Текст книги "Хадур"

– Да, конечно, – не раздумывая ответил Максим и уже представил, как триста пятьдесят тысяч помогают его семье встать на ноги. – Я приеду.

– Хорошо, вы записаны. Всего доброго.

Максим даже не успел попрощаться, а девушка с голосом робота уже отключилась.

Он, не раздумывая открыл «Яндекс. Карты» и отыскал «Многопрофильную больницу №2» – она оказалась на другом конце города, недалеко от станции метро «Озерки». Запомнив адрес, Максим оделся и вышел под мокрый мартовский снег.

Перед тем, как отправится на работу, Надежда отвела Рому в детский сад, а вечером Максиму надо забрать ребенка, но он в три часа должен быть в больнице. Упустить этот шанс означало – потерять семью.

Максим выбежал из дома и направился в детский сад, там он забрал Рому и пошел в школу, в которой работала Надежда. Увидев мужа и сына в своем кабинете, Надежда удивилась и поинтересовалась, в чем дело. И тогда Максим сбивчиво начал ей объяснять про тестирование и триста пятьдесят тысяч. Надежда выслушала его и лишь посмеялась над ним, обозвав конченым придурком. Женщина выставила Максима за дверь и сказала, что когда он вернется, то ни ее, ни Ромы уже, скорее всего, не увидит. Но парня это не остановило, он знал, что Наде некуда идти, только, если к новому ухажеру, но в любом случае Максим вернется, найдет ее и осыплет «несметными богатствами». На последние деньги, какие у него имелись, Максим доехал до «Озерков», а от метро шел пешком, вспоминая маршрут, просмотренный на ноутбуке.

В холле больницы Максим остановился и огляделся, он не знал, куда идти дальше. Справа расположился большой гардероб, усталая бабушка забирала и отдавала куртки у людей, которые пришли навестить своих родственников или друзей. Слева по холлу тянулись столики, заляпанные кофе и посыпанные крошками. Там сидели люди, что-то пили из пластиковых стаканчиков и громко разговаривали. Чуть левее гардероба находилась большая дверь, а за ней лестница, ведущая к лифтам, и в эту дверь постоянно входили и выходили люди. Вообще, людей в холле оказалось очень много. Они проходили мимо Максима, не обращая на него внимания, шли к гардеробу, сдавали верхнюю одежду и, надев бахилы, направлялись к лифтам. Гул голосов заглушал все вокруг, и на мгновение Максиму показалось, что он не слышит даже свои собственные мысли. Только обрывки фраз, сказанные людьми, наполнившими холл больницы и кафетерий.

…да не, все нормально. Выпишут где-то через неделю…

…нет, я не против, дело твое…

…тебе стоит сидеть тут и не высовываться, пока я разбираюсь с тем дерьмом, что ты натворил…

…а почему Аня не приехала?

Максим потряс головой, стараясь выкинуть весь этот бред, заглушивший мысли и, когда он вновь смог слышать себя, то направился к гардеробу. Отдал куртку бабушке-гардеробщице. Когда та протянула пластиковый номерок, парень спросил:

– Скажите…

– Гардероб справок не дает, – резко оборвала бабушка-гардеробщица. – Глаза разуй и увидишь, что за спиной «Справочная».

Максим убрал в карман номерок и прошел по холлу сквозь снующих людей к белой будке с окошком, за которым сидела женщина. Над окошком красными буквами было выведено: «Справочная».

– Здравствуйте, – заговорил Максим, наклоняясь к окошку. Женщина подняла на него измученные глаза. – Мне звонили, я участник тестирования вакцины от гриппа.

– Одну секунду, – женщина слегка наклонилась и достала большой журнал посещаемости или чего-то другого, Максим этого не знал. – Можно ваш паспорт?

Он протянул в окошко документ. Женщина раскрыла паспорт и переписала данные в журнал напротив имени Максима. Вернув паспорт, она потянулась к телефонному аппарату, поднесла трубку к уху и нажала кнопку. Через секунду заговорила:

– Алло… пришел еще один участник… да, хорошо.

