Текст книги "Геном дракона"

* * *

Родоначальниками спортивно-боевых игр стали правители песчаного материка Молвинтайна задолго до начала исчисления эпох. Физическое формирование крепкого тела и сильной воли занимало исключительное место у людей Тальтажа. Особый уклад жизни, характерный для стран с мягким климатом, располагал их к времяпрепровождению за стенами дома. Юноши и мужчины, чаще земледельцы и ремесленники, предпочитали заниматься спортом, а физическая красота тесно связывалась с духовной доблестью. Тяга к гармоничному самосовершенствованию получила свое завершение в чем-то большем, чем в ежедневных упражнениях.

Первые, известные миру, спортивно-боевые игры прошли в Махире между людьми низшего сословия. Правители азрахариата видели, каким образом игры воздействуют на мировоззрение людей и каким праздником становятся для народа. Игры возвеличивали человека, а правители даровали победителям золото.

В скором времени игры обрели популярность в соседних землях. Минуя четверть века игры стали проводиться между Махиром, Аканой, Баду, Акостахом и Сажирром. Участники соревнований должны быть не только физически крепкими и сильными, но и нравственно безупречными, с незапятнанной репутацией. Уроженцы Тальтажа верили в то, что игры являются даром Н'Ура, высшего Бога, властвующего над песками и ветрами. Победителю воздавались почести. Правители награждали их землями, а также давали бардам и поэтам разрешение слагать о победителях хвалебные оды, запрещенные для людей низшего сословия. На время соревнований между враждующими азрахариатами действовало всеобщее перемирие.

Минуло несколько эпох, прежде чем игры появились в Камнетужи и Валоране. Впервые три материка стали участниками спортивно-боевых игр в 1105 году. Сегодня по всему миру построены арены, а награда велика: возобновляемый рудный источник.

Разлом-на-Скорпее – естественная шахта, расположенная на архипелаге Скорпей. Она является самым крупным месторождением синей пыли, руды, угля, мрамора, гранита, гелия и иных полезных ископаемых. Разлом-на-Скорпее относится к чудесам света, поскольку обладает не объясненной наукой способностью к восстановлению всех рудных тел. Коренные жители Скорпея считают, что шахта живая, и поклоняются ей.

Долго архипелаг Скорпей, расположенный в треугольнике материков, оставался нейтральной территорией, за которую велись непрерывные кровопролитные войны. С началом гуманизации общественного сознания и масштабного развития торговли Разлом-на-Скорпее стал призом для победителя спортивно-боевых игр. Сами игры проводятся каждый год в осеннюю пору. Победитель получает безоговорочное право распоряжаться до следующих игр скоплениями и залежами, богатыми синей пылью, железом, никелем, медью и иными полезными ископаемыми. Эта награда – ключ к экономическому подъему и процветанию. В последние годы в океанических осадках и отложениях Скорпея были также обнаружены месторождения золота, платины и алмазов.

В спортивно-боевых играх всегда участвуют три материка, каждый из которых представляют их уроженцы: архонты, атлеты, люди искусства. Участники Камнетужи чаще родом из Ринехольского королевства. Иногда от Нолгеры выступают сильные бойцы. Северяне показывают стойкость и упорство в боевых состязаниях. Еловое Гнездо обычно не принимает участие в играх.

Тальтаж состоит из пяти азрахариатов, а также сотни малых оазисов. У Тальтажа есть свой Совет, во главе которого находится Махир, как родоначальник игр. Именно там взвешиваются силы и принимается решение о составе участников. Претендентов всегда немало: чем сильнее вклад участвующей страны в победу, тем большая часть шахты Разлома-на-Скорпее будет находиться в последующий год в ее власти. Обычно Тальтаж представляют люди, принадлежащие разным сословиям и азрахариатам.

