Текст книги "Английский дивертисмент"

Для того и придуман механизм вето Совета Безопасности, чтобы вопросы применения силы решались при единодушии всех пяти участников.

И наступает очень важный момент. Обесценивают наше право вето в Совете Безопасности, ибо ключевые проблемы выносятся за его пределы на Контактную группу, конференции типа Лондонской и т. д. Наше участие в этих форумах, как бы мы там ни крутились, придает определенную законность принимаемым решениям.

Но в отношении главного – разрешения применять силу – они-то как раз и незаконны, ибо принимаются в обход Совета Безопасности.

Для России, правопреемницы СССР, вето в Совете Безопасности, постоянное членство в Совете Безопасности одно из самых главных политических достояний. За счет чрезмерной ангажированности перед Западом мы даем его размывать.

Пути России с Западом опять расходятся. Это опасно как для России, так и для Запада. Развал Советского Союза привел внутри страны к переделу собственности сначала между республиками, а затем и внутри России между различными отрядами номенклатуры.

Подобно этому, уход с международной сцены великой державы, доминирование единственной сверхдержавы США привело к переделу сфер влияния.

В определенных масштабах это передел мира. И чтобы ни думали о законе, открытом Лениным, мир делят по силе.

Понятия права, законности в международных отношениях, как ярко показали авиационные налеты на сербов в Боснии, отходят на задний план.

В общем, в международных отношениях такая тенденция была всегда. Равно как всегда были идеалисты, которые проповедовали мир демократический и справедливый и работали ради него.

Они немало сделали для демократизации отношений между государствами.

Чаще, однако, кончалось тем, что изящным языком называется реальной политикой.

Вес и влияние государства на международные дела определяются, как всегда, военной силой и экономической мощью.

Не только называть себя великой державой, надо еще вести себя как таковая.

А это означает подлинную независимость во внешней политике, категорический отказ от подчиненного, а тем более вассального положения.

Подобная подготовительная работа помогала, когда выдавалась нечастая возможность говорить на хорошем уровне.

2 сентября. Все-таки есть трезвые голоса в английской прессе. Мой друг Джонатан Стил в «Гардиан» пишет, что в Боснии американцы применили ту же тактику, что и во Вьетнаме: бомбили и вели переговоры. Так что бомбардировки были неизбежны, стреляли бы сербы по Сараево или не стреляли.

И еще выделяет он морально-этический момент, практику, развитую во Вьетнаме и использованную в войне в Персидском заливе overkill and undersafer. То есть, убивать как можно больше, а свои собственные потери держать практически на нулевом уровне. Он цитирует американцев, которые, не смущаясь, говорят, что воздушное дело сделают они, а наземное 120-тысячная мусульманская армия.

И заканчивает Стил: «Правильно делают европейцы, что они нервничают, позволяя, чтобы боснийский кризис оказался в руках у людей с их эгоистической политической программой и тенденцией легко нажимать на курок».

Теперь, когда сербов бьют почем зря, англичане зашевелились: Рифкинд полетел на Балканы, говорит, в отличие от американцев, что надо прекращать огонь по всей Боснии; призывает боснийское правительство не брать сербскую Банью Луку; вынудил их выступить с заявлением, что и боснийцы хотят переговоров.

Но по-прежнему мы позволяем американцам при попустительстве их союзников разбивать горшки, а затем вместе с их союзниками и некоторыми здравомыслящими американцами – Киссинджер, например, выступил за прекращение бомбежек – склеивать их. Пусть бы они занимались и тем, и другим самостоятельно.

17 сентября. Впервые за год по прибытии в Лондон решил написать непосредственно Ельцину: «Уважаемый Борис Николаевич, чрезвычайный характер создавшейся ситуации с бомбардировками НАТО боснийских сербов, силовым вмешательством извне в гражданскую войну заставляет меня обратиться к Вам лично. Россия протестует против бомбежек, но НАТО ее не слышит. Более того, идет эскалация, урегулирование навязывается силой.

Наше участие в работе Контактной группы по Боснии преподносится на Западе чуть ли не как фактическое попустительство односторонней и незаконной военной акции НАТО. Это наносит большой ущерб национально-государственному престижу России.

Я уже предлагал и предлагаю снова: заявить о приостановлении программы сотрудничества России с НАТО, приостановке участия России в Контактной группе до прекращения бомбардировок. Рано или поздно натовцам придется это сделать. Пусть все увидят, что это сделано под воздействием России.

