Текст книги "Копье и кость"

– Стоило предупредить у алтаря.

Шиада села, только когда за Берадом закрылась дверь. Она предупредила задолго до алтаря. Задолго до свадьбы она стала жрицей. Каким идиотом надо быть, чтобы не понимать, что жрицы – не для мужчин, а только для богов? А боги, если на то пошло, могут и проклинать, и награждать, и все что угодно.

А уж Праматерь…

Шиада задолжала Всеединой слишком много. Она не воздала Тинар кровью первого раза с мужчиной (ведь их с Берадом брачная ночь не имела ничего общего с Нэлеймом, да и сам Лигар вряд ли был тем, кого для нее избрала Богиня) и сейчас не воздает Иллане.

Люди подражают богам во всем, в том числе в стремлении верить только делам и мыслям. Бессмысленно мяться – Четырехликая жаждет действия. В конце концов, нет никакого значения, кто это будет – Берад или кто-то еще. В свое время она безмерно хотела бы видеть на месте Лигара Агравейна Тандариона, но, может, и к лучшему, что ничего не сложилось. Жреческое сердце не должно биться быстрее размеренной поступи, а ее, Шиады, в присутствии архонца скакало, как сайгак. С ним она наверняка забыла бы о главном.

Великий Род вершит свой промысел через женщин, и мужчины созданы лишь для того, чтобы защищать их. Берад в этом смысле справлялся с возложенными на него обязательствами вполне прилично. Пора бы и ей знать честь.

Глава 4

Один из новичков в отряде телохранителей нанес госпоже удар, и Бану его пропустила. Танша проверяла навыки тех бойцов охраны, которых Вал рекомендовал на днях. Общим счетом их было пятеро: с одним сражалась Бансабира, четверо других разбились по парам. И еще четверо, обосновавшиеся в отряде пару месяцев назад, тренировались тут же.

В полста метрах от них сидели одиннадцать бойцов, которые первыми вошли в отряд танской охраны. Здесь же были Юдейр и Раду. Кто-то расположился на длинном бревне, кто-то прямо на земле. Сгущались сумерки.

– Слушай, неужели она правда больна? – озадаченно спросил Ниим, пепельный блондин с почти бесцветными серыми глазами, ростом ненамного выше Вала, зато в плечах догонявший Дана.

Раду в ответ на вопрос только угрожающе нахмурился и покосился на Юдейра.

– Прекрати смотреть так, будто я виноват в чем-то, – сердито проворчал оруженосец и ответил Нииму нарочито громко, явно при этом провоцируя Раду.

– Да, Ниим, тану слегка нездорова.

– Слегка нездорова? – прошипел командир отряда, обернувшись. – Танша в таком состоянии, когда с ее головы и волос упасть не должен, а этот ублюдок вчера не уследил за Каамалом!

– Так это правда? – нахмурился Ри, единственный рыжий в дюжине «старших» телохранителей. – Щенок распустил руки? Странно, что тану не скрутила его.

– Я же говорю, что она нездорова.

– Закрой рот, – процедил Раду сквозь зубы, с трудом сдерживаясь. – Если бы ты лучше выполнял свою работу, этого бы не случилось.

– Серьезно? – Юдейр мгновенно утратил самоконтроль. – А разве не ты должен следить за ее безопасностью?! Я оруженосец, а не телохранитель! – вскочил на ноги.

Раду ответил тем же. В последнюю пару месяцев эти двое совершенно утратили всякий контроль и теперь мгновенно заводились, переходя на личности просто из-за попадания в поле зрения друг друга. Мелькнувшее было между ними перемирие, связанное с появлением в армии Нера Каамала, оказалось настолько кратковременным, что нынче выглядело натуральным миражом.

– Тише вы, – попытался осадить их Одхан.

На мгновение Юдейр и Раду обернулись к нему, что-то рыкнув, и опять вернулись друг к другу.

– Ты, мелкий зарвавшийся молокосос! Где ты был? Вместо того чтобы находиться подле главнокомандующего днем и ночью и предотвращать все возможные опасности, опять баб трахал?

– Завидуй молча, гнида! – угрожающе прорычал Юдейр.

Ситуация принимала гиблый оборот.

– Замолчите, оба, – прошипел Вал, пытаясь усмирить срывавшихся. – Танша смотрит в нашу сторону.

