Текст книги "И.о. Бабы-яги"

Глава 8
Слово нечисти

Долго сохранять спокойствие, вопреки настойчивому желанию завизжать и убежать, мне не пришлось. Одно движение незнакомца, молниеносное настолько, что я даже отшатнуться не успела, не то что заорать, и бороться мне пришлось уже не с ужасом, а со смехом. Воин, а путешественник, без сомнения, был воином, мягко оттолкнулся ногами от пенька, заменившего нам стол, и, перекувыркнувшись через голову, вылетел на свободное место. Не помедлив даже мгновения, он так же, сидя на корточках, крутанулся вокруг своей оси, кончиком ножа очертив круг из вспоротого дерна. И только после этого снова посмотрел в мою сторону.

Я кое-как подавила смех и, приподняв брови, спросила:

– А почему не солью? Это, я так слышала, надежнее.

Где мне довелось набраться таких бредовых сведений, я бы не вспомнила даже под дулом пистолета, но выдавить из себя что-то другое и при этом не заржать на весь лес была просто неспособна.

– Могло не хватить, – едва заметно пожал плечами он и, воткнув нож в землю, сел на траву.

– Понятно. – Я с сожалением оглядела пустой котелок и взяла еще хлеба. – И долго так сидеть собираешься?

– А пока тебе не надоест, – усмехнулся незнакомец.

– И убедить тебя оттуда выбраться у меня не получится?

– Не-а. Дело у меня больно важное. Некогда по лесу плутать.

– А штаны просиживать, значит, есть когда? – хмыкнула я. – Ну сиди, сиди. У меня больно важных дел нет.

Я прикрыла глаза, демонстрируя крайнее равнодушие, и откинулась спиной на ствол дерева. Мужчина невнятно ругнулся и тоже умолк. Я же наблюдала за ним из-под опущенных ресниц и ругалась хоть и беззвучно, но куда более пространно. «Вообще-то, у меня тоже дела. И тоже на полянке Бабы-яги. Мне еще богатырям обещанные сырники надо выдать. И Ваське, паршивцу, хвост накрутить за то, что Щуке меня сдал!»

Конечно, я могла бы, с высокой долей вероятности, развеять миф о собственном нечестивом происхождении, попросту ввалившись в нелепый защитный круг. Но как-то мне не хотелось сразу выкладывать на стол все карты, а козыри так и вовсе выбрасывать. Когда боишься не ты, а тебя, в любом случае чувствуешь себя гораздо увереннее. Хотя ощущения, что воин меня боится, не возникало. Скорей уж он просто не хотел связываться. Так же, как я когда-то не огрызалась на склочниц в военном городке. Я их не боялась, но поговорка «не тронь – не завоняет» стала тогда просто моим девизом. В данном случае в роли того самого, вонючего, похоже, выступала я.

– Эй, лесовичка, – позвал вдруг мужчина.

– Ась? – с деланым равнодушием отозвалась я.

– Чем я тебе не угодил? Чем прогневал?

– Да вроде ничем.

– Тогда почему пускать меня к Бабе-яге не хочешь?

– Кто это тебя не пускает? – возмутилась я, услышав такие абсурдные обвинения. – Я, что ли, тебя кругом обвела и…

– Не ты, – невольно улыбнулся в густые усы воин. – Не обессудь, но так мне спокойнее.

– А по-другому никак? – скривилась я.

– Можно было бы еще тебя обвести, но…

– Но мела под рукой не оказалось, – перебила я. – А нет мела – нет тела.

– Мела? – удивился он.

Я не стала объяснять свою мысль, ухмыльнувшись двусмысленности, и сменила тему.

– А если я тебе слово дам, что экскурсию по лесу проводить не буду, вылезешь из своего круга?

– Это водить-морочить меня откажешься? – прищурился воин.

– Даже не рядом, а за тобой пойду. Чтобы ты не беспокоился.

– И слово дашь?

– Дам, – размашисто кивнула я.

– И не отступишься?

– И не отступлюсь. И не передумаю. И не… Ну, в общем, все, что ты там себе придумал – «не». Просто с тобой пойду. Посмотрю, чтобы ты в болоте не увяз.

– По рукам, – неохотно согласился он, поднимаясь на ноги.

