Текст книги "Публичное начало российского уголовного процесса"

Хорошо, когда эмоциональное основание совпадает с рациональным – это начало для позитивных перемен. Если же рациональное основание не задействовано или эмоции возобладают над разумом, а в разбираемом случае это так и произошло, то возможно принятие решения, идущего в разрез с закономерностями развития, что может привести к разрушению веками складывающейся процессуальной формы, которая выбирается не произвольно, выбор ее обусловлен многими факторами. Как раз учет этих факторов и делает решение рациональным. Законодателю его следовало принимать, основываясь на выявленных мировых исторических тенденциях в развитии уголовно-процессуальной формы, на понимании того, чем они обусловлены. Выявленные тенденции должны быть адаптированы к условиям страны, где принимается решение, с учетом ее географического положения, истории развития отношений как внутри, так и с соседями, культурных традиций и в конечном счете менталитета нации.

Содержанием уголовно-процессуальной формы советского периода являлась официальность, но существовавший сосуд уголовно-процессуальной формы мог в качестве своего принять и содержание публичности, так как его конструктивные особенности были приспособлены в первую очередь для сохранения и реализации единства, того, что лежит в основе и официальности и публичности, но служит разным интересам.

С начала 90-х годов прошлого века одно содержание постепенно заменяется на другое, и перед принятием нового Уголовно-процессуального кодекса оснований для реализации в нем публичности стало больше, чем официальности. Причем публичность и состязательность в нем соотносились как общее и частное. Когда необходимо было познать, что и как совершено в прошлом, так как речь идет о преступлениях, посягающих на устои общества, органы государства имели соответствующие права для защиты публичного интереса, при получении познавательного результата, когда необходимо было принять завершающее решение, традиционно использовалась состязательность в судебных прениях. Новые моменты в ее применении связаны с необходимостью устранения сомнений в законности и правильности принимаемого или принятого решения в рамках предварительного расследования. Появились они в результате ряда решений Конституционного Суда РФ. В первом постановлении на эту тему – постановлении «По делу о проверке конституционности части 5 статьи 209 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан Р. Н. Самигуллиной и А. А. Апанасенко» от 13 ноября 1995 г. № 13-П[270]270
  Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 13 ноября 1995 года № 13-П по делу о проверке конституционности части 5 статьи 209 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан Р. Н. Самигуллиной и А. А. Апанасенко // Собрание законодательства Российской Федерации. 1995. № 47. Ст. 4551.


[Закрыть] – ч. 5 ст. 209 УПК РСФСР в редакции Указа Президиума Верховного Совета РСФСР от 8 августа 1983 г. была признана несоответствующей Конституции РФ, ее статьям 46 (частям 1 и 2) и 52 в той мере, в какой эта норма по смыслу, придаваемому ей сложившейся правоприменительной практикой, ограничивала возможности судебного обжалования постановлений о прекращении уголовного дела.

Сформулированная Конституционным Судом правовая позиция нашла свое отражение и в постановлении «По делу о проверке конституционности части 4 статьи 113 Уголовно-процессуального кодекса в связи с запросом Костомукшского городского суда республики Карелия» от 29 апреля 1998 г. № 13-П[271]271
  Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 29 апреля 1998 года № 13-П по делу о проверке конституционности части четвертой статьи 113 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с запросом Костомукшского городского суда Республики Карелия// Собрание законодательства Российской Федерации. 1998. № 19. Ст. 2142.


[Закрыть], которым ч. 4 ст. 113 УПК РСФСР признана несоответствующей Конституции РФ, ее статьям 45 (ч. 2), 46 (ч. 1 и 2) и 55 (ч. 3) в той мере, в какой она не допускает судебного обжалования постановления прокурора, следователя или органа дознания об отказе в возбуждении уголовного дела, а также исключает для лиц, интересы которых затрагиваются этим постановлением, возможность использовать для своей защиты все способы, не запрещенные законом. В последующем она была распространена и на решения, которые принимаются при расследовании уголовных дел. Постановлением Конституционного Суда РФ от 23 марта 1999 г. «По делу о проверке конституционности положений ст. 113, частей 1 ст. 218 и 220 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан В. К. Борисова, Б. А. Кехмана, В. И. Монастырецкого, Д. И. Фуфлыгина и общества с ограниченной ответственностью „Моноком“»[272]272
  Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 23 марта 1999 года № 5-П по делу о проверке конституционности положений статьи 113, части первой статьи 218 и статьи 220 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан В. К. Борисова, Б. А. Кехмана, В. И. Монастырецкого, Д. И. Фуфлыгина и общества с ограниченной ответственностью «Моноком» // Собрание законодательства Российской Федерации. 1999. № 14. Ст. 1749.