– И пусть! – Юдейр взмахнул руками. – Этот умник мне с первого дня проходу не дает! Видать, спишь и видишь, как бы на моем месте оказаться, поближе к танше? – ядовито бросил оруженосец.

– Ах ты!..

У Раду в глазах потемнело:

– Сучий ты потрох! – Он схватил Юдейра за грудки.

Тот вскинул голову, чтобы напрямую смотреть в глаза Раду, и схватил за грудки в ответ:

– А что я, по-твоему, должен был делать?! Свечку, что ли, над ними держать?!

– Я бы посоветовал танше вырезать вам языки, – пропел из-за спин сидящих подошедший Гистасп. – Вы что, правда думаете, будто вас некем заменить, раз цепляетесь каждый день на пустом месте, как вздорные торговки в базарный день? Вы уже всех достали, – добавил суше. Гистасп был до того взбешен, что даже его самообладание и лицемерие не могли до конца этого скрыть.

Некоторые поотводили глаза, кто-то даже прокашлялся – нечасто услышишь выволочку от обычно добродушного Гистаспа.

– Командир Гистасп, – обратился Юдейр. Спорщики расцепились, но отойти друг от друга нужным не сочли.

– Помолчи, Юдейр, – оборвал его Гистасп и обратился к обоим. – Может, вы не знаете, но недуг тану с глухотой никак не связан, и не думаю, что ей так уж легко игнорировать ваши выходки.

– Тану! – подался вперед Одхан, завидев, как Бану пропустила очередную подсечку и оказалась на лопатках.

Совсем перестала координировать, обреченно признала женщина. Поваливший ее новичок протянул в помощь руку. Бану поднялась, не опираясь, и направилась к остальным, давая понять, что тренировка окончена. По дороге убрала оружие, бойцы заторопились вослед.

Одхан встретил ее на середине пути, но Бансабира сделала вид, что телохранителя не существовало.

– Тану, – сказал Гистасп, когда все собрались вместе, – вы в порядке?

– Разумеется, – немного недовольно отозвалась женщина – дескать, ты что, слепой? Я в идеальной форме!

Не обращая внимания на царившее напряжение, перевела взгляд на Вала. Тот мгновенно подобрался, уставившись на госпожу во все глаза.

– Вполне годны, – вынесла Бансабира вердикт. – Правда, такие же однорукие калеки, какими были Маджрух и Ри. Поэтому именно вы, – указала на последних двух, – ими и займетесь. Как товарищи по несчастью. Ниим, утихомирь любопытных, вижу, кое-кто еще глазеет в нашу сторону. У остальных, кажется, тоже есть работа, если нет, могу добавить.

Парни молчали.

– Гистасп, – обратилась мягче, – проводи-ка меня до шатра, поговорим.

– Слушаюсь, – улыбнулся мужчина. Они двинулись к шатрам. Раду за их спинами сделал какой-то знак остальным.

– С чего это мы калеки? – обиженным шепотом спросил кто-то из новичков.

– Можешь стрелять из лука так, чтобы стрела пролетала по меньшей мере через три подвешенных в ряд кольца? – усмехнулся Ри.

– Я могу прострелить пять колец! – горячо выпалил новобранец.

– С обеих рук? – с пониманием хмыкнул Ниим.

– Вам точно ничего не нужно? – уточнил Гистасп.

– Ничего. Доброй ночи, Гистасп, – ответила женщина. – Юдейр, зайди, – и исчезла в шатре.

По-свойски скинула тунику, оставшись в одних черных бинтах, налила воды и, взяв бокал, села на походный стул, откинувшись на спинку. Юдейр стоял в нескольких шагах, опустив глаза в пол и отлично понимая, что лучше молчать и ничего не делать. Бансабира смерила его ледяным взглядом.

– Знаешь, я никак не могу понять по твоему виду: ты жаждешь оправдаться или осудить меня за что-то?

Совсем не то, чего он ожидал. Юдейр сжал кулаки, стиснул зубы, опустил голову еще ниже и с надрывом произнес:

– Поймите меня верно! Раду стал совершенно…

– О, оказывается, ты жаждешь обвинять Раду.

– Но этот выродок… он… что он знает?!

– Поосторожней в выражениях, – посоветовала женщина.

