Текст книги "Занимательная история. Выпуск 5"

Андрей Гоголев
Занимательная история
Выпуск 5

Введение

В серии книг «Занимательная история» ставятся вполне утилитарные задачи:

• По доскональному изучению опыта пращуров с тем, чтобы в сходных ситуациях современности не повторять их ошибок, а их достижения и удачи умножать.

• По отсеву фантомных исторических свидетельств, чтобы не дай бог они не легли в основу принимаемых сегодня управленческих решений, в том числе и в области идеологии.

Книги этой серии имеют нестандартную структуру, больше похожи на справочники или дайджесты. В каждом тематическом разделе лидируют первоисточники и/или описания сути идей их авторами. Купюры из литературных памятников анализируются затем неким виртуальным учеником. По результатам этого анализа рождаются вопросы к виртуальному учителю (иногда искусственно неуклюжие); предполагается, что из виртуальности ученик вполне может «материализоваться» в классе средней школы или в вузе на уроке истории, и уже с вопросом к реальному учителю. Верно и обратное: книга может послужить подспорьем для учителя для упреждения вопросов, которые ставит «виртуальный ученик».

Содержание блоков «Арабески» может быть явно не связано с темой раздела, оно представляет собой, как правило, кросс-анализ, т. е. анализ иных данных, связанных с темой порой косвенно, иногда представляя собой просто проекцию древних событий на очередной цикл истории.

При встрече с явными историческими несуразицами и подлогами полагается, что всего легче отделаться от них – это их высмеять.

В текст эссе включены «Технические задания (ТЗ)», содержащие идеи прямо или косвенно вытекающие из первичной исторической информации, но осмысленные порой шиворот-навыворот в желании разбудить неформальное мышление читателя; в серии эссе нумерация ТЗ сквозная.

В целом пропагандируется подход Л.Н. Толстого к изучению истории, который следует из его критики сочинений С.М. Соловьёва:

Читая о том, как грабили, правили, воевали, разоряли (только об этом и речь в истории), невольно приходишь к вопросу: что грабили и разоряли? А от этого вопроса к другому: кто производил то, что разоряли?

В электронной версии книги в. pdf и. epub-форматах все заголовки приводимых купюр документов и прочих отсылок к первоисточникам отображены как гиперссылки: в основном, это переходы на историко-аналитический портал «Встарь, или Как жили люди» (http://www.lifeofpeople.info), далее – Сайт, на котором размещён также и Свод всех ТЗ.

В городе, в поселении: отопление и освещение

Вроде бы тема проста. Но сколько открытий она нам готовит!

Отрыл славянин большую яму, обложил её стены жердями, поставил брёвна-стояки, переложил крышу брёвнами да прутьями, набросал дёрна, оставив отверстие для ухода дыма от костра – вот тебе и тёплое убежище, радуйся! Насколько уютными были такие землянки-блиндажи точно знают те миллионы людей, что остались без крова после Войны и вплоть до середины 60-х годов XX века, из тех землянок в дома так и не перебравшиеся. – Чем не очередная точка спирали истории?

Отопление жилищ и общественных зданий

Испытывал неоднократное удивление от рассказов своей 102-летней бабули о её дореволюционном детстве – успел поспрошать! Манечка родилась у кромки Оки, в Муроме, в 1910 году, в доме главного звонаря Собора Рождества Богородицы ― Михаила Шилова.

Полати. Что это? По периметру одной-единственной, но большой комнаты крепкой избы был устроен по сути балкон-лежанка, на который четверо детишек звонаря забирались вечером, кроме старшей сестры, девицы уже практически на выданье, имевшей свою кровать, а также старой бабки, также укладывавшейся не на полу. Если на доске «балкона» была тряпка, то считай спишь на «перине», если под головой был комок сваленных перьев в чехле, то считай голова лежит на «пуховой подушке» ― такое вот было счастье по рассказу младшенькой.

Посреди той комнаты стояла огромная, нет не так! – огромнейшая печь! Как в сказках про Илью Муромца. Спали на ней родители Манечки, которые теснились если кто из детишек простужался.

Так зачем был «балкон», эти практически подпотолочные нары? А что у вас было с физикой в школе? – Встречный вопрос.

Разумеется, не только потому полати устраивались, что тёплый воздух от печки собирался вверху, но и потому ещё, что такое внутреннее устройство дома было оптимальным с точки зрения максимального использования пространства (в доме было даже пианино, для старшенькой!) и, главное, в достижении самого эффективного к.п.д. русской печки! – Гениально! На мой взгляд. Если учесть, что «за бортом» зимой было снегу выше головы и порой глубоко за минус 30.