[Закрыть], ст. 218 и ст. 220 УПК РСФСР признаны несоответствующими Конституции РФ, ее ст. 46 (ч. 1 и 2) и ст. 52 в той мере, в которой они исключают возможность судебного обжалования действий и решений органа дознания, следователя или прокурора, связанных с производством обыска, наложения ареста на имущество, приостановлением производства по делу и продлением срока предварительного расследования.

Полагаем, что в указанных случаях Конституционный Суд допускал состязательность в предварительное расследование в качестве страховки от возможного нарушения частного интереса. Если гражданин считал, что решением органа государства об отказе в возбуждении уголовного дела, о прекращении уголовного дела, об избрании такой меры пресечения, как заключение под стражу, и в других подобных случаях попираются его конституционные права, он вправе был инициировать, соблюдая определенную процедуру, деятельность судебных органов государства[273]273
  Вопросы, по которым возможна состязательность на предварительном расследовании, в сжатом виде изложены Н. А.Громовым. См.: Громов Н. А. Защита в состязательном уголовном процессе // Следователь. 1999. № 8. С. 25.


[Закрыть]. Защищая себя, свои интересы, он должен обосновать незаконность или необоснованность принятого органами предварительного расследования решения, выступая в судебных прениях, он направлял усилия к тому, чтобы предотвратить вынесение судебного решения, не учитывающего его интересы. Таким образом, состязательное начало служило интересам публичным и экономило энергию общества и государства.

Появление у участников процесса подобных прав не означало равенства их статусов со статусом органов государства «как элемента процедуры всей стадии предварительного расследования или судебного разбирательства. Между тем только такое равенство статусов является внутренним (сущностным) параметром состязательности»[274]274
  Шестакова С. Д. Состязательность уголовного процесса. С. 82.


[Закрыть]. И подобного рода введение элементов состязательности на стадию предварительного расследования недостаточно для ее качественного преобразования в состязательную[275]275
  Там же. С. 84.


[Закрыть].

Существовавшую до принятия нового УПК форму русского процесса можно было бы назвать смешанной, но в это обозначение традиционно вкладывается другое содержание, отличное от выявленного выше[276]276
  Под смешанным процессом понимают такой, в котором досудебные стадии имеют выраженный розыскной характер, а судебные стадии строятся под знаком состязательности. См., например: Азаров В. А. Типологическая характеристика российского уголовного процесса и судебный контроль // Актуальные проблемы теории борьбы с преступностью и правоприменительной практики: Межвуз. сб. Вып. 5. Красноярск: Сиб. юрид. ин-т МВД России, 2002. С. 116.


[Закрыть]. Последнему соответствует название «следственный процесс»[277]277
  Здесь следует сделать оговорку. В теории следственный процесс рассматривается как модернизация розыскного, в силу которой появляется предварительное следствие, осуществляемое одним из членов суда. Поэтому в последующем судебном разбирательстве, решая дело по существу, суд ограничивается изучением письменных материалов, собранных одним из его членов.


[Закрыть]. В нашем понимании – следственный не в силу появления специального органа расследования, а в силу внутренней сущности процесса, его исследовательского характера. Российский уголовный процесс по его законодательному описанию был именно таким, но его потенциальное публичное начало при отсутствии гражданского общества, низкой общей и правовой культуры граждан оказалось невостребованным. Отсюда попытки придать русскому процессу состязательную форму. Вряд ли они будут успешны. История свидетельствует, что эта модель приживалась только в тех государствах, где большинство населения составляли выходцы из Англии. Препятствует рецепции английского права на континенте, как считает А. В. Смирнов[278]278
  Смирнов А. В. Состязательный процесс. С. 239–240.


[Закрыть], деятельное участие в рамках предварительного расследования следственного судьи – субъекта проведения следственных действий. Почему это препятствует – объяснения нет. Представляется, неприятие английской модели связано не с этим, а с тем, что в континентальном процессе в силу ряда причин основным началом является публичность, которая и определяет особенности построения уголовного процесса, нацеленного на установление действительной картины происшедшего, а не на обеспечение условий для формального равенства сторон. Указанная разница и обуславливает существование предварительного расследования как наиболее оптимальной формы для познания действительного события. Поэтому континентальный процесс более свободен от пережитков формальной теории доказывания, чем английский. Публичное начало как раз и определяет возможность использования состязательности, ее пределы на предварительном следствии.

