Текст книги "Кража"

Ноэль была немало наслышана о герцоге Маркхеме, в частности, о том, как лет тридцать пять назад непочтительно отзывался он о своем титуле, и теперь ее охватило, приятное волнение.

– Значит, вы не желаете принимать ни одного из титулов вашего отца? – спросила она, подаваясь вперед. – Как и он, вы избегаете общества и недолюбливаете дворянство?

Зубы Эшфорда Торнтона блеснули в улыбке:

– Боюсь, мне придется разочаровать вас. Нет, я не стыжусь своего происхождения. И не избегаю общества, подобно отцу. Что же касается моего титула, то извольте. По правде говоря, у меня их несколько: граф Тремлетт, граф Чарзбрау, а также виконт Ренвик и, наконец, барон Холсбери. Что вы предпочтете?

Ноэль вспыхнула:

– Вы смеетесь надо мной!

– Нет, только поддразниваю, – уточнил, он.

– В таком случае я вас прощаю, – парировала Ноэль, стараясь быть язвительной. – Лорд Тремлетт, – .добавила она колко.

– Ах да, вы привержены правилам хорошего тона!

– Приходится, Этой весной родители начали меня вывозить в свет. Поэтому я должна знать, как обращаться со знакомыми джентльменами.

– Разумная предусмотрительность. – Он снова дерзко оглядел ее с головы до ног. – Но простите мою нескромность, едва ли вам следует беспокоиться о соблюдении формальностей. При вашей красоте для мужчин не важно, как вы к ним обратитесь. Они падут к вашим ногам и станут лизать вам ручки.

– Действительно? – Ее глаза сверкнули. – В таком случае мне тем более следует проявлять осмотрительность. Лизать руки – удел собак, а лежать на полу положено коврам, а не людям.

Граф откинул голову на спинку скамьи, и заразительно расхохотался:

– Блестящее замечание! Так скажите мне, леди Ноэль, что вы собираетесь дать обществу в свой первый сезон в Лондоне? Точнее говоря, что собираетесь получить от него?

Ноэль посерьезнела:

– Откровенно говоря, я об этом не думала. Мои мысли занимали другие, более важные для меня вопросы.

Он не стал настаивать на более подробном ответе. Но глаза его неотступно следили за ней. . – Я обидел вас, сказав о вашей красоте?

– Разумеется, нет, женщина, утверждающая, что не выносит комплиментов, лгунья.

– А вы не выносите лжи?

– Совершенно верно. – Ноэль пожала плечами. – Мне приятно слышать, когда обо мне говорят, что я красива. Но было бы еще приятнее, если бы во мне находили и другие достоинства. Например, быстрый ум и острый язык. Впрочем, я способна и действовать быстро. Мой отец говорил, что я скороспелка, когда я была еще ребенком. – Она улыбнулась, как бы подтрунивая над собой. – Откровенно говоря, он выражался и порезче. И был прав. Все четырнадцать лет я держала своих родителей в постоянном напряжении. – Четырнадцать лет?..

Видя его изумление, Ноэль пояснила:

– Родители удочерили меня в четыре года. И с тех пор я прошла путь превращений от сущего бесенка до, как меня называет теперь отец. Бури. Никто не хотел пускать меня к себе на порог, и если бы не мои родители…

Лорд Тремлетт смотрел на нее с непроницаемым выражением лица. Ноэль смущенно заерзала на сиденье:

– Пожалуйста, не жалейте меня, милорд – Я давно перевернула эту страницу своей жизни. И благодаря маме и папе у меня не осталось даже шрамов.

– Я и не думал вас жалеть, – возразил он. – Уверен, что большинство людей, отказавших вам от дома, были слепцами, как и большинство мужчин, с которыми вы встретитесь в этом сезоне. Все они видят только внешнее, не давая себе труда заглянуть поглубже. Глупые люди.

Ноэль почувствовала, что сердце ее переполнено благодарностью и теплотой.

– Благодарю вас за эти слова. Похоже, что вы унаследовали от родителей способность сострадать. – Она посмотрела на него вопросительно, хотя и с некоторой долей иронии: – А чем вы занимаетесь?

– Вы имеете в виду работу или удовольствия? Ноэль вспыхнула:

– Я вовсе не хотела копаться в вашей личной жизни. Просто хочу сказать, что вы не производите впечатления праздного человека, который ищет развлечений.