С Валораном все немного иначе. Когда-то единая страна Оливхейм, раздробленная в результате несчетного количества войн, подвергалась как нападениям со стороны Камнетужи, так и вспышкам внутренних мятежей. Запад материка Валоран – это скопище народностей мира. Право на участие в спортивно-боевых играх в Валоране решается заранее, путем проведения в каньоне Интелия различных состязаний. Иногда дело доходит до кровавых стычек между участниками. Чтобы прекратить это безумие, валоранские правители придумали следующее решение: на материке есть маленькое королевство Лоя. Оно отказалось от участия в играх, но вместо этого получило право голоса на состязаниях в каньоне Интелия. Став независимым избирателем, Лоя оставляло за собой последнее слово в выборе участников. В случае победы Валорана в спортивно-боевых играх Лоя, по договоренностям, получит часть даров Скорпея.

Адемские острова чаще примыкают к Сажирру и выступают от имени Тальтажа. Хотя в летописях есть случаи, когда они участвовали от лица Сиелли.

Последние два года архипелагом Скорпей правят азрахари Махира и Баду. Кто знает, кому улыбнется удача в следующих спортивно-боевых играх?

* * *

Дорога домой всегда кажется короче, чем в обратном направлении. Отряд Беркут повстречал отряд архонтов, отправляющихся на задание. Разминувшись, командир Брюн повел собратьев по протоптанной дороге. Деревья дышали осенью: листья в нижней и средней части кроны полностью сменили цвет, особенно в затемненных местах. Пес не хотел находиться в объятиях хозяина, просился на землю, а потом следовал за людьми, отставал и жалобно скулил. Лориан дал Верлиану свою походную сумку, но юноша не принял его ношу. Шиоз был ранен, но отказывался от исцеления, следуя каким-то нелепым убеждениям. Верлиан не мог проникнуться симпатией к этому человеку и отказывался ему помогать. Гахельм чувствовал себя подавленным. До ушей носителя дикого симбионта уже доходили разговоры о том, что командир по возвращению в Ринехол откажется от него.

К вечеру над головами путников пронеслась мрачная туча. Отряд нашел брод и пересек Каштановую реку. После ливня взбаламученные воды окрасились в коричнево-серый цвет. До наступления темноты архонты нашли опушку рядом с двумя ивами, склонившими к воде длинные ветви. Не теряя времени, командир Брюн раздал указания. В костре возродился пламень. Гевин соорудил из веток, похожую на шалаш конструкцию, и бросил на нее мокрые одежды. Так же поступили остальные. Вечер был безветренным и тихим. Очередного ливня не предвещалось. Херлиф снова поколдовал над котелком, замешав в кашу пряных специй, и поместил посудину над огнем.

– Когда я жил в Давене, рыбалка под дождем становилась обычным делом. Чувство долга поднимало тебя с теплого матраса и заставляло на заре, в сырости и тумане сидеть на берегу реки в надежде на улов. А рядом с тобой кривилось еще полдеревни таких же мужиков, – командир недовольно буркнул и подсел ближе к огню. – То ли дело охота. Достаточно произнести это слово, и все становится понятно…

Граф смотрел на своего хозяина доверчивыми глазами. Кажется, будто он понимал каждое его слово.

Верлиан решил задать беседу и спросил мнение командира об увиденном существе у руин древнего города. Херлиф показательно обделил Стража своим вниманием. Позже Гахельм предложил свою помощь по хозяйству в полевом лагере. Но Херлиф и тут не принял предложение светловолосого юноши. После трапезы, когда речь зашла о порядке вступления архонтов в дозор, командир Брюн распределил время между пятью членами отряда, оставив юношу без дела. Архонты заметили натянутую тетиву в отношениях двух воинов, но не стали вмешиваться и перечить командиру. Последней каплей терпения Верлиана стала его сохнувшая одежда, «случайно» задетая курносым человеком и упавшая вниз, на расквашенную после дождя землю.

– Кажется, после боя вы растеряли часть сноровки, командир, – носитель дикого симбионта поднялся с места. – Надеюсь, к следующему походу вы наберетесь сил, чтобы не вести себя подобающим образом.

