Текст книги "Безумные сказки Андрея Ангелова"

41. ТЕРПИЛОВ АЛЕКСЕЙ АЛЕКСЕЕВИЧ

На территорию частной клиники под Петербургом въехала чёрная «Волга». Машина подкатила к особняку, остановилась рядом с белым лимузином. Из неё вылезли трое мужчин в штатском и один с генеральскими погонами – моложавый, сухощавый, лет 50-ти.

Из здания выбежал мужчина в очках и белом халате.

– В чём дело!? – обратился он к генералу. – Это частная территория и я её владелец!

– Вопрос о частном землевладении в России ещё не решён, – усмехнулся генерал. – Как понимаю, вы Терпилов Алексей Алексеевич?

– Ну, и что дальше? – Терпилов смотрел высокомерно.

– Я генерал Вахромеев, начальник отдела по борьбе с экономическими преступлениями ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области.

– У меня всё в порядке! – заверил подобострастно очкарик. – Плачу налоги, как законопослушный гражданин. Занимаюсь благотворительностью и меценатством.

– Возможно, – согласился Вахромеев. Он достал из папки бумагу офисного формата. – Прошу ознакомиться. Постановление на проведение обыска.

– Но в чём меня обвиняют? – возмутился Терпилов.

– Как раз в неуплате налогов. Ваши счета арестованы. А заключать вас под стражу или нет до суда, я решу, исходя из результатов обыска. Санкция на арест уже подписана областным судьёй.

– Мне надо позвонить губернатору, – заявил доктор.

– Пожалуйста, – пожал плечами генерал. – Только именно губернатор санкционировала проверку вашей деятельности.

Терпилов лишь непонимающе захлопал глазами, губы дрогнули.

42. ПОСЛАНИЕ С ТОГО СВЕТА

Друзья стояли в коридоре городской психиатрической больницы и молча курили, в палате работала оперативная бригада. Двое санитаров вытащили носилки с трупом Агафьи, накрытым простынёй, понесли по коридору. Вслед за ними вышел пожилой, лысый человек, стягивая резиновые перчатки:

– Антон Петрович, отойдём?

– Говори здесь, Николай Иваныч, – ответил Халюкин.

– Хорошо, – судебный врач сунул перчатки в карман белого халата. – Дай сигарету.

Майор протянул пачку, чиркнул зажигалкой.

– Угу, – патологоанатом прикурил. – Значится так. Вероятно, умерла от болевого шока, возможно, слабое сердце, – скороговоркой выпалил он. – Глаза не проткнуты, а аккуратно вынуты. Похоже на ритуал. С вашим другом – Барином, произошло то же самое. Но ему предварительно вырвали сердце. Боюсь, начало серии. Возможно, орудует кто-то из местных психов.

– Спасибо, – произнёс майор.

– Не за что, – судебный медик кашлянул и отошёл.

– Что будем делать? – спросил Антон.

– Думаю, надо побеседовать с заведующей отделением, – предложил гинеколог.

– Майор, – вернулся медик. – Тут я вспомнил, где-то с полгода назад, таким же способом убили старуху в третьем районе.

– Фамилию её не помнишь? – насторожился Халюкин.

– Я ею не занимался. Спроси у Негритянова.

Врач потёр переносицу, друзья переглянулись и пошли назад по коридору – в ту сторону, откуда пришли вслед за круглопопой медсестрой.

– Ты сказал, бабушка Агафьи просто умерла! – возмутился Бутербродов.

– Ошибся, – ответил очкарик. – Я не интересовался сильно её судьбой. Мертва и мертва.

Друзья подошли к кабинету с белой дверью:

«Ульянова И. Ю. Заведующая отделением».

– К тому же, возможно, это не она, а другая бабка, – продолжил Антон, берясь за дверную ручку. Он заглянул в кабинет. – Можно?

– Не обманывай себя, очкарик, – сказал Андрей и хлопнул друга по плечу. – Иди, я сейчас, – Андрей увидел Юльку, выходящую из ординаторской.

