Текст книги "Огонь, вода и бриллианты"

Глава восьмая

Мы опустили все стекла, я включил вентиляцию, но это мало помогало. Лисица высунула голову из окна и хватала ртом воздух, как камбала на кукане. Я старался не обращать внимания на некоторый дискомфорт и думал о том, что второй раз не имею права ошибиться. Избавиться от жуткого мешка надо было окончательно, навсегда, бесповоротно.

Более всего опасался я встречи с милицией. Элементарная проверка – и нам кранты. Потому я не свернул на шоссе, где в засадах всегда было полно патрульных, а пересек его и съехал на полевую грунтовку. Эта дорога была разбита до предела, зато я мог пылить по ней без всякого риска.

– Куда ты едешь? – спросила Лисица.

– Там должен быть карьер, – сказал я. – Туда сваливают строительный мусор.

– А не лучше ли скинуть его где-нибудь здесь и умчаться от греха подальше?

– Не лучше, – сердито ответил я. – Вдруг завтра здесь начнется "зарница", послезавтра соревнования по спортивному ориентированию, а в субботу сюда хлынут грибники! И мы, как идиоты, каждый день будем перетаскивать мешок с места на место?

– Ты доиграешься, что нас остановит милиция! – пригрозила Лисица.

– Здесь милиции отродясь не было, – самоуверенно произнес я.

– А что, твой карьер достаточно глубокий?

– Как Марианская впадина! И там полно извести. А в ней, как известно, труп растворяется в считанные часы.

Но Лисицу что-то не устраивало.

– По мусорным свалкам часто шастают бомжи, – сказала она. – Они могут найти труп и сообщить в милицию.

– Ща-ас! – кивнул я и даже рассмеялся от такой наивности. – Бомжи сообщат в милицию! Скажи еще, что они напишут коллективную жалобу на неприятный запах!

Мне казалось, что мой ответ исчерпывающий, но в Лисицу вдруг словно бес вселился. Она вцепилась мне в руку своими острыми ногтями и торопливо заговорила:

– Я тебя очень прошу! Давай здесь его выбросим! Я уже задыхаюсь от этой вони! Спрячем его в кустах – и все! Посмотри, какие дикие места! Лучше места не найти!

Еще вчера вечером я бы сказал: "Делай что хочешь, я тут вообще не при чем!" Но сейчас ситуация изменилась. Мне уже не нужна была ее помощь. Чтобы оставшуюся жизнь спать спокойно, я должен был единолично довести дело до конца. Вариант с карьером казался мне наиболее безопасным и надежным.

– Успокойся, все будет хорошо, – заверил я.

– Нет, нет! – все более распалялась она. – Поверь моей интуиции! Там мы попадемся! Нам надо избавиться от него! Здесь и сейчас! Останови машину!

Она схватилась за руль, пытаясь вывернуть его в сторону. Я отчаянно сопротивлялся. Машину кидало из стороны в сторону. Колеса шуршали по краю кювета.

– Да что с тобой?! – крикнул я, пытаясь оттолкнуть Лисицу.

– Останови!! – голосила она и начала открывать дверь – либо для того, чтобы глотнуть свежего воздуха, либо чтобы выброситься из-за непонимания.

Но что это впереди?! Проклятье!.. Я резко притормозил и прижался лбом к стеклу. Лисицу насторожило мое неадекватное поведение. Она притихла, закрыла дверь и тоже посмотрела вперед.

– Накаркала, – пробормотал я, с опозданием понимая, что женская интуиция – это не область фантастики и паранормальных явлений. Недалеко впереди, в тени куста, стоял желтый милицейский мотоцикл. По дороге в нетерпеливом ожидании встречи с нами прохаживался милиционер с полосатой палкой в руке.

"Жигуль" двигалась со скоростью траурной процессии. Мне казалось, что я выпрыгнул из самолета, дернул за кольцо, но парашют не раскрылся, и земля приближается неотвратимо…

Лисица ахнула и откинулась на спинку сидения.

– Я же предупреждала, – прошептала она. – Остановись! Надо разворачиваться! Мы пропали!

