Текст книги "Добро пожаловать в ад"

– Она торопилась на тайский массаж в четыре руки, – ответил я.

– Ты уверен, что она пошла на массаж? – усмехнулась Эльза.

Я вздохнул и откинулся на спинку кресла. Начался допрос по полной программе. Если я буду продолжать лавировать между фактами, как горнолыжник на трассе слалома, то очень скоро Эльза загонит меня в тупик.

– В общем, я посоветовал Ирине не тратить время на это безнадежное дело с пропавшим женихом, – сказал я, терзая в пальцах бокал с коньяком. – Тогда она пригласила меня поужинать. Я неважно себя чувствовал и отказался. После этого Ирэн ушла, и мне пришлось выпроваживать Тосю на улицу.

– Ирина могла видеть, как ты посадил Тосю в свою машину?

Теперь я не знал, куда деться от проницательного взгляда Эльзы. Ее глаза не давали мне возможности сосредоточиться и понять, в какую же степь она клонит.

– Может, и могла, – признался я. – Но рядом с машиной я Ирину не видел.

– Ты ехал быстро?

– Нет, наоборот! Плелся как черепаха. Мне почему-то стало жалко Тосю, и я начал с ней говорить о жизни…

– Ты раньше когда-нибудь подвозил Ирину?

– Ирину? Разве что пару раз. Когда ее «Опель» был в ремонте…

– Ирина тебя любит?

Я даже вспотел от такого прессинга.

– Эльза! – взмолился я. – Да какое это имеет значение? Я хочу конкретного разговора о конкретных преступлениях!

– Именно о преступлениях я сейчас и говорю, – ответила Эльза. – И прошу тебя отвечать на мои вопросы точно и быстро. Итак, она тебя любит?

– Н-н-не знаю, – вымученно произнес я. – Возможно, немного влюблена.

– Она тебя ревнует?

– Иногда. По мелочам… Да я не обращаю на это внимания! Меня совершенно не волнуют ее чувства! Для меня Ирэн – инспектор по чистоте коммерческих сделок. И все!

– В тот вечер Ирина приехала в агентство на своем «Опеле»?

– Да.

– У нее есть дети?

– Нет.

– Брат или дядя?

– Не знаю.

– А пистолет?

Это уже не допрос! Это просто расстрел на месте!

– Какой пистолет? – произнес я и провел рукой по лбу. – Откуда у нее пистолет?

– Ты можешь совершенно точно, со стопроцентной гарантией, заявить, что у Ирэн не было пистолета? – жестко повторила вопрос Эльза.

Я даже глаза прикрыл, чтобы хоть на некоторое время спрятаться от острого взгляда Эльзы. Вот это поворот событий! Вот что значит профессиональный допрос! Казалось, что моя голова, словно аквариум, наполнена мутной водой.

– Нет, – тихо ответил я. – Я не могу гарантировать, что у Ирины не было пистолета. И все-таки она не убивала Тосю. Это исключено. Это невозможно. Это бред!

– Бред? – спросила Эльза и усмехнулась. – Ты еще молод, Кирилл, и не знаешь, на что способна влюбленная, измученная ревностью женщина… Ну, хорошо. Попробуй доказать, что Ирина не могла застрелить Тосю.

Я задумался, в мельчайших деталях вспоминая тот роковой вечер. Я подвез Тосю к ее подъезду. Она вышла. Я услышал выстрелы. Побежал на третий этаж… Тысячи раз я уже перебирал в памяти эти события. Эльза подводит меня к невыносимым выводам! У меня взорвется голова! Ирэн, которой я так доверял, оказалась убийцей?.. Нет же! Нет! Если я признаю это, то мне останется признать то, что я полный идиот! Что меня обвели вокруг пальца! Что меня разыграли, как глупого мальчишку!

Мне захотелось завыть! Смотреть в глаза Эльзы было стыдно и больно. Я схватился за бокал, как за спасательный круг. Но в голове, помимо моей воли, уже началась игра логических кубиков, похожая на «тетрис» – подойдет или не подойдет? Я представлял, как Ирэн стреляет в Тосю, как прячется в хозяйственном подвале, а потом подкидывает пистолет мне в машину. У нее полное алиби! Она на тайском массаже в четыре руки! А потом?.. А потом она все время со мной, и я разговариваю по телефону с каким-то мужчиной. У Ирэн есть брат или дядя? Бред! Бред! Бред!

