Текст книги "Град Китеж на озере Светлый Яр"

Показателем их мастерства была крепостная стена, стоявшая на высоких берегах реки Тверцы. Стена имела одну проезжую и три глухие башни. Торжане ещё вначале зимы узнали о нашествии Орды, затворили главные ворота и наморозили на них и на всю стену, защищавшую город с напольной стороны, непреступный ледяной панцирь. На его скользком подножии невозможно было установить осадные машины и перекидные лестницы. Видя неприступность этой крепости, кочевники применили свой испытанный метод. Они пригнали огромное количество пленных людей с близлежащих городов и селений и заставили их долбить лёд и устанавливать камнеметательные машины. Мечами и копьями пленённых гнали на крепостные стены, покрытые толстым слоем льда. Всем им суждено было умереть у этих стен осаждённой крепости. Через полторы недели их телами был покрыт намороженный лёд у главных ворот городка. И вот тогда обезумевшая орда ринулась по их трупам вверх на крепостные стены. Три дня подряд без остановок кочевники штурмовали Торжок. К исходу третьего дня город пал. Разъярённые отчаянным сопротивлением горожан, воины орды, вырезали всё население Торжка от мало до велика. Но надежда на то, что, захватив город, они смогут поправить свои кормовые запасы, не оправдалась. В последние часы сопротивления жители города, видя безвыходность своего положения, стали поджигать амбары и склады с зерном. Так что немногое из тех запасов зерновых досталось кочевникам.

После трёхдневного грабежа Торжка войско Орды всё же решило идти дальше на Великий Новгород, но не доходя ста вёрст до него неожиданно повернуло назад. И тут я с уверенностью могу сказать, что двухнедельное сопротивление Торжка самым неблагоприятным образом отразилось на ордынском войске. Кроме того, корм, так необходимый лошадям кочевников, практически отсутствовал. Ну а те редкие скирды сена, что встречались у них на пути, были как капля в море для столь многочисленного войска. Так что идти им обратно по ранее разграбленной дороге было невозможно. Они понимали, что без фуража в начале весны далеко не уйдёшь. И тогда они решили идти на юго-запад к Рязани. Так, проходя по водоразделу, Орда вышла к городу Козельск. Об этом городе я могу рассказать тебе очень много, так как бывал там по роду службы несколько раз. Так вот – крепость Козельск стоит на высоком мысу в слиянии двух рек – Другу сна и Жиздра. Крутые берега этих двух рек делают его практически неприступным. Кроме того, Другусуна в своём русле обхватывает полукольцом Ковельскую гору.

Таким образом, единственной доступной стороной, то есть напольной, является южная – со стороны Чернигова. Здесь, у южных ворот, находится ров. Глубина его, насколько мне известно, более тридцати метров. Это единственный вход и выход, связывающий город с остальным миром. Кроме того, это самое узкое место перешейка, ширина его – не более двести сажен. Козельская гора обстроена по валу крепостной стеной, с одной проезжей и шестью глухими башнями. Высота стен достигает десяти метров. Можно сказать что Козельск – это непреступная островная крепость.

Жители Козелька, знавшие о нашествии Орды, также как и торжане, закрыли главные ворота и наморозили толстый панцирь льда по всему периметру крепостной стены. К приходу Орды крепость выглядела как ледяная непреступная гора. Кочевники и на сей раз не изменили своей тактики. Вновь к стенам Козелька был пригнан многотысячный полон. Под свист кнутов и крик погонщиков пленённых гнали в лес за валежником и брёвнами для засыпки рва.

Во время этой нескончаемой работы со стен крепости на пленённых летели стрелы защитников города. Раненых и убитых ордынцы сталкивали вниз, вместе с валежником. Так полон своими телами заполнял многометровый ров. На смену павшим кочевники ежедневно сгоняли свежих пленных. Дьявольская работа по засыпке рва продолжалась днём и ночью. В то же время ордынцы налаживали работу по установке метательных орудий. Вскоре ко рву стали подтаскивать длинные брёвна. Из них они стали сооружать перекидной мост. Ширина козелького рва достигала более двадцати метров. Поэтому брёвна связывали друг с другом, наращивая их в длину. Всё это продолжалось почти три недели. И вот на следующий день кочевники предприняли первый штурм. Первые удлинённые брёвна стали перекидываться на противоположную сторону рва. Но ни все из них достигали обратной стороны. Многие падали вниз, в ров, продолжая заполнять его.

