Текст книги "Бисцион. Лимитированное издание дилогии"

Глава 20

Стефано Висконти обвел взглядом комнату, в которую Диана завела его, чтобы поговорить наедине. Ему не нравилось здесь: мрачные стены, усыпанные нитями толстой паутины, плесень, окутавшая потолок, запах сырости и гнили. Только червей здесь не хватало, но если присмотреться, то он бы их увидел. Отвратительное место, которое совсем не подходило герцогине.

Он обернулся, обводя взглядом жену. Ее внешний вид соответствовал этому бараку. Он нахмурился, пугая ее еще больше, хотя кто кого здесь пугал на самом деле – несложно догадаться.

– Я прошу объяснить мне, Ваша Светлость, что все это значит? – сквозь зубы проворчал он. – Я получил ваше письмо, где вы просите меня помочь госпиталю. Но, мне кажется, вы хорошо с этим справляетесь сами.

Он лукавил, прекрасно понимая, о чем она просила в том письме – о провизии и о свободных руках, которые он принудительно должен сюда направить. Стефано выпрямился во весь свой большой рост, гордо подняв голову, ожидая слез и мольбы.

Но плечи Дианы не поникли, она не опустила подбородок, а гордо вздернула его, встречаясь взглядом с мужем:

– Кое-что изменилось. Теперь я прошу убавить налоги на земли, а также на товары, которыми торгуют местные жители.

Стефано даже открыл рот и поменял позу. Гордость ушла на второй план, на первый вырвалось удивление. Она просила снизить налоги! Налоги, которые он только что повысил! Как у нее хватало наглости на такое? Или глупости! Скорее второго, потому что женщины ничего не понимают в деньгах. Откуда ей знать, что налоги повышаются не самостоятельно и не от прихоти главного правителя земель. Он их повышает из-за необходимости укрепить армию.

– Вы просите невозможного, – однозначно ответил он и поморщился, снова взглянув на паутину, – прекратите творить и говорить глупости, вернитесь в замок и займитесь подобающим для леди делом.

– А какое дело вы считаете подобающим? – возмутилась Диана. – Вышивать на платках ваши инициалы? Но пока вы недостойны даже этого.

Он перевел суровый взгляд на нее, но Диана не сдвинулась с места и продолжила свою речь:

– Я не глупа и понимаю, что такое снизить налоги. Но, возможно, есть какой-то иной выход…

– Есть! – грубо вставил он. – Продать ваш замок в Девоншире. На эти деньги можно построить сотни больниц и обеспечить людей самым лучшим уходом.

Он, конечно, утрировал, злил ее, пытался надавить на слабое место, прекрасно зная, что замок в Девоншире для нее слишком важен. Или он решил дать право выбора: жизнь прошлая или настоящая? Что для нее важнее?

Диана растерялась, не ожидая таких слов.

– Но там живет отец, – отрешенно произнесла она, – я не могу продать замок Девон.

– Продайте вместе с отцом. Жизнь одного пьянчужки не стоит жизней сотни людей, которым нужна помощь.

С этими словами Стефано вышел, оставляя Диану в этой мрачной комнате наедине с собой. Боже правый! За какое чудовище она вышла замуж! Его слова, эхом отозвавшись в сердце, после его ухода еще долго звучали в ушах. Они пронизывали насквозь и разрывали душу так, что хотелось плакать. Но чтобы этого не сделать, Диана, сглотнув, посмотрела на потолок.

Ей все отказали! Жители этого города, их хозяин! Вопрос напрашивался сам собой – зачем ей все это надо? Зачем надо выхаживать больных людей, тратить свои силы, каждый день видеть кровь, слышать крики и нюхать смрад? Зачем? Может быть, проще было бы вышивать платки?

Вот именно, это было бы слишком просто! Диана на секунду закрыла глаза, вдохнула и вышла из комнаты на улицу, где Его Светлость уже запрыгнул на коня. Они попрощались едкими взглядами, которые прожигали друг друга насквозь. Лучше бы он не приезжал, лучше бы она не знала о том, насколько он черствый человек. Стефано Висконти нет дела до собственных людей, ему важны только войны и земли.

