Текст книги "Университет имени Конкордии Непобедимой. Маскарад"

Гул голосов все нарастал и нарастал по мере того, как Корвус самозабвенно расхваливал себя, словно последний идиот. Краем глаза Пуэлла могла видеть, как неистово злится на него Аврора, глядя снизу вверх своим фирменным стеклянным взором, пронизывающим насквозь.

«Опять я стану темой для сплетен и пересудов в столовой – но моего фамильяра это, судя по всему, ни капельки не заботит».

– Как я полагаю, данный выход был спланирован, не так ли? – громко воскликнула Шиа-Мир, и в аудитории снова наступила гробовая тишина. В ее оглушительном вопросе не звучало ни вызова, ни злости, лишь скрытое подозрение. Пуэлле это не понравилось. – Если так, то прошу объяснить причину такого поведения. Ты знаешь, что я безмерно люблю тебя, как и всякого своего студента, однако так срывать лекции более чем недопустимо, какой бы невероятной и талантливой ты ни была.

Пуэлла посмотрела в змеиные глаза преподавательницы-фамильяра. Та склонила набок красивую голову, и ажурное буяо сверкнуло в пышных волосах. Ее раскосые узкие глаза – один только взгляд! – сочились ядом, словно наполненные доверху бокалы в отражении закатного Златолика.

«Она участвовала в заговоре, пытаясь возродить Антарс вместе с Кунктией, Пситтакусом и всем Кругом. Она отвела навстречу смерти всю Проклятую Череду – во всяком случае, Бона Фидес точно пострадала от ее руки, и меня эта женщина также была бы готова пустить на мясо».

Конечно, Шиа-Мир не была злодейкой. Она, как и Долус, и его друзья, и даже бывшая ректор, хотели одного: мира и безопасности для всего человечества ценой нескольких жалких жизней. Пуэлла не винила ее, скорее – понимала и сочувствовала, однако холод в жутких глазах и скрытая угроза в скалистой улыбке мягко намекали, что быть слишком искренней не стоит.

«Так что же мне ей сказать? Что я попыталась узнать причину своих внезапных приступов страха? Что мне стало дурно? Что я нагло разыгрываю ее, срывая лекции, и намерена заделаться хулиганкой?»

Все смотрели на нее. Все слушали ее. В последнее время Пуэлле уделяли слишком много внимания, и это начинало нервировать – благо, девушка все же умела находиться, пусть и не сразу. Даже Амика считала ее крайне уверенной и коммуникабельной, почти что шиккской звездой, которая легко умела первой заводить разговор, знакомиться с новыми людьми, давать верные советы в сложных ситуациях.

Сейчас была как раз такая ситуация. Ничего выдающегося, ничего особенного.

– У меня бывают случайные выходы, – сказала она наконец, потупив взор. В аудитории снова активно зашептались. – Когда я переутомилась или взволнована. Я знаю, что меня это не оправдывает, но…

– Я понимаю, – мягко кивнула дайра Шиа-Мир, не давая ей договорить. – Слишком многое свалилось на твои юные плечи, и слишком многое тебе еще предстоит. Всем аристократам, посвященным в происходящее, сейчас несладко, и желание разделять с нами горе и радость – прекрасная черта для будущего члена Круга.

Пуэлла сглотнула, собралась с силами и кивнула, выдавив из себя максимально неискреннюю улыбку. Впрочем, сейчас никто и не ждал от нее настоящей радости.

– Возможно, тебе просто следует подышать свежим воздухом, – улыбнулась Шиа-Мир. – Немного отдохнуть, прийти в себя, прогуляться перед ужином. Уверена, твой фамильяр сделает конспекты в наилучшем виде, а если и не сделает…

Корвус многозначительно хмыкнул.

– Я Демиург, чтоб меня. Разумеется, всю информацию смогу донести до хозяйки сам.

Кажется, кое-кто планировал производить благолепное впечатление на студентов и вести себя как истинный бог.

