Текст книги "Пламя хаоса"

Глава 11

Спальня, куда меня проводили, оказалась гигантской. Одной кровати хватало, чтобы устроить на ней целую вечеринку. Сквозь алые шелковые занавеси, которые не пускали на оргию насекомых, как я подумала, виднелось черное постельное. Еще был большой малиновый диван, который тянулся вдоль целой стены, что только подтверждало мою теорию про частые оргии. Я опустила сумку на кровать, достала шелковые пижамные штаны с белой маечкой и направилась в ванную.

Уставившись на усталое отражение в зеркале, я хмуро сравнила свою бледность с золотистым сиянием Лейси, которую явно благословили боги солнца. Мои волосы свисали бледно-серебряными прядями, а ее сияли, когда на черные локоны падал свет.

Моим спасением были только бирюзовые глаза, слегка раскосые и обрамленные густыми ресницами, которые не нуждались в туши. Губы, от природы пухленькие, были тусклого розового цвета, в отличие от сочных, мать их, вишен, которые явно скрывались у Лейси под слоем красной помады. На лице в форме сердца, на щеках горел естественный румянец, который обожали сестры, а я – нет. Из-за него казалось, что я постоянно краснею от стыда.

Я выбралась из рубашки Нокса и швырнула ее в мусорное ведро, потом, развернувшись, уставилась на ярко-алую ссадину с крошечным порезом у основания. Выглядело не так уж плохо, но жгло так, будто меня жалили огненные муравьи. Дотянувшись до смесителя, я включила воду и дождалась, пока она нагреется.

В воздухе заклубился пар, поднимаясь к потолку ровной завесой. Я сняла штаны вместе с трусиками, сложила их на тумбе и, шагнув под воду, зашипела – слишком горячо. Сглотнув ругательство, я добавила холодной и сунула под воду руку. Через мгновение температура стала сносной, и я смогла смыть грязь. Стекающие по телу розоватые струйки заставляли меня морщиться. Подставив спину, я вскрикнула от боли, но закрыла глаза и стерпела – рану было необходимо промыть, чтобы не допустить заражения.

– Могу исцелить, – предложил знакомый голос.

– Вали отсюда, Лейси, – предупреждающе прорычала я. – Мне не нужна твоя помощь.

– Ты крутышка, но здесь ты в мире мужчин, дорогая. И лишь то, что мой род не столь могущественен, Арья Геката, не делает меня бесполезной.

– Но ты позволяешь мужику тебя унижать и мешать с дерьмом. Ты применила против меня магию, ты пролила первую кровь. Ведьмы никогда не нападают на себе подобных, если не желают развязать войну. А теперь выметайся нахер.

– Ты понятия не имеешь, какие хищники ведут за тобой охоту или под чьей крышей ты спишь. А я знаю, я способна помочь, – в ее голосе звучала настойчивая тревога, и все же я чуяла затаившуюся в ней ложь. – Ты в опасности, и остальные тоже. Она исходит не только тех, кто проходит сквозь порталы, но и от…

Лейси умокла, в спальне раздались шаги.

– Лейси, – заполнил комнату глубокий баритон Нокса.

– Арья ранена, и я решила дать ей знать про опасность заражения, – соврала ведьма.

Ее дыхание осталось ровным, сказанная ему ложь ничуть ее не обременила. По ванной разлилась сила, воцарилась тишина. Я высунула голову из-за шторки, увидела, что рядом никого нет, и задернулась обратно, после чего быстро домылась и переоделась в пижаму. В спальне обнаружился подпирающий дверной косяк Нокс. На его рубашке расцвело кровавое пятно. С трудом сглотнув, я перевела взгляд с него на лицо Нокса.

– Мне нужно осмотреть твою спину.

– Нет, не нужно, – нахмурилась я. – Подождет до завтра, когда мы свалим отсюда.