– Возвращайтесь в замок, Ваша Светлость, – эти слова он бросил ей напоследок и помчался прочь. За ним поспешили его рыцари, оставляя только облако пыли от копыт лошадей.

– Диана! – выбежала Реджина. – Радость-то какая!

Диана тут же насторожилась, желая услышать эту «радость», и женщина продолжила:

– Его Светлость вернулся!

Плечи герцогини тут же поникли.

Лучше бы он не возвращался с такими новостями, лучше бы она тешила себя надеждами, что у этого человека есть сердце. Но его нет! В этом она убедилась.

– Я знаю. – Она ответила так тихо, что Реджина подошла ближе, чтобы задать вопрос.

– Видимо, он вас не порадовал тем, что собирается помочь госпиталю.

Женщина подошла совсем близко и коснулась плеч герцогини, а та даже не обернулась. Она смотрела в сторону, куда унеслись лошади, а пыль начала оседать на землю. Куда поехал герцог? В Павию или в замок здесь, в Милане? Диана не думала, что он проделал столь долгий путь, чтобы наговорить кучу гадостей и уехать обратно. Это слишком долгая дорога.

– Не порадовал, – кивнула герцогиня, подняла серые юбки и направилась внутрь госпиталя, – пожалуй, сегодня я схожу в замок. Томмасо! Мне нужна лошадь!

Тут же появился молодой человек, который уже сроднился с работой в госпитале и не замечал тяжести и бегущего времени.

– Да, Ваша Светлость?

– Мы поедем в замок.

Томмасо пришел в легкое недоумение, но быстро взял себя в руки. Он еще не знал, что герцог вернулся, все произошло слишком быстро. Но надо было его поставить в известность:

– Его Светлость вернулся, нам надо ехать.

– Слушаюсь, Ваша Светлость. – Он выпрямился во весь рост и гордо выпятил грудь, резко вспомнив, что он рыцарь, а не нянька для больных.

Бьянка была подана очень быстро, так же быстро Диана раздала всем указания и пообещала вернуться как можно скорее.

Даже когда она забралась на лошадь, даже по дороге и возле ворот она так и не придумала повода, почему возвращалась в замок. Но точно не потому, что герцог так велел. Она не знала, там ли он находится. Возможно, он уехал в Павию.

Он ее обидел, но она продолжала скакать на лошади, гордо восседая в седле. Так же гордо она зашла в замок, где, увидев ее, Карло расцвел и поклонился.

– Ваша Светлость, я очень рад вас видеть.

– Я тоже, Карло. Его Светлость здесь?

Мажордом кивнул и указал на лестницу, ведущую наверх:

– Герцог в своих покоях.

Диана тут же прошла к лестнице и стала подниматься, придерживая юбки. Только сейчас она поняла, что стоило бы переодеться, смыть с себя смрад и грязь, но продолжала идти. Все это мелочи, ее запах и вид – это последствия того, что она подарила многим жизнь. А если герцог не хочет смотреть на нее, то пусть не смотрит.

Она толкнула дверь в его покои, прошла внутрь, увидев мужа, снимающего верхнюю одежду. Он обернулся, стоя перед ней в белой камичи:

– Вам уже надоело играть в святую, Ваша Светлость? Решили, что вышивать гораздо интереснее? Не пачкает руки и нет омерзительного запаха…

– Хватит! – перебила она его и подошла ближе. – Я пришла лишь сказать, что ужасно сожалею о том, что вы мой муж! Жестокий и жадный! Я лечила ваших людей, рыцарей, которых вы сами сюда отсылали! И это благодарность?

Диана вскипела, а думала, что пока ехала, то утратила пыл. Но ошиблась! Сейчас как никогда хотелось высказать все, что наболело за это время.

Стефано слегка опешил, было видно, что он занервничал. Никто и никогда не перечил словам герцога. Никто! Никогда! Кроме нее, Дианы! Конечно, это его злило.

– Вы решили, что я поддамся на женские крики и тут же кину к вашим ногам мешки с золотом?

Он рывком скинул с себя камичи, оставаясь по пояс обнаженным. Диана привыкла к этой картине, его нагота ничуть ее не смущала.

