Текст книги "Основы психосоциальной работы с населением. Учебное пособие"

Немаловажно и то, что человек, перенесшими травму, может полностью поменять свой взгляд на мир, причем часто на смену одним иллюзиям приходят другие: вместо, веры в то, что "мир справедлив и упорядочен", приходит убеждение в полной несправедливости и непредсказуемости мира. Результатом такого убеждения может стать то, что ребенок никому не рассказывает о произошедшем. Все более понятными становятся известные случаи, когда ребенок, переживший насилие, не хотел покидать семью, где это произошло, боялся усыновления, предполагая, что все в мире родители плохо обращаются со своими детьми.

Другим последствием травмы может стать злоупотребление алкоголем и наркотическими веществами. Злоупотребление наркотиками считается одним из распространенных способов реакции на насилие у подростков. Итак, насилие, пережитое в семье, часто влечет за собой развитие посттравматического стресса. Это состояние является крайне тяжелым и при отсутствии своевременной помощи может вести к возникновению многочисленных психологических и социальных расстройств.

Описываются следующие последствия сексуального насилия над детьми:

• страх повторения насилия (ребенок живет в ожидании насилия, что, например, мешает концентрации внимания и приводит к снижению школьной успеваемости, а это, в свою очередь, ухудшает положение ребенка и объективно, и субъективно);

• страх перед тем, что окружающие узнают о произошедшем (это тесно связано с чувством стыда);

• стыд и чувство вины (многие дети считают, что каким-то образом заслужили насилие; о том, почему это происходит, речь пойдет ниже);

• расстройства эмоциональной сферы (повышенная тревожность, частые смены настроения, подавленность, склонность к слезам, вспышки агрессии, раздражительность);

• нарушения сна;

• неприятие собственного тела;

• нарушения взаимоотношений (чувство одиночества, изолированности);

• заниженная самооценка, неуверенность в своих силах, чувство беспомощности (это чувство усиливается, если ребенок делает попытки прекратить насилие, сообщить о происходящем, но встречает непонимание и даже гнев со стороны взрослых, к которым он обращается за помощью);

• психосоматические нарушения.

Одним из самых опасных социально-психологических явлений, которые деформируют личность, является субкультура насилия, которая иногда складывается в семье и тиражируется через средства массовой информации.

Насилие наиболее ярко проявляется в алкогольной семье. Статистические данные свидетельствуют, что одна из пяти американских семей испытывает семейное насилие. Почти один миллион родителей физически насилует своих несовершеннолетних детей. От двух до 6 миллионов детей ежегодно отвергается близкими или испытывает в семье побои. Ежегодно почти 2 миллиона женщин избивается мужьями. 74% случаев семейного насилия совершается в состоянии алкогольного опьянения одного или нескольких членов семьи.

В дезадаптивной семье фактически насилие становится нормой и переходит от одного поколения к другому. В результате формируется агрессивный стиль поведения, о чем свидетельствуют многочисленные случаи насилия в американских семьях над приемными детьми из России.

О негативных социально-психологических явлениях на уровне малых неформальных групп можно говорить лишь применительно к некоторым из них, а именно асоциальным группам.

Для очень большого числа подростков ценностные ориентации и моральные принципы, проповедуемые референтно значимой группой, являются личностно значимыми, причем эта значимость намного превосходит в сознании подростка «семейные» и «школьные» нормы и ценности. Именно этим во многом объясняется низкая эффективность воздействия воспитательных мер на трудного подростка: в его сознании совершенное им негативное действие таковым не является, так как является одобряемым с точки зрения референтной группы (например, грубость по отношению к педагогу в школе расценивается им не как нарушение норм поведения, а как подвиг, который будет поддержан и одобрен сверстниками).

В этом состоит опасность групповой субкультуры. Она уводит в «перевернутый мир», где живут по другим законам и правилам.

По направленности группы бывают просоциальными, асоциальными, антисоциальными. Для просоциальных групп характерна социально одобряемая деятельность, например, участие в решении экологических проблем, охране памятников и т.д.