– К следующему походу у тебя будут совсем иные задачи, не связанные с отрядом Беркут, – поучительно произнес Херлиф и прошел мимо, небрежно подняв нательную рубашку с земли.

Лицо Верлиана налилось багрянцем. Светловолосый воин не понимал, почему Херлиф променял мягкость и заботу на черствость и безразличие. Отказ командиров от своих подопечных оставляет выделенную строку в личном деле, что впоследствии может плохо сказаться на служебной репутации. Верлиан с детства добивался признания общества и достигал вершин. Пример тому – безупречное обучение в казарме архонтов. Отказ боевого отряда от своего новобранца мог повлечь за собой множество пристальных взглядов, обращенных в сторону носителя дикого симбионта.

– Не совершайте необдуманных поступков, командир Брюн, – настойчиво твердил Верлиан, попытавшись свести напряжение к нулю.

Архонты поднялись с мест и окружили двух воинов. В своем месторасположении члены отряда тяготели к командиру.

– Я принял во внимание твою неопытность, – произнес мужчина с интонацией наставника, поучающего нерадивого ученика.

– Неопытность? Ваше командование отрядом сомнительно. По-вашему, ставить Деву под удар и потакать прихотям Лориана и есть мастерство? Ты же Огненосец, Шиоз! От твоих действий зависит жизнь Санабиль! – юноша был зол. – Почему вы проявляете самоволие и не чтите Кодекс?

– Потому что среди нас есть настоящий демон! – громко рявкнул Херлиф, и воздух содрогнулся от его речей. – Я столько лет рисковал своей жизнью! Каждый боевой поход оставлял след на моем теле! Каждый каприз природы в полевых условиях сказывался на моем здоровье! Но я выжил и не повредился в уме, сколотил состояние! Через полгода я пройду Очищение и вернусь в Давену. Но напоследок мне подкинули тебя, носителя болезни, из-за которой страдает человеческий род! Чем я заслужил это?

Архонты никогда ранее не слышали, чтобы курносый человек так сильно поднимал голос. Херлиф подошел к Верлиану вплотную.

– Я был мальчишкой примерно твоего возраста, питал большие надежды на светлое будущее, но потом на мир обрушилась кровопролитная война, демоны принесли, – голос командира леденел с каждым словом. – Я старался быть тебе хорошим наставником, делил с тобой трапезу, давал стратегически важные задачи. Но ты не раз ослушался меня.

– Когда я был ребенком, то не позволял людям называть себя демоном. Не позволю и сейчас! – ярым и надломленным гласом сказал Верлиан и обнажил полуторный меч. – Я вызываю вас на поединок!

– Позвольте мне принять участие в этом столкновении, – пробасил Лориан и хрустнул шеей, ослабляя напряжение в мышцах, – Я тоже не люблю, когда мне указывают, что делать.

– Довольно ребячиться. Если хотите драться, то убирайте оружие вон. За пределами столицы я отвечаю за каждого из вас, – с крупицей досады произнес командир и присел, погладив своего пса по спине.

Верлиан не желал битвы с Шиозом, но отступить не мог. Лориан был драчуном по жизни. Для боя ему не требовалась особая мотивация. Такие люди всегда находят время и место для драки. Юноша медленно расстегивал пояс с ножнами, лихорадочно сбивая все мысли в кучу. Лориан был непростым противником. Настоящий здоровяк, обросший мускулами, как облепиха ягодами. Верлиан поверхностно обучался кулачному бою в казарме архонтов. Лориан же, как Огненосец, занимался этим искусно, а вне походов оттачивал навыки в подпольях Нижнего города, зачастую обогащая своих нанимателей. Херлиф непоколебимо сидел рядом с преданным животным. Остальные архонты отошли в сторону, чтобы не мешаться. Санабиль нервно комкала пальцами складки синего платья.

