Текст книги "Мои воспоминания. Том 1. 1813-1842 гг."

Один из самых частых посетителей Дельвига в зиму 1826–1827 гг. был Лев Сергеевич Пушкин, брат поэта. Он был очень остроумен, писал хорошие стихи, и не будь он братом такой знаменитости, конечно, его стихи обратили бы в то время на себя общее внимание. Лицо его белое и волосы белокурые, завитые от природы; его наружность представляла негра, окрашенного белою краскою. Он был постоянно в дурных отношениях к своим родителям, за что Дельвиг часто его журил, говоря, что отец его хотя и пустой, но добрый человек, мать же и добрая и умная женщина. На возражение Льва Пушкина, что «мать его ни рыба ни мясо», Дельвиг однажды, разгорячившись, что с ним случалось очень редко и к нему нисколько не шло, отвечал: «Нет, она рыба». Конечно, спор после этих слов кончился общим смехом. Лев Пушкин вел не только рассеянную, но и дурную жизнь, при чем издерживал более, чем позволяли средства; он любил много есть и пить вина, вследствие чего Дельвиг одно из стихо творений, написанных им вместе с Баратынским, начал следующею строфою:

 
Наш приятель, Пушкин Лев,
Не лишен рассудка,
И с шампанским жирный плов,
И с груздями утка
Нам докажут и без слов,
Что он более здоров
Силою желудка (bis){252}252
  Дельвиг А. А. Наш приятель, Пушкин Лев… (1820-е гг.) // А. А. Дельвиг. Сочинения. Л.: Худ. лит., Ленингр. отд., 1986. С. 274.


[Закрыть].
 

За этой строфою следовала строфа о поэте Федоре Николаевиче Глинке{253}253
  Глинка Федор Николаевич (1786–1880) – русский поэт, публицист, брат С. Н. Глинки, уже известного к тому времени писателя, публициста, историка, мемуариста и издателя журнала «Русский вестник». Федор Николаевич – участник Отечественной войны 1812 г. (в т. ч. Бородинского сражения) и Заграничного похода 1813–1815 гг., которые он описал в «Письмах русского офицера» (1815–1816). После восстания декабристов был сослан в Петрозаводск (до 1830). Автор намекает на следующие строчки из стихотворения А. Дельвига «Наш приятель, Пушкин Лев…»:
Федор Глинка молодецПсалмы сочиняет,Его хвалит бог-отец,Бог-сын потакает;Дух святой, известный лжец,Говорит, что он певец…Болтает, болтает.   Сочинения. Л.: Худ. лит., Ленингр. отд., 1986. (Разд.: Коллективное). С. 274.


[Закрыть], известном тогда перелагателе в стихи псалмов царя Давида.

 
{Федор Глинка молодец,
Псалмы сочиняет,
Внемлет ему Бог отец,
Бог Сын потакает.
Дух Святой, известный льстец,
Говорит, что он пловец,
Болтает (bis)}
 

Затем следовали строфы о других лицах и, между прочими, о Соколове{254}254
  Соколов Петр Иванович (1764–1835) – член Российской академии и непременный секретарь ее (1766–1836), редактор («С.-Петерб. ведомости», «Журнал Департамента народного просвещения»).


[Закрыть], непременном секретаре бывшей Российской академии.

 
{Непременный секретарь, Соколов Россейской,
О запачканная тварь
С харей фарисейской и т. д.}
 

Льву Пушкину было более 20 лет, и по ограниченности состояния необходимо было служить вне Петербурга, а потому он определился юнкером в Нижегородский драгунский полк, которым командовал приятель его брата, Николай Николаевич Раевский{255}255
  Раевский Николай Николаевич, Николай Раевский третий (1801–1843) – генерал-лейтенант, близкий друг А. С. Пушкина, сын генерала Николая Николаевича Раевского (второго), правнук М. В. Ломоносова: его мать Софья Алексеевна Раевская (урожд. Константинова) – внучка Ломоносова; по отцу – племянник Дениса Давыдова. В 1837 было принято решение о создании береговой линии от Тамани до Поти, и Николай I назначил начальником и ответственным за строительство береговых укреплений генерала Н. Н. Раевского. Жена: фрейлина двора е. и. в. Анна Михайловна Бороздина (1819–1883); дети: Николай (1839–1876), Михаил.


[Закрыть], и уехал в феврале 1827 г. на Кавказ. Он уже в дорожном платье заезжал проститься с Дельвигом и его женой, при чем было много выпито шампанского, и я в первый раз от роду также выпил много для юноши, которому не было еще 14-ти лет.

В зиму же 1826/27 г. приехал из Москвы в Петербург молодой литератор Дмитрий Владимирович Веневитинов{256}256
  Веневитинов Дмитрий Владимирович (1805–1827) – поэт и критик пушкинской поры, четвероюродный брат А. С. Пушкина: его мать – Анна Николаевна, урожденная кнж. Оболенская (1782–1841), была троюродная тетка Александра Сергеевича; происходил из старинной дворянско-аристократической семьи, окончил Имп. Моск. ун-т.


[Закрыть], человек с большими дарованиями, отлично образованный и весьма красивый собою. Он был у Дельвига, как в своей семье; eго очень любили, ласкали и уважали. Он, конечно, по молодости, очень увлекался молодыми и умными дамами, за что подсмеивались над ним прямо ему в лицо, но заочно не могли нахвалиться этим молодым человеком. Я его также очень любил. По поступлении моем в Военно-строительное училище путей сообщения на первой неделе Великого поста в 1827 г. Дельвиг мне прислал горестное известие о неожиданной смерти Веневитинова, умершего 15-го марта на 22 году от рождения; в первое воскресенье, когда я был отпущен из училища, я нашел Дельвига и его жену в большом горе. Брат Веневитинова, Алексей Владимирович, умер 14-го января 1872 г. в звании сенатора и обершенка{257}257
  …в звании… обершенка (о Веневитинове Алексее Владимировиче, 1806–1872) – до Петра I эта должность называлась «кравчий», то есть ему подчинялись мундшенки – заведующие винными погребами, кофишенки – ответственные за приготовление кофе и чая, тафельдекеры – ответственные за сервировку стола, кондитеры, келлермейстеры – ключники, смотрители погребов.


