Текст книги "Рыбка. Второй поцелуй"

5

Я пришла к нескольким выводам: а) нужно сделать свою работу; б) бросить попытки помириться с отцом; в) относиться к проживанию у Сэма как к ночевке в отеле; г) быть осторожной в своих желаниях; д) встретиться с мамой при других обстоятельствах. Ах, ну да, е) дошить рождественского омара.

Мы выехали из города. Дорога лежала между лугов и пологих холмов, и через двадцать минут мы остановились на подъездной дорожке из гравия перед трехэтажным особняком восемнадцатого века. Свет лился лишь из пары окон на первом этаже. Стены из серого камня, частично увитые плющом, казались неприступными, но в кровельном покрытии зияли темные дыры. Многовековому саду вокруг особняка тоже досталось: среди деревьев грудами лежали поломанные ветки, а скамейка под дубом, на которой мы не раз целовались с Сэмом, оказалась перевернута.

– Я думал, ты обычный политик, – сказал Джейми, отстегивая ремень безопасности.

– Этот дом уже два века как принадлежит моей семье, – сухо ответил Сэм и повернул ключ в замке зажигания. Громко бурчащий мотор затих. – Я его не строил и не покупал, но собираюсь позаботиться о том, чтобы еще как минимум десять поколений могли здесь жить.

Учитывая, что Сэм был единственным ребенком Роберта и Мэри, его заявление подразумевало наличие собственных детей. Неужели на пороге меня все-таки встретят голубоглазые ангелочки? А рядом с ними женщина, которая делит с Сэмом постель? Пресвятая богородица, пощади! Стараясь скрыть панику, я насмешливо сказала:

– Сэм – настоящий английский лорд. Так что, даже если он станет прибедняться, не забывай, с кем имеешь дело.

– О, – только и сказал Джейми.

К моему удивлению, я услышала в его тоне пренебрежение. Особого преклонения перед титулами я тоже не ощущала. Когда Сэм сделал мне предложение, последнее, о чем я думала, – это о возможности стать леди Стоун.

Мы выбрались из машины, взяли сумки и направились к высоким двустворчатым дверям из темного дерева. Мне стоило помалкивать, но одна мысль не давала покоя.

– А детей ты уже успел наклепать? А то вдруг некому будет десять поколений подряд восхищаться твоим самоотверженным трудом.

Сэм сдержанно улыбнулся.

– Я активно работаю и над этим. Можешь не волноваться о моем потомстве.

Я подавилась слюной, на долю секунды представив, как именно он работает над произведением потомства. Пока кашляла, перед глазами мелькали две аппетитные ямочки чуть ниже его поясницы.

Мы подошли к дверям, и Сэм, быстро приложив большой палец к маленькому датчику справа на стене, надавил на массивную резную ручку из металла. Пересечение прошлого и будущего в одном мгновении. Как это похоже на Сэма. Мы по очереди зашли в длинный холл, застеленный бордовым ковром. На стенах висели все те же портреты лордов и леди Стоун, и пахло лилиями – любимыми цветами Мэри.

Вдруг раздался топот, и в следующую секунду из дверей, которые, я знала, вели в гостиную, выбежал лохматый сенбернар.

– Боже мой, это Барни? – поразилась я.

Я знала его щенком, который помещался у меня на ладонях, а теперь это была огромная псина размером с откормленного пони. Он радостно гавкнул, заметив нас.

– Тихо, – приструнил его Сэм. – Родители наверняка уже спят.

Пес завилял хвостом, тут же послушно перейдя на шаг.

– Барни совершенно безобидный, – сказал Сэм. – Мне кажется, он даже не знает, что у него есть клыки. Смысл его жизни заключается в том, чтобы лежать у камина и давать чесать себе брюхо.

Пес обнюхал Джейми и, уткнувшись мокрым носом в мою ладонь, дернул головой в сторону Сэма, заскулил, снова посмотрел на меня, резко поднялся на задние лапы и положил передние мне на плечи. Мои колени дрогнули под его весом. Огромные карие глаза оказались на одном уровне с моими. Клянусь, он смотрел так, будто узнал меня.

– Барни, оставь Роуз в покое, – потребовал Сэм, но пес никак не отреагировал.

Вместо этого он положил морду мне на плечо и прижался холодным носом к моей шее. Мой сладкий мальчик. Я обняла его и почесала за ухом.

– Воссоединение века. – Джейми улыбнулся, а потом погладил себя по животу. – Надеюсь, у леди Стоун найдется корочка хлеба для бедного изголодавшегося путника?