Халюкин кивнул и прошёл к заведующей. Гинеколог и соседка встали у окна.

– Как себя чувствуешь, Юль?

– Нормально, лёгкий обморок… какой кошмар! – она приложила руку ко лбу. – Кто её так?

Бутербродов впервые видел Юльку такой растерянной.

– А, – сказал он, – один старый сукин сын.

– Один из наших пациентов? – Юлька шмыгнула носом.

– Нет, – успокоил врач. – Хотя, в психушке ему самое место.

– Жалко тётку, – продолжала Юлька. – Такая тихая была, никому зла не делала… иногда мне даже казалось, что она здоровая.

– Ты давно здесь работаешь?

– Второй месяц, – девушка смотрела в окно.

* * *

Халюкин сидел напротив худой дамы в очках со строгим выражением лица.

– За пятьдесят лет существования, – рассказывала дама, – у нас первый раз такой случай. Ума не приложу, кто мог это сделать. Здесь круглосуточная охрана…

Вошёл Андрей, сел на стул у стены:

– Продолжайте.

– Везде решётки, сигнализация, – докладывала далее заведующая, – никто из посторонних проникнуть не мог. Да что там! Даже из другого отделения никто не мог, у нас строго.

– Скажите, Ирина Юрьевна, у вас здесь есть пациентка. Девушка, на вид 25-ти лет, худощавое лицо, тёмные волосы до сюда, – врач провёл рукой по плечу. – Синий халат. Кто она?

– Девушка? – врач пожевала губами. – У меня в отделении вообще нет девушек. Самому молодому психу тридцать два года, но он мужчина.

– Вы уверены? – гинеколог взглянул на Антона.

– Конечно, уверена. Ведь это моя работа, я знаю каждого. Возможно, в других отделениях есть девушки.

– Как тётка… то есть Тихонова попала к вам? – спросил Бутербродов.

– Как обычно попадают в психушку? – без тени улыбки сказала Ульянова. – Начинают себя неадекватно вести.

– А Агафья?

– Её привезли на «Скорой» около полугода назад. – Заведующая открыла шкаф, достала папку.

– Да, поступила 28 апреля. Параноидальная шизофрения, ярко выраженный психоз, депрессивность. Вот заявление соседей…

– Дайте посмотреть! – перебил Андрей. Он взял листок бумаги, пробежал глазами. – Соседи пишут, что ей везде мерещились демоны… чуть не подожгла прохожего старика… всё это началось с ней после убийства родной бабушки 92-х лет. – Гинеколог со значением взглянул на друга.

Бутербродов вернул заявление:

– Спасибо, Ирина Юрьевна. Идём, Антон, – первым направился к выходу.

– До свидания, – попрощался Халюкин.

Как только друзья оказались в коридоре, дознаватель спросил:

– Девушка, которая к тебе подходила в палате?..

– Да. Скорее всего – это ангел света или как там называется, – усмехнулся Андрей. – Она мне передала записку от Агафьи.

– Ну-ну, – подался Антон. – Ты читал?

– Нет ещё.

– Так давай прочтём!

Товарищи по несчастью отошли кокну. Врач развернул записку. Оторванная половинка тетрадного листа была исписана мелким корявым почерком.

– Ты пробудил хранителя книги – Демона. Он спал последние пятнадцать лет. Демон голоден, он питается душами людей, которых соблазнила книга. Демон убил мою бабушку, чувствую, и меня скоро. Если хочешь сохранить тело и душу, ты должен вернуть книгу Сатане. Сделай следующее… – Бутербродов перевернул листок, поднял глаза на друга. – Похоже, его последней жертвой стал дед Барина, он умер как раз пятнадцать лет назад.

Антон кивнул: – Давай дальше.

– Тебе нужно вызвать Демона туда, где он первый раз тебе явился. Якобы хочешь что-то пожелать. Демон коварен и хитёр, но глуп и ни о чём не догадается. Он придёт в образе старца, надо сдёрнуть с его головы капюшон…

Из ординаторской снова показалась Юлька, уже в плаще и жёлтом берете. Гинеколог сложил записку, сунул в карман.