[Закрыть].

На литературных вечерах Дельвига никогда не говорили о политике, потому что бо льшая часть общества была занята литературой, а частью и потому, что катастрофа 14 декабря была еще очень памятна; размножившиеся же вновь учрежденные жандармы и шпионы III отделения Собственной Его Величества канцелярии, в числе которых были и литераторы{258}258
  III отделение Собственной е. и. в. канцелярии было создано Николаем I в июне 1826. Третье отделение являлось органом административного надзора и центром полит. сыска в стране (в 1880 его функции передали Министерству внутренних дел). Среди чиновников III отделения было довольно много литераторов, как например А. А. Ивановский, Б. А. Врасский, В. А. Владиславлев, Н. А. Кашинцов, П. П. Каменский, цензор Е. И. Ольдекоп, В. Е. Вердеревский, Л. В. Дубельт. Был и штат агентов и доносчиков литераторов, как например Я. Н. Толстой, С. И. Висковатов, Ф. В. Булгарин, Н. И. Греч, Е. Н. Пучкова, Е. А. Хотяинцова (урожд. Бернштейн), А. Н. Очкин, И. Н. Лобойко и др.


[Закрыть], не давали о ней забывать. Вообще Дельвиг избегал разговоров об этой катастрофе. Расскажу теперь же все, что я о ней от него слышал.

С Рылеевым, в котором он признавал мало поэтического таланта, он последнее время несколько разошелся, частью потому, что, быв женихом, ему некогда было посещать Рылеева, а также и по следующему обстоятельству. Рылеев и Александр Бестужев{259}259
  Бестужев-Марлинский Александр Александрович (1797–1837) – российский литературный и обществ. деятель, прозаик, критик, поэт, издатель (в 1823–1825 вместе с К. Ф. Рылеевым издавал альманах «Полярная звезда»), декабрист (лично вывел часть солдат л. – гв. Моск. полка на Сенатскую площадь); приговорен к пожизненной каторге, замененной 20-летней ссылкой, а с авг. 1829 служил на Кавказе.


[Закрыть], собрав произведения разных писателей в прозе и стихах, помещали их в альманах под названием «Полярная звезда». Издателем же этих первых альманахов в России в 1823 и 1824 гг. был известный тогда книгопродавец Иван Васильевич Слёнин{260}260
  Слёнин Иван Васильевич (1789–1836) – книгопродавец, издатель (выпускал, в частности, «Историю государства Российского» Карамзина, басни Крылова и т. д.). По утрам у него собирались барон Дельвиг, А. Е. Измайлов, Ф. Булгарин, Ф. Н. Глинка, В. Берх, граф Хвостов, Воейков, М. А. Яковлев, Н. Гнедич и др.


[Закрыть], который за право издания платил Бестужеву и Рылееву определенную сумму. Последние задумали издать «Полярную звезду» на 1825 г. без участия Слёнина, который, не желая лишиться получаемых им доходов с издаваемого альманаха и имея в виду хорошее знакомство Дельвига с Жуковским, Гнедичем{261}261
  Гнедич Николай Иванович (1784–1833) – поэт, переводчик Илиады Гомера, издатель, чиновник в Департаменте народного просвещения, затем в Имп. публичной библиотеке. С Пушкиным встречался в салонах А. Н. Оленина, А. А. Шаховского, на заседаниях «Зеленой лампы», в литературных и артистических кругах в Петербурге.


[Закрыть], Крыловым и дружеские его отношения с Пушкиным, Баратынским и другими писателями, посоветовал ему издавать такой же альманах. Дельвиг немедля сообщил эту мысль Рылееву, который ничего не имел против нее, но, когда вышел альманах «Северные цветы» на 1825 г. и когда он имел значительный успех, Рылеев, по словам Дельвига, был видимо недоволен тем, что многие произведения лучших поэтов украсили эту книгу, через что, конечно, много потеряла «Полярная звезда»[18]18
  1) Доказательством неудовольствия издателей «Полярной звезды» на Дельвига за то, что он предпринял издание «Северных цветов», служит следующий отрывок из письма к Рылееву 11 ноября 1824 г. от жившего на его квартире О. М. Сомова, в котором последний, описывая наводнение Петербурга 7 ноября 1824 г., пишет, что между прочими последствиями наводнения и «Северные цветы» подмокли и в луковицах и, вероятно, не скоро расцветут. Александр (Бестужев) говорил, что они, вероятно, были прежде очень сухи, а теперь слишком водяны (Сочинения и переписка Рылеева, изд. 1872 г., стр. 341). Сомов ошибся: «Северные цветы» вышли в конце декабря 1824 г.


[Закрыть] В 1825 г. Рылеев, А. Бестужев и Дельвиг редко виделись, и это обстоятельство, может быть, спасло Дельвига от участи, постигшей членов тайных обществ, {а также и лиц, знавших об их существовании и не донесших правительству}. Дельвиг, по своей лени, не мог быть действительным членом никакого общества, а по его политическим понятиям, насколько я мог их узнать, не поступил бы в тайные общества, но Рылеев, при частых свиданиях, мог бы ему сказать об их существовании, и, конечно, Дельвиг не донес бы о них правительству и мог бы подвергнуться той же участи, какой подверглись тогда многие, знавшие только о существовании тайных обществ. В своем месте я расскажу, как Дельвиг пять лет спустя потерпел не только без вины, но и без всякой причины.

