Текст книги "Кража"

Глава 3

Уильяме вышагивал по кабинету Бариччи. От его, высокомерия и хладнокровности, с какими он предстал перед Эшфордом, не осталось и следа. Замедлив шаг, он повернулся к своему хозяину.

– Как вы полагаете, что ему известно? – спросил он, утирая лоб платком.

– Дело не и том, что он что-то знает, – возразил Бариччи, который с олимпийским спокойствием .восседал за столом. – Вопрос в том, что он подозревает.

– И таком случае можно считать, что нас уже поймали. Вовсе нет. – Бариччи нарезал свое яблоко на тонкие ломтики и один из ломтиков отправил в рот. Затем он принялся методично и с удовольствием жевать сочную мякоть и заговорил, только когда отер рот салфеткой. – Не секрет, что Тремлетт подозревает меня в причастности ко всем кражам, включая н последнюю. Но наша задача сделать так, чтобы его: подозрения оставались только подозрениями, чтобы ему не стали известны факты. – Он сделал глоток мадеры. А теперь расскажите мне снова, о чем он расспрашивал вас.

– Пожалуй, даже меньше обычного, как бы с неохотой, – ответил Уильяме. – Он ушел из галереи, не узнав ничего существенного, если не считать имен людей, желавших купить «Лунный свет», помимо виконта Норвуда.

– Вполне логично, – сказал Бариччи. Он водил пальцем по краю стакана. – Разумеется, в этом нет ничего такого, что могло бы связать нас с этой кражей. Значит, вас беспокоит не это.

– Нет, сэр, не это. Вопросы Тремлетта, даже самые каверзные и острые, просто часть моей повседневной работы. Они возникают каждый раз, когда исчезает какая-нибудь ценная картина, и каждый раз он задает их мне. Но меня беспокоит то, что он выбрал себе в спутницы молодую леди.

– Ах, мою маленькую Ноэль. – Бариччи поднялся с места, подошел к окну и с задумчивым видом принялся смотреть на улицу. – Это удивительное совпадение. Верно?

– А вы и в самом деле полагаете, что это совпадение?

– По правде говоря, я думаю именно так. – Бариччи обернулся, потирая сложенные руки одна о другую. – Весьма досадное, но все же совпадение. Ноэль убедила меня в этом, даже не сознавая, что делает это. Видите ли, моя дочь… – Когда он произнес эти слова, на губах его заиграла легкая улыбка. – Моя дочь слишком правдива, чтобы притворяться и лгать, тем более замыслить такой грандиозный обман. Я спросил напрямую о ее взаимоотношениях с Тремлеттом. И она ответила, что встретила его в поезде на пути из Пула.

– И вы ей верите?

– Верю. Как я уже говорил, Ноэль – не лгунья. По правде, говоря, она пугающе прямолинейна и откровенна. Никогда в жизни я не встречал столь откровенной молодой женщины. – Он нахмурился. – Трудность заключается вовсе не в том, чтобы выяснить, как они встретились. Это не важно. Гораздо важнее то, что они встретились. Вполне возможно, что до сегодняшнего дня Ноэль и не встречала Эшфорда Торнтона, но теперь она с ним знакома.

– И я уверен, что он знает о вашем родстве с ней.

– Разумеется. Тремлетт знает обо мне почти все. А если чего-то и не знает, то набросится на Ноэль, чтобы подобраться ко мне поближе.

– Это-то как раз и беспокоит меня, – заметил Уильямс. – Я готов поспорить, что он догадывается о наших опасениях. Покидая галерею, он схватил леди Ноэль за руку, словно добычу. при этом смотрел на меня с победоносным видом человека, овладевшего ценнейшей уликой.

– Вы абсолютно правы, говорили что Тремлетт попытается использовать Ноэль в споен игре против нас.

– Думаю, она поддастся его чарам. Лицо Бариччи помрачнело – Нет, если я помешаю этому.