– Что я мог сделать?! – Юдейр вскипел. От вины на лице не осталось следа. Юноша горячо затараторил, размахивая руками: – Что?! Это ваш брак, кто я, чтобы лезть?! И если вы допустили… это, – Юдейр, собравшись, поднял на Бансабиру решительный взгляд. Он указал подбородком на несколько синяков на плечах и ребрах женщины. – Если вы допустили это, значит, так было нужно! Вы ведь гораздо… гораздо сильнее Каамала… он бы никогда не сделал этого, если бы вы сами не позволили!

Оруженосец почти орал.

– А иначе чем, чем еще я могу себе объяснить это?! Чем еще я могу оправдать себя? – Юдейр внезапно умолк, упал на землю и вдруг спрятал лицо. – Особенно теперь.

Только этого не хватало. Бану поглядела пренебрежительно – ни к чему он еще не готов, но времени больше нет: Рамир уже связан по рукам и ногам, еще один шаг с его стороны – и Ранди Шаут не усомнится в предательстве.

– Разговор заходит в тупик, я смотрю, – бесстрастно отозвалась женщина, вставая. Отставила бокал, подошла к оруженосцу и грубым жестом поймала его подбородок, заставляя поднять лицо и посмотреть ей в глаза.

– Мне плевать, Юдейр, чем ты будешь себя оправдывать. Мне глубоко все равно, что ты навоображал о себе и собственной значимости. И мне абсолютно побоку, что случится между тобой и Раду.

Бансабира совсем немного наклонилась, чтобы было удобнее держать голову оруженосца стальными пальцами:

– Все, что имеет смысл, – это то, насколько ты можешь быть ценен и как далеко готов зайти, – смотрела не мигая. В огне нескольких свеч зеленые глаза отливали старым, как древние чудища с непробиваемой чешуей, смарагдом.

Подбородок юноши задрожал. Челюсть напряглась. Сидя у ног госпожи, Юдейр дышал прерывисто и тяжело.

– Ну же, Юдейр, – как змея, прошелестела женщина. – На что ты готов ради меня?

Голос Юдейру отказал. Он с трудом осознавал происходящее. Собравшись, хрипло выговорил:

– Я… го… готов… на все, что угодно… ради вас, тану. – Глаза мужчины блестели. – Вы знаете… ведь… – Праматерь, почему она так близко? Юдейр чувствовал ее запах.

– Неужели? – так же томно спросила танша, выпрямляясь и не отпуская мужского подбородка.

– Да, – решительней ответил Юдейр, облизав пересохшие губы.

– Тогда умри за меня.

Телохранителям Бансабира выделяла существенные удобства: просторные шатры, в каждом из которых обитало не больше четырех человек; пару пленных для удовлетворения бытовых нужд; лучшее оружие и доспехи, право выбора коня; незначительно отмечала при дележке добычи, иногда отсылала какие-то подарки родственникам, если они были. В особенности матерям и женам. Телохранители допускались туда, куда не допускались другие воины, им было дозволено больше, они чаще других имели дело непосредственно с госпожой. Возлагая на личную гвардию надежды, превосходящие обычное солдатское дело, Бану тем самым предоставляла бойцам шансы приобрести бо́льшие заслуги, а значит, и бо́льшие награды.

И вместе с тем Бану никогда не увлекалась наградами сверх меры – они всегда своевременны и всегда соразмерны. Ведь вместе с определенными привилегиями Бансабира добавляла требований и обязательств. За промахи карала строже даже в сравнении с сотниками. Если ты находишься в непосредственной близости от главнокомандующего, значит, подвергаешься наибольшему подозрению. Ведь малейший твой промах может обернуться для командующего гибелью.

Раду собрал отряд личной охраны тану – добрая четверть сотни – в шатре, который делили они с Одханом. И объяснил эти простые истины новобранцам. А заодно – целую кучу моментов, которые не мешало бы знать: в общении с таншей отвечать на вопросы сразу, своих не по делу не задавать, не сплетничать, не ходить вокруг да около и ни в коем случае не мямлить.

– Надеюсь, тут все ясно, – проговорил Раду вполне доброжелательно.

Парни подтвердили, что так. Правда, танша не показалась им такой уж непобедимой и ловкой, как о ней говорили.

– Не стоит торопиться с выводами, – подсказал Одхан.