Считаю не лишним прибавить, как Булгарин, более близкий к кружку Рылеева, чем к кружку Дельвига, в издаваемых им «Литературных листках» объявлял об издании «Полярной звезды» на 1825 г. и о замедлении в ее выходе:

«Северные цветы», издание книгопродавца Слёнина, вступило в непосредственное соперничество с «Полярной звездой», издатели которой, предоставляя этому альманаху благоприятное время выхода в свет, желают ему еще благоприятнейшего успеха. Понятно, что издатели «Полярной звезды» не могли иметь желания предоставить «Северным цветам» благоприятного времени выхода в свет, а по другим причинам опоздали выпуском своего альманаха, который появился только в апреле 1825 г., четыре месяца после «Северных цветов» на этот год.

Дельвиг после женитьбы жил на Большой Миллионной улице в доме Эбелинга{262}262
  Особняк Эбелинга (Миллионная ул., 26) – в этом доме Антон Дельвиг жил с осени 1825 до сент. 1826, и потом он переехал с семьей на Загородный просп. В это время домом владела и сдавала помещения внаем вдова лейб-хирурга Эбелинга, Анастасия Ивановна.


[Закрыть]; 14-го декабря, узнав, что большие толпы народа и войска собираются на Дворцовой площади, он пошел посмотреть на то, что делалось; прошел мимо войск и перед возмутившимся батальоном лейб-гвардии Московского полка и видел только одного офицера этого полка князя Щепина-Ростовского{263}263
  Щепин-Ростовский Дмитрий Александрович, кн. (1798–1858) – декабрист, морской офицер, поручик л. – гв. Моск. полка (с 1823). Участвовал в собраниях «Северного общ-ва», был со своим полком на Сенатской площади, приговорен к 30 годам каторги.


[Закрыть]; более никого не было. Многие из участвовавших в мятеже были в кондитерской, бывшей тогда на углу площади и Вознесенской улицы, где теперь кафе-ресторан. Он в нее не входил. Новый Император Николай Павлович находился близ дворца, верхом, с большою свитою. Слова Государя, которые Дельвигу удалось расслышать, дали ему понять важность происходившего, и он поспешил домой, чтобы успокоить жену. Вскоре по его возвращении домой началась пальба, а когда она окончилась, он, чтобы узнать подробности, пошел к жившему в одной с ним улице молодому поэту князю Одоевскому, но не застал его: он был уже арестован.

Впоследствии от Ореста Михайловича Сомова, жившего вместе с Александром Бестужевым, адъютантом бывшего главноуправляющего путями сообщения герцога Александра Виртембергского, в доме Российско-американской компании, я слышал, что в тот же день 14-го декабря полиция забрала бумаги Рылеева, бывшего директором означенной компании и жившего в том же доме. Вскоре после того пришел к Сомову известный тогда поэт, издававший «Мнемозину», Вильгельм Карлович Кюхельбекер, лицеист первого выпуска. Он казался потерянным и хотел спрятаться в квартире Сомова, который с трудом уговорил его уйти, заявив, что полиция уже забрала бумаги Рылеева и очень легко может быть, что вскоре явятся за бумагами Бестужева и тут же арестуют Кюхельбекера. Известно, что последний, сумев, несмотря на свою неловкость и неуклюжесть, долго скрываться от розысков полиции, был пойман уже в Варшаве, и что хотя он был приговорен к каторжной работе на срок, но весь срок просидел в крепости, из которой только по его окончании был сослан на поселение в Сибирь, где женился. Я знал сестер и мать Кюхельбекера; последняя была, сколько я помню, кормилицей Великого Князя Михаила Павловича{264}264
  Михаил Павлович, вел. кн. (1798–1849) – четвертый сын императора Павла I и императрицы Марии Федоровны, отличался остротой ума и находчивостью, командир бригады Преображенского и Семеновского полков; как управляющий русской артиллерии основал Артиллерийское (Михайловское) училище, член Гос. Совета, главный начальник Пажеского и всех сухопутных кадетских корпусов, член Правительствующего Сената. Командовал верными императору войсками на Сенатской площади, потом участвовал в следствии и суде над декабристами (настоял на замене смертной казни пожизненной каторгой Вильгельму Кюхельбекеру). Жена: двоюродная сестра принцесса Вюртембергская (также Виртембергская), племянница короля Вильгельма I, Фридерика Шарлотта Мария, ставшая в православии великой княгиней Еленой Павловной.


[Закрыть], который постоянно помогал всему семейству.

Сомов отгадал, что скоро придут за бумагами Бестужева: явился дежурный штаб-офицер корпуса путей сообщения полковник Варенцов с полицией; он очень учтиво просил Сомова отделить бумаги его от бестужевских и взял с собою {только последние}, но вскоре снова пришла полиция и арестовала самого Сомова. Он был, в числе прочих политических преступников, представлен Государю, который спросил его, где он служит, и на ответ: «в Российско-американской компании» сказал: «Хороша собралась у вас там компания. Впрочем, вы взяты по подозрению, и только что удостоверятся в противном, вы будете отпущены». Тем не менее Сомова посадили в сырую и темную комнатку Алексеевского равелина и только через три недели выпустили. У него на квартире жил в его отсутствие полицейский чиновник, которому было поручено сохранение имущества. Сомов, воротясь домой, не нашел у себя ни одной ценной вещи; конечно, их было немного и ценности небольшой, но все было похищено, даже бронзовые часы и чернильница. Еще слышал я, что известный тогда писатель, Фаддей Венедиктович Булгарин, после окончания суда над политическими преступниками, чтобы отвлечь от себя всякое подозрение, выдал двух сыновей родной своей сестры, но донос не понравился Императору Николаю Павловичу, и молодые люди отделались тем, что были посланы на службу в отдаленные города.

Упомянув об альманахе «Северные цветы», я намерен сказать подробнее об его дальнейшей участи; он с таким же успехом, как и в 1825 г., выходил с 1826 по 1831 г. включительно. В нем постоянно помещались произведения лучших тогдашних писателей, в особенности в поэтическом отделе, а именно: Пушкина, Жуковского, Гнедича, Батюшкова{265}265
  Батюшков Константин Николаевич (1787–1855) – поэт. Обучался в Петербурге в частных иностранных пансионах, владел несколькими иностранными языками. Изучал философию и литературу франц. Просвещения, античную поэзию, литературу итал. Возрождения. В течение пяти лет служил чиновником в Министерстве народного просвещения. В 1810–1812 активно сотрудничает в журн. «Вестник Европы», сближается с Карамзиным, Жуковским, Вяземским и др. литераторами, пишет и публикует стихи. В 1819 – чиновник при неополитанской миссии. В 1821 началась психическая болезнь, лечение не увенчалось успехом. Последние годы прошли у родственников в Вологде. Умер от тифа.