– Я отпросилась домой, голова разболелась. Вы проводите меня, Андрей Васильевич?

– Юль, у нас дела… – смущённо ответил сосед.

– Майор, повлияйте, пожалуйста, на вашего невоспитанного друга, – попросила прежняя Юлька.

Халюкин пожал плечами, с иронией взглянул на Андрея.

– Ладно, – решился последний. – Пойдём, я поймаю тебе такси. Он взял Юльку под руку. Троица двинулась по коридору к выходу.

43. ПОДГОТОВКИ КО ВТОРОМУ ОБРЯДУ

Двое друзей стояли в помещении морга, у прозекторского стола.

– Ну, вот она, – судебный медик – Николай Иванович, отбросил простыню с лица тётки Агафьи.

Бутербродов, с целью отвлечь внимание, тут же применил классический приём: захрипел и стал валиться на пол.

– Что с тобой!? – наигранно воскликнул Халюкин, подхватывая друга. – Николай Иваныч, принеси воды!

Лысый медик упорхнул. Гинеколог сразу перестал хрипеть. Майор метнулся к трупу. Выхватил из кармана маленькие ножнички и отрезал прядь волос с головы покойной. Спрятал инструмент и волосы, вновь обхватил Андрея.

Показался медик со стаканом воды в руке. Доктор немного отпил:

– Спасибо, мне уже лучше, Вы уж извините, – он вышел из прозекторской, держась за грудь.

– Сердце слабое, – объяснил майор. – Мы, наверное, пойдём, Иваныч.

Он двинулся к дверям.

– Постой, а чего приходил? – крикнул анатом.

Халюкин смутился:

– Да… ты знаешь… на труп поглядеть, – не смог найти более убедительного объяснения. – Пока.

Оставшись один, Николай Иванович взглянул на мёртвое лицо с пустыми глазницами, пожал плечами, хмыкнул: —Труп, как труп.

* * *

Андрей и Антон взошли на веранду дома Бутербродова.

– Иди, – сказал врач, – книга лежит на полу, возле кресла в гостиной… Хотя, может, и нет, – добавил он, секунду подумав. – Короче, поищи, если что. Бога не поминаю, я виноват перед ним. Просто желаю удачи.

Антон ушёл в дом.

Андрей повернулся кокну, закурил.

Прошло 5 минут, Халюкин не показывался. Бутербродов отбросил окурок, приоткрыл дверь. Позвал: – Очкарик, ау!

Никакого ответа.

Гинеколог осторожно ступил на пол кухни-прихожей, пересёк её, заглянул в комнату.

Майор сидел, наклонившись вперёд в кресле, спиной к доктору, и внимательно что-то разглядывал.

– Только не это! – прошептал врач. Он схватил Халюкина за плечо и заорал:

– Антоха, брось её скорее на пол!

Очкарик подпрыгнул:

– Ну и напугал ты меня! – в руках у него поблёскивал небольшой револьвер. – Я тут пушку твою нашёл, заинтересовался. Такие только по телеку видел.

– Где книга? – облегчённо, но в то же время взволнованно, спросил Бутербродов.

– Упакована, – дознаватель похлопал по карману куртки. Андрей взглянул на наручные часы:

– Заскочим на рынок, купим необходимые ингредиенты.

* * *

За окном смеркалось. Халюкин в халате стоял у кухонного стола в своей квартире и растирал на тёрке чеснок. В тёртую желтоватую массу добавил укроп и базилик. Перемешал ложкой:

– Какой срок действия у этого раствора?

– Точно не знаю, – ответил врач, куривший у форточки. – Тётка Агафья сказала про составляющие, а срок действия не указала. Думаю, на несколько часов хватит. Ты ничего не забыл?

– Чеснок. Базилик. Укроп.

– Отлично. Книгу завернул?

– Да, – Халюкин достал из ящика стола книгу, обёрнутую газетой. Андрей выкинул окурок на улицу, подошёл к столу: – Дождик заморосил, – сказал он с досадой. – А газета должна быть абсолютно сухая.

