Текст книги "Посланцы не сдаются!"

В Тревисе боролись природное чутье и цивилизованность. Точно так же в его сознании боролись картины, навеянные редаксом, и картины, представшие перед его глазами после пробуждения. Но теперь он больше доверял своим ощущениям. Он знал, ни один из апачей не провозгласит себя го’нди, властью духа, известной лишь великим вождям, если только она действительно не находится внутри его. Возможно, эта власть и была обманкой прошлого, но ее влияние чувствовалось здесь и сейчас. Тревис не сомневался, что Олень безгранично верил в то, что говорил, и эта вера передавалась другим.

– Это мудрость, нантан…

Олень покачал головой.

– Я не нантан и не вождь. Но кое в чем я убежден. Ты тоже веришь в то, что у тебя внутри, мой младший брат!

На третий день, двигаясь вдоль горной цепи на восток от временной базы, Тревис нашел, как ему показалось, подходящее место для лагеря. Рядом был каньон с источником воды, к которому сходились звериные тропы. Уступы скалы вели к небольшому плато, где рос невысокий кустарник. Его ветви годились для постройки вигвамов. Вода и пища под рукой, а уступы скалы легко защитить от врагов. Даже Деклаю и его приспешникам придется признать, что это место весьма удобно.

Тревис выполнил свой долг перед кланом и теперь мог сосредоточиться на собственной проблеме, которая не давала ему покоя вот уже несколько дней. Путь к Топазу был записан на кассету жителями давно исчезнувшей звездной империи. Значит, планета была для них важна. Но почему? Пока он не обнаружил на планете никого разумнее виденных им рогатых существ. Однако его терзало предчувствие, что здесь есть кто-то еще, затаился и ждет. Желание разгадать эту загадку снедало Тревиса.

Может, Деклай справедливо обвинял его в слепом следовании указаниям пинда-лик-о-йи? Тревиса во время его вылазок вполне устраивало общество койотов. Одиночество на этой незнакомой планете не было для него таким пугающим, как для других.

На четвертый день после того, как был разбит лагерь на плато, Тревис разбирал свой вещмешок. Рядом с ним присели на корточки Олень и Джил-Ли.

– Ты собираешься на охоту? – прервал молчание Олень.

– Не за мясом.

– Чего ты боишься? Что ндендайи – враги людей – сделали эту планету своей? – спросил Джил-Ли.

– Что ж, возможно это правда. Но сейчас я хочу узнать, чем был этот мир раньше. Почему древние обитатели звезд обозначили его на своих картах.

– Думаешь, это знание принесет нам пользу? – задумчиво спросил Джил-Ли. – Даст ли это пищу нашим желудкам, кров нашим телам? Дарует ли это нам жизнь?

– Возможно. Незнание грозит бедой.

– Твоя правда. Незнание всегда плохо, – согласился Олень, – но лук, пригодный для одного человека, может не подойти другому. Помни это, младший брат. Итак, ты идешь один?

– С Нагинлта и Наликидью я не одинок.

– Возьми с собой Цоая. Четвероногие хороши лишь для того, кому они преданы. Плохо, когда человек избегает общества себе подобных.

И вновь это чувство единства клана, которое Тревис не всегда разделял. С другой стороны, Цоай помехой не будет. Он уже доказал, что у него зоркий глаз и стремление ко всему новому и неизведанному, несвойственное его ровесникам.

– Я хочу поискать тропу через горы. Это может быть долгий поход, – запротестовал Тревис.

– Думаешь поискать к северу отсюда?

Тревис пожал плечами:

– Не знаю. Да и откуда мне знать? Но нужно проверить во всех направлениях.

– Цоай пойдет с тобой. Он молчалив и не перечит старшим, как и подобает молодому человеку. Но его мысли свободны, как и твои, – заметил Олень, – его тоже тянет к новым местам.