[Закрыть], Плетнева, Подолинского, барона Розена, Щастного и других. Из большого числа стихотворений Пушкина помещены были отрывки из неизданных еще глав «Евгения Онегина», весь «Нулин», которого Пушкин до его напечатания прочитал сам в рукописи жене Дельвига в моем присутствии, более при этом никого не было. Пушкин не любил читать своих новых произведений при родном моем брате Александре, так как последний, имея необыкновенную память, услыхав один только раз хорошее стихотворение, даже довольно длинное, мог его передать почти буквально.

В «Северных цветах» на 1829 г. были помещены переведенные Жуковским 600 стихов из Илиады. В это время перевод всей Илиады Гнедича не был еще напечатан. Дельвиг обыкновенно посылал по экземпляру вновь вышедших «Северных цветов» в подарок некоторым писателям, и в том числе Гнедичу. Последний, получив в самый день нового 1829 г. «Северные цветы», в которых был помещен отрывок Илиады, переведенный Жуковским, возвратил его Дельвигу при записке, в которой резко выразил свое неудовольствие на Жуковского и на Дельвига и, сколько помню, писал в ней, что не хочет даже видеться с ними до того времени, пока не будет напечатан его перевод. Гнедич так поторопился этой запискою, что Дельвиг получил ее в день Нового года, не вставая еще с постели. До этой размолвки Гнедич бывал часто у Дельвига; он читал превосходно стихи, но как-то слишком театрально; я помню его декламирующим:

 
На все смотрю я мрачным оком…^ин,
 

а так как он был крив, то это производило на меня особое впечатление.

О неприятностях между Гнедичем и Дельвигом остались следы в печати. По выходе Илиады Гнедича к 1830 г. «Литературная газета» объявила об этом с должной похвалой. Какой-то журнал назвал это объявление воззванием, обнаруживающим дух партии, так как и Гнедич в предисловии к своему переводу Илиады похвалил гекзаметры Дельвига. Вследствие этого заявления Пушкин напечатал в «Литературной газете», что объявление об Илиаде написано было им в отсутствие Дельвига, что отношения Дельвига к Гнедичу не суть дружеские, но что это не может вредить их взаимному уважению, что Гнедич, по благородству своих чувств, откровенно сказал свое мнение на счет таланта Дельвига. Вышепрописанное же обвинение журналиста Пушкин находил не только несправедливым, но и не благопристойным.

После смерти Дельвига мать его с детьми осталась в очень бедном положении. Пушкин вызвался продолжать издание «Северных цветов» в их пользу, о чем и было заявлено. «Северные цветы» были изданы только один раз на 1832 г., и сколько отчислилось от их издания, я никогда не мог узнать. Без сомнения, не было недостатка в желании помочь семье Дельвига, но причину неисполнения обещания поймет всякий, кто знал малую последовательность Пушкина во многом из того, что он предпринимал вне его гениального творчества. В 1834 г., когда Пушкин приехал на время в Москву, он встретил меня в партере Малого театра, где давался тогда французский спектакль, и дружески меня обнял, что произвело сильное впечатление на всю публику, бывшую в театре, с жадностью наблюдавшую за каждым движением Пушкина. Из театра мы вместе поехали ужинать в гостиницу Коппа{266}266
  В это время моск. купец Иван Копп уже перенес свою гостиницу в двухэтажный дом Д. В. Черткова на углу Тверской ул. и площади. Объявление о переводе гостиницы «Север» Коппа из дома Обера в дом генерал-майора Черткова, против дома моск. воен. генерал-губернатора, см.: Моск. ведомости. 1829. № 104 от 28 дек. В 1840 в этом здании, принадлежащем уже дворянину, купеческому сыну Д. Попову, открылась гостиница «Дрезден» (сейчас Тверская ул., д. 6, стр. 2).


[Закрыть], где теперь помещается гостиница «Дрезден». Пушкин в разговорах со мной скорбел о том, что не исполнил обещания, данного матери Дельвига, уверял при том, что у него много уже собрано для альманаха на следующий новый год, что он его издаст в пользу матери Дельвига, о чем просил ей написать, но ничего из обещанного Пушкиным исполнено не было.

В подражание «Полярной звезде» и «Северным цветам» тогда же появилось много других альманахов. Отсутствие в большей части из альманахов стихотворений наших тогдашних поэтов первой величины было причиной малого их успеха. Только в некоторых из них, как то в «Деннице», изданной Максимовичем{267}267
  Максимович Михаил Александрович (1804–1873) – малороссийский историк, филолог, фольклорист, поэт, ректор Киевского ун-та (1834–1844), член-корр. Академии наук (с 1871), был близок с А. С. Пушкиным и с Н. В. Гоголем. В 1830–1834 издал 3 выпуска альманаха «Денница» в Москве.


[Закрыть], и в «Царском Селе», изданном бароном Розеном и Коншиным{268}268
  Коншин Николай Михайлович (1793–1859) – писатель, историк, переводчик, ротный командир Нейшлотского пехотного полка (где служил Е. А. Баратынский), правитель канцелярии главноуправляющего Царского Села (1829). В 1830 Н. М. Коншиным совместно с бароном Е. Ф. Розеном был издан альманах «Царское Село», где напечатаны стихи А. С. Пушкина, А. А. Дельвига, Е. А. Баратынского, М. Д. Деларю, Ф. Н. Глинки, О. М. Сомова.