– Не мне надо золото, а вашим людям! – Она подошла ближе и ткнула в его грудь пальцем. – Я не нуждаюсь в ваших кровавых деньгах, но, к сожалению, они нужны раненым и больным.

– Мои раненые чаще умирают во время сражений, а за обычными горожанами присматривают монахини!

– Вы видели тех монахинь, Ваша Светлость? – Диана вспомнила дряблых старух, которые еле передвигались по госпиталю. – Им самим нужна помощь.

Она наконец перевела взгляд на его грудь, потом ниже, к пупку, и резко ахнула, даже отпрянув назад:

– У вас рана!

Стефано только одарил ее недовольным взглядом и схватил свежую камичи.

– Это царапина. Пройдет, как только я наконец окажусь в тишине.

Но Диана как будто не слышала его слов, подошла ближе, чтобы осмотреть «царапину», откинула край белоснежной ткани камичи, которую он уже надел. Это была далеко не царапина, края раны разошлись, кровоточили, имели багряно-красный цвет, что говорило о том, что рана воспалилась.

– Вам нужна помощь!

– Мне нужен покой…

– Я промою вашу рану…

– Вы правы, мне нужна помощь, – тут же улыбнулся он.

Как хорошо, что он быстро сдался, Диана мысленно помолилась Пресвятой Деве Марии. Не хватало, чтобы герцог такого величественного рода умер от заражения крови. Она быстрым шагом прошла к двери и выглянула наружу:

– Карло! Срочно нужна кипяченая вода и чистая ветошь! И прошу вас, позовите доктора…

Она не договорила, потому что герцог прикрыл ее рот ладонью.

– Не надо врача, Карло. Только воду и ветошь!

Выкрикнув это, Стефано втянул Диану обратно в покои и закрыл дверь.

– Не делайте из меня калеку, Ваша Светлость. Зачем врач тому, кто ходит сам? Тем более от вашей заботы мне уже легче.

– Но, возможно, вам нужны лекарства.

– Давайте остановимся на воде.

Диана кивнула, но в мыслях держала другой план, на случай, если все окажется хуже, чем она думает.

Пока Карло заносил воду, герцог по велению герцогини лег на кровать. Она откинула ткань камичи, внимательно рассматривая рану. Намочив ветошь в теплой воде, она чуть притронулась к ране, ощущая напряжение мышц на животе Стефано. Ему было явно больно, но он никогда бы не признался в этом. И он никогда бы не признался в том, что получил такую рану. Очень часто в госпиталь приходили мужчины, которым помощь была уже не нужна – пошло заражение крови, и высокая температура убивала за несколько часов. Диана боялась этого, хмурилась, но продолжала промывать рану.

– Как вы ее получили?

– Разве мужчина может помнить все подробности? – натянул улыбку герцог, чтобы скрыть боль, которая стала очень сильной.

– Но вы же были в доспехах, я полагаю?

– Они тоже неидеальны. – Стефано сначала следил, как эту отвратительную рану промывает сама герцогиня без капли брезгливости. А потом откинулся на подушки и стал глубоко дышать.

Ему явно было больно, а ей было жаль его. Рана начала нагнаиваться, как хорошо, что она вовремя увидела ее, и как хорошо, что Карло пригласил доктора Москатти. Тот явился очень быстро, сменил Диану, рассмотрел рану и назначил лекарства.

Диана все это время стояла рядом и угадывала каждое желание доктора: подать портфель, вытащить нужное лекарство еще до того, как доктор Москатти скажет его название. Герцог пристально наблюдал за этим, иногда хмурясь от боли, когда доктор нажимал на рану, иногда смотря на Диану, которая старалась быть очень полезной. У них с доктором прекрасный тандем, это прослеживалось во всем.

Когда лекарства были назначены, рана обработана и перевязана и доктор, дав наставления, вышел из герцогских покоев, Его Светлость встал с кровати.

– Спасибо за заботу, но мне надо ехать.

Диана даже открыла рот, наблюдая, как он пытался устоять на ногах и одеться.

– Вы сошли с ума, Ваша Светлость, кажется, доктор назначил вам покой…

– Какой покой, если мои люди держат оборону?