До меня не сразу дошло, что Джейми подразумевает не мать Сэма, а его жену.

– Мы еще не поженились, но с радостью познакомлю вас с Харпер, когда она вернется из Лондона, – сказал Сэм. – А пока пойду займусь ужином.

Я с облегчением выдохнула, но расслабиться толком не успела, потому что в этот момент Сэм глянул на меня и спросил:

– А что насчет тебя, Роуз? Успел тебя поймать в свои сети какой-нибудь лондонский красавчик?

Нет, Сэм, я совершенно одна. После тебя никто так и не смог завоевать мое сердце, потому что, похоже, все эти семь лет оно оставалось с тобой. Не мог бы ты мне его вернуть, пожалуйста?

– Я обручена! – вырвалось у меня вместо чистосердечного признания, а пальцы плотнее обхватили спину Барни, который даже и не думал отходить от меня.

На крохотную миллимикронаносекунду мне показалось, что Сэм расстроился, но уже в следующий момент он беззаботно уточнил:

– И как зовут этого счастливчика?

– Арун!

В какой момент язык зажил своей собственной жизнью и начал выдавать неконтролируемую ложь? Мои щеки запылали. Барни, будто почувствовав охватившую меня панику, опустился на четыре лапы и сел у моих ног.

– Бариста из кафе напротив твоего дома? – поразился Джейми.

Черт, я забыла, что, когда они с Биллом заезжали за мной в дни съемок, Джейми частенько забирал мой ванильный латте из кафе, пока я пытался соскрести себя с кровати.

– Нет, – отмахнулась я. – Его начальник. Хозяин кафе.

– Хозяина зовут так же, как и бариста?

И ради этого дотошного предателя я согласилась жить в одном доме с бывшим?!

– Представь, вот такое совпадение, – хохотнула я, сигнализируя Джейми губами, бровями и глазами, чтобы он подыграл мне. – Кстати, ты видел нас вместе на летнем барбекю.

Джейми прищурился, замер на пару мгновений, а потом резко открыл рот, наконец раскусив мою неумелую ложь.

– Ах, этот Арун… Да-да, прекрасный пакистанец.

– Индус, – поправила я.

– С тюрбаном.

– Мы с ним идеальная пара, правда, Джейми?

– Нереальная. Прям как из сказки.

Я предупреждающе сверкнула глазами, повернулась к Сэму и невинно улыбнулась. Он с недоумением переводил взгляд с меня на Джейми и обратно.

– Верхнюю одежду можно оставить вон на той банкетке, – сказал он после того, как тряхнул головой, точно избавился от мусора, которым мы его напичкали. – Вот за этой дверью – уборная. А я буду ждать вас в столовой. Она вон там. Вы пока располагайтесь, а я разогрею рагу из баранины. Барни, иди в гостиную.

Пес повесил голову, но послушно поплелся обратно.

– А где миссис Хиггинс? – спросила я.

Она была экономкой в этом доме еще до рождения Сэма, но в первую очередь отвечала за то, чтобы никто из домочадцев не умер с голоду.

– Мы пока отпустили служащих. У кого не пострадал свой дом, тот помогает близким.

– Но и вам не помешает лишняя пара рук. Я заметила, что выбиты окна, повреждена крыша. Дождь, наверное, залил весь второй этаж?

Сэм безразлично пожал плечами.

– Это мои проблемы. – Он посмотрел на Джейми. – Значит, рагу и пинта пива?

Джейми энергично закивал головой. Он вроде чуть старше меня, но, когда дело касалось еды, вел себя как стремительно растущий подросток.

Стоило Сэму оставить нас вдвоем, как ко мне подлетел Джейми и громко зашептал:

– Роуз, ты с ума сошла? Какой, к черту, Арун?

– Это первое имя, которое пришло в голову, – пожала я плечами.

– Зачем ты вообще соврала?

– Не хочу, чтобы Сэм думал, будто я до сих пор страдаю из-за него. Потому что я не страдаю.

– Врунишка, – прошептал Джейми.

– А ты заноза в заднице! – фыркнула я и направилась в ванную.

Толстый ковер проглатывал звуки моих шагов. Этот же самый ковер заглушал и наши с Сэмом шаги, когда мы девять лет назад улизнули из столовой, где почетные олдернийцы отмечали переизбрание Роберта на посту губернатора Олдерни. Нас пригласили всей семьей, но дело было в июле, в самый разгар сезона, и мама осталась в отеле. Я тоже думала отсидеться – совсем не хотелось выслушивать заунывные речи и политические лозунги, но здесь имелась огромная библиотека, где можно было хотя бы мысленно сбежать в другой мир.

