Текст книги "Обольститель"

– Да! – Жокей схватил деньги. – Он высокий, может быть, чуть пониже вас. Остроносый, светло-каштановые волосы. Телосложения среднего, но в общем выглядит жутко. Что-то такое в глазах… Они как два кусочка льда. И еще манера двигаться: совсем как кот, готовящийся броситься на мышь.

– Как он был одет?

– Трудно сказать, – пожал плечами Альбертс. – Только не по-жокейски. Скорее, как обычный конюх. Явно не голубых кровей, если вы это имели в виду.

– Именно это я и имел в виду. – Дастин внимательно всмотрелся в лицо Альбертса, потом отпустил его. – Я сейчас проверю, нет ли поблизости кого-нибудь чересчур любопытного. Как только подам знак, выскакивайте из кареты и бегите прочь. И чтобы духу вашего не было в Англии до сентября. Вы все поняли?

Альбертс судорожно кивнул.

– Хорошо. – Дастин вышел из экипажа и неторопливо огляделся вокруг. Кроме Ленстона, беседовавшего с несколькими знакомыми, никого поблизости не было. Дастин наклонился к окну экипажа:

– Вперед, Альбертс!

Жокей мгновенно выскочил из экипажа и пустился наутек.

– Вы довольны, милорд? – поинтересовался Саксон, подойдя к Дастину.

– Да. Наконец-то я кое-что узнал. Но скажите, откуда вы узнали, кто такой Альбертс и что я намерен его допросить?

Саксон усмехнулся.

– Хочу напомнить, сэр, вы наняли меня на работу. Пока вы нащупывали ниточки, я послушал, что говорят вокруг. Преимущество кучера в том, что его как бы не замечают. Двое судей из Жокейского клуба прогуливались неподалеку от меня, занятые разговором. Услышав, что они упоминают ваше имя, я навострил уши. Джентльмены обсуждали некого Альбертса и его карьеру. Один из них сказал, что вы уволили Альбертса. Я заинтересовался, не тот ли это жокей, которого вы намеревались выспросить. Час спустя Паркер, с которым вы беседовали, встретился с человеком, только что прибывшим в Ньюмаркет. Он называл его Альбертсом, сказал, что их соглашение аннулируется, и предложил поскорее уносить ноги, так как вы занимаетесь поиском жокеев, намеренно проигрывавших скачки. И тут я и эти двое увидели вас. Паркер тут же исчез. Альбертс тоже хотел последовать его примеру. Тут я его и перехватил.

– Ваш дядюшка был прав: вы молодчина.

– Благодарю вас, сэр. – Саксон слегка поклонился. – Мы покидаем Ньюмаркет?

– Да. Мы сделаем остановку в Суффолке, а потом едем домой.

– Дастин! – Маркиз обернулся и увидел, что к ним направляется Ленстон. Вид у графа был растерянный. – У вас все в порядке?

– Да. А что такое?

– Я видел Альбертса, который выскочил из вашей кареты словно ошпаренный. Что вы с ним сделали?

– Мы немножко побеседовали.

– О прошлой осени?

– О том, почему я был вынужден его уволить, – ответил Дастин, похлопывая Ленстона по плечу. – Я собирался увидеться с вами, чтобы поздравить с победой. А мне пора возвращаться в Тайрхем. Встретимся в Эпсоме?

Граф утвердительно кивнул:

– Не упущу такого случая. С нетерпением буду ждать возможности стать свидетелем вашего триумфа. Хотя я намерен, несмотря на ваше предупреждение, составить вам конкуренцию.

– Не возражаю, – улыбнулся Дастин, садясь в карету.

– Запомни, ты не можешь рассчитывать только на свои навыки, – наставлял Олдридж свою дочь, расхаживая по гостиной.

– Я знаю, папа, – отозвалась Николь, примостившись на краешке дивана. – Все эти годы наблюдая за тобой, я поняла, что полагаться можно лишь на собственный ум.

– Хорошая девочка. Дело в том, что ты не можешь повлиять на погоду, на состояние скаковой дорожки в Эпсоме, как и на любые ситуации, которые могут возникнуть во время состязаний. Все, что ты можешь сделать, это изучить дистанцию, как собственную ладошку, и внимательно следить за другими жокеями. Вот скажи, где тебе лучше находиться, если вы идете одной группой?

