Текст книги "Квартира со всеми неудобствами"

– Совершенно верно, Ольга. Вначале я ходил в школу в Питере. А потом мы переехали в Мурманск. Там я и закончил учебу…

– Все ясненько, извините, Кирилл. – Я прервала его излияния, вновь собираясь положить трубку. – Я ошиблась, у нас московская школа… Прощайте…

– В Москве я тоже в школу ходил, – заметил он. – Правда, очень недолго. И вряд ли это вас интересует…

– Сколько?.. Сколько вы проучились в Москве? – на всякий случай уточнила я.

– Наверное, года два, если не меньше…

– А сколько вам было лет, Кирилл, когда вы уехали из Москвы?

– Лет мне было… – он задумался, – лет одиннадцать – двенадцать… Не больше.

Теперь мне неожиданно показалось, что я напала на верный след.

– Кирилл, а что вас заставило покинуть столицу? Может быть, ваш папа был военным или моряком?

– Ольга, вы угадали! – рассмеялся он. – Мой отец был военным моряком.

У меня, например, не оставалось больше сомнения, что это тот самый Кирилл, Ольгин. Потрясающе, как скоро он отыскался! А я в это не верила совсем. И нашелся он с первого раза к тому же! Наверное, Ольга везучая. Но теперь оставалось самое важное, в состоянии ли этот Кирилл Калабин вспомнить ту далекую девочку Олю? Сейчас мы это проверим!..

– Кирилл… а у вас остался кто-нибудь в памяти с той давней поры? Скажем, какие-нибудь одноклассники?.. Или учителя?

– Это было так давно…

Он замолчал, видимо пытаясь что-нибудь припомнить. Тогда я решила ему немножечко помочь:

– Ну хорошо, Кирилл. Скажите, на какой улице стояла ваша школа?

– Названия совершенно не помню, – засмеялся он. – Помню район, где-то там в переулках. Но где?..

– Вы сейчас живете в Москве. А вы, Кирилл, никогда не пытались посетить те места, где была ваша школа и дом, в котором вы когда-то жили?

– Нет, – коротко ответил он.

– Все понятно. Вам далеко было ходить от дома до школы?

– Вроде бы нет. Так-с… я выходил из школы, переходил дорогу и… вот я и дома! Совсем рядом!

– А с кем-нибудь вы успели подружиться за время учебы?

– Увы… ничего не помню.

Все мужчины таковы! Хроническое отсутствие памяти. Раз он не помнит ничего, тогда и нечего ему сообщать про Ольгу. Правильно ведь?

– А с кем, Кирилл, вы иногда возвращались с уроков домой?

– Мне кажется… я возвращался один. Это же было совсем рядом. Путь в одну минуту!

– Ясненько. Все! Ну, спасибо вам, Кирилл, что ответили на все мои вопросы. До свидания, вы нам очень помогли.

– Чем могу, Ольга…

– Кирилл, Кирилл!.. А вы не помните, – на всякий случай поинтересовалась я, – как выглядел наш… то есть ваш тогдашний дом?

– Отчетливо помню. Дом был с рыцарем… – И, помолчав, он вдруг прибавил: – А вы та Оля?

– Какая?

– Ну… мы с вами дружили. Вместе возвращались из школы. Вы у меня были в гостях… Да? Это вы?

– Нет, это не я! – обрадовалась я. – Но вы, получается, все помните?!

– Вас помню… А можно с вами встретиться?

– Можно, – согласилась я за Ольгу.

– А давайте, быть может, около нашей школы сегодня в семь?

– Давайте!..

Я тут же, не теряя времени, отзвонила Ольге. Трубку взял ее муж.

– Здравствуйте, Виктор, это Аделаида, ваша бывшая соседка… А можно Ольгу Константиновну?

– Ольгу?.. Что-то случилось?

– Абсолютно ничего. – Мой взволнованный голос выдавал меня с головой. Мы с Ольгой не были подружками, и ее муж заподозрил что-то неладное. Нужно было его срочно успокоить. – Я просто звоню узнать, как вам на новом месте?

– Все хорошо. Спасибо, все как мы и ожидали. А вы, Адель, как устроились?

– А мы еще на старом пребываем.

– Ах вот оно как! Тогда желаю вам поскорее закончить всю эту волокиту с переездами, прописками…

– Благодарю вас, а Ольга Константиновна там далеко?

