Текст книги "Двойная спираль дуальности. Послания из иных измерений"

Глава 4
Бог становится реальностью, когда заканчивается религия

Логика обманывает человеческий разум. Ослабьте пружину часов гордыни и удалитесь в не поддающийся законам мир своих собственных мыслей о пространстве и времени. Не направляйте и не подгоняйте эти мысли. Пусть они текут сами, повинуясь матери универсальной жизни, и тогда в них наступит гармония. Можете быть в этом уверены.

Альберт Эйнштейн,

принято 14 апреля 2001 года

Костыли духовной нищеты

Религиозные верования существовали не всегда. На самом деле религиозные догмы начали появляться только после того, как мы почувствовали себя существами, отделенными от нашего Высшего Источника, или Бога. Вместо того чтобы сосредоточиться на своем внутреннем мире и вести жизнь световых существ, мы обратили свой взор вовне и начали рассматривать себя как чисто физические объекты. По мере того как наша душа все больше начинала идентифицировать себя с физическим естеством (эго), наше высшее «я» укутывалось в кокон, подобно засыпающей гусенице. Как следствие, мы потеряли способность пользоваться световыми телами и жить в квантовом мире, который раньше обеспечивал нам радостное и беззаботное существование. Идентификация себя с физическим телом снизила частоты нашего организма, и в результате тело стало плотнее, тяжелее и медленнее.

До того как душа дистанцировалась от высшего «я», физическая материя не создавала сопротивления нашим телам, что позволяло нам проходить сквозь материальные объекты с такой же легкостью, как бабочка летит сквозь воздух. Но чем больше мы идентифицировали себя с плотным физическим телом, тем чаще сталкивались с материальными объектами и тем сложнее становилась жизнь. Вместо того чтобы жить в соответствии с законами природы, которые управляли нашим физическим существованием на этой планете, мы начали вступать с ними противоречие. Другими словами, мы пытались плыть не по течению, а против него. Чем больше мы нарушали законы природы, тем сильнее сталкивались с проявлениями дуализма. В результате все наши усилия сконцентрировались на простом физическом выживании и самовоспроизводстве.

Время от времени выдающиеся личности возрождались в человеческом теле, полностью осознавая свою высокую природу, и напоминали нам о нашем истинном предназначении и наследии. Они раскрывали перед нами суть законов природы и последствия их нарушения. Они говорили о высшем «я» (Боге), который является первоисточником Вселенной и всех живых существ. Они убеждали нас, что воссоединение с высшим «я» – это наиважнейший приоритет и главная цель жизни. Их слова и учения были записаны для того, чтобы люди могли прочитать их и следовать им.

Поскольку мы не осознавали своей Божественной сущности, нас восхищали и привлекали те, кто ею обладал. Мы начали обожествлять этих людей и строить храмы для их восхваления и почитания. Это были своего рода костыли нашей духовной нищеты. Мы даже не подозревали, что, превознося этих людей и ставя их выше себя, мы лишь углубляем пропасть между собой и своим высшим «я». Вместо того чтобы идентифицировать себя с Богом, мы дистанцировались от него. Бог превратился в идола, предмет поклонения, высшее существо, которым нам никогда не суждено стать. Себя же мы считали невежественными грешниками, которые должны молиться о милосердии и прощении.

Постепенно пропасть между Богом и нами стала настолько широкой, что мы начали бояться его. Религия, которая изначально ставила своей целью вновь «привязать» нас к источнику всего сущего и воссоединить с нашими истоками, превратилась в средство отдаления нас от Бога. Догмы, ритуалы и бесконечные интерпретации священных текстов заставляли нас поверить, что мы должны рабски повиноваться служителям культа, чтобы «навечно обеспечить себе место на Небесах рядом с Богом». Мы заменили самого Бога – всепроникающее и вечное сознание Вселенной – на идею о Боге. Бог превратился в фикцию, в некую концепцию, величие и сила которой зависят только от возможностей человеческого воображения. Мы отдали собственные силы в распоряжение тех, кто истолковывал нам эту концепцию, писал о ней книги и создавал из нее идола. Коллективное сознание сфокусировалось уже не на выживании и размножении, а на изучении межчеловеческих взаимоотношений и эмоций. Тот период ренессанса породил массу эмоционально заряженных произведений искусства и характеризовался взлетом творчества.