– Они прекрасно справятся без вас!

– Пока не было вас, мои раны заживали очень быстро. Никто их не видел.

– Я бы с радостью их не видела, но так получилось. На то Божья воля, возможно, это спасло вам жизнь.

Она села на край кровати и опустила взгляд на толстый ковер, привезенный, скорее всего, из арабской страны. Даже плечи поникли.

– И это намек на то, чтобы я вознаградил вас золотыми монетами для госпиталя? Вы думаете, что я настолько сентиментальный? Вы сильно ошибаетесь.

Он продолжал одеваться, а Диана подняла взгляд, наблюдая за ним. Что за бессердечный человек?

– Я думаю, что вы лишены сердца.

– Правильно думаете, так и есть. Герцог должен иметь голову, а не сердце! Иначе настанет конец правления его рода.

Быстро справившись с одеждой, он направился к двери:

– Здесь у меня еще пара дел, надо подписать бумаги. А потом я поеду в Павию, это ближе к Форли. А вы прекращайте заниматься недостойным для герцогини делом и примитесь за достойные.

– И какие же дела, по-вашему, достойны меня, Ваша Светлость? – Диана спрыгнула с кровати и направилась за ним. Но герцог уже вышел. Она не пошла дальше, осталась в его покоях, а потом прошла в свои.

Только сейчас Диана поняла, как ломит спину и ноги. Она взглянула на свои руки и не узнала их – кожа стала грубой, на ладонях мозоли, мелкие царапины. Руки простолюдинки, а не истинной герцогини. Но этот факт ничуть ее не расстроил, скорее разозлил, заставил снова вспомнить отказ герцога в понижении налогов.

В покои влетела запыхавшаяся Марта, которая тут же стала кудахтать при виде хозяйки:

– Вам надо срочно смыть с себя смрад!

Наверно, от нее смердело так, что даже Марта не выдержала. Не было сил спорить, Диана лишь кивнула и стала ждать, когда слуги натаскают горячей воды.

– Его Светлость не дал ни одного золотого скудо[6]6
  Деньги в Милане. (Прим. автора.)


[Закрыть], – пожаловалась она камеристке, – а мог бы таким образом освободить меня от работы. Я бы платила людям. За скудо они бы с радостью работали.

– Оставили бы вы это дело, Ваша Светлость! – причитала Марта совершенно серьезно, мокрой ветошью касаясь кожи хозяйки. – Вы похудели, осунулись, кожа стала серая, руки все в мозолях, как у простолюдинки.

– Прекрати, Марта, – тут же осекла ее Диана, – мне не важно, как я выгляжу.

Она перевела взгляд на свое отражение в зеркале, пытаясь увидеть правду в словах Марты. И что она видела? Именно то, чем сказала камеристка, – худобу и бледность кожи. Но к чему ей красота? Лучше не быть красивой, но зато быть полезной!

Теплая вода так расслабила каждую ноющую мышцу, что Диана чуть не уснула прямо в деревянной бадье. Руки Марты пришли на помощь – вытерли тело и помогли дойти до кровати. И хотя Диана обещала вернуться в госпиталь, но сил на это не хватило – она не заметила, как уснула. А ведь думала о грубых словах Его Светлости, о золотых скудо и землях Девоншира, о дальнейших планах, которые не радовали и не внушали оптимизма. И эти мысли плавно перетекли в сон. Медленно стали отдаляться мысли о госпитале и Девоншире, приблизились видения о герцоге. Снилось, как он ложится рядом с ней, проводит пальцами по чистым влажным волосам, укрывает одеялом. Потом кровать пустеет, в покоях холодает, но через некоторое время становится тепло. Ощущается запах только что зажженного очага, который заставляет Диану улыбнуться и погрузиться в крепкий сон, без сновидений.

А утром Диана проснулась с чувством, что в ее покоях кто-то был: гладил ее волосы, разжигал очаг. Она автоматически коснулась светлых локонов, пытаясь определить, осталась ли на них теплота пальцев. Но, увы, это ощутить никак нельзя.