– Ольга-то?.. – Ему, видимо, чисто интуитивно не хотелось подзывать жену. Но Ольга была дома – я слышала ее фортепианные пассажи. И муж, не найдя причин отказать мне, крикнул в глубину своей новой квартиры: – Оля! Возьми трубочку. Тебя почему-то очень срочно хочет Адель!..

В следующий миг я услышала ее тихое, взволнованное:

– Да, Адочка?!

– Ольга Константиновна!.. – Я радостно перевела дух. – Мы нашли вашего Кирилла Калабина!

– Где?!

– Он, оказывается, вас прекрасно помнит! И часто вас вспоминает! Как мы и предполагали!

– Удивительно! – Она счастливо засмеялась.

– Вот именно. И он жаждет с вами встретиться!..

– Хорошо.

– Вы можете сегодня в семь около школы?

– Могу, Адочка!

– Кирилл Калабин вас будет там ждать! Ой, Ольга Константиновна!.. – Я вдруг вспомнила, что совершенно не поинтересовалась, какой он из себя и в чем будет одет. – Вы же его, наверное, не узнаете!

– Милая Адочка, я узнаю его! – тихонько засмеялась Ольга.

– Ольга Константиновна, а можно… – попросила я, – это так интересно… так захватывающе… Вы не могли бы мне потом позвонить и рассказать, как прошло ваше первое свидание?! Ведь это так необычно, согласитесь.

– Ну, естественное дело, Адочка. Само собой! Я вам обязательно сегодня же вечером позвоню.

Как хорошо иногда все устраивается у людей. Совсем не то, что у меня.

Стояли новогодние каникулы. Все люди разъезжались кто куда, готовились к праздникам, наряжали елки, ходили по магазинам и покупали друг другу подарки. А я была одна. И мне от всеобщей предпраздничной радостной суеты было невыносимо тяжело. Я так ждала, предвкушала ее и вот теперь…

Женька на Канарах. Она шлет оттуда эмэмэски с видами теплого моря. Там сейчас стоит бабье лето. Температура воздуха – 20 градусов в тени. Женька купается и загорает со своими новыми знакомыми.

Мне часто звонит Вадим, но я не имею ни малейшего желания с ним разговаривать и сразу кладу трубку. Он пытается объяснить мне что-то про Галину. Вот еще!.. Я всю жизнь мечтала узнать про нее как можно больше нового. Так ведь?! Зачем она мне сдалась? Она и так скоро нарисуется здесь и станет моей соседкой.

Мне нечего делать и некуда спешить теперь. Если бы я точно не знала, что за общим туалетом ютятся Катька с Андрюшей, то была бы целиком и полностью уверена, что в квартире я осталась одна. Я ничего не выиграла, а проиграла по всем направлениям. Катька в конце концов съедет отсюда в свою идеальную квартирку в элитном доме всеми окнами во двор, и тогда я встречусь один на один с милыми супругами Шубиными. Когда новогодние праздники пройдут, мне придется тащиться в милый сердцу колумбарий, прямиком в цепкие лапы службы безопасности. Я совершенно не вижу никаких просветов.

Ольга так мне и не перезвонила. Наверное, ничего у нее не получилось. Этого и следовало ожидать. Все было ясно с самого начала. Наверняка они сухо и ни о чем поговорили минут пять да и разошлись теперь уж навсегда.

Чтобы не сидеть одной в квартире и не слоняться без дела, я уходила из дому и бродила по нарядным улицам. Заходила в магазины и блуждала в веселой праздничной толпе. Но мне от этого становилось еще грустнее. В довершение печальной картины на мой телефон прибывали счастливые сообщения от Женьки: «Пью за твое здоровье!» и картинки с самой Женькой в разных видах в окружении новых мужиков. Как все печально!..

В один из серых праздничных дней я оказалась в Новых Черемушках. Здесь жили мои дорогие родители. И я решила их навестить.

Дверь открыла мамуля. Она несказанно обрадовалась и невероятно удивилась моему приходу.

– Адочка!.. Какими же судьбами, деточка?!

Я зашла в их тихую и темную квартиру.

– А я как раз котлеты кручу, – хлопотала вокруг меня мама. – Сейчас мы с тобой поедим.

– А папа где?

– Наш папа… – таинственно улыбнулась мамуля, – уехал на дачу. Мы хотим позвать тебя на Новый год. Помнишь, как раньше?