Дело сербов участвовать им в переговорах или нет. Наши интересы шире. Урегулирование от нас в любом случае не уйдет». Примечание для МИДа: прошу доложить телеграмму Президенту России.

Сработало. 19 сентября позвонил мне из Сочи в четыре часа пополудни, время лондонское, Илюшин (помощник Ельцина): «Вы там?» – «Да, куда вы звоните». – «А вам надо быть здесь завтра к двум часам». Не без труда добрался до курортной столицы России к назначенному времени и принял участие в узком совещании – Президент, Козырев, Грачев, Барсуков (директор ФСБ) и Илюшин. Сочинскую эскападу я воспроизвел в книге «Разные годы».

Здесь скажу только, что общая моя формула была: нужно одернуть Запад, ибо он зарвался, но не доводить дело до конфронтации. Никакая Босния, никакие Балканы не стоят того, чтобы самим себя наказывать. Упирал на то, что требуется отстоять национально-государственные интересы России и ее престиж без того, чтобы сорвать урегулирование.

На совещании Ельцин одобрил некоторые мои предложения по части более самостоятельной политики на Балканах, но на практике к ним не прибегли. Все продолжилось в том же духе.

Давний знакомец банкир N, входивший в высокие сферы, через какое-то время поведал мне: «ваше поведение в Сочи было ошибкой. Илюшин мне пересказал так: да, ничего, но не целенаправленно». «Вам надо было идти ва-банк, – сетовал N, – и топить министра, шеф это любит, сам такой; подвела интеллигентность. В итоге же Бог сохранил, ибо быть там сейчас и с такими людьми – конец света».

И Ильюшин, и N восприняли мой демарш исключительно с точки зрения, как бы это выразиться, подсиживания. В том, что я мог думать об интересах дела, мне было отказано. Меня тогда это сильно огорчило и обидело. Правы, значит, Андрей Грачев и Женя Примаков, советовавшие: «не вылезай».

После Сочи окончательно понял, что игра на Балканах сыграна и проиграна.

Сейчас нужно собирать по крохам то, что еще можно собрать. Конечно, ловко они раскололи сербов.

Сначала оставили беззащитными краинских сербов, потом взялись за боснийских, остальные молчали. Дальше же, скорее всего, и об этом я послал телеграмму из Лондона, натовцы возьмутся и за Милошевича. Предлогов для того, чтобы начать смуту через албанцев предостаточно. Через несколько лет так и случилось.

Стало совершенно ясно и то, что будут они и дальше расширять НАТО. Может быть, с осторожностью, с оглядками (оказалось, что и без этих «тонкостей»), но будут до конца пытаться использовать тот шанс, который им дал коллапс СССР. Спрашиваю в ходе встреч с англичанами: можно ли считать НАТО оборонительным союзом после боснийских событий? Вам никто не угрожал, а вы начали наводить порядок железной рукой? Не поддерживают такой разговор.

Американский военный атташе сказал мне на одном из приемов: НАТО нужно хотя бы для того, чтобы сохранять мир на Балканах.

Но это превращает предназначение Альянса из оборонительного в нечто принципиально иное. На практике – в наступательное, да еще за пределами своих границ, да еще в пользу одной из сторон. НАТО силой замещает миротворческие операции ООН.

Для Запада, сказал мне мидовец А.Хамильтон, важна не Босния, а то, как будут складываться дела внутри НАТО. Ничего себе! Значит, ради сохранения и усиления НАТО бомбили сербов.

5 сентября 1995 года. Получил информацию о беседе Козырева с Рифкиндом в Москве.

Она более жесткая, чем раньше. Почему, боснийских сербов бьют за нарушение безопасных зон, а нарушения мусульман пропускают? Тоже касается и поведения хорватов.

Возникает вопрос о пристрастности, о том, на чью сторону становятся НАТО и ООН. Не будут ли теперь мусульмане диктовать свои условия? Рифкинд уверял, что они изо всех сил удерживают мусульман, встать на их сторону было бы катастрофой, хотя не исключал, что американцы могут поддаться.

Про себя отметил, что были использованы соображения, которые посольство направляло в Центр (это наша единственная обратная связь).

4 октября. Дано мне поручение серьезно поговорить с англичанами в связи с наступлением боснийцев под Сараево.