[Закрыть], с приложением в 1830 г. портрета А. А. Дельвига, помещались стихотворения лучших тогдашних поэтов: Пушкина, Баратынского, Вяземского, Языкова{269}269
  Языков Николай Михайлович (1803–1846) – поэт, славянофил. Познакомился с А. С. Пушкиным в Михайловской ссылке (1826), а в 1838 начинается его дружба с Н. В. Гоголем.


[Закрыть], Дельвига и проч. Но они не достигали богатства и разнообразия «Северных цветов». «Невский альманах» появился одним из первых. Издатель его Аладьин{270}270
  Аладьин Егор Васильевич (1796–1860) – надворный советник, писатель, поэт, переводчик, издатель; так, в 1825–1833 и 1846–1847 издавал литературный «Невский альманах», который пользовался большим успехом (там печатались произведения Н. М. Языкова, Н. А. Полевого, А. Е. Измайлова, С. Н. Глинки, Ф. В. Булгарина, В. А. Жуковского и др.). Также издавал «С.-Петерб. вестник», «Букет, или Карманная книжка для любителей и любительниц театра», «Подснежник» (1830).


[Закрыть] очень упрашивал Пушкина поддержать второй год его издания присылкою стихов. Пушкин послал ему эпиграмму на «Невский альманах», а он, вероятно, не понял этого и не только ее напечатал, но даже дал ей место, сколько помню, перед заглавным листом, по его мнению, наиболее почетное. Вот эти стихи:

Н. Н.

(При посылке Невского Альманаха)

 
Примите Невский Альманах,
Он мил и в прозе и в стихах,
Вы в нем найдете Полевова{271}271
  Полевой Николай Алексеевич (1796–1846) – издатель «Моск. телеграфа», выдающийся журналист, оказал большое влияние на русскую поэзию и литературу (Белинский ставил его на один уровень с Ломоносовым и Карамзиным). Написал «Историю русского народа» в 6 т.


[Закрыть],
Великопольского, Хвостова[19]19
  1) По другому списку: Василья Пушкина, Маркова.


[Закрыть].
Княжевич, дальний ваш родня,
Украсил также книжку эту;
Но не найдете лишь меня:
Мои стишки скользнули в Лету.
Что слава мира?.. дым и прах,
Ах, сердце ваше мне дороже!
Но, кажется, мне трудно тоже
Попасть и в этот альманах{272}272
  Пушкин А. С. Полн. собр. соч. В 10 т. [Изд. 1-е]. М.; Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1950–1951. Т. 2 (1950): Стихотворения 1820–1826. С. 275.


[Закрыть].
 

Дельвиг же, напротив того, так много получал стихотворений лучших писателей, что в 1829 г. перед Светлой неделей издал еще особый альманах, под названием «Подснежник», в котором была напечатана повесть моего родного брата Александра под заглавием «Маскарад».

А. А. Дельвиг, помещая эту повесть, не знал, что она произведение моего родного брата, и дурно отзывался о ней при авторе, хотя при тогдашней бедности литературы нашей, за исключением произведений писателей первой величины, нельзя было ее считать очень нехорошей, чему служит доказательством и то, что она попала в «Подснежник». Замечания Дельвига не понравились моему родному брату, и они вследствие этого долго не виделись; такие распри между ними случались довольно часто по необыкновенной вспыльчивости моего родного брата и по охоте А. А. Дельвига дразнить его. Этот случай делания замечаний на литературные произведения по незнанию, что автор налицо, напоминает мне другой следующий случай.

В «Северных цветах» 1829 г. была помещена повесть под заглавием: «Уединенный домик на Васильевском острове», подписанная псевдонимом: «Тит Космократов», сочиненная В. Титовым{273}273
  Титов Владимир Павлович (1807–1891) – действ. тайный советник, дипломат, писатель (псевдоним Тит Космократов), генеральный консул в Дунайских княжествах (1839), посланник в Константинополе (1843–1854), член Гос. Совета (с 1865), почетный член С.-Петерб. академии наук. Основное произведение повесть «Монастырь Св. Бригиты».


[Закрыть] (ныне членом Государственного Совета) [см. Приложение 3 первого тома]. Вскоре по выходе означенной книжки гуляли по Невскому проспекту Жуковский и Дельвиг; им встретился Титов. Дельвиг рекомендовал его, как молодого литератора, Жуковскому, который, вслед за этой рекомендацией, не подозревая, что вышеупомянутая повесть сочинена Титовым, сказал Дельвигу: «Охота тебе, любезный Дельвиг, помещать в альманах такие длинные и бездарные повести какого-то псевдонима». Это тем более было неловко, что Жуковский отличался особым добродушием и постоян ной ко всем благоволительностью.

Выше уже сказано, что на первой неделе Великого поста 1827 г. я поступил в Военно-строительное училище путей сообщения. Для пояснения того, что это было за училище и с какою целью было оно учреждено, следует вкратце рассказать историю ведомства, тогда носившего название Главного управления путей сообщения.

Это управление было учреждено как отдельное ведомство в 1809 г. из бывшего Департамента водяных коммуникаций, входившего в состав Министерства коммерции.

В это управление сданы были все водяные пути и некоторые из главных сухопутных трактов. Европейская Россия была разделена на десять округов путей сообщения. Начальники этих округов и все служащие в них техники были назначены частью из лиц, служивших в бывшем Департаменте водяных коммуникаций, частью из служивших в других ведомствах. Между теми и другими было очень мало людей, приготовленных к исполнению возложенных на них обязанностей, но, несмотря на это, лица, назначенные на должности, требующие технических познаний, а также и непосредственно начальствующие над ними, получили звание инженеров путей сообщения. Эти инженеры образовали корпус инженеров, поставленный на военную ногу; <поэтому> все переведенные из гражданских чинов были переименованы в соответствующие военные чины. Этому образованию {мирного ведомства в военный корпус} дают разные объяснения. Одни объясняли это просто тем, что при утверждении Государем рисунка мундиров, {присвоенных инженерам путей сообщения, на мундирах} назначены были эполеты, которые тогда исключительно принадлежали военному званию. На эполетах даже допущено было нововведение: звездочки для обозначения чинов, чего тогда не было ни в армии, ни во флоте {и было введено в них гораздо позже при Императоре Николае}. Другие объясняют образование корпуса путей сообщения на военную ногу тем, что по недостатку офицеров Генерального штаба и вообще офицеров известного образования инженеры путей сообщения могли быть употребляемы вместо офицеров Генерального штаба; действительно, в 1812 г. воспитанники первого выпуска из Института путей сообщения были употребляемы за офицеров Генерального штаба.

