Текст книги "Джунгли мегаполиса"

– Вот ты как заговорил! – рипщурился Жора. – По-паскудному! Смотри, зараза, я буду иметь это в виду и, если ничего особенного не произойдёт у меня, то нечто особенное случиться с тобой.

Лицо «Фиксы» наполнилось кровью от гнева и возмущения. Он подался вперёд и хотел то ли сказать что-то, то ли что-то сделать, но в эту минуту с трёх сторон почти вплотную к «Мерседесу» подрулили «Волги»-такси. Из одного автомобиля вылез водитель и подошёл к сидевшему за рулём Жоре, наклонился и произнёс, цедя сквозь зубы:

– Ты в мою тачку. Эти двое – в другую! Быстрее.

Глава 11. 1 -> 013

Они ещё ничего не успели понять толком, как подошедшие к задней дверце машины «таксисты» распахнули её. Видимо, всем стало ясно, что будет в следующую минуту, и потму, чтобы не уронить своб честь рукоприкладством «Фикса» и «Гвоздь» полезли наружу. Жора проводил их косым взглядом, но когда дверца за ними захлопнулась, наступила и его очередь.

– Теперь ты! Тебя это тоже касается!

Мысли в его голове бегали в ббеспорядке, натыкаясь друг на друга, разбиваясь, спотыкаясь и сваливаясь в кучу-малу. Теперь даже он не мог сказать, кто это: люди Бонди Бома или милиция, – уж больно круто их обложили, совсем не по-дружески.

Однако властный голос вывел его из состояния замешательства и заставил подчиниться.

«В любом случае будут стрелять, – подумал Жора, – а мне бы не хотелось, чтобы продырявили мой новый „Мерседес“. Мысль эта была наиглупейшая, но он даже не обратил на неё внимания. Уже выйдя из машины, он со злобой зыркнул в сторону „Фиксы“ и „Гвоздя“: „Идиоты! Зачем было выходить?!“ – признаваться самому себе в том, что удрать им всё равно не удалось бы, ему не хотелось. Для этого надо было переступить через своё самолюбие».

«Фиксу» и «Гвоздя» уже обыскивали. «Кто это такие, менты или от Бонди?» – подумал жора, машинально закрывая дверцу автомобиля ключом. Тот, кто первым подошёл к «Мерседесу», стоял в шаге от него, держа руку в кармане и молча наблюдая за его движениями.

– Можешь не закрывать свою лайбу. Здесь все свои, – произнёс он, наконец.

– Ты в этом уверен? – неожиданно нашёлся нашёлся для такой полушутки Жора, решив про себя: «Значит, не менты! Уже легче!»

– Уверен-уверен. Ну-ка, ходи, лучше, сюда, – он поманил Жору пальцем.

– Зачем? – Жора сделал удивлённое лицо.

– Как зачем?! Видишь, что делают с твоими приятелями. Сейчас тоже самое сделаю я с тобой.

– А без этого нельзя обойтись?!

– К сожалению, нет: правила игры для всех одинаковые. На «качелях» никто не должен быть при пушке. Мы всех так встречаем. Вы – самые последние.

– Хорошо, хорошо! – жестом руки Жора остановил парня, уже собравшегося приступить к делу. – Я согласнен. Но, по-моему, это, вообще, игра безо всяких правил. Почему я должен быть уверен, что все остальные тоже будут без пушек?!

– Мы за это отвечаем, – ответил парень.

– Послушай, хватит с ним возиться! У нас итак времени нет, бросил ему кто-то из-за жориной спины. Это был голос одного из двух других «таксистов». Они уже закончили обыскивать «Фиксу» и «Гвоздя» и, конечно же, ничего не нашли: пистолеты-пулемёты лежали в сумке на заднем сиденье «Мерседеса». Ничего другого у них не было.

– В самом дел, – словно опомнился парень, – чего это я с тобой рассусоливаю? Ну-ка, давай, посмотрим, что у тебя там.

Жора снова выставил ему навстречу руку:

– Послушай, у меня есть пушка. Куда её деть?

