Текст книги "Английский дивертисмент"

Были, не знаю, как сейчас, в Англии рациональные политики. Про себя подумал: Хис потому так выступил, что я ему подправил мозги. Это, понятно, насмешка над самим собой. Но многие деятели всерьез верят, что события в этом мире происходят благодаря его действиям или, на худой конец, по его предвидениям. Не раз с этим сталкивался и в душе издевался. Со временем увидел и положительную сторону: самое страшное, если политик потеряет веру в себя.

Тэтчер тоже яростно поддержала Клинтона, заявила, что ЕС нельзя доверять. Единственный союз, на который можно опираться, это англо-американский. Когда ее спросили, не пострадают ли британские торговые интересы, она ответила: вот оно, величайшее ханжество, лицемерие и двойной стандарт, никакие торговые интересы не перевешивают чести.

Сильно они ругают Примакова за жесткую реакцию. Он в Бонне сказал: это очень опасная ситуация и прецедент на будущее.

Наконец-то мы заговорили нормальным языком нормальной страны. Какое-то ослепление, наваждение на нас было, когда мы пытались лавировать, не называть вещи своими именами, говорить только то, что может понравиться американцам.

Очень много недовольных американской позицией, включая Турцию, которая считает, что ее лишь используют в качестве плацдарма, не консультируются, не информируют. Теперь уже турки лезут в бой, бомбардируют курдские районы Ирака и собираются установить там зону безопасности. Пример, который показали израильтяне в Ливане. В общем, сложный завязывается конфликт, и, по моему представлению, там могут быть и выгодные для нас моменты. Так туркам будет труднее поддерживать Чечню, если мы, конечно, займем грамотную позицию.

Англичане правильно решили: если поддерживать, так на всю катушку. И Кристофер их поблагодарил: вот, мол, настоящее партнерство. Хотя, конечно, многие здесь видят, что партнерство действует только в одну сторону. Они использовали демагогический тезис: не дадим Саддаму Хусейну заниматься репрессиями. А что теперь они скажут о турках? Там это будет уже, видимо, борьба с терроризмом, а не репрессии.

Вновь и вновь повторю: политика двойного стандарта процветает.

Но даже англичане испытывают некоторое неудобство по поводу того, что Совет Безопасности ООН, который до сих пор рассматривался как основное агентство, выдающее разрешение применить силу Соединенным Штатам и другим возможным мировым полицейским, теряет свою роль. Американцы начали воздушные атаки против Ирака, даже не пытаясь получить одобрение Совета Безопасности.

От себя добавлю, что юридических основ для использования силы против Ирака, по крайней мере, так говорят наши специалисты, не было. Та резолюция, которая осуждает Ирак за репрессии, не предусматривает вооруженного вмешательства. Была, правда, резолюция 1991 года по Кувейту, весьма широкая для толкования.

Ошибка месье Бессмертных и Шеварднадзе. Западники в итоге весьма ловко манипулируют: переносят параграфы из одной резолюции в другую, рассматривают их, как они говорят, в комплексе, и в итоге применяют силу по своему произволу.

Похвалила нас влиятельная «Файнэншлн таймс»:

«Россия, которая как Британия и Франция имеет больше власти в Совете Безопасности, чем в реальном мире, выступила с обличениями Соединенных Штатов за узурпацию роли ООН. Конечно, Москва очень хорошо знакома с практикой сначала использовать силу, а затем искать юридические аргументы для этого. Однако Примаков, русский министр иностранных дел, предупредил об анархии, если Соединенные Штаты будут и впредь действовать односторонне».

Классический английский подход: законность – такой фиговый листок, которым не стоит пренебрегать. Так что действуйте поумнее, американцы, когда выполняете роль мирового полицейского. Разговоры, что есть право, а есть сила, есть буква, а есть дух, размывают критерии применения силы.

Добавлю от себя: нет слов, не юристами пишутся правила поведения на международной арене. Но тогда требуется признать вопиющий двойной стандарт: когда хочу, нарушаю юридические правила игры, в других случаях требую, чтобы они соблюдались. От нас требовали безукоризненного поведения, сами вели и ведут себя как хотят.

Так заваривалась очередная каша на Ближнем Востоке, далеко разлившаяся в настоящее время из горшка. В этой связи образчик английского «свободомыслия», «Таймс», 11 сентября 1996 г. (сокращенно).

