Текст книги "Рубеж"

– Вот это вы кстати встревожились, Геннадий Максимович, – сказал Мельников. – Давайте предварительно потолкуем с Жигаревым. Завтра же. Пригласим и Осокина. Пусть оба делают выводы.

– А может, соберем партийное бюро? – предложил Нечаев. – Поправлять человека нужно.

– Верно, поправлять нужно, – согласился Мельников. – Но с партийным бюро, мне кажется, торопиться не следует. Попробуем пока воздействовать, так сказать, в индивидуальном порядке.

– На защиту встаете, Сергей Иванович?

– Не то чтобы на защиту, но… – Мельников туго сцепил руки. – Понимаете, Геннадий Максимович, нельзя же выходить на бюро или партийное собрание с одними голыми фактами. Нужно хорошо подготовиться, чтобы сделать выводы, обосновать их, убедить человека в его неправоте, заставить задуматься. Вот что важно.

– Да, конечно, – согласился Нечаев. – Разговор должен быть убедительным. И вам его начинать, Сергей Иванович. Что ж, давайте с бюро подождем, получше подготовимся, не возражаю.

– Ну вот и договорились. А сейчас… – Мельников показал на свои наручные часы. – Домой, домой немедленно!..

При выходе из кабинета их встретил дежурный офицер, торопливо доложил:

– Получена телеграмма, товарищ генерал. Лично для вас из редакции военного журнала.

– А ну-ка! Ну-ка! – Мельников быстро пробежал взглядом по строчкам, потом прочитал вслух: – «Спасибо за участие в дискуссии. Высказанные вами мысли относительно взаимодействия мотострелковых войск с ракетно-пусковыми установками представляются нам любопытными. Материал будет опубликован в очередном номере».

– Значит, с успехом вас, Сергей Иванович! – сказал Нечаев.

– Подождите, не торопитесь, Геннадий Максимович.

– Почему? Я понял, что вопрос о напечатании решен.

– Но ведь это дискуссия. Сегодня приняли, а завтра раскритикует кто-нибудь, живого места не оставит. Вы же знаете, как это бывает.

– Ничего, критика – родная сестра истины, – улыбнулся Нечаев.

Дома Мельников подогрел на газовой плите приготовленный женой ужин, поел наскоро, выпил стакан густого чая и прошел в свою комнату. Вынув из ящика стола новую рукопись, стал перелистывать.

Начиналась она с того, что массовое наращивание американской стороной ядерных и обычных вооружений, торопливая доставка их в войска НАТО в Европе вынуждают нас принимать активные оборонительные меры, быть готовыми к ответным действиям в любой ситуации.

Далее Мельников пытался сосредоточить внимание на маневренности войек, снабженных мощным современным оружием, на мобильности и силе удара, на том, как разумнее использовать новое оружие в современном бою. Не исключал он тут и своих прежних соображений о действиях мелких подразделений. Наоборот, в условиях новых средств вооружения и связи, по его мнению, роль мелких подразделений значительно возрастала, но возрастала и ответственность за руководство боем.

Перелистывая страницы, Мельников остановился на том месте, где он писал о защите ракетно-пусковых установок на стартовых позициях. Быстрое развитие десантных войск делало эту проблему весьма актуальной.

Читая и внося поправки, Мельников не заметил, как за окном почти стемнело. Он спустился с крыльца и неторопливо побрел к ближнему косогору, за которым текла речка, а за ней начиналась степь. У горизонта еще ярко алела узкая, будто подрезанная, полоска заката, и ее последние отсветы медленно остывали на верхушках карагачей, притихших в вечерней дреме.

6

Почти весь субботний день Мельников пробыл на полевых тактических занятиях. Вернулся в штаб дивизии уже под вечер, чтобы узнать, нет ли каких срочных распоряжений из штаба округа. И теперь, усталый, но довольный тем, что подготовка к учениям идет полным ходом, неторопливо брел домой.

Дома Наталья Мироновна встретила его словами:

– А у нас гости. Пожалуйста, Сережа, познакомься.

В большой комнате на диване сидела высокая худощавая женщина с узкими темными глазами и такой же темноглазый мальчик лет пяти-шести. По их круглым и смуглым лицам, по просторной пестрой одежде нетрудно было догадаться, что это казахи, живущие в самых южных степных районах, где почти совсем не бывает дождей, а жара в разгар летней поры достигает иногда сорока пяти градусов.