– Сэр уважая нас и ваши способности, должен все же отдан, должное и Тремлетту. Он столь же ловко управляется с женщинами, кaк и ведет расследования. – Согласен. Она может стать податливой, как воск, в его опытных руках. Поэтому я должен нанести контрудар, противопоставить ему мужчину, который мог бы поспорить с ним обаянием it привлекательностью, создать новый образ отца, которому она могла бы оказывать уважение и обрести привязанность, – Он сжал губы, и его темные глаза загорелись предвкушением триумфа. – Я знаю человека, который выполнит обе эти задачи – увлечет юную Ноэль и убедит ее в том, что се отец – отличный малый.

Бариччи подошел к своему бюро и вытащил пачку бумаги и перо.

– Я тотчас же напишу ему письмо и вызову к себе. Это восхитительный сюрприз для моей только что обретенной дочери – фантастически талантливый художник, который вызовется написать ее портрет. Какой еще дар может быть заманчивее для юной девушки, только начинающей бывать в свете? И есть ли для меня более удобный случай продемонстрировать свои благородные намерения?

На губах Уильямса зазмеилась улыбка.

– Это Сардо! – воскликнул он.

– А кто бы смог талантливее написать портрет Ноэль? – со смехом спросил Бариччи. – Если кто-нибудь и сможет соблазнить мою дочь и привлечь ее на мою сторону, так это

только ослепительный, блистательный Андре Capдо. Если он пустит в. ход свое обаяние, все усилия Тремлетта потерпят крах. Она будет принадлежать Сардо душой и телом. А, в конце концов, будет сочувствовать и помогать мне, если ей придется сделать выбор. Уильяме откашлялся, прочищая горло. – Неужели вы так уверены, что леди Ноэль способна пожертвовать своей добродетелью ради мужчины? Бариччи сардонически хмыкнул:

– Уильяме, нет неприступных женщин, если их добиваться должным образом. Андре – мастер своего дела. Не многие женщины способны противостоять его магнетизму. Что же касается Ноэль, то целомудрие, как вы справедливо заметили, может породить сдержанность, но оно же порождает и уязвимость. Те двадцать минут, которые я провел с ней, убедили меня в том, что она не только нетронутое существо, но и совершенно неопытна и даже не поймет, что ее пытаются соблазнить. С довольным видом Бариччи принялся за послание.

Ее яростное чувство долга, ее неистовая верность и удержали на следующее утро Ноэль от того, чтобы не повернуться и не броситься назад, в свою комнату. В ней все дрожало, она чувствовала себя как узник, который вот-вот предстанет перед взводов солдат, готовых расстрелять его. Она понимала, что ее ждет, хотя родители еще ни о чем не знали.

Вчера вечером она сделала вид, что спит, успев натянуть ночную рубашку и прыгнуть в постель, когда к дому подъезжала коляска родителей. Грейс бросала на нее суровые взгляды, однако поклялась не выдавать ее до завтрашнего дня. Ноэль намеревалась сама рассказать родителям правду, после чего Грейс собиралась явиться в кабинет лорда Фаррингтона и доложить во всех подробностях о том, что случилось в его отсутствие.

Ноэль лежала неподвижно, закрыв глаза и боясь пошевелиться, когда мать вошла на цыпочках и коснулась ее лба своей нежной рукой. Потом Бриджит поцеловала ее в лоб и вышла. Она не открыла глаз даже тогда, когда в комнату заглянула сестра, Хлоя горела желанием услышать новости.

Но с наступлением утра настал и час расплаты. Переступив порог гостиной, Ноэль остановилась и приветливо улыбнулась Хлое, примостившейся на краю канапе и готовой броситься ей на помощь, как только возникнет необходимость. Да, она всегда могла рассчитывать на Хлою.

Сегодня все обстояло иначе. Сегодня она боялась не вызвать гнев отца, а причинить ему боль.

Ноэль тяжело вздохнула и вошла в комнату.

– Доброе утро, – произнесла она. Эрик стремительно поднял голову:

– С тобой все в порядке? – Да, папа, конечно, в порядке. Я прекрасно себя чувствую. – Она не позволила себе оттянуть неприятное объяснение и тихо добавила: – Да я и не была больна.

– Но ведь ты занемогла утром, когда мы собирались ехать в деревню. – Изящный лоб Бриджит прорезала тонкая морщинка.