Верлиан закрыл кулаком лицо, а второй выставил наизготовку, обошел противника, наблюдая за повадками воина. Движения Шиоза были несуетливыми. Походка тяжелая и размеренная, как у хищника. Лориан смотрел юноше прямо в глаза, давал ему время, чтобы тот набрался мужества и нанес первый удар. Верлиан вспомнил стычку с Дунканом у сторожевой башни. Этот опыт может пригодиться. Физически брат Янтары имеет сходство с Шиозом. Лориан уловил во взгляде юноши посторонние мысли и сделал стремительный рывок. Верлиан сумел поймать оба кулака здоровяка, ощущая их тяжесть всем своим позвоночником. Ладони Шиоза были в два раза больше. Огненосец разжал кулаки, сдерживаемые Верлианом, и захватил пальцы противника, вывернув тому обе руки. Юноша рухнул на колени. Лориан дернул Гахельма на себя и отвесил тяжелый удар в правую скулу. Верлиан упал на землю с хлюпким шлепком.

Архонты сочли, что после этого прицельного удара бой закончится. Светловолосый юноша повернулся и медленно встал. Верлиан был окровавлен, но его беленые глаза наполняла леденящая злоба. Лориан довольно усмехнулся.

– Командир, остановите бой! – взмолилась Санабиль. – В древнем городе Верлиан спас мою жизнь! Если бы он не заметил демона, забравшегося на крышу храма, чудище застало бы нас врасплох!

– Как ты собираешься стать вольным ученым, если не можешь позаботиться о себе? Сторонние Наблюдатели путешествуют в одиночку и сражаются, рассчитывая только на свои силы, – со спокойствием и укоризной молвил в ответ мужчина.

Верлиан и Лориан сцепились вновь. Шиоз поскользнулся на грязи и упал на землю, потянув за собой противника. Драка перешла в настоящую борьбу. Верлиан обхватил ногами Лориана и отвесил несколько неслабых ударов по голове. Очередная точная атака Шиоза выбила воина из боя, заставив юношу на время забыться. Затем здоровяк перебросил противника через себя, и Гахельм приземлился лицом в грязь. Теперь Лориан занял положение сверху и захватил локтем тонкую шею. Юноша пытался вырваться из удушающего захвата, вонзая пальцы в набухшую от влаги глинистую почву. Пульс раздавался в висках, глаза наливались туманом. Лориан вцепился намертво словно клещ. Он хотел остудить пыл неопытного противника и добиться от него признания о поражении, но Верлиан настойчиво молчал.

– Шиоз, остановись! – взволнованная женщина собиралась вмешаться в бой.

Верлиан закрыл глаза. Лориан ощущал, что шея юноши нагревается, будто печь. Здоровяк ослабил хватку, потом вовсе отпустил противника и посмотрел на свою руку. На покрасневшей коже был виден легкий ожог. Архонты с опаской наблюдали за носителем дикого симбионта. Всю его шею и предплечья пронзила плотная чешуя золотистого цвета. Верлиан молниеносно поднялся на ноги и набросился на Лориана, взвалил здоровяка на себя и тоже применил удушающий прием, используя вес противника против него самого. Шиоз дергался, не мог опуститься на землю. Мужчина быстро выбился из сил. Чешуя расползалась по обнаженной спине Верлиана. Юноша еле стонал, сдерживая болезненные ощущения из-за мучительной мутации.

– Опусти Лориана, – приказал командир.

Верлиан увидел дуло плазменного пулемета, смотрящего ему в лицо. Херлиф был настроен решительно. Верлиан поставил противника на ноги. Шиоз сделал громкий и глубокий вдох, затем зацепил носком сапога пояс, лежащий на земле, подбросил его в воздух, ухватился за полуторный меч и стукнул юношу эфесом по голове, не доставая полуторный меч из ножен. Верлиан потерял сознание. Отряд видел, как золотистая чешуя постепенно вошла в кожный покров. Санабиль порхнула к Гахельму.

– На закате службы мне не нужны ненадежные архонты, – произнес Херлиф.

