Текст книги "Книга темной воды"

Мертвые

Мертвые стали приходить ко мне, когда я вошел в возраст Христа.

Сначала ко мне явился давно умерший друг. Он стоял каждую ночь в дверях спальни, закрыв лицо руками, и не желал уходить.

Я кричал, что не хочу его видеть, вопил от ужаса, требовал, чтобы он немедленно убрался туда, откуда пришел, я уговаривал его уйти, и даже грозил ему. Но все было без толку. Виктор являлся снова и снова, и я, сидя на своей широкой кровати, мог наблюдать его скорбную позу и белесые, словно выцветшие в смерти, волосы.

Следом за Виктором объявилась бывшая возлюбленная. Я расстался с нею много лет назад, и не мог знать, что она давно уже не на этом свете, а на том. Возлюбленная сидела на подоконнике, прикрытая тюлевой занавеской. Лунный свет рисовал очертания ее обнаженного тела. На гладкой в прошлом коже сквозь тюль проступали трупные пятна. Худые плечи, которые я когда-то целовал, отливали могильной синевой.

При виде ее неподвижной фигуры и тусклого взгляда, лишенного жизни, я ощутил, что схожу с ума.

Наутро я перерыл все свои записи, пытаясь отыскать ее телефон. И, все же, нашел. В старой записной книжке, засунутой на самое дно ящика стола.

Незнакомый мужской голос поведал мне, что Наденька давно умерла. А до этого она долго и тяжело болела. Перенесла несколько серьезных операций… Ему, видимо, хотелось выговориться, но я положил трубку…

А однажды я проснулся от странного скрипа в гостиной. Скрипело старое кресло-качалка, оставшееся от деда. Я покинул постель, вышел в гостиную и застал своего деда, умершего много лет назад, в его любимом кресле. Старик, как и все пришельцы с того света, вел себя апатично, просто сидел и смотрел в никуда, не обращая на меня никакого внимания. Словно меня здесь не было. А эта гостиная, да и вся моя квартира, отдана во власть смерти…

Потом приходили другие мертвые, их было много, знакомые и незнакомые, полуразложившиеся и неживые, они лежали на полу с закрытыми глазами, со свечой в истонченных недугом руках на груди…

Но эти трое являлись ко мне чаще остальных. И всегда растворялись к утру, оставив после себя слабый запах тления и привкус потустороннего ужаса, от которого я не смог избавиться уже никогда…

– А ты не думал, что они хотят что-то тебе сказать? Поведать о чем-то?

Я растерянно поглядел на отца Митрофана:

– Тогда они избрали странный способ. Во всяком случае, я не слышал от них ни слова. Они всегда молчат.

– А с чего ты решил, что они пытаются что-то тебе сказать словами. Возможно, сами их образы говорят с тобой?

– Что ж, я думал об этом, – сознался я. – И немало. Но я не хочу ничего знать о мертвых. Я хочу только одного… – я едва не сказал «покоя», но вовремя исправился, – я хочу избавиться от них…

– О подобных случаях мне известно, – кивнул отец Митрофан, в его взгляде я прочел сострадание, – и я попробую тебе помочь. Правда, мне еще никогда не приходилось избавлять прихожан от нечистого. Может, тебе стоит обратиться к более опытному священнику?

– Нет, – ответил я, – я доверяю только вам…

– Хорошо, – он скорбно качнул головой, и я понял, что он не уверен, что поступает правильно, – хотя у меня есть кое-какие сомнения, я сделаю все, что от меня зависит…

Прежде я никогда не бывал в церкви. У меня не возникало потребности в покаянии. Крещенный в раннем детстве, в деревне, где жил мой дед, я даже креста никогда не носил. Хотя отец несколько раз заводил со мной разговоры на тему Бога. А мне все казалось, что у него «бзик» на религиозной почве…

Обратиться в церковь в этот раз мне порекомендовал простой прохожий.

Трясущийся от ужаса, я сидел на ступенях возле подъезда. Шел проливной дождь, и я вымок до нитки, но домой идти боялся. Там были они. Мне было холодно, меня колотил озноб, но я все сидел и сидел.