– Нет, мама, это не так. Я только притворилась больной. Я хотела провести этот день одна. – Ее охватило пронзительное чувство вины. – Вовсе не потому, что мне не хотелось ехать к прадедушке. Мне просто надо было в Лондон, а другого такого удобного случая мне не представилось бы; Это отвратительно – лгать вам, но ведь вы никогда бы не дали согласия на мою поездку. А я должна была… Она умолкла, подыскивая самые убедительные слова.

Но Эрик и так уже все понял.

– Черт возьми! – загремел он, – Ты ездила к Бариччи. Ты ведь обещала мне, что не станешь этого делать. Ты дала мне слово. И все же…

– Я не нарушила своего обещания, папа. – Сердце Ноэль упало при виде его отчужденного лица. – Я сказала, что не буду искать встречи с мистером Бариччи и не искала ее. Я просто пришла в галерею взглянуть на него. Вот и все. Я должна была это сделать ради своего спокойствия. Пожалуйста, попытайся понять меня.

– Понять? – Эрик провел рукой по волосам. – Я ведь говорил тебе, что он за змея. Он бесчувственный негодяй. Насколько я понимаю, он может быть опасен, и одна мысль о том, что ты…

– Эрик, – вступила в разговор Бриджит. Она поднялась с места, подошла к мужу и нежно дотронулась до его плеча. – Давай послушаем Ноэль. Ясно, что прежде чем начать действовать, она все хорошо обдумала. По-видимому, возможность увидеть Бариччи имела для нее огромное значение.

Эрик с трудом перевел дух:

– Но ведь ей едва исполнилось восемнадцать.. И она оказалась в Лондоне один на один, с этим мерзавцем..

– Нет, папа, – возразила Хлоя. – С ней была Грейс. Ноэль настояла на этом ради тебя, чтобы ты не беспокоился так сильно… – Ее голос пресекся, и она умолкла, недосказав фразы под осуждающим взглядом Эрика.

– Так ты знала об этом? – спросил он.

– Не брани Хлою. Она не смогла бы меня остановить, даже если бы привязала к кровати, – поспешила вступиться за сестру Ноэль. – Папа, я приняла решение. И вина моя.

– Не думаю, что стоит говорить о вине, – снова зазвучал умиротворяющий голос Бриджит. – Как я уже сказала, по-видимому, Ноэль не могла противостоять желанию видеть его. Она никогда не лгала нам прежде. И как мне кажется, никогда так тщательно не продумывала свои действия – обычно она просто бросается в очередное приключение. Поэтому я предлагаю покончить с обвинениями, упреками и извинениями и перейти к делу, а именно поговорить о мистере Бариччи. – Она подошла к Ноэль и взяла ее за руки. – Ты его видела?

На глазах Ноэль выступили слезы благодарности. Она молча кивнула.

– И?

– Выглядел он примерно так, как я и представляла, но его манеры….

– Я думал, ты только взглянула на него и ушла, – перебил Эрик.

– Я и собиралась это сделать. – Ноэль с трудом перевела дух. – Но потом он послал за мной.

– Он послал за тобой? – эхом повторила Бриджит, не веря своим ушам.

– Да, он попросил меня к себе в кабинет, и мы поговорили. Вернее, говорил он.

Ничего не опуская, Ноэль пересказала все неожиданные заявления Франко Бариччи.

– Значит, он попытался подъехать к тебе и предъявить на тебя отцовские права, – изумленно качая головой, . заметила Бриджит.

– Я отмела все его объяснения и уехала. Лорд Тремлетт отвез меня на вокзал Ватерлоо. Эрик снова вскинул голову:

– Кто? Ты ведь сказала, что была там одна, если не считать Грейс.

Ноэль смущенно переминалась с ноги на ногу.

– Конечно, мы и были одни с Грейс. Лорд Тремлетт просто сел на поезд в Саутгемптоне и оказался в нашем купе. И мне так повезло, что он тоже направлялся в галерею Франко. Поэтому, когда я обыграла его в пикет, он предложил расплатиться со мной за свой проигрыш, доставив меня в галерею.

– Лорд Тремлетт… – размышляла вслух Бриджит, не удивляясь и нисколько не осуждая Ноэль. – Это, случайно, .не сын герцога Маркхема?

– Да, и он был необычайно добр ко мне.

– Это хорошо, что ты была не одна, что у тебя был спутник, – сказала Бриджит.

