Текст книги "Записки опера,или Оборотни из военной разведки"
Автор книги: Анатолий Терещенко
Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
– в-четвертых, утечка режимных данных нередко шла на таком высоком уровне, что оперативникам нечего было и думать о перекрытии ее каналов.
И наконец, службу массово начали покидать разочаровавшиеся в работе опытные работники, профессионалы высокого класса, сменяя скромные кабинеты Лубянки на роскошные апартаменты в офисах зарождающегося олигархического бизнеса и банков.
Это потом, когда стали открываться материалы «перестроечного времени», стало всем ясно, что Запад играл с Горбачевым по своим правилам.
В газете «День» (№ 22, 1993 г.) были опубликованы четыре снимка и текст:
«Эти снимки принадлежат парижскому агентству “Гамма". Они сделаны фотографом Ефимом Абрамовичем, как утверждают, агентом КГБ. Время снимков – начало 1970-х гг, место – Сицилия, о чем свидетельствует знаменитый фонтан с колесницей в Палермо. На снимках Раиса Горбачева. В то же время на Сицилии во время встречи “молодых политиков" присутствовал и ее супруг – М.С. Горбачев, недавний комсомольский работник, а потом партийный лидер Ставрополья. Именно в это время завязались связи будущего “перестройщика № 1" с политической элитой Запада, намечались контуры особых отношений “Горбачев – Тэтчер"».
Мало что известно об этой сицилийской встрече и о другой – подобной этой. Но, по-видимому, эти контакты послужили стартом политики «нового мышления», которая кончилась исчезновением СССР».
Надо отметить, что Горбачев, в бытность секретарем по сельскому хозяйству, мог открыто контактировать с американцами. Так, 4 сентября 1981 г. он принимал Дж. Кристала, как указывалось в официальном сообщении, специалиста по сельскому хозяйству и общественного деятеля. В середине ноября 1983 г. такого рода контакт повторился.
Как писал А.П. Шевякин в книге «Загадка гибели СССР. История заговоров и предательств»:
«Особое внимание в нашей литературе обращают на знаковую попытку выйти на связь с М.С. Горбачевым со стороны американцев незадолго до старта перестройки».
Весной 1984 г., примерно за год до захвата Горбачевым власти, в Женеве в ходе конференции по разоружению руководитель советской стороны Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР В. Исраэлян получил приглашение со стороны американского коллеги Льюиса Филдса, только что вернувшегося из Вашингтона, встретиться «на нейтральной почве». Как отметил Исраэлян:
«Встреча состоялась в одном из загородных ресторанов. В конце встречи Филдс предложил советскому дипломату пройтись после обеда.
– В Вашингтоне хотели бы установить серьезный, деловой контакт с кремлевским руководством, – начал Филдс. – И вицепрезидент Буш готов встретиться с одним из новых советских лидеров во время своего визита в Женеву. Встреча должна носить строго конфиденциальный характер. На мой вопрос, имеют ли американцы конкретно кого-нибудь из советских лидеров в виду, Филдс однозначно ответил, что вице-президент хотел бы встретиться с Михаилом Горбачевым как наиболее вероятным будущим лидером Советского Союза.
У меня сразу же возник вопрос, почему это важное предложение делается через меня, а не по нормальным дипломатическим каналам – через наше посольство в Вашингтоне или американское в Москве. Филдс вразумительного ответа дать не смог, сказав, что лишь выполняет полученное поручение…
Тем временем в середине апреля в Женеву прибыл Буш. Его выступление на Конференции по разоружению было намечено на 18 апреля, а накануне мне на квартиру позвонил Садрудин Ага Хан (советник Генерального Секретаря ООН, директор ряда «международных» центров, член масонского клуба «Магистериум») (Москва, 1993 г. – А.Т.) и таинственно сообщил, что 17-го вечером со мной хотел бы встретиться «наш общий друг».
Беседу мы начали втроем. Буш кратко коснулся главной цели своего визита в Женеву. Когда Ага Хан покинул нас и мы с Бушем остались вдвоем, он сразу же перевел разговор на возможность проведения неофициальной советско-американской встречи. В качестве своего собеседника как будущего советского лидера он назвал только одну фамилию. «Вашим следующим лидером будет Горбачев», – уверенно заявил он. Эти слова врезались мне в память.
