Текст книги "Геном дракона"

Глава 3

Стая волков пересекала поле, направляясь к лесу. Животные двигались шагом, ступая след в след идущего впереди собрата. Их хвосты свисали прямо, а голова была низко наклонена. Стая долго не могла выследить крупную добычу, питалась полевками, яйцами птиц, кореньями и плодами диких растений. Голод стал причиной их миграции и привел в область Ринехола, к подножию Каменной Гривы.

Вдруг волки остановились, уловив незнакомый запах. Услышав шум, животные начали водить ушами, определяя, откуда исходит звук. Почувствовав надвигающуюся угрозу, стая сбилась в кольцо, поместив на середину самок и детенышей. В зоне видимости появились трое существ. Они напоминали людей, но их угольно-черную кожу покрывала редкая темная чешуя, с прожилок которой сочился дым. Демоны имели волкоподобные лица и миндалевидные глаза, затянутые белой пеленой.

Послышался заунывный вой волков. Животные набросились на врага, защищая стаю. Демоны на лету вспарывали их острыми когтями, пробивая построение. Один из демонов потерял руку, перекушенную и оторванную матерым вожаком.

Треть волков убита. Самки бросились защищать детенышей. Опрокинув одного из демонов, две волчицы вгрызлись ему в горло и отделили голову от плеч, но тут же были растерзаны человекоподобным существом, полоснувшим когтями по их спинам. Затем пали остальные животные.

У демона, лишившегося головы, из шеи поползли черные сосуды, похожие на змей. Они схватились за тело и натянулись. Постепенно голова срослась с туловищем. То же случилось с оторванной конечностью второго демона: черные скользкие сосуды выползли из плеча и сцепились с рукой. Через некоторое время демон мог шевелить пальцами. Все ранения, оставленные волчьими клыками и когтями, медленно стянулись и зажили.

На поле лежали двенадцать бездыханных тел, некогда составлявших волчью стаю. Восстановившись, демоны начали свою кровавую трапезу.

* * *

Ночь выдалась беспокойной. Восточная гавань поездов и привокзальные здания близ Торгового Ряда были окружены как дружинниками, так и архонтами с белеными глазами. Они не подпускали жителей столицы, зевак и озадаченных иноземных купцов, ночующих на ярмарочной площади в своих палатках.

Первыми обнаружили тела убитых лямочники, занимающиеся погрузкой поезда. Они зашли в привокзальное здание в поисках пропавшего ящика. Вскоре о случившемся узнал командующий дружинниками Ринехола, воевода Туо́н Тутови́к, и остальные члены Совета.

Одной из жертв оказалась Эми́лия Галь-Зю, Дева, обеспечивающая лекарскую поддержку труженикам восточной гавани поездов. Воевода Тутовик счел своим долгом оповестить о ее смерти человека, находящегося в ответе за носителей симбионта. Таким образом, в Торговый Ряд прибыл командующий архонтами Эрнил Вольф с помощником-писарем Оливером. Пока дружинники Туона расспрашивали горожан о произошедшем, Эрнил собирал сведения об одной из своих подопечных.

Эмилия Галь-Зю была единственной дочерью в маленькой семье. В выборе ремесла она пошла по стопам отца, обладающего безупречной репутацией архонта. В данный момент ее отец Натаниэ́ль Галь-Зю служит в одном из уцелевших селений Ринехольского королевства. Несмотря на физическую подготовку Дев в казарме архонтов, Эмилия не отличалась крепким здоровьем и с детства переносила заболевание, которое не излечил слепой симбионт. По настоянию Эрнила она осталась в столице, выполняя различные поручения без постоянного боевого отряда и выхода за стены. Эмилия была тихим и спокойным человеком, неспособным наживать врагов. Это подтолкнуло Оливера на мысль, что девушка случайно попала в гущу событий, не являясь их зачинщиком.

Девы не обладают такой же выносливостью и силой, как Стражи и Огненосцы. В бою без оружия они малоспособны и не могут дать врагу отпор. Внимание Эрнила Вольфа привлекла прорезь в металлической двери. Человека заинтересовало отнюдь не то, что в груди одной из жертв была рана, схожая по размерам, а само возникновение отверстия. На металле был налет ржавчины, но дверь достигала четырех сантиметров в толщину, тонкой ее не назвать. Эрнил рассудил, что ни Эмилия Галь-Зю, ни четверо других убитых человек не обладали такой физической силой.