В октябре 1983 года Соединенные Штаты, игнорируя резолюцию ООН и нормы международного права, вторглись в карибское минигосударство Гренада, чтобы свергнуть непослушный им режим. Маргарет Тэтчер публично осудила Рональда Рейгана, несмотря на то, что годом раньше он поддержал ее кампанию на Фолклендах.

По ее словам, друзья должны быть честными друг с другом. Если великие державы хотят, чтобы их уважали, они должны сами уважать понятие государственной границы. В тот день, пишет автор, я гордился Тэтчер.

На этой неделе Великобритания благоговела перед санкционированной Биллом Клинтоном бомбардировкой Ирака. И Джон Мэйджор, и Тони Блэр сочли своим долгом поддержать ее. Звук рассекающей воздух американской ракеты поставил всех в Лондоне в положение «смирно». Дядя Сэм прав, даже если он неправ. Зрелище было просто унизительным. Американская бомбардировка достигла своей скрытой цели.

С гордостью провозглашается, что рейтинг Клинтона в стране поднялся, причем 70американцев одобряют бомбардировку и даже применение военной силы для свержения Саддама.

Но почему должна участвовать во всем этом Великобритания? Клинтон в Ираке действовал исходя из своих собственных интересов. Так же действовали и Франция, и арабские государства, выступившие против предпринятых Соединенными Штатами действий. Ирак стал большим магазином, в котором любой политик может искать выгодную для себя покупку. Великобритания в определенной степени заинтересована в падении режима Саддама, ослаблении этого режима или оказании помощи курдам. Но ни один нормальный человек не поверит, что этого можно добиться с помощью «Томагавков».

Простые смертные должны остерегаться. Америка – это нетерпеливый и нерешительный босс, что хуже, чем отсутствие босса как такового.

В момент кризиса хорошо сделанный анализ полезен и для посла, и для экспертов в Москве, для них и переводили.

Ситуация на Ближнем Востоке опять обострилась, иракцы пустили несколько ракет по американским самолетам. Естественно, не попали, те отвернули, не стали ввязываться. Опять США подняли крик: ударим.

Пришла нам «указиловка»: мы уговорили иракцев заявить, что они не будут стрелять по американским самолетам. Доведите это на возможно высоком уровне до представителей страны пребывания. Не очень мне эта затея понравилась, но указание есть указание. Исполнил его, потолковав с зав. ближневосточным департаментом Ником Брауном.

Попросил его, чтобы меня связали по телефону либо с Рифкиндом (тот находится в Италии в отпуске), либо с Бонсором, государственным министром. У меня есть домашние телефоны Бонсора, но буду звонить только с благословения МИДа. Такие штучки тоже полезны. В течение последующего получаса Бонсор позвонил мне сам. Он ничего нового не добавил к тому, что я уже знал от Брауна, он наверняка и вложил это в его уста. Так что смог несколько порадовать Москву, вставив в депешу не только фамилию зав. департаментом, но и Бонсора, все как-никак государственный министр. (У нас такой категории нет, эти люди политические назначенцы; они как бы заместители Рифкинда по политической части.

А есть в Форин-офисе постоянный аппарат и постоянный при нем руководитель.) Ответ англичан был естественен: поживем увидим, будут ли слова иракцев соответствовать делам. Если будут, то хорошо, а Бонсор прибавил «от себя лично», что в таком случае можно будет подвести черту под налетами.

Для чего все это расписываю? Чтобы спросить: есть ли у нас четкое представление, чего мы хотим в случае с Ираком? То, что нам надо защищать правопорядок и законность в международных делах, вопроса нет. Тем более что тем самым мы защищаем Ирак, в том числе в глазах арабов. Те не любят, когда соседей бьют по голове, да еще без особых рассуждений.

Причем делают это американцы безо всякого риска для себя. Они убивают с почти стопроцентной гарантией, что их в свою очередь не убьют. Наземные же войска для того, чтобы, скажем, свергнуть Саддама Хусейна, посылать не желают.

На это решился впоследствии только Буш-младший, доведя до конца дело отца. Результат известен. Ирак разрушен и никак не может прийти в себя.