Через неделю в Москве, при первой же встрече с министром, доложил ему о предложении Буша. Громыко внимательно выслушал, не прерывал и не задал ни одного вопроса. Когда я закончил доклад, наступило тягостное молчание. Министр смотрел куда-то в сторону от меня и о чем-то напряженно думал. Затем, повернувшись ко мне, сказал: «Ну, как там у вас дела на Конференции по разоружению?» Я понял, что разговор закончен».
(Израэлян В.Несостоявшаяся встреча // Аргументы и факты. № 25. 1991).
Горбачев часто беседовал с видными деятелями Запада с глазу на глаз, стремился уединяться, разговаривать на улице и без своих переводчиков. Такие беседы были у него с папой римским, Бушем, Колем и их представителями. 24 января 1991 г. на встречу с Горбачевым напросился посол США Мэтлок. Разговор состоялся без переводчика. Таким образом, несанкционированные контакты или беседы без свидетелей со стороны главного «перестройщика» стали чуть ли не нормой.
По этому поводу генерал-лейтенант госбезопасности Н.С. Леонов, депутат 4-го созыва Госдумы, говорил:
«Во всем мире принято составлять подробную запись беседы, если ты вел ее в качестве официального лица или госчиновника. Какие аргументы приводили обе стороны, какие обязательства мы на себя взяли – это ведь не частности. Первыми, кто нарушил эту практику, были Горбачев и Шеварднадзе. Они начали вести переговоры, содержание которых не фиксировалось в записях.
Они часто прибегали к услугам не своих, а чужих переводчиков. О чем шла речь на подобных переговорах, у нас в стране никто не знал. В ходе таких переговоров они свободно могли брать со стороны нашего государства обязательства, никого не ставя об этом в известность».
(Морозов М.Кремлевские секреты хорошо идут под водочку // Комсомольская правда. № 20. 4 февраля 1997 г.)
* * *
Но вернемся к чекистскому ремеслу.
Работа любой контрразведки – это прежде всего коллективный труд, хотя он конспиративно детализован и индивидуален. Это мозаика, где каждый фрагмент укладывается в определенное место, совокупность которых и создает законченный узор – результат творческого труда коллектива и личности. А еще деятельность контрразведки сравнима со звучанием оркестра, в котором трудно выделить отдельный инструмент. В коллективе 2-го отделения каждый играл, причем профессионально, на своем инструменте в общем слаженном оркестре.
Поэтому эта книга не о Стороженко, а о процессе становления большинства честных и чистых чекистов – военных контрразведчиков, прошедших через горнило испытаний своего времени. Их работа канула в Лету, оставив заметный след в патриотическом деле защиты Родины – в борьбе не с мнимыми врагами страны, а с глубоко законспирированными агентами иностранных разведок, вставших в основном на путь предательства, как правило, из-за корыстных соображений.
О том, какие наработки по раскрытию оборотней в погонах были в багаже 2-го отделения 1-го отдела военной контрразведки КГБ СССР, и пойдет дальше речь.
Глава 5
Иуда разоблачен
Нельзя быть злодеем другим, не будучи и для себя негодяем.
Подлость универсальна.
Б. Пастернак
Первым учебным материалом при работе Стороженко в центральном аппарате военной контрразведки, вызывающим желание «трудиться по-серьезному» в поиске крота, была аналитическая справка по делу оперативной разработки (ДОР) «Бумеранг», по которому проходил фигурант под псевдонимом Иуда, разоблаченный американский шпион, сотрудник Главного разведывательного управления (ГРУ) Генштаба ВС СССР подполковник П.С. Попов.
Дело в том, что на занятиях по чекистской подготовке молодым оперативникам, прибывшим недавно в отдел, его руководитель полковник Иван Авраамович Ермолаев настоятельно рекомендовал глубоко «проутюжить» эти материалы. «Нужно много учиться, чтобы немного знать, но знать глубоко, – часто говорил начальник подразделения. – Не ленитесь читать с лупой то, о чем потом будете писать. Он, конечно же, имел в виду планирование операций по вычислению предателей в погонах».
Но начнем по порядку.
Петр Семенович Попов родился в крестьянской семье на Тверской земле. Являлся участником Великой Отечественной войны, которую закончил в должности порученца при энкавэдэшном генерале И.Н. Серове. Именно по рекомендации этой одиозной личности он и попал на службу в ГРУ.