Предкриминальные или асоциальнее группы. Характер их групповой деятельности асоциален. Главное для подростков заключается в том, чтобы их заметили, выделили из среды взрослых и сверстников. Поэтому каждый, в меру своих сил и возможностей, старается выделиться, обратить на себя внимание: кто одеждой, кто прической, кто поведением, кто знанием техники, музыка и т.д. Чаще всего их совместная деятельность носит хулиганский характер, выражающийся нарушении общественного порядка.

Об организованных преступных группах, их структуре, особенностях можно почерпнуть сведения из СМИ (телевидения, кино, газет, журналов), а также научной, публицистической и учебной литературы (см.: Сухов А.Н. Социальная психология преступности. М., 2007).

На уровне личности как типичного представителя той или иной социальной группы можно выделить следующие негативные социально-психологические явления:

– психологию выживания;

– синдром безработного;

– «культурный шок»;

– одиночество;

– конфликтность личности;

– посттравматический синдром (ПТС);

– «феномен Чикатило» (ФЧ);

– агрессия;

– асоциализация;

– различные виды зависимости (аддиктивное поведение);

– вторичная асоциализация в исправительных учреждениях.

Сегодня наиболее популярными являются гуманистические и некоторые другие теории личности. Но подобные теории мало согласуются с реальностью. Для объяснения того, что происходит на самом деле нужны иные теории, в частности, теория выживания, которая во многом связана с экологической, эволюционной психологией и рискологией.

В современной психологии обозначилась самостоятельная область исследований, которая получила наименование «психология среды», иногда – «экологическая психология», которая изучает психологические аспекты взаимоотношения человека с окружающей средой. Среда органично включена в жизнедеятельность человека и служит важным фактором регуляции его поведения. С любым компонентом экосистемы индивид связан через процессы приспособления к ней и вместе с тем через процессы ее преобразования. Степень зависимости человека от среды весьма различна как в физическом, так и в психологическом смысле. Поэтому от того, каким сформирован образ окружающей среды в сознании человека, во многом зависит тип его поведения. И. Альтман, видный исследователь в области экологической психологии, считает эту дисциплину необходимой добавкой к традиционным психологическим исследованиям.

Одной из первых концепций, предложенных в этой области психологии, была концепция Р. Баркера, названная «экоповеденческая теория», в которой рассматривались процессы, возникающие при взаимодействии группы людей со средой. Центральное понятие концепции Баркера – «место поведения» – объективная, ограниченная во времени и пространстве ситуация, которой свойствен определенный набор типов поведения.

«Экологическая психология» помогает объяснить психологию выживания в условиях риска. Например, риск, связанный с отсутствием тепла, еды, ночлега, одежды, определяет модель поведения и образ жизни «бомжей» и беспризорных детей.

Дефицит, нехватка этих витальных потребностей заставляет выживать ценой отказа от цивилизованного образа жизни и перехода к животному образу жизни выброшенных на улицу домашних животных: собак и кошек. При этом изменяется все: ценности, смысл жизни.

В США абсолютно правильно поступили, приняв закон об уголовной ответственности за оставление детей без присмотра. В России же даже точных статистических данных на сей счет нет.

Маргинальное положение – это промежуточное положение личности. Оно возникает у лиц, которые, как правило, утратили свой статус – например, у безработных и у тех, чей уровень жизни является низким. В связи с этим возникают страхи. О них идет речь в книге «Социальные страхи у населения» В.Г. Зазыкина и О.В. Прилутской.

Следует заметить, что клиентами службы занятости населения являются:

а) лица, временно утратившие работу;

б) лица, давно утратившие работу и получившие статус безработного.

Психологические особенности и тех, и других клиентов определяются их эмоциональной напряженностью. В свою очередь эмоции клиентов зависят от неопределенности ситуации, в которой они оказались. Неопределенность связана с проблемами трудоустройства, т.е. с малой вероятностью найти работу по специальности, проблемами перепрофилирования.

В данном случае эмоциональное состояние клиентов позволяет объяснить информационная теория эмоций академика П.В.Симонова.

Информационная теория эмоций гласит, что эмоции определяются какой-либо актуальной потребностью и вероятностью достижения цели. Возрастание вероятности в результате поступления информации вызывает положительные эмоции, падение вероятности ведет к отрицательным эмоциям.