Вслед за формированием эмоций как способом самопознания наступил очередной этап углубления в себя – развитие интеллекта. Мы начали исследовать потенциал своего разума, пытаясь определить, кто же мы на самом деле. Информационная эра представляет собой продукт изучения разума, но в настоящий момент она уже подходит к завершению и мы начинаем процесс открытия своей истинной идентичности и таящихся в ней бесконечных творческих сил.

Что наверху, то и внизу

На ранних стадиях развития человечества лишь немногие осознавали, что Бог не является чем-то отдельным от нас и не нуждается в том, чтобы прославлять и восхвалять его в молитвах. На самом деле он представляет собой нашу сущность, из которой создано все, что есть на этом свете, и без которой ничего не может быть. Духовная иерархия невозможна, так как при разделении Духа на высшие и низшие категории его единство, всемогущество и вездесущность потеряют всякий смысл, что создаст почву для сегрегации, двойственности и конфликтов в реальностях более высоких измерений. Иисус, Будда, Кришна, Мухаммед и другие носители высшего «я», воплотившиеся в человеческое тело, знали, что должны нести людям благую весть о единстве. Однако большинство их последователей, глядя на проблему сквозь лупу двойственности, извратили эту идею. Возникшее в результате разделение сохранилось до наших дней. Мы наблюдаем его в действиях церковных лидеров, религиозных фундаменталистов и даже основателей новых духовных течений, которые пытаются собрать под своими знаменами последователей и обратить их в свою веру. Истинным носителям Духа не требуются ни ученики, ни приверженцы. Им совершенно не нужно, чтобы кто-то от их имени распространял основанные на страхе и лишающие человека сил религиозные или духовные учения. Они советуют каждому брать на себя ответственность за все, что происходит в его жизни, и не позволять лишать себя свободы.

Молясь Богу, мы подразумеваем, что он существует отдельно от нас. Если я прошу Бога о какой-то милости, это, по сути, означает, что я – не Бог. Молитвы были уместны до тех пор, пока наше высшее «я» дремало. Они помогали нам справиться с болью противопоставления. Мы просили Бога как «высшее существо» избавить нас от иллюзии противопоставления, чтобы понять природу двойственности. Теперь же, когда двойственность подходит к своему логическому завершению, молитвы не просто утратили свою значимость, но и вообще препятствуют процессу нашего развития и познания. Вознося молитвы, мы просим, чтобы что-то произошло, но нам не пристало молить об этом. В нас просыпается спящий гигант. Если мы позволим каким-то богам, кроме себя, вмешиваться в наши дела, это нарушит процесс восхождения ко всеобщему единству. Нарушение нами законов природы объясняется отрицанием собственной Божественной натуры. Это глубоко укоренившееся самоотрицание является предубеждением, которое известно нам под названием первородного греха. Оно является источником дуализма. Однако, не познав в полной мере двойственность, мы не сможем сознательно и до конца исполнить свое истинное предназначение.

Религиозные институты во все века внушали массам, что Бог находится вне нас и над нами, и заметно преуспели в своих усилиях. Они ставили перед собой цель приблизить нас к Богу, но на деле лишь углубляли пропасть между ним и нами, тем самым давая возможность еще глубже окунуться в дуализм и познать в полной мере все, что находится между Небесами и преисподней (рай и ад – это самый яркий пример дуализма человеческого сознания).

В наши дни религиозные верования претерпевают большие изменения. Те из них, которые не признают принципа «единства всего сущего в каждом человеке», обречены на скорое отмирание, поскольку в ближайшем будущем все поймут, что сознание противопоставления ошибочно, что оно утратило свою привлекательность и сеет среди людей только ненависть и рознь. Люди сами поймут, кто или что является истинным Богом. Они сами станут себе духовными лидерами, потому что будут знать, кто они на самом деле. Им уже не понадобится просить кого-либо о духовном наставничестве, потому что они станут самими собой и будут излучать свет истины. Правила поведения и доктрины, разъясняющие, какие наши поступки угодны Богу, а какие не угодны ему, окончательно устареют.