До сих пор все в нашей позиции правильно. Но стоит ли нам уговаривать иракцев, чтобы они не стреляли по американцам? Тут я большого смысла не вижу. Мы помогаем американцам достичь их целей, не встречая сопротивления. А это нам надо? Тот же Запад, или, по крайней мере, определенные круги, не стесняется направлять мусульман против нас. Посмотри, как они себя ведут в отношении Чечни как раз для того, чтобы заручиться симпатией мусульман. Тем более что влезаем мы в конфликт между двумя абсолютно непредсказуемыми партнерами. Потребуется Клинтону накануне выборов, и он врежет по Ираку.

В каком мы будем положении? Иракцы, которых мы уговорили не стрелять, нам скажут: можно ли с американцами иметь дело. С другой стороны, те же иракцы могут по своим, опять-таки, причинам совершить какие-то антиамериканские акции. Тогда американцы нам скажут тоже самое в отношении Саддама Хусейна. Резюмирую: выступать против бомбардировок, несанкционированных Советом Безопасности, – равно как против любых других силовых действий, – да. Представлять себя сторонником права и закона в международных отношениях – да.

Мы сейчас слабее, и тот, кто слаб, всегда качает права. Выставлять себя защитником Ирака, как и вообще арабских стран, и зарабатывать при этом очки – да. Но не пытаться помирить Ирак с Соединенными Штатами. Уж если американцы взвалили на себя роль мирового полицейского, уж если они имеют от этого немалый навар, так пускай несут и издержки. Помогать им уменьшить эти издержки – ненужное дело, хотя бы потому, что оно неподъемное.

Ноябрь 1996 года. Москва не балует аналитическими материалами, приходится внимательно следить за английскими «тяжеловесами».

«Экономист» (выдержки)

В российской внешней политике на первый план стали выходить два основных принципа: 1) не ждите больше каких-то уступок, которые бы еще больше приуменьшили достояние и влияние России. 2) Страна будет осмотрительнее подходить к возможности пускаться в новые авантюры.

Первый из них означает, что Россия будет поддерживать таких опасных или сомнительных друзей как Ирак, Иран и Сербия. Этот же принцип предвещает резкое отношение к странам бывшего Советского Союза, в которых, по мнению России, ее интересы не признаются. Остается готовность продолжить политику открытых трений с Америкой, по-прежнему единственной державой, с которой России нравится сравнивать себя. Одним из многочисленных проявлений такого подхода является всеобщее враждебное отношение в России к планируемому расширению НАТО.

Второй принцип прошел испытание на прочность в прошлом месяце, когда занимавший недолгое время пост советника по вопросам национальной безопасности генерал Александр Лебедь настойчиво добивался, чтобы Россия поддерживала сопротивление в северном Афганистане новому правительству талибов. Однако его «пересилил» бывший главный разведчик Евгений Примаков, который в январе этого года стал новым министром иностранных дел России. На дистанции оказалось, что прав был Лебедь.

Это резко контрастирует с периодом Андрея Козырева, которому так не хватало друзей в правительстве и в Госдуме, и который закончил свою карьеру, выступая всего лишь в качестве посланника президента.

И когда Ельцин отрекался от него, что он делал достаточно регулярно, иностранные правительства оставались в полном замешательстве относительно внешней политики России и того, кто разрабатывает ее.

19 декабря. Ужинал у меня Владимир Петрович Лукин, товарищ по «Яблоку» и депутат Госдумы. Когда я спросил, есть ли у нас внешняя политика, ответил, что вопрос с подвохом, поскольку он друг Примакова. Поскольку мы оба его друзья, сошлись на том, что она сейчас появляется. Согласился со мной, когда я высказался против мании величия.

Не можем мы из себя изображать великую державу, если у нас только 10от американского валового продукта. Мы должны, по словам канцлера Горчакова, сосредоточиться, что означает не только внимательнее рассуждать, но и концентрироваться на основных для нас направлениях.

Отсекать или полуотсекать такие вещи, как, скажем, Ближний Восток, где все равно на данном этапе ничего не светит. Нас-то, конечно, туда зовут, хотят, чтобы мы были противовесом США. Но это использование нас, мы вряд ли сможем использовать кого-то.

Упомяну, что говоря о Горчакове, рассказал Володе об интересной детали, недавно мной вычитанной.

«Что действительно тревожит, что плачевно выше всякого выражения, писал Горчакову поэт и посол Федор Тютчев, это глубокое нравственное растление среды, которая окружает у нас правительство и которая неизбежно тяготеет также над вами, над вашими лучшими побуждениями».