– Я не спрашивал, – он с рычанием оттолкнулся от косяка и начал медленно надвигаться.

Игнорируя его, я свернула полотенце, оглядела комнату на предмет корзины для стирки и, покачав головой, отступила в ванную, где оставила его на тумбе. Забрав оттуда же свою одежду, я сунула ее в отдельный карман сумки. Только потом я села на постель и, повернувшись к Ноксу спиной, задрала маечку.

Теплые пальцы тронули позвоночник, и я подалась вперед, отодвигаясь от касания и связи, которую ощутила. Просевшая рядом кровать заставила меня вскочить, убраться еще дальше, однако Нокс удержал меня за плечо.

– Пугливая малышка, м-м, Арья? – второй рукой он отвел мне волосы, открывая шею.

Он отпустил плечо и провел пальцами по царапине; я застонала, чувствуя спиной заскользившую по ней магию. Соски тут же откликнулись на прикосновение, и я уставилась на их торчащие кончики. Между ног вдруг судорожно сжалось, и я, отскочив, уставилась на Нокса. В его глазах стояло хищное выражение – и взгляд упал на мою маечку. Губы изогнулись в сардонической усмешке, после чего Нокс встал и ушел в ванную. Затем появился обратно с мешком из ведра, в которое я выбросила его рубашку.

Нокс застыл в дверном проеме, внимательно меня изучая. И это напрягало. Как будто лев наблюдал за добычей, решая, как лучше нанести смертельный удар. Улыбка Нокса стала шире, злее.

– Мог бы уже фотку сделать и на нее пялиться, было б не настолько жутко, – мрачно нахмурилась я.

Я не опустила взгляд, хотя все внутри меня этого требовало. Как будто чутье вопило, что я смотрю в глаза смерти, и совершенно не радовалось, что мне хватает на это идиотизма. Ноздри Нокса затрепетали, на лице заходили желваки, и я ухмыльнулась. Нокс ненавидел, когда с ним спорят – и определенно ненавидел, когда я бросала ему вызов.

– Если хочешь, ложись рядышком, щелкнем селфи, – расхрабрилась я, но вышло как-то плоско, потому что я до ужаса боялась этого мужчину.

Он высасывал, поглощал весь воздух так, словно тот ему принадлежал. Его сила скользила по моей плоти нескончаемым потоком, будто я стояла посреди электрической бури в ожидании удара, который случится в любой момент.

А хуже всего этого дерьма? Мое тело отзывалось на Нокса, как никогда прежде не реагировало на мужчину. Я сохранила девственность не потому, что так хотела, нет. Еще ни один мужчина не добивался от моего тела отклика, и все же Нокс заставлял его пробудиться к жизни, мурлыкать так сладко, как в бродвейской песне, которая вот-вот станет большим хитом.

Мои ноги сомкнулись, притягивая взгляд Нокса даже столь мелким движением, что большинство мужчин даже бы не заметили – но не он. Нокс увидел, его пристальный взгляд налился плещущим в них жаром и, медленно двинувшись вверх по моему телу, остановился на тонкой маечке, которая ничуть не скрывала торчащие соски.

– Что, никаких селфи? – хмыкнула я, поворачиваясь за одеялом, как вдруг в тишине комнаты эхом разнесся стук упавшей на пол сумки.

Я развернулась как раз вовремя, чтобы встретиться с Ноксом лицом к лицу. Он вжал меня в кровать, стискивая пальцами горло, и заглянул прямо в глаза.

– Продолжай, мать твою, дразнить, ягненочек. Я тебе покажу, почему пастухи по ночам прятали стада от волков. Увидишь, что бывает, когда столь нежных, сочных малышек отделить от стада. В итоге их имеют так жестко, что даже прочие овцы чуют, что от такой наутро осталось.

– Волки овец не имеют, Нокс, – просипела я. – Анатомически невозможно.