Они переглянулись с Раду. Тот посерьезнел:

– То, о чем я скажу, в общем, не наше дело и должно остаться в этом шатре.

– Вы о том, что тану больна? – спросил новичок.

Одхан покосился на говорливого. Раду продолжил:

– Тану беременна.

Все, кроме Одхана, издали вздох удивления. Выглядело так, будто прежде по меньшей мере половине из них в голову не приходило, что тану – женщина. Другая половина тоже всячески выказывала то ли потрясение, то ли недоумение, и только Вал облегченно хмыкнул, потер шею:

– Я не был уверен, а оказывается, не ошибся.

– Ближайшие к тану командиры наверняка догадываются, – продолжил Раду. – Но, пока это не очевидно и никак не оглашалось, советую следить за языками.

– Тем не менее ее положение уже сказывается, – прокомментировал Вал, – тану утратила в скорости и ловкости. Думаю, – обвел глазами давних соратников, – все это поняли.

– В том и дело. Поняли мы – поймут и другие, – подал голос Ниим. – Надо усилить охрану и добиться того, чтобы тану вовсе не пришлось доставать меч из ножен.

Телохранители мысленно согласились: одно дело тренировки, другое – реальный бой. К тому же стоит учесть, что охранять теперь надо не только Бансабиру, но и ахтаната сразу двух домов.

– Тогда имеет смысл завернуть собрание. Пока танша не устроила всем втык, – разумно предложил Маджрух. – Я сегодня заступаю первым. Ты, – наугад ткнул в одного из новичков, – со мной.

Через пару минут большая часть отряда разошлась. В шатре Раду и Одхана помимо хозяев остались Вал, Ниим, Ри и еще пара ребят из первого «набора».

– Как давно она беременна? – спросил Вал.

– Думаю, месяца два, – отозвался Раду.

– Беременность – не болезнь, которую можно вылечить, – резонно заметил Ниим. – Пройдет в лучшем случае еще два-три месяца, и нас перебросят под начало другого полководца.

– Либо тану назначит на свое место Гобрия или Гистаспа. А нам, видимо, придется сопроводить ее в семейный чертог и ждать, когда она сможет вернуться к делам, – добавил Ри.

– Если вообще сможет. Материнство штука сильная, – заверил Одхан. – И я сомневаюсь, что до родов или после танша будет мотаться с нами по центральным и южным землям. Тем более с младенцем под боком.

– Вот-вот, как долго тану Яввуз еще сможет сидеть верхом? – высказал общий вопрос Вал.

– Главное, чтобы управление армией не перепало какому-нибудь Дану. Он, конечно, неплох, но слишком уж амбициозен, – поделился соображением Ри.

– Главное, чтобы управление армией не перепало Неру Каамалу, – внушительно заявил Раду.

– Точнее не скажешь, – сказал Одхан. Настроение в шатре совсем упало.

– Никогда не думал, что придется охранять отпрыска такого тюфяка, – искренне пожаловался Ниим.

– Тогда думай о том, что этот ребенок – прямое продолжение танши, которой ты присягнул, – посоветовал Вал.

Ниим обреченно выдохнул. Да, это выход, в конце концов, ребенок и впрямь создается из женщины.

Юдейр вышел из шатра госпожи и потянулся. Праматерь, он невероятно устал. Еще недавно он сказал бы, что усталость приятная. Но пару дней назад тану задала тот ужасный вопрос, который все изменил. Нет, с ответом Юдейр не колебался – за Бансабиру Яввуз он готов умереть столько раз, сколько потребуется, он давно решил. Но вот то, что госпожа сказала следом…

Стоило как можно скорее отвлечься. Наилучшим вариантом с того самого разговора Юдейр считал напиться. Однако хмеля как такового в отрядах нет, да и попробуй просто так набраться – если танша узнает, руки из суставов выкрутит, чтобы не тянулись к медовухе. А в том, что она узнает, Юдейр не усомнился бы, даже если бы не спал три дня и вообще перестал узнавать людей – нюх у танши точно волчий.

Коль уж на выпивку можно было не надеяться, Юдейр не нашел ничего лучше, чем провести ночь с какой-нибудь пленницей. Хорошо бы не с той, с которой обычно спал в последнее время. Вот тут, даже если его уже сто раз прокляли знавшие или догадывавшиеся о похождениях танского оруженосца бойцы, беспокоиться о выволочке нечего – в конце концов, его право «девок тискать» одобрено главнокомандующим и оспариванию не подлежит. Юдейр заторопился к скромному шатру, однако на входе остановился. Сидя на пеньке, у полога его ждал Раду.

