Текст книги "Путешествие в Рай-Город"

Диму забавляло это удивительное умение «мамы» сочетать вульгарную пошлость с женской житейской мудростью, но оно вносило и некую изюминку, странную пикантность, в их непродолжительные отношения.

Глава 10

– Ты?! – удивился Дима, чувствуя, что продолжает терять Меркаба.

– Я! – согласился Литарген.

– Зачем ты здесь?! – удивился Гладышев.

– Решил тебе помочь!

Дима помнил, как Летарген говорил ему о том, что связь с ним будет потеряна до самого прибытия в Рай-город. Но он знал и то, что едва об этом подумал, его мысли стали видны попутчику как на ладони…

– Ты находишься в ментальном теле, а оно не может защитить информацию от постороннего доступа, – предупреждал его перед стартом Летарген, – потому что вся его защита находится в астральном теле, теле эмоций, которое умеет прятать в себе информацию. Поэтому едва ты что-то подумаешь, как это станет достоянием тех, кто следит за тобой, подключившись к твоему менталу…

– Я их могу увидеть?! – поинтересовался тогда Дима.

– Только если они это захотят! – покачал головой ангел и продолжил. – Возможно, получится так, что всё пойдёт прахом либо тебе покажется, что всё идёт прахом, однако ты должен держать постоянно внимание на Меркаба и цели своего путешествия, всё остальное можешь из головы выбросить. Только когда получишь верный знак, что ты достиг цели путешествия, можешь ослабить хватку. Помни, если Меркаба исчезнет прежде, чем ты окажешься в Рай-городе, ты никогда в него не попадёшь, и задание выполнено не будет!

– Как понять, что я достиг Рай-города?! – удивился Дима.

– Ты получишь верный знак! Запомни это!..

– Но что это за знак?!

Летарген посмотрел на него испытывающе:

– Я не могу тебе сказать это!.. Просто потому, что информация, попавшая в твоё ментальное тело, сразу же станет достоянием тех, кто за ней охотится! Всё, что я могу тебе ответить: знак будет верный!

– Пойди туда – не знаю куда!.. Принеси то – не знаю, что?! – возмутился Дима.

– Что-то вроде того! – улыбнулся Летарген. – Иначе никак не получается! – развёл он руками. – Да, кстати! После выполнения задания встретимся в условленном месте…

– Я тоже должен буду догадаться о нём? – с небольшой иронией поинтересовался Дима.

– Да нет! – ответил ангел. – Это уж слишком! Конечно, плохо, что условленное место нельзя назначить также секретно, как и замаскировать куб Михаила под Меркаба, что я сделал сразу, как только понял, что нас подслушивают! Но, выбора нет! Встречаемся здесь! – он показал на песчаные дюны золотистого пляжа на извилистом берегу лазурного океана.

– Да, но об этом же будут знать и те, кому бы не следовало? – удивился Дима.

Летарген пожал плечами:

– Я тоже не могу погружать тебя в пучину сплошных загадок, откуда ты наверняка не выплывешь!..

Он прохаживался перед Димой по золотистому песочку бухты, и по всему его виду было заметно, что ангел раздумывает, как же передать своему ученику некий ключ, который бы не только стал их общим секретом, но и сохранил свой секретный код от вездесущих бесов.

– В мироздании всё имеет свои координаты, – наконец произнёс он, – и надо быть очень внимательным к их обозначению. Любое имя собственное за пределами проявленного мира – тоже своего рода координаты субъекта. Поэтому двух одинаковых имён существовать не может. И никто здесь не в силах ни присвоить себе чужое имя, ни отозваться на него!..

Летарген говорил это очень медленно, так, чтобы Гладышев обратил особое внимание на каждое его слово. Но Дима тогда ещё не мог понять, зачем он это делает, однако теперь ему стало ясно.

– Летарген! – обратился он к Литаргену.

Тот будто мимо ушей пропустил его возглас.

– Летарген! – ещё громче крикнул Гладышев, но Литарген опять не отозвался.

Сделав усилие, Дима мысленно вышвырнул наглого беса из Меркаба.