– Айхаса и Чокан Фархетдиновы – жена и сын моего подопечного больного, – сообщила Наталья Мироновна.

– Рад, очень рад! А я деда вашего знаю, – сказал Сергей Иванович. – Приезжал он ко мне когда-то. А теперь, значит, внук пожаловал.

Женщина и мальчик почтительно встали, чтобы по своему национальному обычаю поприветствовать хозяина дома. Но Мельников усадил их снова на диван и сам сел рядом на стуле.

– Вот так лучше, – сказал он, дружески улыбнувшись, и повернулся к мальчику: – А ты молодец, Чокан, любишь, наверно, отца сильно?

– Большой любовь, сердечный любовь, – объяснила женщина. – Рядом степь ходили, рядом овца стригли. Где отец шаг, там и сын шаг.

– Достойный наследник, значит, – похвалил Мельников.

Чокан смущенно нагнул голову, но тут же выпрямился, словно боясь, как бы генерал не потерял интереса к нему, торопливо сказал:

– Батяня мой стригаль. Овца захворал, и он захворал. Один доктор не помог, другой пришел, помог батяне. Другой доктор большой друг Фархетдиновых.

– Ты слышишь, Наташа? – Мельников повернулся к жене и взял ее за руку. – Чокан своим другом объявил тебя.

– Они мне семейную реликвию привезли.

– Реликвию? – Только теперь Мельников увидел на столе выточенную из белого камня статуэтку – человека, борющегося с могучим степным барсом. Бывая на учениях, Сергей Иванович много раз встречал в казахских домиках подобные фигурки, знал, как ими дорожат старые и молодые степняки. Приходилось видеть, с какой торжественностью передавали старики аксакалы подобные статуэтки своим наследникам. – Большой подарок, – сказал Мельников, разглядывая фигурку, – очень большой.

– Зачем вы, Айхаса, это придумали? – смущенно развела руками Наталья Мироновна. – Ну помогла я вашему мужу. Так я же обязана помогать больному, на то я и врач.

Но Айхаса и слушать не хотела. Настойчиво доказывала, что, не появись у них в ауле Наталья Мироновна, быть бы большой беде в семье Фархетдиновых, а теперь беда отступила, больной уже сам с койки поднимается, на прогулку выходит.

– Теперь ваш муж в полной безопасности, – уверенно сказала Наталья Мироновна. – А через недельку он будет дома. Слышишь, Чокан? Готовься встречать отца.

– Вот-вот, – закивала гостья, – потому и дарим. С большой душой дарит сам Карибек.

– Тогда что же, друзья мои, – сказал Мельников, с доброй улыбкой посмотрев на жену и гостей. – Давайте по такому случаю к столу…

Когда Айхаса и маленький Чокан, распрощавшись, уехали, Наталья Мироновна сказала:

– А тебя, Сережа, я должна предупредить: к Красным курганам людей своих пока не пускай.

– Как это «не пускай»? – Мельников настороженно поднял голову. – Запрет, что ли, наложила?

– За этим дело не станет. Будет запрет.

– Интересно, ездила, ездила и привезла…

– Есть решение райисполкома. Вам тоже должны сообщить. Серых полевок уничтожать будем.

– Ну, жена, ошарашила ты меня, – Мельников встал и, почесывая затылок, заходил по комнате. Остановившись, сказал озадаченно: – Мы же учения должны проводить в этом районе. Уже план разработали. А теперь, выходит, Красные курганы исключать нужно, обходить?

– Сам понимаешь, Сережа. Нельзя же людей подвергать опасности.

– Так-то так, – вздохнув, покачал головой Мельников. – Но скажи честно: не перестраховались ваши эпидемиологи? Ведь, кроме внука старика Фархетдинова, никто вроде не заболел?

– Есть еще заболевания.

– Но ведь одиночные.

– А ты предлагаешь дождаться, когда начнутся массовые?

– Что ты выдумываешь?

– Тогда не сердись на эпидемиологов. И на меня тоже.

Мельников снова нервно заходил по комнате. Потом сел к столу, позвонил по телефону начальнику штаба на квартиру.