Из той самой зоны, откуда двухнедельными бомбардировками заставили сербов вывести оружие, теперь боснийцы спокойно по ним стреляют. На сербские обращения – верните нам тяжелую артиллерию, чтобы мы могли ответить, – говорят: нет.

Поговорил, ежились мои собеседники в ФоринОфисе, но дальше этого дело не идет. Машина «бей сербов» запущена. Но вот что англичане не очень одобряют, так это нашу поддержку посредническим усилиям Холбрука, поскольку совершенно открыто связывают их с избирательными планами Клинтона.

Американцы собираются вывезти через океан к себе представителей воюющих сторон. Надоело им осуществлять свою челночную дипломатию между балканскими столицами, крутиться на самолетах. Хотят ходить пешком между помещениями, где будут сидеть эти ребята. А мы что, будем за ними бегать? В Дейтоне так и получилось, мы, правда, за американцами не бегали, а сидели без дела.

Один из моих английских собеседников был откровенен: боснийское правительство поднимает планку, считая, что мирные предложения США слишком много дают другой стороне; сербы чувствуют, что Америка поддерживает их врагов; хорваты не хотят, чтобы их остановили от завоевания последнего куска хорватской земли, все еще удерживаемой сербами в Восточной Хорватии; русским не нравится, как Вашингтон оттолкнул и их, и их сербских союзников; англичане и французы видят, что их обошли; ООН отодвинута в сторону; счастливы одни американцы, причем все делается для избирательных интересов Клинтона.

Ну, а для чего же еще, ответил я, это ведь для него самое главное и достижимое при вашем попустительстве.

Нас оттолкнули от принятия решений, тем не менее, мы тратим много сил и средств, чтобы фактически помочь американцам, в лучшем случае сербам.

Но никак не самим себе. Приоритеты смещены. Вместо того чтобы заниматься действительно нужными для нас делами в СНГ, в Европе, на Востоке и т. д., мы массу времени тратим на то, чтобы сгладить американские ошибки, ограничить ущерб от их действий. А не более ли продуктивна другая линия: отойти, пусть набьют себе шишки, пусть умоются. Если ограничивать ущерб, то для себя, не для других.

Сегодняшний, 13 октября, разговор с Полин Невин-Джонс, по нашему замминистра, стареющей, но всегда элегантной леди, оставляет горький привкус бессилия перед неправедностью.

Достигли соглашения о прекращении огня, тем не менее мусульмане и хорваты продолжают наступать. Полин довольно цинично объясняет, что это нечто само собой разумеющееся в условиях войны. Хотя, добавляет, мы внимательно за этим следим, и знаем, что американцы очень обеспокоены, как бы не были сорваны переговоры, идущие через посредников.

Так что воздействие оказывается не только на сербов, но и на мусульман и хорватов. Ответил, что воздействие-то оказывается различное и применяемые методы вecьма различны.

Стало мне яснее, что одна из главных целей – ослабить не только боснийских сербов. Теперь говорят, что на Балканах нужно разоружение. Но кого? Югославии, Сербии с Черногорией, ибо они не могут вернуться в Европу, вступить в ЕС будучи намного более вооруженными, чем их соседи, Хорватия и Босния.

От нас они хотят помочь разоружить сербов в то время, как, скорее всего, продолжат вооружать мусульман и хорватов.

Спросил я ее: не думаете ли вы, что теперь сербы уже не сильнее остальных? Нет, говорит, в целом они все еще гораздо мощнее, хотя боснийские сербы не так сильны, как раньше. Еще бы, после двухнедельных бомбардировок! Словом, нам отводится одиозная роль. Негласный подтекст: вы же хотите участвовать, быть с нами, тогда и занимайтесь тем, что вам говорят.

Не хотят они, чтобы сербы имели на Балканах не то чтобы преобладающее, но даже хотя бы серьезное влияние. Чувствуют, что сербы долго не простят то, что с ними сделали. Значит, нужно их ослабить как следует, в том числе и нашими руками.

На это, слава Богу, мы не пошли.

Когда прижимал Полин по части пристрастности, скорее говорил с сарказмом, она давала понять хотите, чтобы была беспристрастность, тогда участвуйте в осуществлении соглашений, которые будут достигнуты (без нас!).

«Можно найти способ, чтобы вам участвовать на равных условиях, но командовать будет НАТО, двух цепочек командования мы не допустим. Если придется выбирать между двумя цепочками командования и одной, НАТО, то мы выберем НАТО».

Ничего себе на равных.