– Давай её сюда, – парень протянул раскрытую ладонь.

– Я бы, вообще-то предпочёл бы оставить её в машине. Это, всё-таки, очень унизительно, когда у тебя отбирают.

– Хорошо, кидай её в машину. И всё равно я тебя обыщу – мало ли чего! Не хочу, чтобы шеф снёс мне голову.

«Фиксу» и «Гвоздя» повели к такси. Жора подёргал переднюю дверцу. Оан была закрыта на замок. Тогда он как-то заискивающе-глупо, наверное, первый раз в своей жизни, улыбнулся, обошёл машину кругом, продолжая скалиться и, не отрываясь, глядеть в глаза парню. Тот сердито и непонимающе нахмурился, потом вдруг почти крикнул:

– Эй! Ты куда?! – и потянулся за отворот пиджака.

– Там закрыто, – сказал Жора, потом полез за отворот своего пиджака, достал оттуда пистолет и поднял его высоко над головой.

– Ты что, дурак?! – возмутился парень. – Ну-ка, клади его в машину!

Жора открыл заднюю дверцу, бросил туда, на заднее сиденье пистолет и одновременно зыркнул глазами в поисках сумки. Приглушенные розоватеыепосадочные фонари выхватили из темноты лишь пустую обшивку сиденья.

– Что ты там чухаешься? – забеспокоился парень. Он уже держал в руке наизготовку пистолет и обращаясь через голову жоры к своим дружкам, которые уже запихали в такси обоих: «Гвоздя» и «Фиксу», – крикнул им:

– Эй, братва, этот какой-то чокнутый! Вы пока не уезжайте!

«Я не чокнутый! Я жить хочу!» – съязвил про себя Жора. Он захлопнул дверцу салонва и в ту же секунду обнаружил мелькнувшую в полоске света сумку. Она лежала у самых его ног, едва выглядывая из-под днища автомобиля. Ему некогда было гадать, как она попала туда. Для убедительности Жора пнул её носком ботинка. Сумка брякнула глухим металлом. Так может брякать только оружие. Он узнал этот звук.

Жора присел к сумке, мучительно пытаясь сообразить, как поступить теперь, что сделать, чтобы взять с собой эту спасительную ношу. Он чувствовал, что без неё ему будет крышка.

– Эй, чокнутый, ты куда? – встрепенулся парень.

– Ребята, ну-ка, гляньте, что он там делает?!

«Эх, сейчас бы вахватить пушку, да покрошить их всех!» – со злостью подумал Жора, когда понял, что придумать ему ничего не удасться. – Но нельзя! Охранник стоянки тоже человек Бонди Бома. Он ему тут же даст знать!

– Я тут шнурок завязываю, чего ты всполошился, – поинтересовался Жора, когда парень подскочил к нему.

Разъярённый «таксист» пихнул ему дуло пистолета в самую ноздрю:

– Я с тобой здесь не в игрушки играю, дядя! Ты чего мнне тут спектакль устраиваешь?

Два других «таксиста» подошли к Жоре сзади.

– Может, замесить его здесь? – предложил один из них.

– Кто он такой, вообще?

– Не знаю… Дело, конечно, не наше, но вроде птица залётная. У нас в Москве таких придурков нет.

– А ну-ка, вставай! – удар средней силы достался Жоре сзади в районе копчика.

Он поднялся. Рассвирепевшие ребятки втроём набросились на него, намяли ему бока, а потом поволокли к сетчатому забору автостоянки, примыкавшему к какому-то глухому, заросшему высокой травой месту.

– Полегче, ребятки! – только и успел вставить Жора между ударами. Про себя же он подумал: «Неужели не догадается?»

«Фикса» будто прочитал его мысли. Краем глаза Жора заметил, как он вышел из «Волги», сделал несколько шагов к «Мерседесу», пригнулся и через мгновение в таком же положении припустил обратно.

