них, задержат.

Я переоделась в мягкие спортивные штаны и нежно-голубую маечку, потом собрала волосы в пучок – весьма условный, он скорее походил на гнездо. Похрустев шеей, я уставилась на кухонный пол, все еще покрытый кровью. Нахмурившись, я двинулась вглубь кухни, взяла ведро, которое мы хранили под раковиной, и направилась на улицу.

Солнце уже клонилось к горизонту, раскрашивая небо яркими мазками, что так и манили на них полюбоваться. Я остановилась, смахнула со лба пот и выдохнула, открываясь природе. Затем, спустя мгновение, я зашагала дальше, разглядывая большой черный турмалин, лежащий в ручье. Он был не таким огромным, как мне казалось в детстве, но тогда ведь все воспринималось колоссальным. Воспоминания с возрастом имели свойство делать все меньше, незначительнее. Я окунула ведро в ручей и набрала воды, как вдруг раздавшийся голос заставил меня выронить ношу.

– Джаспер? – я снова подхватила ведро и, подняв взгляд, обнаружила, что друг детства меня обнюхивает. – Что ты тут делаешь?

Держался он при этом так, будто готовился наброситься при малейшем неверном движении с моей стороны.

Джаспер был сыном верховного альфа-волка. Член элитной стаи оборотней, которые обосновались в здешнем мире, когда среди бессмертных Девяти миров-королевств приняли завет. А еще он был моим одноклассником и первой любовью, хотя и не сводил глаз лишь с Амары.

Нас заставляли бесчисленными часами изучать мир, из которого мы пришли, и готовиться к путешествию, которое в итоге нас туда вернет. Больше я в этом городе ни на кого не запала, но Джаспер принадлежал к компании мальчиков, которые повсюду за нами следовали и клялись защищать.

Девять миров были созданы и питались благодаря первородным семьям. Эти семьи начали растекаться и по многим другим мирам за пределами Девяти. Поэтому из этих родов сформировали совет, которому надлежало избирать и управлять Верховным королем, а он, в свою очередь, властвовал над низшими королями и королевами, которых также устанавливал совет, в каждом из Девяти миров.

Дабы сохранить Девять миров-королевств, первородные семьи заключили договор: те семьи, что живут за пределами Девяти, обязаны раз в год отправлять представителя для выполнения обязанностей в совете. В течение этого времени такие представители собирались в тайном месте в своем родном мире и проводили ритуал, дабы укрепить и напитать силой Девять миров, восполняя магические запасы.

– Мы были хорошими друзьями, Арья.

– А еще мы были глупыми детьми, – пробормотала я, снова наполнила ведро, опустила его на землю и повернулась повнимательнее рассмотреть, каким Джаспер стал с тех пор, как мы в последний раз виделись еще в детстве.

Он ладно оформился и вырос альфой, которым мог бы гордиться его отец. Густые черные волосы ниспадали мягкими волнами на плечи, потрясающие голубые глаза с интересом за мной наблюдали. Его руки были обвиты и мышцами, и татуировками. Набитая буква «А» на предплечье отмечала его как альфу из первородной семьи. Одет он был в голубую хлопковую рубашку, грубые выцветшие джинсы и белые туфли.

– Ага, – неловко посмеиваясь, Джаспер поскреб затылок. – Кучу глупой херни натворили, да?

– Нам было двенадцать.

Я не доверяла ему полностью, но я нынче не то чтобы вообще кому-то доверяла. Назови холодной, назови черствой – меня устраивают оба варианта. У меня есть сестры, которые ради меня развяжут войну, и они мне дороже всего на свете. Чужакам нельзя доверять – урок, который большинство усвоило на горьком опыте.

– Тогда у тебя не было сисек, и ты, ясен хрен, не была такой горячей, – голос Джаспера сорвался, когда он опустил взгляд мне на грудь, и в нем заплескался жар. – А теперь – весьма.

– Глаза – здесь, – я хмуро пощелкала пальцами.

– Всегда считал, что ты станешь хорошенькой, но не настолько же.

– Спасибо. Ты видел Амару перед тем, как она исчезла? – спросила я, зная, что он бы обратил куда больше внимания на мою сестру, чем остальные. Он, в конце концов, с ней переспал раз или два.

– Арья, – предостерег меня Джаспер и покачал головой. – Ты же понимаешь, что я тебе не помогу. Нокс выяснит, где она.

– До или после того, как обречет ее на Пустоту? – я проследила, как Джаспер приблизился, и его поза стала оборонительной.

– Будь с ним осмотрительна, Арья. Я знаю, ты его чувствуешь, и ты ощущаешь, что он отличается от нас. Нокс… нечто большее, нежели мы. Действуй с ним осторожно.

– Кто-то убивал альф прямо у меня на заднем дворе. Моя сестра пропала, Джаспер, и не только она. Даже если Нокс говорит правду, я должна услышать это от своих. Для меня Нокс – пустое место. Расскажи, что тут стряслось, пожалуйста. Амара когда-то была тебе небезразлична. Тебе я могу поверить, Ноксу – нет. Черт, да его хренова дома тут вообще не стояло, когда я в последний раз была в городе, а теперь вон, торчит, как целый, мать его, квартал, и стремится к горизонту. Нокс здесь всех на колени поставил, а им плевать, никто возражает. Почему? С каких пор первородные кланяются другим из Девяти миров?

