Текст книги "Мужчина, женщина и их родители: как наш детский опыт влияет на взрослые отношения"

В конце разговора о нездоровых отношениях дочери и ее папы стоит описать такие отношения, в которых отец ничего дочерью не замещает, однако ничего и не предлагает, – отношения отвержения.

Отвержение может быть связано с тем, что отец начинает пугаться собственных чувств, и тогда разворачивается следующий сценарий. Пока дочь еще малышка, у них прекрасные отношения, а как только она начинает взрослеть и проявлять женскую соблазнительность – отношения портятся и никогда больше не восстанавливаются. Но отвержение может быть и изначальным, когда папе просто не нужны дети.

Справедливо будет сказать, что в этом месте отцовская честность с самим собой играет важную роль в том, как он будет себя проявлять. Если мужчина способен признаться себе в тягостности отцовских обязанностей и в отсутствии интереса к ребенку, он принимает решение изолироваться тем или иным способом и действует согласно ему. Если же он неспособен сказать себе правду, то скорее будет обвинять дочь в том, что с ней что-то не так и потому он от нее отстраняется, перенося на дочь ответственность за происходящее. Такое поведение наносит намного больше вреда и проигрывается в разнообразных травматических или опасных ситуациях.

Например, отец, снедаемый бессознательным гневом из-за ограничения своей свободы, может испытывать к ребенку ненависть и подвергать потенциальной опасности его здоровье и жизнь: оставлять без присмотра, поддерживать опасные занятия, кормить неподходящей едой.

Если же чувство гнева осознано, то он может, например, принять решение уйти из семьи, дистанцироваться от воспитания или ограничиваться ситуативными встречами, продолжая нести материальную ответственность. Это тоже оставит отпечаток на психике дочери, но не повредит ей так сильно, как бессознательное отыгрывание ненависти.

Также нужно отметить, что иногда отцовство справедливо воспринимается мужчиной как тягостное – именно в тех отношениях, в которых он находится. Женщина, стремящаяся использовать мужчину в качестве средства для реализации своей роли матери, возлагает на него множество ожиданий и не очень способна к коммуникациям по поводу истинных чувств. Так же могут поступать и мужчины, которые хотят чувствовать себя отцами и используют женщину в качестве средства – в этих условиях, когда нет взаимодействия и невозможно договориться, женщина тоже с большой долей вероятности будет испытывать гнев и подавленность.

При этих и других искажениях взрослых отношений трагедия ребенка неизбежна, но вопрос состоит в ее тяжести. Люди, ненавидящие свою родительскую участь и не решающиеся облегчить ее для себя, будут делать что-то из этой ненависти в сторону ребенка, и это причинит вред. Родители, осознающие, что родительство им не по плечу, и честные в этом с собой, могут найти такие формы взаимодействия, с которыми они справятся. Эти формы могут касаться взрослых отношений между мужчиной и женщиной, материальной ответственности, а также времени и усилий, которые родитель готов тратить на ребенка с осознанием того, что пусть он этому ребенку и не рад, но ответственности с себя не снимает. Такие новые формы, может, и не дадут ребенку наилучшего старта в жизни, поскольку отец не будет содействовать тому, чтобы тот учился у лучших педагогов или наилучшим образом развивал свои таланты, но, по крайней мере, в них не будет отыгрываться ненависть.

Если ребенок является объектом отцовской или материнской ненависти, то лучше родителю от него отстраниться, чем ежедневно его уничтожать.

Иногда люди ошибаются, решив, что могут и хотят иметь детей. Эту ошибку не исправишь – и в этом месте правильнее и полезнее будет ее признать и приложить усилия к тому, чтобы ее последствия не стали катастрофическими. Людям, страдающим от своего родительства, может помочь психотерапия. Она не всегда приводит к тому, что чувства матери или отца из отрицательных становятся положительными, однако легализация происходящего и эмоциональная поддержка помогут минимизировать вред, который такие негативные чувства могут причинить.