– Вы хотите Новый год встречать на даче? – удивилась я.

– Да! И все вместе. Наш папочка сейчас расчищает снег и наряжает елку!

Я вошла на кухню. Здесь было тепло и вкусно пахло котлетами. И вправду, все как раньше… Я приходила из школы, и мама кормила меня обедом. На окне стояли те же цветы в горшках и висели похожие занавески. Как жалко, что я не могу ничего рассказать маме о себе, ведь она думает, что у меня все нормально, как у людей. И пусть так думает. Не буду ее огорчать.

– Сережа отыскал на чердаке целый сундук старых елочных игрушек, – говорила мама, стоя над плитой. (Сережа – это мой папа, я же Сергеевна, помните?)

– Ой, как здорово! – Я в самом деле обрадовалась, но только вряд ли я поеду на Новый год на дачу. Но об этом маме я не скажу ничего. Зачем ее расстраивать, верно же?

Я и забыла, когда последний раз встречала Новый год с родителями. А раньше, давным-давно, у нас была отличная традиция. Тридцать первого декабря после обеда мы собирались и отправлялись на дачу. Накануне туда уезжал папа. Вот мы приезжаем, идем по расчищенным дорожкам среди громадных сугробов, скрипит снег, а перед домом уже наряженная елка. На ней горят гирлянды разноцветных лампочек, игрушки, хлопушки. Так уютно и здорово! Я вся была в предчувствии сказочного праздника.

Мы заходим в дом, а он хорошо протоплен. Раздеваемся и начинаем готовить праздничный стол. Постепенно съезжаются гости. Дом наполняется предпраздничной суматохой… А мы с Лидкой, моей двоюродной сестричкой, любили, пользуясь всеобщей неразберихой, в одних кофточках выскочить в сад, под таинственно кружащий новогодний снег, к нарядной, переливающейся в темноте елке. Для нас это было одно из главных удовольствий, а для взрослых – ужасное с нашей стороны преступление… Но потом, когда я просыпалась на следующее утро в зимних сумерках, в доме было удивительно тихо. Я осторожно вставала и кралась на первый этаж. И там, под елкой, меня ждали волшебные подарки.

– Адочка, как на работе? Все хорошо? – перебивает мои воспоминания мама и возвращает отнюдь не в сказочную действительность.

– Нормально.

– Ну и слава богу. А дома как у вас? Вера Анатольевна (моя теперь уже бывшая соседка) все скрипит?

Мамуля знакома с ней и раньше, когда она еще приходила ко мне, подолгу вела с ней беседы.

– Все по-прежнему, мам, – подтверждаю я. – Скрипит потихоньку.

Ну не рассказывать же мне сейчас всю эту кошмарную историю про удалое расселение нашей квартиры лихими супругами Шубиными?

– Одно только мне не нравится в тебе. – Мамулька оглядывается и пристально смотрит на меня. И я прекрасно понимаю ее. Так деликатно она дает понять, что мне ведь уже тридцать, а я все не замужем. Раньше она интересовалась моими «кавалерами», и я непременно рассказывала ей про Тошика, естественно приукрашенного до неузнаваемости.

– Как Тоша поживает? – хитро улыбнулась мама.

– Не хочу тебя расстраивать, мам, – вздохнула я, – но Тошика хватил удар!..

– Какой удар?! – ужаснулась мама. – Такой молодой – и вдруг удар?! Не может быть, Адочка!

– Ну, не удар, – поправилась я. – Он подавился шашлыком. Подоспевшая милиция ничего не смогла поделать. Вызвали «скорую». Но Тошик, не дожидаясь «скорой помощи», скончался. Вчера было сорок дней.

Мамуля долго качала головой, с сомнением поглядывая на меня.

– Ну а сейчас у тебя есть кто-нибудь на примете? – В ее глазах мелькнул лукавый огонек. Мама совершенно верно поняла мою притчу.

– Есть, мамуль.

– Как его зовут?

– Вадим.

– Был у меня знакомый Вадим, – вспомнила мама. – Еще на старой работе. Противный до ужаса! Вадим Львович такой, главный конструктор… А твой Вадим кем работает?

– Военным моряком.

Уж лучше я сплету чего-нибудь в этом роде, чем выложу всю правду о нем, о его распрекрасной жене, взрослом сыне и их далеко идущих планах.