Если вы внимательно взглянете на устройство отопления дома Пушкина в Михайловском, вы с удивлением обнаружите, что в центре дома, на перекрестье стен четырёх комнат стоит огромное отопительное сооружение, которое только с трудом можно назвать печью. Это – «фабрика» по производству тепла, которая имеет, похоже (разглядеть не пустили), единое горнило с возможностью заброса дров с четырёх сторон, из каждой из четырёх комнат. Другое дело кабинет-спальня поэта – там камин (см. фото).

Почти по такому же принципу была устроена система отопления и в доме его возлюбленной, Анны Керн – я насчитал в Тригорском особняке семь огромных труб, т. е. в доме было семь тепловых генераторов!

Рисунок 1. Кабинет-спальня Пушкина в Михайловском

Прикинем энергозатраты на отопление особняка не самого богатого помещика России.

Средний хлыст длиной 8 метров и диаметром в 20 см имеет объём 0.33 куб. м. На семь печей в Тригорском на зиму было потребно примерно по 5 кубометров древесины, итого 35 кубов. То есть надо было где-то срубить аж целую рощу в 106 деревьев! И так каждый год.

Получается, что именно таким образом очень долгое время отапливала свои жилища Россия, но далеко не вся и не всегда. А почему – скоро поймём.

При этом всегда стоит помнить об изотерме, рождаемой Гольфстримом, который обеспечивает пальмам комфортный рост в Лондоне, а линии «минус 4 °C» средне-зимней температуры путь через Осло – Ригу и далее резко на юг, с изгибом на восток только южнее Киева, уходя затем к Баку. В то же время чуть южнее Москвы проходит изотерма «минус 10», которая вгрызается на нашу территорию из Финляндии [см. А.П. Паршев. Почему Россия не Америка].

С учётом древности атлантического течения остаётся усвоить: тепловая энергетика России требовала на зимнее отопление жилищ что в веке X, что в веке XX по сути одно и тоже количество тепловых калорий на одинаковый объём жизненного пространства.

При этом совершенно невозможно сказать, во сколько раз больше, чем в Западной Европе, если знать, что многие дома рядовых граждан, например в Швейцарии, даже в конце XIX в. не имели систем отопления вообще (См., например, [Фридрих Ницше. Письма. В пер. И.А. Эбаноидзе]). Как за ненадобностью, так, наверное, и из-за дороговизны топлива. Похоже, что именно по этой причине в Пруссии, на берегах Балтики немцы строили дома с повышенной тепловой отдачей: горячий воздух от камина попадал в дымоход только пройдя замысловатый путь по внутристенным проходам – в подражание Древней Руси, когда люди растапливали большую печь («котельную») в отдельном строении, горячий воздух из которой через систему подземных глиняных труб поступал в здание церкви, обогревая в ней, в основном, пол, а также рядом стоящее жилище настоятеля храма.

В итоге многовековых улучшений конструкция русской печи была доведена до совершенства, набрав в сборочную спецификацию аж 20 позиций (см. рис. 2).

При этом нужно помнить, что если где-то что-то прибыло, то обязательно где-то что-то убыло: русские условия природы, требуя от людей дополнительных против жарких стран затрат труда, уменьшали время, которое можно было бы потратить на какие-то иные работы или увлечения.

Рисунок 2. Конструкция русской печи, https://goo.gl/DegzVQ

Впрочем, мне интересны не собственно печки и их конструкции, а больше динамика развития систем отопления, основные вехи которой коррелировали бы с динамикой достижений предков в металлургии, в горном деле, в химической промышленности, коррелировали бы с изменениями в экологической ситуации, с динамикой применения альтернативных дереву источников энергии etc.

Воспользоваться древними свидетельствами по избранной теме просто нет возможности по банальной причине: так как бумага была реально изобретена не ранее XV века, то и первые письменные упоминания о ЖКХ Руси Средних веков отыскиваются примерно в том же периоде.

Полагаться же на макеты-реконструкции печей, созданные археологами по двум-трём полуразбитым кирпичам, мне хочется не очень. Это примерно всё одно, как утверждать о портретном сходстве бюста Аристотеля с оригиналом.

Начну со свидетельства от XVI в.:

Паоло Кампани, 1581

Голые стены черны от дыма и сажи: ведь у московитов и литовцев печи, в отличие от наших, не имеют труб, через которые огонь и дым безопасно удаляются через крышу, у них он выходит через раскрытые окна и двери.

Поэтому, когда затапливают печь в помещении набирается столько дыма (а они топят сырыми или влажными дровами), что там никаким образом невозможно находиться.