Первый штурм по узкому перекидному мосту оказался безуспешным. Штурмовавших доставали меткие стрелы защитников крепости. Но орда не унималась. Ко рву вновь и вновь тащили новые удлинённые брёвна и перекидывали их на противоположную сторону. Бревенчатый мост понемногу расширялся. И вот уже первые штурмовые отряды достигли противоположного берега рва. Но здесь их ожидала, намороженная козельцами ледяная круча. Под прикрытием своих кожаных щитов кочевники ножами и пиками начали долбить лёд, создавая опоры для штурмовых лестниц. Орда наседала.

Первые попытки взобраться на ледяные кручи не удалась. В штурмовавших ордынцев со стен крепости летели острые стрелы, тяжёлые брёвна и острые камни. Из убитых, летящих вниз с кручи, воинов образовалась высокая человеческая гора. По этой горе трупов новая волна штурмующих лезла вверх по ледяному склону. И вот, когда кочевники уже достигли основания крепостной стены, сверху на них полилось кипящее масло. В то же время в ров из метательных приспособлений защитников города летели сосуды с горящей смолой. Эта горящая смола поджигала валежник и брёвна, лежащие на дне рва. Вскоре по всей длине рва разгорелось огромное пламя, которое через некоторое время достигло и перекидных мостов. Они загорались очень быстро, так как это были сухие брёвна из растасканных близ лежащих изб. Высота пламени росла всё выше и выше. Таким образом, штурмовавшие стену ордынцы оказались между пылающим рвом и крепостной стеной. И теперь уже сверху на их головы лилось кипящее масло и вода. Первый штурм города был отбит. Но кочевники не унимались. Уже на следующий день, ко рву снова тащили перекидные брёвна. Было заметно, что в этой работе уже участвовали и сами воины орды. Горожане видели, что войско орды поуменьшилось, но работы по сооружению метательных орудий и перекидных мостов продолжались. Так прошёл первый месяц обороны Козельска.

И вот уже тёплое апрельское солнце начало понемногу растапливать намороженный лёд. Он стал рыхлым, и уже через несколько дней вся Козельская гора освободилась от столь надёжного искусственного укрепления. В это же время на реках начал таять лёд. Через неделю начался ледоход, а через пару дней реки разлились. Войско татар вынуждено было отступить на несколько километров от города. Но они не сидели без дела. Их главари отправляли своих воинов на захват нового полона и поиски кормов.

К первым числам мая войско орды с новым огромным полоном вновь стояло у ворот Козельска. На этот раз они не стали засыпать ров. Теперь работы велись только по восстановлению метательных орудий и перекидного моста. С помощью длинных арканов и крюков кочевникам удалось зацепиться за противоположный берег рва. Затем уже длинные брёвна, ложась как веер, один за другим образовали перекидной мост. С каждым часом он быстро рос вширь на глазах у осаждённых. И тогда из крепости в сторону моста вновь полетели сосуды с горящей смолой, но ордынцы их быстро скидывали вниз. В некоторых местах мост всё же горел, но это уже не помешало кочевникам начать атаку. Впереди своих войск они, как всегда, гнали пленных. Это был их живой щит. Так под этим живым щитом им удалось установить первые штурмовые лестницы.