– Спрячешь за пазуху, только и всего, – предложил Халюкин.

– А на месте? – гинеколог засучил рукава водолазки. – Ладно, может, перестанет, – стал натирать руки смесью.

Окончив процедуру, нюхнул руки:

– Ну и душок! Так, – достал из кармана джинсов спичечный коробок, открыл. – Пепел волос тётки Агафьи здесь, раствором намазался, книга есть. Всё. Присядем на дорожку, – он опустился на стул.

Халюкин достал из холодильника бутылку водки, налил полный стакан:

– Выпей. От нервов.

– Может, не надо? – врач покосился на водку. – Хотя, ты прав, могу забздеть.

Он поднял стакан, выдохнул, опустошил крупными глотками.

44. ФИНАЛЬНАЯ СХВАТКА

На звёздном небосклоне, частично закрытом тучами, плыла полная луна. Бутербродов стоял у костра на полянке рядом с кладбищем и перекрёстком, где он когда-то продавал гуся. Над костром висел котелок, в котором что-то булькало.

К вершинам деревьев взлетели слова, сказанные глухим, ехидным голосом:

– Надо же, купец! Я уж не надеялся!.. Чего варишь?

– Хочу предложить тебе сердце своего бывшего друга, – ответил Андрей. – Угощайся.

Порыв ветра взметнул снопы искр, осветив тёмную фигуру в плаще и сморщенное лицо. Фигура приблизилась к костру и воскликнула, обнажив жёлтые, блестящие зубы:

– Да ты что! Ну, спасибо! Уважил старика! – дедок пошевелил корявыми пальцами, облизал губы длинным раздвоенным языком.

– Имей в виду. Не бесплатно, – продолжил врач. – Ты мне должен вернуть всё, чем я владел. Я, по всем правилам, исполнил обряд на возвращение утраченного. Здесь написано, – он показал книгу, которую держал в руке. – А то знаю я тебя…

– Когда я обманывал? – обиделся старикан и вдруг шумно потянул носом воздух. – Чесноком пахнет, – он подозрительно взглянул на гинеколога, – и укропом. Ты что задумал!?

– Вернуть всё потерянное, – спокойно ответил врач, бросая книгу на землю, так, чтобы чёрт не видел обложку в газете.

– А почему от тебя чесноком с укропом несёт!? – взвизгнул дед. – Меня лечить не надо, сам могу! Где труп друга!?

Бутербродов немного опешил, но, памятуя принцип: «лучшая защита – это нападение», перешёл в атаку.

– Отвечаю по порядку, – сказал он невозмутимо. – Да, я ел сегодня на ужин чеснок. У тебя что, аллергия? Труп Халюкина вон в тех кустах – можешь посмотреть. – Врач показал на заросли возле кладбищенской ограды. – И, вообще, жри своё мясо, а не хочешь – убирайся! – Андрей повысил голос. – Смотрите, какой подозрительный!? Ты, случайно, не страдаешь паранойей?

– Ладно, не кипятись, – осадил едок. – Станешь тут с тобой… Сам виноват, – он нагнулся к котлу, пальцами вытащил из кипящего бульона кусок плоти. – Зачем слушал друзей, книгу сжигал?..

Бутербродов сжал губы и сдёрнул с головы деда капюшон, обнажив срезанную макушку. Глазам Андрея открылись мозги, обтянутые красноватой плёнкой. Он выхватил коробок и мгновенно высыпал его содержимое на них. Мозги задымились. Выхватил из кармана «строгий ошейник», найденный в палате Агафьи, и с силой опустил на стариковскую голову. Вся операция заняла не более пяти секунд.

Дед выпрямился, сбросил «строгий ошейник», толкнул врача. Тот отлетел метра на три, упал, пробормотал:

– Не понял!

Дед взревел:

– Так ты платишь за мои услуги!?

Расставив руки, сделал три шага к растерянному Бутербродову, четвёртый сделать не успел.

