Текст книги "Рассказы о русском флоте"

Мальчики, которые решили стать военными моряками, учатся в Нахимовском училище.

Во время Великой Отечественной войны, когда наша Родина сражалась с фашистами, правительство учредило награды для военных моря ков – ордена и медали Ушакова и Нахимова. Самые доблестные воины удостоены этих наград.

Имя на борту корабля

Судьбы выдающихся российских адмиралов были во многом схожи. Почти все они уроженцы мест, далёких от моря, и начинали путь к высотам мастерства с детской мечты, с постижения самых азов морской науки. Так росли Ушаков и Нахимов. Так росли и знаменитые советские адмиралы. В их числе Иван Степанович Иса́ков.

Ованес Исаакян – так звали адмирала в детстве – был сыном железнодорожного техника из Карабаха. Отец умер рано, воспитывали мальчика мать и дед. Учился Ованес в тифлисском реальном училище. Учился очень хорошо. Мальчик мечтал о морской службе. Мечта эта питалась чтением книг из прекрасной библиотеки дяди. Однако в Петербургский Морской кадетский корпус, привилегированное учебное заведение дореволюционной России, в 1913 году его не приняли: недворянин, нерусский. Пришлось поступить в технологический институт. Через год, уже после начала Первой мировой войны, он сдал экзамены и поступил во вновь открывшиеся Отдельные гардемаринские классы. Занятия проходили в казармах, на верфях Адмиралтейства, в гавани Кронштадта. Практика проводилась на кораблях Дальневосточной флотилии. Учебное плавание началось на крейсере «Орёл» в Охотском море. Экзамены на мичмана он сдал на высший бал – все двенадцать предметов – в бурные дни февральской революции 1917 года. Был направлен на строящийся для балтийского флота новейший эсминец «Изяслав».

В сентябре того же года совсем ещё новенький корабль участвовал в боях с рвущимися в Петроград немцами в Рижском заливе, возле Моонзундских островов. Команда «Изяслава» оценила роль мичмана Ивана Исакова в его первых боях на первом корабле. Он участвовал в постановках мин, управлял огнём кормовых пушек.

Не прошло и месяца, – после Октябрьской революции, когда часть прежних офицеров сбежала с эсминца, – и матросы избрали юного мичмана старшим офицером. С тех пор вся жизнь Ивана Степановича была неразрывно связана с Красным флотом.

Невозможно даже перечислить всех событий той эпохи, о которых мог поведать их участник – моряк Исаков. Героический ледовый поход на Балтике, бои с интервентами на Каспийском море, переход кораблей по Беломорско-Балтийскому каналу для пополнения Северного флота, война с белофиннами, создание военно-морских баз на Тихом океане – во всём этом была горячая доля вдохновенного труда Ивана Степановича.

Начиная службу с азов, Исаков стал искусным мастером вождения кораблей. Об умении командира управлять кораблём моряки судят по тому, как он швартуется. Вот как описывает «почерк» Исакова писатель Владимир Рудный: «Исаков вёл с моря „Изяслав“ к точно известной стоянке, зная, что двое соседних эсминцев – на местах и лишнего простора между ними нет. Оставлена узкая, но для умельца достаточная щель между двумя такими же кораблями, со единёнными с кормы сходней с берегом. Он должен без суеты, не задев чужого борта, не оскорбив ошибкой самолюбия своей команды, занять свое место, бросить на берег сходню и начать обычную жизнь у причала. Он выполнял это как артист… Он влетал в щель между соседями и в мгновение, доступное только ему, его интуиции и глазомеру, давал после „среднего назад“ – „полный вперёд“ и останавливал корабль как вкопанный на расстоянии, достаточном, чтобы не уронить сходню в воду, а положить на берег устойчиво… У зрителей дух захватывало от его цирковых эволюций. Конечно, такая виртуозность основана на знании теории корабля, математическом расчете, долгой тренировке, анализе наблюдений за маневрами товарищей и тысяче иных элементов того, что именуется опытом. Но был тут и артистизм моряка до последней кос точки».