И когда незнакомый человек заговорил со мной, поинтересовался, все ли со мной в порядке, я вдруг излил ему душу, рассказал о том, что меня посещают мертвые. Сердобольный прохожий отнесся к моим откровениям с пониманием.

– Сходи в церковь, – посоветовал он, – даже если не помогут, от страха избавишься…

Погруженный в себя, я брел по заполненной народом шумной улице, наталкиваясь на случайных прохожих, каких-то сердитых старух.

Мне еще никогда не приходилось думать, будто я сошел с ума. Но если ты видишь, мертвых, то поневоле усомнишься в собственном рассудке.

Может быть, лучше было бы обратиться к врачу? Но тогда меня почти наверняка заперли бы в четырех стенах, изолировали от нормальных людей. Они, нормальные, даже предположить не могут, что к кому-то из них точно так же, как ко мне сейчас, могут однажды прийти мертвые…

Окропление святой водой не помогло. Стало только хуже.

В эту ночь их было много больше, чем обычно. Их белесые лица светились во мраке жуткими масками. Более того, мне впервые показалось, что я слышу тихие завывания, будто хор пронзительных голосов выводит тоскливые рулады прямо внутри моей бедной головы.

На следующий день Митрофан по моей просьбе остался у меня. Я был почти доведен до истерики, я очень просил его быть со мной, когда они придут, и он, проявив милосердие, пошел навстречу моим уговорам.

Мы сидели со святым отцом в полумраке, вокруг горели принесенные из церкви свечи. Треск от них стоял такой, словно мы подожгли коробку с пистонами.

– Это нехорошо, – заметил отец Митрофан, вид у него был напряженный.

Мы еще немного посидели в тишине, ожидая, когда они придут.

Как я уже упоминал, в этот день мне было очень не по себе. Наверное, после очередной бессонной ночи, да еще от всех волнений предыдущих ночей, мне стало казаться, будто это не свечи горят в комнате, а сама реальность оплывает восковой свечой, и сам я вскоре стану языком пламени, займусь огнем, погружаясь в адскую бесконечность боли и страданий.

Я тяжело задышал и привалился к стене. Меня лихорадило.

– Все будет в порядке, – постарался успокоить отец Митрофан, видя, что со мной происходит, – Бог с нами.

В ответ на эти слова, я вдруг ощутил приступ отчаянного гнева. Рот мой разжался сам собою, и я выдохнул, почти прорычал:

– Это расплата!

– Не надо так, – заволновался отец Митрофан, и поднял ладони перед собой, то ли испугался, то ли этим жестом хотел меня успокоить, – то, что сейчас происходит, это нормально. Это бесы в тебе неистовствуют. Это пройдет.

Судя по всему, он окончательно утвердился в мысли, что имеет дело с бесноватым. А меня вдруг всего затрясло, и я, уронив лицо в ладони, разрыдался. Слезы дали мне очищение, стало спокойнее… и в то же время я снова услышал завывание внутри своей головы. Совсем как прошлой ночью. Мертвые пришли разделить мое одиночество. Но я был не один. Рядом со мной сидел отец Митрофан.

Я оторвал руки от лица и увидел, как он медленно поднимается со стула, глядя в угол комнаты. В его лице не было ни кровинки. Затем он схватил свечу, намереваясь осветить то, что бледным пятном проступало там, во мраке. И в тот же миг, вскрикнув, упал назад, прямо на свечи, туша их своей спиной.

В углу, опираясь на посох, стоял мой дед. На какое-то мгновение, могу поспорить, он смотрел прямо на меня, потом открыл страшно рот, растянул его в нечеловеческом зевке-крике, весь пошел черными пятнами, и пропал…

Отца Митрофана, пребывавшего без сознания, увезли на скорой. В больнице выяснилось, что у него инсульт. Я навещал его через несколько дней, когда разрешили войти в палату. Он пришел в себя очень ненадолго. Увидев меня, Митрофан потянулся ко мне, схватил за воротник, выдохнул прямо в лицо: «Старуха!», и тут же страшно захрипел, лицо его исказилось гримасой боли, и он бессильно повалился на подушки. В тот же день он скончался… чтобы явиться ко мне этой же ночью бессловесным гостем. Я видел потом отца Митрофана много раз и всегда в одной и той же страшной позе. Он стоял в гостиной, у стены, раскинув руки, будто приколоченный к невидимому кресту, и с его запястий, и со лба струилась бесконечным потоком черная, как смола, кровь.

