Текст книги "Русские Курилы. История и современность. Сборник документов по истории формирования русско-японской и советско-японской границы"

Док. № 67 Извлечение из Устава ООН

Статья 77

Система опеки распространяется на такие территории из нижеперечисленных категорий, которые могут быть включены в нее соглашениями об опеке:

a) территории, ныне находящиеся под мандатом;

b) территории, которые могут быть отторгнуты от вражеских государств в результате Второй Мировой Войны, и c) территории, добровольно включенные в систему опеки государствами, ответственными за их управление.

Статья 80

За исключением случаев, которые могут быть согласованы в индивидуальных соглашениях об опеке, и впредь до заключения таких соглашений, ничто в настоящей Главе не должно толковаться как изменение каким-либо образом каких бы то ни было прав любых государств или любых народов или условий существующих международных соглашений, участниками которых могут быть соответственно Члены Организации.

Статья 107

Настоящий Устав ни в коей мере не лишает юридической силы действия, предпринятые или санкционированные в результате Второй Мировой Войны несущими ответственность за такие действия правительствами, в отношении любого государства, которое в течение Второй Мировой Войны было врагом любого из государств, подписавших настоящий Устав, а также не препятствует таким действиям.

Источник: Устав Организации Объединенных Наций. – М., 1992, стр. 26, 34.

Раздел VI. Документы 1956–1991 гг.

Введение

Отказ советской делегации на конференции в Сан-Франциско подписать наряду с правительствами США, Великобритании и других союзных стран текст мирного договора с Японией являл собой, как показал дальнейший ход событий, политический просчет. Отсутствие мирного договора Советского Союза с Японией стало противоречить национальным интересам как той, так и другой стороны. Именно поэтому спустя четыре года после Сан-Францисской конференции правительства обеих стран изъявили готовность вступить в переговоры друг с другом с целью формального урегулирования своих отношений. Результатом этих переговоров, длившихся более года, стало прибытие в Москву в октябре 1956 г. японской правительственной делегации во главе с премьер-министром Итиро Хатояма и подписание 19 октября 1956 года главами правительств двух стран «Совместной советско-японской декларации о нормализации отношений» (док. № 71). В статье 9 этого документа указывалось, что Советский Союз и Япония согласились на продолжение после восстановления нормальных дипломатических отношений между двумя странами переговоров о заключении мирного договора. При этом, как отмечалось в документе далее, советская сторона, «идя навстречу пожеланиям Японии и учитывая интересы японского государства, соглашается на передачу Японии островов Хабомаи и Сикотан (Шикотан. – Ред.) с тем, однако, что фактическая передача этих островов Японии будет произведена после заключения Мирного Договора между Союзом Советских Социалистических Республик и Японией».

Включение в текст Декларации статьи 9 означало признание обеими сторонами невозможности заключить в этот момент мирный договор по причине выдвижения японской стороной неприемлемых для Советского Союза территориальных требований, которые советская сторона удовлетворить отказалась. Что же касается упоминания в статье 9 о готовности Советского Союза в будущем передать Японии острова Хабомаи и Шикотан, то эта передача мыслилась советским руководством как односторонний дружественный жест Советского Союза, готового поступиться частью своей территории во имя добрых отношений с Японией.

Однако подобный «жест доброй воли», как вскоре выяснилось, не был (как это неоднократно случалось и ранее) по достоинству оценен Японией, а был воспринят ею как возможность еще больше увеличивать свои территориальные претензии.

Намерение советской стороны преподнести Японии авансом «подарок» в виде части собственной территории явилось, как показало время, политически опрометчивым и неоправданным шагом руководителей нашей страны, не имевших, строго говоря, ни юридического, ни морального основания превращать территорию страны в предмет дипломатического торга.

Необоснованность и недальновидность этого намерения стала очевидной уже в течение двух-трех последующих лет, когда японское правительство вопреки духу Совместной декларации стало в своей внешней политике проводить курс на упрочение военного сотрудничества с США и увеличение самостоятельной роли Японии в американо-японском «договоре безопасности», имевшего вполне определенную антисоветскую направленность.