– У ограды, конечно.

– Верно. Но ты должна при этом внимательно следить за действиями других жокеев.

– Если я буду постоянно вертеть головой, – усмехнулась Николь. – Кинжал будет нервничать, и это скажется на скорости.

– Ошибаешься, – сказал Ник. – Иноходь – вот за счет чего ты можешь выиграть. А иноходь не всегда означает скорость.

– Это точно. Особенно на эпсомской дистанции. Мне предстоит справиться со сложным поворотом на Тоттенхемском углу, не говоря уже о крутом спуске. На этих участках я должна снизить скорость, чтобы быть точной.

– Вот именно. Точной и спокойной. Малейшее сомнение может стоить тебе первого места. А теперь расскажи, как ты пройдешь дистанцию.

– Я сделала бы это лучше, если бы хоть раз прошла ее, – нахмурилась Николь.

– Опять! Ты не можешь покинуть Тайрхем до возвращения маркиза. Отвечай на мой вопрос!

– Хорошо, – вздохнула Николь. – Дистанция имеет форму подковы. Первый отрезок идет в гору, и я достигну вершины холма, обогнув Тоттенхемский угол. Здесь иноходь должна быть особенно четкой. Если мне удастся вписаться с Кинжалом в поворот, не сбившись с шага и без рывков, мы выйдем на спуск плавно. Если же нет, мы либо налетим на ограду, либо потеряем время.

– И вот еще что: перед финишем будет небольшой подъем, но если ты удачно пройдешь спуск, проблем не будет. А в какой точке ты должна перейти на галоп, чтобы оставить всех позади?

Николь улыбнулась:

– За пятьдесят ярдов до финиша.

– Отлично! – воскликнул Ник, сияя. – Ты еще в глаза не видела дистанцию, но уже неплохо ее чувствуешь. С твоими навыками и с твоим чутьем ни у одного жокея не остается ни малейшего шанса.

– Одного чутья мало, ты знаешь это лучше кого бы то ни было. Как было бы хорошо, если бы ты руководил мною! Но, к сожалению, это невозможно.

– Ты снова о Раггерте.

– Последние три дня он не отходит от меня. И его настойчивость вызвана вовсе не желанием поощрить Кинжала или ободрить меня. Такое впечатление, что он ждет, когда я или Кинжал допустим ошибку. Очевидно, он думает, будто за мной нужен постоянный надзор и что он его осуществляет в отсутствие Дастина. Честное слово, папа, если бы Раггерт хотя бы наполовину уделял такое пристальное внимание лошадям, какое уделяет мне, я, может быть, и поверила в то, что он незаменимый тренер, каким считаете его вы с Дастином. Он все время пристает ко мне с дурацкими расспросами и…

– Вот как? – нахмурился Ник. – Я этого не знал. О чем же он тебя расспрашивал?

– Только не волнуйся, – сказала Николь. – Он не подозревает, кто я на самом деле. Все его вопросы касаются Олдена Стоддарда: откуда он родом, где учился, как попал в Тайрхем и все такое.

– И что ты ему говорила?

– Что я родилась и учи… вернее, родился и учился в Шотландии, в небольшой деревушке. Лорд Тайрхем случайно увидел меня во время одного из своих визитов в Балморал и был поражен моим искусством верховой езды. Поэтому, когда Ник Олдридж не смог ответить на его приглашение, лорд Тайрхем вызвал в Англию меня.

– Ты рассказывала эту сказку маркизу, прежде чем поведать ее Раггерту?

– Это вовсе не сказка, папа. Это почти правда, если не считать Шотландию. Я не успела поделиться с Дастином, но я все ему расскажу, как только он вернется из Ньюмаркета.

– А сам он случаем не выдумал эти визиты в Балморал?

– Папа, ты опять за свое? Его отец был близким другом ее величества королевы Виктории, так что Кингсли часто проводили лето в Балморале. Во время одной из таких поездок Дастин спас жизнь ее величеству, за что королева пожаловала ему титул маркиза.

– Вот это да! – воскликнул Олдридж. – Спас жизнь королеве! Да это же просто подвиг! Что ж, это доказывает, что он мужественный и решительный человек. А ты в ответ рассказала ему об амулете?

– Да. Но не только об амулете, но и о маме, – улыбнулась Николь. – Это получилось само собой.