Попытки отказаться от него на Европейском континенте уже предпринимались. В 1989 г. в Италии был принят УПК, многие нормы которого были сконструированы под влиянием состязательной модели англосаксонского процесса. По этому же пути пошел законодатель Франции, приняв в 1993 г. новый УПК. Но эти попытки оказались неудачными. Негативный опыт учли в Бельгии и Голландии. В докладе бельгийской правительственной комиссии, решавшей вопрос о путях и способах реформирования уголовно-процессуального законодательства, говорилось: «…любой юридический институт неразрывно связан с нравами, традициями и иными институтами страны. Перенося его в другой социальный контекст, мы рискуем не достигнуть поставленной цели, а подчас даже вызвать нежелательные результаты»[279]279
  Цит. по кн.: Головко Л. В. Дознание и предварительное следствие в уголовном процессе Франции. М.: СПАРК, 1995. С. 128.


[Закрыть]. Там учли, а мы стали повторять чужие ошибки.

В российских условиях, когда практически все изменения инициировались свыше, усилия государства, в первую очередь, должны были быть направлены на реформирование мышления членов общества, на воспитание человека, имеющего чувство собственного достоинства и уважающего права другого. Только такие люди способны создать гражданское общество. Возможно, это изменит отношение общества к государству, от недоверия оно придет к использованию его в общих интересах.

Важность сознательного использования потенциала власти для обеспечения единения, создания гражданского общества обусловлена историей государства Российского и современным состоянием дел в нем. Последнее не радует. Российское государство раздирается массой противоречий. Для преодоления центробежных стремлений, вызванных неумелыми опытами с суверенитетом, проводится укрепление вертикали власти. Безусловно, при этом должны учитываться интересы субъектов Федерации.

В России власть – это тот обруч, который стягивает воедино (в государство) территории, расположенные на 1/8 части суши в различных климатических зонах, что обуславливает особенности экономического развития этих территорий, разный их потенциал, т. е. неравенство в экономическом развитии. На этих территориях проживают представители многих наций и народностей со своими культурными традициями, менталитетом, которые сформировались на протяжении долгой истории взаимодействия этих народов с соседними, взаимодействия не всегда удачного и взаимовыгодного. В этих условиях до тех пор, пока не вызрело сознание единства и общности среди народов, населяющих Россию, обойтись без сильной государственной власти невозможно. Именно она должна создавать условия для вызревания этого единства. Гарантом того, что власть не соблазнится силой ради силы, за счет подавления общества, должны служить ее открытость, участие членов общества в ее формировании, в выработке векторов развития, в контроле за деятельностью органов государственной власти, во включенности России в мировое сообщество в качестве полноправного члена.

В возможности достижения указанной общественной цели мы видим предназначение власти в России в наше время. Главное – чтобы эта возможность не была упущена. Власть и общество – сообщающиеся сосуды, происходящее в одном может изменить содержание другого. Если представители власти не поймут, что общественный интерес, надежда на будущее России связаны с единством, ждать позитивных перемен не приходится и существование такой власти является неоправданным. Неоправданным в силу того, что «власть как исторически необходимая форма выражения общественных интересов с самого начала предназначена для удовлетворения таких потребностей, которые необходимы для существования самого человеческого общежития»[280]280
  Барнашев А. М. Единство власти и его воплощение в государственном строительстве СССР. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1979. С. 8. См. также: Дробышевский С. А. Политическая организация общества и право как явление социальной эволюции. Красноярск: КрасГУ, 1995. С. 11.


[Закрыть]. Здесь мы ведем речь именно о такой потребности, без реализации которой становится проблематичным существование российского общежития.

Уголовный процесс – один из мощных рычагов власти, и казалось, что в современных условиях он должен был быть задействован для переустройства. Но все получилось с точностью до наоборот: предлагаемый процесс копирует процесс другой правовой системы, формировавшейся в более благоприятных исторических условиях и существующей в государствах, где нет таких противоречий, которые могут их разрушить. По всей видимости, адепты государственной власти не учитывают того, что указано выше, не понимают возможностей существовавшей в России формы для обеспечения единения общества, не понимают тенденций развития процессуальной формы в направлении все более полного развития и воплощения публичного начала. Русский уголовный процесс следовало совершенствовать в этом направлении, а не подчинять состязательности. Модернизация процесса на таком основании – это не шаг вперед, а шаг назад.