– Видишь ли, – произнесла Эльза, аккуратно расщепляя скорлупу фисташки. – Во время оперативной разработки я имею право запросить распечатку телефонных переговоров любого абонента. Да, по ним можно определить местонахождение человека. Но для этого необходимо, чтобы абонент пользовался мобильником, то есть чтобы говорил! А твоему убийце, насколько я понимаю, было достаточно лишь того, чтобы ваши телефоны находились в зоне роуминга. Я, конечно, не специалист в этой области, но мне кажется, что это невозможно.

Она положила фисташку на кончик языка и сомкнула губы. Улыбнулась. Потянулась за другим орешком.

– Мужчина, с которым ты разговаривал по телефону, – продолжила она, – узнавал о вашем местонахождении и всех передвижениях через Ирину.

– Но она все время находилась со мной рядом!

– Неужели той ночью, когда ты спал в поле у виноградника, Ирина не могла кому-нибудь позвонить? Или когда ты спал в домике, который называешь курятником? Могла? Могла.

Я тоже потянулся за орешками. Как мне было плохо! Если бы все свои предположения Эльза написала на бумаге и ушла, оставив меня лишь в компании с бутылкой коньяка! Я бы смог спокойно обдумать каждую строчку, каждое слово. Но следователь не давала мне опомниться, обрушивая на меня новые факты.

– Почему мобильник Ирэн, когда вы заходили к Фатьянову, оказался включенным? – спросила она.

– Наверное, она забыла его вырубить, – неуверенно ответил я, и мой голос напомнил мне жалкий лепет оправдания.

– Забыла вырубить после того, как вы пришли к выводу, что убийца пеленгует вас по сотовым телефонам? Как можно забыть о столь явной угрозе жизни? Это все равно что забыть о правилах дорожного движения и перейти дорогу на красный свет.

– Эльза, но зачем Ирине все это надо было?

– Она хотела мести за унижение. Хотела засадить тебя в тюрьму, чтобы ты никому не достался. Психологи называют это явление синдромом Казбича. Помнишь лермонтовского горца, который похитил горячо любимую Бэллу. Не мне – так никому!

– Но если мы имели дело с ее сообщником, то почему он чуть не отправил нас на тот свет, когда протаранил катером яхту? – воскликнул я. – Ирина чуть не утонула!

– Чуть? – эхом отозвалась Эльза. – Но все же не утонула, так ведь? Ты рассказывал, что в момент тарана она находилась на носу яхты, а ты – как раз по курсу катера. То есть смертельный удар был направлен в твою сторону. Это ты, а не она чудом выжил! А она притворялась, что тонет, глотала воду, захлебывалась. Не обязательно быть талантливой актрисой, чтобы сыграть это. Да еще и плот, который якобы оказался рядом с вами случайно…

Факты давили на меня, словно пресс, но сознание отказывалось верить. В голове моей царил хаос. Нестерпимо хотелось напиться, и я потянулся к бутылке. В памяти всплывали обрывки случайных фраз, высказанных Ирэн, ее жесты, ее реакция на мои слова, и все это я торопливо примерял к матрице убийственной версии Эльзы. Мы удивлялись, как убийца смог так быстро найти нас в открытом море. До того, как он примчался на скоростном катере, я по прибору GPS определил наши координаты с точностью до секунды и продиктовал их диспетчеру службы спасения. Ирэн стояла со мной рядом и все слышала. А что было потом? Я отдал ей мобильник и спустился в трюм, чтобы завести мотор. Меня не было на палубе всего пару минут, но этого времени было вполне достаточно, чтобы Ирэн позвонила своему сообщнику и передала ему наши координаты. А найти нас в открытом море на скоростном катере, оборудованном современной системой навигации, – пара пустяков. Какой ужас! Как мне стыдно и больно! Словно во сне я слышал голос следователя:

– Я тебе еще не рассказала о том, как Ирина вела себя в милицейской машине, когда мы арестовали ее. Она была готова во всем чистосердечно сознаться! Она поняла, что все ее преступления раскрыты, что у нее нет никаких шансов. Если бы ты не наделал глупостей и не освободил ее, то Ирэн уже дала бы признательные показания и, возможно, мы бы задержали ее сообщника.

Я залпом выпил рюмку, затем еще одну. Вскочил на ноги и в крайнем возбуждении принялся ходить по комнате. Наверное, со стороны я выглядел нелепо: босоногий, небритый, в мятых джинсах и рубашке да с дурными глазами.