Дружинники воеводы Туона возвращались с пустыми вестями, виновато разводя руками. Упитанный, похожий на рака из-за широко расставленных, больших и слегка выпученных глаз человек, гневаясь, отсылал их обратно, а то и дальше.

Час спустя в привокзальное здание вошел Сольвейг Огнтар в окружении свиты. В отличие от помятого и выпившего хмеля Тутовика, наместник Ринехола выглядел все так же ухоженно и свежо. Он без интереса осматривался, обходя трупы, упрекал окружающих людей в бездействии. Лица убитых мужчин показались Сольвейгу знакомыми, но он не придал этому значения. Встретившись с Эрнилом Вольфом, наместник обвинил его в поверхностном отношении и «допущении к службе неопытных воинов», намекая на погибшую Деву, после чего чуть не получил пощечину.

Воевода Тутовик сдержанно откланялся и покинул привокзальное здание, избегая встречи с новоиспеченным наместником, временно исполняющим обязанности короля Толемея, который отправился на архипелаг Скорпей на встречу владык Молвинтайна. Сольвейг, несмотря на стремление поставить всех на место, был обеспокоен сложившейся ситуацией, ведь раньше никто не покушался на жизнь архонтов. От наместника исходило много шума: он рассуждал вслух. Однако его визит принес Эрнилу большую пользу. Изучив отверстие, Сольвейг с уверенностью умозаключил, что оружием, сделавшим пробоину, стал полуторный меч. Наместник приказал стражнику из своей свиты вставить оружие в прорезь. Полуторный меч вошел туго, но не оставил вокруг себя свободного пространства. Довольный своим открытием, наместник Огнтар покинул привокзальное здание, стягивая с рук тонкие белые перчатки.

Командор Вольф ощутил в своем сердце и черную пропасть, и яркий луч озарения. Кроме королевской свиты полуторные мечи в Ринехольском королевстве носили только архонты-Стражи. Посоветовавшись с Оливером, Эрнил раскинул в уме, что из четырех тысяч носителей слепого симбионта Ринехола в данный момент в столице находятся около девяти сотен человек, а остальные выполняют задания в составе боевых отрядов за стенами города.

– У нас остается мало времени, чтобы вычислить убийцу, – нахмурился Эрнил Вольф. – Созывай моих помощников, нам понадобятся лишние руки. До рассвета нужно уведомить пребывающих в столице командиров и архонтов-одиночек о том, чтобы они пришли в мой особняк и отчитались. Меня интересуют только Стражи. Если кто-то не явится, мы об этом узнаем по докладам.

Получив приказ, Оливер покинул привокзальное здание. Небо над городом было мрачным и неприветливым: черные тучи полностью закрыли звезды. Войдя в особняк командора, Оливер разжег в лампах синюю пыль и, подавив зевок, принялся за работу. Два часа спустя белки глаз мужчины покрылись сеточкой красных жилок, а за соседним столом появилась Надин и остальные помощники. Совместными усилиями они сумели исполнить приказ Эрнила.

* * *

Полия Гриш оказалась в королевском замке и подошла к покоям наместника Ринехола. Вход в комнату охраняли два стражника из личной свиты Сольвейга. Женщина представилась. Стражники недоверчиво посмотрели на ночную посетительницу, опасаясь гнева своего господина, которого та намеревалась потревожить, но все же впустили ее.

Приоткрыв дверь и оказавшись в покоях наместника, внимание Полии привлекла огромная, доминирующая в пространстве комнаты кровать с балдахином. На скомканных простынях лежали две обнаженные девицы. Они прикрылись, увидев гостью. Полия повернула голову и обнаружила Сольвейга рядом с высоким столиком с выдвигающимися ящичками и столешницей из фактурного и красивого мрамора. Наместник был облачен в алый халат и неторопливо наливал в бокал вино из тутовой ягоды, с ухмылкой вспоминая багровое, словно вареное, лицо воеводы Тутовика. Сольвейг велел девицам одеться и оставить его наедине с гостьей. Они послушали господина и подняли с пола свои платья.