Я раскачивалась на задних ножках стула в столовой, попивала виноградный сок и косилась на дверь, подгадывая момент для побега, когда на пороге появился Сэм. Он уже три года как учился к Оксфорде и редко приезжал на остров. В майке поло, светлых брюках и с синим джемпером, небрежно наброшенным на плечи, он выглядел отпадно. Оторвать взгляд от него было невозможно. Вроде бы это был тот самый парень, которого я знала все свои шестнадцать лет, и все-таки совершенно другой. Я тоже сильно изменилась за это время. В лифчик больше не нужно было вкладывать вату, а джинсы аппетитно обтягивали попу.

Опустив стул на все четыре ножки, я отставила стакан с соком и стала следить за тем, как Сэм пересекает столовую большими уверенными шагами, подходит к отцу и крепко обнимает, хлопая по спине.

– Приехал! – воскликнул Роберт, задыхаясь от радости.

– Не мог пропустить торжество в честь вашей победы, лорд Стоун, – с усмешкой и в то же время с абсолютным благоговением ответил Сэм.

Тогда я впервые узнала о бабочках в животе, которых он смог пробудить одним своим голосом. Они трепетали, щекотали меня, вызывали неконтролируемую улыбку.

Роберт поднял бокал с шипящим шампанским.

– За моего сына Сэма! Я уверен, настанет день, когда он займет мое место!

В этот момент мне надо было выскочить из-за стола и со всех ног бежать прочь из особняка. Будущее вело Сэма обратно на Олдерни, а меня – на лондонскую телестудию. Но я не убежала, забыла о папе, уперлась подбородком в ладонь и, не отрываясь, следила за каждым движением Сэма. Сначала он говорил со своим отцом, склонив к нему голову, потом обратил свое внимание на гостей: переходил от одного гостя к другому, внимательно слушал, иногда кивая с мягкой улыбкой на красивых губах.

– Роуз? – с явным удивлением в голосе спросил Сэм, когда очередь дошла до меня.

Я подняла на него взгляд. До этого момента я не замечала, какими синими были его глаза. В них хотелось нежиться, как в искрящемся на солнце июльском море. Когда он присел передо мной на корточки, я узнала, как вкусно и по-мужски он пахнет кофе и сосновыми иголками.

– Привет, – пробормотала я.

С моим телом происходило что-то странное. Пульс ускорился, в груди стало тесно, а к щекам прилила кровь, будто я пробежала марафон.

– Не ожидал тебя увидеть, – бархатным голосом сказал Сэм. – Что ты здесь делаешь среди этих зануд? Неужели решила податься в политику?

– Я хотела податься в твою библиотеку. А ты тоже зануда? А то что-то ты очень комфортно себя чувствуешь рядом с ними.

Сэм лукаво улыбнулся. Всего лишь улыбнулся, что такого? Но сердце екнуло от восторга.

– Я самый ужасный зануда из всех, – без доли сожаления признался Сэм и протянул мне руку. – Пойдем, я провожу тебя.

6

В уборной я повернула золотой кран и умылась ледяной водой, пытаясь привести мысли в порядок. От воспоминаний сердце все еще колотилось в бешеном ритме. Каре-зеленые глаза блестели от непролитых слез. Начало наших отношений было настолько волшебным, что мне завидовала каждая девчонка на острове. Что уж скрывать, я сама себе завидовала! И к чему это привело? Семь лет беспросветного одиночества. Но я справилась тогда, не стану размазывать сопли и сейчас.

Я вытащила завибрировавший телефон из заднего кармана джинсов и увидела новое сообщение.

Я уже хотела убрать телефон, потому что не знала, что на это ответить, как появилось еще одно сообщение.

Это было ложью.

Последнее слово напомнило об Аруне. Надеяться на то, что эта тема больше не всплывет, не приходилось. Я открыла пинтерест и нашла фотографию индуса с тюрбаном, который мог бы сойти за выросшего в Лондоне хозяина кофейни в Камдене. Потому что второе правило телевизионщика звучало так: у любой новости должно иметься визуальное доказательство, даже если оно сфабриковано. Потом я выбрала несколько своих фотографий и отправила их Кейт.

Не прошло и минуты, как на экране отразился ответ.

Много лет назад Сэм сказал мне: «У меня пересыхает во рту, как только ты появляешься в поле зрения». Видимо, он не преувеличивал, потому что стоило мне зайти в бар, как около меня появлялся какой-нибудь незнакомец. Правда, большого счастья мне это не приносило. Один пытался утопить меня в слюнях, у другого оказались потные ладони, у третьего – слишком волосатые руки. И это в комплекте с мозгами не больше грецкого ореха.