Таким родителям способны помочь и группы поддержки, где отрицательные чувства не табуируются и не застыживаются. Взрослые люди на таких встречах могут вести взрослые беседы о том, как справляться с гневом и усталостью, какие жизненные решения будут оптимальными для всех участников и какая поддержка необходима родителям, чтобы изменить свою жизнь, не обвиняя появившегося на свет младенца.

Если отец не нуждается в дочери для компенсации собственных провалов и при этом не ненавидит ее, он может просто любить ее, и это очень важно для девочки. Именно в таких отношениях она сможет получить то, что и должна получить от папы, а именно поддержку (а не использование и не отвержение) своей сексуальности и знакомство с маскулинными чертами окружающего внешнего мира.

Женская сексуальность начинается с переживания себя девочкой и с ощущения того, что это хорошо. Если мама смотрит на дочь с узнаванием, то папа – с любованием. Материнское узнавание неразрывно связано с материнским отношением к собственному телу, более того – гетеросексуальная мать неизбежно испытывает бессознательное, но естественное отвращение к гениталиям своей дочери в том смысле, что они не вызывают у нее мыслей о сексуальном удовольствии (так же как гетеросексуальная дочь испытывает отвращение к гениталиям своей матери). У женщин в норме попросту нет и не может быть таких чувств, которые бы позволяли им, находясь лишь друг с другом, глубже познакомиться с особенностями своего возбуждения или сексуального удовольствия. Эти чувства возникают лишь между разными полами.

Там, где дочь и мать бессознательно отвергают друг друга, дочь и отец любуются друг другом.

Конечно, речь не идет о прямом любовании гениталиями или об их стимуляции, однако здоровый отец, глядя на свою маленькую голенькую дочь, испытывает чувства, которые отличаются от его чувств к младенцу-мальчику. Эти чувства позитивные. На его лице могут отражаться симпатия и нежность, и эти же симпатия и нежность будут проявляться в том, как он одевает свою дочь, или как он моет ее, или как помогает ей привести себя в порядок после публично произошедших неприятностей с отсутствующим поблизости туалетом. В норме любящий папа не боится и не стесняется этой работы (и женщина, находящаяся рядом с ним, не должна ее запрещать). Если движения матери скорее техничны и механистичны, то в движениях отца больше эмоций, больше бережности и умиления, и это хорошо для маленькой девочки.

Девочка видит и чувствует эту разницу и делает очевидный вывод: то, каким является мое тело, не оставляет папу равнодушным, а вызывает у него большое количество очень приятных мне чувств.

Это первая причина, по которой девочка начинает исследовать свое тело на предмет получения от него удовольствия. Если папа так наслаждается мной, то что же во мне такого? Почему он так восхищен и так бережен? И что будет, если и я сама начну испытывать к своему телу такие чувства?

Лучшей базы для будущей сексуальности невозможно себе и представить. Тогда первые самостоятельные стимуляции, которые начнет пробовать девочка (а это может произойти впервые очень рано, с трех лет, и это норма), будут построены не на напряжении, тревоге и стыде, а на любовании собой и удовольствии оттого, что она девочка, а не мальчик.

Когда девочка растет, ее папа естественным образом отдаляется от самых интимных моментов вроде подмывания: теперь она способна делать это сама, и папина предупредительная дистанция также идет ей на пользу, обучая ее уважению и границам. Папа больше не прикасается к ее гениталиям, однако продолжает с удовольствием смотреть на ее тело и с удовольствием искать телесного контакта – в играх, объятиях, негенитальной ласке. Он смотрит, как его дочь танцует или занимается спортом, продолжая испытывать приятные чувства и не обижаясь на появление границ в их отношениях. Также он демонстрирует дочери свои естественные эмоции по поводу того, что она входит в мир сверстников и начинает свои первые взаимодействия с мальчиками на детской площадке или в детском саду. Так, он злится и встает на защиту дочери, если кто-то причиняет ей вред, и воспринимает как должное, если кто-то из мальчиков восхищается его дочерью и готов сделать для нее все, что только может.

