Текст книги "На цифровой игле"

3
Мобильный телефон – наш новый наркотик

Как нам удается заставлять вас тратить на нас столь значительную часть вашего времени и внимания? Мы эксплуатировали слабые места человеческой психологии. Мы делаем вам небольшую инъекцию дофамина.

Шон Паркер, бывший исполнительный директор и член правления Facebook

Если у тебя нет мобильного телефона под рукой, то я думаю, ты наверняка знаешь, где он находится. Иначе, возможно, ты не смог бы сконцентрироваться на этих словах. Первое, что мы делаем, когда просыпаемся утром, тянемся за мобильником, мы расстаемся с ним только ложась спать, когда кладем на тумбочку у кровати. Мы трогаем мобильный телефон 2600 раз в день, и берем его в руку в среднем через каждые десять минут за то же время. Хотя, похоже, даже этого нам недостаточно, примерно 30 процентов из нас (а у молодежи в возрасте от восемнадцати до двадцати четырех лет эта цифра достигает 50 процентов) также проверяют его по меньшей мере один раз за ночь.

Стоит нам остаться без мобильника, и нашему миру сразу грозит катастрофа. 40 процентов из нас скорее остались бы без голоса на целый день (и это правда!), чем без телефона. Куда бы мы ни посмотрели вокруг себя: в городе, в кафе, в ресторане, в автобусе и за обеденным столом (и даже в спортивном зале) – везде все таращатся на свои мобильники. Как бы мы ни относились к этому, налицо зависимость! Но чтобы понять, как мобильным телефонам и дисплеям удалось заполонить весь мир, надо снова обратить взгляд на наш мозг.

Задача дофамина

Если бы кому-то пришло в голову написать книгу о веществе, выступающем в качестве химического посыльного мозга, главным героем ему стоило бы выбрать дофамин. Это также достойный кандидат, если у кого-то возникнет желание понять, почему мобильный телефон столь популярен. Дофамин часто описывают как важную часть «системы вознаграждения» мозга, но фактически это не совсем правда. Его наиважнейшей задачей является не подарить нам хорошее самочувствие, а заставить нас выбрать, на чем сосредоточиться. Дофамин – наш мотор.

Когда ты голоден и кто-то ставит еду перед тобой на стол, твой уровень дофамина возрастает только от одного ее вида. То есть он увеличивается не когда ты ешь, а заставляет тебя выбрать еду и говорит тебе, что ты должен сосредоточиться на ней. Если дофамин скорее мотивирует нас делать какие-то вещи, чем дает нам почувствовать удовольствие от них, откуда тогда оно появляется позднее? Возможно, важная роль здесь принадлежит эндорфинам, «гормонам радости». Дофамин возбуждает у тебя желание взять лакомства, лежащие перед тобой, но именно эндорфины делают так, что их вкус нравится тебе.

Дофамин играет важную роль в «системе вознаграждения» мозга, которая подобно стрессовой системе формировалась и развивалась в течение миллионов лет. И для обеих из них современное общество – чуждый мир. «Система вознаграждения» подталкивает нас к различному поведению, которое должно позволить нам выжить и передать наши гены дальше. Поэтому, естественно, нет ничего странного в том, что еда, общение с другими (а оно важно для стадных животных вроде человека) и секс стимулируют увеличение уровня дофамина. То же самое происходит с ним из-за мобильника, и в результате у тебя возникает сильное желание взять его, когда ты получаешь смс. Фактически он использует несколько основных механизмов системы вознаграждения. Сейчас мы рассмотрим это подробнее.

Мы любим все новое

С эволюционной точки зрения человеческая жадность к знаниям выглядит очень естественной. Узнавая больше об окружающем мире, мы увеличиваем наши возможности выжить. Тот, кому известно, как изменения погоды влияют на поведение льва, или в каких ситуациях антилопы наиболее беспечны, так что можно подкрасться к ним, имеет лучшие шансы добиться успеха на охоте и не стать добычей хищника.

Учтя данное обстоятельство, природа снабдила нас инстинктом поиска новой информации. Какое вещество в мозгу отвечает за него, ты наверняка уже догадался: дофамин, конечно! Когда ты узнаешь что-то новое, мозг вырабатывает его, но он также заставляет нас учиться лучше.