– Вы сами вынудили его драться! – молвила Санабиль, косясь на командира.

Мужчина импульсивно махнул рукой, пресекая разговор. Пес подошел к хозяину и лег рядом. Лориан зашел по пояс в поток пенистой речной воды, чтобы смыть с себя грязь и глину. Санабиль промочила водой повязку и тоже обтерла Верлиана. Гевин помог ей перенести светловолосого юношу на лежак. Дева укрыла воина плащом. Исцеление не пригодилось: Верлиан был здоров и крепко спал.

* * *

За окнами неспешно движущегося поезда ревело, сверкало и выло: дождь хлестал по ровной крыше, отбивая барабанную дробь. Водяные потоки омывали стеклянную пластину, помещенную в специальную нишу между решетками оконного проема. Ветер раскачивал деревья и гнул их кроны к земле. Бушующая стихия разбудила Рамирию. Девушка закрыла глаза и попыталась уснуть, но сон уже сбило. Пространство вагона освещал тлеющий уголек синей пыли. Послышались тихие, почти шепчущие голоса архонтов: Димитрий снова спорил с бодрствующим Огненосцем о суровом климате Нолгеры. Рамирия повернулась набок. По соседству, на набитом гречневой шелухой матрасе спал Терон, закинув руки за голову. Юноше всегда было жарко. Даже сейчас, пребывая во сне, он скинул с себя покрывало и расшнуровал ворот рубашки. Рамирия заметила россыпь родинок на нижней части подбородка и шее юноши. Дорожка увела взгляд к предплечью и спряталась под широким воротом. Девушка улыбнулась, дав волю своей фантазии.

Дождь стих в течение часа, и поезд снизил свою скорость. Среди двух голосов появились и другие: воины ожидали остановки долгое время.

Поезд остановился, а вместе с ним прекратилось убаюкивающее потряхивание. Машинисты покинули паровоз. Постукивая по колесам, они определяли на слух их целостность и исправность. Архонты открыли дверь, запустив в вагон поток свежего воздуха. Местность казалась знакомой. Поезд останавливался здесь раньше, по пути в деревню Магмур. Время близилось к полуночи. Темень поглотила небеса, но пробившаяся сквозь тучи луна таинственно отражалась в поверхности Нешги. Озеро предстало перед путниками во всей красе. Люди увидели озаренную серебряным светом дорожку, соединяющую два противоположных берега. Мужчины разошлись в разные стороны, но каждый держался близ поезда. Малкольм тоже вышел из вагона.

Терон пробудился ото сна, потянулся и приподнялся на локтях. Рамирия сидела рядом, укутанная в покрывало. В своих руках девушка держала очки с широкими линзами. Веяло цветочными духами. У Девы было задумчивое и грустное лицо. Терон знал, кому принадлежали эти очки: девушка рассказала об этом, когда лакомилась медовым яблоком на столичной ярмарке.

– Даже не знаю, каково это потерять близкого человека…

Терон переместился ближе. Рамирия пустила прощальный взгляд на памятную вещь и положила очки в холщовый кошель. На щеках виднелись слезы. Рамирия вытерла лицо краем покрывала и улыбнулась. Она не хотела, чтобы Терон видел ее в плохом настроении. Дева сильно горевала, тоскуя по Фалине Гриш.

– В своих мыслях я часто называла ее мамой. Полия совершенно на нее не похожа. Из плоти и крови, но с каменным сердцем, какая-то ненастоящая.

– Иногда людям достаточно одного взгляда, чтобы ощутить между собой незримые узы. Это происходит на уровне подсознания, это сложно понять и объяснить. Мне хватило мгновения, чтобы полюбить тебя.

Рамирия ласково улыбнулась.

– Какого цвета твои глаза? – спросил юноша и коснулся волос возлюбленной.

Девушка сделалась мрачной и опустила тяжелый взгляд. Терон не знал о том, что она была носительницей дикого симбионта и обладала белеными глазами с рождения. Рамирия не хотела рассказывать юноше о своей крови, боялась его оттолкнуть.