Дочь, постепенно дистанцирующаяся от отца – а это происходит при правильно пройденном эдиповом этапе, когда девочка обнаруживает, что папа ее обожает, но брать от нее ничего не готов, что ему для его потребностей нужна взрослая женщина, а не маленькая девочка, – продолжает на него смотреть как на образец, как на человека, чувства и поведение которого сообщают ей, что такое хорошо и что такое плохо. Папины реакции на то, как с его дочерью обращаются мальчики-ровесники, дают ей информацию о том, что в отношениях с ними допустимо и ожидаемо, а что недопустимо и должно пресекаться.

По мере дальнейшего взросления дочери эта динамика сохраняется: расстояние между дочерью и ее папой растет, но это не дистанция отвержения, а пространство, предоставленное с уважением и любовью. Первые романтические отношения дочери проходят через такой же процесс, через который проходили ее первые отношения с мальчиками – через критичную оценку отца, который словами и поведением сообщает ей о том, как с ней можно и как с ней нельзя. Гневом или одобрением он транслирует, что, например, мальчик, использующий девочку для своих плотских, финансовых или эмоциональных потребностей, – это плохо, а мальчик, который способен на искреннюю любовь и самоотдачу, – это хорошо.

Папе самому может быть непросто справиться с чувствами, которые возникают у него в этот момент. Условия для того, чтобы отцовство могло оставаться адекватным, сохраняются: он должен быть способен к любви, ему ничего не должно быть нужно от дочери, поскольку во всех сферах жизни он умеет быть удовлетворенным и без нее.

В какой-то момент отношения папы и дочери как бы застывают и больше не развиваются.

Дочь никогда не становится для отца равным партнером: она навечно будет для него любимой девочкой, которую он способен любить с самоотдачей, не ожидая ничего взамен.

Отец не может поддержать свою дочь в роли жены или в роли матери: за этой поддержкой дочь должна идти к матери, оставив первому в своей жизни мужчине задачу и право просто любить ее такой, какая она есть.

Параллельно с описанным выше процессом поддержки девочки в том, что она девочка, между папой и дочерью разворачивается процесс обучения. Если в отношениях с мамой дочь учится множеству вещей, которые касаются ее самой, ее чувств, отношений и тела, то в отношениях с папой дочь учится тому, что представляет собой внешний мир (и способам взаимодействия с ним).

Для успешной внешней жизни нужна агрессия: из нее рождаются любопытство и азарт, амбициозность, настойчивость и упрямство, определенные притязания на то, кем она хочет быть и что хочет за это получить. Папа, который сам претендует на высокое социальное положение, обучает этому и свою дочь, так же как обучает ее ценить себя в отношениях с мужчинами. Он может научить ее, что для успеха необходимо быть развитой и инициативной, он может поддерживать ее трудолюбие и увлеченность в делах, может гордиться ее достижениями и стимулировать добиваться еще бо́льших успехов. Речь тут идет не о требовании «будь успешной, чтобы меня не разочаровать», а о послании «ты такая классная, что имеешь право на самое лучшее в этой жизни».

Отец, который находится в ладу с собственной агрессией, не боится злости, а умеет ею распоряжаться. Так же он будет относиться и к агрессивным чувствам своих детей: не пугаться и не запрещать, а учить детей тому, что такое злость и как ее можно использовать. Для девочки важно понимать, что она имеет право на отстаивание своих границ и на предъявление своих прав. Идеализируемый и любящий отец – прекрасная площадка для осваивания агрессивных чувств: он предоставляет дочери необходимый эмоциональный контейнер. Он сильный и спокойный, а это значит, что рядом с ним она может злиться сколько угодно и он от этого не разрушится. Ее злость рядом с таким отцом вообще ничего не разрушает: ни его, ни ее, ни их отношения, а значит, эта сильная эмоция может постепенно принять ту форму, которая пригодится ей в дальнейшем.