Правда, за пределы своего круга выходить не спешил. Я сообразила, что «по рукам» в средневековье обозначало вполне осязаемое действие, и тоже встала. Пришлось подойти к самой границе его воображаемой крепости, чтобы он действительно протянул мне широкую ладонь.

– Смотри, нечисть лесная, ты слово дала! – напомнил мужчина, крепко пожав мою руку тремя пальцами. Больше мне обхватить не удалось. И пошел к своему коню.

– Кто же нечисти на слово верит? – слегка рассердившись, фыркнула я и в очередной раз обругала свой дурной язык. Воин ожег меня таким взглядом, что, будь я и вправду нечистью, уже провалилась бы под землю, или где там мои гипотетические сородичи обретаются, когда мужиков по лесам не пугают. – Да шучу я! Шучу!

– Добро, – ответил он, но настороженность во взгляде никуда не делась.

Спиной ко мне воин старался не поворачиваться. И вообще держал в поле зрения. Но меня это, впрочем, не особо нервировало. Я же не собиралась в самом деле водить его по лесу. А правильную дорогу он, в отличие от меня, знал, судя по всему.

Было бы сказано! Ни черта не знал этот перекачанный балбес! Мы шли с полчаса. Воин со мной больше не заговаривал и поглядывал с подозрением. Дважды я попыталась завести разговор, и оба раза потерпела полное фиаско. Плюнув, я стала присматриваться к едва заметной тропинке и окружающим деревьям. Не сразу, но мне все же удалось рассмотреть что-то сравнительно знакомое – островки слишком яркой зеленой травы. А тут и тропинка вдруг исчезла. Точнее, не исчезла, а вильнула в сторону.

Машинально я повернула, все еще пытаясь сообразить, что такое напоминает мне эта необычная трава.

– Думала, за тобой пойду? – усмехнулся воин где-то у меня за спиной.

Опешив, я остановилась и обернулась. Он стоял метрах в десяти, придерживая за повод коня. Тот, кстати, был со мной солидарен и топать в сторону яркой травы явно не желал. Тут до меня и дошло, что это за травка.

– На твоем месте я бы так и сделала, – сказала я, уже понимая, что черта с два уговорю случайного знакомца свернуть с ложной тропки, на которой он оставался. – Там, куда ты идешь, – болото. Честное слово!

– Кто ж нечисти на слово верит? – усмехнулся он и потянул коня прямо туда.

– Нет… Все-таки Иванушка-дурачок, хоть и симпатичный, – проворчала я себе под нос, разворачиваясь. Впрочем, кто сказал, что дурак не может быть красавчиком?

Громкое «хлюп!» и приглушенная ругань, то и дело перемежающаяся бульканьем, подтвердили мою правоту несколько секунд спустя. Но меня это не обрадовало. Подхватив основательно замызганный и обтрепавшийся подол сарафана, я побежала по тропинке обратно.

Достаточно было раздвинуть кусты, чтобы понять, что еще пара минут, и один гость до избушки на курьих ножках не дойдет никогда. Мужчина, рассердившись на назойливую нечисть, похоже, шагал довольно размашисто. И так же размашисто ухнул сразу с головой, судя по облепившим лицо мокрым прядям.

Каким-то чудом ему удалось поначалу немного выкарабкаться. Но успех явно был временным, потому что он медленно, но верно с каждым движением погружался обратно. Рядом испуганно ржал его конь, вместе с упрямым хозяином угодивший в топь и уже завязший по самую грудь. Бедолага мотал головой, дергался, но ни выбраться, ни освободиться не мог.

«И мне его не вытащить! – мгновенно осознала я. – Он куда тяжелее меня. Сил не хватит! Это не собака и даже не коза какая-нибудь. Настоящий конь богатырский».

Матерясь сквозь зубы, я лихорадочно озиралась в поисках хоть какой-нибудь идеи, но на глаза попадались только все новые островки предательской травы: мы, похоже, с самого начала шли по болоту и даже не подозревали об этом.

На ближайшую кочку выскочила бородавчатая лягушка и посмотрела на меня большими янтарными глазами.

– Что смотришь? – буркнула я. – Помогай давай.

– Не, – вдруг отозвалась чертова жаба. – Ты не царевич.

И сиганула обратно в болото. Пока я соображала, что за бредовые галлюцинации меня посетили, от бедного коняги на поверхности осталась только голова. Как, впрочем, и от его дурака-хозяина.