В 1951 году П.С. Попова направляют на работу в Центральную группу войск (ЦГВ), находившуюся в Австрии, и назначают стажером в легальную резидентуру ГРУ, с задачей подбора кандидатов на вербовку среди иностранцев.
Через год в стране пребывания у него завязывается любовный узел с австрийкой Эмилией Коханек, по всей видимости, подставой ЦРУ. Жена П.С. Попова с двумя детьми в это время проживала у родителей в городе Калинине (Тверь).
Австрийская пассия требовала к себе не только внимания, но и приличных денежных трат. Зарплаты не хватало на утехи, а поэтому шел поиск дополнительного финансового источника. Проблема, где достать деньги для расходов на любовницу, как тень преследовала офицера. И однажды он решился.
Сразу же после бурно проведенного новогоднего праздника в обществе любимой дамы, 1 января 1953 года, он выходит на вице-консула США в Вене, с настоятельной просьбой познакомить его с кем-либо из сотрудников американской разведки. Такая просьба советского офицера, естественно, не могла долго находиться под замком у американцев.
Вскоре на П.С. Попова вышел кадровый сотрудник ЦРУ США Джорж Кайзвальтер. Выслушав россиянина, янки сразу же «взял быка за рога», а бык оказался молочной коровой, которую можно и нужно было доить. Предателю дали кличку Грэлспайс. Оборотень сразу начал активно действовать.
За период свой работы на американцев в Австрии Попов выдал сначала четырех офицеров советской военной разведки. Потом у новоиспеченного крота пошло-поехало, как по накатанной дорожке. На тайных встречах он сдает адреса конспиративных и явочных квартир, на которых принимает свою агентуру. Вычислить ее теперь никакого труда для американцев не составляет. Но он продолжает усердствовать, сообщая фамилии своих помощников из числа иностранцев.
Перед самым отъездом в СССР его «послужной список» предательства существенно пополнился. Американцы уже располагали сведениями, полученными от своего агента, более чем на 80 офицеров советских спецслужб. Кроме того, оборотень передал цэрэушникам данные о структурных изменениях в центральном аппарате ГРУ, о системе обучения офицеров военной разведки, а также обобщенные данные секретного характера по другим военно-политическим вопросам.
* * *
В 1954 году П.С. Попова отзывают в Москву для направления в другое место службы – в ГДР, где он пробыл до 1958 года.
За годы службы в Германии у Попова появилась шпионская матерость. Он считал себя агентом со стажем, который знал, где, что и как искать и как уйти из-под чекистского колпака. Основными технологическими приемами по добыванию секретной информации в Группе советских войск в Германии были: опросы военнослужащих, ознакомление с режимными материалами и присутствие на крупных совещаниях с участием командования группы войск и представителей Генерального штаба Вооруженных Сил СССР. На таких совещаниях он максимально сосредоточивался, включаясь в процесс запоминания. Слуховой памятью Бог его не обидел, как не обделил и зрительной. Дома он воспроизводил все, что слышал и видел и что нужно было американцам, тщательно фиксируя на бумаге полученные сведения.
Следует заметить, что П.С. Попов в совершенстве владел навыками стенографии. Их он активно использовал в преступных целях, на чем и попался. Дело в том, что советская разведка получила копию одного шпионского донесения, в котором оборотень сообщил в ЦРУ о содержании оперативного совещания. Естественно, военные контрразведчики стали искать крота в первую очередь среди присутствовавших на этом совещании офицеров и генералов. Всего сквозь сито оперативного разбирательства надо было «просеять» более тысячи человек – участников совещания. Но, как говорится, в постоянном и кропотливом труде – надежда! А потом, за что возьмешься с трудолюбием – все заблестит. И заблестело.
Анализ шпионской «шпаргалки» показал, что, по всей вероятности, она была записана не с магнитофонной ленты, а со стенографического текста. Специалисты-эксперты тоже склонялись к этой версии. Теперь возникла задача найти лиц, присутствовавших на совещании и знающих стенографию. Через неделю военные контрразведчики обладали списком на дюжину таких офицеров. Потом уже методом исключения вышли на П.С. Попова, продавшего товар американцам.
* * *
В качестве агента под псевдонимом Грэлспайса Попов шел, не боясь быть изобличенным, на личные встречи с представителями американских спецслужб – в данном случае ЦРУ. Именно на таких встречах он передавал собранную секретную информацию, получая за нее предательские сребреники. Все это продолжалось вплоть до его откомандирования в Москву в 1958 году.