В существовавшую в России уголовно-процессуальную форму следовало влить новое содержание, подобное тому, которое реализуется в процессах Франции и Германии, и он бы заработал в направлении создания единства общества, но создание этого содержания – процесс более сложный, чем законодательное решение вопроса, и он более длителен, так как связан с воспитанием нового человека, ответственного за судьбу окружающих. Для русских правителей последнего периода развития более привычно решать проблемы кавалерийским наскоком, но без хороших проработок и крепких тылов наскок обречен на поражение. В результате УПК РФ – закон, явившийся продуктом не эволюционного, а революционного развития. Пример примата идеологии, не учитывающей закономерности исторического развития общества, идеологии, постаравшейся поставить частные интересы выше публичных. Мы против подобного влияния идеологии, это крайность. В этом случае нам понятно основание высказывания Л. А. Межениной: «Идеология, пусть даже демократического толка, не должна влиять на уголовную политику государства, в том числе и на эволюцию уголовно-процессуального закона»[281]281
  Меженина Л. А. Идеология в уголовном процессе // Пятьдесят лет кафедре уголовного процесса УрГЮА (СЮИ): Материалы междунар. науч. – практ. конф., г. Екатеринбург, 27–28 янв. 2005 г.: В 2 ч. Екатеринбург, 2005. Ч. 2. С. 85.


[Закрыть].

Идеологическая составляющая УПК РФ – попытка прервать преемственность в развитии уголовно-процессуального законодательства России[282]282
  Правильно отмечал В. А. Азаров, критикуя разработчиков УПК РФ, что они, насыщая духом состязательности российский уголовный процесс, не особенно задумывались и заботились, о возможных нарушениях баланса интересов личности и государства, а еще меньше об учете отечественных традиций, нашего менталитета. См.: Азаров В. А. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: оценка концептуальных основ // Актуальные проблемы борьбы с преступностью и правоприменительной практики: Межвуз. сб. Вып. 6. Красноярск: Сиб. юрид. ин-т МВД России, 2003. С. 78.


[Закрыть], но попытка, на наш взгляд, не состоявшаяся. Анализ УПК РФ и его сравнение с УПК РСФСР, выяснение того, насколько они соответствуют мировым тенденциям развития уголовно-процессуальной формы, позволяют нам это утверждать. Желание и воля отдельной группы людей не в силах коренным образом изменить естественное развитие уголовного процесса. Правильно в свое время писал Н. Неоновски: «Развитие права есть единый процесс, логически означающий, что элемент преемственности в нем не может не присутствовать»[283]283
  Неоновски Н. Преемственность в праве. М.: Юрид. лит., 1977. С. 33.


[Закрыть].

Так случилось и с новым УПК. К сказанному следует добавить, что этот элемент или, точнее, элементы преемственности перешли в него в силу того, что нельзя сломать сразу то, что формировалось веками. Речь идет о публичном начале российского уголовного процесса. Удельный вес его в УПК РФ оказался значительно весомей состязательного, который в реальности превратился в декларативный.

Если бы принятием нового Уголовно-процессуального кодекса не была сделана попытка разорвать преемственность развития, процесс быстрее бы стал публичным при осознании членами общества своего единства, что дало бы обществу силы поставить государственную власть себе на службу.

История не терпит сослагательного наклонения, нет страны, которая прошла бы свой путь по прямой. Годы резких перемен социального устройства жизни, в силу естественного желания быстрее вырваться из черной полосы, знаменуются разными решениями, часть из них может обусловить зигзаг в развитии, но смутные времена проходят, зигзаг гаснет и переходит в прямую поступательного развития в рамках общих закономерностей.

Будущее же процесса за все более четким проявлением, закреплением и реализацией публичного начала, в котором до конца будут учитываться и реализовываться не только общие, но и личные интересы граждан.

Раздел II. Назначение и цели уголовно-процессуальной деятельности, отражающие публичное начало российского уголовного процесса

Глава 1. Назначение уголовного процесса

В процессуальной литературе предшествующего периода для понимания сущности уголовного процесса выяснялось содержание и соотношение двух понятий: «цели уголовного процесса» и «задачи уголовного процесса». И только в редких источниках авторы пытались понять, в чем назначение уголовного процесса, сводя его зачастую к целям[284]284
  См.: Барабаш А. С. Сущность уголовного процесса и его роль в формировании ответственности правонарушителя. Красноярск: Краснояр. аграрный ун-т, 1997. С. 7–47; Володина Л. М. Механизм защиты прав личности в уголовном процессе. Тюмень: Изд-во Тюмен. гос. ун-та, 1999. С. 52; Она же. Новые проблемы российского уголовного процесса // Правовая политика и правовая жизнь: Академический и вузовский юридический журнал. Саратов-Москва, 2002. № 4. С. 185; Стойко Н. Г. Новое уголовно-процессуальное право России и проект уголовно-процессуального кодекса РФ // Российский бюллетень по правам человека. Вып. 13. 2000. С. 84.