– Слово «развлечение» предполагает и женщин?.. Граф подался вперед и смотрел на нее в упор, опираясь локтем о колено и положив подбородок на руку, – поезд тряхнуло, и он оказался настолько близко к ней, что она смогла разглядеть его густые дрогнувшие ресницы.

– Мне приятно видеть, как в ваших глазах загораются искры, и они начинают сверкать, как сапфиры, – сказал он очень тихо, откинулся на спинку сиденья и сложил руки на груди. – Но, отвечая на ваш вопрос, могу сказать, что я и в самом деле не люблю праздности. Мне не очень удается и роль землевладельца. И потому я работаю – не на земле, но ради земли. Точнее сказать, ради многих землевладельцев. Я занимаюсь расследованиями.

– Расследованиями? Вы сыщик?

– Боюсь вас разочаровать. Я занимаюсь поисками краденой земельной собственности, слежу за тем, чтобы жертвы получали компенсацию за украденное у них. – Вы на службе у компании Ллойдов[1]1
  Ллойды – ассоциация страховщиков. Полное название – Общество Ллойда.


[Закрыть]?

– Да, я часто выполняю заказанную ими работу. Но не только ими. Предпочитаю быть свободным. Например, я специализируюсь на розыске украденных картин.

– Вы живете в Лондоне?

– Иногда. У меня там городской дом. Кроме того, у меня есть небольшое поместье недалеко от Саутгсмптона. – Губу Тремлетта слегка скривились в улыбке. – Я его купил, а не унаследовал от отца.

– Вы очень горды.

– Таким меня воспитали. Ну что, достаточно ли я удовлетворил ваше любопытство?

Лицо Ноэль погрустнело.

– Я не собиралась подвергать вас допросу. Когда несколько минут назад я называла вам черты своего характера, то забыла упомянуть любопытство

– Я и не чувствую, будто меня подвергли допросу. И подозреваю, что вы не перечислили еще множество своих отличительных черт. Но готов побиться об заклад, что среди них нет ни одной, которая бы заставила скучать в вашем обществе, леди Ноэль Бромли.

– И думаю, вы бы выиграли.

– Обычно так и бывает.

Внезапно Ноэль пришла в голову забавная мысль, и она спросила:

– Вы играете в азартные игры, милорд?

– Зависит от того, какие это игры, какие ставки и какой выигрыш сулят, – ответил он, ослепляя ее улыбкой.

– Я имею в виду пикет. Никакого риска. К тому же это прекрасное развлечение в дороге. И, я полагаю, заодно мы могли бы и подкрепиться.

– Вы повергли меня в изумление. – Бровь графа приподнялась.

Ноэль указала на корзинку с провизией, поставленную Грейс под скамью.

– Вы, очевидно, проголодались, – сказала она просто. – Я вижу, что вы с собой не захватили ничего, кроме газеты.

– Выглядит заманчиво.

– Прекрасно. – Ноэль извлекла из кармана накидки игральные карты. – Я захватила их с собой в надежде на то, что мы с Грейс поиграем в карты в дороге, но к сожалению…

Последовал быстрый взгляд на безмятежно спящую горничную.

– К сожалению, у вашей горничной свои представления о том, как лучше коротать время в пути, – заметил граф.

– Итак, мы играем. – Ноэль взглянула на карты. – Ставки будут ничтожными, а выигрыш может оказаться значительным – столько сыра и хлеба, сколько вы способны съесть, плюс приятная беседа,

– Замечательно. А что выиграете вы? Ведь у вас тоже должен быть стимул.

– Я согласна без стимула.

Тремлетт в задумчивости потер подбородок:

– А куда вы собираетесь отправиться в Лондоне? Ноэль смутилась:

– Мне надо зайти в магазин на Риджент-стрит, а потом еще в одно место…

– Вы собираетесь остановиться в городе?

– Нет, – ответила Ноэль, откашливаясь. – Мне надо вернуться в Пул сегодня же вечером.

– В таком случае в Лондоне у вас будет мало времени, и вы не захотите терять ни минуты. – Он дождался ее кивка и продолжал: – Как вы собираетесь добираться до Риджент-стрит от вокзала?