– Даже не спросишь, кто они такие? – молвил Сольвейг, когда закрылась дверь.

– Любопытство губит человека. Ты же наш наместник, тебе многое дозволено. Мое мнение в данном вопросе не имеет смысла.

– Ты умнее, чем пытаешься казаться. Но я слышу в твоем голосе злость, – заметил мужчина. – Или это ревность?

Сольвейг любезно наполнил второй бокал и протянул его ученому, затем отошел к окну и задумался. За полукруглым балконом открывался прекрасный вид на столицу. Полия Гриш глотнула вина и огляделась. Впервые женщина находилась в столь богатой комнате. Расстановка мебели тяготела к стенам, большинство предметов изготовлено из дерева, которое покрывала тонкая резьба, не оставляющая свободных плоскостей. Подножие кровати украшал позолоченный рельеф на сюжет первых поездов, ставших венцом Технологической эры. Ковровая живопись со знаменами Ринехола: поднятыми крыльями на синем небе, обрамленными белыми перьями. На стене, над столиком с выдвигающимися ящичками располагалась мозаика, вылитая из различных примесей золота. Она изображала портрет бывшего владельца этой комнаты, Меора Бодри. Окно обрамляли плотные шторы томного синего цвета.

– Я думала, что ты навестишь меня этой ночью, но, глядя на роскошное убранство твоих новых покоев, поняла, почему ты отправил гонца с письмом, а сам решил скоротать здесь время, – с налетом зависти молвила смуглая женщина.

– Моя дорогая Полия, эта комната отражает идеалы бывшего наместника Ринехола, и она мне совсем не мила, – Сольвейг отпил вина, непрерывно глядя на линию горизонта, усыпанную столичными огнями. – Ринехол такой спокойный и безмятежный. Жители не представляют, какой ценой им досталась эта свобода, которую они воспевают в балладах и изображают на знаменах, доспехах и мебели. Пожалуй, я эти крылья не видел только на ночных горшках. Люди отгородились высокими стенами и считают это место безопасной обителью. Хотел бы я увидеть, как Ринехол падет в пламени.

Сольвейг Огнтар повернулся к женщине с улыбкой на лице, поводив в кармане халата свободной рукой, и достал продолговатый стеклянный пузырек с кровью.

– Я собирался прийти к тебе, но кое-что произошло. Сегодня ночью в одном из привокзальных зданий у Торгового Ряда было совершено массовое убийство. Воевода туп. Пришел туда со своими пустоголовыми дружинниками и немало натоптал. К счастью, я наблюдателен. Угх, а потом появился командоришка Вольф. Мне нравится наблюдать за тем, как он мучается. Мораль и чин не дают ему плюнуть мне в лицо, – наместник Огнтар показал женщине пузырек. – Я хочу, чтобы ты провела анализ.

– В моем подчинении в лаборатории находятся ученые. С их помощью я…

– Нет, ты сейчас же отправишься в квартал Науки и сделаешь анализ, – перебил Сольвейг и бережно передал женщине пузырек с кровью, – а как закончишь, сразу сообщи мне результат. Не нужно привлекать ученых, если мы не хотим утечки сведений.

– Анализ крови не расскажет об имени или происхождении твоего предполагаемого убийцы.

– Для начала узнай, является ли наш незнакомец носителем симбионта. Некоторые трупы были так изуродованы, словно их покромсал какой-то зверь, а в широкой двери привокзального здания пробита брешь одним чистым прямым ударом. Сомневаюсь, что на такое способен обычный человек.

Сольвейг Огнтар вышел в коридор и велел свите позвать трех стражников для сопровождения женщины до лаборатории. Наместник был поглощен идеей и не мог допустить того, чтобы Полия тратила время понапрасну. Свита ушла, лязгая доспехами.

– Кстати, как продвигаются твои исследования? – спросил Сольвейг в ожидании стражников.