Он еще сильнее сжал мне горло и склонился к груди. Я вскрикнула: в сосок впились зубы так, что его обожгло болью. Мои бедра вскинулись сами собой, горячее дыхание воспламенило мою плоть, и я застонала, когда он разжал зубы и уставился на пятно, где ткань от слюны стала почти прозрачной.

– Ты меня за сосок укусил! – возмутилась я, когда хватка на моем горле исчезла, и я жадно нахваталась воздуха, кашляя от жжения в легких.

Нокс встал, пристально посмотрел на меня сверху вниз так, будто сам потрясен содеянным не меньше моего. Он быстрым, плавным движением схватил мешок со своей рубашкой и, не сказав ни слова, исчез из комнаты.

– Ночи? – бросила я ему вслед, прежде чем упасть обратно на кровать и в замешательстве устремить взгляд в потолок.

Что, черт возьми, это было? Медленно приподнявшись, я коснулась припухшего соска. Оттянув ткань, мрачно уставилась на покрасневшую отметину, которую оставили зубы.

– Придурок, да кто вообще за сосок грызет? – фыркнула я, снова падая на постель. – Мудак.

Глава 12

Я ворочалась и металась, спать было невозможно. В комнате стояла духота, заставившая меня сбросить одеяло и застонать – на коже выступил пот, и ткань, пропитавшись, неприятно липла. Сев, я стянула маечку с живота и принялась обмахивать лицо.

В углу комнаты шевельнулась тень. Я сглотнула вставший в горле ком, поднимаясь с постели. Из тени шагнул Нокс, одетый в темные спортивные штаны, которые совсем не скрывали очертания мускулистых бедер – и не только.

– Уходи, – предупредила я, усаживаясь обратно на постель.

Нокс молча подкрался ближе, наблюдая за мной холодным взглядом, и навис, отчего я почувствовала себя маленькой, уязвимой. Он заполз на кровать, заставляя меня отпрянуть, а потом ткнулся мне в шею, провел по бешено бьющейся венке языком. Втянул кожу в рот, покусывая артерию, по которой кровь на скорости уносилась к пульсирующим вискам.

– Нокс, – опять подала я голос, но его заглушило низкое рычание, что зародилось у Нокса в груди.

Его язык прижался к моей шее, посылая по всему моему телу волны тепла. Рука Нокса скользнула под мою маечку, медленно исследуя контуры живота, а затем нашла и стиснула округлость груди. Колено раздвинуло мне бедра, и я застонала, когда пальцы обвели и ущипнули нежную плоть соска.

Я понимала, что должна его остановить, оттолкнуть, но нет. Рука Нокса все так же плавно двинулась вниз, нырнула под шелк пижамных штанов, и я содрогнулась всем телом, когда пальцы почти невесомо коснулись клитора.

Нокс вскинул голову, глядя на меня сквозь полуопущенные веки, и завладел моими губами сперва мягко, затем более требовательно. Его язык боролся с моим, и Нокс с трудом вспоминал, что для жизни вообще-то нужен воздух.

Сочетание движений языка в идеальном ритме с пальцами было чувственным. Мои ноги раздвинулись шире, и кончики пальцев Нокса неторопливо прошлись по отверстию, как будто он изучал меня, открывая для себя мое тело. Палец вдруг скользнул внутрь, и я ахнула в поцелуй, невольно двинув бедрами навстречу. В изнывающее нутро толкнулся второй палец, я выгнулась от внезапной заполненности, и Нокс хрипло зарычал, разорвав поцелуй, и я дернулась за ним, требуя продолжения.

Нокс наблюдал за мной, вызывая к силе внутри моего тела, что угрожала меня сокрушить. Маечка задралась, обнажая торчащие соски, которые буквально умоляли, чтобы он их пососал, однако Нокс откинулся назад, погружая пальцы еще глубже и лениво потирая клитор большим.