– Думаю, – телохранитель поднялся, – стоит закончить наш разговор.

Настроение Юдейра, которое он не без труда сам себе высветлил, бухнуло, как лопнувший при ударе о землю мешок с водой. Мгновенно оценил ситуацию – видимо, до девок сегодня точно не дойдет. Он неожиданно – и непроизвольно – потер горло: он готов умереть за свою таншу, но не по прихоти Раду. А в том, что увальня он не одолеет, Юдейр не сомневался никогда. Однако и отступить не мог.

Сурово сведя брови, Юдейр кивнул.

– Я покажу, – коротко пригласил Раду.

Окольными путями он вывел Юдейра на пустырь неподалеку от шатров. «На страже» сидели трое бойцов из числа «старших», как они сами себя называли, телохранителей госпожи – Вал, Одхан и Ниим. Все свои, сообразил Юдейр, Раду подготовился.

Свистнул меч, покидая ножны. Ему ответил второй.

Никто не мешал.

Бой был тяжелым. Для обоих – пусть Раду и обладал невероятной силой, Юдейр многому обучился от своей госпожи. Там, где нельзя одолеть в силе напрямую, можно измотать.

Никто не мешал.

Раду завалил наконец Юдейра на лопатки и с размаху вонзил меч.

В землю, у самого лица оруженосца.

Тяжело дыша, проклиная самого себя, Раду не посмел проткнуть заносчивому мальцу его тонкое, бледное горло. Хотя сотни раз представлял, как собственными пальцами пережмет его до такой степени, что позвонки по обратную сторону кадыка затрещат, гнилой язык вывалится, и его будет легко вырвать…

Тем не менее клинок вонзился в землю. Раду, слывший в рядах неутомимым, сел на врага, опираясь на меч. Измотал его не столько Юдейр, сколько Бану, сообразил победитель, – приемами, в которых узнавалась рука танши. Наконец телохранитель поднялся и, отвернувшись, поплелся прочь.

И это все?! Юдейр подскочил с земли как ужаленный.

– Как это понимать?!

– Заткнись.

– Вернись и доделай, за что взялся! – Раду обернулся. – Это ведь ты начал!

– Умолкни и сдохни сам, если хочешь, – огрызнулся телохранитель и вновь отвернулся, уходя.

– Ну как знаешь, – прошептал Юдейр, молниеносно подлетел к Раду, успев выбить клинок, и сошелся в рукопашной.

Мужчины методично, тупо, безоглядно лупили друг друга. И оба избегали ударов в лицо – коль уж оба останутся жить, танше лучше не знать о том, что случилось.

Никто не мешал.

Наконец, утомленные, они расцепились. Дыхание вырывалось из глоток с хрипом и легкими облаками пара – ноябрьскими ночами даже тут, на югах, не жарко. По одному, вразнобой, начали подниматься, принимая сидячее положение, – широко расставив согнутые в коленях ноги, на которые опирались собственным весом.

Раду встал первым.

– Правда в том, что мы нужны ей оба. Гистасп сказал верно – танша, может, беременная, но не глухая, и то, что нам еще никто не обрубил руки или ноги, доказывает, что мы нужны ей оба.

Вал мог поклясться – Раду готовил эту речь не один день. В компании Юдейра подобная рассудительность от телохранителя возможна только в остужающем его пыл присутствии танши.

Ниим, обладавший отличной памятью, знал, что Гистасп сказал чуть иначе, но все равно готов был похлопать Раду. Хотя бы для того, чтобы поскорее убраться отсюда. Гистасп был прав и в другом – эти двое всех достали.

– Так чего же ты раньше об этом не вспомнил, а? – оскалился Юдейр.

Ну, сейчас разойдутся с новой силой, уныло подумал Ниим. В конце концов, есть ведь столько способов выяснить, кто из них лучше или нужнее… Если на то пошло.

– Чего не подумал, что мы нужны ей оба, раньше? В самом начале?! С тех пор, как она разрешила тебе заходить в ее шатер, ты дня не упустил, чтобы не попытаться занять мое место!