Я остановил машину, но было поздно. Милиционер уже всерьез заинтересовался нами, поднял палку и махнул ею, приказывая подъехать ближе.

Все слишком долго сходило нам с рук, подумал я. Нельзя было так часто испытывать судьбу. Мы проиграли…

– Но здесь никогда не было милиционеров, – лепетал я бесполезные оправдания.

– Не останавливайся, – едва слышно умоляла Лисица.

– Он станет стрелять, – ответил я.

– Ну, придумай что-нибудь! – всхлипнула она. – Ты же мужик!

– Скажу, что купил на рынке сахар, заглянул в мешок, а там оказался покойник…

– Сволочь! Сволочь! – слабым голосом ругалась Лисица. – Ты все испортил… Ты погубил меня…

С затуманенным сознанием я подъехал к милиционеру, заглушил двигатель и вышел из машины. Погубленная мной Лисица опустила голову на панель и перестала подавать признаки жизни.

– Документы! – потребовал милиционер.

Я чуть не сунул ему портмоне покойника. Вовремя спохватился и полез в другой карман.

– Что это ты, Еремин, так странно водишь машину? – спросил он, рассматривая мои права. – Пил?

В моей голове носились мысли одна бредовее другой. А если сказать, что пил? Он отберет права, отправит меня в поликлинику на экспертизу, и я выиграю время…

Не дождавшись ответа, милиционер отправился спутником по орбите вокруг машины.

– Багажник открой!

Я несколько раз, не попадая, ткнул ключом в замок.

– М-да, – произнес милиционер, с пониманием глядя мне в глаза. – Похмельный синдром…

Наша песенка была спета. Можно было даже не дергать лапками. Милиционер был настроен перерыть машину снизу доверху. Возможно, наш покойник уже был объявлен в розыск, и милиция осуществляла план перехвата.

– Что здесь? – спросил милиционер, осторожно ощупывая бок мешка.

– Песок…

– А может, гексоген? – хмыкнул милиционер. – Развязывай!

Как у меня дрожали руки! Я никак не мог справиться с узлом. Милиционер терпеливо сопел за моей спиной. Сейчас как огреет дубинкой по затылку, думал я, и вызовет наряд.

Но удара не последовало. Шнурок развязался, из мешка на дно багажника посыпался песок.

– Строительством занимаемся? – предположил милиционер и кивнул. – Закрывай!

Если ему что-то известно, то зачем он медлит? – думал я.

Милиционер склонился у открытого окна и заглянул в салон.

– И там песок? – с издевкой спросил он, кивая на второй мешок.

Я мученически улыбнулся и произвел странный жест, словно хотел сказать: "Насмехаешься, начальник? Сам ведь знаешь… В принципе, там, конечно, может находиться песок. Можно сказать, что он уже там находится. И вообще, ничего другого, кроме песка, там просто быть не может!"

Милиционер смотрел на меня пытливыми глазами, и вдруг я заметил, что он как-то странно водит носом. Потом поморщился и отпрянул от машины.

– Гороха объелись, – пробормотал я, не понимая, откуда у меня взялись силы лгать.

– Ну, химики! – покачал головой милиционер. – А еще удивляемся, что у нас целые дома на воздух взлетают…

Он протянул мне права и поспешил отойти на безопасное расстояние от машины.

– Мне можно уезжать? – недоверчиво спросил я.

– Желательно побыстрее, – ответил милиционер. – Но на карьер дорога закрыта, и вам придется объезжать через Майоровку.

Я все еще ждал то ли удара по голове, то ли выстрела в спину и долго не мог сесть за руль – тело было словно деревянным и не хотело сгибаться. Чтобы не отравлять воздух в непосредственной близости от милиционера, я быстро поднял стекла на окнах и только после этого завел машину.

– Что? – одними губами спросила Лисица, повернув лицо в мою сторону.

– По-моему, он из экологической милиции, – произнес я. – Сам не верю, но, вроде, все обошлось…

– Не может быть, – прошептала Лисица, из-за моей головы глядя на милиционера. – Тут что-то не то… Посмотри, как он странно смотрит на нас…

– А ты считаешь, что мы заслуживаем другого взгляда?