– Не мучай себя, – попросила Эльза. – Если ты сомневаешься, то подожди немного. Я скоро получу распечатку переговоров, которые Ирина вела со своего телефона, и обязательно покажу ее тебе. И ты сам во всем убедишься.

Не мучай себя… Не сойти бы с ума от таких известий! Но я не хочу верить, что так безоглядно верил ядовитой змее! Не хочу и не могу! Обида застилает глаза и душит. Обида на Эльзу, обида на Ирэн, обида на самого себя. Произошло светопреставление. Мир перевернулся… Воля к жизни угасала быстро, словно зажженная спичка. Я тонул в пучине лжи и лицемерия. Барахтался, отталкивая от себя все то, что составляло мою жизнь. Все это ложь, декорации, а люди – в масках. Сегодня утром бог пришел мне на помощь и подсказал, что убийца очень хорошо знает меня. И моим языком Он сказал: убийца – Ирэн. А она обиделась. Потому что это была правда… Я как наяву видел перед собой волны, убеленные пеной, и тонущую Ирэн, ее бледные, почти синие губы, налипшие на лицо волосы, зажмуренные глаза, искаженное судорогой боли и нечеловеческим страданием лицо… Я так жалел ее в те драматические минуты! Так молил бога спасти ее! Так любил ее! А она, оказывается, всего лишь играла и посмеивалась надо мной.

Я прижался лбом к прохладному оконному стеклу. Уже темнеет. Мужики в белых майках устраиваются за деревянным столом, раскладывают домино. Две женщины в застиранных домашних халатах и высоких прическах громко разговаривают, качают головами и размахивают руками. Группа подростков склонилась над черным от грязи и смазки мотором «Запорожца»… Странно, что эти люди по-прежнему живут своей жизнью, не носятся в панике по двору, не рвут волосы, не вопят истошно. Я подошел к столу, наполнил бокал и выпил. Алкоголь не брал, словно я пил не коньяк, а холодный чай.

– Мне надо, чтобы ты привел Ирину в милицию, – сказала Эльза, катая по ладони скорлупу от фисташки.

Я взглянул на нее. Эльза изменилась. Она уже не следователь. Она просто малознакомая женщина с приятной внешностью, пригласившая меня к себе домой. Мы сидим с ней в сумрачной комнате и пьем коньяк. Наши отношения прозрачны и просты. Никто никому ничего не должен. Социальная шелуха спадает, и остается лишь наша оголенная суть: она – женщина, а я – мужчина.

– Нет, – ответил я. – Это твоя головная боль. Я такими делами не занимаюсь.

Эльза посмотрела на меня с усталым равнодушием. Она знала, что я откажусь.

– Тогда я тебя не отпущу, – сказала она.

– Не отпускай.

Глава 28
ВИНО, РАЗЛИТОЕ НА КОВРЕ

Я зажмурил глаза, чтобы не видеть так близко ее лица, оперся на локти и перекинулся на спину. Потом расправил на себе скомканное одеяло и уставился в освещенный уличным фонарем потолок, который беззвучно гладила тень кипариса. Я слышал, как Эльза чиркнула спичкой и закурила. Запах табачного дыма показался мне отвратительным.

– Ты животное, – тихо произнесла она. – Сильное, красивое, ненасытное животное. Сейчас я немного отдохну и начну кормить тебя мясом. И никуда ты от меня не уйдешь…

Я долго стоял под душем, подставляя лицо тугим холодным струям. Вокруг сливного отверстия закручивалась вода. Она исчезала с утробным звуком.

Потом я растирался полотенцем и рассматривал свое лицо в запотевшем зеркале. Глаза неживые, словно у чучела бизона, выставленного в природоведческом музее. Я нашел станок для бритья и баллончик с пеной. Лезвие оказалось тупым, но я все равно умудрился порезаться.

Эльза стояла у плиты и выкладывала на раскаленную тефлоновую сковороду большие кроваво-красные куски говядины, щедро присыпанные перцем и сушеным базиликом. Кто-то позвонил в дверь. Был уже двенадцатый час ночи.

– Кого это еще принесло? – сказала Эльза, вытирая руки полотенцем.

Я прямо из горлышка допил коньяк. Было слышно, как Эльза вышла в прихожую, открыла дверь, потом закрыла. Она появилась в комнате с бумажным свертком, обвязанным бечевкой.