– Ау! Нечисть лесная! Друга моего верного не губи! – крикнул вдруг мужик, о котором я чуть не забыла.

– Кто еще его губит! – обозлилась я и снова завертела головой по сторонам в поисках хоть какого-то шанса на спасение.

«Дурдом на выезде! Зубастые гуси! Летучие метлы! Говорящие коты и лягушки! – ругалась сквозь зубы я. – Рыбы, и те болтливые! И хоть бы кто полезное что сказал! Кста-а-ати!»

Я прекратила озираться, как попавшая в мышеловку мышь, и постаралась сосредоточиться.

– По щучьему велению, по моему хотению – окажись ты рядом со мной на твердой земле!

Вы когда-нибудь слышали, как визжат кони? Я тоже до того момента не имела подобного опыта. Уши, скажу я вам, закладывает на раз. Особенно если этот звук бьет прямо по ним, а рядом колотит копытами во все стороны бешеная зверюга высотой два метра в холке. Видимо, в момент пожелания я смотрела именно на коня, его и вытащила. И как коняга не прибил свою спасительницу раньше, чем сообразил, что уже не тонет, до сих пор не понимаю.

– Тихо, тихо, – залопотала я, всем своим весом повисая на грязной узде.

И тут с болота донеслось тихое «бульк», и все стихло. «Оглохла?» – пронеслась в голове бредовая мысль.

Закинув поводья на куст, я несколько раз хлопнула в ладоши, с облегчением убедившись, что предположение не соответствует действительности: «Не… Все в порядке. Всего лишь мужика утопила…»

– Эй, мужик! – Я уставилась на опустевший омут, на поверхности которого то и дело лопались большие пузыри. – Тьфу ты черт! По щучьему велению, по моему хотению – окажись рядом со мной владелец этого коня!

Что-то тихо щелкнуло, и на свободном пятачке спиной ко мне появился некто в одеянии, богато расшитом золотом.

«Это еще что?! – ошалела я. – Конь в угоне числится, что ли?!»

На боку у новоприбывшего красовался здоровенный меч. А стою рядом с явно краденым конем. Неудивительно, что я резво затопала ногами:

– По щучьему велению! По моему хотению! Вернись, хозяин коня, туда, откуда появился!

Богатей, слава всем богам, особенно рыбьим, исчез, и я снова топнула по основательно утрамбованной конем и моими непотребными попытками колдовать траве.

– По щучьему велению, по моему хотению, окажись рядом со мной тот, кто меня сегодня днем кашей накормил!

На этот раз осечки не было. Воин, хрипя и кашляя гнилой водой, повалился на траву. Кое-как я перевернула его на бок, пытаясь помочь, но не тут-то было. Глаза его закатились, вдохи булькали так, что слышала даже я. А конь так и вовсе косил бешеным глазом, явно отказываясь признавать в содрогающемся вонючем чудище не только хозяина, но и вообще человека.

Что велеть щучьим хотением, я не представляла: с моим дурным везением утопленник с одинаковым успехом мог выплюнуть как воду из легких, так и сами легкие.

«Ладно… – пробормотала я, пытаясь собрать крохи решимости и человеколюбия, забившиеся куда-то в пятки от исходящего от почти покойника смрада. – Попробуем по старинке…»

Зажимая пальцами нос, я попыталась отвести с лица мужчины слипшиеся от грязи волосы и обнаружила такое же грязное ухо. «Главное теперь, чтобы не помер, пока я его рот в бороде ищу!»

Глава 9
Театр одного актера

Воин снова дернулся, оставив у меня на пальцах слой грязи. «И это ему в рот пихать? – поморщилась я. – А потом от дизентерии лечить придется? Как бы так извернуться, чтобы его поднять, как при спасении утопающих положено?»

Проигнорировав внутренний голос, настойчиво напоминающий, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих, а меня вроде Ягой назначили, а не спасателем Малибу, я огляделась. Никакой достаточно высокой кочки, куда можно было бы перекатить водоплавающий топор, поблизости не оказалось. Зато мой взгляд упал на метлу.

«Хоть бы тебя не унесло на Северный полюс. Мне еще перед настоящей Ягой за инвентарь отчитаться придется, – подумала я, подпихивая метловище под живот уже почти затихшему утопленнику. Я добежала до ближайшей сосны и заткнула в щель в коре ленту со своей косы. – Надеюсь, ориентир достаточно внятный!»