В конце беседы спросил я ее: сколько вашего времени уходит на Балканы? Ответила: много, гораздо больше, чем нужно, до других проблем руки не доходят. Но англичане-то тратят время, помогая своему главному союзнику – США, участвуя в общей линии НАТО, а мы?

А если не с Западом, то, как уверяет Козырев, возвращение конфронтации, которая уже была 70 лет. Мол, к этому ведут дело те, кто обвиняют его в том, что проводится чересчур прозападная политика. Жульничество делать вид, что существует только две крайности. Через несколько дней говорил с Игорем (Ивановым) по телефону, спросил между делом, пришла ли к нему моя депеша о беседе с Полин Джонс. Говорит, нет, не видел.

Попросил выяснить Мишу Калинина, он теперь в департаменте, занимающимся Англией. Нашли.

Оказывается, лежит в черновике в секретариате министра, не разосланная. Пиши после этого.

18 октября. Заехал вечером на семинар, периодически проводимый англичанами в Уилтон-парке, где говорил с Сашей Зотовым. Стоило того.

Узнал некоторые вещи для меня действительно новые. Например, то, что Милошевич сознательно ложится под американцев. Это его выбор, он понимает, что-либо ему продаться с потрохами, либо его уберут. Вот почему он так спокойно говорит нам: операцию мира в Боснии надо будет осуществлять силами НАТО. А поскольку это полностью противоречит нашей линии в защиту сербов, мы начинаем выкручиваться; лжи, по словам Зотова, очень много. Говорит мне: «Обратили внимание на твою статью в “Комсомолке” как на возможность альтернативного выбора в ситуации, которую пытаются представить как безальтернативную. Одно дело подручные США, другое дело самостоятельная политика, со свободными руками».

Югослав, который тоже был в Уилтон-парке, коротенькая была с ним встреча, тем не менее успел сказать, что Милошевича поддерживает население, ибо они обозлены на сербов кpaинcкиx и бocнийcкиx, из-за них, мол, страдаем.

Влезли они в ситуацию, в которой невозможно достичь своих целей, поверили своим авантюристам. То, что Милошевич продает своих сербских «братьев», это его осмысленная политика; он делает даже то, чего от него уж никто не ожидал.

Был у меня на ланче Джонатан Стил, только что вернувшийся из поездки на Балканы. По его словам, британцы и французы пошли в фарватере США и приняли американский зонтик в югославском урегулировании по двум причинам.

Первая: англичане устали, истощены вовлеченностью в процесс, который продолжается уже почти четыре года и повлек гибель более чем 150 британских миротворцев.

Во-вторых, американский план обеспечивает «достойный и быстрый» (возможно, в течение года) уход из региона.

Британия и Франция, пытаясь играть заметную роль в югославском урегулировании, имеют главной задачей не только и не столько заявленные цели миротворческой операции, сколько более важную цель «защиты собственного места постоянного члена Совета Безопасности ООН».

Получил из Москвы ориентировку, как нам реагировать на политику Вашингтона по югокризису.

«В качестве позитива отмечать готовность США наконец-то включиться в совместную работу по выработке политического урегулирования».

Да, но таща все одеяло на себя.

Нам предписывается также особо выделять признание американцами невозможности решения боснийской проблемы без тесного взаимодействия с Россией. Да, на словах.

Следует указывать на наличие в американском подходе основных элементов урегулирования, совместно наработанных Контактной группой. Но мы там в основном соглашаемся с западниками. Плюс: урегулирование-то под бомбами. США по существу приняли в качестве основы достижения урегулирования предложения Президента России о созыве конференции по БиГ на высшем уровне.

«По существу», может быть, и приняли, в реальной жизни, однако, ее провести не дали.

В то же время устраивает нас далеко не все. Отдельные элементы подхода США полностью неприемлемы, и прежде всего его военно-силовая составляющая. Давно назрели снятие или хотя бы приостановка значительной части санкций.

Вот это правильно.

14 ноября 1995 года. В очередной раз посольство навестил лорд Дэвид Оуэн. По его словам, наиболее эффективным и впечатляющим шагом российской дипломатии в боснийском кризисе были действия, предпринятые в феврале 1994 года.

Как же, помню, помню.

Тогда Ельцин адекватно оценил ситуацию и решительными мерами (размещение в зоне Сараево российского батальона) предотвратил авиаудары и неизбежное ухудшение ситуации.