Ей явно приснилось! Другого быть не могло – герцог уехал в Павию. К тому же он не настолько ласков, что бы гладить ее волосы и беречь от простуды ночью. Откинув эти мысли прочь, Диана встала с кровати и случайно взглянула на очаг. Он не горел, но угольки испускали ниточку дыма, что свидетельствовало о том, что огонь погас не так давно.

Глава 21

Диана мчалась на Бьянке в сторону города, в госпиталь, где ее уже ждал доктор Москатти. Но сейчас она не думала о больных людях, не думала о лечении, она прокручивала в мыслях лишь слова Марты о том, что она не заходила ночью в покои герцогини и не разжигала очаг. А герцог убыл в Павию рано поутру, когда солнце показало свой первый луч.

Это был он! Теперь определенно точно! Гладил ее волосы… Лежал рядом… Потом разжег огонь. Зачем он заботился о ней? Из чувства жалости? Может, жалел о сказанных словах? Но Диана променяла бы его прикосновения на несколько монет, которые раздала бы бедным за работу в госпитале.

Приняв помощь от Томмасо, Диана спустилась на землю, когда они прибыли в госпиталь. Ее вышла встречать сонная Реджина, кутаясь в вязаный шерстяной плед. Заспанный вид леди порадовал Диану. Значит, ночь прошла спокойно.

Это оказалось правдой: впервые за все время, что Диана находилась в этих стенах, никто не умер, никто не пришел за помощью и никто даже не стонал. Спали все! Даже доктор Москатти.

– Как дела у Его Светлости? – поинтересовался он у герцогини. – Надеюсь, вы поменяли повязку?

Она ничего не сделала, потому что спала как младенец. А еще она была на него зла за все оскорбительные слова, которые получила в свой адрес.

– К сожалению, герцог уехал утром слишком рано. Но уверена, что в Павии у него прекрасный лекарь.

– Я тоже на это надеюсь. – Доктор Москатти поклонился и вышел из комнаты, оставляя Диану и Реджину наедине.

Диана тут же обернулась к женщине:

– Почему ты не уехала домой? Разве Филлипо не ждет тебя? Кстати, я хотела спросить, как он относится к тому, что ты большую часть дня находишься здесь?

Как много вопросов! Диана даже сложила руки и склонила голову набок, желая получить ответы на все. Но Реджина улыбнулась и спокойно произнесла:

– Я сказала, что помогаю самой герцогине, а это не обсуждается. Ведь он тоже очень близок с герцогом. Почему мне нельзя общаться с его женой? Мой муж очень мудр, он все понимает. И кстати! – Реджина достала из-под юбки холщовый мешочек и передала его герцогине. – Мы разбогатели. Это передал Филлипо на обслуживание госпиталя.

Она вложила мешочек в руку герцогини, и та чуть не взвизгнула, не поверив глазам, пока не высыпала себе в ладонь золотые скудо.

– Пресвятая Дева Мария! Реджина! Да Хранит Господь твоего мужа! Этого нам хватит на то, чтобы нанять персонал и купить провизию. Хотя бы на первое время, но все же!

Почему ее муж не сделал то же самое? Может, она сама совершила ошибку, что запросила снижения налогов, а надо было попросить один серебряный скудо. И тогда Стефано Висконти от жалости выделил бы ей три золотых.

Но нет! Она герцогиня и просить может только глобальное!

Жизнь в госпитале закипела, появились дополнительные руки и еда. Казалось, что даже болеть стали меньше. И на лицах больных чаще стала появляться улыбка. Или это солнышко заглядывало в распахнутые Дианой окна и дарило настроение каждому находящемуся здесь?

– Вы можете возвращаться в замок, Ваша Светлость, – с теплотой в голосе произнес доктор, – мы справимся, теперь здесь много людей.

– Я покину вас ненадолго, – кивнула она, – мне надо переодеться и выспаться, но я вернусь завтра. Обещаю.

За все это время Диана узнала, что рана герцога зажила. Так он писал Филлипо, тот рассказывал своей Реджине, а она приносила новости Диане. Но никаких вестей лично для герцогини не было. Она тоже не писала, все еще помня слова про то, что должна продать замок в Девоншире вместе с отцом. Какой бы отец ни был, но он человек.