– Впрочем, это не имеет значения, – немного погодя, молвил Страж.

Терон привстал, коснувшись лба девушки горячими губами. Рамирия закрыла глаза, ощущая, как исчезают тревожные мысли. Девушка опрокинула голову на собранное за плечами покрывало. Терон нежно поцеловал возлюбленную прямо под подбородком. Рамирия высвободила руки и обняла юношу, поглаживая спину. Девушка ощущала нарастающее напряжение в его теле.

Все это время, в одном шаге от открытой двери вагона стоял командир отряда, подпирая спиной стену. Димитрий наслаждался тихой ночью и не ожидал услышать разговор. Северянину не нужно было заглядывать в вагон, чтобы понять, что происходит внутри.

Машинисты предупредили людей о скором отправлении. Терон с заботой погладил Рамирию по голове. Раздались недовольные голоса: мужчины зашли в вагон, ворча на ненасытных комаров. Димитрий зашел последним и задвинул дверь. Поезд тронулся с места и быстро набрал скорость. Огненосец предложил собратьям допить грушовку, но командир Лоза, озадаченный чувствами своего сына, отказался от предложения и лег спать.

* * *

Просторную комнату озарял мягкий свет. Огни свечей отражались в оранжевых, подвешенных к высокому куполообразному потолку шелках, поблескивали на тонкой кайме серебряных пиал, наполненных свежими финиками. Широкая кровать с балдахином тяготела к стене, украшенной ярким орнаментом. Нарядный навес состоял из двух слоев ткани: легкого атласа, похожего на первый рассвет, и плотной парчи богатого и глубокого цвета водной пучины, с узором из металлических нитей. Пол полностью покрыт коврами. В стеновой нише помещена маленькая статуэтка Н'Ура из вулканического стекла. Ниже стоит старинный сундук в окружении бархатных пуфов. Стрельчатые окна прячутся за массивным комодом и зеркалом-ширмой. Посередине спальни расположена оттоманка, мягкий диван без спинки и подлокотников. Около нее пестрели многочисленные подушки с длинными кисточками и крупными бусинами.

К открытому настежь окну подошла стройная девушка, посмотрела на окутанный сумерками центральный двор, защищенный от горячих ветров пустыни высокими стенами, которые венчали четыре ветряные башни. В условиях сухого климата они были необходимым приспособлением для охлаждения зданий. В правильный четырехугольник центрального двора, засеянного плодовыми пальмами, выходили окна кухонь, кладовых и гостиных комнат и балкончики второго этажа. Вдали открывался чудесный вид на долину реки Халим.

Девушка стояла недвижимо и глядела в темноту. Полуночный ветер играл ее длинными белоснежными кудрями, перебирал шелковые, обшитые воздушным кружевом складки ночной сорочки, заканчивающейся на пол-ладони ниже ступней.

– Как тихо… – молвила девушка, затем вернулась в комнату и позвала служанку чистым и властвующим гласом.

Двери в арочном проеме незамедлительно открылись. На пороге опочивальни появились двое стражников и полнотелая смуглолицая служанка. Женщина сложила руки на переднике и почтительно склонила голову.

– Позови военачальника Джиху, – произнесла девушка с интонацией, недалекой от веления.

Служанка поклонилась и скрылась в коридоре, шурша юбками. Стражники закрыли двери, оставив правительницу Аканского азрахариата наедине со своими мыслями. Девушка вернулась к старинному сундуку, достала из него буковую дощечку и закрепила лист папируса. На деревянном округлом геридоне, стоящем близ оттоманки, появились кисти и колбы с земляными красками: желтой охрой, жженой сиеной и умброй.