– Не смеши меня! Кому нужно место оруженосца?!

– О, конечно! – ехидно ощерился Юдейр. – Это недостойно главного телохранителя и такого же безродного выродка, как я, – быть подручным ледяной тану Яввуз! Нет, совсем недостойно – быть первым, кого она видит, когда просыпается, и последним – когда засыпает…

В голове Раду что-то глухо шарахнулось о череп. Мир перед глазами поплыл.

– Понимать, – продолжал оруженосец, – что верит тебе больше, чем всем, потому что ты подаешь ей на стол еду, и если она отравлена…

Раду подался вперед грудью так, будто сердце, ударившее о ребра, было магнитом, а Юдейр – громадным куском железа. В голове теперь просто шумело – так, как грохочет море о скалу. Слова оруженосца доносились словно через десяток покровов и одежд. Но, к собственному несчастью, разбирал их Раду отчетливо.

Трем «стражникам» было ясно, что их лидера надолго не хватит.

Юдейр расплылся в злорадной ухмылке:

– Что такое? Неужели я угадал?! Житья не дает, как подумаешь, что это я снимаю ее одежду, – заносчиво бросил молодой мужчина, – я помогаю принимать ванну, я дотрагиваюсь до каждого сантиметра ее тела, я перетягиваю ее грудь бинтами, я знаю, когда ей хорошо и плохо, я лучше всех распознаю ее настроения, я первым узнал, что она беременна…

Раду взревел. Однако прежде, чем успел сделать хоть что-то, перед Юдейром нос к носу возник Вал и без замаха впечатал кулак оруженосцу в скулу. Юдейр зарычал.

– Прекращайте балаган. Разобрались, и хватит, – сказал как отрезал.

Два напряженных спорщика унялись не сразу. Валу приходилось сдерживать Юдейра взглядом, а Ниим с Одханом стояли рядом с Раду, готовые схватить его в любой момент. Вал обернулся через плечо:

– Раду, ты командир отряда охраны, возьми уже себя в руки. Ты доказал, что хотел!

В этом была истина: командование отрядом телохранителей позволило Раду стать хоть немного спокойнее и поступать взвешеннее – прежде он был самым что ни на есть «безголовым» рубакой. Возможно, если бы добрых шесть месяцев работу главы охраны не выполнял вместо него Одхан, результат был бы лучше, но все сложилось как сложилось.

– Вал прав, – поддержал Одхан, но упомянутый Вал его бесцеремонно перебил:

– А ты, – он, шипя, обратился к Юдейру, – тебе я советую с этого дня молиться каждый день утром, в обед и вечером. Если еще раз ты позволишь себе оскорблять имя главнокомандующего сплетнями, один за другим переломаю все пальцы, все ребра и все позвонки. Или она сделает это сама. Что бы ни происходило, в ее ближайшем окружении не место языку, который не умеет оставаться за зубами.

– Ты так затейливо выражаешься, – обратился Ниим. – Думаю, проще было сказать: «Знай свое место», – усмехнулся и, хлопнув по плечу Раду, кивнул в сторону расставленных шатров: – Пойдем.

Однако Раду не торопился.

– Тану должна узнать, какую неблагодарную мразь пригрела! – прорычал он в последнем всплеске ярости.

– Тану вредно волноваться, – резонно заметил Вал. – А у нее и без вас полно поводов.

Одхан и Ниим силой уволокли Раду. Юдейра Вал оставил на месте – сам дойдет.

На следующее утро помогать танше Юдейр назначил одну из служанок, Эрту, через которую передал тысячу каких-то непонятных объяснений. Бану ненадолго нахмурилась, но ничего не сказала. Юдейра весь день носило непонятно где, однако, если верить очевидцам, оруженосец летал по лагерю, как трудовая пчела, с таким видом, будто и вне танского шатра имел полным-полно работы.

Танша махнула рукой – рано или поздно Юдейр явится, там она и разберется. Ну или казнит.

Бансабира, опорожнив желудок, отерла рот. Для пущей верности прошлась по губам рукавом.

– Прости, – прошептала, чувствуя себя неловко как никогда. За спиной стоял Вал, который выглядел не менее растерянно.

– Ничего, это нормально, – ответил он. – Давайте помогу.

Бансабира поднялась, опершись на предложенную руку, взглянула на телохранителя и хмыкнула.