– Так обычно и бывает, – отозвался Ник. – Но давай вернемся к Раггерту. Почему он так интересуется Стоддардом? Его дело лошади, а не жокеи.

– Я тоже так думаю.

– Надо доложить об этом лорду Тайрхему, когда он вернется. Пусть знает, что Раггерт сует свой нос куда не следует. Он должен также услышать, историю, которую ты придумала о прошлом Стоддарда.

– Я сама ему расскажу по дороге в Эпсом. Я намерена туда отправиться, как только вернется Дастин. – В этот момент раздался стук в дверь. Ник напрягся, взгляд его метнулся в сторону двери.

– Я посмотрю, кто там, – моментально вскочила Николь, убедившись, что кепочка надежно сидит у нее на голове. – Должно быть, Дастин вернулся.

Николь осторожно подошла к входной двери.

– Это Тайрхем! – услышала она знакомый голос. Сердце ее затрепетало, дрожащими руками она повернула ключ и открыла дверь.

– Добро пожаловать, милорд, – приветствовала Николь Дастина голосом Олдена Стоддарда.

Взгляд Дастина проник в самую душу Николь, и она почувствовала, что ноги ее стали ватными.

Дастин переступил порог, закрыл за собой дверь и тут же заключил девушку в объятия.

– Господи, как же я по тебе соскучился! – прошептал он, приникая к губам Николь поцелуем, исполненным страсти.

– Я тоже по тебе соскучилась. – Николь неохотно отклонилась назад, чтобы вглядеться в лицо Дастина. – С тобой все в порядке?

– О да! – Дастин снова прижал к себе Николь, словно каждое объятие придавало ему сил.

– Папа в комнате, – тихо сообщила Николь.

– Я так и подумал. В противном случае не ограничился бы поцелуем. – Привычным жестом Дастин приподнял подбородок Николь. – Сегодня вечером пойдем в хижину. Нам надо поговорить.

– Только поговорить? – лукаво спросила она.

– Я помню о своем обещании, – сказал Дастин, нежно погладив Николь по щеке. – У вас все благополучно?

– Да.

– Ты меня любишь?

Губы Николь задрожали.

– Да.

– Нет, не так!

– Я тебя люблю.

– А я люблю тебя. – Дастин снова поцеловал Николь, на этот раз со всей силой нахлынувших эмоций.

– Ники!

Голос Олдриджа заставил Николь отступить, а Дастина – прервать поцелуй.

– Да, папа, – отозвалась Николь. – Здесь лорд Тайрхем. – Она неуверенно улыбнулась Дастину: – Отец прекрасно знает, что это ты, но предупреждает, что собирается прервать наше уединение.

Дастин взял руку Николь и переплел свои пальцы с пальцами девушки.

– Ты пойдешь со мной в хижину?

– Ты же знаешь, что пойду, – ответила Николь и тут же покраснела. Ее слова прозвучали крайне двусмысленно: она только что пообещала Дастину гораздо больше, чем прогулку.

– Вот вы и вернулись, милорд, – сказал Ник, появляясь в прихожей. – Как там Салли?

– Господи, я даже не спросила о Салливане! – вырвалось у Николь.

– Потому что у тебя голова занята другим, – сказал Олдридж с улыбкой.

Бедная девушка не знала, что и сказать.

– Салливан уже ходит, – выручил ее Дастин, все еще крепко сжимая ладонь Николь в своей руке, – Они с Туттлом теперь закадычные друзья. Когда Салли в добром расположении духа, они играют в карты и постоянно пререкаются, обвиняя друг друга в жульничестве. В общем, он чувствует себя неплохо. Синяки почти прошли, так что он скоро сможет выходить из дома. Вообще-то я его пригласил погостить у меня на время соревнований.

– Чудесно! – обрадовалась Николь.

– Я упросил его приехать за день до начала дерби. Если у кого-нибудь возникнут вопросы, мы скажем, что он прибыл для обсуждения контракта, который я намерен с ним заключить.

– И правильно сделаете! – убежденно заявил Ник. – Салли – один из лучших жокеев. Он очень надежный и честный человек.

– Понятное дело, я нисколько не хочу умалить достоинства мистера Салливана, но вы, Олдридж, сами не менее опытны и честны. Когда мы разоблачим этих негодяев, я намерен заключить контракт с вами и надеюсь, вы не будете возражать.