– Вынужден прервать ваш отдых, Илья Михайлович, извините, – и распорядился: – Вам придется участок Красных курганов из тактических планов пока исключить.

– Что стряслось? – насторожился Жигарев.

– Местная медицина признала его опасным. Нужна профилактика.

– Новое дело! Это что же, теперь и перед гражданским начальством по стойке «смирно» вставать будем? Красивая служба получается, товарищ генерал!

– Зря заноситесь, полковник, – не повышая голоса, остановил его Мельников. – Зря. К местному населению нужно относиться внимательно, с уважением. Это наш тыл. Без него мы с вами успехов в боевой подготовке не добьемся. Так-то вот, дорогой однополчанин.

Жигарев, по-видимому, смутился, умолк. Но тут же попытался оправдаться:

– Я в том смысле, товарищ генерал, что, возможно, районное начальство обойдется без нашей помощи. Не будем же мы отрывать солдат от боевой подготовки для профилактических работ в такое горячее время?

– Да разве дело только в помощи? – Мельников укоризненно покачал головой, будто начальник штаба сидел тут, рядом с ним. – Надо позаботиться, чтобы заболеваний среди солдат не допустить.

В трубке послышался тяжелый прерывистый вздох. По всему было ясно, что начальник штаба не очень-то согласен с комдивом, но по причине своего зависимого положения вынужден подчиниться.

«И какой же вы сухарь, Илья Михайлович», – подумал Мельников и, не вешая трубки, раскрыл лежавший на столе планшет. Строго сказал:

– Разверните вашу карту.

– Развернул, товарищ генерал, – отозвался Жигарев.

– Пожалуй, на северо-восток курс держать будем. Уловили? Я имею в виду горный район.

– Уловить-то уловил, – ответил Жигарев. – Но здесь крутизны много и песчаных осыпей. А вообще, чего мы гадаем, товарищ генерал? Ведь в районе Красных курганов никакой обороны не замышляется. На машинах проскочим его, и все.

– Надеетесь на авось? Не выйдет! – И твердо заключил: – Вот так, Илья Михайлович, все решено. Завтра же сообщите об этом во все части.

Когда Мельников опустил телефонную трубку, Наталья Мироновна сказала ему с сочувствием:

– Не знала я, Сережа, что столько хлопот причинят тебе эти Красные курганы. Честное слово.

Мельников взял ее за оба локтя, притянул к себе.

– А ты думала, стоит лишь приказать и все само собой сделается?

– Нет, я так не думала, – смущенно качнула головой Наталья Мироновна. – Мне жаль, что ты так нервничаешь.

Мельников с нежностью посмотрел ей в глаза.

Глава пятая

1

В свой первый выходной на новом месте Авдеев встал рано. В тапочках, без рубахи, он вышел на крыльцо не обжитого еще им дома. Степь после недавних дождей, казалось, раздалась вширь, посветлела, задышала свежестью. А лесистая приречная пойма, что вплотную подступала к городку с юго-запада, огнисто полыхала в первых лучах набиравшего силу восхода.

В самой низине Авдеев заметил человека, который степенно расхаживал, по-хозяйски останавливаясь и приставляя к глазам ладонь, будто высматривал что-то. Этот человек был в армейской форме с погонами, но разглядеть его хорошенько Авдеев, как ни старался, не мог. «Холостяк, наверно, вроде меня, – подумал Авдеев, горько скривив губы. – Семейного жена разве отпустила бы в такую пору, да еще в выходной. Она бы нашла ему работу по дому».

Он на миг представил, как бы сам сейчас помогал Марине по хозяйству, окажись она здесь, а не в Сибири, с каким удовольствием они возились бы с сыном, поджидая, пока Марина напечет им на завтрак их любимые поджаристые оладьи.

Человек, маячивший в пойме, вскоре исчез. Авдеев постоял немного на крыльце, потом трижды пробежал вокруг дома, разминаясь, и, наскоро ополоснувшись, принялся тщательно растирать тело полотенцем. В дверь постучали.

«Посыльный из штаба, что ли?» – предположил Авдеев, выходя в прихожую. Но каково было его удивление, когда в дверях в глаза ударило пламя листвы, той самой, огнисто-яркой, которой он полчаса назад завороженно любовался.