С Балтийского моря Ивана Степановича перевели на Чёрное с такой аттестацией: «Из командиров – самый молодой, но вполне на месте. Очень энергичен и способен. Для выполнения ударных задач, как военного характера, так и работ, незаменим». На Чёрном море он достраивает эсминец «Петровский» и командует им. Но больше работает в штабах флота и береговой обороны. А потом несколько лет учения в военно-морской академии и преподавание в ней.

Как бы ни был талантлив человек от рождения, какими бы замечательными способностями ни обладал, нужно учиться. Нож оттачивается на бруске, талант и способности – в учении. Иван Степанович учился постоянно, ежедневно, ежечасно. Высший балл, полученный на экзаменах на чин мичмана, не был случайностью. Исаков к воинскому званию – очень высокому – прибавит профессорское звание, станет академиком. Он много сделает для морской науки и флота как учёный. Но это будет к концу жизни. А незадолго до Великой Отечественной войны Ивана Степановича отозвали из академии, назначили начальником штаба, затем командующим Балтийским флотом.

Войну он начал в должности заместителя наркома Военно-морского флота страны. Исаков блестяще знал военно-морское дело и служил ему беззаветно везде и всегда.

В числе немногих специалистов, не боясь прослыть паникёром, он настаивал на строительстве сухопутных укреплений вокруг морских баз. Его знания в этой области пригодились при обороне Ленинграда. Когда в самые тяжёлые дни обороны командующим Ленинградским фронтом назначили Жукова, в заместители ему по военно-морским силам определили Исакова. «Иван Степанович был одним из самых сильных и талантливых военачальников военно-морского флота», – вспоминал позже мар шал.

Шёл второй год Великой Отечественной войны. Фронт протянулся от Баренцева моря на севере через всю страну, через разрушенные города и пылающие деревни, до моря Чёрного. Фашисты рвались к Сталинграду и на Кавказ: им очень нужны были богатства нашего юга, и в первую очередь нефть. Без неё нет горючего для танков, самолётов, кораблей. И потому огромные силы, отборные дивизии враг бросал на захват черноморского побережья и его важнейших портов. После героической обороны наши войска оставили Одессу и Севастополь. К октябрю 1942 года немцы заняли почти весь Новороссийск и пытались через горы прорваться к одной из последних баз черноморского флота – Туапсе.

Над нашими кораблями нависала угроза остаться в море, все берега которого контролируются врагом. Так как на суше решалась судьба флота, моряки помогали бойцам сухопутных войск оборонять Кавказ. В горах, ущельях, на перевалах шли ожесточённые схватки. За Гойтхским перевалом начиналась прямая дорога к Туапсе. Все войска, какие только можно было собрать, направлялись в горы. Там сражались стрелки, морские пехотинцы, отряды альпинистов, милиция, ополченцы. В решающем месте были и военачальники, руководившие всей обороной Кавказа.

Жизнь опытного и умного военачальника имеет чрезвычайно высокую цену. Иногда просто бесценна для страны. Конечно, жизнь любого воина дорога́. Но маршалу и адмиралу замену найти трудно, бывает и невозможно. Когда войсками командует талантливый военачальник, войска одерживают победы, несут меньшие потери. Это известно и армии, и флоту. Потому нередко и солдаты и матросы жертвуют собой ради спасения командира. А вот военачальник не имеет права рисковать собой.

Но бывают случаи, когда риск необходим для победы. Такой момент возник при обороне Гойтхского перевала. Немцы всё-таки захватили перевал и уже ринулись к Туапсе.

В тот час командование не имело даже горстки бойцов, чтобы подкрепить своих. Тогда в решающую точку боя поспешили командующий Закавказским фронтом генерал армии Иван Владимирович Тюленев и член Военного Совета фронта адмирал Иван Степанович Исаков. Сам факт появления этих военачальников в опаснейшем месте сражения был решающим. Наши бойцы сумели остановить неприятеля, а затем отбросить его за перевал.