Э=П(Ин. – Ис), где П – потребность в трудоустройстве; Ин. – информация, необходимая для достижения цели, т.е. трудоустройства; Ис. – информация реальная.

В данном случае чем выше Ис, тем меньше значение Э.

Это общее что определяет личность тех, кто временно потерял работу, но после обращения в службу занятости населения нашел ее; а также тех, кто, потеряв работу, не может ее найти, получил статус безработного.

Что касается личности безработного, то здесь к фоновым негативным отрицательным эмоциям добавляются и другие явления, связанные с потерей работы, т.е. основного социального статуса. Это обстоятельство угрожает материальному положению личности и приводит к ряду социальных и психологических последствий.

В то же время следует подчеркнуть, что утрата основного социального статуса и приобретение нового воспринимается безработными далеко не одинаково:

а) для одних «статус безработного» – клеймо, психогенный источнтик, травма, критическая ситуация;

б) для других – благо, желанная цель;

в) для третьих – нечто обыкновенное.

Степень экстремальности статуса безработного зависит от ряда факторов, в частности, индивидуально-психологических особенностей личности (эмоционально-волевой устойчивости, темперамента, локуса контроля и т.п.), от престижности прежней работы, оплаты работы и других моментов.

Как бы то ни было, но о личности безработного, с точки зрения социальной психологии, можно сказать следующее.

Личность безработного – это личность, утратившая одно из значимых социальных статусов, что приводит к изменению материального положения, к изменению ее ролевых характеристик (ролевого репертуара), ценностно-смысловой сферы, Я-образа, эмоциональных состояний и социальных чувств и проявляется в социальной дезадаптации, страхах, комплексе неполноценности, когнитивном диссонансе, акцентуациях характера и психологической защите, словом, синдроме безработного.

В результате утраты основного социального статуса материальное, финансовое положение безработного значительно ухудшается. Вследствие этого жизнь для безработного начинает как бы «идти мимо». Возможности его значительно сужаются, многое становится недостижимым, бессмысленным. Это обстоятельство приводит к не менее драматическим социально-психологическим последствиям:

38. сужению круга общения;

39. изменению шкалы социальных ценностей, смысла жизни (жизненных целей, планов). Человек в этих условиях начинает довольствоваться малым, перестает строить долгосрочные планы и т.д.;

40. деформации Я-образа (самооценка становится неадекватной);

41. возникновению психологического кризиса, а именно: фрустрации, стресса, тревоги, внутриличностного конфликта, чувства одиночества, социальных страхов, комплекса неполноценности, акцентуаций характера.

В этих условиях, как правило, у человека срабатывает мощная психологическая защита в виде употребления алкоголя, наркотиков, агрессии, обесценивания или создания образов.

Безработица вызывает множество тяжелых переживаний, ведущих в конечном итоге к состоянию хронического стресса, вызванного постоянной фрустрацией многих витальных и социальных потребностей человека. В результате этого у многих безработных формируется состояние безнадежности, которое сопровождается ощущением ненужности, неспособности принести какую-либо пользу, ощущению того, что от человека ничего не зависит. Медики дали особое название такому болезненному состоянию – "невроз безработицы".

В этой ситуации люди ведут себя по-разному. Кто-то замыкается в себе, потеряв интерес к окружающей жизни, а кто-то, наоборот, становится излишне говорливым. Некоторые пытаются крепиться, словно не замечая тяжести ситуации. Есть и такие, кто воспринимает жизнь как окончательно неудавшуюся и решает свести с ней счеты, но все это проявления одного и того же состояния – "невроза безработицы".

Для западноевропейских стран классической стала модель психологического состояния безработного известная как теория Харрисона. Он предполагает, что люди испытывают на разных этапах разные эмоции и проходят несколько стадий в своем поиске работы. Шок. В момент увольнения работник не может поверить, что это именно его увольняют, именно он оказался не нужен на предприятии. Он ее не принимает, порой затаивая обиду на прежний коллег, который не отстоял" его. Но постепенно он смиряется с ситуацией и переходит к следующей стадии. Оптимизм и надежда. Человек в этот период активно ищет работу. Он высоко себя оценивает и соответственно отказывается от вакансий, которые считает низкооплачиваемыми или не соответствующими его профессиональному и прежнему социальному статусу. Таким образом, он проходит мимо многих предложений работы, тем самым подготавливая почву для перехода к следующей стадии, которая наступает примерно через шесть месяцев.