– А меня это вовсе не успокаивает, – возразил Эрик. – Тремлетту за тридцать, и всем известно, какой он ловелас.

– Не думаю, что проводить двух дам в картинную галерею может означать нечто большее, чем обычная учтивость. – Уголки губ Бриджит приподнялись в легкой улыбке.

– Верно, – с жаром подтвердила Ноэль. – Эшфорд – настоящий джентльмен. Мы играли в карты…

– Эшфорд? – Эрик с силой стиснул зубы. – Я вижу, вы стали близкими друзьями.

Тайком скрестив пальцы, Ноэль ринулась в атаку:

– Совершенно верно. По правде, говоря, он попросил разрешения навещать меня. – Она умолкла, выжидая, что скажет отец.

Ждать ей пришлось недолго.

– Это совершенно исключено, – решительно заявил Эрик. – Я и слышать не хочу об этом. Через несколько месяцев мы начнем вывозить тебя в свет в Лондон. А там уже выстроилась целая очередь джентльменов, желающих быть представленными тебе, джентльменов, чьи светские обязательства гораздо менее обширны, чем у Тремлетта, должен я добавить. И все же, если он захочет быть представленным нашей семье в это самое время, милости просим. Но я должен сам определить, насколько он подходящая компания дня тебя.

– Папа, я хочу, чтобы он бывал у нас. Я была очень… – Она умолкла, подыскивая слова. Мозг ее лихорадочно работал – как убедить отца? – …заинтригована им. Он занимается расследованием спорных случаев, когда речь идет о застрахованной собственности. Он представляет страховую компанию Ллойда. И кстати, потому-то он и направлялся в художественную галерею Франко. Он расследует какое-то дело о пропаже картины. И задал несколько вопросов мистеру Уильямсу, управляющему галереей. Как я уже сказала, Эшфорд чрезвычайно интересный собеседник и джентльмен в полном смысле слова. Можешь спросить Грейс, которая стояла между нами, как могучий дуб. Все время он оберегал меня и ничуть не покушался на мою добродетель. Честное слово!

– Меня ничуть не впечатляет, даже если он сражался в твою честь с драконами на вокзале Ватерлоо. Все равно мой ответ будет таким же, – Эрик рассек воздух ладонью, отметая возможный протест Ноэль. – Я не бери на себя труда спорить со мной. Твоя мать и я тщательно подготовили все для твоего дебюта в лондонском обществе. И я хочу, чтобы ты встречалась со многими достойными джентльменами! Когда ты с ними познакомишься, ты сможешь лучше судить, какие именно черты ты ценишь в мужчинах. Эта поездка в Лондон едва ли предоставила тебе такую возможность.

– Я думаю, это было лучшей возможностью узнать человека, чем краткая беседа ни о чем во время танца.

– Разумеется, если этот «человек» тот, кого ты непременно хочешь узнать. Но в этом случае ты лишена выбора, ты не сможешь видеть разные типы мужчин;

Видя разочарование дочери, Эрик смягчился. Он подошел к Ноэль и взъерошил ее волосы, как делал это в детстве.

– Это не наказание, Ноэль. И это не значит, что я отвергаю лорда Тремлетта, с которым ты, несомненно, еще много раз встретишься за время этого сезона. Я искренне восхищаюсь его родителями. Если окажется, что он обладает хотя бы одним из их качеств – а я уверен, что он порядочный человек, несмотря на рой женщин, который его постоянно окружает, – я позволю ему видеться с тобой.

Ноэль воинственно вскинула подбородок и отважно встретила взгляд отца.

– Ты хочешь, чтобы я имела возможность выбирать, так почему не Эшфорда?

Он сверкнул глазами:

– Ты прекрасно знаешь, что мы говорим о разных вещах. В двенадцать лет ты тоже утверждала, что прекрасно разбираешься в жизни.

– Но Эшфорд уже объявил о своем намерении навестить меня, – попыталась она урезонить отца. – Нам придется принять его, ведь у меня нет возможности связаться с ним и сказать, что его визит отменяется.

– Ловко, ничего не скажешь. – Губы Эрика тронула улыбка. – Но я могу легко узнать лондонский адрес Тремлетта, и ты напишешь ему записку.