Жору прислонили к забору. Его бросили на забор так, что тот заскрипел, застонал, а панцерная сетка отбросила его обратно. «Таксисты» отшвырнули его обратно. Дали пару раз в живот. Жору уже давно так не били. Он загнулся от боли. Дыхание перехватило. Жора упал на землю. Он хотел закричать: «Всё, хватит, братва, хватит!», – но не мог выдавить из себя и шёпота.

– Ладно! Стой! Чего это мы, на самом деле, так разошлись?! – раздался вдруг голос одного из «таксистов», видимо, самого заводного. – Пожалуй, уже перебор получился!

Жору перестали бить, подняли с земли, поставиили к забору. Теперь он, спустя минуту, смог взглянуть им в лица. Однако перед глазам всё плыло.

– Вот что бывает с маленьким мальчиками, которые не слушаются папу! – назидательно сказали ему, тыча в самый нос не то пистолетом, не то указательным пальцем в чёрной кожанной перчатке.

– Ну-ка, орлик, подыми-ка крылышки! Дяди будут тебя обыскивать.

– Я же уже положил пушку в машину! – слабым голосом произнёс Жора.

– О, да он, скорее, на пингвина похож! – сказал кто-то из них, обыскивая его карманы, и хлопая его по бокам. – Ишь, боров!

– Полегче, парень, я же могу обидеться, – огрызнулся, как мог сейчас, Жора. – Я же сказал: пушки нет.

– Ну, это ты на себя обижайся, дядя, – сказал тот самый, что заставлял его выйти из машины. – У нас есть чёткие указания, и нам даны болльшие полномочия, вплоть до того, чтобы кокнуть вот такого, как ты, выпендривающегося, прямо здесь или гд-нибудь по дороге. Откуда мы знаем, кто ты такой? Каждого по роже не упомнишь. Может быть, ты шпик какой-нибудь легавый, и потому юлишь и пушку не хочешь отдавать: боишься, как бы не раскололи. Твои попуткичи, как видишь, совсем не пострадали.

Он оглянулся, но «Фикса» уже сидел на своём месте.

– Братва, вы, кажется, переборщили, – покачал головой Жора. – Разве так можно обращаться с человеком?

– Ты, дядя, сам виноват, – ответил ему всё тот же «таксист». – Ведёшь себя как-то странно.

– Ты сегодня такой первый, – подтвердил, кивнув головой стоявший рядом. – Всё, иди, садись в мою тачку.

«Ну, ничего, – подумал Жора. – За то, чтобы остаться живым, это не такая уж большая плата. Лишь бы „Фиксу“ с сумкой не спалили».

Жоре завязали глаза. «Таксист» посадил его рядом с собой и предупредил:

– Повязку не трогать. Одно движение в сторону лица – получишь по рогам, а потом вместо повязки завяжу на голове мешок: тогда уже точно подглядывать не будешь. Понял?

– Понял, понял, – согласно закивал головой Жора. Теперь он чувствовал себя глубоко оскорблённым и униженным. Так с ним уже давно не обращались. Желание посчитаться укрепило его твёрдую и без того убеждённость, что по своей воле он не даст никому учинить над собой расправу. Было и без того ясно, что его выведут из игры. Но теперь он выйдет из неё сам и выйдет победителем: «Если только „Фикса“ не засыпется с сумкой».

Он похвалил про себя Лёву и решил. Что непременно простит ему всё за этот поступок на стоянке. Прости… если только они оба остануться живы.

Ну, он-то останется жив наверняка. Жора чувствовал, что, не смотря на все сегодняшние неприятности, удача сопутствует ему, лишь изредка отдаляясь для того, чтобы немного показать и не дать ему повода обнаглеть беспредельно.

Жора зашмыгал и заёрзал носом, делая вид, что он у него чешется.

– Ты чего это, а? – послышался голос «таксиста».

– Да нос чешется, – ответил Жора, продолжая морщить нос и водить из стороны в сторону ноздрями.

– Это, наверное, оттого, что он понюхал моего кулака, а? – засмеялся «таксист».

– Не знаю, только чешется очень, – ответил Жора, заметив, что повязка сползла немного вверх, и между нею и щёким образовалась небольшая щель, в которую, правда, ещё ничего не было видно.