Мозг жаден не только до новых знаний, они также интересуют его в виде новых мест и событий. В нем есть вырабатывающие дофамин клетки, реагирующие только на все новое. Если ты видишь что-то знакомое тебе, например улицу, где ты живешь, они бездействуют. Зато, если в твое поле зрения попадает нечто новое, вроде неизвестного лица, они внезапно активизируются. То же самое повторяется при виде чего-то интересного.

Существование дофаминовых клеток, запускающихся от новой информации (помимо прочего, касающейся новой внешней среды), означает, что мозг награждает нас за все новое. Уже с рождения мы запрограммированы искать неизвестное, и это стимулирует нас посещать новые места, встречаться с новыми людьми и интересоваться новинками. Вероятно, данный инстинкт служил способом заставить наших предков исследовать новые возможности в мире, где было мало еды и ресурсов.

Давайте сейчас вернемся на сотню тысяч лет назад и представим себе двух женщин, которые пытаются решить вечную проблему добывания пищи. У одной есть инстинкт, толкающий ее на поиски всего нового и исследование новых территорий, тогда как у другой он отсутствует. Я думаю, у первой наилучшие перспективы найти еду. Ведь чем больше человек перемещается, тем выше его шансы обнаружить съедобное.

Теперь мы быстро переместимся вперед в наше время. Мозг, по большом счету, остался неизменным, поэтому страсть до всего нового по-прежнему живет в нас. Однако сейчас она выражается не только в желании видеть другие места. Она порождает стремление впитывать знания и информацию, которые мы получаем через мобильные телефоны и компьютеры. Для каждой новой страницы на экранах мозг вырабатывает дофамин, и в результате нам хочется кликать все дальше и дальше. И «следующая страница», похоже, интересует нас значительно больше той, где мы в данный момент находимся. Ведь мы останавливаемся менее четырех секунд примерно на пятой части из них. И только четыре процента от общего числа страниц занимают у нас более десяти минут.

Когда мы добываем новую информацию, а ведь именно этим мы, по сути, и занимаемся независимо от того, читаем ли новости, просматриваем электронную почту или лазаем в социальных сетях, наша система вознаграждения активизируется точно таким же образом, как все происходило с нашими предками, когда они видели новые места. В реальности, с точки зрения действия мозга, люди ведут себя настолько одинаково, как при поиске информации, так действуя с целью получения вознаграждения, что эти типы поведения порой трудно различить.

Мозг отдает предпочтение «возможности»

При запуске системы вознаграждения, однако, главную роль играют вовсе не деньги, еда, секс или новые впечатления, а в первую очередь, это делает ожидание. Ничто не активизирует ее столь сильно, как наличие потенциальной возможности получения чего-либо.

В 30-х годах прошлого столетия исследователи обнаружили, что крысы, которым для получения пищи требовалось нажать на некий рычаг, делали это чаще, если их в результате кормили далеко не каждый раз. И они больше старались, если добивались своего в 30–70 процентах нажатий.

Пару десятилетий спустя исследованию подверглась группа обезьян, которым включали некий звук, после чего давали немного сока. Оказалось, что их уровень дофамина повышался уже от сигнала и значительно больше, чем когда они пили сок. Этот опыт показывает, что сам дофамин не является дарующей наслаждение «наградой», а скорее говорит о том, на чем нам необходимо сфокусироваться. Ученые также обнаружили, что уровень дофамина возрастал еще сильнее, когда сок только иногда следовал за сигналом. И больше всего его вырабатывалось, если это происходило через раз.

Феномен, ранее наблюдавшийся у крыс, следовательно, повторился у приматов. И то же самое касается человека. Когда испытуемым предлагали вытянуть карту, которая могла принести им деньги, оказалось, что сильнее уровень дофамина поднимался, когда они не знали наверняка, что им повезет, а не в случае, когда каждый раз был гарантирован выигрыш. И точно как при опытах с крысами и обезьянами, обильнее он вырабатывался, если вероятность успеха составляла 50 процентов. Следовательно, для мозга целью является путь, под которым подразумевается зачастую не 100-процент-ная возможность достижения в будущем некой цели.

Это выглядит довольно странно, поскольку вроде бы мы наоборот должны отдавать предпочтение наиболее надежной альтернативе, но факты упрямы. Однако почему мозг так расставляет приоритеты, со всей уверенностью трудно сказать. Скорей всего, причина в том, что главной задачей дофамина является мотивировать нас.