С самого рассвета Эшфорд Торнтон был на ногах, но из-за возбуждения не чувствовал ни усталости, ни потребности в отдыхе. Почти всю ночь он не сомкнул глаз, но причиной бессонницы было не сложное расследование, которым он был занят, и называлась эта причина леди Ноэль Бромли.

Сказать, что он был мгновенно и окончательно очарован ею, это еще не сказать ничего. Он был пленен – впервые за многие годы, что стало для него полной неожиданностью. Многие женщины были его светскими приятельницами, многие – любовницами. И все же их было гораздо меньше, чем ему приписывала молва. Тщеславия ради он поддерживал репутацию ловеласа и совратителя невинных девиц, хотя в действительности для него девственницы, как и замужние женщины, находились под нравственным табу, которого рн„ никогда не нарушал: он уважал невинность и узы брака.

И вдруг эта смешная девчонка!

Сначала он был окрылен неожиданной удачей – встретиться с незаконнорожденной дочерью Бариччи! Потом узнал, что она направляется в галерею своего отъявленного негодяя родителя, куда спешил и он. И тут у него родились подозрения: таких совпадений просто не бывает. Так или иначе представился счастливый случай, и возможно, если он сумеет им воспользоваться, ему удастся наконец добраться до Бариччи. Через его дочь. Но сначала эту строптивую молодую леди надо было прощупать.

В результате ему удалось выяснить, что Ноэль Бромли отличный карточный игрок, настоящая красавица, а для него – глоток свежего воздуха. Кроме того, она совершенно непричастна к делишкам негодяя Бариччи.

Эшфорд догадывался, что Эрик Бромли провел скрупулезное расследование биографии Бариччи и теперь знал о нем куда больше его. То, что Эшфорд считал единственной сферой преступной деятельности Бариччи, в действительности оказалось лишь вершиной айсберга, видимой частью его гнусной и порочной жизни – совратителя наивных женщин, который действовал под кличками и фальшивыми именами.

И вдруг в мозгу Эшфорда щелкнул замочек, и все встало на место: Фаррингтон производил расследования не по своей инициативе, его заставила это сделать дочь!

Она действительно обладала огненным темпераментом, была именно Бурей, как и называл ее отец, – он теперь в этом ничуть не сомневался.

Отвернувшись от окна, Эшфорд потер затылок, стараясь отогнать навязчивый и соблазнительный образ Ноэль, отложить мысли о ней на потом. С некоторым удивлением он заметил, что рассвет уступил место дню и в комнату льется солнечный свет. Скоро Лондон окончательно проснется, а ему в этот день предстояло несколько деловых визитов, которые должны были помочь ему сузить круг лиц, подозреваемых в краже картины «Лунный свет во Флоренции»,

«Хотя, – думал он мрачно, – ясно, что именно Бариччи украл эту картину. И это знаем мы оба. Теперь дело за малым – я должен доказать его вину».

Его беспокойство все возрастало.

Сделав несколько бесшумных шагов к подносу с завтраком, Эшфорд налил себе кофе, а его задумчивый взгляд обратился к утренней газете, аккуратно сложенной рядом с его чашкой. Он развернул ее, просмотрел несколько первых страниц.

Его внимание привлек заголовок на второй странице;

«„Пейзаж“ Гейнсборо[4]4
  Гейнсборо, Томас (1727-1788) – английский художник, пейзажист и портретист.


[Закрыть]. Масло. Продан сэру Уильяму Льюису. Цена неизвестна».

Эшфорд хмурился, припоминая толстого лысого господина, к которому теперь перешла картина, самовлюбленного надутого осла, поглощенного лишь мыслями о своем богатстве и удачных капиталовложениях.

Картина, купленная им ныне, была шедевром. Мазок маэстро был блестящим и абсолютно уникальным, за его работами гонялись знатоки. Заполучить такое произведение было бы для Бариччи чрезвычайно заманчиво. Возможно, Бариччи читает сейчас ту же самую статью и уже строит планы похищения. И обстоятельства благоприятствовали вору: в эти числа января Льюис ежегодно отправлялся в Шотландию навестить дочь и ее семейство. По лицу Эшфорда медленно расплывалась довольная улыбка. «Только не в этот раз, сукин ты сын, только не в этот раз», – думал он.