Из зарослей возле кладбищенской ограды выскочил «труп» Антона с дубиной в руках и со всего маху ударил старого по спине. Палка сломалась, старый хрыч даже не покачнулся, как будто был сделан из железа.

– Ты ещё и наврал мне! – обратился к Андрею. – Нехорошо свистеть, особенно старшим. Ну, ничего, я сам выступлю и разделочником, и поваром… А после разделаюсь с тобой.

Старец обернулся к Антону, потёр ладошки:

– Какой мерзкий очкарик!

– Слова, Андрюха, говори слова! – крикнул Халюкин.

– Чёрт, совсем из башки вылетело! – врач вскочил и выкрикнул, наставив на деда палец. – Ты, сукин сын, яви свой истинный облик!

– Ты уверен, что этого хоче?.. – Договорить пожиратель сердец не успел. Он закружился на месте, всё быстрее и быстрее. Пламя костра пригнулось. Старик слился в сплошной вихрь.

Первым из оцепенения вышел майор:

– Хватай железку, успокой эту гниду!

Андрей поднял «строгий ошейник», подбежал к вихрю, волосы встали дыбом. Гинеколог выставил руку, защищая глаза от мощного смерча.

Внезапно вихрь прекратился. Перед Бутербродовым, спиной к нему, стояла фигура без капюшона и без головы. Сантиметрах в тридцати над плащом струился дымок от волос тётки Агафьи. Как раз на том месте, где должна находиться макушка. Антон, который смотрел на Демона спереди, вытаращил глаза под очками, пробормотал:-Ну, ни хрена себе!

Фигура повернулась, врач увидел зелёные угольки глаз и два ряда мелких, неровных зубов.

Секунда оцепенения – и доктор снова попытался надеть железку на «голову» существа. «Строгий ошейник» лёг точно на клубящийся дымок, провалился через пустоту, упёрся в воротник плаща. Дух схватил Бутербродова за горло и насмешливо пророкотал:

– Ну, явил я свой облик, и что дальше? Похоже, Андрюха, тебе пришла пора умереть.

Рука удлинилась, залезла в горло доктора, он отчаянно вырывался.

– Ты хорошо жил, пил, ел. Пришла моя очередь. Скоро я отлично закушу, – мурлыкал Демон, медленно вытаскивая руку из гортани – врач уже не сопротивлялся. Изнутри Андрея показалась белёсая копия его головы.

– Закуси своим дерьмом, страшила! – крикнул Халюкин, в его правой руке блеснул пистолет.

Грохнули три выстрела. Демона бросило на гинеколога, он разжал пальцы, доктор упал на землю. Дух устоял и развернулся к Антону:

– Ты мне надоел, очкарик! Сколько можно выпендриваться! Бесполезно всё равно! Отсюда вы живыми не уйдёте!

Демон двинулся к майору.

Халюкин снова выстрелил. Словно не заметив этого, нечистый совершил трёхметровый прыжок, схватил милицейского за грудь, поднял в воздух, приговаривая:

– Нет, всё-таки, какая мерзкая рожа! Молись, очкарик!

Андрей в это время сумел справиться с диким кашлем.

Попытался встать, но тут же рухнул назад, схватившись за правую ногу и скрипнув зубами.

– Отпусти его, долбаный ублюдок! – крикнул он. – Я нужен, меня и бери!

Дух не обратил на его выкрик ни малейшего внимания.

– Это всё неправильно! – заорал Андрей, хватая «строгий ошейник».[3]3
  Уж прошу прощения, что называю так сию штуку. Ничего оригинального на ум не пришло).


[Закрыть] – Почему эта железяка не действует!? Или тоже вышел срок годности!? – Врач поднял голову в тёмное звёздное небо. – Где вы – ангелы, архангелы!?.. Помогите, подскажите мне!..

Демон сдёрнул с Халюкина очки, тот сощурился. Затем повернулся к Бутербродову:

– Ангелы по ночам дрыхнут. И им наплевать на тебя и твоего уродливого друга.