– Полагаю, в наемном экипаже. Право, я не, подумала об этом…

– Я отвезу вас. Разумеется, если проиграю. Экипаж будет ожидать меня у вокзала Ватерлоо, оттуда я еду на Риджент-стрит. Вернее, в полутора кварталах от этой улицы. У меня назначено несколько деловых свиданий на сегодня, и начну я с художественной галереи Франко.

Глаза Ноэль округлились от удивления:

– И я собираюсь туда. Мне надо там кое-кого повидать и… – Она умолкла.

– Мне казалось, вы говорили о Риджент-стрит.

– Да, мне надо купить подарок папе ко дню рождения. А уж потом – галерея.

– Прекрасно. – Тремлетт казался очень довольным. – Теперь каждый из нас заинтересован в выигрыше. Если выиграю я, вы наполните мой желудок едой. Если же выиграете вы, я обеспечиваю вам транспорт. Согласны?

Ноэль бросила смущенный взгляд на Грейс.

– Не беспокойтесь о вашей горничной, – сказал граф, прочитав ее мысли. – Она не откажется от любезности с моей стороны.

Ноэль помахала картами в воздухе:

– Будем тянуть карты или я их сдам?

– Будем тянуть. – Казалось, он вот-вот взорвется смехом. – Сдающий имеет преимущества. Вы полагаете, я этого не знаю?

– Я просто хотела проверить, насколько компетентен в игре мой противник.

Через полтора часа, когда поезд с пыхтением и свистом выезжал с вокзала в Бэсингстоуке, Ноэль набрала столько очков, что стало ясно; граф побит и посрамлен.

– Вот итог нашего соревнования, милорд. Если, конечно, вы не пожелаете сделать еще одну попытку, – поддразнила она графа, наслаждаясь его изумлением.

Эти слова вызвали у него снисходительную улыбку, он сложил карты и передал ей колоду.

– Нет, благодарю вас. Опытный игрок всегда знает момент, когда следует выйти из игры.

– А как насчет вашего желудка?

Позволив себе эту невинную колкость, Ноэль наклонилась, извлекла корзинку с припасами и поставила на освободившуюся теперь скамью рядом с графом.

– Когда я проигрываю, то бываю ужасно злой. Зато когда выигрываю, становлюсь на удивление благородной и щедрой. Поэтому приглашаю вас разделить со мной трапезу. – Она склонила головку и без тени насмешки пригласила: – Пожалуйста! Говоря откровенно, вы оказали мне огромную услугу, что не дали умереть от скуки. Одно это заслуживает награды.

Внезапно прежнее ощущение скованности, которое она уже испытала в обществе лорда Тремлетта, снова охватило ее. Заерзав под его пристальным взглядом, Ноэль пыталась понять, о чем он сейчас думает. Однако взгляд графа смягчился, и он одарил ее своей снисходительной улыбкой;

– Ну как я могу отказаться от такого предложения?

– Разумеется, не можете. – Ноэль занялась приготовлениями к трапезе, спасительной возней, которая отвлекала ее от созерцания импозантной внешности графа Тремлетта. Он почему-то слишком будоражил ее воображение… казался ей слишком… слишком сильной личностью.

Со смущенным вздохом она принялась жевать свой хлеб с сыром.

– Мы уже почти в Лондоне, – сказала она вслух, выглянув в окно.

– Точнее, будем там, через полчаса, – согласился граф Тремлетт, проследив за ее взглядом. – И мой экипаж доставит вас прямо на Риджент-стрит, а потом в галерею Франко.

Ноэль нахмурилась:

– В этом нет необходимости, граф. Мы с Грейс можем дойти пешком от магазина мужской одежды до галереи.

– Но ведь мы договорились, что мой кучер доставит вас и вашу горничную, куда вам будет угодно. И никаких но… Я провожу вас туда. А как только вы кончите ваши дела, мой кучер доставит вас и вашу горничную на вокзал Ватерлоо.

Глаза Ноэль широко раскрылись:

– А что будете делать вы?

– Именно то, что и собирался. Мне надо посетить несколько мест, побывать на нескольких встречах поблизости от галереи Франко. Мой кучер успеет вернуться за мной задолго до того, как я закончу свои дела. А вы окажетесь в Пуле задолго до того, как вас хватятся.

Ноэль вздрогнула и спросила:

– Откуда вы знаете, что я рассчитываю .вернуться до того, как меня хватятся?

– Это просто. Вы отправились искать подарок для отца. Естественно, вы хотите, чтобы это стало для него сюрпризом. А иначе, зачем бы вам потребовалось мчаться в Лондон с расчетом вернуться обратно в тот же самый день?