– Разрешите вручить, товарищ подполковник?

За огромным букетом разнолистных ветвей Авдеев не сразу разглядел лицо раннего гостя. Но бодрый, почти юношеский голос узнал в ту же секунду.

– А-а-а, Шаповалов! – обрадовался Авдеев будто старому другу. – Заходите, заходите. Это вы, значит, чуть свет из дома сбежали? А я все гадал, кто же такой прыткий.

– Уж очень пейзаж живописный, товарищ подполковник. Будто сам Левитан приходил к нам ночью.

– Да, осень действительно левитановская. А букет ваш с большим вкусом составлен.

– А это вам гербарий для знакомства со здешней природой, товарищ подполковник. – Шаповалов внес в комнату букет, по-хозяйски расправил каждую ветку.

– Спасибо, – сказал Авдеев.

В доме листва хотя уже не горела так ярко, как там, в пойме под солнцем, зато каждый листок здесь словно светился изнутри.

– Тут ведь целая коллекция у меня, – сообщил Шаповалов. – Все, можно сказать, главные породы наших мест представлены. Вот это, к примеру… – он ткнул пальцем в маленький резной листок, сохранивший еще густую зелень, – это карагач узколистный. Рядом другой сорт карагача, широколистный. Как видите, и окраска у него не такая устойчивая, как у братца. А вот этот, с коричневыми сережками, клен австралийский. Завезен каким-то путешественником. Или вот местные обитатели: осокорь, вяз, бересклет, березка русская, осинка, клен уральский оранжевый – самый что ни на есть свадебный.

– Послушайте, прапорщик, – остановил его Авдеев, – вы что же, лесовод?

Широкое, коричневое от солнца и ветра лицо Шаповалова расплылось в счастливой улыбке. Он смущенно поморгал и сказал с гордостью:

– Дед мой был лесничим в Баргузинском заповеднике на Байкале. А я просто природу люблю, особенно деревья. Иной раз так стоскуюсь, что хочется ночью побежать в пойму.

– Вот как приколдовала Сибирь вас крепко. Оно и понятно: где еще такую красотищу сыщешь?

– Верно, другой такой нет, – улыбаясь, согласился Шаповалов, но, тут же согнав улыбку, сказал: – Я к вам, товарищ подполковник, с идеей одной, давно меня мучает…

– Что ж, выкладывайте свою идею.

– Хорошо бы охотничий домик соорудить в нашей роще. – Шаповалов настороженно вглядывался в лицо Авдеева, стараясь разгадать, какой эффект произвели его слова. – Я и место уже присмотрел. Такой взгорочек возле реки роскошный, одно загляденье.

– Постойте, постойте, – остановил его Авдеев. – Почему охотничий? Мы же не общество охотников.

– Ну хорошо, не охотничий, – смущенно поправился прапорщик. – Просто домик. Ну вроде гарнизонной чайной. И буфет чтобы там был, и самовары.

– Вот насчет чайной… это сложнее, – заметил Авдеев. – Далеко от городка. А материал строительный… где мы его возьмем?

– Есть материал, – заговорщицки, словно раскрывая великую тайну, сказал Шаповалов. – В роще лежит. Его для моста готовили, а мост из металлических ферм сделали.

– А вы, значит, подобрать этот материал хотите?

– Так пропадут же попусту и бревна и доски. Они уже темнеть начали. Грибок кое-где завелся.

– Но есть, наверно, хозяин?

Прапорщик, неловко поежившись, ответил, однако, уверенно:

– Никакого хозяина нет. А крышу над штабелем это я весной поставил. Жалко ведь, пропадает добро.

Затея с солдатской чайной показалась Авдееву все же несбыточной. Он подумал, что придется строить слишком большой дом, с отоплением, кухней и подсобным хозяйством. И, поразмыслив, сказал своему раннему гостю:

– Нет, не одолеем самодеятельно такую стройку – напрасные мечты. А вот летний домик для отдыха солдат соорудить, пожалуй, можно. Только уж время сейчас больно неподходящее – учения впереди.

– Найдем время, – заверил Шаповалов. – У нас и плотники есть.

– И все же пока не спешите. Подумаем еще. А место для чайной хорошо бы в городке подыскать. Не пытались?