– Да, вот еще что, – Джил-Ли поднялся, – не уходи слишком далеко, брат, ты можешь не найти дорогу назад. Это огромный мир, а мы всего лишь кучка людей.

– Я это тоже знаю, – в словах Джил-Ли было не только предостережение, и Тревис это понял.

На второй день пути они, как и предполагал Тревис, вышли к перевалу. Под обрывом расстилалась равнина, покрытая темным янтарем. Тревис знал, что так выглядит трава. Здесь она была такая же, как и к югу от лагеря. Цоай указал на равнину:

– Как просторно… Здесь хорошо разводить лошадей, скот, построить ферму.

Но все это осталось далеко за пределами окружающего их черного пространства. Тревис задумался, смогут ли они найти на этой планете животное, которое бы заменило лошадь.

– Будем спускаться? – спросил Цоай.

С того места, где они стояли, равнина казалась бескрайней. Тревис не заметил ничего, что напоминало бы постройку. Гладкую поверхность равнины ничто не нарушало. Однако она манила его.

– Идем, – решил наконец Тревис.

Сверху равнина казалась близкой, однако им пришлось потратить на спуск целые сутки. Лишь к середине утра второго дня они оказались у подножия горы. Трава доходила им до пояса. Трава колыхалась, и только так Тревис мог определить, куда двигались койоты. Внезапно Тревис услышал странное жужжание. Он не понимал, откуда оно исходит, пока не наткнулся на источник звука.

В одном месте трава была вытоптана, и оттуда в разные стороны расходились полосы примятой травы. В небо взмыло облачко жужжащих насекомых с блестящими крылышками. Тревис уже знал, что такие насекомые, как правило, вьются над падалью.

Тревис коротко выдохнул. То, что он увидел, казалось таким невозможным, что он просто не верил своим глазам. Цоай вскрикнул и опустился на одно колено, чтобы рассмотреть находку поближе. Затем он посмотрел на Тревиса широко раскрытыми от удивления глазами и произнес:

– Лошадиный навоз! И притом свежий!

Глава пятая

– Здесь была всего одна лошадь, неподкованная, но с всадником. Она прискакала со стороны равнины да неслась так, что подвернула ногу. Они останавливались здесь на короткий привал, примерно на рассвете.

Все это Тревису рассказали следы на земле. Цоай, Нагинлта и Наликидью смотрели и слушали внимательно. Казалось, что койоты, как и юноша, понимают каждое слово.

– А вот еще кое-что… – Цоай указал на след, оставленный неизвестным всадником. Похоже, его хотели скрыть.

– Этот всадник маленький и легкий. И мне кажется, он чего-то испугался.

– Пойдем за ним? – спросил Цоай.

– Пойдем, – согласно кивнул Тревис. Посмотрев на койотов, он послал им мысленное сообщение. По этому следу обязательно нужно пойти. Если они заметят всадника раньше людей, то немедленно сообщат им об этом. Согласие койотов внешне ничем не выражалось. Они просто исчезли в траве.

– Выходит, планета обитаема, – сказал Цоай, когда они с Тревисом направились обратно к горам. – Может, здесь приземлился другой корабль?

– Эта лошадь… – задумчиво покачал головой Тревис, – в проекте ничего не говорилось о том, чтобы переправить сюда лошадей.

– Может, они всегда жили здесь?

– Вряд ли. В каждом мире обитают свои особые виды животных. Но мы узнаем правду, когда увидим эту лошадь и ее седока.

По эту сторону гор было теплее, путешественников окутал жар, поднимавшийся от равнины. Тревис подумал, что лошадь может искать воду, если, конечно, всадник ослабит поводья. Откуда они явились? И почему всадник так спешил? От страха? Местность была неровная, изрезанная небольшими оврагами. Усталая хромая лошадь, похоже, выбирала самый удобный путь, и всадник не мешал ей. Тревис заметил на земле новый след. На этот раз его, кажется, не пытались скрыть. Это был четкий отпечаток сапога. Похоже, всадник спешился и повел лошадь под уздцы. Следы говорили о том, что шел он довольно быстро.