Насчет Украины Лукин говорил, что нет смысла постоянно кричать: давай Севастополь, Крым и т. д. Во времена Беловежской пущи можно было отобрать Крым или по крайней мере поставить такой вопрос и подкрепить военными факторами, у украинцев не было тогда силы. Но сейчас, когда все окостенело, наши стенания могут только повышать национализм.

Лукин, по привычке высказывая неортодоксальные мысли сказал, что расширение НАТО не так уж для нас плохо. Там командуют американцы, и они будут сдерживать немцев. Хотя они в этом не признаются, основная проблема для них не мы, а немцы. Каким образом расширение НАТО может сдерживать немцев, не очень понятно, так что слегка поспорили.

Начало 1997-го. Тезисы к выступлению-отчету в Москве.

Экономическая тематика.

1. Торговые отношения между нашими странами носят устойчивый и достаточно динамичный характер. Предварительные итоги 1996 года показывают, что Великобритания прочно удерживает 3–4 место во внешней торговле России. Объем товарооборота в прошлом году составил около 5,2 млрд. долл. Примечательно, что мы имеем положительный торговый баланс, примерно в 3 миллиарда. К сожалению, структура товарооборота в прошлом году не изменилась. Россия ввозит в Британию сырье, импортирует машины и оборудование, ширпотреб, химическую продукцию.

2. Британское правительство последовательно оказывает поддержку российским экономическим реформам. В прошлом году мы выбрали 800-миллионную линию экспортных кредитов, гарантированных государством. Здесь принято решение о выделении на эту программу дополнительных 400 млн. долл. Хотя сама по себе сумма не столь уж велика, и американцы, и немцы дают больше, сам жест весьма симптоматичен, особенно учитывая, что бюджет прошлого года жестко ужал практически все формы государственных расходов Великобритании.

3. Хотя британская правительственная помощь России (в основном техническая) по объему меньше американской или немецкой, ее эффективность вполне высока в таких сферах, как консалтинг по финансам, приватизация, сельское хозяйство, развитие малого и среднего бизнеса.

Международная проблематика.

Взаимодействие с Англией на международной арене за прошедший год получило дальнейшее развитие. Нельзя сказать, что оно было безоблачным и беспроблемным (расширение НАТО, удары по Ираку, фактическая дискриминация России по части торговли товарами и технологиями двойного назначения, санкции против Ирака и Ливии).

Но в целом у англичан к России прагматичный подход. Они готовы опереться на нас, когда это отвечает их интересам, помочь советом и делом, если это выгодно и Лондону. Налажен интенсивный диалог по всем наиболее актуальным международным вопросам. Благодаря этому возросло общее взаимопонимание. Предстоящий официальный визит сюда Е. Примакова – хорошая возможность провести откровенную сверку позиций.

В июле предстоит саммит НАТО в Мадриде, на котором планируется начать процесс расширения альянса на восток.

Первостепенна задача выработки таких шагов, которые позволили бы нейтрализовать негативные последствия расширения (если оно состоится), не сползая к конфронтации.

Максимально возможное подключение России к принятию военно-политических решений НАТО посредством заключения особого соглашения с блоком может облегчить решение этой задачи.

(Готовлюсь к выступлению, а в английской деревне неудержимо пахнет весной. Где-то в двадцатых числах января появились подснежники, причем здесь они вылезают целыми купами. Такая чистая, свежая, весенняя прохлада, как бывает в подмосковном лесу, когда там стоишь на тяге.)

Март 1997-го. Встреча в Хельсинки Клинтон – Ельцин: здоровяк наш и на инвалидной колясочке Клинтон, порвал сухожилие на колене. По существу, ничего американцы нам не дали, кроме пустых обещаний.

Ясно, что расширение НАТО пойдет, а Россия опять получит словеса. Наш сильно гордится тем, что его приняли в «восьмерку». Тут же было, правда, сказано: извините, это будет на будущий год, в этом году встреча пройдет по старой формуле, одна «семерка».

Англичане правильно поняли весьма худосочные для нас итоги Хельсинкского саммита. Б.Н. же всячески провозглашал успех, особенно на первых порах, потом чуть-чуть сбавил тон. Теперь здесь кликушествуют: давайте не загонять русских в угол, давайте не создавать впечатления, что они все проиграли.