Первое объяснение имеет за себя то вероятие, что корпус инженеров путей сообщения формировался по образцу французского corps des ingénieurs des ponts et chaussées[20]20
  корпус инженеров мостов и дорог (фр.).


[Закрыть], не образованного на военную ногу, и что всем инженерам путей сообщения, за исключением генералов, дали при военной форме не военные чины, а звание старших инженеров 1-го и 2-го классов, младших 1-го, 2-го и 3-го классов и воспитанников 1-го и 2-го классов, но так как первым трем классам дали штаб-офицерские эполеты, а последним четырем классам обер-офицерские, то мало-помалу старших инженеров 1-го класса начали называть полковниками, 2-го класса подполковниками, младших инженеров 1-го класса майорами, 2-го капитанами, 3-го поручиками, а воспитанников 1-го и 2-го классов подпоручиками и прапорщиками. По прошествии лет десяти с учреждения инженеров путей сообщения прежние названия были совершенно забыты и заменились не только в обществе, но и официально военными чинами.

Учреждение инженеров путей сообщения, наподобие corps des ingénieurs des ponts et chaussies во Франции, было давно задумано Императором Александром I, чему служит доказательством то, что он, при свидании в Тильзите с императором Наполеоном I, просил его прислать в Россию четырех лучших инженеров, кончивших курс в политехнической школе и потом в школе мостов и дорог в Париже. Вследствие этой просьбы в 1809 г. присланы были Базен{274}274
  Базен Петр Петрович (Bazaine Pierre-Dominique) (1786–1838) – генерал-лейтенант (1830), математик, писатель, член Совета Главного управления путей сообщения и публичных зданий (1829–1834), директор Института корпуса инженеров путей сообщения (1824–1834), затем переведен в корпус воен. инженеров с назначением состоять при вел. кн. Михаиле Павловиче.


[Закрыть], Фабр{275}275
  Фабр Александр Яковлевич (1782– после 1833) – генерал-майор, помощник директора работ воен. поселений (I округ путей сообщения), в 1827 назначен присутствовать в Совете Главного штаба е. и. в. по воен. поселениям.


[Закрыть], Потье{276}276
  Потье Карл Иванович (1786–1855) – генерал-лейтенант, педагог, инженер, проф. математики и строительного искусства, третий директор Института корпуса инженеров путей сообщения (1834–1836), проложил грунтовую дорогу между Бахчисараем и Севастополем, член Совета Главного управления путей сообщения и публичных зданий (1824–1836).


[Закрыть] и Дестрем{277}277
  Дестрем Морис Гугонович (1787–1855) – литератор, переводчик, генерал-лейтенант корпуса инженеров путей сообщения, редактор «Журнала путей сообщения», председатель Совета путей сообщения, член Совета Главного управления путей сообщения и публичных зданий (1842–1855).


[Закрыть], действительно лучшие из последневыпущенных этими школами учеников. Первые двое были приняты на службу младшими инженерами 1-го класса, а последние младшими же инженерами 2-го класса.

Фабр во время учреждения военных поселений был прикомандирован к штабу этих поселений; остальные трое продолжали службу в корпусе инженеров путей сообщения. Из них Базен и Потье впоследствии были генерал-лейтенантами и директорами, один после другого, Института инженеров путей сообщения, а Дестрем был инженер-генералом и директором Департамента проектов и смет Главного управления путей сообщения. Все трое были и членами Совета этого управления.

Польза, ими принесенная, не подлежит сомнению. Они оставили после себя разные ученые труды, в особенности по чистой математике. Дестрем, и в особенности Базен, отличались замечательным красноречием.

Вскоре по прибытии в Россию они посланы были в разные местности для ближайшего ее изучения. При нашествии же в 1812 г. Наполеона на Россию их удалили из Петербурга в Ярославль, где они были очень хорошо приняты губернатором, но после вторжения Наполеона во внутренние губернии сочтено было нужным их отправить в Иркутск, куда они были отвезены без предуведомления, так что они не знали, куда их везут. В Иркутске они занимались преподаванием математических наук и французского языка, а Базен, и в особенности Дестрем, изучением русского языка, на котором впоследствии говорили хорошо с небольшим акцентом. Дестрем и писал по-русски превосходно.

Через несколько месяцев после взятия Парижа вспомнили о них и приказали вернуть в Петербург, но на пути их возвращения получено было приказание снова везти их в Иркутск. Это приказание воспоследовало вследствие бегства Наполеона с острова Эльбы, слух о котором до них не дошел, и потому, не зная, чему приписать их возвращение в Сибирь, они пришли в страшное отчаяние. По отсылке Наполеона на остров Св. Елены они возвратились на службу в Петербург. Условленное содержание они получали во время ссылки вполне и, конечно, ничего не потеряли в производстве их в следующие чины.

Совершенный недостаток в инженерах путей сообщения при образовании Главного управления был причиной того, что в число их были приняты не только разные лица из других ведомств, но и иностранцы, которых, по случаю эмиграции из Франции во время революции, было много в России. Из них некоторые, но не многие, были действительно полезны, как то Рокур{278}278
  Рокур (де Шарлевиль) Антуан (Raucourt Antoine) (1789–1841) – в 1811 окончил Политехническую школу в Париже, где получил квалификацию главного инженера мостов и дорог (Ingénieur en Chef des Ponts et Chaussées), на русской службе с 1821 по 1826; инженер-генерал-майор, член-корр. Имп. Академии наук (1827), проф. Института корпуса инженеров путей сообщения; автор проекта моста через реку Нарву, водопровода в Николаеве, проекта реконструкции порта в Севастополе.