Ноэль почувствовала напряжение во всем теле, неловкость и беспокойство. Она привыкла одерживать победу в тех случаях, когда ей приходилось прибегать к хитроумным уловкам, острый ум помогал ей видеть людей насквозь. Но в случае с Эшфордом Торнтоном все обстояло иначе. Ее пугала проницательность графа.

– Вы очень проницательны, милорд, – сказала она, тщательно подбирая слова.

– Я достаточно проницателен, чтобы понять: я расстроил вас, – отозвался он, опираясь на подлокотник и внимательно следя за малейшими изменениями в ее лице. – Вам не о чем беспокоиться. Вашей тайне ничто не грозит, и это касается всех ваших дел.

– Вы часто посещаете галерею Франко? – неожиданно для себя выпалила Ноэль, стараясь избавиться от неловкости и попутно получить информацию о галерее Бариччи, В ответ он пожал плечами:

– Иногда. Я люблю смотреть на произведения малоизвестных художников. Конечно, в надежде на то, что они недолго останутся таковыми. Во всяком случае .после того, как их. картины выставили в галерее Франко.

– Лицо Ноэль выразило крайнее изумление. Так он выставляет талантливых, но малоизвестных художников? Это было для нее неожиданностью. Эта лиса Бариччи помогал художникам, борющимся за жизнь и признание, выставить свои работы? Она никак этого не ожидала. Так вы хотите сказать, что в галерее Франко я найду именно это? – спросила она, ожидая получить подтверждение. – Картины неизвестных художников?

– Гм… – Брови Тремлетта вопросительно изогнулись. Он продолжал с аппетитом жевать хлеб с сыром, потом спросил. – Это ваш первый визит в галерею?

– Да.

– У вас есть особая причина посетить ее? Его прямой и испугавший ее своей проницательностью . вопрос привел Ноэль в замешательство и лишил дара речи.

– Что вы имеете в виду? – беспомощно спросила она.

– Я понимаю, что подарок отцу – сюрприз, поэтому вы тайно покинули дом. Но если так спешите вернуться, зачем вам тратить драгоценное время, чтобы заглянуть в галерею, а затем стремительно мчаться обратно домой? Значит, у вас есть весьма веские причины для такого визита. '

– Есть. Я должна увидеть… – Ноэль осеклась и нервно провела кончиком языка по губам. – Мне надо увидеть, мне надо найти в галерее одного человека… – Она с трудом втянула воздух и приготовилась дать объяснение: – Видите ли, милорд, моя ситуация до известной степени щекотливая…

– Миледи!

Восклицание Грейс и ее неловкие попытки сесть прямо лишили Ноэль дара речи. Грейс свирепо воззрилась на незнакомца:

– Кто этот джентльмен, с которым вы беседуете? Ноэль не знала, смеяться ей или плакать.

– Доброе утро, Грейс, – приветствовала она свою горничную, но в голосе ее не было ни радости, ни теплоты. – Как мило, что ты проснулась. Джентльмен, с которым я беседую, граф Тремлетт. Лорд Тремлетт, позвольте представить вам мою бдительную горничную Грейс.

– Доброе утро, мадам, – приветствовал граф Грейс, слегка наклонив голову. Ситуация его явно забавляла. – Рад познакомиться с вами. Я такой же пассажир, как и вы, и еду в Лондон. Леди Ноэль была так добра, что предложила мне разделить с ней трапезу. Надеюсь, это не наша болтовня разбудила вас?

– Я никогда не сплю в поездах. Я только дремала.

Она переводила недоверчивый взгляд с полупустой корзинки с едой на свою подопечную, а потом на лорда Тремлетта. Глаза Грейс подозрительно сузились, и эти щелочки говорили о том, что она-то понимает: нечто неподобающее произошло прямо у нее под носом.

– Ваше место в этом купе? – спросила она, все еще оглядывая подозрительно графа.

– Это верно. – Вполне вежливый тон графа давал, однако, понять, что Грейс даже в роли рыкающей львицы не может его запугать. Ноэль эта ситуация вполне устраивала.

– Где вы сели на поезд? – не унималась Грейс. – Должно быть, в этот момент я смотрела в другую сторону.