У ведуньи было морщинистое, недоброе лицо. И внимательные темные, совсем не старческие глаза под шишковатым лбом. Мне показалось, что я где-то уже видел ее. Так кажутся знакомыми люди, похожие на кого-то, кто остался в далеком прошлом.

– Зачем пришел? – буркнула она, когда мы уселись с ней друг против друга за широким, массивным столом.

– Хотел спросить совета…

– Ну, так спрашивай.

– Дело в том… – я замялся, не зная, как приступить к сложному разговору, – я вижу мертвых. – И замолчал.

– Ну и что? – рассердилась она. – Что еще? Мешают тебе эти мертвые?!

– Они являются ко мне почти каждую ночь. И молчат. И я не знаю, что им нужно. Почему они здесь. Почему они рядом со мной.

– Расскажи о себе, – буркнула ведунья.

– Что именно рассказывать?

– Все рассказывай. И говори без утайки. Тогда и решим, что для тебя смогу сделать.

…В жизни мне всегда сопутствовала удача. Во всяком случае, я привык думать о себе, как человеке исключительно удачливом. Будучи от рождения скромным и даже отчасти боязливым мальчиком, с возрастом я обрел уверенность. Математическую школу окончил с золотой медалью, и довольно легко поступил на мехмат МГУ. В студенческие годы был всеобщим любимцем. Наукой увлекался почти фанатично. И стал самым молодым кандидатом наук в истории университета. Потом была аспирантура, которую мне удалось совмещать с бизнесом. В двадцать три я создал собственное дело и успешно развивал его все эти годы. Стеснения в средствах не было никогда. И хотя богатым меня назвать нельзя, я – человек состоятельный. Сейчас заведую университетской кафедрой математики.

Окружающие называли меня счастливчиком, ведь в жизни мне все давалось легко. Меня уважали коллеги по работе, любили женщины. Бывшая жена влюбилась в меня с первого взгляда. И, хотя я очень ее любил, не мог оставить без внимания других женщин. Через десять лет после свадьбы, полностью утратив чувства, мы безболезненно расстались. Развестись не успели до сих пор, но собираемся сделать это в ближайшее время. Попробовав брак на вкус, я счел, что мне будет лучше одному, и совсем не жалею об этом решении…

– Вот, собственно, и все, – заметил я. Говорить пришлось долго. Да еще отвечать на множество вопросов ведуньи. Теперь я ощущал себя порядком утомленным.

– Дар на тебе, – сказала бабка, – дар – он и есть твое проклятье.

– Не понимаю. Какой еще дар?

– Дар удачливости, какая тебя по жизни ведет.

– А откуда у меня этот дар? И проклятие?

– Кто тебя этим даром наделил, это тебе самому думать надо. А вот почему проклятие на тебе, я ответить смогу. Для того чтобы одарить кого-то удачей, необходимо забрать ее у других людей. У мужчины забрать, и у женщины забрать. С каждого по половинке счастья для тебя одного.

– Забрать?! – повторил я.

– Этими двумя становятся первые, кого коснется выпивший зелье…

Память причудлива. Зачастую она стирает многие важные события. При этом всякие пустяки или то, что кажется нам пустяками, остается с нами навсегда.

Я вдруг отчетливо представил своего деда, и как он протягивает мне берестяную чашку. Уголки рта у него подрагивают, глаза лучатся радостью.

– Выпей это. Отвар нужный. Плохо не будет, не бойся.

Мне было тогда не больше двадцати. Я вот уже целый год встречался с Надей. Привез ее в деревню деда, чтобы познакомить с удивительным родственником – о нем говорили по всей Смоленской области. Дед целительствовал, помогал страждущим за небольшую мзду.