Всё было бы хорошо. Но в ущелье адмирал попал под бомбёжку. Шестёрка «юнкерсов» забросала ущелье бомбами. Осколок размозжил Исакову бедро. На грузовике раненого вывезли из-под бомбёжки, доставили в медсанбат. Там врачи сменили повязку, сделанную на скорую руку санитаром, – другой помощи оказать не могли: ранение было тяжелейшее.

Адмирала нужно было отвезти в полевой госпиталь в Туапсе. Малейшее сотрясение вызывало страшную боль, поэтому решили воспользоваться дрезиной на железной дороге. Только со брались нести раненого к дрезине, как её разбило бомбой. Нашли другую дрезину. Добрались до города. Там операцию тоже некому было делать. Морем отправили адмирала в Сочи.

Шли вторые сутки после ранения. У Исакова начиналась гангрена – омертвение тканей, кончающееся чаще всего смертью раненого. В Сочи вылетел главный хирург Черноморского флота Петров. Срочная ампутация всей ноги могла ещё сохранить жизнь адмиралу. Когда Петров сказал, что ногу спасти нельзя, Исаков ответил: «Спасите мне голову…»

Из Москвы вылетел к раненому главный хирург флота, академик Джанелидзе, лечивший раненых ещё в первую мировую войну, с двумя профессорами. Они везли чудодейственное лекарство – редчайший в то время пенициллин. Помощь приближалась медленно. Лётчик вёл самолёт, огибая Сталинград, вдоль восточного берега Каспийского моря на Баку, затем на Тбилиси: в воздухе постоянно рыскали «мессершмитты».

После операции состояние адмирала оставалось тяжёлым. Он часто терял сознание. По отрывочным фразам, сказанным в бреду, дежурившие у постели понимали: адмирал, угасая, продолжает думать о флоте, о войне, о судьбе Родины. Горюет, что в самое трудное время вышел из строя.

Однажды, придя в сознание, он высказал просьбу, чтобы после смерти назвали его именем эсминец. В этой просьбе не было тщеславия, а было желание оставаться с флотом и после смерти. Желание желанием, но и в самом деле имя Ивана Степановича Исакова было бы украшением корабля, напоминая – как и другие имена славных моряков – о верности человека морю, о четвертьвековом неустанном служении Родине, о жизни, отданной без остатка любимому флоту.

Ни знаменитые врачи, ни редкостные лекарства не помогали. Жизнь адмирала оканчивалась. Наступил момент, когда пульс совсем перестал прощупываться. Прошло два часа, как исчезли видимые признаки жизни. Хирург Петров понимал: больше надеяться не на что. Он сидел у кровати умирающего, словно ожидая какого-то чуда… И чудо свершилось! Пришла телеграмма из Ставки Верховного главнокомандования – так назывался тогда в стране высший орган военного руководства.

– Иван Степанович, – сказал хирург, – вам телеграмма из Ставки…

И адмирал открыл глаза. Еле заметно дрогнула жилочка пульса на запястье. Он был ещё нужен Ставке! Пусть без ноги, пусть изнуренный постоянными скачка́ми температуры – от сорока двух до тридцати пяти, измученный нестерпимой болью. Ставка не стала бы тревожить, если бы не было у неё дела к нему. В трудное время, в критическое для Родины время Ставка что-то приказывала своему адмиралу…

Врач прочёл телеграмму: «Сочи. Адмиралу Исакову. Не теряйте мужества, крепитесь. По мнению врачей, вы можете выздороветь. Ваша жена вылетела к Вам. В случае трагического исхода лучший эсминец черноморского флота будет назван „Адмирал Исаков“. Желаем здоровья. Сталин[26]26
  Ста́лин Иосиф Виссарионович – руководитель страны и Верховный главнокомандующий Вооружёнными силами СССР во время Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.


[Закрыть]. Кузнецов[27]27
  Кузнецо́ в Николай Герасимович – Адмирал Флота Советского Союза. Народный комиссар Военно-морского флота.


[Закрыть]».

Известны случаи, когда умирающий находил в себе силы отодвинуть смерть до приезда близкого человека и умирал, попрощавшись с ним. Но адмирал Исаков нашёл в себе силы не ото двинуть смерть на несколько часов, а победить её и прожить ещё долгие годы.