– Благодарю вас, милорд, – ответил Ник, тронутый до глубины души.

– За что? За то, что я получу двух таких прекрасных жокеев, как вы и Салливан? Это мне следует вас благодарить.

Николь дернула Дастина за рукав.

– Милорд, вы сказали – двух жокеев? А какое место отводится бедному Олдену Стоддарду?

Дастин нежно улыбнулся Николь:

– О, Стоддарду нечего беспокоиться. Он вне конкуренции.

– Кстати, о Стоддарде, милорд. Раггерт постоянно беспокоит Николь, – сказал Ник.

Дастин тут же насторожился.

– Каким образом?

Вздохнув, Николь рассказала ему все, включая и сочиненную ею биографию Стоддарда.

– Возможно, я что-то преувеличиваю, – заключила она. – Но я не могу избавиться от ощущения, что Раггерту доверять нельзя.

– Я не давал ему указаний допрашивать моего жокея, – мрачно сказал Дастин. – Хорошо, что ты мне сказала об этом. Мне следует получше приглядеться к Раггерту. Но это мы отложим до завтра, а сейчас… – Дастин опустил руку в карман и достал какую-то бумагу. – Ваша лицензия, мистер Стоддард, – объявил он, передавая документ Николь.

Николь остолбенела.

– Ты… достал лицензию? – спросила она, не веря своим глазам.

– Никогда не сомневайся во мне, Дерби. Если я очень сильно чего-нибудь захочу, то своего добьюсь. Я также подготовил все необходимое к твоему приезду в Эпсом: ты взвесишься отдельно, пока остальные наездники будут проходить парадом мимо королевских трибун и выстраиваться на лужайке. Вы с Кинжалом присоединитесь к ним уже на старте. – Дастин слегка дернул козырек кепки Николь. – Остальное, милорд Стоддард, за вами.

– Ники не подведет, ваша светлость, – заверил Олдридж. – Она отлично чувствует дистанцию. Подождите немного и увидите: ей не будет равных.

Но Николь, проигнорировав отцовский комплимент, не преминула воспользоваться моментом, чтобы вырвать у Дастина обещание.

– Когда же я смогу попробовать дистанцию в Эпсоме? Все время, пока ты отсутствовал, я просидела здесь. Все эти дни я усиленно тренировалась, а папа каждый вечер подробно меня инструктировал. Но никакая теория не может заменить практику. Так когда же мы поедем в Эпсом?

– Ты заранее готовила эту речь? – спросил Дастин, едва сдерживая смех.

– Дастин…

– Что скажешь, если мы отправимся завтра утром? – предложил он, предваряя очередной шквал вопросов. – Я поеду туда вместе с тобой. Можно было бы поехать и сегодня, но уже слишком поздно.

– Сегодня в любом случае нельзя, – отозвалась Николь. – Кинжал устал. Ему нужен отдых.

– Значит, завтра.

– На рассвете, – вставила Николь. Дастин не выдержал и расхохотался.

– С первым солнечным лучом, – заверил он.

– Милорд, удалось вам что-нибудь узнать? – вмешался Ник.

– Вообще-то да. – Веселое настроение Дастина мгновенно исчезло.

Перейдя на деловой тон, он рассказал Олдриджу о событиях, произошедших в Ньюмаркете, начав со встречи с Паркером и закончив историей с Альбертсом.

– Альбертс описал мне того человека, – сообщил Дастин. – Похож на конюха, высокого роста, среднего телосложения, с пронзительным взглядом и кошачьими повадками. Но главная примета – одна его рука изуродована шрамами. Вам это никого не напоминает?

Брови Ника сошлись на переносице, лицо его выражало сосредоточенность.

– Трудно сказать, но у меня такое чувство… Изуродованная рука… ужасные манеры… Что-то очень знакомое… – Олдридж потер виски. – Проклятие! Не могу вспомнить.

– Может быть, человек со шрамами сопровождал Арчера и его товарища, когда они вам угрожали? – высказал предположение Дастин.

– Нет, – решительно ответил Ник. – В этом я уверен. Ко мне подходили только эти два человека, те самые, что избили Салли и приезжали в Тайрхем. – Ник провел рукой по волосам. – Но меня не покидает ощущение, что я все-таки его видел. Но когда? И где?