Зная нашу чувствительность к проблеме продвижения НАТО на восток, Оуэн подчеркнул, что перспектива включения Боснии, Хорватии и Сербии в НАТО выглядит весьма маловероятной.

Американцы насчет Хорватии решили иначе.

Оуэн дал свои оценки некоторым политическим лидерам. Хорватский президент Туджман вместе со своим министром обороны сумели создать серьезную армию (финансы через Канаду; к вооружению руку приложили немцы, поставив советское вооружение из бывшей ГДР; не обошлось без американских и французских военных советников).

С Милошевичем можно работать конструктивно; человек гибкого ума, прагматик. Он не может сдать Младича и Караджича, хотя очень плохо к ним настроен, поскольку возмутится, особенно в случае с Младичем, армия. Караджич – ненадежный человек, игрок.

22 ноября. О сходке в Дейтоне. Судя по английским источникам, к решающим переговорам американцы никого не допускали. Наше там присутствие, как и всех остальных, носило формальный характер.

Публично, однако, мы исповедуем совсем другую версию. Это меня наталкивает на мысль, что прав Саша Зотов: вынужденные выполнять подчиненную роль, начали врать.

Из Центра ориентировки по-прежнему нет, приходится полагаться на первые английские отклики. Британцы отмечают, что в американском подходе проповеди сменились реальной политикой.

Предложенное ими территориальное деление хуже, чем в столь высмеянном ими плане Вэнса – Оуэна. Соглашение – плод давления, а не разума, но приходится идти на него, ибо «мир» лучше, чем война; мир ставят в кавычки.

Договоренности в Дейтоне хороши для раздела страны, но не для сведения ее вместе. «Таймс» называет такой мир весьма неудовлетворительным. «Европейцы, к сожалению, продемонстрировали, что они все еще являются сателлитами Соединенных Штатов. Но идут они за страной, чья способность вести за собой фатально скомпрометирована. Американцы вмешались только потому, что личные интересы Билла Клинтона и Боба Доула сошлись на Боснии».

От себя: в общем, выкрутили в Дейтоне руки боснийским сербам, поступили как со стороной, потерпевшей поражение. А как быстро подсунули нашему президенту восторженные заявления об окончании переговоров в Дейтоне!

Вместе с тем есть голоса против «куцего» военного присутствия России в Боснии. Коммунисты вторят: России не пристало играть роль жандарма.

28 ноября. Битому неймется: дал из Лондона интервью, попросил Интерфакс.

«В боснийских делах больше вопросов, чем ответов. Мне кажется, что такой массированный контингент – не очень понятно, зачем нужно там почти 60 тысяч войск – призван устрашить все стороны, прежде всего сербов, отбить охоту к каким-то силовым вылазкам. Английские эксперты считают, что за тот год, пока там собирается оставаться НАТО (кстати, этот год находится в тесной связи с графиком предвыборной борьбы в Соединенных Штатах), никто не решится применить силу. Но если через год НАТО сложит свои палатки и уйдет, не исключено возобновление застарелой, а в последние четыре года драматической, вражды. Требуется взвешенное обдумывание, прежде чем нам направлять свои войска на Балканы.

Президент России как раз и сказал, что решение будет принято с учетом всех обстоятельств. Помимо сиюминутных моментов не снимается с повестки дня более серьезный вопрос: как Россия будет выглядеть в той системе отношений, которые сейчас с таким трудом складываются. Нам следует исходить из многовариантной модели, прикидывать каждый раз, что соответствует национальным интересам России, не даем ли мы вновь увлечь себя идеологическими соображениями, на этот раз с другим знаком».

На вопрос, какой главный наш интерес на Балканах, ответил так:

«Во-первых, таких интересов, которые можно было бы считать жизненно важными для России, у нас там нет. Жизненные интересы России лежат в других плоскостях, скажем, в отношениях с нашим ближайшим зарубежьем, с Украиной, СНГ в целом.

Во-вторых, приходится протягивать ножки по одежке. Нам сложно играть серьезную политическую и военную роль на Балканах, так же как и в некоторых других районах, при том, как ложатся нынешние карты. Поэтому мое впечатление, что наши главные интересы на Балканах: а) остановить конфликт на тех условиях, на которые согласны стороны, а сейчас они согласны, как ни говори, на Дейтон при всех его дефектах и изъянах; и б) не дать нас потеснить экономически. Постараться все-таки наши традиционные рынки и сферы влияния за собой оставить.