– Я сед в. Саутгемптоне, – ответил граф, галантно не заметив ее неуклюжей лжи. – Ваше купе оказалось последним в первом классе, где оставались свободные места, – заключил граф.

– А во всех остальных купе оказались пассажиры-мужчины? – продолжала допрос Грейс. – Ведь вы могли бы поменяться местами с какой-нибудь пассажиркой-леди.

– Там все места заняты мужчинами или целыми семьями. Я проверил, – прервал ее допрос граф.

– Я хотела бы посмотреть сама.

– Грейс! – Ноэль готова была провалиться сквозь землю или даже умереть

– Все в порядке, миледи. – Тремлетт одарил ее своей сногсшибательной улыбкой и повернулся к горничной: – Уверяю вас, мадам, я говорю правду. – Он взял свою газету и, небрежно развернув ее, приготовился читать. – Отныне обещаю не беспокоить вас. Вы даже можете сделать вид, что меня здесь вовсе нет.

Ноэль бросила на свою горничную ледяной взгляд.

– Кстати, – продолжал Тремлетт, просматривая заголовки. – В благодарность за восхитительный и неожиданный ленч я распоряжусь, чтобы мой кучер отвез вас и леди Ноэль в город, куда вы пожелаете, а потом доставил назад, на вокзал. Таким леди, как вы, не следует доверяться наемному экипажу.

Последнее замечание графа, как и явное недовольство Ноэль, по-видимому, возымело действие на неумолимую Грейс, и она начала оттаивать.

– Это очень любезно с вашей стороны, милорд, – с неохотой выдавила она, и ее напряженная поза утратила неумолимую жесткость. – Я согласна, леди Ноэль действительно не годится разъезжать в наемном экипаже.

– Ни одной из вас не годится, – последовал галантный ответ.

Намек на то, что и ее рассматривали как леди, а не как прислугу, вызвал у Грейс прилив гордости, и она выпятила свою обширную грудь, а щеки ее зарделись румянцем.

– Мы благодарны вам за ваше галантное предложение, сэр, – заявила она. – Мы с леди Ноэль решили его принять, – С этими словами она чопорно сложила руки на коленях и добавила: – Я рада, что вам понравились хлеб с сыром.

– О, это было великолепно, – заверил ее Тремлетт. – Я получил огромное удовольствие. По правде говоря… – последовал беглый взгляд на Ноэль, – не могу припомнить другого такого случая, когда бы путешествие по железной дороге было столь приятно, как сегодня.

Почувствовав внезапно возникшее в купе напряжение, хотя не уловив его причины, Грейс искоса бросила взгляд на Ноэль, но так ничего и не поняла.

– Читайте свой роман, миледи, – скомандовала она не настолько опьяненная лестью спутника, чтобы вовсе потерять бдительность. – Как верно заметил граф, мы скоро будем в Лондоне.

Ноэль кивнула, открыла книгу и усилием воли заставила себя вперить взгляд в страницу.

И только когда поезд, пыхтя и дребезжа, приблизился к. вокзалу Ватерлоо, на одно мгновение глаза Эшфорда Торнтона встретились с глазами Ноэль.

Глава 2

Художественная галерея Франко располагалась на тихой улочке на расстоянии квартала от бурлящей суматохой и движением Риджент-стрит. Ее высокие потолки и широкие круглые залы создавали впечатление большого пространства, что, впрочем, соответствовало истине. Здесь пахло деревом и холстами. Галерея могла похвастаться двумя дюжинами картин, развешанных на достаточно большом расстоянии друг от друга по стенам прекрасно освещенного зала. В атмосфере галереи было нечто манящее и расслабляющее, располагающее к неспешному осмотру картин.

Ноэль, опередив на несколько шагов Грёйс с Тремлеттом, остановилась там, где узкий вестибюль переходил в центральное помещение. Она разглядывала небольшие группки людей, гадая, кто из них сотрудники галереи, которые могли бы рассказать ей о Бариччи.

– Лорд Тремлетт. – Полный достоинства мужчина с тонким носом, оседланным очками, появился неведомо откуда и с вежливой церемонностью приветствовал графа. – Добрый день. Сегодня мы не ждали вас.

– Вот как? – Тремлетт, сняв шляпу, разглядывал картины тем же самоуверенным и дерзким взглядом, каким изучал железнодорожную платформу в Саутгемптоне. – Я и не предполагал, что о посещении галереи надо договариваться заранее.