Например, такой папа может выносить и даже поощрять, когда дочь проявляет недовольство теми вещами, которых в ее жизни быть не должно, например несправедливым отношением учителя или сверстников. Когда девочка возвращается домой и швыряет портфель в угол, папа не возмущается: «Как ты себя ведешь? Немедленно наведи порядок», – а спрашивает, что произошло, и помогает создать эффективную стратегию по исправлению ситуации, при необходимости предлагая и свою помощь.

Адекватная помощь отца, которая не ухудшает социальное положение девочки (как, например, пьяный отец, пришедший в школу скандалить), учит ее как силе, так и сдержанности, как свободе в проявлении злости, так и направлению ее в точно обозначенное место с точно определенной силой. Кроме конфликтов с людьми такие навыки пригодятся девочке в спорте, социальных достижениях или решении трудных задач вроде подготовки к сложному экзамену, для которых нужны концентрация и напряжение всех имеющихся сил.

Также отец учит тому, как отдыхать после таких дел. Эти способы отдыха отличаются от женских, интуитивных и интровертированных, и относятся больше к сбросу накопленного напряжения, чем просто к расслаблению. Можно сказать, что женский отдых – это отдых от длительной нагрузки, а отдых после высокой концентрации или агрессивной конфронтации другой. Для него нужны не тишина и уединение, а активность, взаимодействие и свобода.

Папа может учить дочь тому, что после сложных событий в ее жизни, особенно закончившихся поражением, ей нужен опыт успеха – и это может быть забитый гол, или пойманная рыба, или освоенный новый навык вроде вождения автомобиля. Ничто так не исцеляет нас от ран, полученных на пути вверх, как новое продвижение.

Девочка, которую поддерживают и мама, и папа, получает опыт того, что иногда ей больше всего на свете нужны материнские объятия, а иногда – папин восхищенный взгляд.

Это дает возможность во взрослой жизни использовать разнообразные ресурсы для восстановления, а значит, обеспечивать себе достаточно питания, чтобы двигаться дальше.

И наконец, папа передает девочке навыки, необходимые для самостоятельной жизни.

В нашей культуре такие навыки по-прежнему разделены на мужские и женские, два пола как бы делят между собой компетенции, необходимые для комфортной жизни. Но, так же как мама учит мальчика «женским» навыкам (на самом деле обычному самообслуживанию вроде стирки, уборки, приготовления еды или элементарной заботы о здоровье), так же и папа учит девочку навыкам заботы об окружающем ее пространстве. Он показывает и рассказывает ей, как повесить полку, с какой стороны подойти к потекшему крану, как сделать ремонт, как позаботиться об автомобиле или бытовой технике.

Взрослая женщина, как и взрослый мужчина, должна уметь делать это самостоятельно или хотя бы представлять, как это делается, чтобы при необходимости вникнуть в детали. Папа демонстрирует дочери, что такие дела обычны и не являются запредельно сложными. В целом к таким навыкам можно отнести навык зарабатывания денег и финансовой грамотности.

Девочка, обладающая самостоятельными и реализованными родителями, которые способны ее любить, с высокой долей вероятности получает достаточно многообразные поддержку и обучение, чтобы и самой стать способной к самостоятельности и любви. А это и является основой будущей благополучной и счастливой жизни.

Раздел 2. Мальчик и его родители

Глава 3
Мальчик и его мама: Остановка и поддержка развития

В отношениях между мальчиком и его мамой мы можем увидеть такое же большое влияние гендерности, как и в отношениях между девочкой и ее отцом. Это нормально и логично. В отношениях ребенка с родителем одного с ним пола их связь формируется под влиянием идентификации, а в отношениях с родителем другого пола – под влиянием разницы, со всей ее притягательностью и конфликтностью. Эта связь может быть очень приятной и ресурсной, а может быть патологичной и ранящей.