[Закрыть].

Законодатель, формулируя статьи нового Уголовно-процессуального кодекса, отказался от определения задач и не говорит о целях, зато в ст. 6 пишет о назначении уголовного судопроизводства. Оно ему видится в следующем: в защите прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений; в защите личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения его прав и свобод. В этой статье содержится и вторая часть, в которой говорится о том, что «уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечают назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию».

Появление в законе нового термина побудило исследователей наполнить его содержанием. Многие поступили просто, полагая, что термин «назначение» заменил «ранее использовавшее понятие задач уголовного процесса»[285]285
  Глебов В. Г. Взаимообусловленность сущности и назначения российского уголовного судопроизводства// Пятьдесят лет кафедре уголовного процесса УрГЮА (СЮИ): Материалы Междунар. науч. – практ. конф., г. Екатеринбург, 27–28 янв. 2005 г.: В 2 ч. Екатеринбург, 2005. Ч. 1. С. 183; См. также: Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РФ / Отв. ред. И. Л. Петрухин. М.: Проспект, 2002. С. 23; Кузнецова Н. В. Является ли раскрытие преступлений задачей уголовного судопроизводства? // Проблемы раскрытия преступлений в свете современного уголовно-процессуального законодательства: Материалы Всерос. науч. – практ. конф., посвященной памяти проф., д-ра юрид. наук, засл. юриста РФ И. Ф. Герасимова, Екатеринбург, 6–7 февр. 2003 г. Екатеринбург: Чароид, 2003. С. 257.


[Закрыть], другие же по-прежнему отождествляют понятия «назначение» и «цели» уголовно-процессуальной деятельности[286]286
  Малахова Л. И. Уголовно-процессуальная деятельность: общие положения: Автореф. дис… канд. юрид. наук. Воронеж, 2002. С. 17.


[Закрыть]. Третьи ставят знак равенства между назначением, целями и задачами процесса[287]287
  См., например: Азаров В. А. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: оценка концептуальных основ // Актуальные проблемы теории борьбы с преступностью и правоприменительной практики: Межвуз. сб. Вып. 6. Красноярск: Сиб. юрид. ин-т МВД России, 2003. С. 79; Он же. Является ли сегодня истина целью российского уголовного судопроизводства// Актуальные проблемы борьбы с преступностью в Сибирском регионе: Материалы Междунар. науч. – практ. конф. (7–8 февраля 2003 г.). Ч. 2. Красноярск: Сиб. юрид. ин-т МВД России, 2003. С. 75.


[Закрыть]. Но не всегда простое решение является самым верным, особенно в тех случаях, когда речь идет о научных понятиях, каждое из которых должно наполняться только ему присущим содержанием. Вводя этот термин, законодатель, как нам представляется, возможно, в первый раз посмотрел со стороны на уголовный процесс как на явление общественной и государственной жизни и попытался вербально оформить те ожидания, которые связываются в обществе с реализацией его норм.

Определяя назначение уголовного судопроизводства, законодатель выводит его за рамки уголовного процесса, говоря о том, для чего он нужен. Он нужен, в первую очередь, для защиты прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступления, т. е. в данном случае говорится о том, что реализация процессуальных норм должна обеспечить защиту и реализацию материально-правовых интересов потерпевших. Той же логике подчинен и материал п. 2 ч. 1 ст. 6 УПК, если его содержание анализировать совместно с содержанием ч. 2 ст. 6, которая ничего нового в понимание назначения уголовно-процессуальной деятельности не вносит. По сути, там развертывается одно из положений первой части, где говорится о защите личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения его прав и свобод. Такое развертывание объясняется, вероятно, остротой нежелательных последствий, которые возникают в случае нарушения прав и законных интересов обвиняемого. Поэтому законодатель счел необходимым подчеркнуть, что любой результат правоприменительной деятельности отвечает назначению уголовного процесса. Данное решение вопроса о назначении уголовного судопроизводства свидетельствует о реализации законодателем, в определенной мере, системного подхода, когда правовые явления рассматриваются во взаимосвязи с социальными, выявление которой и позволяет понять сущность уголовного процесса.