Нам грозит опасность стать снова в позу конфронтации с Соединенными Штатами, этого надо избежать любой ценой. И, наверно, хорошо, что Россия сейчас не сверхдержава в том смысле, в каком это было в период конфронтации, т. е. сверхдержава, которая оспаривает первенство у Соединенных Штатов по всему миру. То, что мы такую роль с себя сняли, раскрывает нам новые возможности, новые дипломатические маневры и комбинации.

Мы же иногда все еще ведем себя так, как если бы мы вдвоем с американцами решаем проблемы нынешнего мира. Это и не очень получается, и это не то, что сейчас требуется для российских интересов. Значит, с одной стороны, не скатиться в конфронтацию, а с другой, четко определить свое место в мире, те приоритеты, которые действительно для нас важны. И защищать их без колебаний.

Они уже более-менее очерчиваются самой жизнью: это и СНГ, это и экономическое сотрудничество с Западом, это и налаживание с ним партнерских отношений, это стремление иметь нормальные отношения по всем азимутам, не зацикливаясь на одной державе или на группе стран.

Сверхдержава в том понимании, в котором это было во времена конфронтации, распыляла свои усилия по всему миру. Для нынешней России более целесообразно сосредоточиться на тех направлениях, которые для нее представляют наибольший интерес. Не разбрасываться по тем проблемам, где наш интерес либо не просматривается, либо мы не сможем его обеспечить».

Вставка из 2018-го года. Все же дело дошло до конфронтации с США. Пожалуй, более опасной, чем прежняя, в том числе потому, что в отличие от прошлого, весь американский правящий класс настроен против России.

В экономике России много уязвимых мест, и американцы способны причинить нам болезненный ущерб. Было бы разумнее не бросать риторический вызов стремлению США сохранить мировую гегемонию, которую они расширили после окончания «холодной» войны, не встречая сопротивления, а воспользоваться их амбициями и ошибками в своих интересах. Стратегия Китая показывает, что это возможно. Нарастив экономическую мощь, китайцы практическими делами ограничивают американский гегемонизм, но не шумят об этом. Мы же больше наоборот, принимая удар на себя.

В конце интервью высказал сомнение насчет целесообразности нашего участия в войсковой операции в Боснии. Дело в том, что накануне только и было слышно, что Грачев договорился с американцами. Но о чем? О том, что командовать нашими подразделениями будут американцы.

Нас хотят приучить к подчиненной роли. А ведь в Сочи Ельцин вроде подвел итог разговору твердым заверением, что на подобную роль мы не согласимся. Но кому сейчас об этом скажешь? Англичане открыто мне говорят, что соглашение между Грачевым и его американским коллегой Пэрри означает то, что Россия соглашается служить с натовскими войсками.

И, надо сказать, что американцы раздувают это соглашение, называют историческим, выходящим далеко за пределы Боснии и т. д. И британский министр обороны Портилло тоже очень высоко оценил его как «историческое». Но в том-то все и дело, что их вполне устраивает, когда Россия вроде бы и здесь, но на подчиненных ролях. Настаивали мы также на участии ООН, но о ней Грачев забыл.

4 декабря. Игорь (Иванов), первый замминистра, прислал, наконец, ориентировку по Дейтону.

Что поражает? Некритическая оценка достигнутых договоренностей по сравнению даже с тем, что говорят мне англичане. Раз уж мы встали на стезю помощи американцам, то и представляем результат в лучшем виде. Ни слова не сказано, что решали в конечном счете американцы. Мол, три балканских президента при активном содействии членов Контактной группы вели между собой прямой диалог.

Это неверно фактически. Общий же вывод: к голосу России на Балканах прислушиваются, с ней считаются. Это уж точно лакировка действительности. Проводить или не проводить предложенную нами встречу в Москве, не говорится ни слова.

В итоге, повторюсь, никакой конференции в Москве нам не дали. А оказавшееся напрасным ожидание длительное время сковывало нашу реакцию на ненравящиеся нам вещи.

Говopя с Афанасьевским (замминистра), не удержался по старой дружбе от упрека: гоните нам пропаганду вместо объективной оценки дейтонских соглашений. Колька ответил, что ориентировка послам очень близка к тому, что докладывалось в Думе.

Вот тебе раз! То, что идет на внешнее потребление, что отстаивается перед неблагожелательно настроенной Думой, перегоняется для внутренней информации.