На этом фоне мне не понравилась информация, которую МИД нам прислал по результатам Хельсинки. Подписал не Примаков, а его зам., видимо, Женя хотя бы здесь не стал мараться. А в информации: «победа, достигнутая в удивительно тяжелой борьбе». Стал прикидывать, стоит ли выступать в Уилтон-парке, куда давно подрядился. Это довольно серьезная политикоэкспертная тусовка. Потом решил все же поехать, и эксперт посоветовала. Выступил по итальянскому принципу: «жизнь слишком коротка, чтобы врать», включая и мои оценки Хельсинки. Они расходились с московскими. Американец, который мне оппонировал, согласился, что Клинтоном, когда он выступил за расширение НАТО, руководили предвыборные мотивы. Но на выборах, мол, эта тема не особенно играла. Думаю, на определенную часть избирателей восточноевропейского происхождения, а их там под двадцать миллионов, она наверняка повлияла. Кроме того, убеждали Клинтона советники, что он войдет в историю как человек, который, расширив НАТО, поставил точку в победе над советской империей. Прибрал к рукам то, что полагается победителям в «холодной войне».

Обратилась ко мне местная газетка «Укрэниэн Таймс», есть здесь и такая, с просьбой об интервью. Решил не упускать и эту возможность, тем более, что они доброжелательно обыграли мое киевское происхождение. Объяснил, в частности, почему мы отбиваем украинские атаки на нашу лондонскую недвижимость. При разделе СССР договорились, что Россия берет на себя все долги Советского Союза (их никто не хотел брать) и соответственно все его активы.

Смышленые украинцы, отказавшись платить старые советские долги, теперь, когда о вышеназванной договоренности подзабыли, хотят хоть что-то отхватить себе из активов. Главная моя мысль: если Россия и Украина будут строить свои взаимоотношения как суверенные страны, у нас будет хорошее сотрудничество.

Не удалось. Независимость Украины в глубине души мы так и не признали, мол, русские и украинцы – один народ. Занимались Украиной явно недостаточно, не поняли, что вся тамошняя элита против интеграции с Россией. Итог: правый переворот 2014 года, на который мы ответили присоединением Крыма. Ныне Украина строит свое национальное государство на путях неприкрытой враждебности к России.

Высокие гости: премьер Черномырдин, мининдел Примаков

Выделяю такого рода мероприятия, ибо на них приходятся пиковые нагрузки.

Визит, можно сказать, долгожданный Черномырдина 1–3 марта 1995 года.

Давался он с трудом. Начать с того, что премьер передумал ехать в Англию, переиграл на Францию, хотя уже все было договорено и даже сроки определены. Такова была вроде воля президента.

Будучи в Москве, в роскошном кабинете Виктора Степановича, в не менее роскошном Белом доме, где после расстрела Верховного Совета расположилось правительство, я его всячески уговаривал. Поначалу он и слушать меня не хотел, но после «разъяснительной работы» лед сдвинулся. В итоге он поехал и в Англию, и во Францию.

Вроде все на мази, и тут-то начинаются английские штучки. Мы бьемся, чтобы Черномырдину была оказана торжественная встреча, не просто английская рутина. Выворачивались из-под наших настояний англичане, но я вычитал, как встречали Шеварднадзе в качестве президента Грузии, и потребовал аналогии (ему, например, был построен почетный караул в четырехугольном дворе Министерства иностранных дел). И хотя меня уверяли, что подобная встреча полагается только главам государств, а Черномырдин всего лишь премьер, в конце концов, они сдались. Протокольные нюансы кажутся мелочами, но для престижа страны они имеют значение. Далее значительно уменьшили время встречи Черномырдина с Мэйджором. А нам из Москвы шли просьбы о солидных переговорах, включая беседу один на один.

А это уже выходит за рамки протокола.

Когда все начало получаться, внезапно обострились внутренние дела английские. Лейбористы внесли в парламент резолюцию о недоверии европейской политике правительства. Мэйджор, хотя мог этого и не делать, пошел во-банк, заявив, что он сам выступит на заседании палаты общин. Дело пахло поражением правительства. Англичане нам заявили: никакой беседы один на один, время для ланча также сокращается, ибо премьер не знает, когда он должен быть в парламенте, ситуация необычная и прочее. В общем, выбивал, выбивал я Англию (так старается каждый посол, ибо визиты на высоком уровне, как правило, дают толчок развитию отношений), а она стала подводить.

Два слова о дипломатической технике разруливания, как теперь говорят, подобных ситуаций.