Формулировка социального заказа, а назначение уголовного судопроизводства можно рассматривать и таким образом, – это выражение в процессе публичного[288]288
  См. также: Бандурин С. Г. Публичность как принцип уголовного судопроизводства и его действие в стадии возбуждения уголовного дела: Автореф. дис… канд. юрид. наук. Саратов, 2004. С. 10.


[Закрыть], а не частного начала[289]289
  Публичность уголовного процесса подчеркивает и Л. А. Меженина. См.: Меженина Л. А. Идеология в уголовном процессе // Пятьдесят лет кафедре уголовного процесса УрГЮА (СЮИ): Материалы Междунар. науч. – практ. конф., г. Екатеринбург, 27–28 янв. 2005 г.: В 2 ч. Екатеринбург, 2005. Ч. 2. С. 82.


[Закрыть]. Следует согласиться с тем, что уголовный процесс должен служить общему благу, но вряд ли правильно определять приоритеты служения, как это делает М. П. Поляков, – сначала «(обществу) и государству и лишь затем отдельному человеку»[290]290
  Поляков М. П. Национал-процессуализм как идеологическая основа отечественного уголовного процесса // Пятьдесят лет кафедре уголовного процесса УрГЮА (СЮИ): Материалы Междунар. науч. – практ. конф., г. Екатеринбург, 27–28 янв. 2005 г.: В 2 ч. Екатеринбург, 2005. Ч. 2. С. 184.


[Закрыть]. Защита прав и законных интересов участников уголовно-процессуальной деятельности, так как общество заинтересовано не только в раскрытии преступления, изобличении виновного и его наказании, – составная часть реализации публичного начала российского уголовного процесса.

Введя в Уголовно-процессуальный кодекс новое понятие, законодатель акцентирует внимание правоприменителей на том, для чего нужна обществу, гражданам их деятельность. Выше было показано материально-правовое назначение уголовного процесса. Этот момент является, безусловно, важным и определяющим, но только им назначение уголовного судопроизводства не исчерпывается. Статье 6 имплицитно содержание, в котором наиболее явно проступает публичный момент. Это назначение из подразумеваемого, невыраженного следует сделать четким и доступным для каждого правоприменителя. Обществу не безразлично, каким образом в рамках процесса выявляются и защищаются материально-правовые интересы. В данном случае речь идет о том, что не все средства хороши для достижения цели. Фиксация в законе прав участников процесса, необходимость их соблюдения определяет границу возможного для совершения органами государства действий по расследованию и рассмотрению уголовного дела. Тем самым обеспечивается защита граждан от произвола со стороны органов государства, и в то же время деятельность их в этих границах гарантирует реализацию материально-правовых интересов потерпевших и обвиняемых.

История развития каждого народа отражается в уголовном процессе как развитие механизмов ограничения возможности произвола со стороны органов государства, в ходе ее формируется понимание того, что органы, представляющие государство, защищают закон и общество. Закон стоит выше государства, а государственный аппарат лишь поддерживает режим законности. Показателен в этом плане один из эпизодов истории. В середине XVIII века капитализм во Франции занимал уже довольно прочные экономические позиции, но феодальные общественные отношения затрудняли дальнейшее развитие капиталистического уклада. Буржуазия оставалась отстраненной от политической жизни страны и бесправной. Духовенство и дворянство сохраняли свои старинные привилегии. Промышленность и торговля облагались значительными налогами и сборами, шедшими в основном на содержание дворянства. Правительство неоднократно проводило так называемое «выжимание губок»: разбогатевшего предпринимателя под каким-либо предлогом, большей частью незаконным, заточали в тюрьму и отпускали лишь после внесения им значительного денежного взноса. В условиях полного политического бесправия народных масс имели место вопиющие злоупотребления должностных лиц. Пытки, бессрочное тюремное заключение без всяких к тому законных оснований, незаконная конфискация имущества были повседневным явлением деятельности феодальной администрации, суда. В силу этого для победившей буржуазии было особо важно оградить себя от произвола и злоупотребления со стороны административных органов, закрепить гарантии личных прав и свобод.