– Эта штука лежала на пороге, – недоуменно произнесла она и вопросительно взглянула на меня, словно я мог знать, что это такое и кто этот сверток подкинул под дверь следователя.

Меня совершенно не интересовало, что там, в свертке. Я заправлял подол рубашки в джинсы и к этому делу относился со всей ответственностью. Эльза принесла ножницы, разрезала бечевку и стала осторожно разворачивать сверток.

Я стал застегивать пуговицы на рубашке. Из кухни доносилось яростное шипение, комната наполнялась запахом жареного мяса. Эльза кинула на пол оберточную бумагу. В ее руках осталась небольшая стопка цветных фотографий.

– Кирилл, – произнесла она, как-то странно глядя на меня. Двумя пальцами она держала фотоснимок, показывая его мне. Темный фон, радужные пятна фонарей, белый борт теплохода, трап и мы с Ирэн в сопровождении спасателей…

Я выхватил фото и рассмотрел его внимательней. Снято на причале, когда мы только сошли с трапа. По-видимому, снято на особо чувствительную пленку, при помощи мощного телевика. Эльза перебирала остальные снимки. Некоторые падали на ковер. На каждом из них я видел себя и Ирэн – в профиль, анфас, даже со спины. Дешевый компромат! Но кто это снял? Кому могло взбрести в голову заняться этим, как не человеку из «Лендкрузера»!

– Ты знаешь, кто это принес?! – крикнул я.

Эльза отрицательно покрутила головой. Она опустилась в кресло, продолжая перебирать фотографии. Я кинулся к окну, отдернул штору. Ночной двор, скупо освещенный одиноким фонарем. Темные пятна кустов. И тяжелое тело джипа, припаркованного у самого подъезда. «Лендкрузер»!

– О дьявол! – крикнул я, выбегая в прихожую и на ходу надевая ботинки. – Он попался, Эльза!! Он попался!! Вызови наряд!! Скорее!! Это убийца!!

Эльза словно оцепенела. Она не вышла в прихожую следом за мной.

– Ты говорил Ирине, что поехал ко мне? – крикнула она из комнаты. – Ты говорил ей? Вот и получай! Она сказала об этом своему сообщнику!

Самка! Глупая томная самка! И теперь она думала только о том, как унизить в моих глазах Ирэн, а не как поймать убийцу. Сминая задники ботинок, я открыл замок и выскочил на лестничную площадку. Лифт, словно издеваясь, карабкался вверх непозволительно медленно. Я от нетерпения стал колотить кулаками в дверные створки. Наконец, они раскрылись. Я ввалился в кабину и нажал кнопку первого этажа… Не дать ему уйти! Не дать! Это редкий шанс. Нет, не только редкий. Это последний шанс! Если я поймаю этого негодяя и выясню, что он никак не связан с Ирэн, значит, Эльза или клеветала на нее, или глубоко заблуждалась.

Двери лифта открылись. Вниз по лестнице – к выходу! Ботинки едва держатся на ногах. Удар кулаком по двери – и я на улице. Вокруг темень и душный липкий воздух. Из-под ног выскочил перепуганный кот. Ветки кустов хлестнули меня по лицу. Вот он, «Лендкрузер»! Задние габариты полыхают красным светом, словно электрические конфорки. Мотор тихо рыкнул, и машина тронулась с места. Я неосознанно кинулся за ней, но тотчас остановился и в бессилии сжал кулаки. Дайте такси! Полцарства за такси!

Я посмотрел по сторонам и заметил прижавшийся к трансформаторной будке серый «жигуль». Повесить на себя в довершение к прежним «подвигам» еще и угон? Будь что будет! Я подбежал к «жигулю» и без колебаний ударил локтем по боковому стеклу. Оно рассыпалось, как старый подтаявший лед. Я нырнул в проем. Ну вот, порядок, я внутри, ноги – на педалях, руки сжимают «баранку». Лишь бы машина была исправна и заправлена бензином! Нащупал гнездо для ключа зажигания, отломал пластиковый кожух, оборвал провода и замкнул цепь. Электрический ток от аккумулятора заструился по проводам, наполняя двигатель энергией. Машина завелась сразу же, будто обрадовалась неожиданной возможности побегать по ночному городу. Я надавил на газ. «Лендкрузер» не должен был далеко уехать. Убийца вряд ли мог предположить, что в квартире у следователя окажется его заклятый враг. Он подкинул ей дополнительный материал для следствия. Он начал тормошить прокуратуру и помогать ей в расследовании, потому что потерял нас.