Я писала сообщение, пытаясь объяснить, что заставило меня соврать, но Кейт оказалась смекалистей.

Последовала тишина, которую нарушил стук в дверь.

– Роуз, если ты решила утопиться в раковине, то скажи сразу, – послышался нетерпеливый голос Джейми с другой стороны. – Я тогда узнаю у Сэма, где тут другой туалет.

– Уже иду! – крикнула я. – И кстати, самоубийцы не предупреждают заранее. Только если хотят, чтобы их остановили!

– Мне все равно. У меня сейчас мочевой пузырь лопнет.

Я хихикнула, спрятала телефон в карман и вышла из уборной. Джейми, пританцовывая, проскочил мимо меня внутрь. На долю секунды я подумала о том, чтобы дождаться его и вместе пойти в столовую, но потом оставила эту мысль. Я взрослая независимая женщина, и встреча с бывшим не способна выбить меня из колеи. К тому же у меня есть красавчик жених.

Столовая выглядела точно так же, как семь и, наверное, сто семьдесят семь лет назад. Добрых три четверти комнаты занимал длинный деревянный стол, за которым в девятнадцатом веке сидели сами королева Виктория и принц Альберт во время своего визита на остров. Здесь как раз строился форт, который позднее назвали в честь принца Альберта. Я провела ладонью по спинке стула, на котором обычно располагался Сэм. Дерево было темно-коричневым и теплым на ощупь. Пока мы с Сэмом встречались, его родители часто устраивали обеды, на которые звали и моих маму с папой. Во время семейных посиделок Сэм гладил подушечками пальцев мою ладонь, посылая по всему телу мурашки.

Звон разбившихся тарелок послышался из кухни, которую отец Сэма много лет назад перенес из подвала в игровую комнату для бриджа, примыкавшую к столовой. Не раздумывая, я бросилась к распашным дверям. Внутри на белом мраморном полу царил хаос из фарфоровых осколков и красного рагу, а в центре находился Сэм. На его руках, джинсах и бежевом свитере блестели капли подливки.

– Проклятие, – прошипел он, стряхивая с рук остатки ужина.

На шум примчался Барни, но я мягко вытолкала его обратно в столовую, чтобы он не порезал лапы.

– Жди здесь, – сказала я и повернулась к Сэму, закрывая за собой дверь: – Ты в порядке?

Он резко кивнул, схватил полотенце и принялся вытирать капли со свитера, но делал только хуже, размазывая их по светлой ткани, обтягивающей его широкую грудь. Выглядело это так, будто Сэма истыкали ножом для стейка, и теперь он истекает кровью.

Я подбежала, перепрыгивая через осколки, и посмотрела на его руки. Понять, есть ли на них кровь, было невозможно.

Раньше я могла часами любоваться его красивыми длинными пальцами. Мама говорила, что я сумасшедшая – обращать внимание на такие мелочи, но руки Сэма были произведениями искусства.

– Ты поранился?

– Нет. – Он избегал моего взгляда. – Хотел в одной руке донести тарелки, а в другой – столовые приборы. Не понимаю, как официанты это делают.

– Хорошо, что миссис Хиггинс вернется через неделю, – поддела я его. – Без нее вы пропадете.

Я размотала рулон бумажных полотенец и застыла, не зная с чего начать. Проще было бы взять шланг, как на ферме Уильяма, и вымыть всю кухню вместе с Сэмом. Моя больная фантазия услужливо нарисовала картинку: мокрый до ниточки Сэм трясет головой, словно пес после купания. Сердце сжалось от умиления.

– Подозреваю, что Арун покорил тебя умением жонглировать десятью чашками и блюдцами сразу?

Наши взгляды схлестнулись, и по спине побежали мурашки. Я вдруг поняла, что стою на расстоянии вытянутой руки от Сэма и, если сделаю один маленький шаг вперед, смогу его обнять. Или нанести парочку настоящих ножевых ранений.

– Ты знаешь, что путь к моему сердцу лежит не через желудок.

Я отвернулась и принялась стирать остатки соуса с кухонного шкафчика, пытаясь скрыть, как сильно на меня действует его близость.

– Честно говоря, не знаю, – задумчиво пробормотал Сэм.

Краем глаза я заметила, как он прошел к подсобке, ведущей в винный погреб, и взял мусорное ведро с совком с веником.

– Арун позволяет мне работать столько, сколько я пожелаю.