Та же самая «возможность» объясняет страсть к мобильникам!

Представить себе, что одна из твоих прапрапрабабушек стоит перед несколькими деревьями, только время от времени дающими урожай. Поскольку плодов не видно с земли, ей приходилось карабкаться наверх. Если она там ничего не находила, то для нее было важно залезть также на другие деревья. Та, которая не сдавалась после очередной неудачи, рано или поздно получала в награду калорийные фрукты, и ее шансы на выживание увеличивались.

Многие вещи в природе непредсказуемы, точно как в примере с изредка плодоносящими деревьями. Никогда не знаешь заранее, получишь ли ты награду за свои усилия. Возрастание дофамина, когда нужный результат не гарантирован, может выполнять ту же самую функцию как в случае, когда мы оказываемся перед чем-то новым, оно заставляет нас продолжать поиски, даже когда мы не знаем, сможем ли добиться успеха. Вероятно, данный инстинкт помогал нашим предкам обнаруживать и использовать то немногое, что годилось в пищу в мире, где с ней были большие проблемы.

Сегодня унаследованная от них страсть, толкающая нас упорно заниматься вещами, где мы не уверены в успехе, может принести нам проблемы, помимо прочего, ведь это она заставляет нас стоять перед однорукими бандитами и игровыми столами в казино. Все знают, что если играть долго, обязательно проиграешься, и все равно делают это. Причина наверняка в занимательности процесса, но без сомнения, у некоторых все заходит так далеко, что превращается в зависимость. При понимании как система вознаграждения относится к ненадежным альтернативам, азарт в игре выглядит абсолютно естественным, а возможный выигрыш может казаться неслыханно соблазнительным. «Ещё пару партий в покер, в этот раз мне обязательно повезет».

Однако не только казино и букмекерские конторы эксплуатируют этот заложенный в нас механизм. Отчасти также из-за него у тебя возникает страстное желание взять в руку мобильник, когда он звуковым сигналом сообщает о получении смс или е-мейла: возможно, это что-то важное. В большинстве случаев дофамин больше подскакивает, когда ты слышишь его писк, чем когда читаешь само послание. Одна только мысль, что это, возможно, важно, заставляет нас схватить телефон, поскольку «просто надо проверить», не случилось ли чего. И так мы поступает часто. Через каждые десять минут когда не спим.

Социальные сети запускают наш центр вознаграждения

Помимо букмекерских контор и производителей мобильных телефонов, очень ловко используют нашу страсть к неизвестному исходу социальные сети. Facebook, Instagram и Snapchat старательно создают у нас желание взять мобильный телефон и проверить, не пришло ли важное обновление или «лайк». Они специально подкидывают нам знаки одобрения, когда наша система вознаграждения находится на пике своей активности. «Рука с поднятым большим пальцем» зачастую появляется у тебя в качестве реакции на твою отпускную фотографию не в ту же секунду, когда кто-то нажимает у себя кнопку «Нравится». Facebook и Instagram в состоянии задержать оповещение до наиболее благоприятного для них момента, чем они, собственно, и занимаются. Разделяя такие стимулы на маленькие порции, они заставляю нас воспринимать каждое «сетевое» поощрение как вожделенную мечту.

Создатели социальных сетей тщательно изучили нашу систему вознаграждения и прекрасно знают, как наш мозг любит «неизвестность» и с какой частотой им следует действовать. С помощью своих знаний они возбуждают у нас желание постоянно хвататься за мобильник. В случае «надо проверить, а вдруг я получил еще один «лайк» работает тот же самый механизм, как и в ситуации с еще одной партией в покер, когда обязательно должно повезти.

Многие компании подобного рода нанимали специалистов по поведению людей и психологов с целью обеспечить их приложения как можно более эффективным воздействием непосредственно на систему вознаграждения мозга, вызывая максимальное привыкание. Если судить по их прибылям, с этой задачей им явно удалось справиться.