Апачи шли по следу, пока не наткнулись на поджидавшую их Наликидью. Ее передние лапы лежали на каком-то свертке, перепачканном землей. Под кустом виднелась свежевырытая ямка. Вероятно, Наликидью вытащила сверток именно оттуда. Тревис присел на корточки, чтобы изучить находку. Это была сумка, сделанная из шкуры – судя по всему, из шкуры тех самых странных похожих на антилоп животных. Свисающая клоками шерсть украшала сумку по краям, словно бахрома. Похоже, что ее сшил скорняк – мастер своего дела. Сумка была застегнута при помощи двух плетеных ремешков.

Наклонившись к сумке, апач почуял смесь различных запахов: кожи, лошади, дыма и других – непонятных для него. Тревис ослабил завязки и высыпал содержимое.

Внутри оказалось несколько вещей: рубашка с длинными рукавами, из серой неокрашенной шерсти, очень объемная куртка, сшитая из материала, на ощупь напоминавшего войлок. Куртку богато украшала пестрая вышивка. Тревис безошибочно определил сюжет – вышивка изображала смертельную схватку оленя и пумы. Картину окаймлял геометрический узор, который показался Тревису до боли знакомым. Он расправил куртку на коленях и попытался вспомнить, где мог видеть что-либо подобное. Книга! Иллюстрация в книге! Но в какой и когда? Во всяком случае, не в последнее время, и, кроме того, его народ не знал такого узора.

Внутри куртки лежал свернутый шарф, шелковистый на ощупь, небесно-голубого цвета. Именно такого цвета было небо на Земле в безоблачный день. Оно очень отличалось от желтого покрывала, которое расстилалось сейчас над головой Тревиса. Кроме того, в сумке нашлась маленькая кожаная коробочка с резными украшениями на крышке. Сюжет был сходен с тем, что Тревис видел на куртке. Тревис сразу понял, что это произведение искусного мастера. В коробочке лежали ложка, нож, миска и лезвие из темного металла. На рукоятках из рога были вырезаны лошадиные головы с маленькими драгоценными камнями вместо глаз.

Наверное, эти вещи были очень дороги владельцу, коль он постарался спрятать их подальше от чужих глаз. Тревис вновь сложил вещи. Он все еще ломал голову над увиденным узором.

– Кто? – Цоай дотронулся пальцем до куртки; на его лице ясно читалось восхищение.

– Не знаю. Но, думаю, это принадлежит кому-то из нашего мира.

– Это олень. Только рога изображены неправильно. А вот пума просто отличная. Тот, кто вышивал это, прекрасно разбирается в животных.

Тревис сунул куртку в мешок и затянул ремешки. Однако убирать его на прежнее место он не стал, а присоединил к своей поклаже. Если они не догонят беглеца, Тревис хотел бы повнимательнее изучить находку и вспомнить, где видел подобную картинку. Узкая долина, где была найдена сумка, вела вверх, а следы указывали на то, что лошадь и наездник очень устали. На открытом месте лежал такой же кожаный мешок. Наткнувшись на него, Наликидью начала его обнюхивать и лизать, стараясь проникнуть внутрь.

Тревис поднял влажный мешок. От него пахло чем-то, похожим на прокисшее молоко. Тревис провел по мешку пальцем. Нет, это была не вода, да и мешок не походил на флягу. Несмотря на то, что внутренняя поверхность мешка была мокрой, он оказался пуст. Это окончательно сбило Тревиса с толку. Он бросил мешок самке, и та быстро схватила его.

Прижав мешок к земле передними лапами, Наликидью принялась лизать его, хотя Тревис и не понимал, что могло так ее привлечь. Должно быть, в этом мешке хранилась еда.

– Здесь они останавливались, – сказал Цоай, – скоро мы их догоним.