Интересно заметить, что в это же время в советскую столицу прибывает в качестве атташе административно-хозяйственного отдела посольства США Рассел Аугуст Лэнжелли. В аэропорту вместе с «чистыми» дипломатами его встречал установленный разведчик ЦРУ господин Римстэд, работающий под крышей первого секретаря посольства. Насторожило оперативников то, что он первым подошел и поприветствовал прибывшего соотечественника. Этот, казалось бы, маловажный на первый взгляд штрих о возможной принадлежности нового сотрудника посольства к спецслужбам США был взят оперативниками на заметку.
Стали внимательно присматриваться к образу жизни и деятельности американца. Но он своим поведением не выдавал связи с разведкой. Вечерами после работы новый сотрудник совершал прогулки по городу, изучая достопримечательности столицы. Посещал театры, музеи, выставки. Нередко с семьей выезжал в Подмосковье, любуясь его красотами. Создавалось впечатление, что другие проблемы, выходящие за рамки его компетенции как хозяйственника, не интересуют, что он «чистый» дипломат, заботящийся только о работе, семье, своем здоровье и культурном отдыхе.
Однако через некоторое время Лэнжелли ломает рамки дипломатичной благопристойности и вместе с посольским коллегой – атташе по экономическим вопросам Уинтерсом, стал бродить по местам, далеким от культурных очагов и других достопримечательностей столицы.
Служба наружного наблюдения не раз фиксировала их вместе в глухих уголках парков и скверов, на стройках, на детских площадках и в проходных дворах. Подозрительно крутились они у ресторанов и баров, не заходя туда, где можно было бы перекусить или выпить по чарочке столичной водки.
Как говорится в нашей пословице – «Их сам черт лычком связал» – «С кем поведешься от того и наберешься». Все это, пока косвенно, говорило о том, что Лэнжелли не тот, за кого себя выдает, что, по всей вероятности, он связан со спецслужбой и приехал в Москву для проведения агентурной работы. Подозрения усилились, когда чекисты получили объективные данные на партнера Лэнжелли по совместным прогулкам Уинтерса.
Он оказался кадровым разведчиком, с узкой специализацией – работа против граждан Советского Союза. В послужном списке у него были интересные этапы: служил в военноморской разведке США, изучал русский язык в разведцентре в Колорадо, а затем прошел курс обучения в Русском институте Колумбийского университета. Сразу же после окончания учебы поступил на службу в ЦРУ.
* * *
Дальнейшее наблюдение за Лэнжелли показало, что он тоже «рыцарь плаща и кинжала». Его связь с разведкой доказывалась конкретными действиями. Он стал активно проверяться, пытаясь обнаружить за собою «хвост» наружного наблюдения и при необходимости благополучно оторваться от него.
Так, утром 21 января 1959 года он покинул посольство на автомашине. Покатался по Москве, заехал в магазин, купил модную тогда среди москвичей цигейковую шапку, а вечером вместе с женой, которая села за «баранку», направился из посольства домой, в сторону проспекта Мира, где они проживали.
На маршруте он снова тщательно проверялся: голова крутилась, как волчок. Цель – вскрыть за собой возможную слежку. Для этого он использовал разные ухищрения: приказывал жене резко менять скоростной режим на шоссе, начинать движение в последний момент при переключении светофора на красный цвет, перестраиваться и т. д. Когда машина оказалась в правом крайнем ряду на проспекте Мира и попала в пробку, он вышел из автомобиля в московской шапке и, смешавшись в толпе с возвращающимися с работы москвичами, направился в сторону метро. Жена в одиночестве поехала дальше.
Лэнжелли вошел в метро и доехал до станции «Проспект Мира». Создавалось впечатление, что он не собирается выходить. Но, когда двери вагона стали закрываться, он придержал правой ногой одну из створок и выскочил на платформу. Походил по станции, все время озираясь и поглядывая на часы. Примерно в 19:45 американец покинул метро и вполне спокойно направился к автобусной остановке, при этом тоже старательно проверяясь.
Ровно в 20:00 возле остановки появился офицер в звании подполковника. Лэнжелли и незнакомец как будто бы пошли в одном направлении, затем поравнялись и сразу же разошлись. На первый взгляд могло показаться, что это совершенно случайная встреча, но «на то и щука, чтобы карась не дремал» – бдительность и профессионализм сотрудников наружного наблюдения позволили зафиксировать кратковременный контакт. Американец и офицер обменялись какими-то небольшими предметами.