Едва он сделал это, как тут же оказался в условленном между ним и Летаргеном месте, на том самом пляже на побережье сказочно красивого моря, или даже океана, – Дима ещё не решил, что создал, – где его снова ждал Летаргенъ.

– Странно! – удивился Дима. – Только летать научился, и опять оказался здесь же…

– Э-э-э, нет! – перебил его Летаргенъ, по-приятельски приняв Диму в объятия, – разве ангелам подобает так себя вести? – при этом изъяв у него куб Михаила. – Твоя миссия завершена! – сообщил он после этого.

– Как завершена?! – удивился Дима. – Я же ничего ещё и не сделал! Только полетел куда-то и вот … – оказался здесь снова!..

– Не помнишь ничего?! – с сочувствием и любопытством поинтересовался Летаргенъ.

– Нет! – настороженно ответил Дима, копаясь в своём ментальном теле в поисках информации, как будто он действительно что-то забыл.

– А ты ничего и не должен помнить! – хлопнул его по плечу Летаргенъ, развеселившись, словно удачной шутке. – Может быть, иногда … потом, во снах, кусочки информации и будут всплывать на поверхность и складываться в необъяснимые и занимательные головоломки сновидений, в которых кто угодно ногу сломит!.. Так задумано!.. Извини, как говорится, но служебная информация после задания полностью изымается. Удалить её, конечно же, невозможно: она входит в часть мироздания, а без любой части целое не может существовать. Но теперь она будет доступна тебе лишь как куски разбитого зеркала, которые будут всплывать в твоих снах. И я голову даю на отсечение, ключ дезинтеграции, то есть шифровки, настолько надёжен, что ни тебе, ни кому бы то ни было ещё, никогда не удастся сложить из неё обратно события в единое и логически целое полотно. Конечно, есть там всякие сонники – жалкие попытки дилетантов подобрать ключи. Но и они в большинстве своём лишь товар, поделки для продажи верящим в них дурачкам, которые даже, кстати, и не пытаются интегрировать информацию в единое целое, а просто пытаются понять, как она связана с их реальностью: что-то там снится к деньгам, что-то – ещё к чему-то! – в общем, разный бред, который я даже комментировать не хочу. Так что, извини! Пост сдал – пост принял, как говорится…

Пока Летаргенъ говорил это, они уже неслись по тому же искрящемуся разноцветными искрами тоннелю.

– Согласись, что осознанные сны – большая редкость в мире людей! Вообще, сны, даже бредовые, снятся людям исключительным. Остальные просто пребывают в отключке. Многие ваши учёные полагают, что сны – это, вообще, мистификация, придуманная неучами. Учёным, как правило, сны не снятся. А простолюдины забывают их в первые же секунды, ну, или в крайнем, особо тяжёлом, случае, в первые часы после пробуждения. Многие через час вряд ли вспомнят и крохи из того, что увидели ночью. И это, в принципе, хорошо, потому что… Ну, зачем людям сны?! Если бы кто-то додумался записывать хотя бы их, он бы написал просто вековечный бестселлер, – так это у вас называется?… А осознанные сны – это и вовсе исключение из исключений.

Знаешь, нам особую проблему доставляют так называемые астральные путешественники, которые овладели техникой управляемого сна и просто хулиганствуют там, куда им путь заказан! А потом ещё приходится их вызволять изо всяких там передряг, когда они залетят туда, где Макар телят не пас: особые идиоты умудряются даже «у пэкло», – произнёс он почему-то по-украински, – попасть!.. Представляешь, сколько мороки нашим службам доставляет возня по выковыриванию их оттуда, куда им ещё или рано, или вовсе не по судьбе?!.. Такие «летуны», как правило, после нашей помощи хоть и остаются живы, но уже, что называется, не в себе, не адекватны, в общем.

– В каком смысле? – не понял Дима.

– Ну, в каком?! Дни свои на земле заканчивают в дурдоме!.. В психушке, в общем! – пожал плечами Летаргенъ. – Вот такое наказание себе на голову находят! Так что обо всём, что произошло, забудь и не пытайся этим заниматься! – предупредил он.

– Чем? – удивился Дима.