Пуэлла поднялась на ноги, пошатываясь. Дайра Шиа-Мир оказалась ужасно права: несмотря на силу, переполнявшую тело, она ощущала себя выжатым лимоном, выброшенным в мусорную урну. К щекам неспеша приливал румянец, глаза наливались кровью – кажется, в правом даже успел лопнуть сосуд. Когда она споткнулась на ступеньке и чуть было не улетела вниз, Аврора успела дернуться вбок, чтобы схватить подругу за локоть и помочь той поймать равновесие.

– Может, мне проводить тебя, Эл? – спросила она встревоженно.

Аврора редко говорила ласково и мягко, безо всякого сарказма в стальном голосе, и Пуэлла поняла, что выглядит действительно неважно.

– Нет-нет, – улыбнулась она. – Я вернусь сюда под конец и подожду у порога. Если кто-нибудь прихватит мои принадлежности, буду благодарна.

Корвус подмигнул ей, щелкнув языком.

Ты только что обратилась ко мне в своих мыслях и даже изволила шутить – мне ведь не показалось, верно, моя хозяйка? Уж не значит ли это, что в качестве унизительного извинения я могу поухаживать за тобой, как подобает фамильяру?

Пуэлла никак не среагировала: побоялась, что ответ выйдет слишком грубым и неправильным по отношению к тому, кто спас ее от кровожадного Антарса несколькими минутами ранее.

– Увидимся за ужином, – негромко сказала она своим друзьям и, медленно передвигая ногами, направилась прочь, прочь, прочь из аудитории, навстречу темноте иллюзорного вечера, раскинувшегося по иллюзорным небесам искусственного мира.

Глава пятая, в которой Пуэлла сражается.

Она вышла в атриум, окруженный множеством арок, и молча уставилась на высокие стены закрытого полигона. Ничего, кроме него и спортивного поля, здесь не было – сущий алтарь войне, место поклонения крови и взращивания внутренней агрессии в юнцах – однако, глядя на темную громаду, возвышающуюся над головой, Пуэлла чувствовала поэтический восторг.

Здесь было так тихо, так спокойно, так свободно. Никто не задавал лишних вопросов, не пытался докопаться до сути происходящего и не вынуждал делать то же самое и ее. Когда-то давно, в детстве, Пуэлла задумывалась о становлении частным детективом. Ну, как те бравые тети и дяди из книжек, у которых волосы зачесаны назад, усы (если они есть) завиты и налачены, на носу сияют круглые очки, а в руке красуется громадная желтая лупа.

Она считала, что разобраться, что к чему, имея на руках элементарные факты и имена подозреваемых, проще простого, однако теперь, когда прямо перед нею лежали все карты, девушка не могла просто повернуть их рубашками вниз, чтобы взглянуть, кто скрывается под благодушными масками окружающих ее людей и нелюдей.

Это было очень похоже на ту ситуацию в кафешке, когда они с Амикой гадали на будущую любовь и стали пленницами чьей-то очень странной шутки – иллюзия скрывала истину, тасовала факты, заставляла сходить с пути раз за разом, чувствуя себя не в своей тарелке. Пуэлле хотелось к бабушке, хотелось обнять Амику и скушать шиккское печенье. Хотелось скупить много мыла у родителей подруги, скушать хоть один пирожок с шиккской длинношейкой, купленный во время утреннего обхода дайры Венио.

Однако пути назад уже не было.

«Интересно, какой была бы моя жизнь сейчас, провали я отбор нарочно, смешай я ингридиенты в неправильном порядке?..»

Пуэлла отошла к одной из арок, окружавших атриум, и сползла вниз, прижавшись спиной к колонне; каннелюры были влажными и приятно холодили кожу, над головою, плавно покачиваясь, пульсировали маленькие башенки-лазареты, в одной из которых прямо сейчас находились злосчастные братья-близнецы. Впрочем, могла ли Пуэлла считать их своими заклятыми врагами? Быть может, ей следовало бы стыдиться того, сколь жестоко и несправедливо она поступила с собственными преданными слугами?

В студенческом городке сейчас наверняка не было ни души: те, у кого не было вечерней лекции, так устали от постоянной беготни, связанной с грядущим Маскарадом, что, скорее всего, разошлись по комнатам и весело проводят время в компании фамильяров, чтобы забыться и поднять себе настроение. В конце концов, новость о победе аристократов Круга над сильнейшими декурсиями просто не могла не разнестись по Университету за это время.