Глава 4

Два часа ночи. По пустынным улицам Лондона шествует

Пронизывающая до мозга костей январская ночь.

В модном районе города Уэст-Энде слуги давно отправились спать, наслаждаясь последними спокойными ночами в предвидении бурного лондонского светского сезона.

В некотором отдалении от дорогого особняка сэра Уильяма Льюиса маячила одинокая карета, скрытая в темноте, за пределами освещенной фонарями части улицы.

Человек в черном, лицо которого было скрыто капюшоном, скорчившись, притаился у дома Льюиса. Отделившись от стены, он осторожно заглядывал во все неосвещенные окна, чтобы удостовериться, что в доме действительно пусто.

Удовлетворенный осмотром, вор медленно обогнул дом. Добравшись до окон с двойными рамами, где размещалась картинная галерея, он остановился и прижался лицом к стеклу, выжидая, когда его глаза привыкнут к темноте. Грабитель опасался засады. Но дверь была плотно закрыта, никто в помещении не двигался.

В темноте ночи его зубы блеснули в улыбке – дело казалось слишком легким.

В кустах, примыкавших к владениям, он оставил мешок из грубой ткани для добычи. Затем встал в полный рост и, прижимаясь всем телом к стене, как бы слившись с нею, достал из кармана алмаз и стал бесшумно вырезать большой кусок оконного стекла, чтобы пробраться внутрь. План вырезать в стекле небольшое отверстие, чтобы просунуть руку и открыть шпингалет, а затем и окно, он отверг сразу: оконное стекло могло не поддаться его усилиям, а петли – скрипнуть.

Положив вынутый из окна кусок стекла на траву, он подтянулся на руках и проник в помещение галереи. Сняв обувь, грабитель зажег тонкую свечу – всего на мгновение, чтобы увидеть «Пейзаж» Гсйнсборо. Подойдя к картине, висевшей на дальней стене, он осторожно снял ее с гвоздя и двинулся к отверстию в окне. Надел обувь и ловко протиснулся в него вместе с картиной.

Через несколько секунд картина оказалась в полотняном мешке, а его рука уже стягивала завязки.

Улица была по-прежнему безмолвна и пустынна. Прокравшись по тротуару к карете, он сел в нее, засунул мешок с картиной под сиденье и натянул вожжи. Когда экипаж выехал из тени и оказался в свете уличного фонаря, он посмотрел на часы и глаза его сверкнули радостью.

Как он и предусматривал, вся операция заняла у него менее тринадцати минут. Вор натянул вожжи, и лошадь пошла рысью.

Было без двадцати минут три. Вор спрятал хронометр в карман, легко выпрыгнул из экипажа и огляделся. Скользнув на узкую улочку, грабитель тихонько кашлянул, вглядываясь в тупичок, утопавший в темноте. Он выждал некоторое время, пока там не вспыхнул огонек зажженной спички, который мгновенно погас. Затем вспыхнул еще один огонек, который уже не стал ли гасить.

Разглядев крепко сколоченную фигуру Гейтса, человека с мощными мускулами и квадратным туловищем, заполнившего своей тушей весь проход, вор, прижимаясь к стенам домов, направился к нему, крепко держа мешок с сокровищем.

Темные глаза Гейтса, полу прикрытые тяжелыми веками, смотрели на приближающегося вора чуть настороженно. Но, узнав его, Гейтс поднес горящую спичку к свече, чтобы их короткий разговор проходил не в полной темноте.

– Ты что, никогда не спишь? – спросил Гейтс низким хриплым голосом.

– Иногда, – последовал лаконичный ответ. – Рад, что ты вовремя получил мою весточку. Эта работа была непредвиденной и очень спешной.

– И что?..

– Я полагаю, у тебя есть покупатель?

– Ты шутишь? – Редкие брови Гейтса изумленно поднялись. – Но если речь идет о Гейнсборо, то, черт возьми, у меня есть покупатель.

– И он не англичанин, – многозначительно заметил вор.

– Из колоний, и его коллекция картин частная. Никто ее не увидит.

– А деньги?

– У меня пять тысяч фунтов моего клиента. И мне дано право истратить из них сколько потребуется.