Метла вредничать не стала, послушно подняв бесчувственное тело метра на полтора и доставив до дерева. Изо рта и из носа у несостоявшегося покойника тут же хлынула вода, и он снова раскашлялся.

– А теперь обратно ко мне, – с облегчением выдохнула я.

Лучше бы я этого не делала. Корчащееся в судорогах тело соскользнуло с метлы на полдороге, шмякнувшись на кочку, как мешок с… Ну, скажем, с песком.

– Явилась! Нашумела! Мусора набросала! – возмущенно квакнула уже знакомая жаба, едва успевшая увернуться. – Всех царевичей распугала! Что тебе на вашей поляне не сидится?!

– Ну, извини, – развела руками я, обходя коня, чтобы посмотреть, спасла я в конце концов незнакомца или добила. – Так получилось.

Такими размытыми извинениями жаба не удовлетворилась и поскакала следом за мной, занудно квакая:

– Получилось у нее! У нее получилось, а на других – плевать! Натоптала тут конем. Намусорила мужиком! Придет ко мне царевич, а тут такое! И сбежит! Ищи его потом, доказывай, что это не ко мне богатыри со взморья захаживают!

– Если он и сбежит, то скорее потому, что ты сварливая зеленая жаба, – огрызнулась я.

– Да я красавица! – раздулась от злости лягушка. – И царевна! И…

Что еще возомнила о себе зеленая склочница, я так и не узнала, потому что в этот момент наглотавшийся болотной воды конь задрал хвост и…

– Ты… Ты… – проквакала большая навозная лепешка с выпученными глазами. – Убирайся с моего болота немедленно! И мужиков своих забирай! Ведьма!

– Э-э… Действительно, нехорошо получилось…

Я почесала макушку, пытаясь придумать удобоваримые извинения, и тут обнаружила, что стою прямо перед грубо сколоченной калиткой и смотрю на знакомую табличку в аккуратной рамочке из костей: «Прием принцев, дураков и сироток каждое полнолуние с двенадцати до трех. Иванушки и Аленушки обслуживаются вне очереди». Рядом ошалело мотал головой конь, а поперек седла лежал мой несостоявшийся утопленник.

– Как, однако, вовремя у тебя несварение желудка случилось. – Я потрепала конягу по холке и, прихватив метлу, валявшуюся рядом, взялась за ручку калитки.

– Что у него случилось? – прохрипел вдруг воин и, тяжело упираясь в луку седла, сполз на землю.

Кое-как он утвердился на ногах, но седло пока отпускать не торопился. «Жить будет. А что ему тут надо, Яга выяснит, – решила я и толкнула калитку. – Сейчас мы ее быстренько доставим, пусть только отвернется».

– Здравствуй, красна девица! – раздалось у меня за спиной.

«Проходной двор», – прошипела я себе под нос, увидев, как из тени частокола появляется высокий стройный мужчина в богато расшитой одежде всех оттенков зеленого.

– Позволь слово молвить, – продолжил он, слегка поклонившись.

– В другой раз, – буркнула я и поспешно шмыгнула за калитку.

Хоть в чем-то мне повезло. Вокруг не было ни души. Я бросила короткий взгляд за спину. Мужики, временно потеряв ко мне интерес, настороженно рассматривали друг друга.

«Правильно, – пробормотала я, мелкими перебежками рванув к избушке. – Пока петухи выясняют отношения, куры перья чистят».

Тут выкосить траву еще не успели, и я под ее прикрытием быстренько перевоплотилась в скрюченную старуху. Теперь мне ничто не мешало спокойно дотопать до избушки с гордо поднятой головой. Ну, кроме волшебной шали, то и дело норовящей ткнуть меня фальшивым носом в землю, но это уже детали.

«Первым делом переодеться… – прикидывала я, шкандыбая по тропинке, протоптанной голодными богатырями. – Я воняю, как три болота. Потом…»

– Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом, – машинально буркнула я.

Лес тут был со всех сторон, так что равнение на нужный ориентир, то есть меня, изба взяла без проблем. Проблема состояла в другом: первая ступенька крыльца упиралась скрюченной лапой мне четко в лоб. Вот тут я таки обозлилась.