[Закрыть], первый преподаватель курса построения по составленному им руководству в Институте инженеров путей сообщения. Чтобы дать понятие, как легко было тогда при протекции попасть в высшие чины нового корпуса инженеров путей сообщения, приведу два примера: Сеновера{279}279
  Сеновер Степан Игнатьевич (Францевич) (Senauvert) (1753–1831) – генерал-майор, кавалер, специалист по архитектуре и начертательной геометрии (ученик знаменитого франц. математика и механика Гаспара Монжа, основателя Политехнической школы в Париже), служил в Королевском инженерном корпусе Франции (1774–1791). Был якобинцем и тесно дружил с Маратом; потом бежал из Франции, Англии и попал в Россию, торговал в С.-Петербурге франц. табаком и подрабатывал игрой на скрипке. По настоянию Августина де Бетанкура (Главный директор путей сообщения) был произведен в генерал-майоры (1810) и назначен директором Института корпуса инженеров путей сообщения (1810–1824); член Совета Главного управления путей сообщения и публичных зданий (1820–1824).


[Закрыть], жившего в России, который, как я слышал, был ничего более, как табачный торговец, приняли прямо генерал-майором и сверх того назначили директором Института инженеров путей сообщения. Воспитанники этого заведения любили рассказывать, что два француза эмигранта, не имевшие ни куска хлеба, ни пристанища, узнав, что в Институте инженеров путей сообщения есть вакансии инспектора классов и швейцара, бросили жребий, кому из них занять ту и другую должность. Место инспектора классов досталось Резимону{280}280
  Резимон Иван Степанович (1768–1844) – генерал-майор (1829), проф., помощник директора Института корпуса инженеров путей сообщения по учеб. части, действ. член Имп. минералогического общ-ва.


[Закрыть], который был принят прямо младшим инженером 1-го класса (майором), а другой поступил в швейцары. Я их обоих застал в институте. Первый был ревностный служака и хороший педагог, только отличался клерикальным направлением; говорили, что он был аббатом во Франции, а по приезде в Россию был гувернером в каком-то богатом семействе. Поступивший же в швейцары института знал все европейские языки настолько, что мог говорить по нескольку слов со всеми лицами дипломатического корпуса, который почти в полном составе ежегодно посещал публичный экзамен воспитанников первых трех классов института.

Такой крайний недостаток в инженерах путей сообщения побудил правительство в одно время с образованием Главного управления путей сообщения учредить Институт инженеров путей сообщения{281}281
  Институт корпуса инженеров путей сообщения императора Александра открыт в 1809–1810 в С.-Петербурге одновременно с организацией особого ведомства путей сообщения. Первое название – Институт корпуса инженеров водяных и сухопутных сообщений.


[Закрыть], воспитанники которого по окончании курса должны были поступать на службу в корпус инженеров путей сообщения.

В институте назначено было преимущественно преподавать высшие математические науки в таком объеме, как их не преподавали еще в России, и военные науки. Профессора были большей частью французы, а потому, за исключением Закона Божия и русской словесности, преподавание наук было на французском языке. Заведение было открытое. Для него был куплен дом близ Обухова моста, с большим садом, нынешний дом министра; часть этого дома была занята главным начальником института генерал-лейтенантом Бетанкуром{282}282
  Бетанкур Августин (Агустин) Августинович (Bethencourt y Molina Agustín de) (1758–1824) – инженер-механик, строитель, разработчик теории машин и механизмов, генерал-лейтенант (1809), один из создателей корпуса и Института корпуса инженеров путей сообщения (1809–1810). Им была основана Военно-строительная и Кондукторская школы путей сообщения, а также Строительный отряд путей сообщения; инспектор Института корпуса инженеров путей сообщения императора Александра I (1809–1824). Именно по его предложению в 1809 вся территория России была разделена на 10 округов водяных и сухопутных сообщений.


[Закрыть], происхождением испанца, из значительной аристократической фамилии, служившим прежде во Франции, впоследствии бывшего с 1818 по 1823 г. главным директором путей сообщения в России. Воспитанники были разделены на 4 класса, называвшиеся бригадами; из них первые два носили обер-офицерские серебряные эполеты, воспитанники первого класса с одной шитою золотом звездочкой на поле эполет (подпоручики), а 2-го класса с чистым полем без звездочек (прапорщики), треугольные шляпы с черными султанами и ботфорты со шпорами. Воспитанники низших двух классов носили также офицерскую форму, но без эполет и не имели шпор на ботфортах.

Все поступающие на военную службу должны были начать ее с нижних чинов, юнкерами или кадетами в кадетских корпусах, и при этом носить солдатскую форму; следовательно, для инженеров путей сообщения было сделано исключение.

Желание учиться у лучших иностранных профессоров на языке, с детства хорошо изученном в аристократических и других богатых русских семействах, а может быть, частью и желание прямо одеть офицерский мундир, побудило многие из этих семейств отдать своих сыновей во вновь образованный институт; назову двух братьев баронов, впоследствии графов Строгановых (Сергея{283}283
  Строганов Сергей Григорьевич, граф (1794–1882) – участник Отечественной войны 1812 г. и Заграничных походов русской армии. Генерал-адъютант, генерал от кавалерии, рижский и минский воен. губернатор (1831–1835), попечитель Моск. учеб. округа (1835–1847). Во время Крымской войны командовал моск. ополчением. Воспитатель наследника цесаревича Николая Александровича (с 1860), впоследствии великих князей Александра, Владимира и Сергея Александровичей. Основал бесплатную Строгановскую школу рисования (1825). Почетный член Академии наук (1827). Историк искусства, археолог, коллекционер, меценат.


[Закрыть] и Александра{284}284
  Строганов Александр Григорьевич, граф (1795–1892) – генерал-лейтенант (1840), член Гос. Совета по Воен. департаменту. Учился в Институте корпуса инженеров путей сообщения (1810–1812), затем служил в л. – гв. артиллерийской бригаде, флигель-адъютант е. и. в. величества Александра I (1820), в свите Николая I. Черниговский, полтавский и харьковский генерал-губернатор (с 1836), новороссийский и бессарабский генерал-губернатор (1855).