– Мы ведь оба знаем, как высоко вскоре будут цениться картины Гейнсборо, А в частном владении их всего несколько полотен. Только их и можно… заполучить. Я хочу за картину десять тысяч фунтов.

Гейтс хмурился, потирая лицо повлажневшей рукой:

– Но тогда мне придется вложить и свои деньги… Вор внимательно наблюдал за Гейтсом – рука его рефлекторно ощупывала карман в поисках ножа.

– Не вздумай делать глупости, Гейтс. Мы оба знаем, кто из нас более ловок, если дело дойдет до поножовщины.

Пальцы Гейтса застыли на месте.

– Ты загоняешь меня в угол.

– Я предлагаю тебе ценную картину за хорошие и справедливые деньги. Ты, в свою очередь, потребуешь со своего покупателя на тысячу фунтов больше. Это называется сделкой, а не грабежом.

– Идет, – пробормотал Гейтс сквозь сжатые зубы. – Десять тысяч. Дай взглянуть на картину.

Вор осторожно извлек Гейнсборо из мешка и поднял так, чтобы свет свечи упал на полотно.

– Удовлетворен?

Тщательно рассмотрев картину, Гейтс кивнул. Каким бы мошенником он ни был, но свое дело знал и с первого взгляда мог отличить оригинал от подделки. Развязав свой мешок, он пересчитал деньги. Да, их пять тысяч.

– Я подожду здесь, – чеканя каждое слово, произнес вор, – а ты принесешь еще пять тысяч.

– Договорились.

Эшфорд потер уставшие глаза, поднимаясь по ступенькам своего городского дома. Скоро рассвет, а он хотел еще немного поспать. Надо бы отдохнуть два-три часа перед дорогой. Ему предстояла поездка в Нортгемптон и встреча с родителями, чтобы решить кое-какие вопросы.

Он нахмурился, думая с досадой об этой поездке в Маркхем, – она нарушала его планы, и не только по части занимавшего его расследования, но также мешала новой встрече с Ноэль Бромли. И, тем не менее, он не мог отложить визит к родителям.

…В щель между крыльцом и парадной дверью был засунут конверт. Он поднял его и, войдя в холл, немедленно вскрыл. При виде подписи Ноэль сердце его дрогнуло, он почувствовал, что это недобрый знак, и предчувствие его не обмануло.

Пробегая глазами первый же абзац, Эшфорд еще больше нахмурился: в письме выражалось искреннее сожаление о том, что она вынуждена пересмотреть свое отношение к его возможному визиту и взять свое приглашение обратно.

Продолжая читать, он несколько успокоился и смягчился. До начала сезона не может быть и речи ни о каких визитах. Если, конечно, он, лорд Тремлетт, не найдет средства переубедить ее отца. Если это случится, она будет рада принять его. Более того, она будет с нетерпением ждать такой возможности.

Ему снова был брошен вызов. Она хочет видеть его. И одному Господу известно, как хотел видеть ее он. Но вот как это сделать? Как можно встретиться, не нарушив воли лорда Фаррингтона?

В мозгу Эшфорда, будто что-то взорвалось. Это было как удар молнии.

Маркхем! Беспроигрышный вариант.

Маркхем был огромным поместьем в Нортгемптоне. Земельные угодья исчислялись несколькими сотнями акров ухоженных лугов, лужаек и газонов, великолепных садов, под сенью которых располагались величавые стены и башенки загородного дома.

Но Эшфорда привлекали сюда не столько красота и ухоженность Маркхема, сколько его хозяин и хозяйка. Пирс и Дафни Торнтон были поистине уникальными людьми. В их жизни бывали и тяжелые времена, но им удалось преодолеть множество тягот и препятствий, чтобы обрести счастье и мир их сегодняшней жизни.

После тридцати четырех лет брака родители Эшфорда сохранили свои редкостные отношения, о которых другие люди могут лишь мечтать. Детям своим супруги подарили не только любовь и нежность, но и свои достоинства. Они научили их уважать других, разбираться в людях, ценить по заслугам их душевные качества. И главное – умению взвешивать последствия своих поступков…

Выпрыгнув из кареты, Эшфорд отдал распоряжения своему кучеру и поспешил к парадной двери дома.