– На себя посмотри, эталон красоты! – огрызнулся Антон. – Так тебе сразу кто-то и поверил! Правда, Бу? – милицейский мужественно пнул Демона ниже пояса.

Дух захохотал.

– У тебя железные яйца? – спросил Халюкин, охнув. – Или ты, вообще, без яиц? Как с этим у демонов, просвети?

Гинеколог же замер с открытым ртом, пробормотал:

– Сразу поверил, сразу поверил…

Демон наставил пальцы в глаза Антону.

– Не верь ему сразу… – врач встрепенулся и крикнул во всю глотку. – Яви свой истинный облик!

Чудище метнуло на доктора злобный взгляд, выпустило майора. Сделало шаг, его затрясло… и за несколько секунд оно растаяло. У костра образовалась большая тёмная лужа. Халюкин поднялся, подобрал очки, подошёл к луже.

– Осторожней, очкарик! – выкрикнул Бутербродов. – Хрен на выдумки горазд!

Лужа завибрировала, вытягиваясь в высоту. Антон отскочил.

Восемь секунд – и возле костра стояла громадная коричневая собака. Сверкали зеленые глаза, из пасти вырывались клубы серы. Она рыкнула, бросилась к врачу, придавила его к земле, разинула пасть:

– Не успеешь!

– Успею! – Андрей извернулся и с силой опустил «строгий ошейник» на голову пса, как раз между острых ушей. Он провалился через огромный череп на шею. Собака тотчас замерла, в бешенстве вращая глазами.

– Есть! Антоха, давай книгу!

– Сейчас! – Халюкин заметался у костра.

– Скорее! Эта гадина мне все рёбра отдавила!

– Вот! – майор подал книгу.

– Приятного аппетита! – врач всадил томик в клыкастую пасть.

Повалил густой дым, Андрей зажал нос, книга вспыхнула зелено-красным пламенем.

– Чёрт! Как бы не поджариться! – ругнулся доктор. Бутербродов изо всех сил упёрся в собачью грудь, но не смог сдвинуть огромную тушу. Антон пихал её в бок – всё безрезультатно.

Земля под доктором затряслась.

– Что происходит!? – вскричал гинеколог.

На земле появились трещинки, в метре от врача, в почве, открылась большая расселина. Из неё высунулась трёхпалая огненная рука, схватила собаку, потащила вниз. Собака потянула Андрея за собой. Антон схватил друга за ногу, но удержать не смог и с ботинком Андрея остался лежать на земле. Дрожь прекратилась, расселина исчезла. Стало тихо, потрескивал лишь костёр.

Халюкин вскочил, крикнул с отчаянием в голосе:

– Эй, вы чего беспредельничаете!? Мы всё сделали по вашим правилам! – очкарик бросил ботинок в то место, где пропал друг. – Так что…

Земля опять завибрировала. Майор, на всякий случай, шагнул назад. Из вновь появившейся щели вылетело тело Бутербродова, упало прямо на милицейского.

И снова все стихло.

Антон вылез из-под гинеколога, крякнул, поднял разбитые очки. Близко поднёс их к носу, осмотрел, бессильно опустил руку:

– Ты как, Бу?

– Вроде ничего, – Андрей заворочался, – нога, кажется, вывихнута. Жарковато внизу, – он шумно дышал. – Подгоняй свою тачку. Я не могу идти.

– А я не могу водить. Очки разбились, и я ни черта не вижу, – Халюкин сел рядом с другом, близоруко щурясь.

45. ЭПИЛОГИ

На орехового цвета двери была закреплена табличка под стеклом: «Заместитель главного врача: Бутербродов Андрей Васильевич». Женщина в белом халате постучала, потом вошла, сделала три шага, положила перед Бутербродовым пачку бумаг.

– Андрей Васильевич, необходима Ваша виза на этих документах.

Бывший гинеколог поднял голову от стола:

– К чему такой официоз, Юль? Всё-таки мы муж и жена. Я понимаю, что на людях надо выдерживать тон, но без свидетелей… – он пожал плечами.