Она попросила Максима подождать несколько минут, пока за ним подойдут. Долгим ожиданием не томили, почти сразу появился мужчина в военной форме и попросил Максима следовать за ним.

Вскоре они оказались в просторном вестибюле. Максим насчитал шесть лифтовых дверей, пять из них активно работали, оттуда постоянно выходили люди, другие набивались в кабины, выясняли, кому на какой этаж, и благополучно уезжали. Мужчина в военной форме подвел к лифту, у которого никого не было, и над дверьми Максим прочитал: «Служебный лифт».

Военный достал из кармана магнитный ключ и прислонил к стене справа от лифта, минуту спустя двери разошлись. Максим прошел в кабину, следом за ним мужчина в военной форме и он хотел уже нажать на кнопку в виде стрелки, указывающей вниз, как в кабину попыталась протиснуться толстая женщина с бледным лицом. В обеих руках она держала по пакету с продуктами, а ее дыхание звучало тяжело и сбивчиво. Мужчина остановил даму рукой и строго произнес:

– Лифт только для персонала. Вам сюда нельзя.

Он нажал стрелку, указывающую вниз, и двери закрылись, оставив толстую недоумевающую тетку в вестибюле. Когда кабина вздрогнула и начала спуск, военный откуда-то достал тряпичный плотный мешок и Максим заметил на нем нашивку со своими именем и фамилией.

– Я прошу вас сдать все личные вещи, – не глядя на Максима, сказал он и раскрыл мешок. – Они вам будут возвращены после окончания тестирования. Паспорт оставьте, он вам понадобится.

Максим достал из кармана номерок, связку ключей и старый сотовый телефон. Все это он бросил в мешок со своими инициалами и даже не думал о том, что его могут обокрасть. Конечно, когда за ним пришел мужчина в военной форме и повез на служебном лифте, у Максима мелькнула мысль: «Что солдат делает в гражданской больнице?», но затем на смену пришла другая успокаивающая мысль: «Это просто охранник, и ему велено меня отвести на тестирование. Вот и все».

Кабина лифта остановилась и двери открылись. Перед Максимом простирался длинный светлый коридор с множеством дверей. По коридору шныряли люди в белых халатах, на ходу читая какие-то бумаги, разговаривали между собой, скрывались в дверях и на Максима не обращали внимания. Это успокаивало его и лишний раз подтверждало то, что он находится в больнице, а не на военной базе, а мужчина в военной форме всего лишь охранник.

– Следуйте за мной. – Сказал охранник и уверенно двинулся по светлому коридору.

Они прошли по коридору шагов двести, и охранник остановился около двери. Тем же магнитным ключом, которым вызывал лифт, он открыл дверь и кивком предложил Максиму зайти. Когда Максим прошел в просторное и такое же светлое, как коридор помещение, – дверь закрылась.

В помещении находилось три ряда одноместных парт и около двадцати людей. Они посмотрели на Максима и, поняв, что он не тот, кого все ожидают, сразу потеряли интерес и продолжили общение между собой. Максим встал чуть поодаль и принялся наблюдать за происходящим, хотя ничего интересного не происходило. Он насчитал в помещение двадцать пять человек, включая себя, затем увидел, как пожилая женщина села за одну из парт и съела какую-то таблетку, а мужик пренеприятного вида с явной нехваткой зубов громко говорил и смеялся.

Спустя десять минут в помещение вошла женщина в белом халате. Про себя Максим сразу отметил, что в ее возрасте (а даме, скорее всего, уже перевалило за сорок) она выглядит отлично. Густые черные волосы, забранные в конский хвост и большая грудь, рвущаяся наружу из-под халата, только подчеркивали привлекательность. Но когда женщина заговорила холодным замогильным голосом, и он заглянул ей в глаза, то не на шутку испугался. Во взгляде отчетливо читались ненависть и отвращение к каждому живому существу на этой планете. На любой планете. А когда беззубый шутник решил подурачиться и пококетничать с хладнокровной женщиной в белом халате, та быстро усмирила его парой фраз и испепеляющим взглядом.