Кремниевая долина испытывает чувство вины

Наиболее сведущие в этих технологиях специалисты, похоже, настолько хорошо понимают всю пагубность того, чем они занимаются, что кое-кто из них пытается обуздать выпущенного ими же на свободу джинна. Джастин Розенштейн, молодой американец, еще не достигший сорокалетнего возраста, установил у себя в ноутбуке лимит на использование Facebook и удалил Snapchat, по привыканию сравнив его с героином. Чтобы меньше пользоваться мобильником, он купил новый iPhone и попросил своего помощника установить на нем родительский контроль с целью исключить возможность загрузки каких-либо приложений.

КТО СТАНОВИТСЯ ЗАВИСИМЫМ ОТ МОБИЛЬНОГО ТЕЛЕФОНА?

В среднем мы используем мобильник три часа в день. Некоторые, естественно, уделяют ему меньше времени, а другие значительно больше. Можно ли каким-то образом охарактеризовать людей, использующих его чаще всего? Исследовав привычки почти семисот студентов университета, ученые установили, что третья часть из них была настолько зависима от своего телефона, что они не могли расстаться с ним даже по ночам, из-за чего чувствовали себя усталыми днем. Среди данной категории преобладали люди, по своему поведению относящиеся к так называемому типу А, то есть амбициозные, агрессивные, сами зачастую подвергающие себя многочисленным стрессам. У более спокойных, склонных к компромиссам и более терпимых к окружающим представителей типа Б обычно не возникало таких проблем с мобильником.

Эти поступки Розенштейна особенно интересны при мысли о том, что именно он отвечал за функцию «Нравится» в Facebook. Создатель «лайков», таким образом, считает свое творение достаточно вредным, и в одном интервью он заявил: «К сожалению, люди, порой создавая что-то с лучшими намерениями, получают непредвиденные негативные последствия».

Он не один такой в Кремниевой долине. Тони Фаделл, бывший старший директор департамента Apple по разработке и выпуску плеера iPod, придерживается того же мнения, особенно когда он видит, каким соблазном его продукт является для детей: «Я просыпаюсь в холодном поту при мысли о том, что мы создали. Я же знаю, как, собственно, переживают мои дети, когда я забираю у них наше изделие, они реагируют так, словно лишаются части тела. Их эмоции зашкаливают, и они еще несколько дней не могут прийти в норму».

«Родитель-ретроград»

Наиболее выразительным примером двойственного отношения известнейших творцов современных технологий к их собственным детищам является, однако, поведение основателя Apple Стива Джобса. Он впервые продемонстрировал iPad широкой публике на конференции в Сан-Франциско в начале 2010 года, где всячески расхваливал его, утверждая, что новинка предлагала «феноменальные, невероятные и экстраординарные возможности доступа в интернет».

При этом он, правда, не упомянул, что не позволял своим детям использовать ее, поскольку в его понимании она вызывала слишком сильное привыкание. «Наверное, ваши стены завешаны экранами и iPad, и вы подаете их вашим гостями в качестве десерта», – спросил его журналист The New York Times во время одного интервью. «Ничего подобного», – ответил Джобс. Он объяснил, что время, проводимое его детьми за такими устройствами, строго ограничивалось, из-за чего шокированный журналист посчитал, что в качестве родителя он являлся ретроградом.

Мало кто сегодня так хорошо разбирается в современных технологиях, как это делал Стив Джобс. За одно десятилетие он выбросил на рынок целую линейку продуктов, революционно изменивших порядок потребления информации, помимо прочего в виде газет, фильмов и музыки, не говоря уже о возможностях нашего общения друг с другом. Осторожность Джобса, с точки зрения их доступности для его собственных детей, говорит гораздо больше, чем результаты всевозможных исследований.

Если при этом вспомнить, что в Швеции сегодня каждый третий малыш в возрасте от двух до трех лет ежедневно использует планшет, то есть, когда они еще, собственно, не научились говорить, сразу становится ясно, что Джобс находился на шаг впереди всех других не только в создании самой современной техники, но и в понимании того, как она влияет на нас.

Он, кстати, был не единственным среди ему подобных. Билл Гейтс рассказывал, что его дети получали собственный мобильник, только когда им исполнялось четырнадцать лет. Сегодня он есть у 98 процентов одиннадцатилетних шведских детей. Следовательно, отпрыски Гейтса принадлежали бы здесь к оставшимся двум процентам, и вряд ли из-за недостатка средств в их семье.