Козельцы были готовы к столь свирепому натиску. И вот уже снова со стен крепости на ордынцев льётся кипящее масло и горячая смола. Столпотворение внизу у стены остановило яростную атаку кочевников. Перекидной мост был переполнен атакующими. Они уже не могли двигаться ни назад, ни вперёд. Им ничего не оставалось как топтаться на месте. Всё это привело к тому, что связки брёвен, не выдержав, лопнули и разъехались. Все бывшие на перекидном мосту воины падали вниз вместе с сорвавшимися брёвнами. Так впереди идущие штурмовые отряды врагов вновь оказались между глубоким рвом и стенами крепости. Теперь они были лёгкой мишенью для осаждённых. Беспомощно защищаясь своими кожаными щитами, кочевники отступали ко рву, унося в своих спинах стрелы защитников Козельска. Вторая атака врага была отбита. Но козельцы знали, что сейчас последует следующая.

Следующий штурм начался с установки метательных орудий. К тому времени ордынцы соорудили их уже в достаточном количестве. И вот на город полетели первые камни. Но они недостаточно далеко и точно летели к стенам города. Основной целью камнемётов были, конечно же, главные ворота. Так через некоторое время у ворот образовалась огромная куча камней, которая не разрушала, а наоборот укрепляла их. Ордынцы видели это и потому решили продолжать штурм через ров. Вновь ко рву стали тащить удлинённые брёвна и перекидывать их на другую сторону. В то же время у метательных орудий кочевники стали жечь бездымные костры. Потом на виду у защитников города кочевники стали подтаскивать тела убитых пленных, разрубать их на части и погружать в огромные котлы, подвешенные над огнём. Вытопленный жёлтый человеческий жир они переливали в глиняные горшки и с помощью метательных катапульт перебрасывали через ров на город. При ударе горячие горшки разбрызгивали лёгкую липкую жидкость, которая тут же вспыхивала жарким огнём. И вот уже через некоторое время зажглись главные ворота. Они горели ярким пламенем. Это было ужасным зрелищем. В то же время началась атака кочевников. За короткое время ордынцы уже были у горящих ворот. Перекинув дополнительные перекидные мосты слева и справа, кочевники тащили по ним ещё несколько метательных орудий. Положение становилось угрожающим, и тогда козельцы решились на отчаянный шаг. Они открыли ворота и стали атаковать ордынцев, сбрасывая их в ров вместе с метательными орудиями. Надо сказать, что это им удалось. Но они очень увлеклись этой атакой. Им надо было остановиться перед рвом, но они шли вперёд, преследуя отступающего противника. И это была их роковая ошибка. Кочевники дали им возможность выйти подальше от стен города, а затем, взяв их в кольцо, перебили всех до одного. Теперь путь к городу был почти свободен. Оставшиеся в крепости, осознав свою ошибку, стали срочно заделывать брешь в воротах, но наступающая орда уже была у ворот. И вот уже противник, ворвавшись в пролом ворот, начал атаковать вторую линию укрепления города. Завязалась рукопашная схватка. Враг наседал. Невозможно описать эту резню. Защитники города знали, что ордынцы никого не пощадят, и поэтому дрались до последнего. В городе начались пожары. Горожане сами жгли свои дома и амбары. Женщины наравне с мужчинами дрались за каждый дом. Дети и старики прятались в заранее вырытых колодцах и тоннелях. Многие из них задохнулись под завалами горящих строений, но сдаваться в плен никто не хотел. Они знали и видели в течение двух месяцев, что делают ордынцы с пленными. Многие горожане, видя безвыходность своего положения, бросались вниз с крепостных стен. Некоторые просто шли на пики врагов, не желая сдаваться живыми. Врагам так и не удалось никого взять в плен. Горящий город не стал большой добычей для врага. Грабить было почти нечего. Это очень разочаровало главарей Орды. И вот тогда они приказали сжечь весь город дотла. Крепостная стена была сожжена и растащена. Вниз, в реку, были сброшены последние обгоревшие сторожевые башни города. Вся Козельская гора как будто оголилась. И эта откровенная нагота ещё долгое время заставляла отводить стыдливый взгляд в сторону всех проплывающих по реке Жиздре…

Мирослав закончил свой рассказ, затем он на ощупь пробрался к своему топчану и сказал:

– Ну ладно. Утомил я тебя, наверное, своим рассказом. Не стоило мне это тебе на ночь рассказывать. И всё же, Панфил, давай попробуем уснуть. Утро вечера мудренее. Верно?