Надюше он показался человеком суровым и негостеприимным. Дед в то лето, действительно, вел себя странно, что-то его тяготило.

Хотя с другими людьми он и общался в то время неохотно, но со мной был как обычно приветлив, расспрашивал, как отец – с дедом они не виделись лет двадцать после какой-то старой семейной ссоры.

Предложенный дедом отвар я выпил не задумываясь.

Виктор ездил в деревню с нами. Белоголовый и улыбчивый, он деду, казалось, понравился. Дед расспросил моего друга об учебе, о жизни, что думает делать дальше и, как ему видится его нынешняя деревенская жизнь. Виктор тогда так прямо и заявил, что в городе, дескать, лучше, возможностей себя реализовать больше…

Дед на эти слова только головой покачал.

Я принял осознанный выбор. Смертельная доза снотворного. Я уже не проснусь, и больше никогда не увижу их, мертвых. Мне не придется испытывать угрызений совести, ведь я прожил свое счастье вместо них. Пока они принуждены были по воле моего деда страдать, я наслаждался жизнью…

Я лег на кровать и закрыл глаза.

За чертой смерти меня встретил дед. Он рычал и брызгал слюной.

– Проклятая старуха. Она все-таки довела тебя до самоубийства!

– О чем ты говоришь?! – я едва не кинулся на него с кулаками: – Ты отравил жизнь моим друзьям. Ты отравил ее мне!

– Идиот! – дед замахнулся на меня посохом. – Ведунья взялась за тебя совсем не по этой причине. Ты что, и вправду, решил, будто был слишком удачлив в своей жалкой жизни? Она травила тебя и травила совсем из других побуждений. Твоей бывшей жене понадобились твои деньги, дурак… Возвращайся немедленно!

Дед ударил меня посохом в грудь, и я захлебнулся свежим воздухом, хлынувшим в легкие.

Я стоял на коленях, склонившись над унитазом. Меня тошнило в течение часа. Опорожнив желудок, я оделся, сунул в карман пальто кухонный нож и вышел в ночь. Меня ожидала встреча с бывшей женой и проклятой старухой, лицо которой (я осознал это только сейчас) все время мелькало перед моим мысленным взором.

Пусть они не думают, что мне не хватит духа разделаться с ними: человек, к которому являлись мертвые, способен на все.

Легкость бытия

Анатолия разбудили громкие голоса соседей. Позевывая, он выбрался в коридор. Обитатели пятидесятой квартиры стояли в очереди в ванную комнату и по обыкновению ругались между собой.

– Доброе утро, – пробормотал Анатолий, здороваться с ненавистными соседями не хотелось. Впрочем, из-за громкого скандала его тихого приветствия никто не заметил.

– Я вчера записывался первым! – неистовствовал Константин Павловский, – а теперь что получается?! Должен стоять тут. Дожидаться своей очереди! Да?! И как только ваш успел туда просочиться?! Вот ведь жирная свинья!

– Ничего, подождешь! – ответила жена «жирной свиньи». – Я вчера целый час стояла, пока ты там сидел!

– Можешь даже не ждать! – кинул Павловский Анатолию. – Я записался с десяти до двенадцати, и буду находиться в ванной ровно столько, сколько мне потребуется. Всем ясно?!

– Козел ты! – сказал Анатолий и пошел на кухню (все конфорки, конечно, заняты – Инна Игоревна Толоконникова варит кашу из крупозаменителя, а рядом кипят в кастрюле зеленоватые желатиновые сардельки для Павловского – младшего – скандалист почище попаши).

– Доброе утро, – Анатолий сглотнул слюну – есть очень хотелось, но вчера ему так и не удалось раздобыть что-нибудь на завтрак. Талоны для Общественной столовой он расходовал экономно. Неизвестно, что будет завтра. Может, Общественная столовая окажется единственным местом, где он сможет перекусить.

– Доброе?! – Инна Игоревна покосилась на соседа, – ну-ну, поздновато встаешь.

– На заводе дали выходной, – Анатолий пожал плечами, – почему бы не поспать подольше, раз есть такая возможность.