Вскоре в комнату вошел молодой человек с продолговатым лицом и белеными глазами. Медно-русые волосы, убранные в хвост и перевязанные шелковой ленточкой, красиво подчеркивали высокие скулы. С тонких губ не сходила мягкая нагловатая улыбка. Джиха́ был облачен в льняную рубашку, подпоясанную витым из ворса сахарного тростника поясом, штаны свободного кроя и сандалии. Поверх надет открытый по всей длине халат, обшитый золототканой тесьмой. Гостю была свойственна аристократическая осанка.

Джиха проследил за своей азрахари. Девушка удобно устроилась на оттоманке, закинув ногу на ногу, открыла колбы с земляными красками и посмотрела на молодого человека прямо и открыто. Джиха снял халат и положил его на ковер вместе с хопешем – холодным оружием, состоящим из серповидного клинка и рукояти для двуручного хвата. Следом на пол легла льняная рубашка. Воин разделся по пояс, обнажив рельефный торс. Между ним и девушкой сохранялась непреступная дистанция длинною в три шага.

Синие глаза смотрели из-под белых локонов вдумчиво и холодно. Кожа молодого человека покрылась мелкими бороздочками, из которых проступила золотистая чешуя. Она плавно покрыла торс и руки человека, обрамила пальцы крепкими когтями, затем высыпала на лице. Медно-русые волосы выбились из шелковой ленточки, удлинились и окрасились в тон золота, стали похожи на конскую гриву. Череп сменил человеческие очертания на волчьи, но в выражении сохранилась прежняя улыбка. Джиха не испытывал боли: он полностью контролировал процесс изменения обличия.

Нха'Малия Азар, правительница Аканского азрахариата, подняла к лицу буковую дощечку и нанесла первый мазок. Все картины девушки передавали всплеск изжелта-бледных, ярко-золотых, оранжевых и коричневых красок, олицетворяющих тот нрав и силу, которые правительница видела в своем военачальнике.

Джиха застыл словно каменное изваяние. Малия увлеклась написанием картины. Юноша прислушивался к тихому дыханию, следил за движениями руки, плывущей по листу папируса. Джиха был наблюдателен и хорошо знал язык тела своей азрахари. Ее ноги, поставленные параллельно, приходили в едва заметное движение, поглаживая друг друга. Буковая дощечка лежала на коленях. Малия смотрела на человека, затем опускала взгляд на папирус, наклоняясь вперед. Белые локоны скользили по шелку: девушка снова и снова откидывала за спину вьющиеся кольцами волосы. Одеяния не были прозрачными, однако прилегали к телу, повторяя каждый его изгиб. Джиха видел очертания сосков под шелковой сорочкой. Мали́я подняла с геридона чашу, наполненную кисловато-терпким вином, и сделала два глотка.

Джиха наслаждался обществом юной азрахари, находясь от нее в трех шагах. Большего он позволить себе не мог.

Малия написала картину спустя три четверти часа и отложила в сторону кисть. Девушку клонило в сон, но она старалась не показывать усталость. Дальняя дорога на архипелаг Скорпей, на встречу владык Молвинтайна, истощила ее силы.

– Будь готов, мой воин. В скором времени мы отправимся в Камнетужь.

Джиха положил правый кулак на сердце и низко поклонился азрахари. Золотистая чешуя плавно втянулась под кожу. Воин поднял с пола рубашку и халат, оделся, закрепил на поясе хопеш и расчесал пальцами, словно гребнем, разбросанные по плечам медно-русые волосы, перевязал их шелковой ленточкой. Нха'Малия Азар проводила молодого военачальника взглядом. Воин открыл помещенные в арочном проеме двери. На пороге появилась смуглолицая служанка. Будто птица, она впорхнула в освещенную свечами опочивальню и подготовила широкое ложе, распустив к полу тканевые навесы балдахина. Оставшись наедине с собой, Малия закинула руку за спину и потянула за нить. Лямки ослабли, и ночная сорочка соскользнула с плеч. Девушка перешагнула через одежду, удобно легла на кровать, поместив голову между подушек, и закрыла глаза. В преддверии ночных грез явившиеся сознанию образы еще сияли золотистым светом.