Перед чекистами встала в данной ситуации главная проблема – надо все сделать, даже ценой потери контроля над американцем, чтобы установить советского офицера. А подполковник, пройдя еще десятка два метров, вдруг развернулся, дошел опять до остановки, сел в автобус и доехал до гостиницы «Останкино».
Теперь для оперативников уже не существовало особых трудностей выяснить личность офицера. Незнакомец оказался подполковником Советской армии Петром Семеновичем Поповым, прибывшим в Москву из Калинина. Вскоре контрразведчики располагали первичными установочными данными о том, что офицер недавно прибыл из Группы советских войск в Германии (ГСВГ), где служил по линии ГРУ. В 1958 году он был откомандирован в СССР «за неслужебную связь с австрийской гражданкой» и уволен из военной разведки.
П.С. Попова направили в распоряжение отдела кадров Штаба тыла ВС СССР. Семья его проживала, как уже говорилось, в Калинине, а он в дни приездов в столицу коротал время в облюбованной им гостинице.
* * *
Сразу стало ясно, что стандартно подходить к изучению этого опытного в делах разведки офицера через агентуру или доверенных лиц оперативники не могли: он бы быстро обнаружил проявленный к нему интерес. Поэтому решено было с учетом зафиксированного подозрительного контакта Попова с установленным американским разведчиком-аген-туристом круглосуточно контролировать его поведение силами наружной разведки, особенно при поездках по Москве. Упор делался на выявлении возможного им использования для связи с американцами почтового канала как в столице, так и в Калинине.
Подключили и силы радиоконтрразведки, что сразу принесло некоторую подвижку в изучении объекта оперативной заинтересованности. Анализ передаваемых шифровальных сообщений радиоразведывательным центром ЦРУ США из Франкфурта-на-Майне показал, что начиная с января 1959 года эти сообщения постоянно шли для неизвестного агента, вероятнее всего, осевшего в пределах Москвы или Московской области. Передачи велись в 22:00 по субботам и в 6:30 по воскресеньям. Но все же главной удачей контрразведчиков был перехват письма, отправленного из Москвы в Калинин на имя Попова от имени некого Смирнова. Обстоятельное исследование почтового вложения специалистами показало, что в письме имеется тайнописный текст. В нем Попова благодарили за высокое качество собранных и переданных им (в ЦРУ. – А.Т.) материалов и ставились очередные задачи по сбору секретной информации. Интересовались янки и новым местом службы офицера. Тексты и конверт сфотографировали. Тайнопись чекисты прочитали и «спрятали» в конверт, который тут же отправили адресату.
Живя в Калинине в ожидании назначения на новое место службы, Попов часто общался с офицерами-секретоносителями местного гарнизона, что свидетельствовало о вероятном сборе им очередной порции «товара» – шпионской информации для продажи заморским хозяевам.
В феврале 1959 года Попов в очередной раз приехал в Москву. Вновь остановился в той же гостинице. Сначала он пообщался с офицерами отдела кадров Штаба тыла Московской области, а потом поехал в ГРУ. Чувствовалось, что эти контакты не случайны и что таким образом он «ошкуривает» своих будущих и старых коллег, выуживая секреты у болтливых говорунов.
Учитывая тот факт, что чекисты уже располагали прямыми доказательствами не только его причастности, но и активизации в работе на ЦРУ, в целях минимизации наносимого вреда стране и ее вооруженным силам было решено в очередной приезд в Москву задержать офицера-оборотня.
19 февраля 1959 года П.С. Попов был арестован. В ходе личного обыска у подполковника Попова контрразведчики обнаружили: в записной книжке домашний телефон Лэнжелли; пароли для вызова на личные встречи; шесть листов специальной копировальной бумаги; блокнот, в котором при помощи тайнописи был записан текст очередного агентурного донесения американцам. Одновременно провели обыск и на квартире Попова в городе Калинине, в ходе которого нашли и другие предметы шпионской экипировки, в частности, в укромном месте хранилась инструкция по способам связи агента с разведывательным центром на территории США как в условиях Москвы, так и заграницы. Нашли план односторонних радиопередач «центр – агент», шифровальный и дешифровальный блокноты, проявитель тайнописных текстов на бумаге и другие предметы, свидетельствующие о связи советского офицера с американской разведкой. П.С. Попов был обескуражен внезапным задержанием и, понимая, что чекисты его выследили и теперь многое знают о его преступной деятельности, на первом же допросе предатель сознался.