[Закрыть] Григорьевичей), двух братьев баронов Мейендорф{285}285
  Два брата барон Александр Казимирович фон Мейендорф (1798–1865) – писатель, действ. тайный советник, камергер, председатель мануфактурного совета в Москве; и барон Егор Казимирович фон Мейендорф (1795–1863) – ученый, действ. тайный советник.


[Закрыть], Шабельского{286}286
  Шабельский Иван Петрович (1796–1874) – из дворян Екатеринославской губ., генерал от кавалерии. Учился в Институте корпуса инженеров путей сообщения (1810–1811), участник Отечественной войны 1812 г. (инженерные войска). Начальник авангарда в отряде графа Ф. И. Паскевича во время Крымской войны.


[Закрыть]; но все они, увидев, что в ведомстве путей сообщения нельзя сделать карьеры, вскоре перешли в другие ведомства.

Это напоминает мне речь, произнесенную бывшим главноуправляющим путями сообщения и публичными зданиями генерал-адъютантом Константином Владимировичем Чевкиным{287}287
  Чевкин Константин Владимирович (1802–1875) – генерал-адъютант, начальник штаба горного корпуса (1834–1845), сенатор (1845), главноуправляющий путями сообщения и публичными зданиями, председатель Департамента гос. экономии Гос. Совета (1863–1871), председатель комитета по делам Царства Польского (с 1872 г.).


[Закрыть] 23 ноября 1859 г. за торжественным обедом, данным в Институте инженеров путей сообщения по случаю празднования пятидесятилетнего юбилея. В ней Чевкин, между прочим, сказал, что по случаю этого дня первый воспитанник первого выпуска института, Андрей Данилович Готман{288}288
  Готман (Gottmann) Андрей Данилович (1790–1865) – инженер-генерал-лейтенант, один из любимых учеников Бетанкура; управляющий I (С.-Петерб.) округом путей сообщения (1826), первый русский директор Института корпуса инженеров путей сообщения (1836–1843), начальник комитета по устройству Н. Новгорода, начальник X (Киевского) округа путей сообщения; принимал участие в строительстве ряда монументальных зданий в С.-Петербурге (Исаакиевского собора), в возобновлении сгоревшего Зимнего дворца, Аничковского моста и др. Член Совета Главного управления путей сообщения и публичных зданий (1834–1865).


[Закрыть], произведен в инженер-генералы. К этому Чевкин прибавил, что это производство должно показать всем молодым инженерам и учащимся в институте, до чего можно достигнуть, хорошо учась, усердно служа и высокою честностью, которая была признана за Готманом. При всем своем уме Чевкин не понял, что он оскорблял этим инженеров путей сообщения, так как около него сидели воспитанники того же института, только перешедшие из ведомства путей сообщения и давно бывшие полными генералами и действительными тайными советниками, для чего им не нужно было ни особенно хорошо учиться, ни служить с тем усердием, с каким служил Готман, а некоторым может быть и не отличаться безукоризненной честностью.

В России всегда была отличаема <в особенности> военная служба; после войны 1812–1815 гг. военные еще более возгордились, и потому первый порыв аристократических и богатых родителей к определению их сыновей в институт скоро остыл, тем более что в Институт инженеров путей сообщения дозволялось поступать и сыновьям купцов первых двух гильдий.

В начале 20-х годов офицерская форма воспитанников института заменена кадетскою. Он преобразован в закрытое заведение, причем переведен во вновь отстроенный дом на Обуховском проспекте, где помещается и теперь, а дом, в котором он помещался прежде, отдан весь под помещение {назначенного тогда} главноуправляющим путями сообщения герцога Александра Виртембергского.

Институт путей сообщения ежегодно выпускал немного инженеров на службу, и так как воспитанникам его давались превратные понятия об их дальнейшей карьере, недостаток, впрочем, общий со всеми другими тогдашними учебными заведениями, то выходили они большей частью белоручками; вскоре почувствовалась необходимость дать им помощников, наподобие кондукторов во Франции, и для образования этих второстепенных деятелей по техническим работам ведомства путей сообщения было образовано особое училище.

Страсть ко всему военному выказалась и в этом случае; заведение, которое должно было готовить мирных деятелей, назвали Военностроительным училищем путей сообщения и дали его воспитанникам кадетскую форму, причем учили маршировать и тесачным приемам, каковое обучение было введено и в Институте путей сообщения, когда воспитанникам оного дали кадетскую форму.

Воспитанники, кончившие курс в Военно-строительном училище, должны были поступать в Строительный отряд, образованный на военную ногу, со всеми штаб-офицерскими и обер-офицерскими чинами; им присвоен был и мундир, почти одинаковый с инженерами путей сообщения. Разница состояла в том, что бархатный воротник и обшлага с серебряными петлицами, присвоенные мундиру инженеров путей сообщения, были суконные, без петлиц, у офицеров Строительного отряда, и в том, что последние не имели шпор.

Но для пополнения Строительного отряда офицерами не ожидали выпуска воспитанников из Строительного училища, а перевели в него гражданских чиновников, прежде производивших работы за недостатком инженеров, переименовав их в соответствующие военные чины, а также и многих офицеров из другого рода службы, преимущественно из артиллерии и саперов, так что многие офицеры нового Строительного отряда были старше чинами инженеров путей сообщения, а так как иерархия чинов соблюдалась весьма строго, то офицеры Строительного отряда, старшие чинами, не могли быть помощниками у инженеров, состоявших в низших чинах. Таким образом, первоначальная цель учреждения Строительного отряда не была достигнута. Многие начальники предпочитали давать работы опытным людям, а не вновь выпущенным из института инженерам, тем более что в нем практическая часть была в сильном пренебрежении. Засим молодые инженеры часто назначались под начальство офицеров Строительного отряда.