Пессимизм. До этого момента человек, как правило, мотивирован на поиск работы. С этого же времени надежды начинают таять, активность понижается, возникают финансовые трудности, все чаще начинают отказывать в приеме на работу. Тем более что у работодателя существует небезосновательное предубеждение против соискателя, длительное время не работавшего.

Фатализм. Она наступает к исходу первого года существования без работы и характерна для многих так называемых "профессиональных безработных", а также людей с существенными трудностями адаптации.

В этот период всякие надежды на эффективное трудоустройство уже практически оставлены. Человек примирился со своим статусом безработного и привык к низким доходам, фактически прекратив поиск работы. Близкую к теории Харрисона модель развития специфических стрессовых состояний у безработных предлагает Л. Пельцман, обследовавший людей, потерявших работу или находившихся под угрозой ее потери. В качестве первой фазы он также выделил состояние неопределенности и шока, при этом отметив, что наиболее сильным патогенным фактором является не только сама потеря работы, но и длящаяся угроза того, что это произойдет. Вторая фаза ведет за собой наступление определенного субъективного облегчения и приспособления к ситуации. Люди начинают испытывать определенное удовольствие от того, что у них появилось много свободного времени, и начинают активные поиски работы, В ряде ситуаций стрессовые состояния оказываются чрезвычайно стойкими и облегчения не наступает. Наоборот, состояние ухудшается. Как правило, эта фаза длится 3-4 месяца с момента потери работы. Спустя это время, к началу шестого месяца, состояние безработного ухудшается. Наступают существенные изменения в психическом и физическом здоровье человека, наблюдается резкое снижение активности. Многие безработные на этой почве начинают болеть как нервно-психическими, так и соматическими заболеваниями. И наконец, последняя, четвертая, стадия формирует у человека беспомощность и примирение со сложившейся ситуацией. Человека привыкает к состоянию безделья и даже боится найти работу.

Интерес к проблемам межкультурной адаптации возник в мировой науке в начале XX в. Серьезные исследования проводились в этнологии и антропологии при изучении аккультурации, определяемой как культурные изменения, возникающие при постоянном, непосредственном контакте между двумя культурными или этническими группами. Первоначально аккультурация рассматривалась как феномен только группового уровня, и лишь значительно позже было введено понятие «психологическая аккультурация».

Термин «культурный шок» был введен К. Обергом, который исходил из идеи, что вхождение в новую культуру сопровождается неприятными чувствами (потери друзей и статуса, отверженности, удивления и дискомфорта при осознании различий между культурами), путаницей в ценностных ориентациях и «собственной личностной идентичности». Симптомами «культурного шока» могут оказаться недостаток уверенности в себе, тревожность, раздражительность, бессонница, психосоматические расстройства, депрессия.

Чаще всего «культурный шок» ассоциируется с негативными последствиями, и лишь немногие обращают внимание на его позитивную сторону хотя бы для тех индивидов, у кого первоначальный дискомфорт ведет к принятию новых ценностей, аттитюдов, моделей поведения и в конечном счете важен для саморазвития и личностного роста. Так, с точки зрения Я. Ким, при благоприятных условиях вхождения в новую культуру индивид проходит цикл «стресс – адаптация – личностный рост».

Как правило, проблема «культурного шока» рассматривается в контексте так называемой U-образной кривой процесса адаптации, который включает три основных этапа. Первый характеризуется энтузиазмом и приподнятым настроением, второй – фрустрацией, депрессией и чувством замешательства, которое на третьем этапе медленно переходит в чувство уверенности и удовлетворения. У временных «визитеров» это часто связано с предвкушением возвращения на родину. Но им приходится пройти через дополнительные трудности во время реадаптации к родной культуре. Этапы реадаптации повторяют U-образную кривую, поэтому для всего цикла была предложена концепция W-образной кривой.