Женщина смерила его презрительным взглядом:

– Кто-то спит, а кто-то с утра уже стоит в очереди в продуктовом. И нечего так смотреть – кашей делиться не буду.

– А мне и не надо! – обиделся Анатолий. – Я сейчас пойду в Общественную столовую, – сообщил он, – у меня талоны есть! – Глянул на стенные часы и решил, что следует спешить, если, конечно, он не хочет остаться голодным.

Анатолий открыл воду и сполоснул над раковиной лицо. Вода, к его удивлению, сегодня была прозрачной – никакой ржавчины, примесей, внешне вполне нормальная водичка, но пить ее, конечно, не стоит даже после кипячения – отравление обеспечено.

Бросив угрюмый взгляд на соседей возле ванной (они продолжали ругаться) Анатолий скрылся в комнате. Пружинная кровать и маленький шкафчик едва помещались между тесных стен. Анатолий накинул пальто, надел ботинки (при входе в квартиру лучше не оставлять – обязательно сопрут), и вышел.

– Во, берите пример с Толика! – крикнул Павловский. – Ему вообще ванная не нужна!

Лифт, как это обычно бывает, не работал, пришлось идти по лестнице. На ступенях спали бездомные. Перешагивая через множество распростертых тел (некоторые явно лежали тут очень давно – умерли от голода), Анатолий добрался до подъездной двери. Здесь он надвинул на лицо респиратор и распахнул дверь. Пахнуло гарью. Утренний смог висел над огромным городом, клубился между башнями домов-высоток, вращался вместе с колесами электромобилей, забивал лопасти многочисленных энергоустановок, перекачивающих силу ветра в чистое электричество.

Анатолий поежился – зима, в пальтишке прохладно. Прикинул. Если пойдет по проспекту, то доберется до Общественной столовой не скоро. Переулками быстрее, но слишком опасно. Закон нынче лоялен по отношению к насильникам и убийцам. Если с ним что-то случится, убийство, скорее всего, объявят непреднамеренным, и через год убийца уже окажется на свободе. Потому что это для тебя он преступник, а для закона – полезный член общества, своими средствами помогающий решать проблему перенаселения. Многочисленные банды наводняли обитаемую часть города. Анатолий поспешил к проспекту, стараясь держаться как можно ближе к глазкам телекамер – под их неусыпным оком нападения случались реже.

На Проспекте Мира было как всегда многолюдно. Анатолий проталкивался через толпу, чувствуя, как его охватывает обычное раздражение. Он попробовал на вкус слово «одиночество», и нашел его необыкновенно сладким. Главное сейчас оказаться частью единого потока, и тогда можно идти, не опасаясь, что тебя собьют с ног и затопчут, или выпихнут на проезжую часть, прямо под колеса электромобилей. Все люди были одеты, как и он – сумрачно, преобладал черный цвет. Они шли по своим делам – темная толпа, чудовищная масса человеческой плоти. На черном фоне то там, то тут выделялись связки красных шариков – любимая игрушка детей всего мира. Время от времени дети выпускали шарики из рук, и они уносились в небо, свободные в своем полете, и такие одинокие там, в бесконечности.

Анатолий шагал, вперив взгляд в широкую спину, облаченную в серый плащ. Держать шаг, не сбиваться и стараться идти подальше от края тротуара. К Общественной столовой он добрался только к часу. К тому времени, смог заметно рассеялся. Толпа перед входом гудела. Анатолий уверенно вторгся в нее, в кармане он сжимал талоны, и знал, что сегодня непременно попадет внутрь. Талоны давали право внеочередного прохода в столовую. Однако таких, как он, оказалось немало. После двухчасовой борьбы за место в очередной группе, Анатолий оказался внутри.

Синтетический горох – отвратительная по вкусу пища, напоминающая резину. Горох скрипит и мнется на зубах, прожевать его почти невозможно. Но приходится довольствоваться тем малым, что еще можно достать, поэтому Анатолий тщательно работал челюстями и заставлял себя глотать плотные комки, только по прихоти какого-то идиота названные горохом.

Металлическая миска стукнула по поверхности стола. Незнакомец пристроился напротив Анатолия. Взгляд его выражал дружелюбие, что в нынешнем мире было большой редкостью.