– Если ты намеревался изобразить удивление, знай, вышло плохо.

Вал засмеялся, потом откашлялся, извинился. Бансабира отмахнулась:

– Пошли дальше.

Они проходили рощу, пересеченную парой холодных ручьев. Отсюда уже месяц действовала армия Бану. Лес по приказу танши был полностью заполнен пурпурными войсками. Шатры командования располагались в нескольких точках в центре рощи. По тропке вниз и немного левее от обиталища Бану – как они с Валом и шли – содержались пленники.

Прошерстив здешнюю охрану, Бансабира двинулась вперед – в сотне метров по обратную сторону от клеток должен стоять патруль, назначенный Сертом, тоже стоит погонять. Уходя от пленных, обернулась к Валу:

– Вскоре я проведу здесь несколько замен. Перепоручи дела в охране Нииму – сам займешься этим, – сделала движение головой, будто указывая за спину.

Вал молча изумился.

– Я бы добавила работы Раду, но он чересчур нервный и до сих пор ведется на провокации, как десятилетний. Я объясню твою задачу позже. Имей в виду, в курсе только ты и Гистасп.

– Понял.

Закончив обход, Бансабира в компании Вала вернулась к себе. На пути к шатру мимо них с поклоном попытался прошмыгнуть Юдейр.

– Ты куда?

Оруженосец встал как вкопанный.

– Вице-командир приказал отнести это командующему третьего подразделения. – В руках у него был какой-то сверток.

Во имя Матери, Дан все еще ластится к Гобрию, как щенок. Ладно, об этом Бану позже подумает.

Бансабира поглядела на Юдейра, понимающе хмыкнув. Тот попытался спрятать лицо с синевшей скулой, опустив голову, но, кажется, вовремя вспомнил, что командование ниже ростом. Вздрагивавшие плечи Вала выдавали, что он с трудом сдерживал смех.

– Скажи Гобрию, пусть явится. – Бану мотнула головой, веля оруженосцу убраться с глаз.

– Они с Раду все-таки подрались? – холодно спросила танша, заходя в шатер. Снаружи мялся Дан. Видимо, с каким-то докладом.

– Нет, – ответил Вал.

– А откуда у Юдейра синяк?

– Я поставил, – сообщил телохранитель, входя следом. Танша кивнула.

– Вы звали, тану? – спросил Гобрий, входя.

Бансабира уже говорила с Гистаспом. Последний, вежливо улыбаясь, возвел глаза на соратника.

– Да, Гобрий, у меня будет личная просьба. Сообщи отцу. Думаю, знаешь о чем.

Гобрий подобрался и хмыкнул, будто буркнув в усы, раскраснелся.

– И заодно проследи, чтобы сообщили Яфуру Каамалу.

Гобрий кивнул и вышел. Гистасп только теперь позволил себе улыбнуться искренне.

– А я уж думал, когда сознаетесь.

– Созналась я еще вчера – Неру. Так что теперь нам нет необходимости спать вместе, – облегченно вздохнула тану.

– Тану, – обратился он мягко и учтиво, – но ведь мужчина и женщина спят вместе не только ради этого. Возможно, если бы вы воспользовались его слабостью…

Бансабира замахала руками:

– Не хочу. Нер и так в последнее время взял привычку оставаться в моем шатре спать до утра. Я ничего не могу из-за этого просчитать и спланировать! И в результате мы торчим на месте уже месяц. К тому же, говоря честно, даже думать не могу о том, чтобы по доброй воле быть его любовницей.

– Тогда как вы позволили ему ударить вас?

Бану напряженно повела плечом.

– Что поделать, пусть думает, что хоть в чем-то оказался сильнее. Я без того отняла у него почти все основания для самоуважения.

– Боюсь, этим вы отняли последнее. – Гистасп незаметно усмехнулся. Понаблюдав за лицом танши, продолжил серьезнее: – Но стоило ли прибегать именно к таким мерам? Об этом до сих пор шепчутся, а прошла почти неделя.

– И что говорят? – почти без интереса осведомилась Бану.

– Что сопостельнику госпожи, который поднял на нее руку, стоит отрезать обе. А заодно еще шею с головой.

Бансабира посмотрела на подчиненного с таким выражением, что тот разулыбался.

– Ах так вот в чем дело?