Отмечу сразу: «московиты» – это понятно кто, но «литовцы» – это совсем не предки граждан современной Литвы (как кто-то мог подумать), а западные славяне, которых поначалу называли на Руси литвой, затем белорусцами, а потом белорусами. Эта несуразица идёт ровно от той же странной топологии, как и во Франции, и в США: во Франции есть область Нормандия (букв. – «Северная страна»), к Скандинавии имеющая мало какое отношение; подобно тому, как и американский штат Вирджиния (от virgin) не является девственным, – он так был назван в честь непорочной королевы Англии Елизаветы I.

Вот и у нас в истории имеется такой же казус – это Великое княжество Литовское (ВКЛ), в состав которого первоначально входили племена западных славян (современных белорусов) и балтийских племён жмуди, ятвягов и аукштайтов (то есть предков современных литовцев). Западная Русь (ВКЛ) являлась огромным государством, территория которого в XIV–XV была куда больше, чем Руси (См., например, карты ВКЛ на Сайте).

Вопросы к учителю

Ещё раз определимся: нам интересна история народа или же история его очень тонкой кремлёвской надстройки? Если первое, то свидетельство Паоло – спутника иезуита Антонио Поссевино в его поездке в Московию – отнюдь не греет душу: получается, что лапотная Россия в XVI веке представляла собой десятки, если не сотни тысяч деревень, сплошь состоящих их куренных изб, протапливаемых зимой по-чёрному, т. е. без дымоходов; люди повально все ходили чумазыми как шахтёры, в массовом порядке умирая от болезней лёгких, не доживая и до 40 лет.

Но так ли было на самом деле, и почему образовалось столь грандиозное техническое отставание от Западной Европы страны практически вечного холода и, соответственно, вековых традиций ЖКХ? Не странно ли?

Во фразе Паоло сразу бросается в глаза неувязка информации в одной и той же части фрагмента свидетельства: «затапливают печь», с одной стороны – то есть печи в домах таки были, но, с другой стороны, «набирается дыму…» – то есть материала на возведение печи хватало, а вот на вывод трубы нет. Вопросом «Почему?» Паоло, разумеется, не задавался.

А ответ прост: да просто печи были глинобитными, которых сегодня ни в одном краеведческом музее не сыскать. Такая печь лепилась (билась) непрерывным процессом за один день из густой глины в смеси с песком – точно так, как сегодня непрерывным процессом заливают бетон в опалубку для придания фундаментам зданий монолитности (ничего нового!). Однако не только вечные правила сопромата не позволяли таким же образом надставить трубу; были и другие резоны.

Не испытываю сомнений, что через окна и двери – как фантазирует Паоло – дым точно не удалялся: а какой толк топить в мороз, если требуется затем открывать настежь двери, через которые тепло вместе с дымом выйдет на улицу? – Полный нонсенс!

Реально над дверью каждой русской избы было открывающееся волоковое отверстие, находившееся выше полок-воронцов, практически под потолком у печи, через которое дым и вытягивался на улицу. При этом вход в избу старались устроить с юга: а чтоб зимние северные ветры, преобладающие в розе ветров, не врывались в жилище через дверь, и чтобы эти же ветры обеспечивали тягу через наддверное отверстие. А Кампани же просто малость приврал.

Причины же невыведения труб на крыши домов были куда глубже, чем может показаться.

Рисунок 3. Курная изба на Ижорских землях окрест Невы, https://goo.gl/j4hdyv

Рисунок 4. Белая изба. Сибирь. Реконструкция, https://goo.gl/FGx6tE

Во-первых, в длительной эксплуатации курных изб на Руси лежали чисто практические основания: эти дома были долговечными, так как все их конструкции были недоступны как для влаги, так и для жучков-точильщиков, которые также, как мыши, клопы и тараканы не выносят запаха дыма. То есть разносчиков заразы в русских жилищах не было. Во-вторых, кирпич, как строительный материал, был изобретён не так уж и давно, а его огнеупорная разновидность стоила недёшево. Были и иные причины «упрямства» крестьян. Курных изб было полно в России даже и в XIX (см. «Ингерманландия глазами Самули Паулахарью», рис. 3). Но и белых было уже не мало – см. реконструкцию сибирской избы рис. 4.

Так каково было соотношение числа курных изб к белым по годам развития Русской цивилизации на её территории? А по регионам? – Таких данных мне сыскать не удалось. Увы. Но ведь можно же рассчитать. Через определение дат цивилизационных прорывов в печном деле, то есть через даты решения технических проблем, которые возникали при строительстве печей с дымоходами.