«Колоть» шпиона на противоречиях в дальнейших показаниях не пришлось. Он заявил, что начал работать на американцев в качестве агента ЦРУ с начала 1953 года. Пошел на связь из корыстных соображений. Рассказывал подробно, как собирал секретную информацию, где и кому ее передавал. Сомнений в его откровенности у чекистов за время первых допросов не вызвало. Именно это обстоятельство позволило подвести контрразведчиков к мысли о возможности проведения оперативной игры с американской спецслужбой, которая, естественно, не должна была знать о факте задержания своего агента.
Нужно было все сделать так, чтобы янки поверили – агент работает активно, и ему можно доверять. Такая игра позволяла бы не столько дурачить противника, сколько, а это самое главное в таких ситуациях, перехватывать письма с указаниями ЦРУ по осуществлению разведывательной деятельности.
Попов признался, что в 1958 году, накануне отпускной поездки на родину, он встречался с Лэнжелли на территории Восточной Германии. Американский разведчик проинструктировал его тогда о способах двухсторонней связи. Упор делался на проведение личных контактов, особенно в первые месяцы их работы в Союзе, а потом на постепенный переход использования тайников.
Со слов Лэнжелли, он подобрал ему ряд безопасных мест для личных встреч – это детская площадка в Сокольниках, музыкальный магазин на Петровке, общественный туалет на Пушкинской площади, рестораны «Астория» и «Арагви», Центральный детский театр и вход на станцию метро «Проспект Мира».
По телефону Попов мог связаться с американцем в Москве в любое время, а лучше после 19:00, звоня ему на квартиру. На этой же встрече разведчик ЦРУ передал своему агенту адреса заграничных «почтовых ящиков», по которым он всегда мог отправить собранные материалы, зашифровав их или спрятав в письме с использованием тайнописи через «письма-прикрытия».
Планом операции при проведении оперативной игры с цэрэушниками предусматривалось такое объяснение длительного отсутствия агента в Москве: он теперь, дескать, служит в одной из режимных частей Алапаевского гарнизона, что на Урале. На операцию по игре чекисты отводили срок не более года.
За этот период руководству ГРУ нужно было вывести из-под удара раскрытых Поповым нелегалов и отправить их в страны, где они могли бы чувствовать себя на первых порах в относительной безопасности. Нужно было также быстро среагировать и на выданных агентом противнику советских офицеров военной разведки, отправив их в Союз по экстренной замене.
Но все же в оперативной игре достоверно нужно было добиться того, чтобы американец не разочаровался в агенте, заброшенном на периферию. Необходимы были такие дезинформационные материалы, которые бы заставили Лэнжелли держаться за своего источника и верить в его возвращение на службу в Москву.
* * *
Накануне встречи, согласно плану по связи, Попов должен был позвонить на квартиру Лэнжелли и спросить: «Боря дома?» В ответ должен был услышать: «Вы ошиблись – это американский дом». Эти пароль и отзыв означали, что они встречаются в 20:00 в первую среду у означенного ресторана.
18 марта 1959 года Попова вывезли из следственного изолятора и доставили на квартиру вблизи ресторана «Астория» под эскортом опытных оперативников. А в это время сотрудник наружного наблюдения сообщил в штаб операции, что Лэнжелли в 19:30 вместе с женой выехали на автомашине из дома. К 20:00 они были уже у упомянутого выше ресторана.
Надо заметить, что подъезд ресторана чекисты заранее оборудовали скрытой камерой визуального наблюдения, которая четко зафиксировала, как американцы вышли из автомобиля, как муж подал руку жене. Не осталась незамеченным и одна существенная деталь: нежно обнимая супругу, он быстрым движением левой руки вынул из жакета супруги небольшой предмет.
Попов, по условиям встречи, уже стоял у телефона-автомата в небольшом коридорчике. Когда американец закрыл за собой входную дверь, в руку советского гражданина перекочевала небольшая коробочка, а Лэнжелли получил от Попова другую. Произошел мгновенный обмен «сувенирами». Такое конспиративное действо могли зафиксировать только высокие профессионалы своего дела.