– Мастер Эшфорд! Какой приятный сюрприз! – приветствовал его седовласый человек, склонившийся в почтительном поклоне перед молодым хозяином.

– Привет, Лэнгли! Ты выглядишь прекрасно.

– Стараюсь, сэр. – Дворецкий разгладил складки своего безупречно отглаженного сюртука и приосанился. – Прошу прощения за неожиданное вторжение, – продолжал Эшфорд, будто его непредсказуемые приезды и отъезды были редкостью, – но уж так сложились дела.

– И отлично. Ваши родители будут счастливы, видеть вас. – Лэнгли отступил, пропуская молодого хозяина. – Герцог и герцогиня завтракают.

Эшфорд быстро шел через холл, обуреваемый одним желанием – поскорее увидеть мать и отца. Оказавшись перед дверью в гостиную, он остановился, и некоторое время наблюдал за ними, за их мирной трапезой.

Пирс Торнтон, в свои шестьдесят с лишним лет, оставался красивым мужчиной – высокий, ладный, импозантный, и только серебристая седина на висках да тонкие линии морщинок вокруг рта выдавали его возраст.

Дафни Торнтон была красива классической красотой – стройная, изящная, с рыжеватыми волосами и правильными чертами лица. Глаза, мерцавшие подобно драгоценным камням, придавали ее лицу особое очарование. Мать пятерых детей, первые из которых были двойняшки – Эшфорд и Джульетта, Дафни сохраняла свежесть молодости и выглядела лет на двадцать моложе своих лет.

Прислонившись к двери, Эшфорд стоял и ждал, когда родители обратят на него внимание. Но не прошло и десяти секунд, как Дафни подняла голову.

– Эшфорд! – воскликнула она, и в голосе ее прозвучало куда больше радости, чем удивления. – А мы как раз говорили о тебе.

– Звучит зловеще, – хмыкнул он, попадая в материнские объятия, – Так, может быть, мне лучше удалиться?.. – Эшфорд взглянул на отца, и какое-то время они смотрели в глаза друг другу. Потом он повернулся к двери и притворил ее. – Значит, вы уже слышали?

– Узнали примерно полчаса назад, – ответил Пирс, источники информации которого были выше всяких похвал. – Это не похоже на работу Бариччи.

– Это и не был Бариччи, – ответил Эшфорд, и в глазах его заплясали смешинки. – Куда ему!

– К тому же он не так высокомерен, – сухо прокомментировала Дафни. – По правде, говоря, Эшфорд, с каждым днем ты кажешься мне все более похожим на отца.

Губы Пирса тронула едва заметная улыбка.

– Ты, кажется, не хотела сделать ему комплимент, а, Снежинка?

– Не хотела, – ответила Дафни. Склонив голову к плечу, она смотрела на мужа. – Не ты ли говорил мне, что высокомерие порождает чрезмерную самоуверенность? А она может испортить любое дело.

Пирс нежно погладил ее по щеке, стараясь разгладить появившиеся на ее чистом лбу морщинки беспокойства.

– Верно, говорил. Но то, что Бариччи и в подметки не годится этому вору, вовсе не говорит о его самонадеянности. Это просто факт.

– Сдаюсь. Вы оба абсолютно невозможны, – с досадой вздохнула Дафни. Пристально взглянув на сына, она Наконец спросила: – Ты не слишком рисковал?

– Риска никакого, – заверил ее Эшфорд. – И я вне подозрений. – Голос его понизился до шепота: – У меня есть деньги, которые я могу потратить на благотворительность, точнее, отдать тебе.

– Сколько? – почти безразлично спросил Пирс.

– Десять тысяч фунтов.

– Потрясающе! – Герцог тихонько присвистнул.

– И заметь, ее купил американец, – уточнил Эшфорд, – значит, опасность, что кто-нибудь увидит ее во время грядущего светского лондонского сезона, исключена. Да, это изрядно подпортило бы общую картину празднеств и приемов, – добавил он.

– Не знаю, как ты можешь выдерживать эти крикливые и безвкусные вечера, следующие один за другим, – ворчливо заметил Пирс.

– Они нужны мне для дела.

– И что же это за дело? – упрямо продолжал Пирс. – Расследование деятельности Бариччи или погоня за новой женщиной?