Его собеседник немного смутился:

– Разумеется, нет. Будьте так любезны, проходите. – Его холодный взгляд из-под очков с любопытством обратился к Ноэль и Грейс.

– Ax! – Тремлетт будто спохватился и тотчас же поспешил представить незнакомца Ноэль: – Миледи, это Уильяме, управляющий галереей. Уильяме, позвольте вам представить леди Ноэль Бромли и ее горничную.

Ноэль с удивлением заметила, что Уильяме вздрогнул, услышав ее имя.

– Леди Ноэль Бромли, – повторил он, приходя в себя. Управляющий склонился в подчеркнуто низком поклоне и добавил: – Добро пожаловать в галерею Франко, миледи. Это ваш первый визит сюда? Не припоминаю, чтобы я имел удовольствие видеть вас здесь прежде.

– Да, я здесь впервые, – ответила Ноэль прикидывая, как расспросить его о Бариччи, не вызвав подозрений.

– Вы ценительница живописи? Какой жанр и направление предпочитаете? Нравятся ли вам яркие тона или вы предпочитаете более суровую и сдержанную гамму? – сыпал он вопросы.

Впервые в жизни Ноэль пожалела, что до сих пор не дала себе труда почитать хоть что-то о живописи.

– Меня впечатляет каждый, кто может создать что-нибудь прекрасное на пустом и невыразительном холсте… Не могу даже сказать, какой стиль я предпочитаю.

– Так походите по галерее и посмотрите всё картины, – предложил Уильяме. Она заметила, что на лбу у него выступила испарина. – Мне необходимо на минуту удалиться в заднюю комнату. Там как раз подыскивают раму для картины, купленной одним из наших посетителей. Я должен помочь сделать правильный выбор. А потом я вернусь и покажу вам некоторые заметные, с моей точки зрения, работы. – Он бросил быстрый взгляд на Тремлетта. – И кстати, тогда отвечу на любые ваши вопросы, сэр.

– Хорошо. У меня их немало.

Ноэль очень хотелось, чтобы он поскорее удалился. Ей нужно было время, чтобы освоиться, побродить по галерее, рассмотреть посетителей и приглядеться к ним, наконец… ей нужно было время, чтобы казаться непринужденной и спокойной.

Едва Уильяме скрылся, она повернулась к Тремлетту:

– Когда этот бедный человек увидел вас, он готов был упасть в обморок. Я видела: те несколько минут, что вы беседовали, он казался очень взволнованным и держался очень напряженно.

– Странно! А я подумал, что это вы нарушили его душевное равновесие.

– Я? – Ноэль нахмурилась. – По какой же причине мое присутствие могло его расстроить? Мы никогда прежде не встречались.

– Это вы так говорите. – В глазах Тремлетта снова загорелся огонь, который ей уже довелось видеть, будто он пытался проникнуть в ее мысли. – Миледи, – перебила их Грейс, которая стояла рядом, переминаясь с ноги на ногу, равномерно распределяя немалый вес своего тела, – не могу я предложить вам начать с того, что вы намеревались сделать? Уже почти половина второго, а мы должны оставить время на еду перед возвращением на вокзал. Мы будем дома только к ночи, а к тому времени обессилеем от голода.

Губы Ноэль сложились в насмешливой улыбке. Она-то знала, о чьем желудке беспокоилась Грейс.

– Очень хорошо, Грейс. Начнем осмотр галереи. Кто знает, возможно, я найду что-нибудь особенное для папы именно здесь вдобавок к булавке для галстука.

– Вы поэтому хотели побывать в этой галерее? – тихо спросил Тремлетт. – Ради своего отца?

Невольная ирония этого вопроса ошеломила Ноэль, и ей расхотелось улыбаться. Ради отца? Господи, вовсе нет! Человек, которого она хотела увидеть, был кем угодно – только не ее отцом! Да, он причастен к ее появлению на свет. Но был ли он ее отцом? Никогда!

– Леди Ноэль? – с беспокойством спросил Тремлетт. – С вами все в порядке?

– Да, – вздрогнув, ответила Ноэль. – Думаю, Грейс права. Лучше начать осмотр.

– Прекрасно. В таком случае начнем? – Граф предложил ей руку.