Не оправдались надежды советского руководства и на то, что его обещание «передать» Японии два острова побудит японские правительственные круги к отказу от дальнейших необоснованных территориальных притязаний к нашей стране. Искаженно толкуя содержание Совместной декларации и подменяя закрепленные в ней договоренности высших руководителей Советского Союза и Японии более ранними и утратившими значимость рабочими документами типа переписки заместителей министров обеих стран, японские дипломаты стали ловчить: в заявлениях МИД Японии появились утверждения, что-де нормализация японо-советских отношений не кладет конец, а наоборот, предполагает дальнейшие переговоры по «территориальному вопросу» и, что-де Декларация 1956 г. не подводит черту территориальному спору двух стран, а наоборот, предполагает продолжение этого спора по таким островам Южных Курил как Кунашир и Итуруп.

Все эти недружественные и непорядочные маневры японской дипломатии побудили советское руководство в январе 1960 года, когда японский премьер-министр Нобусукэ Киси подписал в Вашингтоне заведомо антисоветский «договор безопасности», внести коррективы в свою позицию по отношению к Японии. Эти коррективы были изложены в трех памятных записках, направленных Москвой японскому правительству в январе-апреле 1960 г. (док. №№ 72, 72/б и /в).

Так в памятной записке от 27 января 1960 г. указывалось, что в результате заключения Японией военного договора с США, «складывается новое положение, при котором невозможно осуществление обещаний советского правительства о передаче Японии островов Хабомаи и Сикотан», ибо «советское правительство не может содействовать тому, чтобы передачей Японии островов Хабомаи и Сикотан, принадлежащих СССР, была расширена территория, используемая иностранными войсками». В другой памятной записке от 24 февраля 1960 г. подчеркивалось, что Советский Союз считает «территориальный вопрос решенным «соответствующими международными соглашениями», под которыми имелись в виду и Ялтинские договоренности 1945 г., и Сан-Францисский мирный договор, и другие документы, подписанные представителями Союзных держав. То же самое было твердо заявлено и в записке советского правительства от 22 апреля 1960 г., где между прочим указывалось, что «территориальный вопрос между СССР и Японией решен и закреплен соответствующими соглашениями, которые должны соблюдаться».

С этого времени надолго, а точнее, более чем на четверть века, позиция советского правительства в отношении территориальных притязаний Японии была предельно ясной, четкой и твердой: «территориального вопроса в отношениях двух стран нет», т. к. этот вопрос «уже решен», а потому советская сторона стала с порога отвергать всякие попытки японской стороны навязывать ей обсуждение этого «вопроса». И такой курс дал свои плоды: в последующие два с лишним десятилетия никому из японских государственных деятелей и дипломатов не удавалось втянуть МИД СССР и его руководство в сколько-нибудь развернутые дискуссии по поводу японских территориальных домогательств или включить упоминания о японских притязаниях в какие-либо совместные дипломатические документы.

Свидетельством тому служат «Совместное советско-японское заявление» от 10 октября 1973 г. (док. № 79), а также заявления советских руководителей – Л. И. Брежнева и Н. А. Тихонова (док. №№ 80, 81) и ответственных представителей МИД СССР (наиболее четко позиция МИДа была изложена в 1989 г. заместителем министра И. Рогачевым – см. док. № 83).

Кстати сказать, такая твердость советской стороны в территориальном споре с Японией нисколько не помешала быстрому, поступательному развитию в те годы добрососедских связей двух стран как в сфере экономики, так и в сферах науки, культуры, спорта, туризма и т. п. Примечательно, что даже в первые годы пребывания у власти М. С. Горбачева с его сумбурными идеями «перестройки» мидовское руководство в лице Э. А. Шеварднадзе сочло для себя за лучшее следовать тому же твердому курсу (док. № 82) и только в 1989—90 гг., когда сторонники «нового мышления» в Советском Союзе обрели политическое влияние, руководство МИД СССР стало «перестраиваться». С этого момента и началось постепенное отступление от прежней твердой позиции нашей страны в отношении японских территориальных притязаний, результатом которой стало признание наличия в отношениях двух стран «территориального вопроса», а также включение в сферу этого вопроса островов Кунашир и Итуруп (док. № 84).