Я тронулся с места, свернул на стрелку, установленную дорожными ремонтниками, и помчался в сторону Майоровки.

– Он все еще смотрит на нас, – говорила Лисица, поминутно оборачиваясь. – Нет-нет, мы попались! Он нарочно отпустил нас, чтобы не спугнуть раньше времени…

– Опять каркаешь! – крикнул я.

Но напрасно я напомнил ей о нашем недавнем конфликте. Лисица вдруг зарделась, как помидор, глаза ее вспыхнули мстительным огнем, и она обрушила на меня град ударов.

– Слушать! Меня! Надо! Было! – отрывисто кричала она, и после каждого слова наносила удар открытой ладонью. – Слушать! Надо!..

Чтобы остановить это безудержное рукоприкладство, мне пришлось резко затормозить. Лисица попыталась схватиться за воздух и крепко припечаталась щекой к ветровому стеклу.

Присмирев, она некоторое время сидела молча, глядя на меня волчонком. А я думал только о том, как быстрее избавиться от трупа в мешке. Мент действительно вел себя странно. Вполне может быть, что нас в скором времени остановит очередной патрульный, и на сей раз распластает на капоте "жигуля".

Мы въехали на мост, под которым проходила железная дорога. Лисица вдруг встрепенулась и стала крутить головой во все стороны. Я уже знал, что это явный признак рождения очередной бредовой идеи.

– Останови! – приказала она. – Останови здесь!

Я решил пока не ввязываться в новый конфликт и нажал на педаль тормоза. Лисица выскочила из машины, подбежала к ограждению и свесила голову вниз.

– Ты решила скинуть его на железнодорожные пути, – предсказал я, выйдя из машины и приблизившись к Лисице.

– Да! – звонко ответила она. – И все подумают, что несчастный попал под поезд!

– Причем прямо в мешке из-под сахара! – развил я версию.

– А мы его вытащим.

– И наденем на него шорты?

– Это не так трудно.

Я на всякий случай обернулся и посмотрел, не едет ли кто за нами?

– Тебя бы воспитателем в спецшколу для умственно отсталых, – сказал я. – Цены бы тебе не было!

– А что такое? Чем тебе не нравится моя идея? – ревниво спросила Лисица.

– А тем, что машинист может заметить его и притормозить. И менты сразу сделают вывод, что труп сбросили с моста. А кто сбросил? А те два пердуна, которые в три часа дня ехали на ржавом "жигуле" на Майоровку. И ку-ку!

Лисица призадумалась. Я ее убедил. Мимо нас изредка проезжали грузовики, и мост дрожал, словно от страха. Вдали, где рельсы превращались в едва заметную ниточку, показался состав. Локомотив с кроваво-красной полосой на передке медленно увеличивался в размере. Над ним струился сизый смог.

– А что ты предлагаешь? – спросила она.

– Привязать к ногам камень и сбросить в реку.

– Слишком хрестоматийно, – поморщилась Лисица.

– Зато проверено временем.

– До реки еще километров десять… Тебе не страшно возить с собой этот мешок?

– У нас нет выбора…

Мы вяло спорили, снова испытывая судьбу. Состав приближался. Мы уже слышали его ровное дыхание, похожее на шум ветра в лесу. Я отчетливо видел длинный коричневый хвост, составленный из товарных вагонов и платформ.

– Давай сбросим перед самым поездом! – крикнула Лисица.

Я хлопнул себя по лбу. Это, действительно, была прекрасная идея!

– Но его надо вытащить из мешка!

Какого черта мы столько времени потратили попусту! Товарняк шел медленно, и все же расстояние между нами сокращалось неумолимо. Дорога была каждая секунда. Мы кинулись к машине. Лисица путалась у меня под ногами. Она пыталась открыть дверь, но у нее почему-то не получалось.

Я оттолкнул ее и сам схватился за ручку. Только я рванул ее на себя, как вдруг услышал стремительно приближающийся треск мотоцикла. Осененный ужасной догадкой, я поднял голову и увидел того самого милиционера с излишне чувствительным обонянием.

– Стоять! – крикнул он, еще не остановившись.