– У-у… – расстроено протянула мама. – Значит, по полгода ты его видеть не будешь. Да еще зашлют вас куда-нибудь за Можай, куда Макар телят не гонял.

– Нет, мам. С этим можно быть спокойной. Вадим плавает по Яузе – взад-вперед.

– Ух?! Вот так моряк! – рассмеялась мама. – Но у вас с ним как?.. Все серьезно?

– Вот буквально на днях Вадим сделал мне предложение руки и сердца. И я думаю пока.

– Ну ты, Адочка, как-нибудь привела бы его к нам. Мы бы с ним познакомились. Вот и Сережа недавно сокрушался, что мы теперь ничего про тебя не знаем. Как ты живешь… Не видим и не слышим тебя месяцами… А знаешь ли что?! Приезжайте вместе с Вадимом к нам на дачу?! На Новый год!.. Посидим все вместе, поговорим!.. Как ты на это смотришь?

– Не знаю, мам… Ну, может быть… – Я пожала плечами. – Мы постараемся, если получится…

О, если бы мама хоть отдаленно знала истинное положение вещей…

– Вот и славно! Значит, мы вас будем ждать! – заключила мама. – Мы с тобой накроем стол, мужчины нарядят елку в саду! Ту самую! Сейчас она здоровущая выросла!..

– Правда? – грустно улыбнулась я. А что еще я могла ответить?

В подавленном настроении я вернулась к себе, в пустую, словно перед бурей замершую квартиру. А ведь раньше в это предпраздничное время здесь тоже, как и везде, было шумно и весело. Все поздравляли друг друга с наступающим годом и новым счастьем.

Не успела я раздеться, как у меня в комнате зазвонил телефон. Вы ни за что не догадаетесь, кто это был!.. Ну, Вадим – это само собой. Он действительно тоже позвонил мне по своему обыкновению и опять очень нервозно что-то пытался поведать про Галину. Да я не стала его слушать! И быстро повесила трубку. Но это было позже. А как только я вернулась домой и даже не успела еще снять куртку, как мне позвонила… Ольга!..

Дело было так. Под несмолкаемые трели я, не торопясь, разделась, скинула сапоги и лишь после этого подошла к телефону, думая, что это Вадим. И вдруг услышала неимоверно возбужденный голос Ольги. Она спросила, где я сейчас нахожусь. Какой странный вопрос! Звонит-то она мне домой! Я сказала, что нахожусь у себя в квартире. И Ольга тут же отключилась. Я подумала, что прервалась связь и она сейчас перезвонит. Но прошла минута, другая, никто не перезванивал – и вдруг… Ольга сама заявляется ко мне домой! Глаза и щеки ее пылают, руки дрожат как у сумасшедшей. И пахнет от нее вином!

Не проронив ни звука, Ольга вошла в мою большую комнату и в изнеможении опустилась на диван. Я бегом заварила ей кофе. Она жадными глотками выпила его и лишь после этого обрела дар речи. И что же оказалось!.. Сегодня она опять виделась со своим Кириллом! Они встретились около нашего дома и пошли в «Лопе де Вегу»! И вот только-только, буквально сейчас, Ольга рассталась с ним.

– Ну, слушайте! – порывисто вздохнув, начала она. – Как только я услышала, что вы нашли Кирилла, мне сразу показалось, что, верно, тут вкралась какая-то ошибка. Я ведь всегда полагала, что если Кирилл и существует в природе, то где-нибудь о-очень-очень далеко. Мне всегда представлялись какие-то туманные портовые города, пустынная улица, заканчивающаяся прямо у самого моря. И его дом с окном за витой решеткой балкона, с видом на холодную бухту… Сама не знаю почему… И вдруг вы, Адочка, извещаете меня, что Кирилл будет стоять у нашей школы сегодня в семь часов вечера!.. Уму непостижимо! И… давайте перейдем на «ты»? Так будет легче.

– Не возражаю, Ольга. Ты только не волнуйся. Может, еще кофейку?

– Да-да. Если можно…

Ольга нервно закурила, а я опять умчалась заваривать кофе. Еще у меня оставались пирожные безе, которые я купила вчера, чтобы хоть немного скрасить свое горестное и одинокое существование.