К концу 1980-х – началу 90-х гг. все более заметное влияние на политику правящих кругов и дипломатов Советского Союза стали оказывать сторонники «нового мышления» из окружения М. С. Горбачева, а также ряд депутатов, образовавших в Верховном Совете СССР так называемую «межрегиональную группу». В публичных заявлениях многих из этих «новаторов», движимых неприязнью к прежнему внешнеполитическому курсу Советского Союза, появились призывы к пересмотру ялтинской системы международных отношений, сложившейся в итоге Второй мировой войны, и к безотлагательному «завершению» территориального спора с Японией путем «справедливого компромисса», под которым подразумевались уступки японским территориальным притязаниям.

Не что иное, как курс на постепенные, растянутые на 15–20 лет, уступки японским территориальным требованиям представляла собой, в частности, «пятиэтапная программа решения территориального вопроса», выдвинутая лидером межрегиональной группы Б. Н. Ельциным в ходе его визита в Японию в январе 1990 г.

Появление в политическом мире и в прессе Советского Союза группы сторонников территориальных уступок Японии окрылило японских государственных руководителей и дипломатов и возродило у них угасшие было надежды на скорую реализацию их планов пересмотра японо-советских границ, сложившихся в результате Второй мировой войны. Именно с этими надеждами готовились они к визиту в Японию Президента СССР М. Горбачева, который после нескольких отсрочек состоялся в апреле 1991 г.

Не исключено, что визит М. Горбачева в Японию завершился бы реализацией курса токийских политиков на заполучение от Москвы по крайней мере части Южных Курил, если бы возня сторонников «справедливого компромисса» в горбачевском окружении и в средствах массовой информации не получила отпора со стороны влиятельных сил в ЦК КПСС и в военном руководстве страны. Этот отпор, данный поборникам территориальных уступок Японии, вынудил Президента СССР занять на переговорах в Токио более твердую позицию, чем это предполагалось им ранее. Но эта позиция была все-таки гораздо мягче и податливей, чем у прежних руководителей Советского Союза.

Итогом напряженных переговоров Горбачева с японским премьер-министром Тосики Кайфу явилось «Совместное заявление», подписанное руководителями двух стран. Заявление это отражало характерную для Горбачева непоследовательность во взглядах и в защите национальных интересов государства.

С одной стороны, несмотря на настойчивый нажим японцев, советский руководитель не допустил включения в текст «Совместного заявления» каких-либо формулировок, открыто подтверждающих готовность советской стороны передать Японии какие-либо из южно-курильских островов или хотя бы готовность подтвердить обещания, содержавшиеся в Совместной советско-японской декларации 1956 г., аннулированные затем, напомним, в 1960 г. В этом проявилась боязнь Горбачева навлечь на себя по возвращении из Японии нарекания со стороны консервативной части советского руководства.

Однако, с другой стороны, в текст «Совместного заявления» оказались все-таки включены довольно двусмысленные формулировки, позволявшие японцам, да и кое-кому из советских сторонников «компромисса» с Японией истолковывать их в свою пользу. Речь идет о тех строках заявления, в которых указывалось, что руководители обеих стран «провели обстоятельные и углубленные переговоры по всему комплексу вопросов, касающихся разработки и заключения мирного договора между Японией и СССР, включая проблему территориального размежевания, учитывая позиции обеих сторон о принадлежности островов Хабомаи и Шикотан, Кунашир и Итуруп». Никогда за всю послевоенную историю в текстах совместных советско-японских документов не было каких-либо упоминаний ни о необходимости «территориального размежевания» между двумя странами, ни об их споре по поводу четырех названных выше островов (в действительности, как будет показано ниже, эта группа из почти двух десятков островов). Как явствовало из «Совместного заявления», Горбачев фактически признал наличие «территориального вопроса» в отношениях СССР с Японией, что было, несомненно, отступлением от прежней позиции советских руководителей – Л. Брежнева, Ю. Андропова и К. Черненко.