Через несколько дней французский посол пожаловался мне, что американцы, Ричард Холбрук первый, выкрутили им руки. А генерал Жан-Рене Башле, француз, который командует в Сараево, заявил, что все это идет на потребу клинтоновской предвыборной кампании, и Де Голль хлопнул бы дверью в Дейтоне.

Мне говорят, что американцы почти все время держали своих союзников вне игры, а Милошевич держал вне игры боснийских сербов. Не забыть слова Лени Драчевского (коллега в МИДе): все занимались Боснией, особенно когда в Дейтон поехал Иванов. До СНГ (Леня отвечает за это направление) в течение нескольких месяцев не доходили руки.

Декабрь 1995-го. Был на лондонской (вместо московской) международной конференции по Боснии.

Не представлял себе, что Босния так сильно разрушена. Больше, чем Германия после 1945 года, почти 3 миллиона беженцев и перемещенных лиц.

Большая проблема убрать полевых командиров, «баронов». Из разговоров с американским генералом Джоулвэном уяснил суть его договоренности с Грачевым. Американец отрезал: у нас с Шевцовым (нашим генералом на месте) будет очень хороший контакт, но командовать буду я, и Грачев это очень хорошо знает. Англичане, как и все западники, очень рады, что мы будем участниками военной операции.

Россия, мол, участвует вместе с НАТО, умалчивая, что одновременно проходит школу подчинения.

Будете смеяться: большую часть времени на заседаниях конференции я сидел один, у министра Козырева были другие дела. Так что тот, кто заварил кашу, отсутствовал, а тот, кто вроде бы не очень «за», все выслушивал.

Прием в Сент-Джеймском дворце. Главные действующие лица от англичан – Принц Уэльский Чарльз и министр миндел Рифкинд.

Козырев не смог пойти, маялся животом. Послал меня, и я не пожалел: тусовка получилась довольно веселая, поговорил со многими интересными людьми: Бутросом Гали, генералами Пауэллом и Баланчино, министрами иностранных дел Боснии и Герцеговины, Хорватии, Франции. Симпатичная была парочка из Госдепа США: Олбрайт и Тэлботт с палочкой: лиса Алиса и кот Базилио. Олбрайт вела себя подчеркнуто дружелюбно, даже говорила по-русски, подслащивая горькую для нас пилюлю.

Соседом моим за столом, где главенствовал Рифкинд, был Карл Бильдт.

Завели с ним длительную дискуссию насчет роли России. Втолковывал ему насчет малой ценности нашего участия.

Он поначалу активно возражал, говорил, что уже то хорошо, что Россия не блокирует процесс, что она уменьшает ущерб, который могут нанести американцы, что она учится сотрудничеству.

Беда в том, отвечал я ему, что мы находимся на подчиненных ролях. Вы-то, европейцы, к этому привыкли, но почему соглашаться нам, России? Ничего хорошего от этого не будет ни для кого, включая вас, европейцев, да и самих американцев.

Что же касается положительных моментов, они, конечно, есть, если бы их не было, тогда вообще незачем было огород городить.

Что он мне интересного сказал: американцы в течение значительного времени не просто индифферентно относились к югокризису.

Они блокировали договоренности, которые могли бы быть найдены европейцами, включая Россию. А потом оттеснили всех в сторону и навязали свой мир.

С удовольствием напомнил Бильдту, как он, пожалуй, единственный из западных деятелей, непосредственно занятых урегулированием, жестко критиковал хорватов, в том числе Туджмана, обвиняя его в геноциде. Он и сейчас не пропускает их злодеяния.

Хорваты, в меньшей степени мусульмане, освобождая те территории, которые должны перейти по дейтонским соглашениям сербам, проводят тактику выжженной земли. ООНовцы время от времени вопят, но ничего сделать не могут, мировое же сообщество безмолвствует.

Вот тебе и беспристрастность.

Задача лондонской конференции состояла в том, чтобы поставить на практические рельсы выполнение дейтоновских решений.

Выяснилось, что масса трудных проблем были Дейтоном полностью обойдены. В пошедшей в Москву информации (мне ее Козырев до отправки не показал) этот, как и другие углы, был сглажен, что невольно вводило в заблуждение.

Зато выпячивалась роль России, и можно было в самом деле уверовать, что она была ведущей.

Недолго заставил себя ждать прогноз насчет того, как поступят с Милошевичем, чему он сам сильно способствовал. Подавить сепаратистов в Косово силой ему не дали, хотя те действовали жестокими террористическими методами.