– Быстрее! – дурным голосом завыла Лисица.

– Предупреждаю! – закричал милиционер, не уточнив, о чем конкретно он нас предупреждает.

Уже было поздно вытаскивать труп из мешка, но я еще не поднял руки вверх и не упал лицом на капот. Пошла игра ва-банк.

– Уйди! – зарычал я Лисице, которая так суетилась, что стала занимать непозволительно много места в пространстве. Я сам вытащил мешок из салона и, взвалив его на плечо, кинулся к ограждению. Глянув вниз, я чуть не заплакал от отчаяния. Мне не хватило всего трех-четырех секунд. Тепловоз, грохоча колесами, уже бежал под мостом, окутывая нас удушливым дымом. Подо мной теперь тянулась бесконечная гирлянда вагонов, загруженных песком.

– Стоять! Руки за голову! – торопливо произнес милиционер, спрыгивая с мотоцикла. На ходу он расстегивал кобуру, но что-то там заело, и он остановился, не рискуя приблизиться к нам без оружия в руке.

Я продолжал стоять у ограждения с мешком на плече.

– Бросай! – шепнула Лисица.

Если бы этот шаг дал нам хоть ничтожный шанс, я бы так и поступил. Но, по-видимому, мы выбрали весь запас везения. Удача отвернулась от нас.

– Бросай! – взвизгнула Лисица и схватилась за мешок.

– Зачем? – равнодушно спросил я.

– Не делайте глупостей! – предупредил милиционер. – Стреляю без предупреждения!

– Ты сначала пистолет вытащи! – крикнула на него Лисица.

Мне было тяжело и противно держать мешок на плече. Я не искал пути к спасению, я просто избавлялся от надоевшей ноши. Чуть наклонившись, я разжал пальцы. Мешок полетел вниз и благополучно упал на платформу с песком. Через мгновение платформа увезла его под мост.

Мне вдруг показалось, что у меня за спиной выросли крылья, и я теряю рассудок от собственной смелости. Пример покойника оказался удивительно заразительным. Состав страшно громыхал на стыках, но ехал медленно, и его вагоны были загружены углем или песком – таким же мягким, как на пляже. Не раздумывая, чем моя храбрость для меня обернется, я крикнул Лисице "Прощай!", и перемахнул через ограду.

Глава девятая

Ощущение было жуткое. Приземлился я удачно, по колени увязнув в песке, но вагон тотчас ушел из-под меня, неведомая сила поволокла куда-то, и я чувствительно ударился о торцевую перегородку.

Какое-то мгновение я лежал лицом вниз, чувствуя, как горячий песок струится и щекотит за ушами, как мягко покачивается вагон, и мелодично стучат на стрелке колеса. Я испытал ни с чем не сравнимый восторг: мост, ставший для меня западней, милиционер, желтый мотоцикл и Лисица со всеми своими омерзительными проблемами и претензиями удалялись от меня все дальше и дальше, и я не прилагал к этому никаких усилий. Счастье просто само сыпалось на меня.

По мне пробежала прохладная тень моста, и сразу же до моих ушей донесся истошный визг. Подняв голову, я увидел, как с моста падает Лисица. Меня почему-то больше поразил не сам факт прыжка, а юбка Лисицы: она раскрылась и поднялась, как купол парашюта. Секунда – и моя скверная подруга впечаталась задницей в угольную крошку, радикально перекрасив свои белоснежные панталончики, затем перекувырнулась, как и я, через голову, и замерла у борта.

Только ее здесь не хватало! – с недовольством подумал я. Стыковка моей пассии с железнодорожным составом немного испортило кайф от прощания с милиционером. Тем не менее, я продолжал любоваться удаляющимся мостом, по которому носилась крохотная фигурка. Она забавляла и веселила меня, как таракан на тарелке незваного гостя, и я от души хохотал и салютовал вверх песком.

Товарняк миновал станцию и начал набирать скорость. Теплый ветер обдувал меня и сушил пропотевшую насквозь майку. Я встал на ноги и расставил в стороны руки. Приятное ощущение! Кажется, что летишь по лесной просеке на небольшой высоте ветру навстречу, и под тобой проносятся овраги, кусты, ручьи, проселочные дороги…

Крик Лисицы вернул меня в реальность. Не дают мне насладиться одиночеством и полетом!