Существовало по меньшей мере пять проблем, которые тормозили распространение белых изб на Руси (и не только на Руси!).

Первая – это неумение людей до поры до времени изготавливать огнеупорный, шамотный кирпич (о нём речь дальше). Звучит сегодня удивительно, но, например, англичане свои первые печные трубы делали из ивовых сплетённых прутьев, обмазывая их глиной. Надо ли удивляться частоте пожаров в средневековом Лондоне? Эта беда коснулась и России: Пётр I в 1718 году просто запретил строительство в Петербурге домов с деревянными трубами, которые практиковали делать из тёса.

Вторая проблема – это кладочный раствор. Дело в том, что температурные перепады как в самой печи, так и в трубе, приводили к процессу его постоянного сжатия – расширения (скорее всего, это был песок, а в качестве связующего вещества использовался, неверное, растолчённый мел; плюс вода). Этот раствор был не огнеупорным, соответственно, крошился; кирпичи теряли связку, монолитность строительной конструкции со временем снижалась, и труба падала, разваливаясь вместе с печью, иногда погребая под собою и жителей дома. Проблема была решена только в XVI–XVII, когда люди отработали процесс обжига смеси известняка, мела и карбонатных пород с последующим добавлением воды (гашёная известь).

Третья проблема – это замена пожароопасного настила крыш, которые в Средние века покрывались соломой не только на Руси, да и вообще везде в Европе. Дело в том, что из трубы при сильной тяге часто вылетают искры, от которых соломенные крыши вспыхивали мгновенно. Переход к использованию черепицы произошёл не ранее XVI, но реально, например, в Англии только после грандиозного Лондонского пожара 1666 года.

В России черепица (сама по себе очень тяжёлая!) не прижилась. Керамика требовала устройства капитальных стропильных конструкций с большим уклоном, соответственно, таких же капитальных стен, которые бы могли выдержать вес такой крыши – совершенно нереальные затраты даже для зажиточного крестьянина; кроме того, черепица не морозоустойчива: в её порах накапливается влага, что в холода приводит к её растрескиванию, да и чистить от снега такую крышу неудобно. В итоге, славяне предпочти более лёгкий и доступный вариант замены соломы – доски. Но только тогда, когда научились изготавливать качественные пилы, то есть не ранее XV, а возможно и позже XV. По крайней мере, представленные на рис. 3, 4 русские избы XIX покрыты именно досками.

«Экзотикой», то есть свинцовыми плитами или медными (латунными) листами, покрывали на Руси только купола церквей, да дома знати. Тогда это было почти всё одно, что «зарывать» золото в крыши, и что было даже технически не просто. Так в 1420 году

«Псковичи наяша мастеров Федора и дружину его побивати церковь Святая Троица свинцом новыми досками, и не обретоша Псковичи такова мастера в Пскове ни в Новегороде, кому лити свинчатыи доски, а к Немцем слаша в Юрьев, и погании не даша мастера, и приеха мастер с Москвы от Фотея Митрополита…», запросивший за работу по тем временам астрономическую сумму в 44 рубля [Псковская летопись].

Четвёртая проблема – это получение опытным путём соотношения площади отверстия входа печи (что заслонкой закрывается) и сечения трубы. Хотя это соотношение, которое не должно быть больше восьми, более актуально при строительстве каминов, но иногда может быть критичным и для печей. Если это соотношение превышает число 8, возникает риск задымления помещения, то есть возникает риск отравления угарным газом. Понимали ли эту опасность предки? – Непонятно.

Пятая проблема – это необходимость регулярной чистки дымохода от копоти (примерно раз в полгода), что жизненно необходимо при значительной его высоте, например в двухэтажном строении. Копоть (сажа) – это слой графита, продукт неполного сгорания топлива. Довести копоть до состояния полного сгорания вполне может простой порыв ветра, который резко увеличит тягу в трубе, соответственно увеличит температуру частиц дыма, и сажа начнёт гореть, вполне возможно обеспечив выход огня через прогоревшие кирпичи в помещение, на чердак, на крышу…

При определении века начала массового строительства белых изб требуется определить периоды решения названных проблем, но определять их нужно без использования оператора «Или»; эти пять условий – системное целое. Так в каком веке начался в деревнях России бум строительства печей с трубами? А в городах? Или мы не изучаем историю?