Выйдя из здания госпиталя, Диана чуть не столкнулась с тремя мужчинами, разодетыми в дорогие одежды из натуральной кожи. Обычные горожане носили камичи серого цвета, заштопанные множество раз. Но эти мужчины были из знатного рода, при деньгах.

– Ваша Светлость, – все втроем склонили головы перед герцогиней, – мы торговцы этого города, только что прибыли из Европы. Мы продали лес и получили за него хорошие деньги.

Один мужчина протянул мешочек из синего бархата:

– Это на нужды госпиталя. Ходят легенды, что лучше ваших рук есть только руки Мадонны.

Машинально Диана взяла этот мешочек, анализируя его слова. Про нее уже ходят легенды? Они дают деньги на нужды госпиталя? Даже не верилось! Она опустила взгляд на ладонь, где лежал мешочек, и сомкнула пальцы:

– Пусть хранит вас Господь за вашу щедрость!

Мужчины снова поклонились, и теперь гораздо ниже, встав коленом на зеленую траву. Потом поднялись и стали удаляться прочь. А Диана так и стояла с протянутой рукой, в которой сжимала приличное на вес количество монет. А радости не было предела! И когда мужчины скрылись, она с криком залетела обратно в здание и кинулась с объятиями к Реджине. По обрывкам фраз Реджина ничего не поняла, доктор Москатти выбежал на шум, и Диана протянула ему синий бархатный мешочек:

– Мне кажется, что госпиталь будет одним из лучших в Ломбардии!

– Это чудо какое-то! – взмолилась Реджина и крепче обняла Диану. – Люди видят вашу доброту и слышат слова о помощи.

– Пусть, в таком случае, услышат остальные! И мы сможем построить дополнительную пристройку, где разместятся тяжелые больные.

– Надо же! – воскликнул доктор Москатти, держа мешочек на уровне глаз. – И кто же такой щедрый?

– Трое мужчин, хорошо и опрятно одетых, – начала рассказывать Диана, – они сказали, что являются купцами и только что приехали из Европы, где продали лес.

– Да? – удивился доктор и, прищурив один глаз, обернулся к Реджине. – А что продал ваш муж?

Наступила тишина, Диана перевела взгляд на женщину, слегка удивленно и не понимая, почему доктор относится к этим деньгам с подозрением.

Реджина нахмурилась, явно вспоминая:

– Он занимается шелком. Наверно, продал его.

Доктор Москатти удовлетворенно кивнул и протянул мешочек Диане:

– Вы вольны с ними поступать так, как велит ваше сердце. Наконец оно было услышано. Но по-другому быть не могло, ваше сердце огромных размеров.

Диана взяла деньги, уже ничего не понимая:

– Вас что-то смутило? Эти деньги не ворованные?

– Меня смутило лишь то, что купцы так просто с деньгами не расстаются. Вы знаете, кто самый скупой?

Она мотнула головой, пожав плечами.

– Богатый, который заработал деньги сам, – продолжил доктор. – Купцы не раздают деньги.

– Но они же принесли, – начала говорить Диана и взглянула на Реджину. Ее муж тоже добровольно пожертвовал, так ведь?

Реджина перекрестилась, давая понять, что именно так. И Диана снова взглянула на доктора, ожидая продолжения. Оно последовало:

– Значит, кто-то их вынудил сделать это.

Он поклонился и, распрощавшись с дамами, направился к больным, которые его уже заждались. А Диана перевела взгляд на Реджину.

– Какая разница, кто и как это сделал, главное – итог, деньги пойдут на благое дело.

– Я согласна, но все равно терзаюсь вопросом: кто? Ты не могла бы спросить Филлипо, кто тот человек?

– Диана, поверь, он не скажет. Пусть это останется за пределами этой больницы. Нам не важно кто, возможно, доктор Москатти не прав и у купцов доброе сердце. Они услышали о тебе, прониклись душой и решили, что имеют лишние деньги…

– Прости, что лезу не в свои дела, но у тебя есть лишние деньги? Ведь твой муж купец. Наверно, нет. Потому что лишних денег не бывает.