– Иди ко мне! – кричала она и размахивала черными, как у негритянки, руками. – Мне страшно!

Эта парашютистка снова пыталась пробудить во мне потребность совершать подвиги. Я сосчитал вагоны, разделяющие нас. Четыре штуки. И до мешка с покойником тоже четыре. Какое странное совпадение! В нем мне увиделось некое знамение. Может, судьба ставила меня перед выбором?

– Лучше ты иди ко мне! – крикнул я Лисице.

– Я не могу! Я упаду!

Господи, думал я, глядя на то, как Лисица медленно привстает, держась за край торцевой стенки, и эта перепуганная чучундра на полусогнутых ножках еще вчера вечером казалась мне прекраснейшим творением природы, и я был счастлив уже оттого, что прикоснулся к ее руке!

– Подожди меня! – крикнул я.

– А ты куда?

Я устал орать дуэтом вместе с товарняком и молча показал на передние вагоны, где лежала самая большая проблема моей жизни. Минут через десять или двадцать состав должен был проехать по мосту через реку. Во всяком случае от станции Майоровка на своей развалюхе я добирался до реки за полчаса. У меня оставалось совсем немного времени.

Не обращая внимание на бурные протесты Лисицы, временно поселившейся в угольном вагоне, я начал пробираться к голове поезда. Прыгать с вагона на вагон так же красиво и лихо, как это делают супермены в кино, я не смог. Не рискуя свалиться между вагонов, как в мясорубку, я преодолевал препятствия на четвереньках.

Пока я таким образом шествовал по песчаным кучам, Лисица ползала по продукции шахтеров, придумывая и испытывая различные способы перехода с вагона на вагон. Оборачиваясь время от времени, я мог отслеживать динамику ее мысли. Сначала она пыталась закинуть на соседний вагон ногу, а затем перенести туда тело, но нога оказалась слишком короткой. Потом она пыталась дотянуться рукой. Тот же результат. Интереснее всего было наблюдать, как она ползет раком, намереваясь взять вагон штурмом обеими ногами сразу.

Очутившись в вагоне, который облюбовал покойник, я затащил мешок на макушку песчаной кучи, откуда его легче было скинуть в реку, и принялся развязывать шнурок на горловине. Проделав это, я решил удовлетворить свое любопытство. Опустившись ниже, где не было ветра, я вынул из кармана портмоне покойника.

Оно было туго набито "корочками", визитками, телефонными картами, различными пропусками и деньгами. Последние занимали достаточно много места – восемь стодолларовых купюр и еще полторы тысячи рублей сотенными бумажками. Жутко интересно было рассматривать документы. Я раскрыл паспорт. С фотографии на меня смотрел молодой мужчина с аккуратной бородкой и тонкими усиками. Рюмин Александр Николаевич. Холодок прошелся у меня по спине, когда я увидел дату его рождения – он был всего на три года старше меня! Место рождения – Москва, прописан в Южном административном округе. Жена и дети не обозначены.

Я воткнул паспорт на место и выудил "Пилотское свидетельство". Вот это да! Здесь наш несчастный был сфотографирован в летной форме. Погоны, шевроны. Красавец! Сверху написано: "Аэропорт "Шереметьево-2"", ниже: "Пилот второго класса"… Из удостоверения выпал картонный квадратик типа визитки. На нем было написано красным фломастером: "3177-SS".

Не знаю, с какой силой вдруг возопила Лисица, тем не менее, я услышал ее через восемь лязгающих вагонов. Пришлось прервать интересное занятие. Я вложил картонный квадратик в свидетельство, и все запихнул в портмоне. Выпрямившись, я увидел, что Лисица лежит грудью на торцевой перегородке угольного вагона, а туловище и ноги болтаются над сцепкой. При этом она издавала совершенно душераздирающие вопли.

Свалится ведь! – подумал я и, посылая в ее адрес проклятия, пошел на помощь.