– Управляемыми снами! – ответил Летаргенъ. – Знаешь, в вашей эпохе это увлечение стало особенно популярно, как, впрочем, и различные попытки перемещаться во времени, там, левитировать, телепортироваться, получать нуль-энергию и всё такое прочее. Раньше, в предыдущие времена, этому всему хотя бы церковь препятствовала, и всякие там левитаторы, телепорты, путешественники в надпространстве и надвремени и тому подобные деятели, кому спокойно, как всем нормальным, – озадаченным кармой, – людям, не жилось, заканчивали свои «путешествия» на костре инквизиции. Но в вашей эпохи управы на них нет. А потому они по-всякому и изгаляются над бытиём, чувствуя свою безнаказанность. Я вот иногда думаю: чего это им, – то есть вам, людям, – Всевышний попустил заниматься всякими безобразиями? Но однажды понял: нас завлекает…

– Как это вас?! – удивился Дима.

– Ой, ну, вот я, к примеру, … службист! Всё меня устраивает в моём существовании, и воплощаться в человеков я не собираюсь: насмотрелся, спасибо! Вот на таких и рассчитано попущение!..

– То есть?!

– То есть «наверху», – Летаргенъ ткнул пальцем над головой и посмотрел куда-то туда, вверх, – прошла установка: всем созданиям пройти через смертное воплощение… Знаешь, пути Господни неисповедимы не только в вашем мире: нам, службам там всяким, и вовсе доводят только ту информацию, которая нас касается! Вот и довели!..

– И что теперь?! – с любопытством удивился Дима.

– Ну, как что?!.. Рано или поздно придётся уступить пост другому. А самому отправиться воплощаться. Но… заставить в принудительном порядке меня не могут. Просто будут зажимать всячески и открывать ещё большие соблазны в материальном мире. На кого-то подействует одно, на кого-то другое! Вот чуть раньше твоего рождения был придуман эффектный рекламный ход: сексуальная революция. Знаешь, на многих подействовало и сорвало их с насиженного места. На многих, но не на всех! Таких, как я, этим не проймёшь! Вот и придумали потом возможность осваивать смежные формы пространственно-временных рамок: путешествия во времени, телепортация, левитация. Тоже подействовало! Но не на всех! Что касается меня, так я и усом не повёл! Не исключено, что какую-нибудь фишку придумают ещё! Однако я знаю твёрдо: им меня не пронять! Не такой я идиот, чтобы вочеловечиваться!.. Правда, рано или поздно все там будем: мироздание должно расти и развиваться!..

– А вот ты сказал, что астралолётчики залетают, куда ни попадя! – вернулся Дима к предыдущему мотиву в их общении. – А наверх они тоже могут залететь?!..

– Наверх – это куда?! – не понял Летаргенъ.

– Ну, хотя бы туда, где я только что был?.. В Рай-город…

– Ты хоть что-нибудь помнишь?! – вместо ответа осведомился Летаргенъ.

– Нет! – покачал головой Дима.

– Вот тебе и ответ! Чтобы туда, – выше срединных астральных миров, – попасть, надо обладать другим уровнем частоты, так называемой сиятельностью. Слышал такое выражение в вашем мире: «ваше сиятельство»?

– Ну, да! В старинные времена, – в далёком прошлом, – так обращались к знатным особам.

– Ну, это для вас – в далёком прошлом! Всё, что у вас в прошлом, у нас слева, всё, что у вас в будущем, у нас справа, а есть ещё верх и низ, спереди-сзади, – чтобы ты понимал, что к чему, – дальше-ближе! Так что сиятельство – это оттуда пошло, то есть справа!.. Конечно, ваши знатные особы, даже если их так и называют, вовсе не обязательно все были оттуда и вхожи в верхние миры. Но кое-кто из них – да!

– А Царствие Божие?! Сиятельства тоже туда вхожи? – поинтересовался Дима.

– Какой ты любопытный! – снова удивился Летаргенъ. – Нет, конечно! Там надо обладать уже святостью. А это совершенно иная ипостась.

– И что? Никто из астралолётчиков не проник наверх?!..

– Никто! – подтвердил Летаргенъ. – Правда, есть исключение, но я о нём лучше промолчу.