* * *

Джильс Флетчер, 1598–1599

Всю зиму и большую часть лета топят они свои печи, устроенные подобно банным печам в Германии, и палата их так нагревают дом, что иностранцу сначала наверное не понравится. Эти две крайности, особенно зимой, жар внутри домов и стужа на дворе, вместе с пищей, придают им тёмный болезненный цвет лица потому, что кожа от холода и жара изменяется и сморщивается, особенно у женщин, у которых цвет лица большей частью гораздо хуже, чем у мужчин. По моему мнению, это происходит оттого, что они постоянно сидят в жарких покоях, занимаются топкой бань и печей и часто парятся.

Арабески, или О дезинфекции Истории

Давайте разберём это английское сообщение «по косточкам», попутно обратив внимание и на частичную дезинформацию по теме, связанной с сообщением! Ведь, на первый взгляд, Флетчер явно несёт околёсицу.

Итак.

«Печи, устроенные подобно банным печам в Германии» – пишет автор. Но был ли вообще Флетчер в Германии? – Первый вопрос.

Ответ: оказывается, и вправду был, в 1584 году, а, значит, мог видеть бани лично. Но функционировали ли в XVI в Германии печи, бани, и какие именно? Ведь мы уже свыклись с картинкой вечно немытой Европы Средневековья, да и сами европейцы того не отрицают!

Бани в Западной Европе до поры до времени, до XIII века точно были, о чём сообщают, например, Большие анналы Кольмара:

1279 год. В банях у Ремиремона… (Монастырь в епископстве Туль – А.Г.)

1283 год. Король Рудольф осадил Петерлинген и построил вокруг крепости дома, бани и укрепления, чтобы голодом принудить город сдаться.

1292 год. Герцог лотарингский выстроил в Пломбьюре над банями укрепление, чтобы защищать купающихся от преступников.

Но потом Римская церковь их запретила по двум причинам. Первый довод понятен: из-за дикого уровня разврата, который поселился в стенах тех помывочных контор (см., например, свидетельство тому Джованни Боккаччо от 1375 г., ст.1 темы 3.8 на Сайте); о второй причине – речь чуть ниже.

Однако стоит визуально представить себе о чём ведём речь, взглянув на картинку публичной бани во Франции, преспокойно существовавшей и веком позже (после запрета попов), в 1470 году.

Рисунок 5. Французская баня, XV. https://visualhistory.livejournal.com/250118.html

Сидят в кадках с тёплой водой мужики с бабёнками (рис. 5); можно увидеть, как один из мужичонков явно «созрел», да и дама не против, но в углу стоит поп, осуждающе смотря на парочку… – порнография XV века.

Однако это отнюдь не русские бани, это вообще не бани! Это – купальни! Ведь ни попу, ни музыканту отнюдь не жарко! Это – отнюдь не парная, служащая у нас для помывки и убийства болезнетворных микробов, а просто место совмещения приятного с полезным, три-в-одном: и поесть, и неприятные запахи отбить, да и потешиться хоть в соло– хоть в группенсексе.

Похоже, экология сыграла злую шутку с «демократами»: дровишки в Западной Европе закончились много ранее, чем, например, в Москве, где таковые потихоньку стали быть дефицитом только при Годунове: частных бань становилось в столице всё меньше, и были организованы общественные бани (но именно бани, а не купальни), с которых царь имел 1500 рублей годового дохода (см. выпуск 2). Понятно экономически, что банный нормо-час обходился горожанам на поточном производстве куда дешевле, чем при мелкосерийном на своём подворье, да и народу в городе прибыло. Но что вряд ли повлияло на помывочные традиции крестьян, т. е. на традиции более чем 97 % населения страны за «МКАДами» боярских «берлог».