– Приезжаю к школе, – продолжала она, когда кофе с пирожными оказались на столе, – а кругом тьма-тьмущая! Народу никого. Даже страшно… В здании школы одно лишь оконце светится наверху. Озираюсь… И тут замечаю – под фонарем стоит какой-то человек во всем черном. Ну, думаю, ничего себе!.. Подхожу ближе. Смотрю, в руке он сжимает букетик цветов. Всматриваюсь в него, а у него козырек надвинут на самый нос и воротник шинели поднят. Ничего не могу разобрать! И ясно только одно, что это военный моряк!

– Так он своего папу, что ли, взамен себя прислал?.. – удивилась я.

– Вы слушайте дальше! – нетерпеливо перебила Ольга. Она опять мне говорила «вы», но я не стала ее поправлять, чтобы не сбить окончательно. – Думаю: не стану я к нему подходить. Потому что ничего же не поймешь! – глядя перед собой, сказала она. – И вдруг он стаскивает свою фуражку и отчетливо произносит: «Оля, вот мы с тобой и встретились!»… Подумать только!.. Так и сказал, слово в слово… «Вот мы с тобой и встретились!» Ведь эту фразу я тысячу раз повторяла про себя. Я представляла, что, когда мы с Кириллом вдруг случайно где-нибудь встретимся, он именно так и скажет…

– Если чего-то очень-очень сильно хотеть, то обязательно сбудется!

– Наверное, да, ты права… Ой, так голова кружится! Как будто я только что с каруселей слезла… Кирилл совершенно не изменился! Абсолютно!.. И он мне то же самое сказал… что именно такой меня и представлял всегда! И преподнес букетик цветов. Мне часто после концертов дарят цветы, роскошные букеты, целые корзины цветов, но… эти холодные георгины, запорошенные снегом…

У Ольги покраснели глаза, она сотряслась желанием заплакать.

– Так хорошо все у вас, Оля…

– Мы вдруг стали говорить с ним наперебой… вспоминать. Он рассказал, куда он уехал отсюда, где потом учился, всю жизнь свою рассказал. А я свою. Когда он уехал тогда, я ведь его скоро забыла. Закончила школу, поступила в консерваторию. Потом вышла замуж… У меня родилась Маша. И тут я его стала вспоминать. Часто-часто вспоминала. И чем дальше, тем больше… И Кирилл мне то же самое сказал. Что уже потом, когда закончил мореходку, он женился, у него родился сын…

– Оль, у него семья, понятное дело? – не удержалась я.

– Кирилл давно развелся. Он по полгода уходил в море, и жена его не выдержала.

– Знаем-знаем! – Я вспомнила слова мамы.

– Однажды он прибыл домой, привез какие-то подарки, открывает дверь, а квартира пуста. Пустая, холодная квартира. Кирилл вошел, не раздеваясь, сел к столу и… вспомнил обо мне. И с тех пор часто обо мне думал. И вот интересно! Мы, оказывается, начали вспоминать друг друга в один и тот же день!.. Ох, как голова кружится!.. Адочка, а не найдется ли у тебя какого-нибудь вина?

– Ой, совсем ничего нету… А хотя есть! – Я мгновенно спохватилась – тут же недавно Вадим гулял, и после него остались зелененькие флакончики со сливянкой номер 6 и еще черная бутыль с уссурийским вином. Точно! – Есть, Ольга!

Я бросилась на кухню и притащила все это хозяйство. Ольга налила себе из Вадимовой бутыли и, отпив маленький глоточек, продолжила:

– И вот теперь я совершенно не представляю, Адочка, как мне дальше быть… Совсем скоро, буквально после новогодних праздников, Кирилла опять переводят в Кронштадт. Это под Питером.

– А он что говорит?

– Он так интересно сказал… От школьных лет, говорит, у меня осталась такая картина: на сером сплошном фоне светится одно маленькое пятнышко. Это пятнышко – ты!.. Здорово, правда?!

– Ты хочешь уехать с ним?

– Ой, ничего не знаю! – Она залпом выпила вино и, даже не поморщившись, налила еще. – А ты думаешь, как лучше поступить?

– Напишешь мне потом? – вздохнула я. – Из Кронштадта. Как вам живется вместе…

Мне первый раз доводилось видеть так близко счастливого человека. И как я могла ему что-то советовать?

– Напишу!.. – счастливо кивнула она и тут же спохватилась: – Но только ведь я еще ничего не решила. Ты-то как считаешь – ехать?! Или нет?.. Как жалко, что мы с тобой раньше не подружились! Ну, что ты мне скажешь? Да?!