Однако многочисленные исследования последних лет ставят под сомнение эмпирическую валидность U– и W-образных кривых. Не все "визитеры" начинают пребывание в чужой стране с «медового месяца», а этап депрессии не является универсальным. Даже результаты работ, поддерживающие гипотезу, свидетельствуют о значительных различиях в протекании процесса адаптации и его продолжительности – от нескольких месяцев до 4-5 лет.

Степень выраженности «культурного шока» и продолжительность адаптации определяются характеристиками как самих "визитеров" и переселенцев, так и своей и чужой для них культур. К факторам первого типа можно отнести:

1. Индивидуальные различия – демографические и личностные.

2. Готовность к переменам.

3. Индивидуальный опыт пребывания в инокультурной среде. Среди влияющих на адаптацию характеристик взаимодействующих культур следует выделить:

1. Степень сходства или различия между культурами.

2. Особенности культуры, к которой принадлежит переселенец или «визитер».

3. Особенности страны пребывания, прежде всего способ, которым «хозяева» оказывают аккультурационное влияние на приезжих.

С. Бокнер выделил четыре максимально общих категории последствий межкультурного контакта: 1) геноцид, т.е. уничтожение противостоящей группы; 2) ассимиляция, т.е. постепенное добровольное или принудительное принятие обычаев, верований, норм доминирующей группы вплоть до полного растворения в ней; 3) сегрегация, т.е. курс на раздельное развитие групп; 4) интеграция, т.е. сохранение группами своей культурной идентичности при объединении в единое сообщество на новом значимом основании.

В соответствии с данной моделью Бокнер называет четыре возможных результата межкультурных контактов для индивида. Человек отбрасывает либо собственную культуру в пользу чужой («перебежчик»), либо чужую в пользу собственной («шовинист»). «Маргинал» колеблется между двумя культурами, зачастую испытывая внутри-личностный конфликт, путаясь в идентичности и, в итоге, не удовлетворяя требованиям ни одной из культур. Последний тип – «посредник» – синтезирует обе культуры, являясь их связующим звеном.

Сходную концептуальную схему способов аккультурации предлагают Дж. Берри и его соавторы. По их мнению, у индивидов и групп имеется четыре возможных выбора: ассимиляция, сепаратизм, маргинализация, интеграция. Интересна также попытка выделения этапов личностного роста индивидов, взаимодействующих с представителями других культур и получающих социальную поддержку, предложенная М. Беннеттом. Согласно этой модели при успешной адаптации индивид проходит три этноцентристских этапа (отрицание различий; защита от различий с их оценкой в пользу своей группы; универсалистская позиция минимизации различий) и три этнорелятивистских этапа (принятие различий; адаптация к культурным или групповым различиям, т.е. способность не только их признавать, но и действовать соответствующим образом; интеграция, т.е. применение этнорглятивизма к собственной идентичности). Позицию индивида на высшем этапе личностного роста М. Беннетт называет «конструктивной маргинальностью», что соответствует таким понятиям, как «человек-посредник между культурами», «межкультурная компетентность», «человек мульти-культуры».

Авторы всех этих моделей единодушны в том, что успешная адаптация представляет собой не ассимиляцию с чужой культурой, и даже не только приспособление к новой среде, так как индивид может быть хорошо приспособленным к жизни в новом обществе, удовлетворяя все потребности внутри своей этнической или культурной группы. Успешная адаптация предполагает овладение богатствами еще одной культуры без ущерба для ценностей собственной.

Явление, благодаря которому иммигранты становятся частью общества в структурном измерении, и процесс, благодаря которому они могут достичь желаемого положения, называются объединением.

Со стороны принимающей страны можно выделить, на наш взгляд, следующие стратегии интеграции.

Включение – это процесс взаимного признания и двусторонней адаптации, результатом которого является общая культура с небольшим разнообразием.

Плюрализм (так называемое мультикультурное общество) требует взаимного признания при принятии и создании культурного разнообразия.

Трудности ассимиляции для иммигрантов связаны с требованием односторонней утраты ими своей культуры и принятия норм и правил аборигенов.