Нокс сдвинул резинку своих штанов вниз, обнажил чудовищных размеров член, на широкой головке которого уже блестела капелька смазки. Свободной рукой он обвел бархатистую плоть, стирая каплю большим пальцем, и протолкнул его мне в рот. Я застонала, облизывая его, всасывая глубже.

Что я творила? Я должна была вышвырнуть этого придурка из комнаты, но нет. Я сосала его большой палец, пока он медленно доводил меня до грани оргазма.

Он устроился между моих бедер. Я приподнялась, чтобы сесть, твердо намеренная прекратить, пока он не зашел слишком далеко, но все вдруг переменилось.

Из его спины развернулись плотные черные крылья, его тело исчертили пульсирующие древней силой строки. Комнату заполнила чистая, темная магия, источающая само зло, и я открыла было рот, чтобы выпустить палец и возмутиться. Когти вытянулись, заполняя меня под пристальным взглядом Нокса. Это было больно, мучительно, пока все мое нутро не взбунтовалось против того, что он с ним творил.

– Нокс, нет, – хрипло выдавила я, когда пальцы наконец выскользнули наружу.

Он поднес коготь, которым только что меня трахал, ко рту и начисто облизал раздвоенным языком.

Я стиснула простыню в кулаках, готовая бежать. Крик, что я сдерживала, вырвался из горла, и жуткие глаза Нокса устремились туда, где он готовился слить нас воедино.

Он сжал в кулаке свой огромный член и потер его о мой вход, наблюдая, как я изо всех сил пыталась вырваться, но меня, дрожащую от страха, как будто прижимали к постели, удерживали невидимые руки.

– Я убью тебя и сожру с потрохами, ягненочек, – усмехнулся Нокс разными голосами, что слились в один, и толкнул массивную головку в мое нутро, глядя, как мои глаза расширяются от ужаса.

По моему животу прошлись когти, из ран хлынула кровь. Нокс запустил в них вторую руку, и я завопила. Я орала, пока он не извлек из меня что-то маленькое, неподвижное. В его ладонях был ребенок, крылатый ребенок, заходящийся криком. Я затрясла головой, рванулась прочь из невидимых рук и с глухим стуком скатилась с постели.

Я тут же вскочила на ноги, чтобы бежать, и замерла. Коснулась ладонью плоского живота – он был влажным. Но на ладони не оказалось крови, и когда я перевела взгляд на кровать, то обнаружила сбившиеся простыни. Кошмар был таким реальным. Я медленно выдохнула и вскинула голову: по коридору разнесся крик.

Он раздался снова, и я медленно двинулась к двери, слушая, как в пустом коридоре четко слышны удары кровати о стену. Зажмурилась, когда осознание пришло плевком в лицо и снова донеслись сладострастные вопли Лейси.

Кровать все грохотала, и Лейси орала все громче, настолько, что наутро явно должна была остаться без голоса. Фыркнув, я закрыла дверь, но вскоре крики стали совсем уж невыносимы.

Выйдя из комнаты, я поискала что-нибудь скоротать часы до утра и заметила мягкое свечение у двери в дальнем конце коридора. Туда я и направилась, не обращая внимания на одновременно непристойные и ужасающие звуки, которые издавали Нокс и Лейси. Я прошлепала босыми ногами по мраморному полу, как вдруг позади раздалось рычание.

Медленно выдохнув, я молча развернулась, но продолжила шагать спиной. Рычание становилось громче, а крики Лейси, наоборот, все тише, пока не перешли в полные слез крики, как будто ее разрывало на части. Волосы у меня на загривке встали дыбом, а звук открывающейся двери заставил повернуть обратно к цели.

Я метнулась в комнату и бесшумно закрыла за собой дверь, сердце бешено колотилось. Оглядевшись, я увидела заставленные древними томами полки.