– Николь, – спросил Дастин, – а тебе это описание ни о чем не говорит?

– К сожалению, нет, – вздохнула Николь.

– Ники тогда со мной не было, – пробормотал Ник, сокрушенно качая головой. – Уверен, что когда-то видел этого человека. Дайте мне подумать, милорд. Я обязательно вспомню.

– Уверен в этом, – отозвался Дастин. Часы в прихожей пробили пять. Дастин посмотрел на Николь:

– Мне кажется, пора идти.

– У нас еще осталось немного ягнятины, – предложила Николь. – Не хочешь перекусить? А после этого мы могли бы прогуляться.

– Отлично!

Ответ Дастина прозвучал отрывисто, сам он был натянут как струна. Николь кинуло в дрожь – настала ее очередь платить.

Глава 13

– Солнце садится, – мечтательно произнесла Николь, глядя из окна хижины на уходящее за горизонт светило.

Дастин подошел к Николь сзади и обнял ее за талию, она прижалась спиной к его крепкому телу.

– Я помню, ты обещал, что мы будем вместе провожать закат. О, как прекрасно! Тебе удалось убедить солнце дождаться нашего прихода?

– Я бы и хотел записать это на свой счет, – губы Дастина ласкали волосы Николь, – но мое самомнение не заходит так далеко. – Он поцеловал Николь за ухом. – Кстати, кому или чему я обязан тем, что ты снова надела платье?

– Я просто решила, – улыбнулась Николь, – что не к лицу маркизу Тайрхемскому, известному своей беспутной репутацией, прогуливаться в компании юноши. Хотя без этих бесчисленных нижних юбок платья и в самом деле не так ужасны.

– Дерби, забудь о моей репутации. Сейчас меня больше всего беспокоит, чтобы никто не узнал тебя в обличье жокея. – Дыхание Дастина участилось. – Что же касается платьев, то я от них тоже не в восторге. В бриджах ты выглядишь еще более соблазнительно.

– Вы неисправимы, милорд. Ну что мне с вами делать?

– Скажи мне, что у тебя на сердце.

Николь думала слегка подразнить Дастина, но его решительное требование застало девушку врасплох.

– Я… я не знаю, что ты хотел бы услышать, – запротестовала она.

– Поговори со мной, Николь. Позволь мне развеять твои страхи.

Страхи? Николь не хотелось бы говорить об этом сейчас, когда Дастин обнимал ее, а закат принадлежал только им обоим.

– Потом, – ответила она слабым, срывающимся голосом. – А сейчас давай полюбуемся закатом. Ведь это длится так недолго!

Дастин помолчал, уткнувшись подбородком в макушку Николь и вместе с ней наблюдая, как багровый диск уходит за горизонт.

– Какие мысли бродят сейчас в твоей головке?

Николь полной грудью вдохнула холодеющий воздух.

– Когда я была маленькой, я все думала, что делает солнце ночью? Ведь если никто его не видит, оно может творить все что угодно. Так чем же оно занимается? Носится как угорелое? Отдыхает? Или же, как я, смотрит на звезды и дивится этому чуду?

– А может быть, оно хотело бы остаться на небе и вечно лить на землю свой свет? – тихо сказал Дастин.

– А зачем?

– Что, если оно знает, как грустно ночью тем, кто одинок?

Николь слегка повернула голову.

– Тебе часто бывало одиноко?

– До встречи с тобой – да. Я искал тебя. Искал кого-то, в чье существование почти не верил. А когда мы встретились, то понял, что больше не одинок.

Николь судорожно сглотнула.

– Наши жизни, как и наше прошлое, очень разные, Дастин.

– Но только не наши мечты.

Губы Николь задрожали, когда она вгляделась в лицо Дастина.

– Я не уверена, что это можно сказать обо всех наших мечтах.

– А я уверен. – Дастин наклонил голову и нежно поцеловал Николь. – Я люблю тебя, – сказал он, погрузив пальцы в ее прекрасные волосы. – Я никому не говорил этих слов до встречи с тобой. Николь, я хочу подарить тебе… весь мир!