Обратный эффект молитв

Потребность в молитвах возникла из незнания и бедности. Люди просят Бога помочь им преодолеть трудности, которые они сами же создали в процессе познания. Кто-то молит о защите для своих детей, полагая, будто Бог с самого начала не заботится о них. Кто-то просит у Бога богатства, не понимая, что располагает достаточными силами и творческими способностями, чтобы самому обеспечить себе все необходимое. Люди пытаются возложить свою работу на Бога, но это означает, что они расписываются в собственном бессилии и только усугубляют свое рабское положение.

Когда происходят стихийные бедствия, люди молятся о погибших, приписывая катастрофам «плохие» намерения. «Как Бог мог допустить такое?» – спрашивают они. Но Бог тут ни при чем. Все, что происходит, имеет какую-то цель. Те, кто погиб во время землетрясения, наводнения или другого бедствия, не нуждаются в скорбных молитвах своих близких, оставшихся в живых. Они решили прекратить земное существование и хотят, чтобы этот их выбор был встречен с пониманием и уважением, так как они решили продвинуться дальше по пути эволюции. Эти люди вступили в очередной этап своего кармического цикла. Возможно, они хотят вернуться в мир в образе новорожденного ребенка, чтобы насладиться новой энергией, которую мы все вместе создаем. Зачем же мешать их радости и вмешиваться в то, что они считают нужным и правильным? Намного полезнее и правильнее было бы с любовью и признательностью вспомнить об ушедших душах, поблагодарить их за то, что они сделали во время земной жизни, и попросить Бога смягчить скорбь и боль оставшихся (сами умершие уже не страдают, поскольку перешли в иное измерение).

Многие в своих молитвах просят Бога помочь другим людям, так как чувствуют свою вину за то, что сами не помогли им, когда те нуждались в этом. Такие молитвы, по сути, являются подсознательной попыткой уйти от собственных чувств страха и вины или подавить их. Молящиеся считают, что, если они попросят Бога о том, что должны были сделать сами, это поможет им избавиться от угрызений совести.

Молитвы о здоровье заболевших – это еще одна форма вмешательства, которая отражает лишь собственную потребность молящегося в поправке здоровья. Желание избавить других людей от боли представляет собой отражение нашего собственного страха, причем в результате молитвы этот страх становится только сильнее. Если уж человека поражает какая-то болезнь, то уместнее всего дать ему испить эту чашу до дна, потому что он сам так решил, руководствуясь мудростью высшего «я». Молиться Богу об избавлении этого человека от болезни – значит не уважать его выбор и желание постигать новое. А ведь для этого мы и живем на свете.

В жизни каждому человеку приходится постигать множество уроков. Если лишить его такой возможности, ему придется усваивать другие, быть может, более тяжелые уроки. Молитвы за урожай, мир на Ближнем Востоке, ликвидацию терроризма, улучшение экономических условий основываются на сознании того, что нам чего-то не хватает, но зачастую они приводят к еще большей нехватке, усилению конфликтов, нарастанию беспокойства. Не в наших интересах молиться за какие-либо перемены в жизни, поскольку никто не в состоянии предсказать, во что это может вылиться. Задумываясь о прошлом или уповая на будущее, мы лишаемся сил в настоящем. А отказ от своих сил означает продолжение страданий и боли.

Если мы искренне хотим помочь ближним, необходимо сосредоточить свои мысли не на них, а на себе. Болезни, войны, конфликты, стихийные бедствия – это события, обладающие низкой частотой вибрации. Низкую частоту нельзя назвать ни хорошей, ни плохой – она просто низкая. Все эти беды происходят там, где у людей возникает коллективная потребность повысить частоту. Когда сотни или тысячи людей гибнут в результате землетрясения, террористического акта или военных действий, это значит, что их не устраивает жизнь в условиях низкой вибрации. Они готовы перейти в иной мир. Мы воспринимаем это как смерть, но в действительности имеем дело с освобождающим и возвышающим событием. Зачем же удерживать людей и вмешиваться в их решение, которое продиктовано высшими интересами?