– Я подошел к вам, потому что вижу, что вы нуждаетесь в хорошем совете! – сказал незнакомец.

– Разве? – удивился Анатолий и подумал – неужели он выглядит так жалко, что даже людям со стороны кажется, будто он нуждается в какой-либо помощи.

– У меня есть кое-что, что может совершенно изменить ваше представление о реальности.

– Понятно, – сказал Анатолий, – но меня это не интересует.

– Нет-нет, вы меня неправильно поняли, – смутился незнакомец. – Речь вовсе не идет о наркотиках, или о чем-то таком.

– Тогда о чем же?

– Я дам вам вот это, – незнакомец достал из кармана и сунул что-то в его руку.

– Визитка? – Анатолий покрутил кусочек картона. На титуле только два слова – «Легкость бытия», а на обороте – адрес.

– Это рекламная визитка, – подтвердил незнакомец, – обязательно посетите эту контору. И, поверьте, вы не пожалеете об этом визите.

– А чем они там занимаются? – поинтересовался Анатолий.

– Они решают наши проблемы, – сообщил незнакомец, – и действуют, должен заметить, весьма и весьма успешно.

– Интересно, какие именно проблемы они решают? Или им все равно?

– О, господи, ну какая у нас всех основная проблема. Отсутствие свободного места. Не так ли? Об этом думает каждый в этой столовой. Все без исключения в этом городе. Могу поспорить, вы ненавидите соседей по квартире и думаете о том, что неплохо было бы от них избавиться…

Анатолий нехотя кивнул. Мысль купить в одной из лавочек, открытых на каждом углу, какой-нибудь сильнодействующий яд, и подсыпать в еду Павловским или Толоконниковым не раз приходила ему на ум.

– Так вот, эта организация избавляет нас от подобных проблем. Они дают подлинную «легкость бытия»…

– Потому так и назвались, – догадался Анатолий.

– Именно, сходите к ним, вы не пожалеете… Уверяю вас.

– Только горох доем, – кивнул Анатолий, – и сразу туда.

– Вы зря иронизируете, – обиделся незнакомец, – за «Легкостью бытия» будущее планеты.

– Ладно, – сказал Анатолий, он уже решил, что как только навязчивый тип исчезнет, выбросит карточку в ближайший распылитель…

Проталкиваясь через толпу возле Общественной столовой, он нащупал рекламную визитку в кармане и подумал: «А почему бы и нет. Вдруг они действительно умеют творить чудеса?!»… Но здравомыслие взяло верх, Анатолий влился в поток, текущий по проспекту, и, продолжая размышлять, направился домой. Однако «Легкость бытия» снова напомнила о себе, уже очень скоро. Огромная плазменная панель, обычно отданная рекламе синтетической пищи, сейчас сияла надписью «Легкость бытия. За нами будущее».

– Развернулись не на шутку! – хмыкнул Анатолий. – Но как они могут помочь мне решить мои проблемы? Может, за огромные деньги они занимаются расселением квартир. Или даже устранением соседей! – мелькнула крамольная мысль. Остаться в квартире совсем одному, не занимать очередь в ванную и туалет, иметь в полном распоряжении холодильник, нанокомпрессор, электроплиту, микроволновую печь, по утрам слушать тишину, а не вопли разъяренных соседей – что за чудесная сказка.

Поток людей пронес его мимо плазменной панели. Анатолий свернул на боковую улицу и прошел немного вглубь квартала, чтобы остановиться и все обдумать. Поскольку карточку он так и не выбросил, подчинившись странному даже для него самого внутреннему импульсу, Анатолий достал ее, покрутил в руке, запоминая адрес. И услышал крики: «Помогите! Пожалуйста, помогите!». Кричала женщина. Анатолий бросил взгляд через плечо. Несколько бритых молодчиков, вооруженных бейсбольными битами, крушили электромобиль на стоянке. Один из них тащил к ближайшей подворотне водителя электромобиля – миловидную блондинку. Как ее только угораздило попасть сюда, ехала бы по центральной магистрали! Анатолий поежился. Конечно, это не его дело, но сцена показалась ему крайне неприятной и порядком испортила настроение. Молодчики уже обратили на него внимание, дальше здесь оставаться было небезопасно. Анатолий решительно зашагал прочь, вернулся на проспект. На него налетели два смеющихся ребенка с целой связкой красных шаров. Анатолий выругался, есть же безответственные люди – как можно позволять себе размножаться в такое время, когда синтетических продуктов не хватает даже взрослым людям. При виде детей он всегда испытывал раздражение. Какая-то толстая женщина ткнула его локтем под ребра:

– Посторонись, или двигайся быстрее!