– Ну, и долго ты чмыхать собираешься?

– Можно рукой почесать – тогда пройдёт.

– Ну, почеши. Только махом – две секунды.

Повязка съехала ещё больше, и в щель уже можно было кое-что разглядеть. Ему стали видны руки с часами.

– Спать-то можно? – спросил он у «таксиста». – Ехать-то долго или нет?

– Сколько ехать – не твоё дело. А спать – спи. Я тебя разбужу. Уж ты не сомневайся, – «таксист» противно засмеялся.

«Придурок, – подумал со злобой и отвращением Жора. – с каким удовольствие я всажу тебе пулю лично, если ты мне подвернёшься».

Он запрокинул голову назад и, чтобы «таксист» не заподозрил его в подглядывании, заметил:

– А чего это у тебя подголовников нету?

– Какое твоё дело? – огрызнулся тот.

– Как это какое?! Спать неудобно. Шея заламывается.

– Шея… Ты её побереги, шею-то. Вдруг тебе головы не сносиить.

– Но-но, парниша. Теперь уже это не твоё дело, понял?! – в первый раз за беседу Жорино возмущение переросло в действие, и он ткнул «таксиста» указательным пальцем в плечо. – Не забывайся, фрайер, что я тебе всё-таки не ровня, как не крути! И ты, пёс паршивый, и твои дружки шелудивые, – все вы получите за то, что подняли на меня руку!

– Ишь ты, как запел! – удивился «таксист». – Ишь ты, как расхорохорился! Ишь ты, как осмелел!

– Да, осмелел. Я ещё спрошу на «качелях», с каких это пор воров в законе стали так ывстречать: крутить, точно мусора, руки, бить? Что это такое, в натуре-то?

– Пой, соловей, пой. Я тебя послушаю.

Жоре не нравилось, как с ним разговаривают и как обращаются. Здесь чувствовалось что-то не то. Во всяком случае, с ним так ни разу не поступали и никогда не смели так разговаривать какие-то подмётные шавки. А здесь сквозило неприкрытое хамство. В голову к нему даже закралась трезвая мысль, внушившая подозрение: а двезут ли их, вообще, до этих самых качелей? Что-то один из них трепался насчёт полномочий: убрать по дороге…

Жора ощутил, как учащённо забилось в его груди сердце. Он продолжал размышлять, откинувшись на спинку кресла и через щель между лицом и повязкой наблюдая за дорогой: «В самом деле, где это видано, чтобы вора в законе вот таким манером встречали, избивали и с повязкой на лице везли на „качели“, как будто приговорённого к „сучку“? здесь что-то не так!»

– Ты там не подглядываешь? – поинтересовался «таксист».

– Слушай, ты! – вспылил Жора. – Заывязал глаза так, что дышать-то через нос нельзя, и теперь издеваешься?

– Ладно, не пыли!

– Остановись, дай персяду на заднее сиденье. Хочу полежать.

– Нечего! Времени нет, да и в потоке мы идём.

«Таксист» не обманывал. Они действительно «шли» в потоке по третьей или четвёртой полосе широкого проспекта. Жоре были видны красные огни, жёлтые мигалки впереди идущих машин, отсветы огней светофоров на чёрном, мокром, блестящем, как полированный стол, асфальте. Однако более этого увидеть ничего не удавалось. Поэтому сказать, где они, в каком районе – Жора не мог.

– Однако ж, – после долгого молчания произнёс Жора, – если теперь так обращаются с ворами в законе, то нет просто смысла быть вором в законе.

«Таксист» ничего не ответил. Жоре показалось, что он хмыкнул. Но это ему только показалось, и они не мог ручаться.

Жора не заметил, который был час, когда они выехали с автостоянки. Ему просто было не до того. Но и без этого по его прикидкам выходило, что вот уже битый час они кружатся по столичным проспектам и шоссе.

– Далеко же забрались «качели», – заметил он, пытаясь нарушить ничего хорошего не сулившую тишину, но «таксист» как воды в рот набрал.