Наверное, стоит, как и во всех странах Средневековья, чётко отделять людей от надстроек-реципиентов: например, во Франции середины XVII века отсутствие банной практики для «высшего общества» являлось чем-то вроде маркера, его коренного отличия от «черни»[1]1
  Есть несколько ситуаций, когда один человек старается сказать нечто таким образом, чтобы его понял только ограниченный круг лиц. Одна из таких ситуаций возникает тогда, когда у человека из его собственного Я исходит потребность накачать щёки компетентности и возвеличиться в глазах окружающих.
  Образованность людей на Руси ещё задолго до первых Романовых не имела существенных отличий в социальных слоях: многие, по крайней мере в городах, были способны читать, писать и складно говорить (см. берестяные Новгородские грамоты). И как же, спрашивается, можно было в этой ситуации скворызлым попам выделиться? По очевидности, единственным способом: прилюдно вещать на «птичьем» языке, который бы окружающие понимали смутно. А если при этом пастве говорилось (через ходячих СМИ той эпохи, т. е. устами странствующих монахов, других проплаченных попрошаек), что сей «птичий» язык является «священным» и доступным для понимания лишь избранными, слугами бога, то цель достигалась.
  Так родился церковно-славянский извод языка русов, так родилась латынь для ведения службы в католических храмах, так появился авестийский язык для записи проповедей Спитамы Заратуштры, так родился санскрит, так родилась и арабская вязь, исключительно для записи Корана.
  Пример русских попов оказался для светской Европы заразительным, был там тиражирован, но потом, как и всегда, всё вернулось на круги своя, опять в Россию – оттуда, откуда и появился.
  В безудержном стремлении обозначить свою «элитарность», свою принадлежность породе «альфа-самцов» и «бета-самок», сбились в тусовки одарвинизированные хомотриалы (накопление пищи, вещей и услуг – как триединая фикс-идея, сверхцель всей их жизни!) и забалаболили «по-птичьи». Поначалу на норманнский диалект французского перешёл весь британский двор. Но время шло, и вот уже в окружении польского паньства без знания английского неуютно стало; чуть ранее все «цивилизованные» на латынь «запали», но Рим просто достал всех и занятие это вскорости бросили; долгое время нидерландская элита делала вид, что понимает только по-нижненемецки; затем пришёл черёд парижского варианта французского, который и «проклюнулся» бумерангом от идеи языка попов в русском дворянстве уже в XIX веке. Чем угодно, но отличаться от Instrumentum vocale – вот идея хомотриалов во все времена.


[Закрыть].

Это отличие было навязано извращёнными умами населенцев Ватикана, назвавших чистоплотность церковным преступлением, которое заключалось в смыве с тела добропорядочного христианина памяти святой воды, в которой его купали при крещении. Наверное, попы на примере манер знати пытались вызвать у Instrumentum vocale – неодушевлённых предметов, обладающих лишь даром речи – благоговение перед ними, сильно пошатнувшееся в то время.

И это была вторая причина запрета Римской католической церковью (РКЦ) банно-помывочной практики. В итоге даже Король-Солнце (Людовик XIV) «мылся» лишь один раз в своей жизни, при крещении. А чтобы не источать неприятные запахи у западной «элиты» появилась привычка обливать себя литрами духов и менять исподнее по два раза на день, а то и по три раза, при этом не расставаясь с устройствами для ловли блох. В итоге Людовик уже к 20 годам получил очень неприятную болезнь прямой кишки, от которой смог отделаться только хирургическим путём; его героическому подвигу борьбы с геморроем – операции в те времена проводились без анестезии! – последовали сотни его приближённых.

А, собственно, зачем им было мыться? Ведь любой смотрящий стран Внеморальной Оси точно не потел на полях и в кузницах, не пропитывал свою одежду запахом навоза в коровниках, не ползал в шахтах и не отирал рукавом пыль с глаз при камнетёсных работах, не отмывался от крови забиваемых животных и не выносил ночные горшки…

В том же XVI веке Европу встряс Мартин Лютер, трудами которого сначала немцы, а потом и англичане послали Ватикан далеко и надолго, и вот уже Ханс Бок отрисывывает в 1597 году устройство общественной бани в Швейцарии (рис. 6), в которой перегородка служит не для разделения мужской половины от женской – как в русских общественных банях, хоть и не наглухо, – а как бельэтаж театра для явно пьяных зевак и как раздевалка.

Рисунок 6. Ханс Бок. Общественная баня, конец XVI века. https://visualhistory.livejournal.com/250118.html

В Западной Европе и через 100 лет после официального антипомывочного прессинга церкви совмещение необходимого, приятного и полезного в «одном банном флаконе» оказалось незыблемо – традиции, однако!

Э. Фукс в своей «Истории нравов в эпоху Ренессанса» приводит следующие данные. В период с 1426 по 1515 год каждая из пяти деревень в окрестностях Ульма имела свою баню (баню в понимании Э. Фукса!). В Цюрихе насчитывалось пять бань, в Шрейере – девять, в самом Ульме – десять, в Базеле – одиннадцать, в Нюрнберге – тринадцать, во Франкфурте-на-Майне – пятнадцать, в Вене – двадцать одна.

Попутно можно сделать однозначный вывод, касающийся и России: отношение людей-доноров и людей-реципиентов (феодалов и проч., по сути «вампиров») к религии было существенно различным. Всегда!

Таким образом, первое подозрение во лжи с Флетчера надо снимать: упоминание им банных печей в Германии XVI века почти достоверно. «Почти», так как во всех приведённых примерах речь велась лишь о городском населении, но что творилось с гигиеной в западноевропейских деревнях непонятно (во-первых). И, во-вторых, на обоих полотнах (рис. 5 и 6) что-то не видно «банных печей» – нагревать воду для этой публики можно было и в котелках на костре. Ну да ладно.