– Еще спрашиваешь, – Полия вернула пустой бокал и поместила пузырек с кровью в карман кожаного жакета. – По твоей милости носители дикого симбионта отправятся в поход, а мне остается изучать записи покойной матери.

Послышался знакомый лязг. В коридоре появилась свита наместника.

– Я полагаюсь на тебя, – Сольвейг проводил главного генного алхимика столицы взглядом и добавил с укоризной: – Ночные улицы становятся небезопасными. И чем только занимаются патрульные архонты Вольфа и бестолочи Тутовика?

Дверь закрылась. В комнате наступила тишина. Сольвейг брезгливо огляделся и подошел к высокому столику, чтобы долить вина. Выложенный мозаикой Меор Бодри смотрел на нового наместника. Облаченный в алый халат мужчина недовольно цокнул языком и выплеснул на портрет пряный напиток. Вино жилками стекало с золотых пластинок, окрашивая их в темно-бордовый цвет. Сольвейг вновь подошел к окну, глядя на постепенно угасающие столичные огни.

* * *

После недельной жары, от которой воздух становился плотным и тяжелым, подул прохладный ветер. Свежей погоде были рады все обыватели Ринехола. В каждом зеленом уголке города распускались кельмовы глазки. По поверьям местных жителей, это был первый намек на приближение осени. Рынки Ринехола изобиловали созревшими овощами, ягодами и фруктами. Прилавки ломились от картофеля, огурцов, кабачков, кукурузы, яблок, груш и слив. Покупателей радовал виноград, но самым лакомым был выращенный в Тальтаже инжир, преодолевший на торговых суднах Селуа́нский океан и доставленный по железнодорожным путям прямиком в Ринехол.

Рамирия Элиотс проснулась, услышав звонкие голоса детей, идущих на ярмарку и обсуждающих, кто чего хотел бы там попробовать. Девушка надела синее платье Девы, умыла лицо, заплела темные, длинные и мягкие, как лен, волосы в косу и посмотрела на свое отражение в зеркале. Затем расплела густые пряди и собрала их в косу вновь. Новый вариант показался более аккуратным, но, несмотря на это, девушка не отошла от зеркала: вглядывалась в складки платья. Сегодня Рамирии Элиотс предстояло встретиться с ее первым боевым отрядом, и это событие заставляло волноваться. Всю неделю Дева помогала травнику: заботливому глуховатому старику с козлиной бородкой, который успел привязаться к своей помощнице так сильно, что даже называл ее внучкой. Получив письмо от командора о приеме в отряд Иней, девушка была вынуждена проститься со стариком.

Как только командиры получают сведения о новом члене отряда, они отправляют ему письмо, в котором назначают время и место встречи. Подобную весточку Рамирия получила вчера вечером и обрадовалась тому, что указанное место находилось не очень далеко от Грибов. Командир указал на дом, в котором когда-то жила семья ковроделов. Здание располагалось на окраине Военного квартала, изрядно обветшало и стояло лишь благодаря двум мастерским, стиснувшим его между собой. Дом был странным по всем показателям: его входная дверь смотрела на узкий сточный проулок и тыльные стены домов с соседней улицы, он не имел окон, часть брусьев была опалена после пожаров 1310 года. Несмотря на это, никто не желал ровнять его с землей. Местные дети часто придумывают о нем страшные истории.

Повернув в проулок и смотря себе под ноги, Рамирия вскоре очутилась у входной двери дома. Девушка не хотела опаздывать, чтобы не показаться безответственной. Она пришла в назначенное место заранее. Как и предвиделось, Рамирию пока никто не ждал. Десяток минут спустя в проулке показались трое мужчин. Сердце девушки сжалось, а на щеках появился румянец. Чем ближе подходили люди, тем больше Дева убеждалась в том, что они прохожие, сокращавшие путь. Глаза мужчин не покрывала белая пелена, да и одеты, как простые крестьяне. Они прошли мимо, обсуждая какой-то инцидент в Торговом Ряду. Вскоре Рамирия снова осталась одна.