Я всю жизнь любила книги. Не могла пройти мимо книжного магазина, не заскочив на минутку, пусть хотя бы прикоснуться к ним кончиками пальцев и уйти без покупок, к большому неудовольствию многих продавцов. Я никогда не могла раздобыть достаточно книг или прочитать достаточно слов, чтобы убежать от реальности. И все свои знания о романтике я почерпнула именно из них.

У Нокса были тысячи книг, которые только и ждали, когда их возьмут с полок, что тянулись вдоль стен, насколько хватало глаз. Подойдя ближе, я провела пальцами по древним корешкам, вдохнула земляной аромат. Пробежав глазами названия, улыбнулась: Нокс владел обширной подборкой человеческой литературы наряду с более старыми, первозданными и бесценными томами из Девяти миров.

Девять миров вечны, каждый был создан первородными, и в каждом же правила группа первородных семей. Они существовали задолго до того, как об этом или прочих мирах никто даже и не мечтал. Коллекция литературы из Девяти миров говорила о многом: такие книги давались на хранение лишь существам самого высокого статуса. Я вытащила увесистый фолиант, пролистала страницы, рассеянно покусывая губу и разглядывая древних зверей, когда-то бродивших по Норвалле.

Норвалла, самое удаленное от этого мира королевство из Девяти, походило на фейри-версию Двора ночи или кошмаров. В нем обитало зло, и все слухи свидетельствовали, что это худший из миров, где можно попасть под приговор, за исключением Пустоты небытия, которая служила Девяти мирам тюрьмой. Некоторые миры-королевства были цветущими, невероятными, полными магических существ и неземной, бесконечной красоты. И в противовес им Норвалла, и она была единственным местом, которое взывало ко мне, пробуждая любопытство. Сунув книгу на место, я уставилась на деревянную полку.

И охнула, осознав, что полки библиотеки сделаны из древних белых дубов, которые росли только в Норвалле. Сердце пропустило удар. Нокс владел не только тысячами книг и тезаурусов из того королевства, но и сотнями выполненных на заказ полок, перенесенных из самого дальнего из Девяти миров. Да кто он, черт возьми, такой? А его выбор книг?.. Я могла пропадать в них годами!

По выставленным книгам можно многое понять об их владельце. Все собирают книги, которые им нравятся, которыми дорожат, которые хочется держать под рукой, чтобы угнездиться на диване и на время погрузиться в другой мир. Покопаться в частной коллекции книг все равно что получить редкую возможность заглянуть ее хозяину в душу. То, что он читает, расскажет многое о нем и его личности, и если он предпочитает художественную литературу документальной, ему нужно сбежать от обыденности. Любители документального чтива предпочитают жить настоящим, узнавать факты, которые рассказчик или писатель изучил в мельчайших деталях. Я же предпочитала романтику или фэнтези, чтобы уйти от действительности, прожить тысячу жизней, испытать то, что никогда бы не смогла, если бы автор не подарил мне шанс проникнуть ему в душу, ненадолго сделать его книгу своим домом.

Вглядевшись вглубь комнаты, я отметила, что из белого дуба выполнены все до единой полки, и принялась лихорадочно соображать, как кто-либо вообще мог перенести в этот мир столько подобного материала. Ряды книг заполняли пространство, как в библиотеке, и тот, кто их разместил, не забывал и об удобстве. В каждом углу была вырезана голова мифического зверя, и я рассматривала их, пока комната не начала меняться, становиться темнее с каждым моим шагом, будто там не хватало свечей или ламп. Резко стало холоднее, и у меня замерзли голые руки.

Единственными звуками были мои шаги и дыхание. Когда оно начало вырываться облачками пара, я замерла, осмотрелась. Нахмурилась, увидев полки с книгами, которые перегородили путь назад.