Во-первых, преодолев внутреннее сопротивление в посольстве, стал бить во все колокола. Мне говорили: не волнуй Москву, не срывай визит и т. д. Нет, возражал я, престиж страны не такой вопрос, по которому посольство может отмолчаться.

Во-вторых, связываясь с Москвой, нарочито выбирал драматические тона, вплоть до того, что, говоря по открытому телефону, сказал: если на беседу с Черномырдиным у Мэйджора не находится времени, то тогда может быть сюда вообще не ехать. Ну, и в-третьих, направил проникновенное письмо помощнику премьера Родерику Лайну, здешнему Рюрикову, Бабурину и Ильюшину в одном лице – можно представить, насколько влиятельна эта фигура. Англичане среагировали. Мэйджор, дело весьма редкое, направил накануне приезда послание Черномырдину. Мол, ждем, окажем все возможное внимание, и беседа будет отдельная, и встреча торжественная. Сделаем, дескать, для вас второе исключение, первое было для Коля.

Сам же визит после всех переживаний прошел результативно и успешно. С аэродрома привезли мы нашего премьера в «Гайд-парк», гостиницу, где в свое время останавливался Ельцин, что служило, естественно, наилучшей рекомендацией. Оттуда на встречу в «Квадрангало», замкнутый двор для торжественных церемоний, где был выстроен почетный караул в медвежьих шапках. Начальник с красным испитым ликом и бодрыми артикуляциями докладывал Черномырдину по-русски, махая все время своей сабелькой. Потом был завтрак в рабочем помещении премьера на знаменитой Даунинг-стрит, 10. Мэйджор и его присные, немного – пять на пять. Главная мысль Джона: Великобритания и Россия находятся в мире по одну сторону баррикады, не хотим, чтобы Чечня этому повредила. В.С. как мог объяснял, что хотим прекратить военные действия, ведем переговоры вплоть до полевых командиров, обещаем огромную дозу автономии. Словом, поговорили, как выражается римский Папа, поляк Войтыла, думая, что он говорит по-русски, «грунтово». В конце Мэйджор отвел Черномырдина в свой кабинетик, в котором и я сиживал пару раз. Скрылись они там за закрытыми дверями, говоря главным образом о Чечне, причем в уже достаточно спокойных выражениях.

Дальше была беседа у министра финансов Кларка, в крохотном помещении, все-таки любят англичане забираться в каморки. Темы Черномырдина все те же: давай кредиты Международного валютного фонда, иначе у нас завалится бюджет. Мы выполнили все условия МВФ, ведем постоянную работу над реформами, с этого пути не свернем и т. д. Кларк отвечал, что они всегда нам помогали и помогают и в международных финансовых организациях, и в «семерке», в том числе убеждая снимать торговые ограничения. Великобритания одна из самых открытых в торговом отношении стран. Узнал я здесь цифру, которую мы уже должны английским кредиторам, – порядка 250 млн. долларов.

Затем не очень выдающаяся беседа в Банке Англии, но без него нельзя. Опять-таки маленькая комнатка, битком народа, и заместитель управляющего с двойной фамилией и унылым британским видом (через несколько дней, когда разразился скандал с его отставкой из-за любовной истории, стала понятна причина). Он задавал довольно стандартные вопросы, Черномырдин аргументировал четко, грамотный подготовили ему текст. По контрасту продуктивная встреча в Европейском банке реконструкции и развития, где наш друг де Ларозьер как всегда прекрасно сыграл свою роль.

ЕБРР явно к нам разворачивается.

Ну, и наконец роскошный обед под старинными сводами замка Гилдхолла от имени лорда-мэра Лондона. Он, кстати, выбирается только на один год и больше уже не может быть избран всю оставшуюся жизнь; англичане понимают, что означает место Лужкова (тогда мэр Москвы), и как важно, чтобы человек на нем не засиживался. Черномырдин произнес трогательную речь, умилив англичан воспоминаниями о войне и обнадежив решимостью не сходить с пути реформ.

Все бы ничего, но посреди обеда поступило сообщение, что в Москве убит Листьев, известный журналист. Березовский, который был в составе бизнесменов, сопровождающих Черномырдина, тут же собрался улетать. Всемогущий наш аэрофлотовец Илюхин нашел ему частный самолет, и, отматерившись в разговоре со мной по поводу тех, кто несет ответственность за такой беспредел, имея в виду, разумеется, власть, Борис Абрамович улетел.