Легко оказаться вовлеченным в цифровую карусель

Ты сидишь и пишешь текст на работе, слышишь, как мобильный телефон звуковым сигналом сообщает тебе о приходе смс, и чувствуешь сильное желание взять его в руку, поскольку, возможно, это что-то важное. Поднимая его, ты попутно залезаешь в Facebook, проверяя, не пришли ли новые «лайки» на твой последний пост. Там ты замечаешь, что кто-то поделился статьей о росте преступности в районе, где ты живешь. Ты кликаешь по ней, но успеваешь прочитать только пару строк, когда видишь ссылку на страницу, где распродают кроссовки. Однако, едва бросив беглый взгляд на нее, ты получаешь уведомление о посте в Instagram от одного из своих лучших друзей. Текст, который тебе требовалось написать, уже забыт.

Мозг действует так, как его приучили за сотни тысяч лет. Он реагирует дофамином на сигнал с неясным исходом (смс), в результате чего тебе не терпится проверить мобильник. Мозг ищет новую информацию, особенно интересного свойства и связанную с опасностью: статья о преступности. Имеющую отношение к социальному взаимодействию: всплывающее уведомление. Позволяющую тебе понять, как другие реагируют на твой рассказ о себе самом: «лайки» на твой пост.

Целая группа механизмов, каждый из которых когда-то представлял собой отдельную стратегию выживания мозга, теперь заставляет тебя перескакивать с одной цифровой приманки на другую. Ему абсолютно наплевать, что это мешает тебе написать текст, поскольку все его развитие было ориентировано на обеспечение выживания наших предков, а не на подобную ерунду.

Сейчас ты лучше знаешь, какие наши внутренние механизмы мобильный телефон использует для привлечения нашего внимания к себе, и почему так трудно проигнорировать его. Но какой нам собственно вред от того, что он неудержимо притягивает нас как магнит? Это мы рассмотрим сейчас.

4
Способность фокусироваться – дефицитный товар нашего времени

Люди не могут выполнять очень хорошо несколько задач одновременно, и говоря, что это им по силам, они просто обманывают себя.

– Эрл Миллер, специалист по неврологии Массачусетского технологического института

Ты заметил, что в последние годы пытаешься делать все больше вещей одновременно? В таком случае ты далеко не одинок. Мне самому трудно просто смотреть фильм. Я замечаю, что при этом часто тянусь за мобильным телефоном с целью проверить электронную почту или полазать в интернете, одновременно стараясь следить за происходящим на экране.

Именно это является главной особенностью нашего цифрового стиля жизни. Ученые из Стэнфорда решили исследовать, насколько хорошо люди способны справляться с различными мыслительными заданиями, и проверили с этой целью почти триста человек. Одну половину из них составили студенты, считавшие себя способными без ущерба для качества лазать по страницам в интернете и одновременно готовиться к занятиям, тогда как вторая предпочитала заниматься каждым делом отдельно. После ряда тестов, с помощью которых изучали их способность концентрироваться, выяснилось, что первые значительно уступали своим оппонентам с этой точки зрения. И хуже всего у них получалось отфильтровывать не представлявшую ценность информацию. Они, казалось, отвлекались из-за любой ерунды.

Столь же плохо они выглядели, когда память испытуемых проверили, предложив им запомнить последовательность букв. И тогда ученые, подумав, что в чем-то они должны быть лучше, решили оценить способность обеих групп быстро переключаться с одной задачи на другую, то есть практически делать несколько дел одновременно. Однако даже «на своем поле» они умудрились проиграть!

Цена за стремление делать несколько дел одновременно

Мозг обладает невероятной способностью параллельно заниматься несколькими процессами, однако есть случай, когда наша «пропускная способность» сильно ограничена, а именно, когда возникает необходимость сфокусироваться. Мы просто-напросто можем сосредоточиться только на одной вещи за раз. Считая, что мы делаем несколько дел одновременно, мы на самом деле быстро перескакиваем с одной задачи на другую. Когда ты слушаешь лекцию и при этом пишешь смс, довольный своим умением заниматься двумя вещами сразу, истина состоит в том, что ты быстро меняешь фокус между ними. На это уходят, конечно, десятые доли секунды, но, к сожалению, мозг частично задерживается на предыдущей задаче. Когда ты переключаешься на написание сообщения, часть твоего внимания еще какое-то время по-прежнему сосредоточена на лекции. То же самое происходит, когда фокус перемещается в обратную сторону.