Женщина в халате принялась рассказывать о побочных эффектах тестирования и пять человек покинули аудиторию, решив, что это им не подходит. Максим заметил, как сильно взбесило женщину в белом халате столь бесцеремонное поведение участников тестирования, и она явно не закончила озвучивать список побочных эффектов. Затем в помещении появилась молодая девушка, тоже одетая в белый халат. Она прошлась по рядам и раздала каждому человеку по два экземпляра договора.

Максим принялся подробно читать договор. Он побаивался, что стал участником какого-то мошеннического действия и может остаться без квартиры, но в бумагах ничего подобного не обнаружил. Да, его, конечно, смущало, что в договоре не написано название юридического лица или организации или хотя бы слово «больница». Только «исполнитель» и «подопытный». И да, Максима обидело, что его называют подопытным, но все же триста пятьдесят тысяч имеют странную магическую силу – заставлять на все соглашаться. После того, как люди подписали бумаги, девушка в белом халате забрала договора и паспорта. Затем их повели по коридору, запустили в палату.

Большая светлая палата, а в конце огромное зеркало. Максим сразу понял, что по ту сторону фальшивого стекла стоят люди и пристально наблюдают за испытуемыми. Его это не беспокоило, в голове вертелась только одна мысль: триста пятьдесят тысяч. Максим прошелся по палате и, выбрав для себя место на ближайшие семь дней, уселся на койку, с интересом осмотрев большой медицинский аппарат, стоявший рядом.

Первая, едва слышная мелодия беспокойства, заиграла, когда Максим увидел кожаные ремни для рук и ног. А когда появилась женщина в белом халате (все с той же злобой в глазах) в сопровождении двух солдат с автоматами – мелодия заиграла громче. Ну, а после того, как беззубый устроил истерику и получил прикладом автомата по зубам, в голове Максима начался настоящий концерт беспокойства. Максим сказал врачихе, что их действия незаконны, и в договоре таких пунктов нет, но женщина нашла, что ответить. Дальше он спорить не стал. Получить по лицу автоматом совсем не хотелось.

Солдаты начали всех пристегивать к койкам, и никто не смел им сопротивляться, только несколько женщин пожаловались, что ремни слишком туго стянули, но их жалобы оказались никому неинтересны. После этого в комнате появилась рыженькая девушка с подносом-каталкой, а следом в палату набилось множество других людей в белых халатах. Они разбрелись по палате, подключая к каждому подопытному, казалось, сотни проводков, тянущихся от аппаратов. Потом бело-халатные взяли шприцы с подноса и всем сделали укол, за который и обещаны большие деньги.

Старший научный руководитель сделала голосовую запись на диктофон, а двадцать человек остались лежать, прикованные к койкам. Примерно через полчаса шок и испуг отступили, и люди начали разговаривать, знакомиться, а беззубый со сломанной челюстью только мычал. Посыпались всевозможные догадки и предположения:

– Это правительственная лаборатория, и на нас будут ставить опыты. – Сказал мужской голос.

– А, может, разрежут и продадут на органы. – Предложил свою версию женский голос.

Максим слушал и, по возможности, наблюдал, но старался не забывать, что за ними тоже наблюдают через огромное зеркало в конце палаты.

Через сутки он понял что, скорее всего, не выберется отсюда живым. Их не кормили, как обещали, и не давали воды, даже в туалет не было возможности сходить. Через двадцать шесть часов первый испытуемый испражнился в штаны. Еще через шесть часов Максим сам не выдержал, и содержимое мочевого пузыря и желудка оказалось в штанах. Вскоре во всей палате поднялся мерзкий смрад, соединивший в себе запахи кала и мочи.