Что же всё-таки не дало погаснуть искорке жизни в организме адмирала? Что заставило последнюю искру стать такой горячей, что снова пришло в движение сердце? Обещание назвать эсминец именем «Исаков»? Если бы так, то зачем жить дальше?.. Может быть, дружеское участие главнокомандующего и наркома, людей, так занятых заботами войны и всё же отыскавших время подбодрить адмирала? И это тоже, но не в главной степени.

Вспомним другого нашего Степановича – Павла Степановича Нахимова. Он был очень больной в дни обороны Севастополя. Он признавался врачу, что держится лишь страшным напряжением обстановки. Что, прекратись натиск англичан и французов, он тут же умрёт. Думаю, что причина воскресения адмирала Исакова подобна причине, питавшей сверхчеловеческой энергией адмирала Нахимова в течение многих месяцев. Это желание служить Родине в самую трудную пору. Сознание, что порученную тебе должность другой лучше тебя не исполнит. И сверхважность дела, которое происходит сейчас и которое нельзя оставить незавершённым и нельзя отложить. Война убила адмирала Исакова, война же и воскресила его, так как она не была ещё завершена нашей победой.

В госпитале оберегали новую жизнь адмирала, как оберегают на ветру крохотный огонёк, пока не станет он пламенем. Для выздоровления была нужна абсолютная неподвижность. Но над госпиталем стал появляться немецкий самолёт-разведчик. Какие-то сведения о том, что здесь лежит раненый адмирал, попали к врагу. Могли прилететь бомбардировщики. Оставаться в Сочи было нельзя.

На тральщике[28]28
  Тра́льщик – военный корабль для обнаружения и уничтожения мин.


[Закрыть], который охраняли два катера, Ивана Степановича перевезли в Сухуми, оттуда поездом в Тбилиси. Впереди вагона, в котором лежал раненый, и позади ехали платформы с зенитками.

Много месяцев поправлялся Иван Степанович. Рана в конце концов зажила. Но боли не утихали. Не утихали все двадцать пять лет, которые он прожил после ранения. После ранения характер его работы изменился, но не изменился стиль её: всё делалось тщательно, энергично, умно, начиная с подготовки условий капитуляции Германии, которой он занимался как член правительственной комиссии.

Если вы серьёзно увлечётесь флотом, непременно прочтите книги-исследования по морскому делу, написанные Исаковым. Прежде всего это «Морской атлас» – многотомное издание, которое известно морякам и учёным всего мира. В нём упоминаются свыше ста тысяч пунктов земного шара, содержатся сведения о всех течениях, приливах, путях циклонов и тайфунов, границах льдов и их движении, глубинах морей, характере берегов, погоде – словом, обо всём, что важно знать мореплавателю. Карты атласа показывают маршруты исследовательских экспедиций, открытия моряков и географов. Атлас был задуман Иваном Степановичем. Он возглавлял работу над ним и был его редактором. Адмирал был удостоен за атлас Государственной премии.

Но первым вашим чтением должны стать книги его рассказов о море. В ряду высоких званий Ивана Степановича Исакова – адмирал Флота Советского Союза, Герой Советского Союза, член-корреспондент Академии наук, лауреат Государственной премии, было ещё звание члена Союза писателей. Ни одно звание не даётся даром. Вы убедитесь в том, если раскроете его книги «Морские истории», «Рассказы о флоте», «Морское притяжение», «Неистребимый майор», «Каспий, 1920 год». Рассказы эти читаются с захватывающим интересом. И вместе с тем даты, фамилии матросов и адмиралов, названия кораблей в них абсолютно точны, как в энциклопедических статьях. Здесь вся история и жизнь нашего Военно-морского флота.

Энергии и заинтересованности Ивана Степановича хватило на то, чтобы подробно консультировать создателей знаменитого послевоенного фильма об адмирале Ушакове. По его чертежам кинематографисты построили макеты кораблей, говорили даже о непосредственном участии его в съёмках.