Так же как и девочка по отношению к своему отцу, мальчик испытывает влюбленность и первые сексуальные чувства к своей матери в возрасте около трех лет. Это особый и очень важный период развития, эдипов возраст, от прохождения которого будут зависеть многие вещи в психике мальчика. Как девочке нужно проиграть своей матери в конкуренции за отца, так же и мальчику нужно проиграть битву за маму и сдаться, что даст ему возможность сориентироваться не на поиск и завоевание недоступных фигур, а на освоение мира сверстников, в котором у него есть все шансы быть успешным, если он не остановится в своем развитии.

Отец, которому мальчик проигрывает эту битву, занимает место в психике мальчика как учитель, образец и источник ценных знаний. Сам мальчик тоже занимает более реалистичное место в своем представлении о себе и своих возможностях, а также получает болезненный, но важный опыт того, что его базовых природных характеристик недостаточно и он должен расти.

До этого времени мир ребенка по-здоровому нарциссичен: его потребности удовлетворяются просто по факту их возникновения, либо достаточно лишь использовать жест или слово. Когда мальчик начинает хотеть свою мать и желать такого места рядом с ней, которое должен занимать взрослый мужчина с его ресурсами и возможностями, он должен обнаружить, что его сил для этого не хватает. Это помогает мальчику здраво взглянуть на свои размеры и возможности и получить мотивацию для дальнейшего развития.

Послание, которое получает мальчик от своей достаточно хорошей матери, звучит фрустрирующе, но справедливо и заключается в том, что он еще маленький.

Взрослая женщина не выбирает маленьких мальчиков в партнеры. У них нет ничего, что могло бы их удовлетворить. Они неспособны дать взрослой женщине ту заботу, ту поддержку и ту безопасность, в которых она нуждается. Для всего этого ей нужен взрослый мужчина, а значит, маленький мальчик имеет перед собой путь развития, а не право взять все желаемое прямо сейчас. Взрослые женщины выбирают взрослых мужчин, любя своих маленьких мальчиков и заботясь о них, но ничего не желая от них взамен.

Психоаналитики описывают этот процесс физиологичной, но точной метафорой: мальчик должен обнаружить, что его маленького пениса недостаточно для их матери и матери нужен большой пенис отца. Если мальчик продолжает фантазировать о том, что его пенис достаточно большой, и претендовать на то, чтобы его пенис воспринимался как достаточный, притом что в реальности он маленький, это ведет к серьезной дезадаптации мальчика как в отношениях с матерью, так и в отношениях с другими женщинами и жизнью в целом.

Интересно, что в каком-то смысле мамы лучше относятся к сыновьям, чем к дочерям (а бабушки лучше относятся к внукам, чем к внучкам). Отношения с гендерной разницей проще наполняются любовью и желанием, тогда как идентификация матери и дочери (или отца и сына) легко вмещает в себя спроецированную ненависть. Критика, потребительство и насилие реализуются в отношениях матери и сына не так широко, как в отношениях с дочкой, хотя и такое бывает. В развитии отношений с сыновьями матери склонны прилагать больше усилий и в целом чаще задумываются об их неблагополучии и больше переживают, если что-то идет не так.

Можно заметить, что мать, которая бьет сына, унижает и критикует его, – это в целом более патологичная мать, чем та, которая поступает так же с дочерью. Дело не в том, что мальчики важнее девочек или что девочек бить можно, а мальчиков нельзя, а в том, что насилие в гендерных отношениях более истинно и менее спроецировано, то есть такие матери действительно ненавидят не себя, а другого. Эта глубокая патологичность матерей при наличии определенных особенностей нервной системы сыновей рождает глубоко патологичных мужчин – психопатических и социопатических, которых тянет на тяжелые преступления.

В целом можно описать два наиболее общих варианта повседневной патологии в отношениях между мальчиком и его мамой, которые не способствуют здоровому разрешению эдиповых желаний и будущих трудностей:

● согласие матери на партнерство с маленьким мальчиком, ведущее к развитию и укреплению эдипова комплекса;

● неприятие матерью различий, ведущее к отрицанию гендерности сына и к агрессивной психологической кастрации.

Поговорим подробнее об этих вариантах.