В этот момент Анатолий твердо решил, что пойдет в «Легкость бытия». Пусть помогут ему решить его проблемы, если они действительно на это способны. Незнакомец в Общественной столовой описывал их, как настоящих волшебников. Правда, денег у него немного, но он хотя бы разузнает, сколько будет стоить «избавление от проблем»…

Приемная «Легкости бытия» произвела на Анатолия самое благоприятное впечатление. Здесь царила прохлада, свежий воздух после фильтрации в нанокондиционере опьянял, проникая в легкие. И что самое главное, при довольно большом объеме – не меньше двадцати квадратных метров – она была абсолютно пустой, если не считать Анатолия и секретаря – приятной девушки лет двадцати с небольшим. Анатолий прикинул, что она родилась года за два-три до выхода закона о запрете на неконтролируемое рождение детей. Девушка ему понравилась, но, конечно, он ни за что не стал бы с ней связываться. Женщины – существа импульсивные и неконтролируемые, часто бывает так, что инстинкты берут у них верх над разумом. Еще задумает родить Анатолию ребенка – и что ему потом делать. Работать только на штрафы, которые будешь выплачивать до глубокой старости – перспектива не из приятных. Он несколько раз всерьез подумывал о стерилизации, но операция была слишком дорогой, чтобы он мог ее себе позволить – приходилось пока воздерживаться от половых контактов.

– Заполните анкету, – сказала девушка и передала Анатолию тонкий электронный накопитель – современную и очень дорогую модель.

Анатолий извлек стилус, полюбовался его изящной формой и принялся вписывать данные о себе. Вопросы в основном были стандартные – дата рождения, возраст, вес, рост, но встречались и довольно странные – любит ли он играть с детьми? Что за дикая идея! Вызывают ли у него раздражение неодушевленные предметы? Анатолий задумался. Если это электромобили, от которых повернуться невозможно, то да – вызывают. А если это какая-нибудь миска в Общественной столовой, то почему он должен на нее злиться. После некоторого колебания Анатолий вписал: «Нет»…

Он уже почти закончил с анкетой, когда в приемную вышел улыбчивый и любезный мужчина. Он пожал Анатолию руку, представился управляющим филиала и поинтересовался, не хочет ли тот выпить чашечку кофе.

– Настоящего кофе?! – не поверил Анатолий.

– Самого настоящего, – подтвердил управляющий.

– Не откажусь, конечно! – Анатолий хмыкнул – интересно было бы посмотреть на человека, который откажется от настоящего кофе.

– Людочка, сделай нам пару чашек, – попросил управляющий, забирая из рук Анатолия накопитель. – Итак, вы решились!

– Решился, – согласился Анатолий, – мне рекомендовали вас, как организацию, которая может решить почти любые проблемы…

– Да, это так! – с гордостью заявил управляющий. – Поверьте, наши агенты говорят абсолютную правду.

– Так это был ваш агент, – разочарованно протянул Анатолий, – тот, что сунул мне карточку. А я решил, что это один из ваших клиентов, которому вы помогли.

– Нет, нет, наши клиенты никому не рассказывают о нашей деятельности, – управляющий подмигнул Анатолию. – И потом, как бы люди узнавали о нас, если бы мы не тратили большие деньги на рекламу. У нас разветвленная сеть агентов. Государственных служащих, между прочим.

– Государственных служащих? – удивился Анатолий, который уже успел убедить себя в том, что «Легкость бытия» ведет полулегальное существование, выполняя заказы по устранению отдельных граждан – соседей, например.