Что же мы получили «в остатке»?

Главное: байки о немытой Европе Средневековья в целом – это фейк, историческое заблуждение, но лишь отчасти. Это заблуждение превращается частью в быль с тем учётом, что, во-первых, русское понятие «баня» принципиально отлично от этого термина в странах Западной Европы, где применим лучше термин «купальня».

И, во-вторых, абсолютная немытость была в моде лишь у хомотриалов: у попов и у светской надстройки общества. Именно в этом как тогда, так и сейчас заключается, наверное, элитарность «цивилизованных» в странах Внеморальной Оси, смердящих сегодня полной интеллектуальной ограниченностью и сатанинской моралью махровых торгашей; при этом гнилостный запах давно спившейся от горя и умершей под забором своей совести эти «элиты» заливают декалитрами духов-лозунгов про «демократию» и «нарушение прав меньшинств». Не так ли?

С причинами же странного цвета лица и, в основном, у женщин всё много серьёзнее, чем полагал населенец Острова-на-Углу Европы!

Тут самое время перестать махать кувалдометрами якобы поруганного чувства патриотизма и просто понять, что Флетчер элементарно не разобрался в столичной моде XVI века, разумеется и в медицине он был не силён. Дело тут отнюдь не в активной «топочной» деятельности наших предков и её последствиях, а в употреблении женщинами свинцовых белил и ртутных мушек, что московские барышни (но точно не крестьянки!) почему-то (почему, кстати?) считали шиком моды: см. комментарии к ст. 2 в теме 9.1.17.s на Сайте. Откуда и проистекал их болезненный цвет лица. Ведь в конце концов у русских мужчин англичанин той болезненности не углядел!

Однако в этой напраслине Флетчера винить нельзя никак, так как вплоть до начала XX века вообще никто на земле даже и не догадывался о связи жутких болезней с применением свинца и ртути в быту, а русская мода XV века в начале XX-ого реинкарнировалась в Англии (sic!), где аристократки никак не могли допустить цвет своих лиц таким же, как и у загорелых крестьянок; в итоге они наносили на свои милые мордашки свинцовые белила! Более того: ртуть активно использовалась в медицине, где она (в форме мази или через вдыхание паров) считалась даже в начале XX эффективным средством при лечении сифилиса! Вдумайтесь! До тех пор, пока в XIX веке чугунолитейное производство не «встало на крыло» из свинца делались даже водоводы! Что, кстати, послужило причиной великого горя, в частности, в семьях первых двух Романовых, потерявших из-за свинцового отравления многих детей, а почти все выжившие их потомки стали калеками, да и сами цари ушли в мир иной в цветущем для мужчин возрасте (Пётр I, к нашему счастью, в Кремле почти не жил).

И тут пора на примере свидетельства англичанина поставить всё, что сегодня стоит на голове, на ноги. Да, министр культуры РФ, д.и.н. В.Р. Мединский во многом прав: иностранцы, побывавшие в России, порой писали свои мемуары о путешествии в Московию, сдабривая их мерзостными фейками, и крайне тенденциозно. Да, – и это истинная правда! – многие из них занимались к тому же откровенным плагиатом, для пущего словца воруя контент у коллег целыми блоками, и, мало того, обильно разжижая эти текстовые заимствования своими фантазиями. Но даже Владимир Ростиславович вряд ли сможет ответить на вопрос: а какая доля в мемуарах того или иного иностранного графомана является чистой воды напраслиной, а какая – чистой правдой о нашей стране?

Возникает и другой вопрос: если г-н Мединский чуть ли не всех иностранцев упрекает в откровенных выдумках, то почему он и его коллеги с такой же яростью борьбы за правду не ополчаются на десятки «пиратских» копий Национальной летописи (см. корпус ПСРЛ, в котором аж целых 43 тома повествуют об одном и том же, но пера примерно 170 разных интерпретаторов)[2]2
  О масштабах «пиратства» монахов-летописцев и их способностях использования стиля фэнтези в своих трудах всего лучше судить после прочтения фундаментальной работы акад. А.А. Шахматова: —СПб: «Разыскания о русских летописях», 1908 г. (см. фрагмент на Сайте), а также после ознакомления с работами современных учёных, вскрывших ранее «почему-то» незамеченные факты откровенных подлогов, например, вставки-новодела листа 8 Радзивилловской летописи, на котором «почему-то» оказалась изложена норманнская версия образования Руси (см., например, исследование А.Е. Гуца).