Как закрепление результатов буржуазной революции в 1789 г. Учредительное собрание Франции приняло важнейший конституционный документ того времени – Декларацию прав человека и гражданина. Много места в Декларации было отведено установлению в стране законности и правопорядка. В частности, в ст. 7 Декларации говорится: «Никто не может быть подвергнут обвинению, задержанию или заключению иначе как в случаях, предусмотренных законом, и при соблюдении форм, предписанных законом…» Это положение ограждало граждан от незаконного задержания и привлечения к уголовной ответственности. Но составители Декларации были бы не последовательны, если бы остановились на этом и отдали осуществление правосудия в руки как судебных, так и административных органов, что и было до революции. Они исходили из того, что правовое положение суда, его функции и строго определенный порядок деятельности создают такие преимущества в обеспечении правильного применения норм и укрепления законности в стране, которые не может дать ни одна форма государственной деятельности. Это положение и было закреплено в ст. 9 Декларации прав человека и гражданина в следующей формулировке: «Так как каждый человек предполагается невиновным, пока его не объявят по суду виновным, то в случае необходимости его ареста всякая строгость, которая не является необходимой для обеспечения (за судом) его личности, должна быть строго караема законом».

То, что произошло во Франции в XVIII веке, актуально для России и в наше время, так как российская демократия находится еще в младенческом состоянии, тоталитарное прошлое живо в памяти многих россиян. И совершенно нелишне в этой ситуации, для того, чтобы прошлое вновь не стало настоящим, внедрить в сознание сотрудников правоохранительных органов понимание того, чему они должны служить. В этом плане ценность процесса для общества, социальное назначение его заключается в подчинении деятельности органов государства при расследовании и рассмотрении уголовного дела интересам защиты и реализации законных уголовно-процессуальных прав участников процесса. Это сугубо процессуальное назначение оформляет уголовно-процессуальную деятельность, задает ей рамки, границы вторжения органов государства в защищенные Конституцией права человека и гражданина, определяет основания, при которых это становится возможным. Только последовательная защита в процессе законных прав и интересов участников служит гарантией выявления, защиты и реализации их материально-правовых интересов.

Таким образом, мы видим назначение уголовного процесса и в том, чтобы оградить граждан от произвола со стороны органов государства, поскольку в уголовном процессе именно от последних зависит соблюдение и реализация законных прав и интересов участников процесса. Безусловно, эта роль очень важна, особенно учитывая историю России, в которой человек рассматривался, как правило, в качестве средства. Новое время расставило акценты по-другому. В ст. 18 Конституции права и свободы человека и гражданина объявлены высшей ценностью, именно они, их соблюдение определяют смысл, содержание и применение законов всеми ветвями власти. Не человек для власти, а власть для человека – вот новый смысл, отраженный в ст. 6 УПК РФ.

Анализ текста ст. 6 УПК РФ выявил один конструктивный недостаток: в тексте не дифференцированы назначения, связанные с защитой материально-правовых интересов и процессуальных, в силу чего назначение, связанное с необходимостью защиты граждан от произвола органов власти, оказалось затушеванным. Для устранения этого недостатка предлагаем статью оформить таким образом, чтобы в одной части говорилось о защите материально-правовых прав и интересов, а в другой – процессуальных.

Рассматривая вопрос о назначении уголовного процесса с подачи законодателя, мы в первую очередь вели речь о том, что связано с защитой прав и законных интересов граждан. Такой акцент вполне оправдан, но можно ли назначение уголовного судопроизводства свести только к этому? Уголовный процесс, в той или иной форме, существовал задолго до того, как члены общества осознали ценность прав человека и гражданина, следовательно, он имел значение до и помимо выявленного. Оно, как тогда, так и сейчас, состоит в том, что процесс необходим государству и обществу как средство, используя которое становится возможным защитить общие интересы, уберечь общество от преступных проявлений[291]291
  См.: Барабаш А. С. Назначение уголовного судопроизводства// Уголовная юстиция: состояние и пути развития. Тюмень: Издательско-полиграфический центр «Экспресс», 2003. С. 33. Невключение этого назначения в текст ст. 6 УПК С. Г. Бандурин рассматривает в качестве ее существенного недостатка. См.: Бандурин С. Г. Публичность как принцип уголовного судопроизводства и его действие в стадии возбуждения уголовного дела. С. П.