– Присядь, хамка бревенчатая! Как я туда залезать должна, по-твоему?!

Разумеется, избушка даже не пошевелилась. Только заскрипела насмешливо. У меня на глаза опустилась красная пелена ярости.

– Думаешь, это смешно?! – прошипела я, треснув по недосягаемой ступеньке кулаком. – Я вся провоняла болотом, устала как собака и хочу жрать! Я полдня ругалась с лягушками, спасала дураков и останавливала тонущих коней! И в горящую избу войду, если понадобится! Где топор?!

Видимо, что-то такое было в моем голосе, потому что с крыши посыпалась труха и избушка медленно опустилась на землю.

– Так бы и сразу, – буркнула я, шагнув на крыльцо. – Еще раз попытаешься выдрючиваться, и я вспомню, что в моде сейчас каркасное строительство! А Яга мне только спасибо скажет! Я ее дровами на десять лет вперед обеспечу!

Избушка поднялась так плавно, что я даже не пошатнулась, да еще и дверь предупредительно распахнула мне навстречу.

– То-то же. – Я оставила последнее слово за собой и поплелась к бадье с водой.

Кое-как смыв с себя потеки болотной грязи, я, как была голышом, прошлепала в комнату и достала очередной сарафан и рубаху. На этот раз наряд оказался зеленым, а на рукавах у рубашки красовались красные петухи, но мне было не до эстетики. Со двора уже в третий раз настойчиво звали:

– Хозяйка! Принимай работу!

Поспешно пришлепнув обратно снятый было нос, я высунулась в окошко.

Чешуйные богатыри отработали сырники на все сто. Частокол с этой стороны избушки стоял ровно, подгнившие столбы заменили все до единого. Правда, это обещало мне очередной визит недовольного Лешего, но я решила об этом пока не думать. Зато забор выглядел замечательно. Парни даже начистили горшки, которые я когда-то в темноте приняла за черепа.

Огород тоже радовал свежевскопанными грядками. Похоже, против богатырей с лопатами не выстояла даже вездесущая удобренная трава.

– Молодцы! – похвалила я перемазанных землей работничков. – На сырники точно заработали.

– Со сметаной? – уточнил кто-то.

– Со сметаной, – подтвердила я. – К ужину приходите.

Богатыри радостно загомонили и потянулись к выходу. Возмущаться по поводу отложенной трапезы никому в голову не пришло. Видимо, я правильно сообразила, что сейчас им больше хотелось помыться.

Я захлопнула оконную раму и развернулась.

– Ну что, Васька? Вылезай, вредитель хвостатый, бить тебя буду!

Под потолком что-то зашуршало, и я кивнула собственным мыслям: значит, и раньше этот звук мне не чудился.

– Вылезай, говорю!

– Не вылезу. Нет меня, – отозвался кот, не показываясь на глаза. – Я убежал от злой самозванки, которая собралась драться.

– Да-а-а? – протянула я. – Ну, тогда мне никто не помешает стряхнуть пыль с балок. Где там моя метла?

Я сделала вид, что иду в коридор, и котяра молниеносно соскочил на пол, явно намереваясь дать деру.

– Избушка! Держи его! – рявкнула я.

Дверь захлопнулась прямо перед носом у хвостатого беглеца. Он зашипел, вздыбив шерсть, и бросился к окну. Ставни закрылись уже без моей команды, как, впрочем, и заслонка печки. Мало того, сундук, откуда я доставала сарафаны, хищно распахнул крышку и, мелко подпрыгивая, двинулся на загнанного в угол кота.

Васька озирался, но бежать ему было некуда.

– Ну что? – уперла кулаки в бока я. – Будем каяться?

– А я что? Ну что я-то?! – зашипел кот. – Вот была бы она мышью, я бы тебя спас! А рыбу я вообще не ем! Тем более такую зубастую, да еще колдовскую!

– А я мышей не боюсь, – фыркнула я. – И как ты собираешься сметану отрабатывать?

– Помурлыкать могу, – предложил тот.

– Обойдусь.

– Сказку рассказать.

– Сказки у меня тут вокруг бродят, хватает.

– Песню спеть…

– Вот этого точно не надо, – передернулась я.