Время в ожидании тянулось нещадно долго. Девушку начинали посещать разные мысли о том, правильно ли она прочла письмо и не перепутала ли время. От раздумий Рамирию отвлек шум: некто бежал, ударяя каблуками сапог о каменистую брусчатку. Звуки становились громче. Наконец, в проулке появился юноша двадцати лет, облаченный в одеяние Стража, но без шлема и стальной кирасы. Длинный синий плащ летел за хозяином. К поясу были прикреплены ножны с полуторным мечом. Юноша был долговяз, но крепок и на полголовы выше Рамирии. Его жесткие каштановые волосы аккуратно и коротко подстрижены, кроме длинной челки, которая стремилась сойтись на середине лба, и из-за этого вздымалась вверх. Переливаясь счастьем, юноша подхватил Деву, подняв ее в воздух за талию, затем поставил на ноги. Рамирия встала в недоумении.

– Прошу прощения за опоздание от лица всего отряда Иней, – добродушно молвил юноша, наблюдая, как смущенная теплой встречей девушка поправляет платье. – Ни свет ни заря нашему командиру пришло письмо от командующего архонтами. Всем Стражам велено отчитаться. У особняка командора не протолкнуться! Мне удалось побеседовать с ним, но остальные члены отряда еще стоят в очереди. Наш Огненосец на другом конце столицы, с родными. Благо, сегодня не так жарко.

– Должно быть, в столице стряслось что-то плохое, – произнесла девушка и поправила волосы, перекинув косу на грудь. – Я Рамирия.

– Терон, Страж отряда Иней, очень приятно! При встрече наш командир выдаст тебе плазмакольты и холщовый кошель с обмотками и лекарственными снадобьями. Сегодня мы остаемся в Ринехоле, а завтра отправимся в поход. Увы, подробности мне не известны. Надеюсь, в этот раз удастся пострелять в демонов, а то хождение дозором по Нижнему городу успело наскучить.

Рамирия поежилась.

– Что с тобой? – мгновенно отреагировал Терон.

– Я никогда не выходила за стены, – призналась девушка, – а рассказы бывалых архонтов о демонах наводят на меня ужас.

Юноша протянул Рамирии руку в приглашающем жесте и легко поклонился.

– Сплоченному отряду демоны не страшны, – воодушевленно произнес Терон. – У нас впереди весь день! Идем же, посетим ярмарку!

Девушка застенчиво улыбнулась и последовала за юношей. По пути Рамирия поинтересовалась о Деве, состоящей в Инее до нее. Терон открыто поведал, что женщины у них сменяются часто: то дослуживают декаду и проходят Очищение, то командир лично пишет письмо с запросом о замене. Бывает, встречаются разношерстные люди, которые не ладят между собой и не могут преодолеть преграду взаимной неприязни. Так, вместо сплоченной и усердной работы, в отряде рождаются склоки, которые в боевой обстановке могут навредить.

Терон рассказал, что он прошел обучение в казарме архонтов за три с половиной года, сумел адаптироваться к слепому симбионту, после чего сразу отправился на боевое задание. Иней стал его первым отрядом, в котором юноша состоит уже два года.

Самая крупная ярмарка всегда начиналась в столице к середине августа, когда товар особо пестрил. Оказавшись на ярмарочной площади, Рамирию и Терона охватила волна шума и веселья. Кругом шла бойкая торговля спелыми овощами, фруктами и ягодами, изделиями народных промыслов и сувенирами. В отдаленных палатках продавали живую птицу и скот. Среди купцов встречались люди разных оттенков кожи: смольно-смуглые из Тальтажа и молочно-бледные из Нолгеры. Прилавки ломились от яств. Всюду бегали дети и норовили украсть лакомство-другое, кричали зазывалы, смеялся народ. Подошвы сапог липли к каменистой мостовой, ведущей к Королевской Роще, из-за всего того эля, который был случайно пролит. Рамирия и Терон влились в гущу праздника, держась за руки, чтобы не потеряться.

Юношу привлек человек, одетый в зеленую парчу. Он предложил поупражняться в игре на музыкальных инструментах. Терон бросил мужчине звонкую монету. Рамирия не успела и глазом моргнуть, как в ее руках оказался народный музыкальный инструмент уроженцев Нолгеры – лютня. Дева видела его впервые. Попытка девушки манипулировать струнами обернулась нелепым бряцаньем. Терон смеялся во весь голос. Нарадовавшись вдоволь, юноша повел спутницу в сторону оружейных палаток, полюбовался кривыми ножами из Тальтажа и копьями из Валорана.