Второй день начался с похода к лидеру лейбористов Тони Блэру, где его секретарша ввела нас в совершенно уж теснейшую и, как оказалось, не в ту комнату. Вместе с охраной и телевизионными операторами, занимавшими полкомнаты своими штативами, мы ждали минут пять-семь, пока я не взял ситуацию в свои руки, и обнаружилось, что Блэр ждет у себя в кабинете и не знает, куда девался Черномырдин. Беседа в основном опять-таки состояла из вопросов и ответов, прежде всего, о Чечне. Показалось мне, что Черномырдину понравился Блэр, о чем он, впрочем, сказал мне в машине, а тому явно показался В.С.

Следующим собеседником, как всегда интересным и грамотным, был Хэрд (МИД). Поговорили весьма откровенно, как сейчас водится у нас с англичанами. В определенный момент британец сказал, что надо бы быстрее двигать дело к урегулированию в бывшей Югославии, потому что политикам всех трех сторон мусульманам, хорватам и сербам военные говорят: мы войну выиграем, нечего вам заниматься политическим урегулированием. Черномырдин, помедлив, ответил: «На мой взгляд, генералов вообще никогда не надо слушать».

Виктор Степанович напирал на то, чтобы не спешить с расширением НАТО, дать нам время на внутренние преобразования, включая конверсию, а вам – на трансформацию альянса. С таким трудом разрушили противостояние времен холодной войны, неверный шаг может все погубить. Хэрд на это говорил, что мы, британцы, не торопим расширение.

От него пошли смотреть военный кабинет Черчилля, расположенный в том же здании, Уайтхолле, весьма слабо защищенном инженерно и очень слабо по нашим понятиям охранявшемся. Во время войны там было всего тридцать шесть морских пехотинцев. Думаю, потому немцы их не обнаружили, что не могли взять в голову, что всего в шестиметровом по глубине подвале в самом центре города, прямо под правительственным зданием будет располагаться бункер Черчилля. Английская природная сметка не подвела их и на этот раз. Интересное убежище, но более всего мне понравились слова гида, что все высказывания премьера записывались на плёнку. Это действует и сейчас для того, чтобы знали первые лица, что за их слова и дела придется отвечать перед историей. А также хорошо помогло Черчиллю в работе над многотомными мемуарами. Уставал все-таки премьер и начал стенать, что не нужна ему отдельная встреча с министром экономики Хезелтайном, ибо уже говорили и с ним, и с Мэйджором, вряд ли что новое можно сказать. Взял это на себя и встречу похерил к большому неудовольствию англичан и к удовлетворению Черномырдина, выкроившего время для «своих» разговоров. Посетил он вместе с Вяхиревым банк «Кляйнворт и Бенсон», поговорили насчет продажи акций Газпрома. Не стал я их сопровождать, пусть посекретничают. Практический результат визита подписали соглашение о реструктуризации 130 млн. долларов нашего долга Великобритании. Положили в Банк Англии 100 млн. долларов в счет уплаты наших процентов по Лондонскому клубу. Это произвело на англичан сильное впечатление: впервые мы не брали деньги, а отдавали. И вот она могущественность Сити: мы кладем свои деньги в Банк Англии и еще платим, хотя и копейки, за те операции, которые он осуществляет, переводя наши деньги нашим же кредиторам.

На встрече с посольскими Черномырдин был в ударе. Понравилось его объяснение, почему мы не хотим НАТО у наших границ. С военной точки зрения мы их не боимся, но таковы уж наши внутренние дела, что можем не удержать ситуацию. Что, на Западе хотят, чтобы опять у нас горячие головы пришли к власти, чтобы мы опять загнали свой народ в гонку вооружений? Не обошлось без антизападной риторики, кому, мол, нужна сильная Россия, не ждите от Запада ничего хорошего, и прочая. Англичане внимательно смотрели на Черномырдина, он им понравился, в т. ч. как возможный будущий преемник Ельцина. По Конституции, если, не дай бог, что случается с президентом, место его должен занять премьер.

Так это и произошло четырьмя годами позже, когда Ельцин, уходя в отставку, передал свои полномочия (до выборов нового президента) назначенному им премьеру Путину, облегчив тому борьбу за президентский пост. С присущим ему чутьем Б.Н. решил, что передача власти силовикам наилучшим образом отвечает его личным интересам. Особенность подавляющего числа политических деятелей в том и состоит, что именно такого рода интересы превыше всего.