Процессы резкого роста миграции характерны в настоящее время для всего человечества, в особенности для промышленно развитых стран, где демографический рост коренного населения заторможен, и прослеживается ощутимый спад рождаемости. Но нужды глобализирующегося капитализма требуют прилагать все большие усилия для поддержания экспансии западных экономик, поэтому в условиях глобальной конкуренции они объективно не могут останавливаться на достигнутом. Развитие индустриального, все больше переходящего в стадию информационного, общества требует все новых человеческих ресурсов.

Одним из первых исследователей социально-психологических аспектов старости считается американский ученый Дж. Холл, в 1922 г. написавший монографию «Старение – последняя половина жизни». Социальная геронтология стала развиваться после Второй мировой войны, когда наступило переосмысление проблемы пожилого человека в современном обществе. Необходимо было найти решение экономических проблем физического выживания старых людей, разработать программы медицинской помощи престарелым, создать специальные институты социальной защиты.

Впервые термин «социальная геронтология» был употреблен Э. Стиглицем (США) в 40-х годах XX столетия. Как самостоятельная наука геронтология получила свое признание только в 60-е годы. В этот период в Мичиганском университете впервые была разработана учебная программа по социальной геронтологии. В настоящее время центром теоретической геронтологии остаются США.

Теория разобществления (разъединения, освобождения), впервые обоснованная Дж. Розем и Б. Ньюгартеном, затем Е. Каммингом и В. Генри (США, 1961), утверждает неизбежность ограничения общения стареющего человека с другими людьми. С выходом на пенсию утрачиваются прежние социальные роли, снижается доход, ухудшается здоровье. Пожилой человек переживает утрату и отдаление близких людей, друзей. Сужается круг интересов. Постепенное разрушение социальных связей, «социальный уход», снижение поступающей информации, падение активности ускоряют процесс старения.

Для пожилых характерно одиночество. Шкала одиночества (Д. Рассел, Л. Леплю, М. Дергюсен) позволяет выявить субъективное ощущение одиночества.

Одиночество – один из психогенных факторов, влияющих на эмоциональное состояние человека, находящегося в условиях изоляции от других людей. В ряде случаев экспериментальной, географической, социальной изоляции возникает психологический шок, характеризующийся повышенной тревожностью, выраженной депрессией и сопровождающийся отчетливыми вегетативными реакциями. По мере увеличения времени пребывания человека в условиях одиночества актуализируется потребность в общении.

Выделяют уровень конфликтности личности. Поведение конфликтной личности зависят от ряда факторов, а именно некоторых психофизиологических, индивидуально-психологических и социально-психологических особенностей (акцентуации характера, психических состояний) – в частности, реакций на фрустракцию, психологических свойств, конституциональных характеристик, когнитивного диссонанса, самооценки, когнитивных процессов, следовательно, социальной перцепции, ценностно-смысловой сферы, социально-психологической компетентности и т.д.

Неразрешенность внутриличностных конфликтов может привести к психологическому кризису, а он в свою очередь к суицидальному поведению. Имеется связь между комплексом неполноценности и конфликтным поведением личности.

Дело в том, что существует связь между комплексом неполноценности и совершением преступления. По мнению В.Л. Васильева, комплекс неполноценности неизбежно приводит к возникновению психологической защиты, которая приходит в двух формах: 1) подчеркнутой независимости; 2) полной податливости и зависимости от ситуации. В результате возникает ситуация отвержения, что приводит в конце концов к конфликту.

Суицидальное поведение как форма протеста выявляется в ситуации межличностного конфликта, агрессивного отношения окружающей среды к субъекту. Личностный смысл самоубийства заключается в негативном воздействии субъекта на объективное звено враждебной реальности. Месть как форма протеста наиболее конкретизирована, поскольку она направлена на нанесение конкретного ущерба враждебному окружению. Протестные формы такого отклоняющегося он нормы поведения предполагают наличие высокой, самооценки и самоценности и активной (даже агрессивной) позиции суицидента.

Суицидальное поведение типа «призыв» в отличие от активных протестных форм изначально характеризует пассивную личность. Личностный смысл такого действия состоит в активации внешней помощи с целью изменения ситуации.