Теперь апачи оказались в таком месте, где легко было спрятаться. Тревис изучил местность и составил план действий. Самым лучшим для них было покинуть след беглеца, подняться на восточный склон и идти параллельно тропе. Поход по лабиринту острых выступов и низкому кустарнику был задачей не из легких.

Наликидью перестала лизать мешок, лишь только Тревис позвал ее. Она посмотрела на него, на местность, лежащую перед ними. Затем затрусила впереди. Они с Нагинлтой отправятся на разведку, пока люди будут передвигаться по пересеченной местности.

Тревис стащил с себя рубашку и, свернув, заткнул за лямки вещмешка. Совсем как его предки перед сражением. Затем он спрятал свой и Цоая вещмешки. Теперь у них остались лишь луки, ножи с длинными лезвиями и колчаны со стрелами, висящие за плечом. Они продвигались вперед бесшумно, словно тени или койоты, красновато-бронзовые тела сливались с травой, делая апачей почти незаметными.

По расчетам Тревиса до захода солнца оставалось не более часа. Необходимо было разыскать незнакомца до наступления темноты. Тревис испытывал к нему все большее уважение. Возможно, незнакомца гнал страх, но он не сбавляя скорости продвигался туда, где сможет укрыться. Если бы только Тревис вспомнил, где он видел этот узор! Это могло бы быть очень важно для них…

Цоай скользнул за сучковатое дерево и исчез из виду. Тревис пригнулся и прошел сквозь заросли кустарника. Они продолжали двигаться на юг; горный пик, возвышавшийся далеко впереди, служил им ориентиром. Время от времени апачи останавливались, чтобы изучить землю в поисках следов лошади и всадника.

Тревис змей проскользнул меж скал и лег на землю, положив подбородок на руки. Палящие лучи закатного солнца обжигали его голую спину и плечи. В налобную повязку Тревис воткнул пучки жесткой горной травы, которые скрывали его лицо.

Несколькими секундами раньше он получил от одного из койотов обрывки мысленного предостережения. Те, кого они искали, были совсем близко, прямо под ними. Оба животных лежали в засаде, ожидая приказаний. То, что они обнаружили, было им знакомо. И это еще раз подтверждало предположение Тревиса: беглец – землянин, а не уроженец Топаза.

Тревис искал глазами место, которое указали ему койоты. Его уважение к незнакомцу возросло еще больше. Без помощи четвероногих разведчиков они с Цоаем могли бы проглядеть укрытие беглеца. Ведь тот практически зарылся в землю, использовав небольшую расщелину в скале.

Лошади не было видно. Однако зоркий глаз мог заметить сдвинутые с места или обломанные ветки. Тревис был озадачен увиденным. Все выглядело так, словно преследователь, которого так боялся незнакомец, передвигался не по земле, а по воздуху. Принятые им меры предосторожности были направлены на то, чтобы скрыть его отступление.

А может, он боялся, что преследователь пойдет в обход по тому склону, где сейчас притаились апачи? Тревис задумчиво погладил обветренную кожу руки. Возможно ли, что незнакомец заметил следящих за ним апачей? Однако не наблюдалось никаких признаков того, что их заметили, да и койоты предупредили бы. Глаза и уши человека можно обмануть, но чутью Нагинлты и Наликидью, которое во много раз превосходило его собственное, Тревис доверял безоглядно.

Нет, он не верил, что всадник подкарауливает апачей в засаде. Но он явно ждет, что кто-то или что-то может напасть на него с высоты. С высоты… Тревис осторожно повернул голову и подозрительно оглядел верхушки холмов.

Путешествуя по горам и через перевал, они не обнаружили ничего, что могло бы представлять опасность. Хотя здесь могли бродить хищники. Ведь они видели следы каких-то неизвестных животных, но только раз койоты предостерегающе заворчали. Однако незнакомец явно прятался от какого-то разумного существа, а не от животного – зверя ведет обоняние, а не зрение.