[Закрыть]? Ведь во многих из них подчас выпирает ослиными ушами полная бредомуть: см. катастрофические для чувства патриотизма и имиджинологии примеры из нашей истории в выпуске 4, а также в примечаниях[3]3
  В Царь-книге под 6624 годом имеется запись: «В 1124 году. Я, грешный инок Селивестр игумен святаго Михаила, написал книгу эту, называемою греческим языком Гранограф, русским же языком переводите Временник, то есть Летописец».
  В XV в. Гутенберг для издания первой печатной Библии извёл на изготовление пергамента стадо баранов в 300 голов, книга набрала объём в 1272 страницы и была издана в 35-ти (как говорили на Руси) харатейных копиях и ещё 150 копий было напечатано на итальянской бумаге (сохранилось, соответственно, 12 и 36 экземпляров). При этом Гутенберг сетовал, что он использует бумагу вынужденно, так как денег на закупку пергамента на весь тираж не хватает.
  Изданная в XVI в. на тряпичной бумаге (бомбицине) Царь-книга, имеет объём в 9745 листов, то есть оказалась почти в 11 раз больше Библии Гутенберга!
  На этом фоне не слишком ли грандиозен объём трудозатрат Селивестра – автора, по крайней мере части самой большой Никоновской (Патриаршей) летописи, – которую он начал выкладывать на алтарь русской истории четырьмя столетиями ранее? В то время как самый древний документ, написанный на пергаменте, датируется не ранее XIV в. Причём таких документов-раритетов в наших хранилищах всего-то не более двадцати. Что означает одно: абсолютно все летописи реально написаны в XV–XVI вв., а правились, похоже, вплоть до XIX в. И правились не только русские летописи.


[Закрыть].

Просто так уйти от ответа не получится, так как свидетельств иностранцев о России XV–XVII вв. набирается где-то под сотню, и свидетельств не только засланцев Ватикана, бойцов «невидимого фронта» и торгово-промышленных шпионов Старого Света, но также «показаний» множества вовсе не ангажированных людей, как и представителей мусульманского мира. Хотя последние, например, типа клинического казнокрада ибн Фадлана, также не могли удержаться от фантазий.

Для того, чтобы понять насколько критически нужно оценивать древние свидетельства всегда неплохо ознакомимся с личностью автора. Вот и познакомимся с Флетчером поближе (а чтобы комплексно закрыть тему «Флетчер»).

Джильс (в исходных русских переводах, или Джайлс, если кто-то хочет повыпендриваться) Флетчер (Giles Fletcher)[4]4
  По-французски имя Gilles произносится как Жиль. В разное время иностранные имена передавались на русский по-разному. Иногда вообще чудовищно (например, Бохемит вместо Мухаммед), подобно китайским традициям: ведь в китайском нет букв, а новый иероглиф-слово создавать для передачи европейского имени или какого нового понятия никто никогда в Поднебесной и не собирался – на то она и Поднебесная! Поступали китайцы и до сих пор поступают просто: из тысяч иероглифов выбирают тот, который при вокализации наиболее близко подходит к звучанию европейского и чуждого китайской фонетике имени; так старый иероглиф получает очередной смысл. Примерно таким путём один из японских иероглифов набрал сегодня уже 75 значений!
  В России долгое время занимались тем же: подбирали из имеющегося массива созвучий близкое русское имя, совершенно не желая корёжить свой язык (не в пример современникам). Так первый русский этнограф – немец на русской службе – Peter Simon Pallas стал Петром Семёновичем, а шотландец, генерал Patrick Leopold Gordon of Auchleuchries превратился в Петра Ивановича Гордона.
  Но теперь лейб-историки наконец освоили языки аглицкие, чем и стараются выпендриться перед «серой массой» дилетантов. То есть даже в именах персонажей древности наша история непредсказуема!


[Закрыть] был по образованию юристом. Собственно, одним этим уже всё сказано, и можно было бы дальше и не продолжать. Ну да ладно.

Этот племянник лондонского епископа, т. е. мальчик-мажорик, из кожи вон лез занять пост придворного историка, что на современный лад, скорее всего, означает по сути пост личного советника президента страны. Он точно знал за какие именно коврижки боролся и соответственно англичанин даже несмотря на полное дипломатическое фиаско в Москве, по возвращении на родину, что называется, «бил копытом» – мол, с паршивой овцы хоть шерсти клок. В итоге накопанная средь суровой действительности информация об эпохе царствования Ивана IV пригодилась.