Каждый день медсестры приходили лишь для того, чтобы взять анализ крови и проверить работу аппаратов. Подопытные стонали, кричали, просили хотя бы глоток воды, но медсестры старались не замечать воплей людей. Один раз Максим увидел искорку сочувствия в глазах юной рыженькой медсестры (или лаборантки), которая брала у него кровь, но она тут же подавила в себе это чувство. А еще два раза в день подопытных навещала черноволосая женщина в белом халате, и ее холодный взгляд оставался неизменным, даже когда измученные люди тянулись к ней, просили отпустить. Женщина окидывала ненавистным взглядом прикованных к койкам людей, делала очередную запись и уходила. Кто-то пытался привлечь ее внимание угрозами, кто-то мольбами, но садистка категорически отказывалась видеть в испытуемых людей. Они – подопытные в важном научном эксперименте.

На третьи сутки уже никто не мог кричать, люди просто стонали. Тело полностью затекло, и каждое движение приносило неприятную ломающую боль. Желудочная кислота обжигала стенки пустого желудка, а во рту стояла сухость, как в самой жаркой пустыне, когда солнце находится в зените.

Проснувшись на четвертый день, Максим приподнялся на локтях и осмотрел палату – люди, окружавшие его, заболели. Они побледнели, кого-то рвало пепельного цвета жижей, другие кашляли, как туберкулезники, но у всех (по крайней мере, у тех, кого мог увидеть Максим) образовалась катаракта. Он перепугался за собственную жизнь и здоровье. Прислушался к своему организму, к своему самочувствию. Только жажда, безумное желание попить, даже голод уже не ощущается. Только жажда. Никаких признаков недомогания и это, безусловно, радовало Максима, но где-то глубоко, в подкорке головного мозга, он понимал, что живым отсюда не выйти. Из-за жажды сознание помутилось, и он провалился, то ли в сон, то ли в обморочное состояние, и лишь одна мысль кружилась в голове:

Я уже никогда не открою глаза, но, может быть, тогда, я наконец-то дойду до луча.

Но Максим проснулся и с ужасом осознал, что все стоны стихли, и произошло самое ужасное. Подопытные умерли. Все.

Через некоторое время после того, как он проснулся, в палате появилась злобная женщина, руководитель проекта. Ее сопровождали солдаты и рыженькая медсестра. Рыженькая зачем-то подошла к койке, на которой лежала испытуемая, и наклонилась. Тут произошло то, чего никак не могло произойти. Мертвая женщина открыла глаза. Максим просил отстегнуть его, но никто не отреагировал. Мертвая женщина воткнула длинный искрящийся язык в ухо медсестре. Подопытные начали оживать, языки повылезали из ртов, и вся комната наполнилась звуком, сильно напоминающим треск статического электричества. Затем раздались ужасающие вопли, издаваемые ожившими подопытными. Этот звук, похожий на клокот и рев в одном флаконе, заставлял вибрировать барабанные перепонки.

Один из солдат кинулся на помощь молоденькой медсестре, обхватив ее сзади за талию, но длинный язык мертвой женщины добрался и до него. Люди так и упали, обнимаясь, на белый пол, а женщина в белом халате и второй военный в спешке покинули палату. Когда солдат уводил женщину из помещения, он с силой раскрыл дверь, и дверной доводчик выгнулся в другую сторону. После их ухода дверь так и осталась открытой, возможно, именно это и погубило человеческую цивилизацию. А потом произошло еще одно событие, которое перевернуло представление Максима о мире, – медсестра и солдат очнулись. Максим взмолился всем богам, которых только знал, лишь бы языкатые твари не заметили его, но те, высунув длинные языки, выбежали в коридор. Максим с облегчением выдохнул.

Из коридора послышались первые крики и выстрелы (видимо, после ухода солдата и старшего научного руководителя прошло немного времени, из-за жажды сознание Максима расплывалось во вселенском временном озере). Максим не знал, сколько времени он пролежал в палате, окруженный ожившими мертвецами, но через вот это самое неизвестное время в палате появился перепуганный мужчина и попытался закрыть за собой дверь. Выгнутый доводчик запротестовал и мужчина (в таком же белом халате, как и все местные сотрудники) потянулся к нему. Ему было сложно дотянуться до доводчика из-за своего маленького роста но, видимо, страх перед смертью пробуждает в нас возможности, которые в обычных ситуациях дремлют. Приложив все усилия, мужчина дотянулся и выгнул доводчик в правильное положение. Дверь закрылась, и магнитный замок намертво притянул к себе металлическую пластину, находящуюся на дверной створке.