А вот что адмирал Исаков мудро советовал тем, кто интересуется историей флота, историей страны: «Без слов живых людей – участников событий, в виде ли статей или мемуаров, нельзя получить достаточно полного и объективного представления даже об относительно недавнем прошлом нашего флота, армии и всего государства в целом».

Знаменитый нарком ВМФ адмирал Кузнецов, с кем Исаков многие годы был тесно связан совместной службой, вспоминал последнюю встречу со своим бывшим заместителем.

«Разговор зашёл о литературных делах.

– Предлагают написать что-нибудь покрупнее, чем маленькие рассказы, но я не берусь, – сказал Иван Степанович.

Объяснял он это не состоянием здоровья, как я ожидал, а тем, что объёмистые труды мало кто читает. А вот маленькие рассказы, судя по письмам, читают весьма охотно…

Вдруг он почему-то вспомнил о своём ранении и о полученной тогда телеграмме:

– Я думаю, после смерти всё же назовут один из эсминцев моим именем. Ведь у меня не остаётся потомства…

Так через двадцать пять лет он повторил своё желание, чтобы эсминец, находящийся в строю, носил его имя».

Иван Степанович ушёл из жизни в 1967 году, отдав морю и юношеской мечте полвека своей беспримерной службы. Но много лет плавал по морям и океанам, продолжая его служение Родине, большой противолодочный корабль «Адмирал Исаков».

В холодном поту

Заполярье – это север страны, наши земли у Ледовитого океана, за Полярным кругом. В Ледовитом океане вечные льды. Круглый год идут оттуда холода. В Заполярье зима долгая-долгая! И всю зиму – ночь. Лето тоже необыкновенное. Солнце всё время на небе. Три месяца беспрерывный день! В Заполярье по морям Ледовитого океана проложен Северный морской путь. Плавают по нему разные суда. Находят чистую воду среди льдин и плывут. А если нет чистой воды, дорогу судам прокладывают ледоколы. В холодной земле Заполярья много богатств: газ, нефть, металлические руды, уголь.

Хотя есть там место, где сравнительно тепло, где море не замерзает и зимой. Здесь воды Ледовитого океана сливаются с тёплыми водами океана Атлантического. Это Баренцево море, Кольский полуостров, порт Мурманск. Но Баренцево море невероятно суровое и опасное. Тихая, ясная погода – редкость. Кончается один шторм – начинается другой. Даже в летнюю пору вдруг наплывают тучи и летит из них снег.

В Заполярье жить и работать труднее, чем на Большой земле. Однако северяне любят свой край. И все остальные жители России понимают их. Пусть моря покрыты льдом, пусть берёзки малы, но они ведь наши! Наши белые медведи выходят смотреть, как идут среди ледяных полей наши суда. Наши рабочие бурят скважины в промёрзшей земле, чтобы по нашим трубам тёк наш газ. Наши лётчики летят над тундрой, а в тундре, тоже нашей, пасутся стада наших оленей…

Наше Заполярье соседствует с заполярными районами Финляндии и Норвегии. Когда началась Великая Отечественная война, с территории этих стран немецкие фашисты напали на нашу землю. Норвегию они захватили ещё в 1940 году, а Финляндия была их союзницей. Бои с врагом и в тундре и на море были жестокие. Советские моряки, пехотинцы и лётчики в тех боях одержали над фашистами полную победу. И Родина наградила воинов Карельского фронта и Северного флота медалями «За оборону Советского Заполярья». Вот несколько рассказов о моряках, удостоившихся такой награды.

 Бесстрашный «Туман»

«Туман» – сторожевой корабль, «сторожевик», как принято говорить на флоте. Он был из семьи кораблей, вооружённых двумя пушками, пулемётами, минами и глубинными бомбами. Все корабли той семьи носили схожие имена: «Ураган», «Шторм», «Тайфун», «Шквал», «Пурга», «Туча», «Гроза»… Моряки других кораблей называли их в шутку «дивизионом плохой погоды». Экипажи сторожевиков не обижались на шутку товарищей. Они справедливо считали, что названия эти самые морские. Разве есть море без штормов, ураганов и туманов? К тому же экипаж может прославить свой корабль подвигом. Тогда простое имя будет звучать грозно, оно навеки останется в памяти народа. На что уж скромное название – «Ёрш». А как фашисты на Балтийском море боялись «Ерша» – нашу подводную лодку! Обнаружив её, предупреждали по радио свои суда и корабли: «Берегитесь! „Ёрш“ потопит торпедой!»