– Не знаю, Оль, – призналась я. – У меня у самой полный завал.

И неожиданно я рассказала ей о нас с Вадимом.

– Совершенно напрасно ты так с ним. – Ольга решительно мотнула головой. – Я видела его здесь несколько раз. Жена его – точно доверия совсем не внушает. Но он… И по-моему, он переезжает сюда один. Его хитрость очень даже понятна. Он всех отселил, кроме тебя! Потому что Вадим хочет остаться с тобой вдвоем. Ой, вы с ним будете такой изумительной парой!

– Нет, правда?

– А Галина ему вовсе не подходит. Просто небо и земля! Вот помяни мое слово. Он разойдется с ней и на следующий же день забудет, что такая и была! То, что Галина занимается подставами на дорогах, – Вадим здесь ни при чем. Я где-то читала, что жены новых русских от скуки вытворяют бог знает что. Ты даже и не думай об этом!.. – категорическим тоном заявила Ольга и неожиданно плутовато прибавила: – А ты напишешь нам в Кронштадт, как вам с Вадимом здесь живется?

– Но ведь ты же еще ничего не решила?!

Мы счастливо захохотали.

– Вот мы устроимся на новом месте, в доме над холодными водами Финского залива. Кирилл вернется из плавания… – мечтательно проговорила она. – И мы обязательно вас с Вадимом позовем к себе в гости. Приедете? Обещаешь?!

– Всенепременно! А мы вас!

– Уж мы-то приедем точно! Я буду скучать по нашему дому с рыцарем. Наш милый добрый рыцарь… Берегите его и не давайте никому в обиду. А я уже скучаю!..

Нам было весело и грустно одновременно. Мы никак не могли с Ольгой расстаться и незаметно просидели до глубокого вечера. Мы допили все Вадимово вино и наперебой мололи теперь, наверное, откровенную глупость. В частности, было решено установить традицию шумного празднования каждого тридцатого декабря – в этом доме, а лето проводить непременно в окрестностях Питера. Мы с Ольгой и поплакали, и посмеялись вволю. Но под конец мы до того зафантазировались, что дальше было уже просто ехать некуда.

На следующий день было тридцать первое декабря. Я с самого утра находилась в предчувствии каких-то грандиозных свершений. И мне почти даже не было грустно. После вчерашнего разговора с Ольгой я безотчетно укрепилась в мысли, что все в конечном счете должно быть хорошо. Я даже сходила в салон красоты. Но после обертывания, очищающей маски, тонизирующего массажа, маникюра с педикюром я еще раз поплавала в бассейне и… отправилась восвояси. А куда мне еще было податься?

Из серенького неба сыпал меленький снежок. Было промозгло, колеса машин брызгались грязным месивом. Но, несмотря на это, все вокруг кричало о приближении праздника. Нарядно переливались витрины магазинов, повсюду стояли елки, усыпанные серебристым дождиком, люди с покупками торопились поскорее занять места за красиво сервированными столами.

Я еще не доехала до дома, как начало смеркаться. Кончался последний день уходящего года, и меня снова охватила горечь одиночества, особенно остро ощущаемая сейчас, за несколько часов до наступления Нового года. Мне вдруг ясно представилось, что Вадим мне уже никогда не позвонит. И я вообще его больше не увижу. Наверное, он теперь где-то далеко, очень может быть, даже в своих сказочных чернобыльских лесах, кормит стаю благодарных человекообразных собак и принимает от них поздравления с наступающим. Или на каких-нибудь невообразимых островах Святого Маврикия пьет шампанское, глядя в лазурные воды коралловой лагуны. Рядом с ним беззаботно хохочет его жена Галина. И чего ж ей не хохотать?! А обо мне Вадим совершенно забыл.

– Да, забыл! – повторила я, чтобы сделать себе побольней.

Сама не зная зачем, я заехала на елочный базар и тоже купила малюсенькую неказистую елочку с двумя поломанными веточками. Все нормальные елки были раскуплены заблаговременно, и мне пришлось выбирать из остатков.

Припарковавшись на обычном месте, перед домом, я выбралась из машины, вытащила с заднего сиденья свою нескладную елочку и похромала к подъезду… И тут вдруг насторожилась. Вот и первый новогодний сюрприз!.. Чуть поодаль от моего подъезда стоял, словно притаившись, черный «лексус» со зловещим номером 007. Он находился здесь, видимо, давно, потому что его основательно присыпало снежком. Мне подан мрачный предостерегающий знак! Вид этой машины живо напомнил все мои недавние злоключения.