[Закрыть]. Это достигается тем, что государство возлагает на свои специально созданные органы обязанность в каждом случае совершения преступления возбуждать уголовное дело, расследовать преступления и рассматривать дело по существу (ч. 4 ст. 20, ч. 2 ст. 21 УПК РФ). Забывая это, мы из крайности, свойственной советскому периоду развития уголовного процесса, когда при реализации уголовно-процессуальной деятельности превалировали государственные интересы, бросаемся в другую, видя назначение уголовного процесса только в соблюдении частных интересов[292]292
  Мы полностью согласны с высказыванием Л. М. Володиной, что в «погоне за приоритетами нельзя забывать, что уголовно-процессуальное право – отрасль публичного права, один из инструментов государственной власти». См.: Володина Л. М. О назначении уголовного судопроизводства // Фундаментальные и прикладные проблемы управления расследованием преступлений. Часть первая. М.: Академия управления МВД России, 2005. С. 4.


[Закрыть]. В советское время процесс был официальным, должен ли он сейчас стать частным? Думается, нет.

Дело законодателя не выпячивать одно назначение за счет другого, а найти между ними разумный баланс[293]293
  См.: Бойков А. Д. Третья власть в России. Очерки о правосудии, законности и судебной реформе 1990–1996 гг. М.: НИИ проблем укрепления законности и правопорядка, 1997. С. 63.


[Закрыть], который и сделает процесс по-настоящему публичным. Именно степень зрелости общества, осознание им своих общих интересов позволяет четко сформулировать и добиться закрепления тех прав человека и гражданина, которые должны соблюдаться органами государства при осуществлении деятельности по расследованию и рассмотрению уголовных преступлений. Баланс между указанными назначениями зависит от соотношения сил общества и государства: там, где государство всевластно, где отсутствует оппонент, судьба первых из обозначенных начал может быть незавидна, ситуация меняется, когда общество консолидируется. Следовательно, и это назначение должно быть закреплено в законе. Итак, нами уже выявлено три назначения уголовного судопроизводства, но и на этом мы не считаем возможным поставить точку. Рассмотренные назначения в той или иной мере присущи любому процессу, но в демократическом обществе подлинной ценностью должен стать каждый человек, что должно находить отражение и в уголовном процессе.

Для того чтобы понять, о чем идет речь, мы должны выйти за рамки уголовного процесса, сделать предметом анализа систему криминалистических отраслей права с позиций тех ожиданий, которые должны возлагаться на них обществом. Такой анализ приводит к выводу о том, что результатом применения норм этих отраслей должно быть возвращение в общество человека, принявшего его ценности, социализированного. Подобного результата не добиться в рамках уголовного процесса в силу той причины, что о воспитательном воздействии можно говорить тогда, когда достоверно установлен факт совершения преступления и лицо, совершившее его. Реализация норм уголовного процесса создает основания, дает материал для криминалистических отраслей права, использование которого в их рамках должно соответствовать ожиданиям общества.

Следовательно, еще одно назначение уголовного судопроизводства заключается в том, чтобы создать условия, обеспечить такую возможность применения норм уголовного и уголовно-исполнительного права, в результате которого у лица, совершившего преступление, было бы сформировано чувство ответственности[294]294
  Об этом назначении, о целях, связанных с ним, речь пойдет отдельно. Необходимость подобного изложения материала обусловлена неразработанностью в теории уголовного процесса проблематики, связанной с выделением этого назначения и целей, производных от него.


[Закрыть].

Все предложенные назначения уголовного судопроизводства можно принять только в том случае, если они, не противореча друг другу, а взаимодействуя, отражают весь спектр ожиданий, которые возлагаются обществом на реализацию норм уголовного процесса. Выше уже была показана взаимосвязь и взаимообусловленность назначений, связанных с защитой материально-правовых и процессуальных прав и законных интересов, обозначена взаимосвязь последних с другим назначением, в силу которого уголовный процесс ценен для государства и общества как средство, использование которого – важнейший фактор сдерживания преступности. Последнее из выделенных нами назначений создает условия для будущего позитивного развития как лица, совершившего преступление, так и общества, в которое он возвратится после реализованного в определенных условиях воспитательного воздействия. Следовательно, воплощение в жизнь этого назначения – защита на будущее прав и законных интересов граждан и организаций, а также и общества. Сформированное чувство ответственности у правонарушителя и в интересах последнего, так как позволяет ему успешно строить свою жизнь в социуме, не подвергаясь мерам принуждения. Чтобы быть правильно понятыми, еще раз подчеркнем, что сформированное чувство ответственности у правонарушителя – это то назначение, которое должно быть реализовано в рамках системы криминалистических отраслей права. В уголовном процессе оно не реализуется, его назначение – создать оптимальные условия для этого.