С первых дней войны «Туман» нёс дозорную службу в Баренцевом море, у входа в Кольский залив. Он следил, чтобы враг не появился незамеченным на морской дороге в Мурманск. Поначалу всё было хорошо. «Туман» отбил атаку фашистских самолётов. Потом сам атаковал вражескую подводную лодку – сбросил на неё глубинные бомбы. И лодка, спасаясь, ушла от наших берегов. Но вот далеко в море, там, где небо как бы сходится с водой, показались три корабля. Это были немецкие эсминцы. Эсминец гораздо крупнее и сильнее сторожевика. На «Тумане» два небольших орудия. На эсминце пять больших. А всего у фашистов против наших двух – пятнадцать!

И всё же командир «Тумана», старший лейтенант Лев Шестаков, повёл сторожевик навстречу врагам. Корабль в дозоре как часовой на посту. Пусть малы его силы, он должен задержать врага до прихода помощи. Если эсминцы подойдут близко к берегу, они причинят нам много бед.

Внезапный набег фашистам не удался. Они открыли артиллерийский огонь по сторожевику. «Туман» ответил своими снарядами. Вокруг нашего корабля начали вздыматься водяные столбы. Сторожевик менял курсы: то бросался влево, то вправо – уходил из-под града снарядов. И всё же один снаряд взорвался на корме. Тем взрывом повредило кормовое орудие. Теперь стреляло лишь носовое орудие «Тумана». Но сторожевик не вышел из боя.

Ещё один снаряд разбил мостик. И тут все три эсминца перестали стрелять. Перевязывая раненых, заделывая пробоины, моряки «Тумана» заметили, что на мачте корабля нет флага. Обгоревшее полотнище лежало на палубе. Осколком перебило шнур, которым крепился флаг. Если нет на мачте флага, значит, корабль сдаётся. Так и рассудили фашисты на эсминцах. Они приготовились пленить наш корабль, увести его к себе, дать ему другое имя – немецкое, поднять на мачте свой флаг – фашистский, со свастикой – и воевать на нашем корабле против нашей страны.

К флагу бросился рулевой Константин Семёнов. Он был ранен. Ему было больно. Но он забрался на мачту и прикрепил флаг на прежнее место. Снова на «Туман» обрушился град снарядов. Осколки летели так густо, что шнур снова перебило. У Семёнова не было сил связать концы. Ухватившись за мачту, он прижал шнур к груди, и флаг опять развевался над кораблём.

Умолкла носовая пушка «Тумана». Теперь у наших моряков осталось единственное оружие – советский военно-морской флаг. Пока он вьётся над сторожевиком, сопротивление врагу продолжается!

Рулевой Семёнов терял сознание. Флаг должен был снова упасть. К мачте бросился другой Константин – радист Блинов. Он закрепил флаг на мачте.

Одиннадцать вражеских снарядов попало в «Туман». Сквозь пробоины в корпусе хлестала вода. Накренившись на правый борт, корабль погружался в воду. Моряки спустили уцелевшую шлюпку. На их глазах «Туман» под своим флагом – не сдавшийся! – ушёл в пучину Баренцева моря.

Сторожевик исполнил свой долг. По эсминцам ударила наша дальнобойная береговая батарея. Вражеские корабли поставили дымовую завесу, под её прикрытием начали уходить восвояси. Уже во вражеских водах их догнали и успешно бомбили наши самолёты.

«Туман» погиб 10 августа 1941 года. Много лет прошло с того времени. И каждый год в десятый августовский день североморцы на месте гибели сторожевика, объявленном «координатами боевой славы», – 69-й градус северной широты, 33-й градус восточной долготы, – торжественно опускают на воду венок. В память о героическом корабле и погибших в бою моряках все проходящие мимо этой точки корабли приспускают флаги.