– Верно, дядька Мирослав, – согласился Панфил.

– Ну, давай спать, – предложил Мирослав.

– Давайте, дядька Мирослав, – ответил Панфил.

Уснуть Панфил так и не смог. Он слышал, как сладко похрапывал Мирослав. И от этого с каждой минутой ему становилось всё спокойнее. Его успокаивал этот мирный храп Мирослава. Он думал про себя, что если его хозяин спокойно спит, значит – действительно не стоит о чём-то беспокоиться. Так незаметно наступило утро. Это можно было определить по первому щебетанию птиц. Там наверху начиналась лесная жизнь. Панфил вдруг вспомнил своё безмятежное детство. Он вспомнил, как он с матерью ходил на утреннюю дойку. Как шли они ранним утром с мамой к их коровушке Бурёнке, а вокруг стоял седой, бархатный туман. На траве лежала серебристая роса, а в воздухе слышалось пение неугомонных птиц. Он вспомнил, как отец иногда брал его на утреннюю рыбалку. Рыбу в их краях ловили плетёными из тальника кубарями. Их обычно ставили ночью, а ранним утром проверяли. И вот ранним утром плывут они с отцом на лодке, по водной глади озера, к кубарям, а из-за камышей льётся нежное пение озёрных птиц. Как же прекрасен был этот мир детства, но как быстро он закончился. И как жаль, что сейчас это нежное пение птиц возвращает его к этой суровой реальности.

От громкого утреннего пения лесных птиц проснулся и Мирослав. Было слышно, как он потянулся и бесшумно встал. Затем он шёпотом позвал своего писаря:

– Панфил, просыпайся, вставай. Пойдём, посмотрим, как там наверху. Может, татары уже ушли. Я сейчас выйду, огляжусь, а ты пока оставайся в укрытии. Если всё хорошо, то я дам тебе знать, и ты тоже сможешь выйти. Не забудь взять с собой воду и что-нибудь поесть. Позавтракаем на свежем воздухе. Ну всё, давай, я пошёл.

Мирослав медленно отодвинул выступ шестого бревна, и клин медленно пополз вниз, открывая собою лаз. Потом он стал осторожно выглядывать наружу. Убедившись, что никого нет поблизости, он полностью вылез наружу. Из свободного проёма лаза пахнуло свежим воздухом утреннего леса. Панфил жадно вдохнул в себя этот свежий запах и стал складывать в котомку еду и воду. Через некоторое время его уже позвал Мирослав. Панфил с котомкою выбрался наружу, и они, отойдя немного в сторонку от укрытия, начали умываться. Затем они молча позавтракали и вновь вернулись к схрону. Не входя в укрытие, Мирослав сказал Панфилу:

– Я сейчас отправлюсь вниз поближе к городу, посмотрю, что там татары делают. А ты подожди меня здесь. Лучше будет, если ты всё же спустишься в укрытие и закроешься. Не беспокойся. Лаз я открою себе сам. Давай, жди. Я постараюсь быстро вернуться.

Мирослав нежно похлопал Панфила по плечу и пригнувшись ушёл в лесную чащу. Некоторое время Панфил ещё посидел на свежем воздухе, а затем нехотя полез в схрон. Он закрыл за собою лаз, и в укрытии вновь воцарилась тишина. Ему стало как-то неприятно от этой тишины. Тогда он подошел к верхнему, короткому, бревну и повернул его на себя. Через маленькое оконце в схрон вошёл бледный утренний свет. Но и этому небольшому свету он был несказанно рад. Вместе со светом в укрытие вошёл и шум леса. Он был так приятен, так весел, что прогонял всякое беспокойство. Но тревога всё же оставалась. Тогда Панфил вспомнил то, чему его учили в монастыре. Настоятель монастыря всегда напоминал ему, что уныние это самый тяжкий грех. И что избавиться от этого греха можно только молитвой и покаянием. Говорил он и о том, что любое ожидание сократится вдвое, если неустанно молиться. Панфил обрадовался тому, что эти воспоминания пришли так вовремя. Он смиренно опустился на колени и стал читать:

«… Прибежище моё и защита моя, Бог мой, на которого я уповаю! Он избавит тебя от сети ловца, от гибельной язвы, перьями своими осенит тебя. И под крыльями Его будешь безопасен, щит и ограждение – истина Его. Не убоишься ужасов в ночи, стрелы, летящей днём, язвы ходящей во мраке, заразы, опустошающей в полдень. Падут подле тебя тысяча и десять тысяч, одесную тебя, но к тебе не приблизятся, только смотреть будешь очами твоими и видеть возмездие нечестивым».

Так в неустанной молитве Панфил не заметил, как вернулся Мирослав. По его виду можно было понять, что он очень встревожен. Мирослав закрыл за собою лаз, задвинул оконце и сказал:

– Да Панфил, по-моему, там всё очень плохо. Я сейчас был недалеко от места стоянки татар. Их не так уж и много. Я думаю, не более пяти сотен. Скорее всего, это их передовой отряд. И они вроде бы собираются уходить. Я заметил, что татары готовят лошадей к походу, да и костры они уже более не жгут. Как-то странно всё это. Ты знаешь, обычно кочевники подолгу празднуют свою победу, а тут такое спокойствие… Словно они потерпели поражение. А вот города я не видел. Ты знаешь, такое ощущение, словно его не стало. Я старался разглядеть купола Храма, но, к сожалению, их я тоже не увидел. Может, кочевники разрушили всё вокруг. Прямо не знаю, что и думать. Если они сейчас снимутся, то пойдут непременно мимо нас. Так что будем сидеть и ждать. А там – что Бог даст.

Всё случилось именно так, как предсказал Мирослав. К полудню послышался топот копыт. Панфил и Мирослав почувствовали, как над укрытием проходило войско татар. Они медленно поднимались верх на холм. Особенного шума от их передвижения не чувствовалось. Казалось, что это скорее всего траурное шествие, а не марш победителей. Но вот наконец шум утих. Мирослав медленно открыл потайное оконце и стал выглядывать наружу. Через некоторое время он закрыл его и сказал:

– По-моему, они ушли. Но мы, Панфил, торопиться не будем, подождём до утра. Так будет надёжнее. Нам ведь рисковать нельзя. Может, мы всё-таки сможем чем-нибудь помочь нашим друзьям из города. Может, всё-таки кто-то из них остался в живых.

Мирослав присел на свою лежанку, тяжело вздохнул и сказал, что было бы неплохо что-нибудь сейчас поесть. Панфил согласился, и они с нескрываемым аппетитом принялись за еду. Еда была сейчас как никогда кстати. Ведь дневные переживания забрали у них так много сил. День подходил к концу. Наступал тёплый летний вечер. Мирослав и Панфил чувствовали его приближение. Им очень хотелось выйти из укрытия наружу и подышать этой лёгкой вечерней прохладой. Но обстоятельства в данный момент были выше их желаний. Поэтому единственным утешителем в данной ситуации для них мог быть только сон. И он, к их общей радости, не заставил себя долго ждать. Так незаметно для них наступило утро. И вот наконец они вновь смогли выйти на свободу. Первым из укрытия вновь вышел Мирослав. Хорошо оглядевшись вокруг, он помог выбраться и Панфилу. Затем они закрыли укрытие и стали осторожно пробираться к городу. На своём пути к городу они заметили, что от чудного мостика через ручей практически ничего не осталось. Весь ручей был завален обрушившейся землёй. По всему было видно, что в этом месте и проходила конница татар. Именно с этой стороны они и подходили к городу. Вся земля вокруг была перетоптана многочисленными копытами коней. От когда-то зелёного луга остались лишь маленькие островки завядшей травы. А вокруг валялись брошенные вещи кочевников и не догоревшие головёшки костров. Картина была ужасная. Можно было подумать, что здесь состоялась страшная бойня невидимых злых духов. Не хватало разве что трупов. В столь ужасающей обстановке Мирослав и Панфил продолжали свой путь в сторону города. Они всё ещё надеялись увидеть полюбившийся им город. Надеялись увидеть хоть кого-то в живых. Но с каждым шагом надежда их угасала. Лёгкий утренний ветер нёс им навстречу только едкий угар и жуткий запах конских и людских отходов. Не было видно ни белых стен Града Китежа, ни сияющих золотых куполов Собора Пречистого Спаса. Мирослав и Панфил продолжали идти вперёд, но картина не менялась. Пройдя так ещё немного, они вдруг неожиданно, как по команде, остановились. То, что они увидели, поразило их так, что они на время потеряли дар речи. Град Китеж просто исчез, словно его никогда и не существовало. А озеро обрело форму круга и, к тому же, стало намного меньше в размерах. В зеркале этого водного чуда плыли белые облака. Вдруг неизвестно откуда над озером появились голуби. Они летели очень низко, почти касаясь воды. Столь странное поведение этих птиц вывело Мирослава и Панфила из их необычного состояния. Голуби ещё немного покружили над озером, а затем, резко поднявшись в небо, исчезли навсегда из виду. Мирослав повернулся к Панфилу и удивлёно произнёс:

– Уж не Ангелы ли то были…?

Панфил не смог ему ответить. В горле у него стоял комок горечи. Он опустился на сырую утреннюю землю и стал тихо причитать:

– Господи, ну почему всё так, почему? А я ведь знал, я ведь должен был догадаться. Ведь он говорил мне, говорил…

– Кто и что говорил тебе, Панфил? – удивлённо спросил Мирослав.

– Отец Мефодий говорил мне о силе веры, – почти с рыданием начал объяснять Панфил. – Он прочёл мне слова Иисуса Христа из Евангелия от Матфея – «истинно говорю вам, если будите иметь веру и не усомнитесь, не только сделаете то, что сделано со смоковницей, но если и горе скажете, поднимись и ввергнись в море – будет, и всё чего ни попросите в молитве с верою, получите». А ещё он рассказывал мне о древнем народе Шумеры. Что этот народ однажды увидел на небе непонятные таблицы. Эти таблицы они переписали и изучили. Таким образом они постигли мудрость и знание многих вещей и исчезли навсегда из материального мира.

– Ах, вот ты о чём… – протянул Мирослав. – Это хорошо, что ты в столь тяжёлую минуту вспомнил слова отца Мефодия. Хотя, честно говоря, мне не важно, как они спаслись, мне важно то, что они не стали жертвой кочевников. Не стал сей прекрасный город лёгкой добычей татар. Ни с чем ушли разбойники. Теперь мне понятно их странное поведение. Обычно так ведут себя хищники, когда возвращаются с неудачной охоты. Как говорится в нашей пословице, не всё коту масленица. Пусть немного попостятся.

– Я не могу поверить в то, что вижу, Мирослав, – немного успокоившись, сказал Панфил, – но мне кажется, что мы стали невольными участниками великого чуда. В столь короткий срок произошло так много событий. И главное из них – это превращение великолепного города в чудесное лесное озеро. То есть, творение рук человеческих перешло в творение природы. Отец Мефодий мне говорил, что лес всегда укрывает их. Но что стало с людьми? Не превратились же они в этих голубей, что кружились только что над озером…

– А почему бы и нет… – пробасил Мирослав. – Ведь сколько сказок и былин говорят нам об этом. Может, есть в них всё же доля правды. Ну а правда сегодняшнего дня говорит нам о том, чтобы мы здесь долго не задерживались. Пойдём вокруг озера, найдём себе укромное место и позавтракаем.

– Пойдём, – согласился Панфил, и они пошли быстрым шагом вдоль берега озера.