По возвращении в Москву М. Горбачев, правда, попытался обратить внимание общественности и своих возможных критиков не на уступки, сделанные в ходе токийских переговоров, а на ту часть итогов этих переговоров, где ему удалось удержаться на прежних рубежах.

В этом отношении определенную юридическую и политическую значимость имело публикуемое частично в данном сборнике выступление М. Горбачева в Верховном Совете СССР в апреле 1991 г. с отчетом о токийских переговорах. Самым существенным моментом в этом выступлении было подчеркивание Горбачевым важности его отказа признать на переговорах в Японии действенность статьи 9 «Совместной декларации» 1956 г., как и отказа упомянуть о ней в итоговом документе на том основании, что действительность наших дней уже иная, чем в 1956 г. (док. № 85).

И еще об одном важном моменте.

Как известно, одним из главных аргументов японской стороны, приводимых в качестве обоснования ее территориальных претензий на южные Курилы, является утверждение о «непризнании» Токио послевоенной границы с Россией.

При этом существует достаточно официальных двусторонних документов – в частности, упоминавшиеся Совместная декларация 1956 г. и рыболовные Соглашения 1963, 1977 и 1981 гг. (см. док. №№ 74, 75, 77) – в которых содержится фактическое признание Японией суверенитета Советского Союза над южными Курилами, а, следовательно, и существующей там послевоенной советско-японской, а ныне российско-японской границы.

Дополнительным подтверждением этого факта служат географические карты, в т. ч. и японские.

В частности, можно сослаться на изданный в Токио в 1954 г. – т. е. уже после заключения Сан-Францисского мирного договора 1951 г., в котором Япония, напомним, отказалась «от всех прав, правооснований и претензий» на Курилы и южный Сахалин – «Новейший атлас административного деления Японии по префектурам», в котором Южные Курилы ясно обозначены как неяпонская территория, принадлежащая «Собиэто Рэмпо», т. е. Советскому Союзу (см. док. № 86).

Существуют и аналогичные неяпонские издания.

Так, можно сослаться на приведенную в настоящем Сборнике (док. № 87) изданную в 1998 г. в Южной Корее (Республике Корея) Министерством строительства и транспорта карту «Korea and Vicinity» (Корея и близлежащие районы), на которой граница между Японией и Россией обозначена четкой красной линией и проходит в районе Южных Курил по проливу между Хоккайдо и Кунаширом и Хоккайдо и о-вами Малой Курильской гряды, которые, соответственно, обозначены как территория Российской Федерации.

Таким образом, и японский атлас 1954 г. и корейская карта 1998 г. являются еще одним убедительным подтверждением факта признания Японией существующей российско-японской границы и ее международно-правового оформления.

Док. № 68. Меморандум о беседе госсекретаря США А. Даллеса с министром иностранных дел Японии С. Сигэмицу 19 августа 1956 г.

Сигэмицу сказал, что единственным нерешенным с СССР вопросом является территориальный. Советский Союз пожелал провести границу к северу от Хабомаи и Шикотана. Сигэмицу поинтересовался, будет ли такая граница легальной с точки зрения Сан-Францисского договора. Он указал, что г. Сиболд (посол США. – Ред.) заявил японскому посольству в Вашингтоне, что подобная уступка будет противоречить Договору.

Госсекретарь напомнил г. Сигэмицу, что по условиям капитуляции Курилы и Рюкю подпадают под одну и ту же статью, и что хотя США по мирному договору согласились, что остаточный суверенитет над Рюкю может остаться у Японии, мы также оговорили в статье 26, что если Япония предложит России более выгодные условия, мы можем потребовать таких же условий для самих себя. Это означает, что если Япония признает за Советским Союзом полный суверенитет над Курилами, мы сделаем вывод, что мы также имеем право на полный суверенитет над Рюкю.