Если кто-то заболел, мы должны с уважением отнестись к его решению, поскольку он выбрал болезнь в качестве средства повышения вибрации и усвоения очередного жизненного урока. Попытки вылечить его могут показаться актом бескорыстной помощи, но на самом деле отражают лишь страх нашего эго перед болью и смертью. Чтобы оправдать эти намерения, эго убеждает нас, что болезнь – ужасная вещь, с которой надо бороться любыми средствами. Поэтому, когда больной человек просит вылечить его, лучше не вмешиваться в процесс исцеления. Ведь иначе он может упустить возможность выздороветь самостоятельно и за счет этого стать еще сильнее. Впоследствии к нему придут другие болезни, которые, возможно, будут еще тяжелее. Если он по-прежнему будет настаивать на том, чтобы его кто-то лечил, а медицина окажется бессильной, его организм прекратит функционировать, и он умрет. Это тоже выбор, так как душа знает, что тело больше не в состоянии служить ей и не дает возможности духовно развиваться и повышать частоту вибраций.

Поскольку ничего во Вселенной не происходит случайно, попытки изменить мир к лучшему на любом уровне всего лишь отражают нашу неспособность принять его таким, какой он есть. Подобным образом мы хотим выразить мысль о «несовершенстве» тех или иных предметов либо явлений. Но если даже кто-то и не прав, это еще не значит, что его обязательно надо исправлять. Перемены в жизни неизбежны; они происходят сами по себе и в свое время. Если мы противимся естественному ходу событий, то привыкнуть к изменениям труднее, потому что мы видим только одну сторону проблемы. Исходя из опыта, мы полагаем, будто любые перемены всегда связаны с болью, и поэтому не видим в них новых возможностей. Пора уже привыкнуть принимать изменения как должное: ведь если бы им не суждено было произойти, они бы и не произошли. Необходимо использовать все возможности, которые несут с собой перемены, и не упускать ни одного удобного момента.

Молясь о том, чего у нас нет, или пытаясь избежать того, что еще не случилось, мы выходим за рамки текущего момента и снимаем с себя ответственность, одновременно отказываясь от применения собственных сил. Я хочу познакомить вас с очень необычной «молитвой», автор которой неизвестен. В ней прекрасно выражена тщетность традиционных молитв. Она очень хорошо помогает понять, от чего зависит эффективность (или бесполезность) молитв. Я публикую ее с чувством благодарности к неизвестному автору, кем бы он ни был.

Я попросил Бога забрать мою гордыню,

но Бог сказал: «Нет.

Гордыню не забирают,

от нее отказываются».

Я попросил Бога вылечить мою прикованную к постели дочь,

но Бог сказал: «Нет.

Ее душа вечна,

а тело все равно умрет».

Я попросил Бога даровать мне терпение,

но Бог сказал: «Нет.

Терпение рождается в испытаниях,

его не дают, ему надо учиться».

Я попросил Бога дать мне счастье,

но Бог сказал: «Нет.

Я даю лишь благословение,

а счастье зависит только от тебя».

Я попросил Бога уберечь меня от боли,

но Бог сказал: «Нет.

Страдания отдаляют человека от мирских забот

и приближают ко мне».

Я попросил Бога о духовном росте,

но Бог сказал: «Нет.

Ты должен расти сам, а я лишь буду подрезать тебя,

чтобы ты лучше плодоносил».

Я попросил Бога дать мне все, чтобы я наслаждался жизнью,

но Бог сказал: «Нет.

Я дал тебе жизнь,

чтобы ты наслаждался всем».

Я попросил Бога помочь мне ЛЮБИТЬ других так же, как он любит меня,

и Бог сказал: «Наконец-то ты понял,

о чем надо просить».