Улица Энгельса. Я только вырулил на нее, как тотчас увидел впереди красные огоньки джипа. «Лендкрузер» ехал медленно, километров сорок в час, не больше. Я притормозил, чтобы не сближаться с ним. Он свернул на Луговую, причем не включив поворотных огней. Я устремился за ним. Улица темная, без какого бы то ни было освещения. Красные огоньки вдруг стали быстро удаляться. Я сильнее надавил на педаль газа. Мое тело сотрясала дрожь волнения. Человек, который столько времени отравлял и терроризировал мою жизнь, был рядом, в каких-нибудь пятидесяти метрах от меня. Я готовился к схватке, к жестокой драке. Выпитый коньяк придавал мне решительности. Я пошарил рукой под сиденьями и нашел противоугонный костыль для блокировки руля. Спасибо хозяину «жигуля», что не поставил его! Штучка увесистая, в качестве оружия сгодится.

Джип свернул на Некрасовскую. Несколько секунд я его не видел и, чтобы быстрее домчаться до поворота, погнал «жигуль» во всю мощь. Едва вписался в поворот и чуть ударился передним колесом о бордюр. Где же джип? Вот он, впереди, совсем близко. Но почему стоит, слившись с тенью от кустов? Он проверяет меня – проеду ли я мимо него или же тоже остановлюсь.

Я остановился и погасил фары. Правая рука крепко сжала набалдашник на рычаге передач. «Лендкрузер» стоял, габариты светились в темноте, словно глаза хищного животного. Он может неожиданно дать задний ход и смять меня в лепешку. Может выйти и расстрелять «жигуль» в упор, превратив его в дуршлаг. А может стоять до тех пор, пока у меня не лопнет терпение.

Но джип вдруг сорвался с места и, быстро набирая скорость, помчался вперед. Я тотчас вдавил в пол педаль газа и сбросил сцепление. Старенький «жигуль», окутав себя сизым дымом, побежал вдогон. Если вдохнуть в него жизнь, он превратится в старого охотничьего пса, который, высунув язык от усердия, изо всех сил старается доказать хозяину, что еще на что-то пригоден.

Джип не остановился у красного светофора и на полном ходу пересек перекресток. Я проделал то же, хотя мог поплатиться за эту смелость. Несмотря на поздний час, на перекрестке было еще полно автомобилей, и я чудом разминулся с «Газелью». Кто-то орал мне вслед, но я смотрел только на красные габариты. Это была моя цель, и я несся на нее словно снаряд с самонаводящейся головкой. Не было уже никаких сомнений, что убийца заметил преследование и пытался оторваться от меня.

Мы выехали за пределы города. Увлекшись погоней, я потерял ориентацию. Джип слишком часто менял направление, а у меня не было времени крутить по сторонам головой и читать названия улиц. Теперь мы ехали по бугристой дороге, присыпанной гравием, которая круто поднималась в горы. Тягаться здесь с внедорожником было наивно и смешно, как если бы соревновались мотоциклист и велосипедист, но «Лендкрузер» хоть и отрывался от меня, но подозрительно медленно. Лишь когда дальний свет моих фар успел выхватить из темноты заднее колесо джипа, я заметил, что оно спущено. Он где-то пробил баллон, но, конечно же, не мог остановиться и поставить запаску. Это позволяло мне по-прежнему висеть у него на хвосте.

Мотор бедного «жигуля» выл и хрипел, словно я мучил раненое животное. Бесчисленное количество раз днище с глухим стуком ударялось о неровности грунтовки. От таких перегрузок коробка передач должна была давно развалиться, и я сам не мог понять, почему машина продолжала работать.