Как все неприятно! Выходит, Галина сейчас в нашей квартире! И что она там может делать в такое время?.. Осматривает свои новые владения! Вот что!

Я с удовольствием бы развернулась сейчас и поковыляла в обратном направлении, но… куда?.. Здесь мой дом, в конце концов!.. Решительно раскрыв дверь, я вступила в пустынное, сумрачное парадное и мужественно вызвала лифт.

Превозмогая желание прокрасться незаметно и как можно тише проскользнуть к себе, я нарочно гремела ключами и кашляла. Я иду к себе домой!..

В квартире стояла гробовая тишина. И совсем не ощущалось никакого постороннего присутствия. Как будто и нет никого!.. Странно… Я напрягла слух… Нет… ни единого шороха, ни звука… Все очень даже загадочно…

Я потопала по половику, сбивая снег с сапог. И тут чуть слышно скрипнула дверь Веры Анатольевны. Я мгновенно замерла… Мурашки пробежали по моей спине.

Из соседской двери появился Вадим!..

– Аделаида!..

Звук его голоса дико прокатился по коридору и замер где-то в вышине за общественным туалетом. Я не поняла сразу почему, но и вид Вадима мне тоже показался каким-то неестественным, даже диким. Он был в черном костюме, без галстука, под расстегнутой на три пуговицы рубашкой поблескивал золотой крест.

– Аделаида, я непрерывно пытаюсь дозвониться до тебя и сказать, что… – Он аккуратно прикрыл дверь Веры Анатольевны и шагнул ко мне. – Но у меня ничего не получается! Который уже день!.. Ты не хочешь говорить со мной… И даже не можешь меня выслушать! Но мне необходимо сообщить тебе одну… одно страшное известие!.. Понимаешь меня?..

– Страшное?.. – переспросила я, пугаясь чудовищного эха наших голосов в пустом коридоре.

– Да!.. – Он усиленно потер лоб. – И это касается нас обоих!

– Какое, Вадим?! – еле слышно пролепетала я. Мне даже отдаленно не представлялось, что он может вдруг сейчас сказать. И от этой неопределенности становилось еще страшнее. Мы стояли одни в темном коридоре выселенной квартиры, и казалось, что и во всем доме тоже нет ни единой души.

– Дело вот в чем… – тяжко передохнул он, подбирая слова. – То есть она, эта новость, даже может быть, и не то чтобы страшная… Тут другие совсем слова нужны. Ты только не волнуйся, Аделаида. Да…

Я расстегнула и сразу же опять застегнула куртку. Мне стало зябко.

– Аделаида… ты помнишь, я тебе рассказывал, что Галина будто бы занимается подставами?..

Я кивнула, потуже застегнув «молнию» на куртке.

– Ах, ну да!.. – внезапно вскрикнул Вадим. – Прости, ты же и так все прекрасно знаешь, без меня… Да-да, верно-верно! Тем лучше…

– Да что случилось, наконец! Вадим?! – не выдержала я напряжения. Скорее по привычке, чем осознанно, я подошла к своей двери и начала отпирать ее.

– Только ты пойми это правильно, Адель. – Он придержал мне дверь, и я с елкой втиснулась к себе. – Можно я буду тебя так называть?

– Нет, не можно! – не позволила я. – Зачем, а?.. Лучше зови меня, как и звал. Или – Адой, если хочешь.

– Адой?.. Хочу!.. – невероятно серьезно кивнул он.

В другое время это выглядело бы даже смехотворно, но сейчас от его серьезности мне стало не по себе.

– Стряслось что-то невероятное? Так ведь?! – догадалась я. – Да, Вадим?..

– Ада, стряслось вот что… – откашлялся он. – Но только сразу скажу… Случилось это не сегодня!..

– А когда же?

– Четыре дня тому назад. – Он внимательно посмотрел на свои наручные часы. – Ох! У меня часы-то встали!..

Это сообщение меня окончательно деморализовало. Вадим принялся заводить часы, а я тем временем сосредоточенно соображала, во что бы такое поставить свою несчастную елочку.

– Лучше всего в большую банку с водой… – подсказал Вадим, приложив часы к уху. – Чтобы не так быстро осыпалась.