Время шло, молодые люди не заметили, как проголодались. Найти палатки со сластями оказалось проще простого. Терон великодушно платил за все из своего кошеля: купил себе и Рамирии дичь на вертеле и две полные кружки эля. Девушка много смеялась, ощущая себя самым счастливым человеком в мире. К Деве и Стражу подошел бард. Получив от юноши небольшую плату, он озвучил известную балладу о загадочных болотах Велентука. Молодые люди ели дичь под звучное повествование барда о самом большом материке Молвинтайна – Камнетужи. По соседству продавались медовые яблоки в глазури. Юноша пустился в рассуждения о том, что разные сорта яблок влияют на вкус, и что самые сочные яблоки растут в Айтасе, затем спросил мнение Рамирии. Девушка призналась, что никогда не пробовала медовые яблоки, но в детстве часто видела, с каким аппетитом их поедает владелица ткацкой мастерской, что близ приюта. Терон изумленно оглядел собеседницу, но вежливо промолчал и отлучился, а вернулся с ароматными и горячими лакомствами, блестящими от меда.

Выпив мед до последней капли, двое ушли от ярмарочной суеты, прихватив с собой сласти. Оказавшись на мостовой, Терон подпрыгнул и уселся на перила. Они были достаточно широки, чтобы юноша смог удержать равновесие и не свалиться вниз.

– Погода приятная, как никогда, – блаженно молвил Терон, слизывая с ладони остатки сладкой глазури. – Хорошо, что нам удалось задержаться в столице и насладиться этим великолепием. В Нолгере, скорее всего, уже выпал снег.

В лицо Рамирии подул теплый ветерок, потревожив выбившиеся из косы локоны. Открывался хороший вид: с мостовой можно было увидеть всех и каждого, разглядеть прохожих. Неподалеку доносился гул ярмарки, посетителей становилось все больше. Юноша попросил Рамирию поведать свою историю, и девушка рассказала ему о приюте, о достижениях в казарме архонтов и о потере близкого человека. Дева избегала темы о диком симбионте, поскольку не знала, как отреагирует Терон, узнав истинную природу ее глаз. Окончив рассказ, девушка надкусила медовое яблоко, и Терон взял инициативу в свои руки. Юноша вспомнил свой первый боевой поход. Столкнувшись с демоном, Терон растерялся и не смог видоизменить плазменный пулемет в щит. Тогда юношу спас его командир Дими́трий Лоза́, который закрыл своим телом неопытного Стража.

– Я помню, как от страха помутнело в глазах, – признался Терон. – Командир лежал на мне, истекая кровью. В следующую секунду вырвались большие языки пламени. С шипением и свистом они хлестнули по демону. Надо мной и Димитрием склонилась Дева, от ее рук исходило мягкое тепло. Каждый раз, отправляясь за стены столицы, я надеюсь на то, что когда-нибудь отплачу командиру долг.

– Какое необычное имя. Димитрий Лоза. Он северянин?

– Да. Его корни уходят глубоко в Нолгеру. Он жил там долгое время, пока судьба не привела его в Ринехол. Здесь он был ножовщиком и жил в квартале Мастеровых. Димитрию исполнилось девятнадцать, когда Молвинтайн охватил хаос. Ринехол начал возводить более толстые и высокие стены, защищая город, и Димитрий принял участие в этом. Через два года командир Лоза обзавелся семьей, у него родился ребенок. Всякий раз, как мы возвращаемся в столицу, он навещает близких людей.

– Не каждый командир способен пожертвовать собой ради члена отряда. Должно быть, он очень внимателен к архонтам.

– Он непомерно строг и любит придираться к мелочам, но хороший лидер. По командиру и не скажешь, что он служит всего-то четвертый год.

В приятной компании время летело словно птица. Двое вспомнили, что нужно готовиться к походу. Терон проводил девушку до Военного квартала, а после пошел своей дорогой. Дева еще долго пребывала в радостном настроении.