…Соединенные Штаты уже возвратили северную часть Рюкю. Госсекретарь выступил с предложением, чтобы Япония проинформировала Советский Союз о жесткой позиции Соединенных Штатов: если Советский Союз намерен приобрести все Курилы (намеренное искажение фактов: о составе Курил по американскому энциклопедическому словарю см. док. № 37, 62. – Ред.), Соединенные Штаты могут навсегда остаться на Окинаве, и ни одно японское правительство не удержится у власти…

Даллес подчеркнул, что «решения военного времени были только рекомендациями (искажение фактов: см. док. № 41, 57. — Ред.) для рассмотрения во время подписания мирного договора». Он уверил г. Сигэмицу, что никакие заявления президента Трумэна не подтверждали советский титул на острова и что он может подтвердить эту позицию, если Япония пошлет официальный запрос.

Источник: Аллисон Г., Кимура Х… Саркисов К. О. От холодной войны к трехстороннему сотрудничеству в АТР. – М.: Наука, 1993, с. 158, 227

Док. № 69. Официальная переписка правительства СССР и Японии накануне подписания Совместной декларации 1956 г.

1). Письмо полномочного представителя правительства Японии С. Мацумото первому заместителю министра иностранных дел СССР А. А. Громыко от 29 сентября 1956 г.

Господин первый заместитель министра,

Имею честь сослаться на послание премьер-министра г-на Хатояма от 11 сентября 1956 г. и на ответное послание Председателя Совета Министров СССР от 13 сентября сего года и заявить нижеследующее:

Правительство Японии готово вступить в переговоры в Москве о нормализации советско-японских отношений без заключения в настоящее время мирного договора, как было сказано в вышеуказанном послании премьер-министра г-на Хатояма. При этом японское правительство считает, что и после восстановления дипломатических отношений в результате нынешних переговоров весьма желательно, чтобы японо-советские отношения достигли более прочного развития на основе формального мирного договора, включающего в себя и территориальный вопрос.

В этой связи японское правительство будет считать, что переговоры относительно заключения мирного договора, включающего территориальный вопрос, будут продолжены и после восстановления нормальных дипломатических отношений между нашими странами. Приступая к переговорам в соответствии с посланием премьер-министра г-на Хатояма, я буду весьма признателен, если советское правительство также предварительно подтвердит, что оно придерживается такого же мнения.

Полномочный представитель Правительства Японии

С. МАЦУМОТО

2). Письмо первого заместителя министра иностранных дел СССР А. А. Громыко полномочному представителю правительства Японии С. Мацумото от 29 сентября 1956 г.

Господин полномочный представитель,

Имею честь подтвердить получение Вашего письма от 29 сентября 1956 года следующего содержания:

«Имею честь сослаться на послание премьер-министра г-на Хатояма от 11 сентября 1956 г. и на ответное послание Председателя Совета Министров СССР от 13 сентября сего года и заявить нижеследующее:

Правительство Японии готово вступить в переговоры в Москве о нормализации советско-японских отношений без заключения в настоящее время мирного договора, как было сказано в вышеуказанном послании премьер-министра г-на Хатояма. При этом японское правительство считает, что и после восстановления дипломатических отношений в результате нынешних переговоров весьма желательно, чтобы японско-советские отношения достигли более прочного развития на основе формального мирного договора, включающего в себя и территориальный вопрос.

В этой связи японское правительство будет считать, что переговоры относительно заключения мирного договора, включающего территориальный вопрос, будут продолжены и после восстановления нормальных дипломатических отношений между нашими странами. Приступая к переговорам в соответствии с посланием премьер-министра г-на Хамояма, я буду весьма признателен, если советское правительство также предварительно подтвердит, что и оно придерживается такого же мнения».

В связи с этим по поручению правительства СССР имею честь сообщить, что Советское правительство разделяет указанное выше мнение японского правительства и заявляет о своем согласии на продолжение после восстановления нормальных дипломатических отношений между нашими странами переговоров о заключении мирного договора, включающего и территориальный вопрос.

Примите, господин полномочный представитель, уверения в моем высоком к Вам уважении.

Первый заместитель министра иностранных дел Союза ССР

А. А. ГРОМЫКО

Источник: Совместный сборник документов по истории территориального размежевания между Россией и Японией. МИД РФ и МИД Японии. 1992, с. 41–43.