– Есть место и в городке, товарищ подполковник, – заверил Шаповалов. – И проект есть. Когда прикажете показать?

Авдеев озадаченно покачал головой:

– Прыткий вы, однако. Ладно, посмотрим проект.

Шаповалов вытянулся, строго, по-уставному козырнул и хотел было уйти, но Авдеев остановил его:

– Обождите. У меня к вам вопрос есть.

– Слушаю, товарищ подполковник.

– А вы садитесь, пожалуйста, – дружески предложил Авдеев. – Как вас? Федор… Федор…

– Борисович, – подсказал прапорщик смущенно.

– Извините, Федор Борисович, но все же хочу спросить: как вы живете? Семьей вроде не обзавелись, а ведь годы уже подходящие. Верно?

– Верно, товарищ подполковник. Но жениться пока не могу. Обстоятельства…

– Невесты, что ли, нет?

– Не в том дело. У меня, как бы вам сказать, сынишка на попечении.

– Значит, вы были женаты?

– Да нет, – возразил, вздохнув, Шаповалов. – Тут все гораздо сложнее. Сестра моя старшая и муж ее погибли на Байкале во время шторма, а мальчонка остался. Взял я его, он привязался ко мне и от меня – ни шагу. Вот и живем. Сказал ему как-то: тетю, мол, приведу, с ней нам лучше будет. А он мне этак ультимативно: «Приведешь – убегу и никогда не вернусь». И теперь каждое утро, вставая, осматривает квартиру: не появилась ли обещанная тетя?

– Смотрите, какой! А может, он поначалу так ревниво среагировал, потом смирится?

– Не знаю. Рисковать не хочу. – Шаповалов на миг ушел в какую-то отрешенную задумчивость, но потом оживился снова: – А невеста у меня хорошая. Правда, была уже замужем. Муж ее подлецом оказался, ушел, дочка осталась маленькая. Вместе им веселей было бы расти: ее Светланке и моему Володьке. Да вот такая закавыка вышла…

– И как же теперь?

– Подожду немного. Володька, он в четвертый класс только перешел. Говорят, после четвертого ребята взрослеют…

– А с кем же парнишка остается, когда вы на учения уходите?

– А тут старушка по соседству живет, мать начальника Дома офицеров. Она с Володькой ладит и за квартирой нашей следит…

В раскрытое окно со стороны приречной поймы донесся пронзительный детский голос:

– Папа-а-а Федя-а-а!

– Это он, – сказал Шаповалов обрадованно и торопливо объяснил: – Когда я уходил, спал еще, а теперь, видите, в поиски ударился. И знает, где искать, шельмец… Разрешите в таком случае идти, товарищ подполковник? – попросил прапорщик и снова по всем правилам вытянулся, приставил руку к виску.

Авдеев кивнул гостю и, проводив его взглядом до двери, подошел к окну. Он видел, как прапорщик сошел с крыльца, что-то крикнул, подняв руку. В тот же миг подбежал к нему светловолосый мальчик в расстегнутой курточке и, словно подхваченный ветром, взлетел на руки Шаповалова, обхватил его за шею. А тот, бережно прижав мальчонку к себе, степенно зашагал к дому.

Оставшись один, Авдеев долго расхаживал по своему необжитому дому и думал уже не о Шаповалове и его мальчонке, а о своем Максиме, о том, что не надо было разрешать Марине отправлять его к бабушке в Новосибирск. И вообще, ему, Авдееву, давно бы следовало стать в житейских делах более решительным человеком.

2

Авдеев собирался заняться домашними делами. Надо было поудобнее расставить привезенную с прежнего места жительства мебель, привести в порядок сваленные на полу книги, разобрать ящик с кухонной посудой и другими хозяйственными принадлежностями. Однако планы его расстроились сразу же, как только он пришел в столовую завтракать. Здесь разыскал его майор Крайнов и сообщил, что в полк прибыл начальник штаба дивизии.

Полковник Жигарев ожидал Авдеева на штабном крыльце. Сухо поздоровавшись, спросил:

– Вы знаете, чем сейчас занимаются ваши люди?

– Отдыхают, – ответил Авдеев.

– Не знаете вы ничего, – резко выговорил Жигарев. – Ваши люди в лесу бревна катают с места на место. А с какой целью, я так и не понял. Может, объясните?