Незадолго до моего попаданства в соседний номер вселились туристы с котом, а кота посетило любовное настроение. Они-то целыми днями гуляли. А я успела наслушаться кошачьих песен на всю оставшуюся жизнь.

– Могу показать, где Яга семена для огорода держит, – затравленно попятился Васька.

– Показывай, – кивнула я.

Понятное дело, у меня и в мыслях не было ущемлять его в правах на сметану и уж тем более бить. Но шугануть оборзевшую с-с-котину явно стоило. А если в другой раз меня тут убийца какой-нибудь поджидать будет, а Василий опять с балки слезть поленится.

– А сметана? – тут же взял быка за рога нахал, продемонстрировав, что испугался куда меньше, чем изображал.

– Сначала семена, а потом уже сметана, – усмехнулась я. – А то ты, пользуясь моим невежеством, вместо картошки-морковки какую-нибудь плотоядную росянку мне вырастить поможешь. Знаю я тебя. Как там у классика было? «Вечером деньги – утром стулья». И никак иначе.

– Какие стулья? – прижал уши Васька. – У нас только лавки есть.

– Семена показывай, – махнула рукой я.

Но посмотреть на местный семенной фонд я так и не успела.

– Хозяйка! Отворяй! Гостей принимай!

– Черт! – ругнулась я, вспомнив про оставленных за калиткой татар, то есть гостей незваных.

– Нет ее, – пропищавший дискантом отозвался раньше, чем я успела дойти до двери, – говорил я уже.

– А ты как туда попал? – вплелся в разговор низкий баритон, в котором я без труда узнала голос своего лесного незнакомца.

– Меня впустила, а потом сгинула, – ответил неказистый Илюшка. – Отправила ведра для воды искать. А я в оконце заглядывал: два ведра посреди горницы стоят… Вот тебе и служба! Поди туда, не знаю куда, принеси то, что у меня и так есть! Непотребство!

«Ха! – догадалась я. – Значит, без моего разрешения им сюда ходу нет! Круто! Этого-то я как пустить умудрилась? С богатырями, что ли?»

– Так, может, тебе какие другие ведра искать велено? – пробасил мой недоутопленник, сбив меня с мысли.

– Нет тут никаких других, – пожаловался парень. – Я все облазил, крапивой пожегся, чуть в колодец не провалился и от какой-то невоспитанной щуки хвостом по лицу получил. Посмеялась надо мной вредная бабка!

– А ты кто вообще такой?

Я чуть приоткрыла дверь, чтобы как раз успеть увидеть, как давешний поклонник зеленого цвета опирается локтями на калитку, сверху вниз рассматривая недовольного юнца.

– Я Илья Муромец, – приосанился тот.

– Да ну? Неужто земляк? – во все тридцать два зуба заулыбался зеленый.

– Какой еще земляк? Я тот самый Илья Муромец! – На свет божий появился знакомый блокнотик, и я, несмотря на абсурдность ситуации, невольно захихикала. – Тридцать лет на печи лежал! Потом встал! И всем дал!

Тут уж я заржала в голос.

– Нет, парень. Ты что-то путаешь, – серьезно покачал головой тощий. – Это я – Илья Муромец. И на печи я лежал. Уж не знаю, кому ты там давал…

Я в истерике сползла на пол, размазывая по щекам навернувшиеся на глаза слезы.

– И что именно, – продолжал между тем мужчина. – Но знаменитый богатырь Илья Муромец – это я.

– Нет я! – пискнул мелкий, тыча тому в лицо свой блокнотик. – У меня тут записано!

– Мало ли что у тебя там записано. Да ты на себя глянь. Ну какой из тебя богатырь? Кожа, кости и молоко на губах не обсохло. Ну посмотри, брат. – Зеленый призвал на помощь моего утопленника. – Кто из нас Илья Муромец?

– Вообще-то я, – пробасил тот, и я подавилась смехом, впервые сообразив, что у меня тут вырисовывается.

«Да что ж такое-то? – схватилась за голову я, вскочив на ноги. – Только вроде жизнь налаживаться начала, и на́ тебе! Ну, держитесь, дети лейтенанта Шмидта! Сейчас бабушка расскажет вам страшную сказку про детскую комнату милиции».

Я пинком распахнула дверь и встала на крыльце, уперев кулак в бедро:

– А что у вас там, в Муроме, одни Илюшки? Других имен нет?