«Молчи-молчи, домолчишься!» – подумал Жора. Он чувствовал однако, что нервы его на исходе, и он долго не выдержит этой пытки молчанием.

– Далеко нам ещё? – спросил Жора.

– Сиди и не приставай! Ты же хотел спать. Вот и спи!

– Хотел, да перехотел…

В это время по обе стороны от машины стало как-то темно и просторно. Сначала Жора не понял, в чём дело, но в следующую минуту догадался, что они направляются куда-то в сторону Внуково. Да это была дорога на Внуково. Он её вспомнил.

От этого открытия как-то нехорошо сжалось в груди сердце. Он хотел даже съязвить: «Скаких это пор „качели“ проводят в аэропорту», – но вовремя осёкся. Во всяком случае, у него оставалось ещё немного надежды, потму что вполне возможно, что «качели» моглибыть назначены во Внуково, в посёлке или где-нибудь ещё за городом. Но надежда эта была так мизерна и так призрачна, как одинокий тлеющий уголёк среди потухшей, холодной золы. У Жоры было хорошее чутьё, и оно подсказывало ему, что пахнет жаренным.

Предчувствеи его не обмануло. Это он понял, когда увидел впереди две другие «Волги», сворачивающие с трассы налево, на просёсок. Они отстали от них, но теперь догнали снова.

Москва осталась где-то далеко справа, за голым теперь лесом, сквозь развалы которого изредка серебристыми строчками мелькали теперь очень далёкие огни.

Дорога, на которую они свернули, не обещала ничего хорошего. Впереди был глухой лес и темнота. Ни одного огонька.

Машину сильно закачало по ухабамразбитого непогодою и сякотью просёлка. Свет фар то и дело вырывал из темноты взмученные впереди идущими машинами лужи и раскисшие колеи, красные габариты, и блики света передних машин, плотно подступившие с обеих сторн к дороге стволы деревьев.

«Как к чёрту на куличики везут», – подумал про себя Жора. Он попытался этой полушутливой мыслью унять закравшееся в душу беспокойство, но ничего не получилось. Что-то подсказывало ему, что происходит что-то не то, и он стал перебирать в голове все возможные варианты исхода этого приключения, нарочито обходя будто подводные камни на утлой и хрупкой посудине, самые нехорошие и жуткие из них, те, которые больше всего, пожалуй, теперь приближались к действительности.

Самая первая «Волга» повернула вправо, и фары её дугой полоснули по березняку, окружившему не очень большую поляну. За ней повернула другая, потом и та, третья, где сидел Жора. Насколько ему было видно из-под повязки, сползшей на лоб, кругом была глухая темнота.

«Куда же они нас завезли, собаки?! – Жора и не почувствовал, как закусил от волнения до крови губу. – Может быть, у них тут землянки какие? Впрочем, нет. Они же не партизаны. Они обыкновенные столичные бандиты, те, что и в лес-то никогда не поедут – нечего им больше делать! Как же это я раньше не догадался!..»

Он бы рассмеялся, если бы не был так испуган. Самые его мрачные предчувствия, которые он всю дорогу гнал прочь, кажется. Начинали сбываться.

«Впрочем, что бы я мог сделать?! Они нас так ловко взяли в оборот…»

Это были его последние трезвые мысли. В эту секунду кто-то стремительно распахнул дверцу, схватил его за шиворот и поволок из машины, заехав при этом чем-то тяжёлым по голове. Удар получился скользящим, то ли с умыслом, то ли случайно, и потому он не потерял сознание, а только на некоторое время оглох и ослеп. В глазах по тёмному фону заплавали разноцветные пятна и кольца, а в ушах разошёлся будто колокольный звон.

Когда Жора пришёл в себя, то первым делом почувствовал, что кто-то тормошит его за плечо. Спина его лежала на чём-то наклонном, неровном и твёрдом, скорее всего, на стволе дерева.

– Давай, давай, очухивайся, – дошло до его слуха.