– А тебе идет быть негритянкой! – отпустил я комплимент, помогая Лисице перебраться на "песчаный" вагон. – Зубы кажутся белыми-белыми.

– Они у меня и так белые! – сердито ответила Лисица.

Я не мог без смеха смотреть на ее лицо.

– Придется тебе прыгать в реку вместе с ним!

– В какую еще реку? – начала качать права Лисица.

– В речную реку!.. Здесь я решаю, понятно?

– А кто дал тебе право решать? Один раз ты уже решил!

– Тебе что-то не нравится? Может быть, ты хочешь вернуться в свой вагон?

Лисица предусмотрительно замолчала, потому что понимала: здесь она полностью зависит от меня. Я тащил ее за собой, уверенный в том, что она уже не будет рваться к власти и руководить мной. Мое решение казалось мне продуманным и верным. На речном дне никто не нарушит покой пилота второго класса Рюмина Александра Николаевича, криминальные эксперты не станут ковыряться в его ране, определяя, какой вид оружия ее произвел. Следовательно, никто не заподозрит меня в преступлении, которого я не совершал.

А мент на мотоцикле пусть допрашивает меня, штрафует и наказывает в административном порядке. Все это детская забава в сравнении с тюрьмой. Скажу ему, что товарняком отправил мешок картошки любимой тетушке, которая живет на севере, и что таким способом я переправил уже не один десяток посылок. Все из-за бедности, товарищ сержант. Ведь почта за одну посылку последние штаны снимет.

Наконец, мы добрались до мешка. Я сразу же принялся набирать пригоршнями песок и закидывать его в мешок.

– Зачем ты это делаешь? – удивилась Лисица.

– Для балласта… Не стой, помогай!

– Но его вынесет на берег! – опять начала спорить Лисица.

Я не вступал в дискуссию, продолжая работать. Песок был сухой, поток воздуха распылял его во все стороны до того, как я опускал ладони в мешок. Работа двигалась медленно. Я злился.

– Чего ты стоишь? – крикнул я Лисице.

– Это глупая затея!

И тут я увидел мост. Поезд медленно сворачивал к нему, и пролеты еще были видны со стороны. Три огромных дуги с паутиной балок. Между ними слон запросто пролетит!

– Быстрее! – крикнул я, лихорадочно швыряя песок в мешок. Лисица опустилась на корточки и, будто дразня, стала пересыпать песок из ладони в ладонь.

Черт с ней! Лишь бы под ногами не путалась! Я стянул горловину, туго обвязал ее шнурком и потянул наверх, чтобы придать мешку вертикальное положение. Теперь он весил все сто килограмм, но я надеялся, что сумею как следует толкнуть его ногой, а песчаная горка, с которой он покатится, придаст ему нужное ускорение. Локомотив еще не успеет протащить по мосту свой длинный хвост, как мешок мягко погрузится в донный ил, словно "Наутилус" капитана Немо.

Казалось, что мост подплывает к нам, разворачивается, предоставляя составу узкий коридор. По локомотиву уже побежали тени от мостовых конструкций. Резонируя, мост загудел, заскрипел. Блеснула поверхность реки. Во всем обозримом пространстве не было видно ни лодок, ни вездесущих мальчишек, ни рыбаков. Более удобного места трудно найти! Я приготовился. Лисица, сидя на корточках, сунула руки в песок, словно хотела схватиться за него, чтобы нечаянно не улететь вслед за мешком.

Вот и наш вагон въехал на мост. Перед глазами замельтешили металлические конструкции. Я приметил промежуток между пролетами и приподнял ногу. Раз, два, три…

Вдруг Лисица резко вскинула обе руки, и я почувствовал, как по моим глазам хлестнул песок. Я заорал от боли и схватился ладонями за лицо.

– Ты что?! Идиотка!! – орал я, тряся головой. Глаза набухали от слез. Я не мог ни закрыть глаза, ни отвести зрачки в сторону. Упал на колени, сунул руки в карманы, но там у меня отродясь не было платка. Тогда я прижал к лицу майку и попытался протереть ею глаза. Хоть бы кружку воды!