Роз мог быть свободен сейчас. Нужно было улучить минутку и поговорить с ним обо всем.

«О той татуировке, что делал себе Вермис, когда мы с Авророй вошли в лавку, дабы спросить о картине. О картине, которая все еще хранится у него молчаливым свидетельством ненависти к Корвусу и Флос – надо сказать, не слишком беспочвенной. О смерти Кунктии и Пситтакуса, о том, отчего она не слишком его расстроила».

На языке крутились вопросы, множились, заполняли разум, звенели в ушах…

«Нет, – одернула себя Пуэлла. – Не буду давить на него так внезапно и так открыто. И действовать, не посоветовавшись с друзьями, тоже не буду».

Она осела на низкую травку и закрыла глаза. Кажется, ее слегка лихорадило.

«Неужели я заболеваю? Очень невовремя».

– Дайра Пуэлла Лакрим, я полагаю? – раздался над ухом знакомый голос, и девушка, вздрогнув, рывком поднялась на ноги. Голова у нее закружилась, перед глазами поплыли арки и высокие темные стены полигона. – У Вас нет занятий?

– Есть, дайр ректор, – выдохнула девушка. Она пошатнулась, но крепкие руки Ангора удержали ее, сжав предплечья. – Дайра Шиа-Мир отпустила меня подышать свежим воздухом. Мне что-то нехорошо…

– Лихорадка?

Пуэлла сглотнула.

– Д-да.

– Вы чувствуете, будто море шумит в ушах, пустыня расстилается во рту, сыпя свои бесчисленные песчинки под язык, а глазам становится больно моргать – верно ведь, дайра Пуэлла?

Девушка покосилась на него с открытым подозрением: откуда ему было знакомо это странное чувство беспомощности, жара, сухости во рту и громкого шума, давящего на барабанные перепонки? Ангор выглядел как человек, ни разу в жизни не болевший даже простудой. Золотистые блестки на коже эвитианца сверкали так же ярко, как сверкают звезды на ночных небесах, кошачьи глаза были полны жизни и грубоватого задора.

– Я… д-да, я действительно чувствую себя ужасно, дайр Ангор. Мне ведь можно побыть здесь одной – хотя бы немножечко! – и прийти в себя? Если Вас не затруднит, конечно же.

«Ой, кажется, это прозвучало слишком грубо!..»

– Меня-то, разумеется, не затруднит, вот только лучше Вам не станет.

Задумавшись о чем-то своем, мужчина мягко похлопал себя по бедру; опустив глаза, девушка увидела эвитианскую лампу, болтающуюся у него на поясе. Та была тусклого золотистого цвета и, кажется, кое-где даже успела потрескаться: предмет источал тщательно замаскированную атмосферу инородной магии, а потому было вполне логично предположить, что Ангор искусственно держал давно негодный артефакт в цельном состоянии, не давая тому распасться и обратиться в пыль одной лишь силой заклинания или чакральной медитации.

– Военный трофей? – спросила Пуэлла после недолгого молчания. – В детстве бабушка рассказывала мне о джиннах. Совсем чуть-чуть.

– Да неужели? – Ангор усмехнулся. – И что же Вы знаете о них?

– Ну… – Девушка замялась. – Что это существа, придуманные эвитианскими странниками, мудрецами и сказителями. Сказочные персонажи, созданные для запугивания детей, которые крайне любят хватать предметы взрослых и портить их во имя удовольствия. Теперь, когда я знаю о существовании непознанных миров и тварей, лезущих оттуда… Я смело могу предположить, что джинны – это те же декурсии, портящие жизнь людям не хуже прочих.

Ректор слабо нахмурился, словно обдумывая что-то.

– Да, – вымолвил он наконец. – Джинны – декурсии. Правда вот, не все из них злобливы и бессердечны, как считали древние эвитианцы.

– Но тот джинн, которого Вы убили…

Ангор слабо улыбнулся и опять похлопал по золотистому выпуклому боку своего трофея:

– Да-да, тот был настоящий злодей. Он ненавидел людей, и я покарал его.