В ответ Николь с жадностью обвила руками его шею, прижалась теснее, задрожала, почувствовав, как его язык коснулся ее языка. Она закрыла глаза, каждый нерв ее напрягся, отзываясь на ласку Дастина. Нечто неизъяснимо новое, но не менее сладостное появилось в их близости. Она чувствовала, что должно произойти нечто большее, хотела этого, стремилась навстречу неизведанному. Ее чувства пробудились и расцвели, наполнив грудь истомой, словно расплавленный металл растекся по всему ее телу. Сейчас ее не волновало ни прошлое, ни настоящее, ни будущее. Только Дастин! Один лишь он.

Но это чувство испытывала не одна Николь. Дастин переживал те же эмоции: чуть откинувшись назад, он заглядывал ей в глаза с бесконечной жаждой желания, со страстью не менее горячей, чем его поцелуй.

– Николь…

– Ш-ш-ш… – Николь прикоснулась ладонью к щеке Дастина, провела пальцем по его шее.

Дастин перехватил ее ладонь и поцеловал. Николь видела, как тяжело ему сдерживаться.

– Нет, – выдохнула она, качая головой. – Не сегодня. Прошу тебя, Дастин, не надо.

Пальцы его принялись медленно поглаживать ее затылок.

– У меня нет сил, – выдавил он, весь дрожа. – Скажи, чтобы я остановился.

Остановиться? О Боже! Но этот закат будет только сегодня и только для них. Николь захотелось с головой погрузиться в ту бездну наслаждений, которые мог доставить ей Дастин.

– Нет! – Приподнявшись на носках, Николь развязала галстук Дастина, расстегнула жилет и рубашку. Она нежно прильнула губами к его теплому обнаженному торсу, разведя полы рубашки в стороны.

Из горла Дастина вырвался стон.

– Прекрати, – приказал он, но пальцы Николь продолжали путешествие по мускулистой, покрытой волосами груди Дастина. – Боже, Николь, ты не должна… – Противореча собственным словам, Дастин крепче обхватил талию Николь, плотнее прижимая ее ладони к своей груди, к соскам, к талии и… ниже. Но тут он, опомнившись, ослабил объятия и снова попытался обрести над собой контроль, слабевший с каждым ударом сердца.

Но Николь не обратила внимания на его слабый протест. Высвободив руки, она расстегнула брюки Дастина, и пальцы ее заскользили вниз, пока не коснулись восставшей плоти.

Издав хриплый стон, Дастин сорвал пиджак, жилет, рубашку и швырнул их на пол, после чего впился в губы Николь бесконечным поцелуем, пронзившим девушку до самых глубин ее существа. Дастин торопливо расстегнул платье Николь, едва не разорвал нижнюю рубашку и обнажил грудь любимой. Подхватив Николь на руки, Дастин сделал несколько шагов к толстому мягкому ковру, неизвестно как оказавшемуся в углу хижины, и осторожно прилег со своей ношей на его бархатную поверхность. Дастин встал на колени и, не отрывая взгляда от глаз Николь, положил ладони на ее груди, ощущая их мягкость и податливость. Соски Николь отвердели, и она глухо застонала, извиваясь на ковре. Дастин понял призыв Николь. Он стянул с нее одежду и отбросил в сторону, в восторге созерцая ее наготу.

– Такую красоту невозможно описать словами, – хрипло произнес Дастин, пожирая глазами тело Николь. – Ты – чудо!

Николь громко стонала, когда губы Дастина касались ее сосков. Дастин ласкал снова и снова, пока невыносимое наслаждение не охватило все ее тело. Николь отчаянно металась, стремясь продлить это волшебство до бесконечности.

И Дастин понял ее.

Он оторвался от груди Николь, лишь на мгновение замешкавшись, и ожег Николь взглядом своих выразительных глаз.

– Я тону, – хрипло пробормотал Дастин. – Николь, я тону! – Губы его нашли маленькую ложбинку меж ее грудей, проложили от нее дорожку к талии, животу, бедрам.

Николь была уверена, что сейчас расстанется с жизнью. Каждая точка на ее теле, к которой прикасались губы Дастина, вспыхивала огнем, жаждала его прикосновения. Когда Николь услышала шепот Дастина: «Откройся мне, Дерби», – она подчинилась моментально, понимая, что ведет себя как распутница, но ей было уже все равно.

Пальцы Дастина, скользнув по повлажневшей шелковистой глади, нащупали место, наиболее остро жаждавшее их прикосновения. Дастин застонал, его сильное тело содрогнулось, как только он проник пальцем в сокровенную глубину Николь.