– У меня вроде нет такой…

– А вот же – подходящий бутылец!

Он поднял с пола большую черную бутыль, приготовленную мною к выбросу.

– Тогда налей в нее воды, – распорядилась я. – Кухня вон там…

– Я помню, – улыбнулся Вадим и принялся разуваться.

– Не разувайся. Иди так.

Он кивнул, продолжая расшнуровывать ботинок.

– Вадим, так иди! – прикрикнула я. – У меня нет мужских тапок! А женские тебе будут малы. Вадим!..

Он все же разулся и в носках двинулся с бутылью на кухню.

…Его долго не было. На кухне яростно хлестала вода…

Да что он там делает?! – подумала я и отправилась к нему, не выпуская из рук своей жалкой елки.

Вадим, склонившись над раковиной, старательно бултыхал в бутыли воду.

– Ты что делаешь, а?

– Отмываю бутылку от вина, – спокойно пояснил он. – В ней же вино было!

– А знаешь, какое вино? – Я задала ему тестик на памятливость.

Он довольно усмехнулся:

– Уссурийское. Мое любимое!

– Откуда оно здесь взялось? В курсах?

– Ха. Еще бы!..

Он вылил и принялся снова набирать воду в бутыль.

– Так я не поняла… Откуда оно здесь?

– Я принес!

– Молодец… Кофе будем пить?

– Мне покрепче.

– Сам насыплешь, сколько тебе нужно. Понял? И хватит уже плескаться!

– Все понял, – покладисто согласился Вадим.

– И смотри, как ты тут набрызгал кругом! Со своим бултыханием!..

Вы думаете, почему я так заговорила с ним?.. Дура потому что набитая? Или от нервозной обстановки?.. А вовсе нет! Просто потому, что я прекрасно почувствовала, что именно так я и должна теперь с ним говорить. Мне совершенно неизвестно, что у него там стряслось… но я превосходно поняла по той восхитительной атмосфере, разлитой на моей миленькой кухне, что, может быть, и произошло что-то баснословно страшное или даже ужасное, но только не для меня! А для меня – совсем-совсем наоборот!..

Вадим ловко укрепил в бутыли елочку, и теперь она стояла посреди стола, расточая уютный новогодний аромат.

– Вадим! – сказала я, когда мы напились пустого кофе в тишине. – У нас нет ничего к ужину. Тебя это нисколько не волнует?

– Сегодня вообще-то праздник, – скромно улыбнулся он.

– И по этому поводу ты предлагаешь довольствоваться малым? – сурово прищурившись, улыбнулась я.

– Нет, Адель. Я намеревался пригласить тебя в одно симпатичное местечко, – в тон мне ответил Вадим. – И к слову сказать – приглашаю! Соберется небольшой, но весьма дружный коллектив своих, проверенных людей.

– Ну я, пожалуй, так и быть… приму твое приглашение, – небрежно бросила я. – Интересно будет взглянуть на твоих проверенных друзей.

– Премного благодарен за доверие, – улыбнулся Вадим. – Тогда нам стоит поторопиться. Праздник уже начался! И люди собрались. Поехали?..

– Успеем. Мне же нужно привести себя в порядок. Я не собираюсь представать перед твоими друзьями черт-те как!..

– Адель… – Он очаровательно улыбнулся и внимательно посмотрел на меня, давая понять, мол, ты и так хороша. Ну, это, положим, я и так знаю. Однако не нарядиться я ведь тоже не могу.

– А кстати, ответь-ка мне, мой друг… Что ты тут делал один, и к тому же в квартире Веры Анатольевны?

– Ну, во-первых, я ждал тебя. А во-вторых, осматривал наши с тобой владения.

– Ах вот оно что!.. Осматривал, стало быть?!

– Ну, разумеется! Нам ведь нужно срочно начинать тут ремонт. А чего ждать? Сразу же после праздников, я думаю, приступим. Адель, какой ты хочешь видеть нашу с тобой квартирку?

– Вадим?! Как можно начинать ремонт, когда здесь еще остались жильцы?!

– Никто не остался! – категорически заявил он. – Только ты и я!.. Как я и обещал.

– А вот и нет! – презрительно улыбнулась я. – Кое-кто остался! Для меня самой, правда, это было настоящим открытием Америки, когда мы с Женькой вдруг обнаружили их! Да где еще!