В результате, когда ты думаешь, что тратишь только пару секунд на смс, цена получается гораздо выше. Как много врмени уходит на полную перестройку мозга на другую задачу точно сказать нельзя, однако, согласно некоторым экспериментальным данным, ему требуется несколько минут, чтобы после переключения фокуса полностью сосредоточиться на новом задании.

Однако не все так плохо со способностью делать несколько дел параллельно. На самом деле есть люди, справляющиеся с этим достаточно хорошо, но их очень мало. Считается, что один или всего лишь несколько процентов населения обладают этим свойством, тогда как у преобладающего большинства мозг функционирует иначе. Как ни странно, оно, похоже, лучше развито у женщин, чем у мужчин.

Мозг награждает сам себя, когда он функционирует хуже

Когда мы пытаемся делать несколько дел одновременно, но, собственно, просто переключаемся с одной задачи на другую, мозг функционирует не особенно эффективно. Он напоминает плохого жонглера, роняющего свои мячики, и вроде бы должен уговаривать нас перестать заниматься этим, но ничего подобного. Взамен он награждает нас дофамином, и наше самочувствие улучшается. А значит, он подталкивает нас к тому из-за чего хуже работает. Как такое возможно?

Наша способность легко переключать внимание с одной вещи на другую, скорее всего, связана с тем, что нашим предкам приходилось постоянно находиться настороже, чтобы они могли быстро реагировать на все раздражители вокруг них. Упустив какую-то мелочь, можно было прозевать опасность, и поэтому требовалось все держать под контролем (снова принцип пожарного датчика!). Умение расщеплять внимание и быстро отвечать на все происходящее по соседству играло очень важную роль для выживания в то опасное время, когда половина людей умирала, не дожив до десятилетнего возраста. Исходя из этого развивался наш мозг, и именно поэтому он награждает сам себя, мотивируя нас делать несколько дел одновременно и быть легко отвлекающимися. Нам это нравится, но также это имеет свою негативную сторону.

Наша рабочая память имеет ограниченную емкость

Выполнение нескольких дел одновременно означает не только ухудшение концентрации. То же самое, похоже, касается нашей рабочей памяти, функционирующей подобно некому «столу», где мы складируем все то, чем как раз сейчас занимается наш мозг. Скажем, тебе надо позвонить на телефонный номер, который ты записал на бумажке. Ты смотришь на нее и набираешь его, запомнив цифры. Они находятся в твоей рабочей памяти, чья емкость, подобно нашей способности концентрироваться, достаточно невелика, и поэтому большинство в состоянии удержать в голове от шести до семи цифр. Сам я даже не способен на это, и в результате всегда злюсь, когда мне приходится смотреть несколько раз на лист, чтобы правильно набрать телефонный номер или написать адрес электронной почты.

В одном тесте со 150 юношами и девушками, часть из которых привыкла делать несколько дел одновременно, на экране был показан ряд предложений. Среди них были как полностью правильные вроде «на завтрак я съел бутерброд с сыром», так и содержавшие всякую чушь типа «на завтрак я съел тарелку шнурков от обуви». Задание состояло в том, чтобы указать нормальные. Оно может показаться очень простым, но требовалось определиться крайне быстро, поскольку предложения появлялись только на две секунды. Кроме того, тогда на экране находилась и другая информация, которая отвлекала и на которую не следовало обращать внимания. И, в общем, для выполнения данной задачи необходимо было иметь хорошую рабочую память.

Итог? Любители делать несколько дел одновременно выступили хуже. И у них явно особенно плохо получалось отсеивать все лишнее. Также удалось установить, что их лобная доля была более активна. А поскольку ее важнейшей задачей является обеспечить нам сохранение концентрации, значит, они явно проигрывали в данном компоненте остальным, ведь для выполнения аналогичной задачи им потребовалось больше усилий, подобно тому как слабому человеку приходится поднимать стул двумя руками, тогда как сильный делает это одной. Но, несмотря на излишнее напряжение лобной доли, их конечный результат все равно оказался хуже.

Проводившие данное исследование ученые пришли к выводу, что этой категории, похоже, трудно отсортировывать и отбрасывать не представляющую ценность информацию: «Постоянно отвлекаясь, почти невозможно заставить мозг работать оптимально!»