Звуки криков и стрельбы слегка приглушились.

Максим пытался приподняться и рассмотреть, что делает мужчина, но тело отказывалось слушаться хозяина и при малейшем движении отзывалось болью. Он закричал, но из пересохшего рта не вырвалось ничего, кроме хрипа. Все, что ему нужно, – это вода! Максим просил мужчину отстегнуть его и дать живительной воды, но бело-халатный то ли не слышал шепота, то ли просто не обращал внимания. Максим увидел, что в руке у него лезвие, скорее всего, скальпель. Мужчина в халате суетился, казалось, что такая ситуация сложилась впервые, и он не знал, что делать. Врач подошел к одному подопытному, тот издал мерзкий звук, похожий на писк, и потянул свой длинный искрящийся язык к голове мужчины в белом халате. Мужчина держался на безопасном расстоянии от подопытного и что-то говорил, Максим не слышал, что именно, – в уши словно насыпали песок. А затем бело-халатный резко вонзил скальпель в висок подопытного, оживший моментально замолк и, судя по всему, умер навсегда. Потом доктор направился к другим койкам.

Когда мужчина подошел к Максиму (вблизи мужчина напоминал слизняка: толстое потное лицо и жиденькие волосы), то трясущимся от страха и волнения голосом спросил, как его зовут. Максим несколько раз протараторил свое имя, и рот вновь обдало сухим жаром. Когда бело-халатный убедился, что Максим живой и не заражен вирусом, то расстегнул кожаные ремни.

Максим попытался сесть, а затем ступить на пол, но тело отказывалось выполнять приказы хозяина, и парень моментально распластался на полу. Мужчина помог ему подняться и усадил на койку.

– Что вы нам вкололи? – сухим и слабым голосом спросил Максим.

– Как теперь выяснилось, мы сами не знаем, что сделали, – бело-халатный взял левую руку Максима и проверил пульс. – Частота в норме. Ты чувствуешь озноб, ломоту в теле? Может, помутнение зрения?

– Нет, ничего такого. Тело ломит, но уже проходит, – Максим немного покрутил шеей и руками, пытаясь размять затекшие суставы. – И, вообще, кто вы такие? Что вы тут делаете?

– Это военная лаборатория. Мы пытались создать генномодифицированного человека. Для армии.

И тут Максима осенило, что его жена и ребенок сейчас дома. Если зараза выбралась из лаборатории, то очень быстро распространится по городу и, возможно, его семья заразится. Максим не мог этого допустить. Он попросил открыть дверь, но слизняк в белом халате наотрез отказывался выпустить его и попросил помочь убить всех зараженных. Максиму это не подходило, и он еще настойчивее потребовал открыть дверь или дать ключ. А когда мужчина вновь отказал, Максим ударил его головой в лицо. Тот упал.

– Почему ваша дрянь не подействовала на меня? – Максим присел на корточки и принялся шарить по карманам бело-халатного в поисках ключа.

– Мы этого не знаем, правда, – превозмогая боль, проговорил мужчина. – Не открывай сейчас дверь, прошу. Останься, помоги, и я тоже помогу тебе.

Максим послал его подальше и, найдя ключ в кармане халата, направился к двери. Не обращая внимания на протесты мужчины с окровавленным лицом, Максим открыл дверь с теплой надеждой, что этот магнитный ключ также подойдет и к лифту.

На пороге стояла та самая рыженькая лаборантка, которая в первый день пребывания возила поднос-каталку со шприцами. Только теперь от ее ослепительной красоты ничего не осталось. Приковывающие мужские взгляды ноги превратились в посиневшие набухшие лапы, глаза покрылись катарактой, а искрящийся язык, словно антенна, стремился вверх.