Мы мчались в облаках пыли уже минут двадцать. Подъем стал еще круче. Дорога сузилась, и ее со всех сторон обступили деревья. Нас окружал дремучий ночной лес. Время от времени дорога раздваивалась, и «Ленд-крузер» выбирал то правую ветку, то левую. Я даже приблизительно не мог сказать, в каком районе мы находились. Кроны гигантских деревьев сплетались вверху, и не было видно ни неба, ни луны. Казалось, что мы мчимся по широкой черной трубе. С каждой минутой подъем становился все более крутым. Я уже не отпускал педаль газа, не менял передачи. Мотор захлебывался от напряжения, тахометр зашкаливал, приборы сигнализировали о перегреве, но мой «жигуль» все равно отставал от джипа. Вскоре я видел перед собой лишь пылевую завесу, в которой лучи фар увязали, словно пальцы в банке с медом. Через несколько минут дорога опять раздвоилась, но я уже не знал, куда именно поехал джип. Пришлось остановиться, выбежать из машины и, опустившись на четвереньки, осмотреть следы. Как назло, многочисленные ленточные отпечатки протекторов вели в обе стороны. Потрясая кулаками, издавая проклятия, я прыгнул за руль и, выбрав дорогу наугад, помчался дальше. Я безнадежно проигрывал, и это уже трудно было оспорить.

Через минут десять путь мне преградил шлагбаум, посреди которого кровавым пятном висел дорожный знак с белой горизонтальной полосой: въезд запрещен. Пришлось снова выйти. Пыль, словно густой туман, не позволял мне увидеть, что было за шлагбаумом. Казалось, на этом месте земля заканчивается, а дальше – только пропасть. Я подошел к шлагбауму и попытался его приподнять. Но он был связан крепкой цепью, на которой подобно кулону висел замок. Неужели убийца открыл замок и проехал за шлагбаум?

Я не нашел ответа на этот вопрос. В свете фар вдруг появились две рослые фигуры. Они выходили из темноты, опечатанной запрещающим знаком, и по мере того, как расстояние между нами сокращалось, я различал камуфляжные комбинезоны, стянутые ремнями, тяжелые подсумки и автоматы в руках. Солдаты?

Они остановились перед шлагбаумом.

– Что надо? – грубо поинтересовался один из солдат.

– Здесь не проезжал «Лендкрузер»? – спросил я.

– Сваливай отсюда, – вместо ответа посоветовал другой солдат. – И чем быстрее, тем лучше. Здесь запретная зона.

Оба демонстративно сняли с плеч автоматы и направили «стволы» в меня. Мне ничего не оставалось, как вернуться в машину и дать задний ход.

Джип исчез. Уникальный шанс поймать убийцу был потерян. Я катился вниз, раздумывая о том, не попытаться ли проехать по второй дороге, ведущей от развилки в горы? Нет, это бесполезно. Расстояние между мной и джипом уже слишком велико.

В подавленном настроении я спускался на Побережье. Что это за дорога, не обозначенная в автомобильном атласе? Случайно ли «Лендкрузер» свернул на нее? Или же там, в глухих лесах, находится его логово?

Вопросы оставались без ответов. Я въехал в город. Покружив немного по темным улицам, я загнал машину на автостоянку. В ночном магазине купил телефонную карту и позвонил Эльзе.

– Я угнал серую «шестерку», которая стояла у твоего подъезда, – сказал я.

– Это очень плохо, – ответила следователь шепотом.

– Сейчас она на стоянке около кинотеатра «Сатурн». Под сиденьем я спрятал пятьсот долларов за амортизацию. Найди хозяина и скажи ему об этом, хорошо?

– Хорошо. А ты догнал убийцу?

– Нет.

– Тогда возвращайся ко мне. Мясо уже готово.

Я ничего не ответил и повесил трубку. К морю я пошел пешком. Стал накрапывать мелкий дождь. На мокром асфальте отражались фонари и неоновые вывески магазинов. Остро и горько пахло ночными цветами. Капли дождя шлепали по широким листьям магнолий. Шурша шинами, мимо проезжали редкие машины.

Спортивный клуб содрогался от ударов волн по пирсу. Здание смотрело в штормящее море черными глазами окон. В одном из них горел свет. Я зашел внутрь. Пересек спортивный зал, пропахший запахом крепкого и свежего пота, и поднялся на второй этаж. Тихо открыл дверь. Ирэн сидела в кресле. Она подняла на меня красные подпухшие глаза. Рядом, на полу, стояли полная окурков пепельница и ополовиненная бутылка моего любимого красного вина.

Казалось, что Ирэн вдруг лишилась какой-то внутренней пружины, которая держала ее в напряжении. Она слабо вздохнула. Рука с сигаретой безвольно опустилась. Беззвучно опрокинулся стакан, и остатки вина разлились по ковру.

Я скинул ботинки, прошел к дивану, стоящему в углу, упал на него и мгновенно уснул.