На противоположной стороне озера они нашли себе укромное место и сели кушать. После завтрака Панфил спросил Мирослава о дальнейших планах, и тот ответил ему: «Мы пойдём на северо-восток к Уральским горам. Так будет безопаснее для нас. Я знаю, что в той стороне живут вятичи. Думаю там подождать до зимы, и как только реки встанут, пойдём в Великий Новгород. Мы будем два месяца в пути. Это очень тяжёлый переход. Но мы его осилим. Так что времени у нас нет. Пойдём прямо сейчас. Нам надо до ночи уйти как можно дальше отсюда. Если ты готов, то пойдём. Нам надо торопиться.

– Я готов, – согласился Панфил, – только позволь, я воды из озера зачерпну.

– Зачерпни, Панфил, зачерпни, – поддержал его желание Мирослав.

Панфил подошёл к озеру, заполнил свой сосуд до краёв водой и, поклонившись до земли чудесному водоёму, последовал вслед за своим хозяином. Через некоторое время они уже скрылись в ближайшей чаще утреннего леса.

Как и предполагал Мирослав, путь их длился более двух месяцев. К началу зимы они уже пришли в первые вятские поселения. Принимали их очень радушно. Но оставаться здесь надолго Мирослав не решился. Ему очень хотелось дойти до Новгорода ещё к середине зимы. Так, благодаря его упорству, они всё же достигли своей цели и в Новгороде были уже в начале января. Новгород жил своими заботами. Мирославу долгое время не удавалось добиться приёма у князя. Но в конце концов они всё-таки встретились. Князя потрясло всё то, что рассказал ему Мирослав. Они долго говорили о сложившийся ситуации, о разрушенных городах и сёлах и о том, что дальше так жить нельзя. Их мнение совпадало в главном: необходимо объединяться. Но, к сожалению, они не знали, как это сделать. По их мнению, Великий Новгород от разорения могла спасти только дань, которую затребовали кочевники. И хотя татары не дошли до стен города, это не меняло положения. Оно выглядело всё ещё угрожающим. До полного объединения Руси ещё оставалось несколько веков. И это объединение произошло, как и предсказывал отец Мефодий, благодаря великой Христианской вере. Пока эта вера жива, живёт и Русь.

Огромный вклад в распространение этой веры на Руси сделал простой писарь Панфил. Он всю оставшуюся жизнь занимался переписыванием Евангелий. Переписанные книги он отдавал в монастыри и храмы. Он понимал, что эти книги говорили словами Сына Божьего. Ведь слова Христа, спасителя Мира, укрепляли и объединяли русский народ. Благодаря Христианской вере, народ России выжил и победил. Панфил всегда помнил слова отца Мефодия: «Народ, имеющий огромную веру – непобедим». С этой верой он прожил всю свою жизнь. На склоне лет он вернулся в те места, где когда-то стоял Град Китеж. Здесь, на высоком холме, напротив озера Светлояр Панфил с помощью жителей окрестных деревень построил небольшую церковь. Недалеко от неё стоял его маленький деревянный домик, напоминавший терема Града Китежа. Посередине домика стоял длинный стол, за которым он трудился. Панфил всегда был в работе. И так и умер, сидя за столом, переписывая очередную главу Евангелия.

Молва об озере Светлояр разнеслась по всей России. Сюда приходили и приходят тысячи паломников – поглядеть на это чудо природы. Вода в озере действительно необычная. Жители окрестных деревень рассказывают о её целительных свойствах. Существуют здесь и некоторые традиции, которые выполняют прибывающие пилигримы. Одна из них – это тройной обход озера по кругу и купание в нём. Вторая традиция – это ночёвка у озера. Говорят, что ночью можно услышать звон колоколов Града Китежа. А третья – пройти к Святому роднику и попить водицы. Родник находится недалеко от озера в лесу. Все эти традиции так или иначе связаны с именем Панфила. Говорят, что он при жизни каждый день обходил озеро по нескольку раз и затем купался в нём. Иногда он всю ночь просиживал у воды, разговаривая сам с собою. Воду для питья он набирал только у Святого родника. Так он и прожил долгую и здоровую жизнь. Те, кто приезжает сюда, верят, что если делать то же самое в течение десяти дней, можно выздороветь и жить потом долго и счастливо. Как же это хорошо, что людям свойственно верить!