Диана разволновалась, понимая, что обида от слов ее мужа до сих пор прожигает дыру в сердце. Она хотела бы, чтобы этот «кто-то» был герцог Висконти. Но умом понимала, что он никакого отношения не имеет к тому, что несколько купцов принесли в дар деньги.

– Ничего не надо, не спрашивай. – Диана махнула рукой. – Я хочу слышать лишь одно имя, которое никто не произнесет.

Она слегка приподняла юбки и направилась к двери. Реджина ее проводила взглядом, понимая, о чем подумала Диана. Ей стало жаль герцогиню, и она ее догнала уже у двери.

– На то он и герцог, чтобы быть гордым. Он не имеет права показать свои чувства, для него это признак слабости.

Диана обернулась, не ожидая, что Реджина пойдет за ней. Она не ждала этих слов и не хотела, чтобы другие видели ее обиду на мужа. И в целом этот брак должен быть при людях идеальным. Но при Реджине он таковым не казался. Диана еще помнила поездку в Милан из Павии. Она помнила разговор между ними.

Они говорили о покупке жен, в то время Диана думала, что герцог ее купил. Но Реджина предположила иначе и оказалась права. «Такие высокие браки заключаются чуть ли не до рождения детей…» А сейчас она говорит о том, что герцог горд, и, скорее всего, права. Но обида прожигала и портила настроение.

– Но он мог бы хоть раз переступить свою гордость. И не ради меня, а ради его людей.

– У него в руках власть, Диана, – напомнила ей Реджина, – тот, кто держит в руках власть, не может дать слабину. Его Светлость очень умен как в военных делах, так и в политических. Одно послабление – и это может привести к краху всей его Империи. А земли Ломбардии именно Империя, потому что Висконти правят самой большой территорией.

Наверно, вид у Дианы был очень удрученный: плечи опустились, взгляд потух. Реджина прижала ее к себе, как мать дочь. Как мать, которую Диана потеряла давно, и после этого ее так никто не обнимал. От таких объятий накатили слезы, она крепко сжала Реджину, уткнувшись носом в ее шею.

– Ты еще юна, но на тебя столько всего навалилось. – Реджина гладила ее по волосам и шептала: – Но если тебе надо с кем-то поговорить, я рада тебя выслушать, и этот разговор останется между нами.

Диана кивнула и чуть подалась назад, заглядывая в васильковые глаза этой женщины.

– Я тоже должна быть гордой и сильной. Мне надо учиться быть такой.

– Не надо, – тепло улыбнулась Реджина, – ты уже такая.

Диана кивнула, пальцами провела по щеке, чтобы точно знать, что слез не видно, и улыбнулась:

– Эту жизнь выбрали за меня.

– Ваша Светлость! – послышался голос сзади. – Ваша Светлость! Вам послание!

Женщины обернулись на голос и увидели всадника на лошади – он скакал к ним, махая письмом. Сердце Дианы подпрыгнуло в груди, нарушая спокойное дыхание. В мыслях пронеслись самые разные новости в этом письме: герцог убит, ранен, при смерти. Теперь она останется совсем одна с этой империей, но ей придется бежать. И ей даже не дадут попрощаться с телом мужа, потому что люди Медичи уже стоят у ворот в замок. Эти страшные мысли почти парализовали тело, Диана не могла сдвинуться с места, но прекрасно видела, как гонец остановил лошадь, спрыгнул с нее, поклонился сначала Диане, затем Реджине и протянул письмо герцогине:

– Ваша Светлость, в замке сказали передать это письмо вам.

Он вложил конверт ей в руку, но Диана не поняла, отчего он такой тяжелый. Казалось, что ей дали кирпич.

– Спасибо, не уезжайте, возможно, надо отправить ответ. – С трудом она взглянула на печать, которая красовалась на бумаге, и обомлела – на оттиске был изображен овал с витиеватым узором по краям, центр которого разделен на три части, и в одной из них едва был виден рисунок. Диана нахмурилась, даже не представляя, от кого это письмо. С трудом верилось, что оно вообще было предназначено ей.

– Кто его доставил? – Этот вопрос она задала гонцу, который уже отошел к лошади, чтобы не быть свидетелем лишних разговоров.