«Неужели Шаповалов развернулся? Скорый, однако», – подумал Авдеев.

Крайнов недоумевал:

– Какие бревна? В каком лесу?

– Вот-вот, я так и знал, что вы ни о чем не ведаете, – еще больше возмутился Жигарев. – Но я солдатам приказал исчезнуть из леса немедленно. А вы, товарищи, разберитесь. Организаторов накажите. Пусть не самовольничают.

Авдеев попытался было объяснить, что солдаты доброе дело задумали, решили спасти лес от порчи, но Жигарев, не слушая его, направился в кабинет командира полка.

– Так вот, товарищи, – сказал Жигарев, пригласив Авдеева и Крайнова к столу, – командир дивизии сейчас думает над планом предстоящих учений. Главное внимание, как вы знаете, должно быть уделено взаимодействию родов войск. Необходимо иметь ваши конкретные предложения.

– Прямо сейчас? – спросил Авдеев.

– Нет, можно подождать. Пару дней, полагаю, для раздумий хватит?

– Трудновато, – заметил Авдеев.

– Что значит «трудновато»? А если завтра дивизии скомандуют «В бой!»?

Авдеев промолчал.

– Вот видите, товарищ подполковник. А хотели еще тянуть с приемом полка. – Жигарев перевел пытливый взгляд на молчавшего Крайнова: – Вы тоже опасаетесь, что двух дней не хватит?

– Так есть же командир, пусть решает, – уклончиво ответил Крайнов.

– Постойте, постойте, а вы, значит, в сторонку? Ну нет, так не пойдет, – строго сказал Жигарев. – Спрос будет, товарищи, со всех, учтите.

И, чтобы не тратить времени на лишние разговоры, он предложил для осуществления взаимодействия с ракетчиками прямо сейчас выделить роту старшего лейтенанта Суханова, отменив занятия по защите от напалма, которые проводятся в эти дни в роте.

– Зачем же отменять? – возразил Авдеев. – Наоборот, усилить нужно. Это очень важно сейчас: защита от напалма.

Жигарев посмотрел на Авдеева с недоумением.

– Позвольте, – сказал он, – вы же беспокоитесь, что не успеете подготовиться. И вдруг такую прыть обнаружили. Как же вас понять?

– А так и понимайте, я против всякого облегчения учебного процесса.

У Жигарева брови дернулись, круто поползли вверх, и он принялся жестко внушать Авдееву:

– Сейчас необходимо все внимание сосредоточить на действиях личного состава в обстановке ядерной опасности, научиться в совершенстве пользоваться средствами защиты от нее. Помните: передовой полк, который вам достался, должен и после учения остаться передовым.

Авдеев смущенно развел руками:

– Спасибо за доверие, конечно. Однако причислять себя к передовикам я пока не могу, товарищ полковник.

– А вы напрасно иронизируете.

– Да мне не до иронии, – сказал Авдеев, с удивлением улавливая в менторском тоне Жигарева ноты неуверенности в боевой готовности полка. Иначе зачем бы ему ронять это: «Полк должен и после учений остаться передовым»?

– Так вы все же насчет роты Суханова подумайте, – сказал Жигарев после неловкой паузы. – Я обязан доложить комдиву.

Когда Жигарев уехал, Авдеев попросил Крайнова принести карту и показать на ней район, который он считает наилучшим для проведения предстоящих учений. Майор ответил не задумываясь, что проводить учения лучше всего в районе высот Верблюд, Круглая и Гора песчаная.

– Почему?

– Тут наши офицеры и солдаты чувствуют себя как дома, товарищ подполковник. Выходит, и ошибок будет меньше. Я сам здесь по-пластунски облазил каждый метр. Я на вашем месте согласился бы с мнением Жигарева и не предлагал борьбу с напалмом. Дело это трудное, натренированности должной у солдат еще нет. А учение все же показательное, барахтаться не хочется.

«Верно, барахтаться не хочется, – подумал Авдеев. – Но почему полк должен барахтаться? Выходит, Крайнов тоже сомневается в боевой готовности личного состава? А может, и он, и Жигарев просто хотят облегчить задачу? Вот это, скорее всего».