Истинная молитва

Единственное, о чем имеет смысл молиться, – это о возможности быть самим собой. Ведь только это необходимо для того, чтобы пользоваться ВСЕМИ благами. Самые эффективные молитвы те, в которых вы просите олицетворять собой любовь, сострадание, покой, уравновешенность, гармонию, счастье и т. д. Осознание того, что вы являетесь выражением Божественной сущности, распространяется вокруг вас и становится видимым для всех. Прекрасное настроение и чувства, которые сопровождают ваше общение с такой же духовной личностью, как и вы сами, приближают вас к единению с высшим «я».

Молитвы, которые известны нам сегодня, вскоре исчезнут, так как мы поймем, что все прекрасно именно в таком виде, в каком есть. Все религии на протяжении истории делали упор на слова молитв и их значение, но подлинное общение с Богом происходит не на словесном уровне, а с помощью исходящих от вас вибраций. Неважно, что и как вы говорите, обращаясь к своему высшему «я», и что именно вы подразумеваете под Богом. Единственное, что имеет значение, – это кто вы. Каковы бы ни были ваши слова и дела, как бы ни оценивалось ваше поведение, вы поистине Божественное существо.

В новой эре вам уже не придется молиться о благополучном исходе начинаний и исполнении желаний. Ведь просьба сделать что-то лучше, чем оно есть сейчас, отдаляет вас от Божественности текущего момента, а ведь именно через него осуществляется связь с высшим «я». Благодарность за все, что у вас есть, станет самой лучшей и самой надежной гарантией успеха, которой невозможно манипулировать, так как это неизбежно выводит вас за рамки текущего момента – момента бытия. Каждый человек будет сам себе религией, потому что каждый будет Богом. Ведь в действительности мыслитель, мысль и процесс мышления представляют собой одно и то же. Бог осознает себя Богом. При этом он знает, что он – это вы, а вы точно так же знаете, что вы – Бог. Эта троица заложена в сознании и содержит в себе все, что есть и может быть в этом мире. Бог – это вы, это я и все остальные. Если мы начнем искать что-то большее, чем мы сами, то потеряем ощущение своей Божественности и единства.

Многие люди до сих пор молятся за других, неправильно направляя энергию. Они молятся о том, чтобы другие не допускали ошибок или хорошо себя вели. Они молятся, чтобы другие увидели Божий свет и обрели разум. Если кто-то из их ближних заболевает, они молятся о его выздоровлении. Но истинная молитва всегда почитает человека таким, какой он есть, уважает его решения и выбор, поддерживает его в уповании на собственные силы, будь то для выздоровления или обретения свободы. Просить Бога о том, чтобы он не допускал землетрясений, ураганов, пожаров или наводнений, не имеет смысла, так как эти события необходимы для эволюции и регенерации планеты.

Когда истинная молитва заменит подобные просьбы и пожелания (а это уже происходит), мир станет духовным, и единственной реальностью, единственным сознанием и единственным божеством в нем будет высшее «я». Мы быстро движемся к тому моменту, когда потребность в молитвах отпадет, поскольку мы начнем понимать, что только мы сами можем определять свою судьбу. Однако, чтобы в полной мере осознать это, нам понадобится снять с себя несколько «луковичных слоев», которые ассоциируются с эмоциями подавления и страха, выработанными религиозными институтами на протяжении всей человеческой истории.

Читая описание моего собственного опыта в области религиозного воспитания, вы можете припомнить что-то похожее из своей нынешней или прошлых жизней. Это вполне вероятно, так как в основе большинства конфликтов и страданий в мире лежат те или иные проявления религиозного фанатизма. Если вы, прочитав данную главу, будете в течение примерно одной минуты рассматривать изображение двойной спирали, помещенное на обложке книги, это поможет вам прояснить возможные недоразумения и неправильные толкования, связанные с религиозной сферой.

Во имя Господа

В моем детстве религия играла весьма существенную роль. Я не ощущал особой близости к Богу, и меня это ничуть не удивляло, поскольку я никогда не встречался с ним лично и не видел его. Тем не менее религиозное воспитание не оставляло мне иного выбора, кроме признания его существования. Церковь и христианское вероучение говорили о Боге как об отце, который намного важнее моего папы. Я никогда не слышал голоса Бога, но от меня требовали, чтобы каждый вечер перед тем, как лечь спать, я беседовал с ним и благодарил его за все, что он сделал для меня в течение дня. Мне внушали, что Бог живет на Небесах вместе с миллионами ангелов, которые наблюдают за нами и следят, чтобы с нами не случилось ничего плохого. Когда же на меня посыпались неприятности, моя вера в Бога и ангелов постепенно начала угасать.