В этот момент Максим вспомнил лица своих близких, представил их смеющимися. Он знал, что сейчас умрет, а Роман и Надежда – это единственные люди, которых он хотел бы видеть в момент кончины. Максим зажмурился. Спустя пару секунд произошло ровным счетом – ничего. Он открыл глаза. Лаборантка с языком-антенной обошла Максима и, мерзко завизжав, бросилась на мужчину, который, ну уж очень сильно напоминал слизняка. Того, что с ним случилось, Максим видеть не хотел. Он вышел в коридор и закрыл за собой дверь.

Усталое и высохшее тело отказывалось работать, и тогда парень решил, что уже никогда не выберется из этой проклятой лаборатории, но пробежавшие мимо мутанты взбодрили разум. Теперь Максим точно знал, что у него имеется какой-то иммунитет, и заразившиеся мутирующим вирусом люди не бросаются на него. Никаких физических изменений организма или тела Максим не заметил. Единственное, что он постоянно чувствовал, – жажда. Он оттолкнулся от стены, к которой прислонился отдохнуть пару минут, и двинулся по коридору, стараясь вспомнить, где находится лифт. Послышались выстрелы, но они быстро стихли, и затем всю лабораторию накрыл мерзкий вопль, сопровождающийся статическим треском. Максим понял, что произошло то, чего он так боялся – все находившиеся в лаборатории люди заразились вирусом. Либо умерли.

Он шагнул в темный кабинет, надеясь найти воду. На полу лежал мертвый мужчина, и белый халат подсказывал, что труп при жизни был сотрудником лаборатории. Между глаз отчетливо виднелось пулевое отверстие, кровь из которого залила лицо. Остекленевший взгляд уставился на Максима и словно говорил: Ну да, ты абсолютно прав. Кто-то умер, но многие заразились и уже поднялись наверх, так что теперь дрянь, которую мы тут нахимичили, разгуливает по городу и скоро доберется до твоей семьи.

Максим отвернулся от глаз мертвеца и посмотрел на стол, там он увидел то, что сейчас так необходимо. Вода!

Ваза, а из нее торчат пять роз. Он откинул в сторону благоухающие цветы и принялся с жадностью хлебать из вазы. Максима не смутил цветочный привкус воды и плавающие лепестки, он поглощал жидкость огромными глотками. Осушив полвазы (а в нее вмещалось не меньше литра) Максим почувствовал острую резь в желудке, и цветочная вода попыталась вырваться наружу. Он сдержал рвотный порыв и сел на стол. Через несколько минут все стихло, и жизненно необходимая влага распространилась по измученному организму.

Он вышел из кабинета и направился к лифту. Найдя подъемник, Максим с замирающим сердцем поднес магнитный ключ к замку, и на табло над дверьми замигала стрелка, указывающая вниз. Когда двери открылись, Максим увидел на полу кабины расстрелянную женщину. Аккуратно вошел в кабину, словно боялся побеспокоить спящего человека, нажал кнопку, и лифт отправился наверх.

В главном холле «Многопрофильной больницы №2» повисла тишина и ни единого человека Максим не увидел. Но когда он подошел к окну и взглянул на улицу, то его взору предстала самая ужасающая картина из всех, которые он когда-либо видел в своей жизни. Это казалось всеобщим бешенством. Люди с воплями бежали, даже не задумываясь о направлении, а зараженные бросались на них, словно хищные звери, и всовывали языки-антенны в головы. Несколько полицейских машин стояли посреди улицы, но ни одного служителя закона Максим не увидел. Откуда-то слева послышались хлопки, Максим вышел из здания, и шум паники окутал его. Стрелял полицейский, но со спины на него набросился мутант, и сержант издал сдавленный крик, когда раскаленный язык ворвался в его левое ухо.

Мартовский холодный ветер задувал под футболку, и Максим пожалел, что не подумал о верхней одежде раньше. Теперь на это времени совсем не осталось. Нужно как можно скорее добраться до дома, а это – другой конец многомилионного города.