Легкий ветерок, холодный, как объятия мертвеца, всколыхнул короткие травинки, забрался в кудряшки Пуэллы и взлохматил их, по-человечески естественно касаясь невидимыми пальцами кожи; девушка вздрогнула, ощутив, как нечто ледяное и невидимое коснулось ее затылка, а затем вдруг исчезло, будто наваждение.

«Это Ангор?!»

Ректор выглядел серьезным и задумчивым; облокотившись о соседнюю колонну, он таранил взглядом полигон, однако магическая энергия, спокойная и неагрессивная, исходила исключительно от его лампы. Это определенно был не он. Пуэлла покрутилась на месте, стараясь не упасть, даже задрала голову, но никого так и не заметила. На мгновение в ноздри девушке ударил смутно знакомый древесный аромат, а затем все исчезло. Морок развеялся, и они с Ангором снова остались вдвоем наедине с молчаливой громадой университетского атриума.

– Зарядка Вам не поможет, дайра Пуэлла, – сказал наконец ректор. – То, что Вы ощущаете – не недуг, а избыток силы.

– Избыток? – удивленно повторила девушка.

Она вслушалась в свои ощущения: и впрямь – сила самых разных мастей буквально умоляла излиться наружу, найти себе какое-то полезное применение. Шум в ушах был немой мольбой чакр, песок на языке – просьбой произнести неведомое заклинание, усталость в ногах и лихорадка – призывом организма сделать бешеный кувырок, взлететь в воздух, станцевать танец смерти с достойным противником.

– Всякий раз, когда Вы злитесь или боитесь, но не можете взорваться силой по таинственным причинам, – терпеливо принялся объяснять Ангор, – сила начинает бушевать и расти, взывая, тормоша, умоляя использовать себя. Уверяю: все, что нужно – просто дать ей свободу.

– А это безопасно?

– Кажется, я звал Вас сегодня в полночь на тренировку, – ответил ректор, слабо приподнимая уголки рта. – Однако, раз уж Вы прогуливаете лекцию, можем поупражняться сейчас. Идемте, дайра Пуэлла Лакрим; я хочу поглядеть, на что Вы способны в схватке.

Со стороны то, что традиционно называли университетским полигоном, скорее походило на огражденный высокими черными стенами стадион – однако энергия, царящая здесь, рассказала Пуэлле красочнее всяких слов, что это место, в отличие от любого другого в Университете, создано для действительно серьезных тренировок.

Нечто вроде магического защитного купола, невидимого, но прочного, защищало небо у них над головами прозрачным трепещущим слоем, из-за чего казалось, что наверху волнуется и переливается зачарованная водная гладь. Пол был мягким, но холодным; по нему, словно по сцене, вился высокий серый туман, достававший Пуэлле до колен.

Двигаться здесь было даже сложнее, чем в астрале: воздух оказался непривычно зернистым и водянистым, каким-то слишком уж влажным и густым. Пуэлла делала редкие, но глубокие вдохи, и медленно выдыхала, чувствуя, как лихорадка медленно сменяется горячей слабостью, разливающейся по членам неприятными волнами.

Ее бы, пожалуй, стошнило, однако желудок – на зло или на счастье – оказался пуст. Девушка сжала кулаки и сосредоточилась. Нужно было стоять на ногах, чтобы не опозориться перед самим ректором.

– Приготовьтесь, – провозгласил тот, удаляясь от Пуэллы все дальше. – Считаю до десяти! Раз, два, три…

Девушка прикрыла глаза, собираясь с силами, однако через мгновение, пошатнувшись, выкрикнула неразборчивое ругательство: кто-то схватил ее за плечи сзади и повалил на пол, скрутив руки за спиною. Боль была такой сильной, что даже успокаивала. На мгновение ей захотелось просто поддаться своей лихорадке, закрыть глаза и отключиться, однако имела ли она на это моральное право? Могла ли она так беспечно обращаться со своим потенциалом сейчас, когда все ожидали от нее большего?

– Первый урок таков: никогда не доверяй словам противника. – Ангор прыгнул назад, оставляя ее лежать ничком на полу. Вокруг клубился туман, воздух был тяжелым, густым, как вата. – Если Ваш враг скажет атаковать слева, ни за что не поддавайтесь инстинкту отличницы и не делайте, что велят. Смешно сказать, но я действительно встречал молодых людей, что, привыкнув к указаниям своих преподавателей, велись на простую уловку со стороны учтиво-насмешливого врага.