– Дастин… – всхлипнула она. Его палец скользнул внутрь, проникая так нежно, пробираясь так медленно, лаская так сладко, что она едва могла это вынести. Дастин повторял и повторял эту сладостную пытку, а Николь металась, напуганная растущим в ней напряжением.

– Господи, ты как горячий шелк, – срывающимся голосом выговорил он. – О, как ты прекрасна! – Он наклонился и стал покрывать поцелуями внутреннюю часть ее бедер, там, где только что побывали его пальцы, и Николь закричала, вцепившись в плечи Дастина.

Рот его нашел губы Николь, раскрыл их, и его язык скользнул внутрь, от чего Николь вскрикнула и выгнулась, призывая к продолжению. Огненные иглы пронзали тело Николь, и все на земле померкло перед ее затуманенным взором. Словно бы издалека она слышала приглушенные стоны, издаваемые Дастином, невнятные слова восторга. Но Николь ощущала только его губы, пока пламя страсти полностью не охватило ее. Сокрушительное наслаждение охватило все ее существо, она выкрикивала имя Дастина, пока наконец не обессилела: душа Николь больше ей не принадлежала.

Открыть глаза было задачей почти непосильной, но Николь заставила себя это сделать и увидела Дастина: грудь его вздымалась так, словно ему не хватало воздуха, лоб и плечи были мокрыми от пота. Взгляды их встретились, и Николь поняла, что в этот момент Дастин пытается взять себя в руки, чтобы остановиться.

– Нет, – прошептала она, протягивая руку к его плоти. – Прошу тебя… нет.

– Солнышко… – Дастин едва мог говорить. – Я не собирался…

– Я знаю. – Пальцы Николь нащупали плоть Дастина, прошлись по всей длине. Глаза Николь молили Дастина продолжать. – Я люблю тебя! – выдохнула она. Это оказалось выше силы воли Дастина. Сдавленно застонав, он сбросил с себя оставшуюся одежду и плавно опустился на Николь.

– Николь! – Взяв в ладони ее лицо, Дастин целовал ее щеки, глаза, нос с благоговением, отрицающим плотское влечение. Несмотря на то что его плоть готова была войти в Николь, он продолжал целовать ее, а его слова проникали в самую душу девушки. – Я люблю тебя… Боже, я люблю тебя! – Руки Дастина скользнули к бедрам Николь. – Ты себе не представляешь…

– Представляю… – Интуитивно Николь подняла колени и обхватила ими бока Дастина, сомкнув руки на его спине. – Вот так?

– Да, – вырвалось у Дастина. Он запрокинул голову и чуть-чуть надавил рукой, открывая ее лоно и поглаживая его, пока оно не увлажнилось.

– Неужели что-то может сравниться с этим чувством? – простонал Дастин. – Боже, неужели любовь может быть столь прекрасной?

Николь задавала себе те же вопросы. Не имея никакого опыта, она все же была готова к этому острому чувству, к этой вершине страсти, и она наслаждалась телом Дастина, их единением. Глаза Николь закрылись, тело расслабилось, приглашая Дастина в свои глубины. Она чувствовала давление, перераставшее в боль, но не отодвинулась, непостижимым образом осознав, что эта боль будет самым захватывающим ощущением.

– Дерби, – прошептал Дастин, замерев в нерешительности, – ты такая маленькая. Я боюсь сделать тебе больно.

Николь открыла глаза и притянула его голову к себе.

– Сделать мне больно? – повторила она. – Если ты остановишься, я умру. – Руки ее скользнули по спине Дастина к ягодицам, и она выгнулась, призывая его к себе.

– Николь! – выкрикнул Дастин и проник глубже, лишая ее девственности и заставляя почувствовать внутренний взрыв.

Неужели боль может быть столь прекрасной?

– Дастин, – прошептала Николь, стараясь во всей полноте запечатлеть эту единственную в жизни минуту. Потом, поцеловав Дастина в плечо, приподнялась, чтобы принять его глубже.

Дастин содрогнулся, чуть подался назад, потом снова надавил, входя в Николь.

– Боль…

– Она божественна, – проговорила Николь.