Они сдвинулись! Прикусив нижнюю губу, я подумала вернуться и проверить, переместятся ли они снова, но во мне уже пробудилось любопытство: я должна была узнать, что еще скрывает эта комната. Она все тянулась, словно бесконечная, словно вместо библиотеки я попала в другой мир-королевство. Будь у меня хлебные крошки, я бы отмечала ими свои перемещения, чтобы найти дорогу назад, ведь библиотека Нокса походила на пряничный домик, а я нихера не хотела, чтобы меня сожрала старая карга.

Я поддалась любопытству и зашагала дальше, несмотря на очередной скачок температуры вниз. Ноги ступили на что-то скользкое, и я чудом не рухнула. Отступив, я присела на корточки и провела пальцами по полу: он был покрыт льдом. Но не простым, нет, а прекрасным, чистым, словно высококачественный кварц, который добывали в этом мире. Я поднесла руку к носу и медленно, глубоко вдохнула запах полночных роз.

Едрить твою налево.

У Нокса был лед с самых высоких пиков Темных гор, которые разделяли два из Девяти миров: Норваллу и Королевство зверей. Этот лед пропитан богатым, опьяняющим ароматом редкой черной полночной розы, которая растет только в пределах горного хребта. Аромат высоко ценился среди ведьм, даже наша тетушка Аврора обожала драгоценное эфирное масло из таких роз.

Горный перевал, где они цвели, по слухам, охраняли чудовища настолько жуткие и сильные, что еще ни одной ведьме не удавалось заполучить больше капли. У Авроры, однако, был крошечный флакон, который она носила на шее и никогда не снимала. Она позволила нам его понюхать лишь однажды – и с тех пор я тоже жаждала его раздобыть.

Я встала и осторожно двинулась вперед, гадая, что же еще Нокс хранил в своей сокровищнице. Он, похоже, коллекционировал редкие вещи, что меня нисколько не удивляло. А что удивляло – так это обширная, богатейшая библиотека, заполненная редкостями, которых не должно существовать в здешнем мире. Он доставил сюда иней, который застлал весь пол. Иней с Темных гор живой, и в отличие от местных снега и льда он никогда не растает. Он продолжил расти, пока не покроет все, до чего он сумеет дотянуться.

Свернув за угол, я остановилась. Пол замысловатыми узорами усыпали кристаллы. У меня аж пальцы зачесались коснуться огромной сферы цитрина размером с мою голову или даже больше. Ее несовершенство сияло на пронизывающем ее свету. От поверхности отражались радуги, создавая на стенах переливы неземной красоты. Превосходные крупные кварцевые башни вокруг нее рисовали радужный калейдоскоп на потолке. Куда ни глянь, везде были кристаллы высочайшего качества, которые взывали к моей ведьминой сути, чтобы я их коснулась – и все же притрагиваться к ним считалось невежливым, ведь камни впитывали негатив и каждую испытанную в этот момент эмоцию. У Нокса их было больше, чем у нас: сферы, призмы, черепа, все идеально вырезанные с таким мастерством, которого я еще никогда не видела.

Я возненавидела его еще сильнее – потому что мне захотелось забрать их все себе.

Продолжая идти, я чуть не заплакала от облегчения, когда замерзшие ноги коснулись ковра, но и он оказался непростым. Это был тончайший шелк из Северного Эттлборо, небольшого городка в Норвалле, который славился мастерством в изготовлении тканей. Ковер был дорогим и в то же время таким утонченным, что я не смогла отказать себе в удовольствии по нему пройтись. Мне хотелось лечь на него, покататься туда-сюда, радуясь, что дыхание больше не вырывается облачками пара, что ступням больше не грозит обморожение.

Воздержавшись от выставления себя полной идиоткой, я обошла полный круг и охнула, когда поняла, что нет больше ни книжных шкафов, ни полок, а обратный путь похож на заполненный радугой ледяной тоннель, которому не видно конца. Что это, черт возьми, за место? Я шагнула глубже в комнату, и меня вдруг охватило дурное предчувствие и ощущение, что за мной наблюдают. Я вскинула взгляд вверх, где сидели статуи взирающих вниз горгулий.