Девушка поднялась, пошатываясь. Сила бурлила в ней, чакры буквально умоляли об активации, однако силы разума не хватало даже на то, чтобы воззвать к ним. Пуэлла словно разделилась на две части: одна из них, изначальная и привычная, молила об отдыхе, а вторая – полная агрессии и скуки от бездействия – отчаянно рвалась в бой несмотря ни на что.

– Нападайте!

Пуэлла, невольно выставив руки перед собою, отшатнулась в сторону, и темный силуэт эвитианца с хлопающими по воздуху длинными дредами медленно (словно время вдруг потекло плавнее!) пронесся по правую руку от нее, распахнув объятия. У него, как и у нее, не было никакого оружия. Он сам являлся оружием – пожалуй, этого было достаточно.

Туман заклубился еще сильнее, поднялся от коленей к поясу.

«Это… так странно, – подумала Пуэлла, изо всех сил пытаясь сконцентрироваться на чакрах. Те продолжать ныть, зудеть внутри разгоряченного тела, находясь везде и нигде. – Ну же… Я взываю к вам…»

Ее тело зажглось, заиграло праздничными огоньками, энергия полилась незримыми потоками наружу, пытаясь найти потенциальную жертву. Наконец-то она достучалась до самой себя, нашла в себе силы, чтобы выплеснуть мощь, накопившуюся в незримых сосудах несовершенного смертного тела. С каждой секундой Пуэлле становилось все легче: жар спадал, шум в ушах делался тише, ноги переставали быть ватными и начинали слушаться. Только легкое головокружение оставалось на своем месте: казалось, будто бы весь полигон слабо покачивается из стороны в сторону.

– Ну же, нападайте первой!

Теперь, когда странная немощь схлынула, Пуэлла ощутила ярую потребность в том, чтобы растратить свою вернувшуюся силу на новую атаку. Разум говорил ей, что сражаться на полную мощь совершенно неправильно, ведь она – подумать только! – в одиночку убила целую толпу декурсий, однако сердце жаждало ярости.

Пуэлла никогда не была такой. Это было чуждое, несвойственное ей чувство.

– Не бойтесь убить меня, – холодно сказал Ангор; его темный силуэт показался в другом конце залы. – Сражайтесь на полную мощь.

Совсем недавно Пуэлла думала о том, что не стоит демонстрировать Кругу все свои таланты – нужно было припасти пару приемов на всякий случай, чтобы, если доведется сражаться с аристократами, сыграть на эффекте неожиданности и выкинуть нечто такое, чего от нее ну никак не ожидали. Однако все эти мысли сделались совершенно бесполезны сейчас, когда ректор попросил ее играть в полную силу.

Важны были только они трое: Пуэлла, Ангор и ее невероятная мощь, смешавшая в себе таланты декурсий, снов и богини Флос, все это время дремавшей внутри несовершенного смертного тельца.

Не нужно было заклинаний, особых боевых приемов или медитаций: стоило Пуэлле коснуться своих чакр, и они словно взорвались, излившись энергией. Девушка размножилась на кучу агрессивных клонов, повисла в воздухе, рея над туманом безмолвным знаменем своему безбрежному могуществу, а затем бросилась вперед; ее Аджна глядела на замершего невдалеке Ангора и видела незримый сгусток энергии, пульсирующий в области запястья: кажется, он решил задействовать безымянные ладонные чакры, чтобы отразить атаку. Сахасрара впилась в его разум, стараясь обездвижить физическое тело, превратить его в беспомощного манекена.

Кровавая Муладхара разгоняла дым и поднимала пыль в воздух: за спиною Пуэллы бился о стену оглушительно воющий вихрь.

Ангор выбросил вперед левую руку, и вся она от запястья до кончиков пальцев зажглась ослепительным многоцветием; однако, не успели сверкающие бестелесые флюиды кинуться на Пуэллу, как та свалила ректора на пол и придавила, сведя запястья над головою. Все ее чакры обратились навстречу противнику, готовясь атаковать еще раз, но тот лишь слабо приоткрыл губы, попадая под могучий гипноз всемогущей Аджны. Его глаза невидяще уставились перед собою, могучие руки перестали подергиваться, сопротивляясь.