Теперь улыбнулась и Бану. Разумеется, все досужие сплетни были ей прекрасно известны – Серт без дела не сидел, а его ошеломительная харизма с легкостью располагала к доверительным с ним отношениям многих бойцов. Да и в шатре самой танши в последние недели блондин стал засиживаться чаще положенного.

Бансабира поднялась, выглянула на улицу, сказав стражникам принести мяса. У полога стояли новички из личного отряда. Кажется, осваиваются.

– Ну что вы, не стоило себя утруждать, – подскочил Гистасп.

– Гистасп, позволь мне делать хоть что-то. Я уже начинаю чувствовать себя бесполезной, а что будет дальше?

Они опять уселись за стол. До развернутой на нем карты обоим не было дела.

– Вместе с тем, сколь бы похвальным мне ни казался ваш ход, не стоило рисковать здоровьем в вашем положении. И к тому же это только подлило масла в огонь между Раду и Юдейром. Один твердит, что Юдейр должен был защищать вас, другой винит в случившемся Раду.

– Ну, если на то пошло, Гистасп, винить в случившемся стоит тебя, – констатировала Бану.

– Меня?! – Обычно владеющий собой Гистасп так обалдел, что даже подпрыгнул на стуле.

– Ну да. Мне казалось, тебе ясны обязанности офицера, ответственного за пленных.

Гистасп вытаращился на госпожу так, как это делал Юдейр в начале службы. Потом часто заморгал, точно прогоняя наваждение. Даже головой потряс.

– А… мм… А! Хм… вот, значит, как? – спросил в нескрываемом восхищении.

– Надо же, какая несвойственная тебе неопределенность в словах, – посмеялась Бану. – Кстати о пленных. Ты верно сказал, Раду с Юдейром всем надоели, в том числе и мне. Я совершенно не могу пользоваться своими людьми с былой эффективностью из-за того, что эти двое не способны находиться рядом, не устраивая скандала.

Танша внезапно умолкла.

– И что вы решили? – не выдержал командир.

Бану, помолчав, обреченно вздохнула.

– Мне нужен новый оруженосец.

– Умеете удивить.

– Юдейра я отстраняю и перевожу под твое личное ведомство. Мне все равно, кем он у тебя будет, но с завтрашнего дня Юдейр обязан ежедневно охранять пленных.

Гистасп почесал лоб с двух висков, прочистил горло.

– Не стану спрашивать, зачем это вам. Как скажете.

– Признаться, я очень люблю эту твою черту, Гистасп.

Гистасп улыбнулся.

Вечером того дня Юдейр в последний раз помог Бансабире опуститься в ванну. Разумеется, оруженосец был первым, кто узнал о ее положении. И с тех пор, как понял, с особой нежностью и заботой выполнял всю бытовую работу.

– Вам удобно?

– Угу.

Осторожно молодой мужчина мыл госпоже спину, руки, ноги, живот. Потом помог выбраться из емкости, вытер, подал одежду, стал расчесывать волосы.

– Лучшей служанки я бы не пожелала, – хмыкнула Бансабира. – Не обижайся. Ты был отличным оруженосцем. Жаль только, что у женщины.

– Не говорите так, – буркнул мужчина.

– С завтрашнего дня у тебя не останется никаких привилегий, так что воспользуйся ими сегодня сполна.

Юдейр ничего не ответил, но, закончив с волосами, произнес:

– Я сказал, что пойду ради вас на все, тану, даже на смерть. Но знайте – помереть было бы предпочтительней.

Бансабира смягчилась, голос стал теплее:

– Если я и впрямь значу для тебя хоть что-то, Юдейр, поверь, что иного пути нет. В конце концов, ты просто меняешь одну службу на другую и в конечном итоге все равно будешь работать во имя нашего блага.

– Я понял, – все равно немного понуро согласился мужчина.

– Тогда ступай. И скажи, чтобы утром ко мне явилась какая-нибудь служанка – замены я тебе пока не нашла.

Юдейр поклонился, но стоило ему сделать шаг, танша приказала:

– Постой, вернись.

Юдейр встал возле сидящей Бану.

– Приблизься. – Мужчина немного наклонился и тут же взмок.

– Болит? – Бансабира ласково коснулась синяка во всю скулу. Юдейр сглотнул и, не моргая, потряс головой – голос ему все равно не подчинялся.