– На работе я не жена, а врач-психотерапевт, – отпарировала женщина. – Фамильярные отношения расслабляют и мешают сосредоточиться. – Она повернулась на каблуках.

– Юлия Фёдоровна, не подскажете, как поживает наш малыш? – окликнул заместитель главврача.

Врач-психотерапевт взялась за ручку двери, обернулась и неожиданно улыбнулась, превращаясь в жену:

– Малышу всего два месяца… – непроизвольно погладила живот. – Передаёт папе привет, – она засмущалась и быстро вышла.

– Ну, Юлька! – в восхищении воскликнул Андрей Васильевич. – Какая она всё же – Ну-Юлька!

* * *

У гранитного памятника с надписью «Барин Артём Михайлович: 20.11.1970-20.10.2005» кружком стояли 4 человека. Две женщины – Галя Халюкина и Лида Барин, двое мужчин – Андрей Бутербродов и Антон Халюкин.

Очкарик разлил водку в пластиковые стаканчики, вылил из бутылки немного на могилу:

– Пусть земля будет тебе пухом.

Молча выпили. Халюкин собрал стаканчики, вставляя их один в другой, надел стопочку на горлышко, поставил водку на землю между ног. Бутербродов достал сигареты.

– Дай-ка, – Антон вытащил сигарету, порылся в кармане куртки в поисках зажигалки. Прикурили.

– Ровно год уже, – задумчиво сказал врач.

– Да, – милицейский оглядел хмурое небо. – Кажется, сегодня будет дождь, – он глянул на друга. – А жена чего не пришла? Она ведь немного знала Артюху.

– Юлька у меня принципиальная и вдумчивая. Сказала, что её приход будет неэтичным, и она не желает мешать горю близких покойного. – Бутербродов усмехнулся.

– Кот не нашёлся?

– Нет, – врач отрицательно качнул головой. – А нового не хочу заводить. Да, в общем-то, в благоустроенной квартире он и не нужен. Только мучить животное.

– …И сколько дали этому Терпилову? – у женщин была своя тема для разговора.

– Двадцать лет, – проговорила Лида Барин. – Неуплата налогов, смерть пациентки в клинике… Её дочь как раз его и судила, так что накрутила по полной.

– А твоя сестра?

– Развелась ещё во время следствия. Продаёт квартиру, хочет переезжать сюда, ко мне в усадьбу. Я и рада, одной очень тоскливо.

Закапал дождик.

– Пойдёмте, – всполошилась Лидуся. – Посидим у меня, помянем хорошо, – она взяла подругу под руку. – Мальчики…

Майор перенёс бутылку к памятнику, прислонил:

– Нищие выпьют.

Мужчины двинулись вслед за женщинами, через десяток метров Андрей почему-то обернулся, толкнул друга: – Смотри.

Возле последнего пристанища Барина стоял небритый мужик в рваной куртке и кепке. Он взял бутылку – в ней осталось более половины – отбросил стаканчики и засунул горлышко в рот.

«Буль-Буль-Буль», – спустя 16 секунд бутылка была пуста. Мужик отёр губы рукавом, подошёл к друзьям:

– Дайте закурить, ребята, – вымолвил он хриплым голосом.

Врач молча протянул пачку.

– Я возьму пару штук, – утвердительно сказал оборванец и высыпал себе в руку практически всю пачку.

Андрей заглянул в табачную коробку, там болталась одна сигарета. Мужичонка как ни в чём не бывало опустил сигареты в брючной карман, сказал:

– Плохо кончил Барин. – Он двинулся в глубину кладбища.

Бутербродов взглянул на его расхлябанную, но абсолютно твёрдую, трезвую походку и грустно произнёс:

– Очкарик, я знаю этого алкаша. Это тот крендель, что продал мне гусака. По-моему, у нас начинаются проблемы. Буду очень рад, если ты убедишь меня в обратном.

– Думаю, нас уже не коснётся, – флегматично ответил Антон. – Два раза подряд не умирают.

– Быть может… – без интонации протянул врач.

2005,2010