– Никто не может ему возразить, и ты тоже. Амара вернулась домой, Арья. Вернулась домой, задернула шторы и пошла вразнос. Вы, девчат, плясали под полной луной, проводили церемонии сбора урожая или вместе читали заклинания. Амара отсиживалась у вас в доме или в магазине. Да, она, конечно, являлась на собрания – спорить со всем, что мы выносили на голосование. Амара хотела, чтобы мы в темпе вальса пропустили в этот мир какого-то парня, и когда ей отказали, она разозлилась. Она спала с мужьями видных женщин, и все знали, что так она пыталась заполучить их голоса. А когда Амара снова вынесла свой вопрос на голосование и получила тот же ответ, она изменилась. Она была не просто зла, она стала холоднее, расчетливее, в ярости на всех нас. Мужчины, впрочем, все равно к ней таскались, как там ваша матушка любила повторять? С ведьмой закрутишься, уже не переключишься? – Джаспер склонил голову к плечу, внимательно за мной наблюдая.

– Типа того, – я свела брови, осмысливая услышанное, потерла глаза и застонала. – Не понимаю, зачем ей здесь то существо. Она знала, что он ее использует, постоянно про это скулила и ныла, и все равно упрашивала, чтобы ее отправили обратно в Девять миров. Когда настал мой черед, она мне ногу сломала, только бы не пустить. А я мечтала туда попасть сколько себя помню. Видишь ли, Джаспер, она недостаточно сильна, чтобы одолеть альфу даже во время самой слабой лунной фазы. Амара отказывалась учиться сражаться, ей не хватало сосредоточенности и твердости, чтобы наложить чары самостоятельно. В отличие от меня, чтобы творить магию сложнее самых основных заклинаний, ей нужны остальные. Так как, черт возьми, она умудрилась поставить на колени и казнить альфу?

– А что, если она была не одна?

– Никто другой не может быть настолько глуп, чтобы помогать прорваться неведомому через портал. Никто. Это измена против всех бессмертных, не говоря уже о Девяти мирах.

– Арья, кто-то из вашего рода помог существам сюда пробраться. Кто-то казнил альфу на вашем семейном алтаре и слил кровь в склеп под ним. Если не Амара, то кто? Тебя и сестер здесь не было, только она.

– Да, но ей бы не хватило сил выдать заклинание, способное прорвать портал. Дело выглядит хреново, понимаю, но Амара добрая, она хотела завести семью, неподвластную этому месту. Она встречалась с кем-то и долго поддерживала серьезные отношения. А для нашего вида это неслыханно, сам знаешь. Она, как никто другой, хотела выйти замуж и поселиться где-нибудь в спокойном местечке.

– Наша мать предала Девять миров, слышала? – тихо спросил Джаспер, сунув руки в карманы. – Бросила нас, нашла любовника на просторах Девяти. Он обещал ей королевство, и все, что от нее требовалось – привести ему по двое детей из каждой первородной семьи, живущей за пределами Девяти. Она согласилась на его условия и устроила акцию «мать выходного дня» для бессмертных этого мира. Наша мать передавала детей любовнику, а тот их убивал. Обескровливал и заставлял ее возвращать тела обратно сюда. В конце концов, пришел Нокс и со всем этим покончил. Он рассказал нам о том, что мать творила и с кем была. Нокс отрубил ей голову, Арья. Дабы отплатить за жизни, которые она отняла. Я был там, и кровь брызнула мне в лицо, когда клинок отделил ее голову от тела. Я не верил, что она способна на такое зло, однако Нокс предъявил нам ее любовника и все доказательства содеянного. Нокс не убьет Амару, пока не удостоверится, что она совершила измену. И если она виновна, ее не отправят в Пустоту. Альфы потребовали для нее того же наказания. Жизнь за жизнь, – Джаспер склонил голову, упер ладони в бедра, хмуро опустил уголки губ.

Я слушала, как он делился со мной тем, что знал, пересказывал события, произошедшие с тех пор, как мы с сестрами двенадцать лет назад покинули город. Однако Джаспер не выдал мне все, и я чуяла, что он скрывает важные сведения. А еще он почти не упоминал Нокса, но время от времени в истории мелькали детали, от которых у меня волосы на загривке вставали дыбом.

Джаспер был первым, с кем Амара переспала после возвращения, и об этом он умолчал. Я различила ревность, когда он перечислял имена ее любовников и комментировал, кто из них вскоре оказался убит.

Черного и белого здесь не было. Джаспер заполнял картину серыми тонами, которые я хотела знать, и сообщил, что Амара проводила бесчисленные часы, запершись в магазине, принадлежащем нашей семье. Сразу по возвращении она уволила оттуда всех ведьм и сидела там одна почти все время. Это объясняло, почему в доме почти не было ее следов.

После того, как Джаспер ушел, я еще долго стояла и смотрела на особняк. Информация не помогла, но я просто-напросто хотела услышать совсем другое, и потому проглотить такую горькую пилюлю было трудно. Наконец я взяла ведро и, бесшумно вернувшись в дом, принялась оттирать залившую полы кровь. Это помогло отвлечься от мыслей о Ноксе, ощущении его рук, что до сих пор не рассеялось.

Я трудилась до изнеможения, а потом поднялась по лестнице, вошла в комнату Амары, вместо своей, и уставилась на пустую постель. Рядом, на тумбочке, стояла фотография – мы с ней сидим на алтаре снаружи.

Я взяла снимок, всмотрелась в глаза, что улыбались тому, кто был за камерой. У Амары они притягивали тени, мои – отражали свет. И дело отнюдь не в освещении. Еще я заметила что-то на заднем дворе… нет, кого-то. На дальней границе участка стоял мужчина, окутанный тенями, словно из них и сотканный. Он следил за нами, и даже на таком расстоянии я различила его изогнутые в улыбке губы. Стремно.

Вернув фотографию на место, я вышла и закрыла за собой дверь, а потом, уже у себя, переоделась в тонкую ночнушку. Стоял самый жаркий месяц лета, и в доме без электричества это полный отстой.