– Гонец из Венеции, Ваша Светлость. Мы решили его притормозить здесь, в замке, вдруг вы захотите ответить на это письмо.

Диана обернулась к Реджине, и та с улыбкой кивнула, давая понять, чтобы герцогиня быстрее его вскрыла. Теперь в мыслях Дианы предстали золотистые глаза Доменико Фоскари, а когда она распечатала письмо и начала читать, то услышала его голос.

«Ваша Светлость!

Я всегда держу свои обещания и с радостью желаю видеть вас на самом красивом балу в честь карнавала в Венеции. Это праздник огней, фейерверков, карнавальных костюмов и загадочных знакомств. Карнавал – незабываемое время, которое без вас утратит всю свою красоту. Вы будете королевой на этом празднике и очаруете всех своих подданных.

Ваш слуга, Доменико».

Губы Дианы растянулись в улыбке, она вспомнила их разговор в саду замка, и на душе стало теплее. Автоматически она приложила письмо к груди, и из него выпала еще одна бумага – то самое приглашение, которые получают лишь знатные люди. Диана подняла его, осмотрев со всех сторон, – на приглашении не стояло имени ее мужа. Возможно, Доменико знал, что герцог в отъезде. А возможно, нет. Но это было как-то… Слишком вольно. Слишком лично. Как будто он вторгался в ее пространство и вырывал ее из рук Стефано Висконти. И, как назло, хотелось вырваться, поехать на маскарад, быть королевой, танцевать и знакомиться с новыми людьми. Хотя бы раз в жизни ощутить себя птицей с расправленными крыльями.

Но этому не бывать. Она не имеет права ехать туда одна.

Диана обернулась к Реджине и протянула ей приглашение:

– Меня пригласили Фоскари на венецианский бал в честь карнавала. Очень жаль, что я не смогу поехать.

Женщина взяла из ее рук бумагу, но даже не стала читать текст. Она прекрасно знала, что там сухие слова. Более эмоциональные слова остались в руках герцогини, которая махнула гонцу:

– Я напишу ответ. Сейчас же.

Тот покорно кивнул и стал доставать из сумки бумагу и чернила. Выполнять поручения – это его работа.

– Что вы хотите ответить? – удивленно спросила Реджина.

– Как что? Что я не еду. Не могу позволить себе столь роскошное мероприятие в полном одиночестве. Его Светлость в отъезде, а одна я не рискну поехать в чужие края. Даже со всей охраной.

Реджина протянула ей приглашение и улыбнулась:

– Я уверена, что дома меня ждет точно такое же приглашение. Каждый год Фоскари приглашают на венецианский бал нашу семью. Мы с Филлипо поедем. Не хочет ли Ваша Светлость присоединиться к нашему экипажу?

Реджина, все еще улыбаясь, поклонилась. Она словно прочитала досаду в глазах герцогини и снова сделала этот миг чуточку ярче.

– В моем приглашении не указано имя герцога, значит ли это, что я поеду против его воли?

– Это значит, что Фоскари осведомлены о том, где находится сейчас Его Светлость. Скорее всего, они отправили приглашение в Павию или в Форли.

Диана не ответила на вопрос Реджины о приглашении присоединиться к ним с Филлипо. Она была не столь уверена, надо ли ехать. Еще думала, стоит ли покидать земли Ломбардии, когда ее муж на поле боя… А он много думает о ней? Он подумал хоть раз, как ей здесь одиноко и скучно? Ведь он специально унижает ее, закрывая в замке или приставляя к ней охрану. А еще так грубо отказал в деньгах на госпиталь! Этого она ему не простит.

– Есть ли вероятность, что Стефано Висконти окажется в Венеции? – тихо прошептала она, смотря мимо Реджины.

– Есть вероятность, что там никто друг друга не узнает, Ваша Светлость. Это маскарад. Костюмированный бал. Все в масках.

Диана обернулась к ней, чуть улыбнувшись. В глазах запрыгали огоньки, взгляд оживился. Получается, что ее никто не узнает на празднике – это весомая причина, чтобы посетить Венецию и побывать на карнавале и балу. И загадочность лишь усиливала желание оказаться там скорее.

– Я принимаю предложение и хочу присоединиться к вашему экипажу.