Сукно его плаща, жесткое, теплое, прикасалось к ее ладони и действовало на нес магнетически. Ноэль ощущала его сильные и упругие мускулы. Их взгляды встретились, и между ними возникло тайное понимание, будто их обоих обдало горячей волной.

На щеках Ноэль вспыхнул жаркий румянец, она отвернулась и, стараясь подавить волнение, спросила первое, что пришло ей на ум:

– Вы не сказали, какое дело привело вас сюда.

– Разве? – Хрипловатый голос Тремлетта раздался так близко, будто он нашептывал что-то ей одной. – Я ведь говорил вам о своей деятельности. Я расследую права на земельные владения. И у меня есть вопросы к Уильямсу.

С этими словами он увлек Ноэль дальше.

– Вам нравится манера прерафаэлитов[2]2
  Прерафаэлиты – течение в английской живописи середины XIX века, ставившее целью восстановление принципов искусства раннего Возрождения. У художников излюбленными были библейские сюжеты, они явно подражали манере мастеров XV века с. ее ярким колоритом и тщательной детализацией.


[Закрыть]? – спросил он. – Или вы предпочитаете более традиционную живопись?

Ноэль замялась, вспыхнула, осознав явное превосходство графа по части изящных искусств. Ей стало стыдно, но ответила она честно:

– Я бы не отличила акварели от масла, не говоря уж о том, что не заметила бы разницы между прерафаэлитами и приверженцами стиля рококо[3]3
  Рококо – стилистическое направление в европейском искусстве первой половины и середины XVIII века, отличавшееся прихотливой и изысканной отделкой внутренних помещений – резной, лепной и живописной.


[Закрыть]. – Она откинула голову назад и отважно встретила его взгляд. – Но вы ведь уже догадались об этом, не так ли?

В его удивительных глазах она прочла изумление:

– Да, но я не ожидал, что вы признаете это.

– Почему бы и нет? Я ведь уже говорила вам, что я ужасающе прямолинейна. Я не умею лгать – так зачем же пытаться?

Тремлетт с изумленным видом покачал головой:

Вы, миледи, непредсказуемы, как летняя гроза. Вы настоящая Буря, как называет вас отец… и я…

– Прошу прощения. – У них за спиной возник Уильямс. Ноэль так и не узнала, что граф собирался сказать.

– Леди Ноэль, – начал управляющий, – не могу ли я попросить вас следовать за мной? Уделите мне минуту времени. Одна, – добавил он, бросая быстрый взгляд сначала на Тремлетта, потом на Грейс. – Владелец галереи был бы вам признателен, если бы мог сказать вам пару слов. Он хотел бы помочь вам найти то, за чем вы сюда пожаловали.

– Понимаю. – Сердце Ноэль отчаянно забилось, и, забыв о своих хитроумных планах, она спросила его прямо: – Владелец галереи, как я понимаю, мистер Бариччи?

Уильяме кивнул.

– Прекрасно, – услышала она свой голос, – я последую за вами.

Она высвободила свою руку, чтобы отойти от лорда Тремлетта, почувствовав при этом, что мускулы под ее ладонью будто окаменели. Решительно вздернув подбородок, она всматривалась в его лицо, пытаясь понять, какое ему дело до того, что она побеседует с Бариччи?

– Вам незачем меня ждать, – сказала она, имея в виду, что не хочет причинять ему неудобств. – Вы были более чем добры к нам. Мы самостоятельно доберемся до вокзала.

– Очень мило с вашей стороны, – ответил он. Но при этом глаза его были прищурены, а губы сжаты так, что образовали тонкую линию. – Но я договорился со своим кучером, чтобы он доставил вас в целости и сохранности на станцию к вашему поезду, и намерен сдержать свое слово. Что до меня, то, как я уже говорил вам, у меня здесь свои дела. Поэтому я поброжу по галерее, пока вы не закончите свои. Во всяком случае, мы с Грейс подождем вас здесь.

– Миледи, это не годится. Это против всяких правил, – возмутилась Грейс. – Я должна вас сопровождать. Вы окажетесь там в обществе двух джентльменов.

– Одного, – возразил Уильямс. – Я только отведу леди Ноэль в офис мистера Бариччи, а потом вернусь;

– Ну это еще хуже! – запричитала Грейс.

– Прекрати, Грейс! – Ноэль выпрямилась во весь рост, и, хотя девушка и была миниатюрна, горничную впечатлили ее решимость и твердость. – Я ценю твою добросовестность, но все же окажу любезность мистеру Бариччи и побеседую с ним наедине. Я очень быстро вернусь. Подожди меня здесь.