Мобильный телефон мешает, даже когда он работает в беззвучном режиме

Итак, на концентрации и рабочей памяти, судя по всему, негативно сказываются наши попытки делать несколько вещей одновременно. Сейчас ты подумал, возможно, что в таком случае достаточно просто выключить компьютер и сунуть мобильник в карман, предварительно отключив у него звук, но, к сожалению, все не так просто. Как ты видел в предыдущей главе, телефон обладает способностью невероятно притягивать к себе наше внимание, и она, похоже, продолжает действовать, даже если он просто находится рядом.

При тестировании памяти и концентрации пяти сотен студентов университета выяснилось, что те из них, кто оставили телефон за пределами комнаты, где проходили испытания, показали лучшие результаты, по сравнению с теми, которые с выключенным звуком держали его в кармане. Они сами не понимали, что присутствие мобильника влияло на них, но результат говорил сам за себя: они отвлекались только из-за того, что он был с ними. Тот же феномен повторился и в других аналогичных исследованиях. В одном из них восьмистам испытуемым предложили выполнить на компьютере несколько требующих концентрации упражнений. Впоследствии оказалось, что оставившие телефон в другом помещении выполнили его лучше, чем те, которые имели его при себе. Чтобы понять результат, достаточно взглянуть на заголовок отчета ученых: «Утечка мозгов: Присутствие смартфона снижает мыслительные способности».

Японские исследователи пришли к аналогичному выводу, когда они предложили группе испытуемых выполнить требующее концентрации задание, состоявшее в том, чтобы как можно быстрее найти некое количество спрятанных на экране знаков. У половины имелся лежавший перед монитором мобильный телефон, который не принадлежал им и который они не должны были брать, тогда как у остальных вместо него на столе находился маленький блокнот. И как все прошло? Последние добились лучшего результата. Мобильник, похоже, влиял на концентрацию испытуемых одним своим присутствием.

Игнорирование мобильного телефона – активное действие

На бессознательном уровне мозг, похоже, понимает, какой соблазн представляет собой лежащий в кармане телефон, и старается игнорировать его. В результате концентрация оставляет желать лучшего. Если подумать хорошо, здесь нет ничего странного. Дофамин говорит мозгу, что важно, и на чем мы должны сосредоточиться. Поскольку из-за мобильника мозг вырабатывает его сотни раз в сутки, он и вызывает у тебя интерес.

Игнорирование чего-то представляет собой активное действие, требующее работы мозга. Возможно, ты заметил это сам. Ты собираешься выпить кофе с другом и кладешь телефон перед собой экраном вниз, чтобы он не отвлекал тебя. Для противодействия желанию схватить его, когда ты сидишь там, тебе надо также подумать: «Я не должен брать мобильник». Нет ничего удивительного в том, что твоему мозгу приходится приложить усилия для игнорирования того, что ежедневно заставляет его вырабатывать сотни маленьких порций дофамина. Ведь эволюция приучила его искать то, что стимулирует это делать.

Когда мозгу приходится напрягаться для противостояния притягательности мобильника, его способность выполнять другие задачи падает. Это, вероятно, не играет особой роли, если ты занят чем-то не требующим особой концентрации, но в обратной ситуации может стать проблемой. Как, например, когда американские ученые предложили группе испытуемых выполнить требующее концентрации задание, и часть из них во время теста получила смс или телефонный звонок от исследователей, на который они не ответили. Оказалось, что они все равно сделали в нем больше ошибок. Почти в три раза!

Тот же эффект наблюдался, когда нескольких испытуемых заставили прочитать на экране компьютера текст, выполненный в обычном Word-формате, а потом еще один, уже содержавший активные ссылки, кликая на которые можно было переходить к соответствующим интернет-ресурсам. Когда им потом пришлось отвечать на вопросы по предложенным для ознакомления материалам, оказалось, что они хуже знали второй текст, пусть и не пользовались его дополнительными возможностями. Объяснение, вероятно, состоит в том, что в его случае мозг постоянно должен был принимать решение («надо мне кликнуть или нет?»), а это ведь требует дополнительных умственных напряжений и негативно сказывается как на нашей способности к концентрации, так и на рабочей памяти. То есть здесь повторилась ситуация с лежащим на столе мобильником, только в данном случае мозгу приходилось делать усилие над собой, чтобы побороть наше желание нажать на ссылку.