Несколько секунд Пуэлла молча смотрела на него, не зная, что предпринять. Странный прилив неконтролируемого гнева схлынул, и теперь, когда переизбыток энергии не мешал ей думать, девушка серьезно забеспокоилась. Зловещие двойники, готовые атаковать неприятеля по первому ментальному приказу, рассеялись в воздухе, вихрь за спиною прекратился, и полигон наполнился пронзительной тишиной.

Ангор не двигался.

– Д-дайр ректор? – всхлипнула Пуэлла, отпуская его. – Вы… в порядке?

Тот лишь продолжал глядеть на нее невидящим взором. А затем… а затем Пуэлла согнулась надвое от боли и повалилась на пол, в дым, где, как ни странно, уже никого не оказалось. Испуганно всхлипнув, она задрала голову и увидела Ангора, который слабо ухмылялся ей как ни в чем не бывало.

– Второй урок таков: не отказывайтесь от внимательности в угоду слепой атаке. Даже если Вы тысячу раз могущественны, могут найтись враги, способные облапошить Вас, заставив сконцентрироваться на простой уловке.

– Н-но… Вы же только что были здесь, на моем месте…

«Что это за магия такая?»

– Это не имеет значения, дайра Пуэлла Лакрим, – покачал головою Ангор. – Важно то, что, будь это настоящее сражение, Вы бы уже были мертвы или захвачены в плен.

Девушка слабо дернулась вперед, но тщетно: руки ректора были очень сильными, а его тело давило на нее тяжелым прессом. Она снова потянулась к чакрам, активировала их разом и направила на врага, однако тот лишь усмехнулся. Теперь, когда большая часть скопившейся силы была потрачена, и Пуэлла выдохлась, Ангор мог не бояться ее ударов. Они рвали на нем одежду, поднимали вокруг столпы воздуха и вихри из тумана и пыли, однако сам Ангор, могучий, как скала, и гибкий, словно тростник, оставался на своем месте, впиваясь цепкими пальцами и наваливаясь телом на свою жертву.

– Третий урок таков, – бессердечно продолжал он. – Никогда не думайте, что знаете все приемы своего врага. Существуют тайные, индивидуальные и засекреченные практики, принадлежащие отдельным семьям или людям, тратившим десятилетия жизни на самопознание в затворничестве и ежедневные медитации. Невозможно предугадать, что сделает враг в следующую секунду, а это значит, что нужно быть готовой ко всему.

Пуэлла сосредоточенно кивнула, и Ангор отпустил ее. Тяжело дыша, девушка поднялась, слабо пошатываясь от легкой, ноющей, но все же приятной усталости. После этой короткой тренировки она чувствовала себя обновленной.

– Дайр Ангор, у Вас все под контролем?

Пуэлла резко обернулась, Ангор слабо кивнул головой. Из полумрака, скрестив красивые руки на укутанной в многочисленные воланы груди, на них взирала дайра Суперера. Облаченная в расшитую золотыми нитями ночную сорочку, она выглядела подобно призраку из страшной детской сказки; длинные седые волосы тяжелыми волнами лежали на плечах.

– Я почувствовала необычайную активность со стороны дайры Пуэллы в неназначенный час и подумала, что приключилась беда.

– Нет, дайра Суперера, – выдохнул Ангор. – Все хорошо, Вы беспокоились зря. Прошу прощения за то, что посмел забыться и так Вас напугать.

– Я не напугана, – ответила та равнодушно. – Однако отвлекать несчастную пожилую женщину от чашки горячего чая в постели – действительно преступление. Что ж, хорошей вам тренировки, друзья мои. Я удаляюсь.

Короткая чакральная вспышка – и на месте фамильяра остался лишь высокий клубящийся туман полигона. Пуэлла невольно поежилась: за ней и впрямь наблюдали круглые сутки, не давая проходу.

«Странно, что Суперера обнаружила себя лишь после драки. Быть может, она стояла здесь и наблюдала за мною все это время, окутанная туманом?».