И коль скоро незнакомец опасается нападения сверху, то Тревис и Цоай должны быть начеку. Тревис внимательно разглядывал очертания окрестных холмов, стараясь миллиметр за миллиметром изучить пространство, которое им предстояло пересечь. Точно так же, как раньше он с нетерпением ожидал дневного света, теперь он ждал наступления темноты. Он закрыл глаза, чтобы еще раз восстановить по памяти расположение убежища беглеца. Память не подвела: теперь он мог безошибочно найти это место. Тревис отполз назад и, сунув в рот пальцы, негромко свистнул три раза. Как он заметил, такие звуки издавали маленькие, величиной с ладонь, зверьки. Они напоминали клубок взлохмаченных перьев, хотя на самом деле щеголяли в шелковистой мягкой шубке. Зверьки бегали невероятно быстро и вели себя так дерзко, словно совсем не имели врагов. Цоай затаился за стволом поваленного дерева.

– Он прячется, – прошептал Цоай.

– От опасности сверху, – добавил Тревис.

– Думаю, он боится не нас.

Итак, Цоай пришел к тому же выводу. Тревис попытался определить время наступления сумерек. После захода солнца на Топазе наступал миг, когда последние лучи отбрасывали на землю причудливые тени. Тогда-то и придет пора действовать. Тревис объяснил свой план Цоаю, и тот кивнул. Используя ствол дерева в качестве прикрытия, они прислонились спинами к валуну и принялись поглощать спецпитание, припасенное в вещмешках. Эти безвкусные квадратики утоляли голод и восстанавливали силы. Однако пустые желудки по-прежнему требовали свежего мяса.

Апачи по очереди вздремнули. Последние лучи солнца еще освещали небо планеты Топаз, когда Тревис решил, что выползшие тени уже можно использовать как прикрытие. Тревис не имел ни малейшего понятия о том, чем вооружен незнакомец. Хотя тот и использовал лошадь, он вполне мог иметь при себе винтовку, а то и более современное оружие. В рукопашном бою луки апачей представляли невеликую ценность, но зато у них были ножи. И все же Тревису хотелось бы обойтись без кровопролития, ведь незнакомец мог оказаться источником важной информации. Когда апачи начали спуск, Тревис даже не вынул нож из-за кушака.

Тревис нырнул в фиолетовую тень, где в маленьком овраге его встретили понимающие желтые глаза Нагинлты. Тревис махнул ему рукой и постарался мысленно обрисовать действия зверя при нападении. Остроухий силуэт койота растворился в темноте. Где-то наверху дважды свистнул «пушистик» – это Цоай извещал о своей готовности.

Внезапно в тишине ночи раздался вой… рыдание… всхлипывание. Мба’а затянули одну из своих пронзительных песен. Тревис бросился вперед. До него донеслось ржание испуганной лошади, а затем звуки, в которых он безошибочно узнал стук копыт по земле. Тревис увидел, как закачался куст, закрывающий вход в укрытие незнакомца; несколько веток упало на землю.

Тревис, обутый в мягкие мокасины, двигался совершенно беззвучно. Один из койотов затянул новую песню. Зловещее завывание перешло в тявканье и эхом прокатилось по верхушкам скал. Тревис сгруппировался перед броском.

Последние ветки, закрывавшие проход в укрытие, упали, и из расселины показалась вставшая на дыбы лошадь. Ее силуэт четко вырисовывался на фоне неба. Перед лошадью, пытаясь усмирить перепуганное животное, металась неясная фигура. Незнакомец был безоружен. Пора!

Тревис прыгнул и схватил незнакомца за плечи. Тот испустил крик ужаса и забился в руках Тревиса, пытаясь повернуться лицом к противнику. Удержаться на ногах Тревису не удалось, и оба, упав, покатились прямо под ноги лошади. Тяжестью своего тела Тревис прижал незнакомца к земле, схватив его одной рукой за предплечье, а другой надавил на грудь.