– А как вы думаете, майор, зачем комдиву потребовались наши предложения? – как бы между прочим спросил Авдеев.

– Генерал-майор Мельников – человек особенный, – ответил Крайнов. – Он всегда старается к разработке учебных планов широко привлекать офицеров дивизии, внимательно прислушивается к их предложениям.

– Значит, находит в этом практический смысл?

– Похоже, так.

– Тогда почему же вы предлагаете то, что всем известно? Разве нет у вас новых тактических вариантов?

Крайнов, растерявшись, ответил:

– Я полагаю, вы – командир, вам и решать.

– Ну зачем же так индифферентно? – заметил Авдеев. – Вы заместитель командира полка, знаете людей, их характеры, а я здесь человек новый. Лучше решать все вместе. Без вас мне трудно. Это вы должны понимать. – Авдеев вынул из кармана пачку «Беломора», предложил закурить. После нескольких долгих затяжек он снова склонился над картой. – Так вот, борьбу с напалмом необходимо усилить на учениях. Мы не смеем не извлечь уроков из вьетнамских событий. Там американцы чуть ли не главную ставку на напалм делают.

– Это верно, такого варварства мир не знал, – согласился Крайнов.

– И еще вот что, – помедлив, заметил Авдеев. – Нужно, чтобы борьба с танками была необлегченной. А то ведь иногда как бывает: для танков обозначают проходы, а солдаты в другом месте сидят. Видимость танковой атаки создана, а проку от видимости – ноль.

– А вы хотите, чтобы танки шли прямо на солдат? – спросил Крайнов.

– Безусловно. Для этого нужны прочные щели, узкие траншеи, расчетливость в действиях и солдатская отвага.

– Но это же риск, товарищ подполковник.

– Безусловно.

– И вы думаете, комдив согласится?

– Попытаемся предложить. На больших учениях я был свидетелем таких действий. Но, конечно, нужна предварительная тренировка.

– Не знаю, не знаю, товарищ подполковник.

– А чтобы знать, начнем с себя, – сказал Авдеев решительно. – Командиры должны показать солдатам, как воевать с танками.

3

У дома Авдеева мощный басовитый голос громыхнул из распахнутого кузова густо запыленного газика:

– Эй, хозяин, принимай гостей-охотников!

Обладателем мощного баса оказался Горчаков. В узкой спортивной тужурке, в молодежном вязаном берете, высоких болотных сапогах, он походил сейчас не на командира мотострелкового полка, а скорее на землеустроителя. И лишь отменная строевая выправка да волевой голос выдавали в нем человека армейского.

– Я по-соседски, – заявил Горчаков, размашисто протянув руку хозяину. – И по старой дружбе, конечно. Как это говорят в народе: старый друг стоит новых двух.

Следом за Горчаковым из машины, с двумя убитыми зайцами, вышла уже немолодая, но подвижная женщина в брюках, фуфайке. Ее густые черные волосы были подвязаны зеленой лентой.

– Знакомьтесь – моя жена Ксения Германовна, – представил Горчаков. – Заметьте, оба трофея ее. Какова Диана, а?

– Ладно тебе, сама похвалюсь, – отмахнулась Ксения Германовна. – Расскажи лучше, как от кабана спасался.

Горчаков, по-видимому, не ожидал от жены подвоха, смутился:

– Ишь ты, нокаутировала. Хороша подруга жизни! А впрочем, с кабаном этим потеха была. Два заряда вогнал и не свалил. Ушел, бестия, как ни в чем не бывало.

– Кто ушел? – Ксения Германовна укоризненно рассмеялась. – Это ты еле ушел от него. Скажи спасибо, машина близко оказалась и место было неболотистое.

– Машину ты действительно вовремя подала. Но кабана жаль. Ах, какой кабанище!.. Но ты, Ксюш, покажи-ка лучше свои трофеи. – Он взял из рук жены обоих зайцев и, сияющий, повернулся с ними к Авдееву: – Полюбуйтесь: два выстрела – и оба в глаз. Вот снайпер!

Авдеев восхищенно посмотрел на заячьи морды и сказал, что знавал охотников, которые с первого выстрела укладывали любого зверя, но ловкачей, чтобы могли так вот попадать в глаз, и дважды подряд, встречать не приходилось.