– Ну не красавчики ли? – прошептала я едва слышно, словно боялась, что меня отругает какой-нибудь местный библиотекарь. Ну, по крайней мере, это не Нокс обнаружил, что я тут шныряю, так как в настоящее время он засаживал Лейси по самые помидоры – судя по непристойным звукам из соседней со мной комнаты.

Кто бы ни изваял горгулий, он выполнил свою работу идеально. Даже на таком расстоянии я видела всю любовь и старания, которые творец вложил в каждую. Они выглядели живыми, но не могли таковыми быть, ведь даже в пределах всех Девяти миров они вымерли. Потрескивание огня вернуло мое внимание обратно вниз, и я, последний раз содрогнувшись в ледяных пальцах холода, приблизилась к нему, чтобы согреться.

На пути к камину я хмуро окинула взглядом большую, роскошную кушетку из кварца, которая весила явно больше, чем способно поднять какое-либо существо. Она была покрыта дорогим малиновым бархатом, что выделялся на фоне светлого ковра ярким пятном.

Массивный камин был встроен в стену и окружен черным ониксом, отражающим танцующие язычки пламени. Выглядело это не просто красиво, а изысканно, и мне оказалось трудно поверить, что такой, как Нокс, склонен держать подобные радующие глаз предметы у себя дома.

Этот мужчина был загадкой. В его библиотеке находились редкие и смертоносные вещи, столько знаний в книгах, что их никогда не надоест впитывать. Я застонала от блаженства: огонь ласкал мою плоть, быстро согревая после прогулки по льду, который Нокс перенес сюда с собой.

Не будь он таким ушлепком, я бы попросила почитать некоторые драгоценные книги. А в нынешних обстоятельствах я и безо всяких вопросов знала, что ответом окажется категорическое «нет» и самодовольная ухмылка. За то, что он меня разбудил, я понадеялась, чтобы он подавился соками Лейси или в ней застрял. Впрочем, если бы не разбудил, я бы не наткнулась на его библиотеку и не увидела бы редкие прекрасные предметы, которые она скрывала.

Я развернулась, оглядывая остальную комнату, и замерла: на меня поверх книжки смотрел не кто иной, как оголенный по пояс мужчина из моих мыслей, расположившийся на еще одной кушетке типа той, мимо которой я прошла. Его волосы были взъерошены от полулежания на горе подушек, наверняка столь же мягких, как и ковер. Глаза цвета океана сузились, схлестнувшись с моими. Нокс излучал опасность.

– Тебе было сказано не покидать комнату.

– Я знаю, – с угрызениями совести отозвалась я, внимательно за ним наблюдая. – Не спалось, а здесь горел свет.

Я по своей воле нарушила его правило и, что еще хуже, оказалась с ним наедине. Я-то считала, что он занят с Лейси, раз уж она вопила за стенкой.

– Я сказал тебе не выходить из комнаты, Арья. Ты нарушила правила, – упрекнул Нокс, и под его мрачным, безжизненным взглядом я чувствовала себя обнаженной, уязвимой, будто он видел меня насквозь, будто он видел в глазах мой кошмар о нем во всех красках.

– Мне приснился кошмар, а потом вопли Лейси не давали заснуть. Отвратные и чрезвычайно раздражающие. Похоже, твоя подружка поскользнулась и села на чей-то член. Наверное, твой ей надоел, – предположила я, мельком проверив, что за книгу он читал: «Генеалогия рода Гекаты». – А это вряд ли поможет ее вернуть. На кого бы там она ни приземлилась, по звукам там реальный талант.

Почему я вообще не затыкалась? Нокс растянул губы в холодной улыбке и склонил голову набок, изучая мою тоненькую шелковую пижаму, прилипшую к коже. Я слишком долго простояла у камина и успела вспотеть.

– Ты, ягненочек, либо очень храбрая, либо очень глупая.