Членам Круга и Совета Эрусов наверняка было интересно, что представляет из себя новоявленная обладательница Демиурга и наследница богини в первом поколении, способная убить целое сборище декурсий в одиночку. Они изучают ее, окружив со всех сторон, чтобы, если та посмеет проявить непокорность, схватить и прижать к стене.

– На сегодня, пожалуй, хватит, дайра Лакрим. У меня ожидаются вечерние гости, с которыми я обещал провести время до полуночи – должно быть, они уже ожидают в ректорате, начиная терять всякое терпение.

Девушка улыбнулась и кивнула. Прямота дайра Ангора ей весьма нравилась – он располагал к себе и подкупал, хоть и не отличался особым дружелюбием. Ректор смерил ее до неприличия внимательным взглядом: будто выискивал что-то, пытался отыскать в безобидной девчушке опасность для всего человечества.

– И все-таки, Ваша внешность так мало отражает внутреннюю сущность, – сказал он наконец. – Прошу прощения, если проявил фамильярность или обидел.

– Да что Вы, ничего такого! – Пуэлла смущенно покраснела. – Вообще-то… это я должна извиниться. В последнее время я сама не своя: слишком агрессивная, иногда могу сказать гадость или не сдержать свои силы. Вот как сегодня. Кинулась на Вас, позабыв про все правила безопасности.

– Это ничего. В конце концов, я сам попросил.

– Ну… тоже верно. – Девушка хихикнула. – Спасибо за эту тренировку. Надеюсь, в ближайшее время Вы отыщете минутку, чтобы повторить ее и, вероятно, сообщить мне еще парочку важных уроков.

– Вам они понравились? – искристо прищурился Ангор. – Приятно слышать, что столь юная дайра всерьез относится к философии драки.

– Вечно бы их слушала, эти Ваши уроки, – искренне призналась Пуэлла. – У Вас истинный дар педагога – преподносите столь важную информацию так кратко и тезисно! А главное, запоминается.

– Ну хорошо, уговорили. – Дайр Ангор расщедрился на слабую улыбку. – Вот Вам еще немного. Итак, урок четвертый таков: никогда не активируйте все чакры сразу, ибо так Вы быстро растратите всю свою энергию. Гораздо разумнее будет не следовать пути интуиции, а опираться на собственные познания. То, что у Вас врожденный дар к большинству техник, предполагающих выработку и зубрежку – это, разумеется, хорошо, однако… Даже самый великий талант требует правильного подхода, чтобы превратиться из хаотичной силы в направленную.

Пуэлла задумчиво кивнула.

– Вы правы. Мне следует внимательно изучить теорию и научиться работать с чакрами не только как профи, способный задействовать все разом, но и как стратег.

– Схватываете на лету. Ну так что, как насчет еще одного, прежде чем я уйду?

– Буду безмерно благодарна!

– В таком случае, пятый урок таков: чародей-человек теряет половину своей силы, работая без фамильяра, а потому, если желаете стать неуязвимой, держите своего рядом и никогда не отпускайте.

Пуэлла покраснела еще сильнее и, тяжело дыша, остановилась у стены, обратив взор к колеблющемуся прозрачному потолку. Корвус был так далек от нее сейчас, что казался почти что чужим человеком. Даже в те времена, когда он преследовал ее бесплотным крылатым духом, связь между ними была сильнее, чем теперь. Пуэлла осознанно отгородилась, окружила себя защитной оболочкой, поскольку больше всего на свете боялась новой лжи, нового предательства со стороны собственного фамильяра.

– Пример ослабления силы хозяйки в битве, где фамильяр не способствует ее успеху, Вы и сами лицезрели только что. Во время битвы с декурсиями под кьярта-ваддским храмом дайр Демиург напитывал Вас энергией и направлял, чем способствовал блистательную победу. Сейчас же, несмотря на могущество и легендарную силу, отсутствие опыта сыграло с Вами злую шутку.

Сердце пропустило удар; кровь отлила от лица.