Жора с трудом открыл глаза. Голова гудела, как медный чан, разламывалась от боли. Повязки на его глазах уже не было. Жора осмотрелся. Справа от него, тоже, видимо, хорошенько пришибленные, стояли «Фикса» и «Гвоздь».

– О, отлично, – перед Жорой стоял тот самый «таксист», который «брал» его на автостоянке.

– Ребята, кто вы такие? – выдавил из себя Жора, чувствуя, что силы ещё не вернулись к нему.

– Только уж не говори, козёл, что ты думаешь, будто бы мы менты, – «таксист» поднял его подбородок дулом пистолета.

– Конечно, нет. Но за козла – ответишь.

– Отвечу, только не тебе. Через пять минут тебе никто и ничего уже никогда не будет отвечать, понял?

– Ты меня, фраерок, на «понял» не бери. Панты будешь потом бросать. Ты мне, лучше, скажи, кто ты такой и откуда взялся, чтобы меня бить и так со мной разговаривать? – от возмущения сил у Жоры прибавилось.

– А что здесь такого?

– Дядя, я вор в законе…

– Уже нет, дядя – тут же перебил его «таксист», подняв подбородок холодным стволом ещё выше прежнего. – «Качели» постановили, чтобы лишить тебя этого звания и шлёпнуть вместе с твоими сосунками.

«Таксист» мотнул головой в сторону «Гвоздя» и «Фиксы». Жора скосил туда глаз и увидел, что «Фикса» стоит, оперевшись об дерево, и мотает наклонённой вперёд головой точно пьяный, а «Гвоздю» уже вяжут за берёзой заломанные назад руки два других бугая-«таксиста».

– Какие «качели»? Которые должны были быть сегодня, и на которые я ехал? – процедил сквозь сдавленные пистолетом челюсти Жора.

– Ехал, да не доехал. Они вчерась как закончились.

– А почему без меня?

– Видимо, не посчитали нужным позвать.

– Разве так делается?! За что это?!

– Там виднее, за что. Мы – люди маленькие, но добросовестные. Нам поручили – мы выполняем.

– Я хочу поговорить с твоим шефом, фраер! Мне нужен Бонди! Я хочу с ним объясниться! – дуло пистолета по-прежнему мешало говорить Жоре.

– Ещё чего! Смотри, какой шустрый!

– Это всё подстроено! Не было никаких «качелей»! Никто не постановил меня кончать! – «таксист» свободной рукой сдавил Жоре горло, и эти слова он смог лишь просипеть. – Козлы вонючие! Ну-ка, отпустите! Вы всё подстроили! Не имете права!

В эту минуту до Жоры дошло, что его руки свободны и без дела болтаются по обе стороны от тела. Он не был уверен, что теперь справиться с «таксистом», но ничего другого не оставалось. Краем глаза ему было видно, что «Гвоздь» уже барахтается, привязанный к берёзе, а двое других «таксистов» направляютмя к «Фиксе», который до сих пор ещё не пришёл в себя и всё стоит и мотает головой.

– А ну-ка, перестань ругаться! Сам ты козёл! – прошипел угрожающе «таксист». – Сейчас мы вас всех пришьём, и там уже посмотрим, кто из нас козёл!

– Слушай, ты, ублюдок! Что же вы нас там, на месте не пришили, раз такое дело.

– У нас такая традиция: всех порешённых кончать на этой берёзовой поляне. Кое-кто замуровывает в тазики с цементом и затем пускает на дно, на корм рыбам. Но это не интересно. Завтра Бонди Бом лично приедет посмотреть исполнение приговора. А вот за «ублюдки» я тебе напоследок сейчас самолично заеду в дюндель…

Жора поднял свободные руки и с яростью вонзил большие пальзы в глаза «таксисту». Тот заорал, отбил локтями его руки и, выронив пистолет, схватился за лицо, отпрянув назад.

Жоре показалось, что он слышал, как у того лопнули яблоки глаз. Он стремительно нагнулся за пистолетом. В эту секунду справа раздалась автоматическая очередь. «По мне стреляют!» – промелькнуло в его голове, и он перевалился в сторону и упал ничком на сырую землю.