– Горчаков, ты слышишь? – Ксения Германовна приняла шутливо-торжественную позу. – Я рекорд установила. Готовь медаль золотую.

– Э-э-э, нет! – запротестовал Горчаков. – Ты представь нам свою добычу на вертеле, как договорились, тогда и награду проси.

– Рабовладелец ты, Горчаков, – сказала Ксения Германовна как можно серьезнее. – Ну ничего, будет и на вертеле. – Она повернулась к Авдееву, спросила: – Но я почему-то хозяйки не вижу. Где она, Иван Егорович?

– Хозяйка моя в Сибири, – уныло ответил Авдеев. – Тут я пока один обосновался. – И спохватился, что не пригласил гостей в дом. – Вы проходите, пожалуйста, не стесняйтесь. Обитель моя, правда, без особенных удобств, но холостяк есть холостяк.

Осматривая комнаты, Ксения Германовна заметила:

– А вы храбрый мужчина, Иван Егорович. Мой Горчаков даже на шаг меня не отпускает. Какой год к родителям собираюсь, не могу вырваться от этого султана, – она лукаво улыбнулась. Потом заглянула в кухню, спросила: – Разрешите похозяйничать?

– Но у меня же нет ни кастрюль, ни сковородок, – смутился Авдеев.

– Ничего, для приготовления зайчатины у меня все найдется.

– Ну что это, в самом деле, – мужчины будут сидеть, а женщина должна суетиться. Да и нужно ли затевать все это? – растерянно сказал Иван Егорович. – Не лучше ли ограничиться чаем?

Горчаков, тронув его за локоть, шепнул заговорщически:

– Тут, видите, какое дело. Мы обычно прямо в степи пируем, после охоты, а сегодня решили у вас, ради знакомства. И вы уж не перечьте, дайте охотникам волю.

Ксения Германовна тем временем вытащила из машины кастрюлю, сковородку, пакетики с различными приправами и, уложив все это в ведерко, унесла на кухню.

– Видали, какая запасливая? – Горчаков проводил жену добродушной улыбкой. – Ладно, пусть хозяйничает. А мы тут о своем потолкуем. Важный вопрос есть, Иван Егорович.

Авдеев с любопытством посмотрел на гостя:

– В охотничью компанию завербовать хотите?

– В охотничью потом, – весело пообещал Горчаков. – Раньше в сообщники по службе. – И спросил доверительно: – Вы как считаете, за техническим прогрессом мы с вами поспевать должны?

– Безусловно.

– А не выходит…

– Почему?

Горчаков с загадочным видом расстегнул тужурку, придвинулся поближе к столу и, достав из кармана металлический портсигар, положил его между собой и Авдеевым. Потом вынул из того же кармана два коробка со спичками и расположил их слева и справа от портсигара.

– Боевая наглядность по-чапаевски? – улыбнулся Авдеев.

– Точно, – подтвердил Горчаков. – На позициях, как видите, ракетно-пусковая установка и полки мотопехоты. Предположим, ракетчики нанесли удар по противнику. Что дальше? А дальше, естественно, наша работа начинается. – Он рывком отодвинул портсигар, а спичечные коробки один за другим толкнул вперед, быстро составив из них как бы макет походной колонны.

– Все правильно, – сказал Авдеев. – Наша задача – овладеть образовавшимся коридором раньше противника.

– Об этом и речь, – подхватил Горчаков, довольный, что подвел собеседника к самому главному. – А теперь скажите, Иван Егорович, не кажется ли вам, что для такого стремительного взаимодействия наши полки недостаточно подвижны?

– Нет, не кажется, – ответил Авдеев.

– А вы подумайте хорошо, не будет ли разумно при наличии мощных ракетных сил подсократить обычное наше вооружение? Ведь чем легче полк, тем он оперативнее в действиях. Разве не так? У нас на учениях недавно целая артиллерийская батарея отстала. Такой же прискорбный случай у минометчиков был. Представьте: мотопехота уже закрепляется на новой позиции, а средств поддержки нет. Каково?

– Значит, командиры зеву дали. Плохо связь была налажена.

Горчаков откровенно рассмеялся:

– Ну, сосед! Ну, дипломат! Нет уж, давайте так: к черту всякую дипломатию…