– Разумеется, государственных, – кивнул управляющий, – все, что мы делаем, абсолютно законно. Кстати, огромная часть бюджета страны идет на то, чтобы привлечь к нашему делу как можно больше клиентов. Удивлены?

– Может, я попал не по адресу, – пробормотал Анатолий.

– Ну что вы, – улыбнулся управляющий, – вы попали именно туда, куда нужно… Спасибо, Людочка. – Он принял из рук секретаря серебристый поднос с двумя дымящимися чашками – аромат кофе буквально свел Анатолия с ума, – ваши анкетные данные говорят сами за себя. – Присаживайтесь. – Предложил он.

Они сели на кожаный диван. К удивлению Анатолия, управляющий извлек из кармана толстую сигару, специальные щипчики, отрезал кончик, и с наслаждением закурил.

– Вам не предлагаю, в анкете вы указали, что никогда не курили…

– Но я же только что ее заполнил.

– Данные поступают с накопителя прямо ко мне в кабинет, я успел познакомиться с некоторыми вашими ответами, – пояснил управляющий, – так что давайте перейдем прямо к делу.

– Давайте, – согласился Анатолий и замолчал. Его затруднила необходимость сказать этому холеному господину, что проблемы заключаются в наличии соседей, в тесноте его убогого обиталища, в невозможности даже нормально принять ванну, в вечной изжоге, вызываемой синтетической пищей, в толпах на улицах, в тесноте, о том, что порой хочется взять автомат и поливать толпу свинцом…

– Давайте я начну, – подсказал управляющий, чувствуя, что клиент не знает, что говорить, – судя по всему, ваша проблема в отсутствии пространства. Так?

– Да! – выдохнул Анатолий.

– Вас сильно раздражают соседи, бесконечные очереди. Вы указали, что работаете на заводе. На ваше место, наверное, метит сразу несколько человек. Буквально дышат вам в затылок. А дома соседи устраивают скандалы, плетут за вашей спиной интриги, надеясь вышвырнуть вас на улицу и завладеть вашей комнатой.

– Ну, вы… просто провидец, – выдавил Анатолий.

– К нам все приходят именно с этими проблемами, – управляющий выдохнул сигарный дым, – так вот, мы сможем вам помочь.

– Вы сможете мне помочь?! – не поверил Анатолий. – Как? Будете следить за тем, чтобы ванная была всегда свободна, и никто из конкурентов и близко не приближался к заводской проходной?

– Пойдемте, я покажу вам наше оборудование, – сказал управляющий, поднимаясь.

– Пойдемте! – согласился Анатолий, допивая кофе одним глотком.

Они покинули приемную, прошли по длинному коридору – пол был наклонный, так что у Анатолия сложилось впечатление, будто они спускаются под землю. Коридор упирался в круглую пустую комнату. Стены ее сияли, отделанные серебристым металлом.

– Красота! – сказал управляющий, любовно оглядываясь.

– Неплохо, – согласился Анатолий.

– Вы можете осмотреться, – предложил управляющий.

Анатолий прошел вперед, погладил холодную поверхность. В середине комнаты под потолком висел матовый шар. Анатолий остановился под ним, задрал голову.

– А что это такое? – спросил он.

– Это, – голос управляющего прозвучал откуда-то издалека, – это именно то, что решит навсегда все ваши проблемы.

– Ну, навсегда навряд ли, – не поверил Анатолий, услышал тихий шелест и резко обернулся. Дверь быстро закрывалась. Управляющий стоял в коридоре с улыбкой на лице, он помахал Анатолию рукой, словно прощался с ним.

– Что за чертовщина!? – только теперь он ощутил беспокойство. По полу вдруг прошла слабая вибрация. Анатолий почувствовал, как комната вокруг него начинает вращаться. Серебристые стены поплыли, и вместе с ними поплыло сознание Анатолия, голова закружилась, к горлу подкатила тошнота. А стены вращались все быстрее и быстрее. Преобразователь материи заработал. Анатолий побежал к двери. Формы его тела стремительно менялись, он уже не шел, а катился, сделался каплеобразным и растекся по полу…