– Не думал, что женщине в наше время нужно для этого разрешение.

Я намочила бумажное полотенце и стерла красные разводы с белых кухонных фронтов.

– Ну, ты вот мне не разрешил.

Совок с только что собранными осколками упал на пол. Барни за дверью принялся скулить.

– Прости, что? – возмутился Сэм.

Я резко распрямилась и уперла руки в бока.

– Ты был против, чтобы я работала на Би-би-си после университета.

– А как я должен был отреагировать? У нас с тобой было два года отношений на расстоянии, пока я учился в Оксфорде. И я был готов потерпеть еще три, пока ты будешь учиться в Голдсмите. Но неужели ты серьезно думаешь, что твоя идея продлить эту пытку должна была меня обрадовать? К твоему сведению, пока мы встречались, меня в Оксфорде прозвали монахом, потому что я от девушек начал шарахаться. Верность тебе хранил!

– Ну я-то терпела и не жаловалась!

– Черт возьми, мне было двадцать три, и я хотел видеть тебя каждый день, а не только на каникулах и иногда на выходных. Думал, что вернусь домой и ты будешь рядом. Все время. Постоянно.

– Это эгоистично, – хмыкнула я.

– С тобой невозможно разговаривать, – бросил он, нагибаясь и снова поднимая совок. – Кстати, «против» и «не был рад» – это разные вещи. Ты как журналист должна понимать разницу. Но, может, в реалити-шоу такие нюансы не важны?

Несносный душнила! Вот кем был и оставался Сэм.

– Вы что, убили наш ужин? – с горестным стоном спросил Джейми за моей спиной.

– Жестоко и хладнокровно.

С этими словами я развернулась и вышла из кухни. Вытащила телефон и набрала сообщение Кейт.

Я присела на стул во главе стола, но с противоположной стороны от дверей на кухню, и принялась гладить за ухом подошедшего Барни. Сэм говорил так, будто я одна виновата в том, что мы расстались, хотя это он вычеркнул меня из своей жизни, когда я отказалась плясать под его дудку.

Ну ей-богу, какая восемнадцатилетняя девчонка, перед которой открываются безграничные перспективы в одном из лучших университетов мира, согласится вернуться на крохотный нормандский остров, чтобы стать женой сына губернатора и вести по праздникам радиопередачи? Ну?

Телефон в кармане завибрировал.

Передо мной на стол опустилась тарелка с бутербродами. Я подняла взгляд на подошедшего Джейми.

– Вот это я понимаю, великодушный прием! – саркастично цокнула я языком. – Кусок хлеба с сыром.

– И с маслом. Но мне уже все равно. Я такой голодный, что готов сожрать свою подошву.

Во время ужина я сидела с одной стороны стола, а Сэм и Джейми – с другой. Мы напоминали короля и королеву, обвенчанных по расчету и встречавшихся исключительно на официальных приемах. Сэм подозрительно мило болтал с Джейми, выспрашивал наши планы и подавал идеи для мест съемок. Будто я не выросла на этот проклятом острове и не знала, куда нам поехать! После второго бокала пива они понизили голос и принялись что-то обсуждать, посмеиваясь и фыркая в пену. Я навострила уши, чтобы разобрать их слова.

– Как только Харпер вернется, мы пригласим тебя на нормальный ужин. Из пяти блюд.

Лучше бы я не прислушивалась. Мое одиночество вдруг стало еще больше. Не желая трепать себе нервы, я доела бутерброд, быстро встала и ретировалась в гостиную вместе с Барни. Он лег рядом с огромным камином, через который в дом могли попасть пять Санта-Клаусов, причем одновременно. Я села рядом на корточки, и пес тут же завилял хвостом и перекатился на спину.

Теплый живот и мягкая шерсть под моей ладонью казались благословением божьим. Жар от огня опалял щеки и снимал напряжение, а простой, но все-таки ужин лег приятной тяжестью в животе. Я прикрыла глаза, а когда снова открыла, то вскрикнула от испуга. На пороге гостиной стоял Сэм, засунув руки в карманы джинсов. Он успел переодеться в чистый темно-голубой свитер. Его лицо было непроницаемым, но глаза под сведенными бровями неотрывно следили за мной.

– Смешивать виски и пиво – такая себе идея. Проводил твоего оператора в гостевую спальню.

Протяжно выдохнув, чтобы унять сердцебиение, я благодарно кивнула.

– К сожалению, из-за повреждений в кровле единственная свободная и сухая комната, которую я мог бы предложить тебе, – это моя спальня.