Одуревший от боли и подлости Лисицы, я напрочь забыл про мешок. Когда я смог открыть глаза, мы уже проехали мост. Состав втягивался в ущелье. По обе стороны от железной дороги к небу поднимались сосновые леса.

Я посмотрел на Лисицу. Должно быть, мое лицо выражало абсолютно конкретные намерения, и Лисица, не терзаясь сомнениями, подготовилась к худшему. Она вскочила на ноги, сжимая в ладонях песок, как гранаты, и стала медленно пятиться.

– Не подходи! – предупредила она. – Хуже будет!

Хуже уже не будет, мысленно ответил я и тигром кинулся на нее. Лисица завизжала, тотчас длинным гудком отозвался локомотив. Я повалил черномазую предательницу на песок, сам распластался на ней и крепко сжал ее запястья.

Лисица беспомощно крутила головой и щелкала зубами. Я молил бога, чтобы ей не взбрело в голову начать плеваться.

– Сейчас я накормлю тебя песком, – с дьявольской радостью объявил я. – Потом засыплю твои глаза. Потом затолкаю песок в ноздри, и ты целый месяц будешь им сморкаться…

– Ты сумасшедший!! – заверещала Лисица и попыталась сбросить меня с себя. – Маньяк!!

– Да, я сумасшедший!! – с гордостью заорал я. – А вот ты хитрая и лживая!! Ты прячешься под своей негритянской маской и думаешь, что я ни о чем не догадываюсь!! Ошибаешься! Я все понял! Ты из кожи вон лезешь, чтобы труп нашли, и как можно скорее!

– Ай, мне больно! – заскулила Лисица. – Ты надавил мне на матку! С тебя песок сыплется!

Тут я услышал, как под нами снова загудели и застонали какие-то мостовые конструкции. Я вскочил на ноги и огляделся. Нет, к сожалению, состав переезжал не реку, а глубоко ущелье, дно которого было завалено камнями, а склоны густо поросли можжевеловыми кустами. Ждать более подходящего места уже не было времени. Состав могли остановить на ближайшей станции и оцепить милицией.

Я с ненавистью столкнул мешок с вагона. Он тяжело упал на край моста, перевалился на бок и полетел вниз. Я провожал его взглядом до тех пор, пока он не упал на склон и не исчез в густом кустарнике.

Гора свалилась с плеч, и злость притихла. У меня пропало желание снова ложиться на Лисицу. Я принялся отряхиваться.

– Ура-а-а! – жалобно протянула Лисица. – Все кончено! Да здравствует свобода!

Я смотрел на ее восторг с недоверием. То, что я наговорил ей сгоряча, сейчас не казалось глупостью. Случайно или по злому умыслу, но все, чего она добивалась и о чем спорила со мной, преследовало одну цель: спрятать труп так, чтобы максимально облегчить милиции его поиски.

– Прощай, – сказал я без особых церемоний, не желая больше иметь никаких отношений с Лисицей, и стал перелезать через борт.

– Прощай, прощай, – ответила Лисица. – Только не забывай о том, что милиционер видел нас вместе. И если я нечаянно упаду под колеса, то он сразу подумает, что это ты меня толкнул.

– Ну и пусть думает, – с напускным равнодушием ответил я и тайно скрипнул зубами.

Я продолжал делать вид, что намерен прыгать, хотя прекрасно знал, что без Лисицы этого уже не сделаю. Она все-таки еще крепко держала меня на крючке. Нахмурив лоб, я внимательно рассматривал крюки и скобы, дергал их, проверяя на прочность, и думал, как же мне теперь отклеить от себя эту прилипалу.

Лисица смотрела на меня и улыбалась. Я чувствовал это.

– Если ты не станешь умываться, – сказал я, – то тебя без экзаменов примут в институт Патрица Лумумбы… Чего сверкаешь зубами? Иди сюда!

– А ты хотел бы переспать с негритянкой? – спросила Лисица.