Максим сбежал с большого бетонного крыльца и запрыгнул в полицейский автомобиль. Ключи торчали из замка зажигания, и он завел машину. Максим потянулся к двери, чтобы закрыть ее, но чья-то огромная рука ухватила за предплечье и с легкостью вышвырнула из машины, бросив на асфальт.

– Это моя машина! – Взревел огромный мужик в строительной робе, нависая над Максимом. – Я на ней поеду.

Строитель стоял спиной к машине и не мог видеть, как зараженная девочка подкрадывается к нему справа, а вот Максим видел ее очень хорошо. Девочка-мутант двигалась вдоль полицейского автомобиля, ее движения напоминали кошку, охотившуюся за птичкой. Когда строитель развернулся и собирался уже сесть за руль, девочка бросилась на него, и тридцатисантиметровый язык вонзился в глаз мужика. Максим поднялся с асфальта и, вновь усевшись за руль, включил первую передачу.

Путь в другой конец города оказался намного сложнее, чем можно было представить. Заражение распространялось с невероятной скоростью, и Максим не мог его обогнать. Путь постоянно преграждали брошенные машины, трупы, и толпы бегущих в панике людей. Примерно на полпути Максим попал в пробку из пустующих автомобилей, и ему пришлось выехать на тротуар. Бегущие от мутантов люди не видели движущейся полицейской машины, и Максим несколько раз был вынужден резко остановиться. Когда тротуар оказался чист, он разогнал автомобиль и не заметил, как из арки дома выскочили два человека. Удар, и два тела, как тряпичные куклы, разлетаются в разные стороны. У Максима даже не возникло мысли остановиться и помочь людям, он ехал к жене и сыну.

Ему потребовалось почти три часа, чтобы пересечь большой город, а когда Максим въехал во двор, то какое-то внутреннее предчувствие шептало, что он опоздал. Максим выскочил из машины и вбежал в настежь распахнутый подъезд, желая как можно скорее увидеть жену и ребенка, он переступал сразу через три ступеньки. А когда оказался на своем, родном с детства, этаже, то сердце гулко забило где-то в глотке. Дверь в квартиру оказалась приоткрытой. За те доли секунд, что он тянулся к дверной ручке, ком отчаяния подкатил к горлу и Максим боялся увидеть то, что, скорее всего, уже случилось. Его догадки подтверждались мерзким клокотом, донесшимся из квартиры.

Он открыл дверь и зашел.

В большой комнате справа никого не оказалось. В маленькой – тоже. А вот слева, где расположились двери туалета и ванной, Максим увидел двух зараженных. Он вновь пережил такие же эмоции как тогда, когда умер его отец: отрицание, затем осознание того, что все реально. И пустота. Максиму очень сильно захотелось выпить, впервые с тех пор, как он оказался в тюрьме и вынужденно бросил пить. Всего один глоток чего-нибудь крепкого, и он сразу во всем разберется. Тогда он будет знать, как действовать.

Нет, нет, нет, Максим разогнал алкогольные мысли. Я и так смогу во всем сам разобраться.

Максим вновь взглянул на мутантов, они неистово колотили в запертую дверь ванной. Один из них – неизвестный мужчина в довольно-таки приличном костюме, а второй – Надежда. Сердце сжалось, словно сам Дьявол своей горящей рукой сжимает маленький сгусток мышц в груди Максима. Он вошел в большую комнату, где когда-то делил с Надеждой супружеское ложе, достал со шкафа пыльную картонную коробку. В коробке уже много лет покоилось мачете, подаренное отцом. Родитель купил его в «Солдате удачи», в этом магазине продавали различные мужские игрушки: пневматические пистолеты, самурайские мечи и другие подобные вещи. Отцу показалась забавным подарить пятнадцатилетнему сыну длинный широкий нож, который, как правило, используют для уборки сахарного тростника. Реже – для убийства людей. Мать пришла в ужас, когда увидела поблескивающее лезвие мачете и сказала, что не потерпит оружия в доме. Пришлось убрать мачете в коробку и поставить на шкаф, где нож и пролежал следующие тринадцать лет.