Застонав, он повторил движение, руки его нырнули вниз, заставляя Николь обвить его ногами. Она подчинилась, принимая его и отпуская, томясь, вожделея, желая его с такой силой, о существовании которой и не подозревала. Сжимая и разжимая бедра, она ласкала плоть Дастина, уничтожая последние остатки его самоконтроля. С хриплым стоном Дастин уступил наконец своему неистовому желанию овладеть Николь полностью, всецело, бесконечно. Его движения стали требовательными, неуемными.

Их тела двигались, выгибались и опускались в ритме биения сердец. В лоне Николь вновь возникло напряжение, которое возрастало с каждым мгновением. Она прильнула к Дастину, умоляя дать ей высшее наслаждение, которое сейчас ей было необходимо как воздух. В ответ Дастин подхватил ее под ягодицы, с каждым движением проникая все глубже, совершая бедрами круговые движения.

Николь достигла предела, воспарила к небесам и… провалилась в небытие.

Каждый последующий толчок Дастина был сильнее предыдущего. Николь кричала, замирала в экстазе при каждом очередном погружении Дастина, выкрикивавшего ее имя. Его объятия стали крепче, дыхание – жарче, и наконец он извергнулся в Николь мощными пульсирующими взрывами, оставив в ней свое семя, а вместе с ним и себя самого.

Казалось, что это длилось целую вечность, волны страсти набегали и откатывались, словно морской прибой. Затем эти волны стали постепенно стихать, после чего их тела обволокло облако удовлетворенного желания. Сознание возвращалось медленно, удовлетворение сменялось тревогой, но они все еще лежали слившись, слегка задыхаясь, потрясенные пережитым наслаждением.

Николь заплакала.

Дастин повернулся на бок, все еще оставаясь в ней, дотянулся до рубашки и укрыл ею Николь.

– Не плачь, дорогая, – пробормотал он, нежно гладя ее по плечу. – Прошу тебя, не плачь.

Николь словно ждала этих слов и заплакала еще сильнее.

– Николь! – Дастин отер слезы с ее щек, заглянул в глаза. – Я обидел тебя? И поэтому ты плачешь?

Николь отрицательно покачала головой.

– Тогда почему же? Ты чувствуешь раскаяние? Стыд? То, что произошло между нами, чудесно, а чудеса совершаются независимо от нашей воли.

– Я не раскаиваюсь и не стыжусь, – всхлипнула Николь. – Я хотела этого так же сильно, как и ты. Я просто никак не ожидала, что буду чувствовать себя такой… разбитой. – Она смущенно посмотрела на Дастина. – Ах, Дастин, если я раньше только боялась, то теперь я просто в панике.

Выражение лица Дастина смягчилось.

– А я, если раньше и чувствовал себя уверенно, то теперь стал еще увереннее.

– Когда ты с другими женщинами… Все происходило так же?

– Никогда. – Дастин нежно поцеловал Николь. – Возможно, потому, что я никого не любил до встречи с тобой.

Господи, как ей хотелось верить в это!

– Пообещай мне еще раз, что ты устранишь все препятствия, – прошептала Николь.

– До последнего. Дерби, расскажи мне о своих страхах, и я развею их в прах.

– Нет. – Николь прижала палец к губам Дастина. – Я не готова к этому разговору… Просто повтори те слова.

Он снова прижал ее к себе.

– Будущее за нами, Николь. Верь мне.

Она закрыла глаза и пожелала, чтобы так и было.

– Две минуты сорок шесть секунд, – сказал Брекли, взмахнув рукой с секундомером. – Это время прошлогоднего победителя.

– Верно, – согласился Дастин. Скрестив руки на груди, он наблюдал за Николь, только что прошедшей на Кинжале дистанцию.

– Вы недовольны, милорд? – Брекли бросил на хозяина недоуменный взгляд. – Последний заезд Стоддарда был на шесть секунд меньше, но дистанция в Тайрхеме короче, не говоря уже о том, что она более знакома Стоддарду. Так что две минуты сорок шесть секунд для первого заезда в Эпсоме – хороший результат.

– Более чем. Просто отличный. – Взгляд Дастина все еще был прикован к Николь. – Но надо учитывать, что результат достигнут при оптимальных условиях: хорошая погода, отсутствие соперников и так далее. Мы должны усложнить Стоддарду задачу, чтобы он мог отточить свое мастерство, – сказал Дастин, повернувшись к Брекли. – На следующую тренировку приведите Кубка, я буду соперником Стоддарда. Пусть привыкает.