– Ч-что…

– До новых встреч, дайра Пуэлла Лакрим! Надеюсь, Вам полегчало. Мой Вам совет: приходите сюда и тренируйтесь до изнеможения всякий раз, когда лихорадка от переизбытка сил даст о себе знать. В крайнем случае просто тратьте копящиеся силы на что-нибудь бесполезное. Не позволяйте гневу своевольных чакр обращать Вас в чудовище.

И он телепортировался – очевидно, сразу к себе в кабинет. Пуэлла же беззвучно опустилась на пол, повернулась на спину и долго пялилась в потолок, на дым и на стены, пытаясь осознать то, что только что узнала. В голове, правда, по-прежнему не укладывалось.

«Так отвратительно, – подумала она с отчаянием. – Так низко, подло и мерзко».

Глава шестая, в которой страдания достигают эпогея.

– Вот, значит, что из себя представляет Тринадцатый Демиург, – сказала Пуэлла. – Знают ли бедные люди, кого пригрели на груди и впустили в свои сердца?

– У-у-у, как пафосно, – промурлыкал Корвус, потягиваясь на постели рядом. – Тебе бы стихи писать. Знаешь, думаю, их раскупали бы по две сотни пузиллусов за штуку, лишь бы прочесть, что пишет дайра со столь невероятной судьбой.

– Хватит переводить тему, Корвус. Ты ведь меня знаешь: больше хулиганов, грубиянов и воров я ненавижу только лжецов. Тех, кто, говоря в лицо одно, делает совсем иное за спиной.

– Ах, так вот оно что! Странно: в последнее время ты лжешь почти так же часто, как дышишь.

– Моя ложь направлена на самозащиту и благо, – гордо парировала Пуэлла; Корвус лишь слабо рассмеялся. – Ты же предаешь всех, с кем связываешься. Сначала ты убедил Кунктию и Круг, что работаешь на них и честно стараешься завершить активацию Антарса; твоя любовь ко мне, ставшая легендарной, стала одной из причин, по которой тебе поверили – ведь любящий фамильяр пойдет на что угодно, чтобы призвать хозяйку в свой мир и увидеться с ее реинкарнацией.

Демиург оскалился и бросил на Пуэллу многозначительный горящий взгляд. В темноте иллюзорной ночи, раскинувшейся над студенческим городком, он выглядел еще более эфемерным и жутким, чем обыкновенно; девушка взяла себя в руки и не отвела взгляда, продолжая смотреть альбиносу в жуткие розовые глаза.

– А затем ты нашел способ подлизаться к декурсиям и вступить в сговор с ними, предложив меня, дочь самой Конкордии, в качестве нового идола и хорошего оружия для мести отказавшейся от них богини-матери. Мое могущество, дополненное силой эгрегиусов, действительно способно перерасти в божественную силу, равную силе Демиурга, и Воины Истины во главе с моим родным отцом поверили тебе, преисполнились надежды на счастливое будущее, где не нужно будет прятаться, а мир станет принадлежать декурсиям. Однако ты обманул и их.

Корвус прищурился:

– Разве не ты сама убила их? Да и меня, к слову, не пощадила: я сумел выбраться из катакомб без особых повреждений исключительно из-за того, что вовремя прикинулся мертвым.

– Ты помогал мне убивать, давал мне силу. Ты направлял меня силой сознания – дайр Ангор открыл мне на это глаза после тренировки.

– Разумеется, я помогал тебе. Все-таки, я твой фамильяр, а не случайный прохожий, разве нет? – Корвус опустился ниже, на подушки, и с улыбкой ткнулся лбом Пуэлле в грудь; ночнушка смялась, пошла фалдами. Девушка отпрянула в сторону. – Ну же, хозяйка! Давай забудем об этом и обратим наши взоры в счастливое будущее! Я хочу услужить тебе, завоевать твое прощение – вели мне сделать что угодно, и я исполню в тот же миг даже самое ужасное желание.

– Я бы хотела услышать твою историю целиком, – сказала Пуэлла холодно. – Однако… я уже не верю тебе. Не верю я и тому чутью, что говорит мне, когда ты честен, а когда скрываешь и искажаешь реальность. Ты манипулятор и лицемер, Корвус. А потому…

«Третий урок таков: никогда не забывай, что враг может использовать неведомые тебе приемы, тайные и неожиданные. Будь настороже».