Тревис почувствовал, что противник обмяк, но не ослабил хватки. Тяжелое дыхание незнакомца говорило о том, что он отнюдь не потерял сознания, а лишь затаился. Так они и лежали. Тревис удерживал своей тяжестью незнакомца, а тот не сопротивлялся. Тревис слышал, как Цоай ласково, как заправский конюх, успокаивал лошадь.

Незнакомец по-прежнему не делал попыток возобновить борьбу. При мысли, что они могли бы пролежать так всю ночь, Тревис развеселился. Он начал ослаблять хватку, и, разумеется, незнакомец не замедлил воспользоваться этим. Однако ему не хватило проворства и ловкости, и Тревис с легкостью перехватил слишком его тонкие запястья.

– Кинь мне веревку! – крикнул он Цоаю.

Юноша принес запасную веревку, и они в мгновение ока связали сопротивляющегося незнакомца. Тревис перевернул пленника и, схватив его за волосы, повернул лицом к свету, чтобы рассмотреть. Неожиданно волосы выскользнули у Тревиса из рук, и он с удивлением заметил, что это коса. Взглянув на лицо пленника, Тревис издал возглас удивления. На запыленных щеках блестели дорожки от слез. Но серые глаза горели яростью. Было ясно, что плакал пленник от злости, а не от страха.

На пленнике были просторные штаны, заправленные в сапоги с закругленными носами, и свободная куртка. Но, несмотря на это, Тревис понял, что перед ним женщина, молодая и привлекательная. И очень сердитая. Однако за этим гневом прятался страх, страх человека, безуспешно борющегося с непобедимым врагом. Женщина взглянула на Тревиса, и выражение ее лица изменилось.

Тревис понял, что она ожидала увидеть кого-то другого и поэтому очень удивлена. Женщина облизнула пересохшие губы. Теперь Тревис видел страх другого рода – страх перед неизвестностью, которая, возможно, таила опасность.

– Кто ты? – спросил Тревис по-английски, так как был уверен, что незнакомка с Земли.

Женщина изумленно охнула.

– Кто ты? – с заметным акцентом повторила она вопрос Тревиса. Он уверился, что английский не ее родной язык. Тревис взял ее за плечи. Женщина вновь принялась выдираться, но затем поняла, что мужчина просто помогает ей сесть. Страх в ее глазах уступил место любопытству.

– Вы не сыновья Голубого Волка, – произнесла она с сильным акцентом.

Тревис улыбнулся.

– Меня зовут Лис, а не Волк, – ответил Тревис, фамилия которого по-английски означала «лис», – а койоты – мои братья.

Он щелкнул пальцами, и койоты бесшумно вышли из тени. Глаза женщины расширились от удивления при виде Нагинлту и Наликидью. Только теперь она осознала связь, которая существовала между человеком, взявшим ее в плен, и этими двумя животными.

– Эта женщина тоже из нашего мира, – обратился Цоай к Тревису, глядя на пленницу с нескрываемым интересом. – Только она не принадлежит ни к одному из наших кланов.

Сыновья Голубого Волка? Мысли Тревиса вновь вернулись к орнаменту на куртке. Кто называл себя таким живописным именем – где и когда?

– Чего ты боишься, дочь Голубого Волка? – спросил он.

Кажется, этот вопрос задел пленницу за живое. Женщина вскинула голову, будто хотела разглядеть что-то в темном ночном небе.

– Флаер! – еле слышно произнесла она, словно опасаясь, что малейший шепот может достичь звезд, мерцающих в вышине.

– Они придут и выследят… Я не успела вовремя добраться до внутренних гор.

В ее голосе звучало такое отчаяние, что Тревис тоже поднял голову в поисках неизвестного врага. В том, что опасность реальна, он не сомневался.