– Что?! – рявкнул я. – Сюда иди! Ставь ногу на эту скобу!.. Размечталась…

Ого, подумал я, как меня занесло! Еще совсем недавно я был счастлив, когда прыщавая и сутулая Маринка проявляла ко мне интерес как к мужчине. А при виде красивых женщин комплексы неполноценности мгновенно лишали меня дара речи, заставляли краснеть и спотыкаться на ровном месте. Лисица, конечно, не фотомодель из "Пентхауза", и все же даже после угольного товарняка она оставалась весьма сексапильной и привлекательной – намного более привлекательной, чем я посмел бы для себя пожелать.

Шаг за шагом я помог ей спуститься по бортовым скобам почти к колесам. Они лязгали, пропуская под собой рельсы, совсем рядом. Состав замедлял ход на крутом участке, но все равно было страшно. Мне еще никогда не приходилось прыгать с поезда.

Я прижимал Лисицу своим телом к борту. Ее волосы, развеваясь на ветру, щекотали мне лицо. У меня тряслись колени. Я ждал, когда под нами появится пологий травяной склон.

– Прыгай! – нетерпеливо крикнула Лисица.

Я изо всех сил оттолкнулся ногами, полетел вниз, ощущая пустоту в животе, свалился на склон и бревном покатился под откос. Когда остановился и поднял голову – перед глазами все плыло.

Лисица прыгнула сразу за мной. Она не так сильно крутилась на склоне, как я, но юбка все равно оказалась у нее на голове.

Мы лежали до тех пор, пока перед нами не прошли все вагоны. Последний, нагруженный бревнами, утащил с собой лязг и стук колес.

Когда все стихло, я услышал щебет жаворонка. Солнце клонилось к закату. Земля пахла сухими цветами. Этой был рай. Несведущим сообщаю: попасть а рай совсем не трудно. Для этого надо спрыгнуть с поезда, идущего в ад. Но найти такой поезд и сесть в него гораздо сложнее.

Я поднялся на ноги. Меня качало. Я был опьянен удивительной легкостью во всем теле. Душа пела. Грудь распирало от силы и уверенности в себе. Все это я испытывал впервые.

Лисица неподвижно лежала на склоне лицом вниз. Когда моя тень легла на нее, она поправила юбку.

– Знаешь что, – произнесла она, не поворачивая головы, – я забыла тебе сказать…

Сейчас она признается в любви, подумал я.

– Когда я пришла к тебе домой… ну, сегодня утром…

"…то я поняла, что ты скромный и честный человек…" – мысленно продолжил я ее слова.

– …то я показала тебе часы… ну этого, которого мы…

Я насторожился.

– А потом пришел милиционер…

– Дальше, дальше! – поторопил я.

Лисица, наконец, перевернулась, села, сунула в рот травинку.

– В общем, я испугалась его и спрятала часы под газетой, на подоконнике.

Рай оказался бутафорным. Песня жаворонка – магнитофонной записью. Солнце – электрокамином. Цветы – тканевыми, для погребальных венков.

Я присел, глядя в бесстыжие глаза.

– Я же сказал тебе, чтобы ты их выбросила! Значит, надо было выбросить. Или на крайний случай съесть, – прошептал я. – Ты в самом деле такая глупая или же только притворяешься?

– В самом деле, – попыталась заверить Лисица.

– Не похоже, – с сомнением покачал я головой. – Как все ловко получилось! В моей машине, под сидением, осталось ружье. В моем доме, на подоконнике, лежат часы убитого. В ущелье, под мостом, над которым я проезжал, валяется труп.

– Что ты на меня наезжаешь! – обиделась Лисица. – Ружье ты забыл выкинуть, труп сам скинул в ущелье. При чем здесь я?

Она поднялась на ноги.

– Пока! – сказала она и стала взбираться по склону. – Мне надо в пансионат. Я кушать хочу!.. Прощай.

Я смотрел, как Лисица поднимается к рельсам, хватаясь за пучки травы. А если по пути в пансионат она зайдет в милицию? – думал я. И оставит там маленькое поганенькое заявление?

– Стой! – крикнул я, быстро догнал Лисицу и схватил ее за руку. – Так не пойдет! Тебе надо принять душ и привести в порядок одежду. Ведь твой пансионат называется "Дельфин", а не "Шахтер"!

– И где ты предлагаешь принять душ? – поинтересовалась Лисица, убирая мою руку со своей.

– У меня.