Я рос в семье, где царили строгие католические нравы, и считал себя вправе ожидать от Бога таких же благ и льгот, как и мои родители. Каждое воскресенье я ходил в церковь и соблюдал все религиозные праздники. Для меня это был такой же ритуал, как и ежемесячные исповеди в своих «грехах» перед священником в черной сутане. Я знал, что все мы носим в душе огромный первородный грех, от которого невозможно отмыться, как бы хорошо ты себя ни вел. Поэтому у меня не оставалось иного выбора, кроме как признать, что я тоже прирожденный грешник, как и все остальные. В мою душу закрадывался страх, когда мне внушали, что люди зависят от милосердия всемогущего Бога, который может нас простить, а может и не простить, если мы свернем с праведного пути и будем грешить в мыслях и поступках. Главным наказанием, неотвратимо ожидающим нечестивцев и грешников, было вечное адское пламя. Это породило в моей душе очередной страх, из которого я сделал вывод: «Не связывайся с Богом».

К двенадцати годам я уже чувствовал себя виноватым в очень многих вещах, в которых не видел ничего грешного до тех пор, пока не познакомился с правилами благочестивого поведения и строгими законами, установленными Богом. Мне обещали прощение грехов в момент смерти, если я каждый месяц буду продолжать честно и искренне исповедоваться одному из представителей Бога (священнику). Священнослужители, как мне говорили, имели монопольное право на прямое общение с Богом. Бог избрал их, чтобы они рассказывали, что и как нам делать. Римский папа, которого также называли Его Святейшеством, был главным священником. Он был знаком с Богом ближе, чем кто-либо другой. Мне, однако, казалось странным, что Бог, который, по идее, должен одинаково любить всех своих чад, предпочитает общаться только с Его Святейшеством и священниками. Неужели они были более достойными и праведными, чем все остальные? Вскоре осознание того, что я неисправимый грешник, стало для меня настоящим кошмаром.

Дело в том, что выработавшееся у меня стойкое отвращение к религии начало проявляться в регулярных обмороках во время воскресных богослужений в церкви. Без всякого предупреждения у меня вдруг появлялась странная дрожь в теле, распространявшаяся от желудка к сердцу и легким. Затем она очень быстро доходила до конечностей, а глаза застилала темная пелена. Все вокруг меркло, и я падал без сознания. Иногда я издавал при этом громкий крик, который, разумеется, привлекал внимание всей паствы. Последнее, что я слышал, был глухой стук, с которым моя голова ударялась об пол (или скамью). Потом до моего сознания начинали доходить отдаленные голоса и пение в церкви. Я приходил в себя уже на улице, лежа на земле или скамейке, и видел лицо склонившегося надо мной отца. Воротник рубашки у меня был расстегнут, чтобы было легче дышать. Лицо отца выражало глубокую озабоченность и тревогу, и я понимал, что со мной произошло что-то очень нехорошее.

Такие обмороки случались каждые четыре-пять недель, причем всегда во время воскресной мессы. За этим следовало какое-то странное болезненное состояние, которое продолжалось от трех до пяти дней, а потом мне опять на несколько недель становилось лучше. Вскоре мне стало просто страшно ходить в церковь с родителями. Как ни странно, если я шел на вечернюю мессу один, никаких обмороков не было. Поэтому я начал упрашивать родителей разрешить мне ходить на вечернее богослужение одному. Они согласились. Но спустя год я вместо того, чтобы пойти в церковь, совершил часовую прогулку по городу. Это только усугубило ощущение вины, скопившееся за долгие годы. Теперь обмороки стали происходить и в других местах. Моя самооценка опустилась еще ниже. Разумеется, у меня не хватало духу признаться ни родителям, ни священнику на исповеди, что я уже давно не посещаю церковь.