Максим знал, что мачете там.

Он крепко взялся за ручку, которую обмотали шнурком некачественной кожи, и вернулся к ванной.

Надя теперь тоже заражена. Она одна из них, Максим посмотрел на Надежду, которая продолжала долбить в дверь, а мужик в костюме помогал подруге. Но она все равно остается моей женой.

Максим воткнул длинное лезвие в спину мужчины, мачете плавно проткнула плоть в области левой почки, но зараженный, словно этого не почувствовал. Продолжал бить кулаками в дверь. И тут Максим вспомнил, что слизнеподобный втыкал скальпель в висок зараженным людям, и тогда они замолкали навсегда. Максим размахнулся и ударил лезвием в затылок – мужик в костюме моментально замолк, а язык потух и скрылся в ротовой полости. Тело упало.

Максим знал, что с Надеждой он не сможет так поступить.

Он обхватил супругу левой рукой за шею и потащил на кухню. Затем положил мачете на стол и свободной рукой развязал пояс ее халата, вытянул из шлевок. Надежда истошно верещала, тянулась руками и ногами к ванной. Халат распахнулся и продемонстрировал тоненькие белые трусики (на фоне посиневших ног они казались белоснежными). Эти трусики жена надевала только по какому-нибудь важному случаю, но Максим не придал этому значения. В его голове вертелся один вопрос: «Где Рома?», но тут же всплывал ответ: «В ванной, поэтому Надя и ее хахаль ломились туда. Сын живой и не заразился».

Максим привязал озверевшую супругу…

Она заразилась, она мутант…

…к батарее, а затем вытащил мужика в костюме на лестничную площадку и закрыл дверь на все замки и, даже на цепочку.

– Рома ты там? Это папа, – Максим подергал за ручку, дверь в ванную заперта. – Не бойся, тут только я. Открой, Рома.

Послышался звук отодвигающейся защелки, и Максим потянул дверь на себя. Он увидел трясущегося и перепуганного сына, сидевшего на полу, поджавши колени к груди. Рядом крутился Красавчик, и когда пес увидел Максима, то радостно завилял хвостом и принялся лизать лицо мальчику. Рома этого даже не заметил. Максим попытался выяснить у сына, что произошло, но тот лишь хныкал и издавал звуки, больше похожие на мычание. Максим взял сына на руки и отнес в комнату, положил на кровать и укрыл одеялом. Роман почти моментально уснул, а Максим пошел на кухню. Начал есть и пить, стараясь не смотреть на Надежду.

Примерно час спустя из комнаты послышался крик сына, и Максим буквально влетел в комнату. Рома снова плакал, обхватив колени. Отец сел рядом с сыном и обнял его.

– Расскажешь мне, как это произошло? – Максим спросил Рому, у которого уже покраснели глаза от слез.

Рома закивал.

– Мама ждала друга с работы. Он приходил иногда, и они закрывались в вашей комнате, – мальчик продолжал дрожать и всхлипывать. – Сегодня начали стучать в дверь, и мама посмотрела в глазок. А потом открыла дверь. Друг сразу на нее кинулся, а я с Красавчиком спрятался в ванне. Я испугался, папа. Прости.

Рома вновь громко расплакался, и плач его больше напоминал подвывание дикого волчонка. Максим крепко обнимал сына и всем своим телом чувствовал, как тот дрожит. Через несколько минут мальчик перестал всхлипывать, но по-прежнему дрожал.

– А что теперь будет с мамой? – спросил Рома, вытирая глаза от слез, и тут же задал второй вопрос: – А с нами что будет?

У Максима не оказалось ответов, он промолчал и еще крепче прижал к себе Рому. А глупый пес все это время носился по комнате за своим хвостом, казалось, что для него вообще не существует никаких проблем. Максиму захотелось стать собакой и не думать о том, что человечество стоит на грани смерти. Захотелось просто высунуть язык и бежать.