Она последовала за Уильямсом в заднюю часть зала, они миновали запасники и мастерские и оказались на пороге комнаты. Дверь была закрыта.

Уильяме постучал.

– Я привел к вам леди Ноэль, сэр, – объявил он. Низкий и звучный голос, выговаривавший английские слова с легким акцентом, тотчас же отозвался:

– Проведите ее сюда. Ноэль оказалась в просторной комнате, богато обставленной мебелью красного дерева с обширным бюро, за которым стоял высокий и поразительно красивый пожилой человек, с глубоко посаженными глазами, широкоплечий, с чертами лица, будто изваянного резцом художника. Его густые черные волосы были слегка припорошены сединой.

Ноэль заметила, как удивленно расширились его глаза, устремленные на нее.

– Мистер Бариччи, – начала она, услышав, как за ее спиной щелкнул замок. Уильяме вышел.

Бариччи медленно подался вперед, положив ладони на бюро и внимательно разглядывая ее, как, вероятно, разглядывал бы новое ценное приобретение галереи.

– Поразительно, – пробормотал он. – Да вы просто ее живое подобие. Ноэль с трудом перевела дух:

– Значит, вам известно, кто я и почему пришла сюда.

– Я знаю, кто вы, но могу только догадываться, зачем вы пожаловали в галерею.

– Почему – мне и самой трудно понять, – заметила Ноэль, дивясь его прекрасным манерам. Ее вдруг охватило странное безразличие. – Мне была необходима некая определенность, – пробормотала она, обращаясь скорее к себе, чем к нему.. – Чтобы ваше имя ассоциировалось с каким-то обликом.

– А теперь, когда эта цель достигнута?..

– Теперь с этим покончено. На его губах заиграла странная улыбка. – Это не может кончиться и не кончится никогда, Ноэль. В ваших жилах течет моя кровь.

– Как вы смеете говорить мне об этом по прошествии восемнадцати лет? – Ее брови надменно взметнулись, и впервые по всему ее телу прошла дрожь негодования.

– К тому же в вас горит тот же огонь, что пылал в Лиз, – добавил он.

– Удивлена, что вы помните ее имя и тем более как она выглядела, – ответила Ноэль с откровенностью, граничившей с дерзостью. ~– Ведь она была всего лишь одной из… бог знает какого огромного числа женщин, которых вы совратили и бросили за ряд лет.

Бариччи вздернул четко очерченный подбородок:

– Фаррингтон знает, как вы дерзки? Ноэль смотрела ему прямо в глаза:

– Он мой отец и знает обо мне все.

Бариччи не показался ей оскорбленным, скорее задумчивым, и Ноэль тотчас же узнала свою собственную манеру скрывать обиду.

– То, что вы дерзите мне, облегчает вашу душу? – спросил он наконец

– Пожалуй, нет. Вот если бы у вас была совесть, которой, насколько я могу судить по известным мне фактам, у вас нет, тогда другое дело.

Наблюдая за ним и стараясь быть объективной, Ноэль отметила про себя его внешнее обаяние, которое могло бы привлечь женщину столь же пустую и поверхностную, как он сам.

– Вы обладаете почти классической красотой, – заметила она, – даже в свои пятьдесят четыре года. Лиз была девочкой, глупенькой, эгоистичной девочкой, и понятно, чем вы могли ее привлечь.

Бариччи сделал насмешливый полупоклон:

– Благодарю за комплимент. – Его глаза задумчиво прищурились. – Вы ведь на нее не похожи! Верно? Если, конечно, не считать внешности. Вы из тех, кто умеет за себя постоять. И в вас я вижу ум и интуицию, которыми она не обладала.

– Я ничуть на нее не похожа. Как и на вас.

– В таком случае почему вам так хотелось меня увидеть? – Ну, не совсем так. Я вовсе не собиралась с вами разговаривать. Вспомните, ведь вы сами пригласили меня сюда. Он недоверчиво поднял брови:

– Право? В таком случае зачем Фарринттону было копаться в моем прошлом? Уж конечно, он сделал это не ради собственного удовольствия.

– Папа доставал сведения о вас по моей просьбе. Я хотела, чтобы все, что я слышала о вас, ассоциировалось с определенным лицом.