Суицид типа «избежание» отражает неэффективное решение конфликта при наличии угрозы биологическому существованию личности с сохранной самооценкой. Личностный смысл самоубийства заключается в избежании непереносимой наличной угрозы путем самоустранения.

Суицидальное поведение типа «самонаказание» отражает суть внутреннего конфликта личности с расщепленным «Я», где «Я» одновременно играет роли «я – судья» и «я – подсудимый». Личность уничтожает в себе врага и тем самым искупает свою вину.

Посттравматический стресс (ПТС) – это болезненное, шокирующее переживание, реакция на стрессовый фактор за пределами обычного воздействия, психологическая реакция на травму. Возникновение ПТС может вызвать любая экстремальная ситуация: война, авиакатастрофа, потеря близкого человека, переживание угрозы опасности, попытка изнасилования, насилие.

У многих из тех, кто пережил потрясение, в памяти постоянно всплывает случившееся, и люди чаще всего ничего не могут с этим поделать. У них появляются следующие симптомы:

• психофизиологические – тревожный сон, ночные кошмары, бессонница; дрожь и потливость; ломота в спине, спазмы желудка, головные боли;

• психологические – навязчивые мысли, яркие воспоминания пережитого потрясения; непрошенные воспоминания, сильный испуг при громких звуках или неожиданном приближении кого-либо сзади; тревожное состояние или страх, ожидание опасности; неспособность владеть чувствами, внезапная тревога, гнев или огорчение; рассеянность, отсутствие возможности здраво рассуждать; безразличие к тому, что прежде приносило радость;

• социальные – трудно проявлять любовь к окружающим и другие социальные чувства;

• чувство отстраненности от мира и от всего происходящего, нарушение отношений с окружающими, отстранение от контактов, стремление к уединению, отчуждение и самоизоляция, конфликты с окружающими и т. п.

Впервые это заболевание в виде официального диагноза было признано в США в 1979 году. Толчком к этому признанию послужила трагедия американских ветеранов войны во Вьетнаме, которые после пережитых ужасов войны вернулись в свою страну, но не смогли адаптироваться, так как не получили своевременной поддержки со стороны общества.

Воздействие экстремального стрессора, как считают современные исследователи данной проблемы (А. Пушкарев, В. Доморацкий и др.), может повлечь у пострадавших, как правило, такие нежелательные последствия, как интрузия, избегание и гиперактивность. Интрузия – повторное переживание события, сопровождающееся образами, мыслями, ощущениями. Возможны повторяющиеся и вызывающие значительное беспокойство сны о пережитом "кошмаре наяву". Нередко имеют место такие действия или ощущения, как если бы травмирующее событие случилось снова (включая ощущение воссоздания пережитого, иллюзии, галлюцинации и т. д.) Возможен сильный психологический дистресс под влиянием внешних или внутренних раздражителей, которые символизируют или напоминают какой-либо аспект травмирующего события, что зачастую приводит к излишней реактивности человека.

Избегание предполагает постоянное избегание стимулов, связанных с травмой, и общее оцепенение, отсутствовавшее до травмы, о которых свидетельствуют по меньшей мере три симптома: попытки избежать мыслей, ощущений или разговоров, связанных с травмой; нежелательность действий, мест или людей, напоминающих о происшедшем; неспособность или нежелание ориентироваться на длительную жизненную перспективу (имеются в виду карьера, женитьба, возможность иметь детей и т.д. Гиперактивность – устойчивые проявления повышенного возбуждения (отсутствовавшие ранее), о которых могут свидетельствовать трудности при засыпании или нарушение продолжительности сна, неконтролируемые вспышки гнева, сверхнастороженность, усиленная реакция на испуг и т. д. По временному признаку авторы с очевидной приблизительностью предлагают разделить ПТС на три типа: острое – если симптомы сохраняются менее 3 месяцев; хроническое – 3 месяца и более; отсроченное – когда состояние человека резко ухудшается по меньшей мере спустя полгода после окончания воздействия стрессора. При этом специалисту важно помнить, что человеку после травмирующего события зачастую несвойственно находить связь между своей болезненной симптоматикой и предшествующей травмой.