В переданной информации Попов сообщал в ЦРУ, что получил должность командира батальона отдельной части в городе Алапаевске. К сожалению, выезжает к месту службы один – семья остается в Калинине. Этот элемент легенды должен был оправдывать периодичность его приездов с далекого Урала в Калинин и Москву.
Лэнжелли передал Попову блокнот с заданием по сбору сведений подготовки советских вооруженных сил к возможным боевым действиям в связи с обострением «Берлинского вопроса». Также американец просил собрать информацию по межконтинентальным баллистическим ракетам (МБР) и местам базирования стартовых площадок для их запуска.
В пакете, помимо заданий, находились новый адрес почтового ящика американской разведки в Западной Германии и гонорар – 20 000 рублей.
Вторая встреча прошла 23 июля 1959 года опять же в «Астории». Попов передал «собранную» информацию, которую с нетерпением ждали американцы с учетом остроты предыдущего задания, а Лэнжелли вручил офицеру пакет с новым заданием и 15 000 рублей. В этом задании, в частности, говорилось:
«Можно отвечать на вопросы по номерам, т. е. в ответе ссылаться на номер вопроса и давать информацию минимальным количеством слов. Нам полезно знать, от кого или как Вы получили сведения, например от человека определенной специальности, из проходивших через Ваши руки документов и т. п.».
Следующий раз они встретились 18 сентября 1959 года в ресторане «Арагви». Опять же, согласно плану по связи, Попов позвонил после 19:00 на квартиру Лэнжелли и спросил: «Федор дома?» Отзыв был, как и прежде: «Вы ошиблись – это американский дом», что означало, что встреча произойдет в 20:00 в первое воскресенье.
На этом свидании разведчика с агентом Лэнжелли вручил Попову пакет с 20 000 рублями и измененные данные по условиям связи. Дело в том, что к этому времени семья американского «дипломата» переехала на другую квартиру и у него теперь был новый номер домашнего телефона.
Шпион же в своем донесении информировал, что в настоящее время находится в отпуске в Калинине и запланировал встретиться с коллегами из военной разведки и крупным специалистом в области ракетостроения. Называлась фамилия ученого, которого знали и американцы.
* * *
С учетом того что за время оперативной игры были выведены из-под удара все нелегалы, которых выдал Попов, и заменены засвеченные им офицеры ГРУ в зарубежных резидентурах, у чекистов не было больше смысла дурачить янки. А вот задержать американца с поличным представлялось с оперативной точки зрения реальным и целесообразным.
15 октября 1959 года Попов вызвал Лэнжелли на очередную встречу в 9:00 утра следующего дня в автобусе маршрута 107.
16 октября шпион приехал в район встречи на такси. Лэнжелли в 8:45 вышел из новой квартиры на Кутузовском проспекте. Встретившись на остановке и обменявшись взглядами, они сели в отъезжающий автобус, плотно заполненный пассажирами, среди которых были и оперативники. Попов сразу же прошел вперед, за ним устремился американец, сопровождаемый «бдительными гражданами». Как только разведчик поравнялся со своим агентом, он тут же передал ему пакет. Шпион, в свою очередь, сунул американцу небольшой конверт с «собранной информацией». По достигнутой заранее договоренности Попов дал оперативникам сигнал об окончании операции по связи и обмену материалами.
При выходе из автобуса на одной из остановок они были задержаны сотрудниками оперативной группы КГБ СССР.
– На каком основании?.. Я гражданин Соединенных Штатов Америки. Я дипломат! Вы ответите за этот беспредел. – бормотал трясущимися губами побледневший американец.
Но, когда ему предъявили фото– и кинодокументы, где он был запечатлен в «боевой» работе со своим агентом, Лэнжелли сразу же понял, что пойман с поличным. В висках застучало – он то краснел, то бледнел, мысль волчком крутилась в воспаленном мозгу, как лучше выйти из сложившегося положения. И он сам себе посоветовал: надо сдаться, и попросил связаться со своим консулом.
Уже через трое суток с клеймом «персона нон грата» по протесту МИД СССР Лэнжелли с семьей покинул пределы нашей страны, в которую приехал как враг. Карьера американского разведчика была серьезно подмочена.
Попова ждал суд, потому что без правовой оценки преступной деятельности его нельзя было, как бы то ни было, наказывать.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?