– Почему?! – удивился Дима…

Едва он задал это вопрос, как они тут же перестали падать. И оказались в знакомой уже Диме белой комнате, пространственных границ которой не было видно.

Позади со странным звуком захлопнулась зелёная дверь.

– Ну, вот! Почти что всё! – вздохнул с облегчением Летаргенъ. – Как же ты успел надоесть мне, братец! – обратился он к Диме. – Меня предупреждали, что с тобой будет непросто, но я не думал, что так непросто! Я уже потом, когда проводил тебя на задание, заглянул в Книгу жизни…

– В Книгу жизни?! – удивился Дима. – Она же за семью печатями!..

– Ну!.. Не в саму книгу жизни! – поправил себя Летаргенъ. – В её черновик!.. Проект-то всё равно есть!.. Над ним работают постоянно, вносят туда коррективы разные, оформляют к окончательному виду… Так вот, я туда заглянул: ба-а, думаю, с кем же я связался!..

– С кем?! – удивился Дима.

– Ну, с тобой, разумеется, – по-приятельски дотронулся до ставшего опять неосязаемым для собственного взора Диминого тела Летаргенъ.

– И что?!

– Ну, как что! Ты ж там писателем числишься по своему основному роду занятий в данном воплощении! Самая тяжёлая в астральном смысле слова карма!.. Нужно постоянно поддерживать контакт с тонкими мирами и вытягивать оттуда информацию! Я бы не хотел писателем быть! – покачал головой Летаргенъ. – Некоторым, знаешь ли, такой бред подсовывают – мама не горюй!.. Потешаются над ними! Особенно тем, кто не писатель по призванию, а использует писанину, как товар для продажи, ну, бестселлеры там всякие стремится выпускать!.. Вот им-то бред отвешивают – мама дорогая! Они, конечно же, из дерьма конфетки лепят, заворачивая какашки в красивые фантики, как их научили! Но потом-то отдуваться придётся по полной!..

– Потом – это когда?! – поинтересовался Дима.

– Ну, когда развоплотятся! – подсказал Летаргенъ. – Конечно, не всем, но большинству из таких бумагомарателей и засерателей мозгов человекам «у пэкло» ходка обеспечена… М-да! Ну, не будем о грустном!.. Вон, твоё тело стоит, практически в целости и сохранности…

– А я-то к засерателям мозгов не отношусь?! – с осторожностью осведомился Дима.

– Как тебе сказать! – Летаргенъ взял его сзади под спину и, чтобы не терять с ним больше времени, повёл Диму к его астральному телу, стоявшему в отдалении в окружении полдюжины приставов и всё также глупо моргавшему словно заводная кукла. – Любой писатель – это есть как раз то, о чём ты спросил…

– Но я ещё и поэт, – напомнил Дима.

– Поэт – это другое, – согласился Летаргенъ. – А вот писатели – они все в той или иной степени людям-то вывих мозга делают. Правда, есть те, что не от мира сего, такие, как ты, например, которые людей, прочитавших их бредни, задуматься хоть немного заставляют, а есть те, что льют водицу из пустого в порожнее, создавая лишь новый, виртуальный, тип суеты. И делают они это исключительно ради наживы! Вот с такими разговор короткий: «у пэкло». Ну, а что касается тебя!.. Слушай, ты, конечно, много всякого бреда написал: редкий бумагомаратель сравнится с тобой по объёму трудов… И даже, честно скажу, одно время, в смысле, – в одном месте своего воплощения, – ты был замечен за желанием писать всю ту муру, что создал, ради денег. Но…

– Но что?! – затаив дыхание поинтересовался Дима.

– Но у тебя ничего, слава Богу, – здесь я в прямом смысле этого слова говорю, – не получилось!

– В каком смысле? – не понял Дима.

– Да в том смысле, что ты хоть и много намарал бумаги за свою жизнь, – на десять романов «Война и мир» хватит, – но бред твой мало кто читал… Так что, твоё бумагомарание, хотя и выглядит как Сизифов труд, но как и Сизифу, тебе зачтётся…

Они подошли к кольцу стражников, стерёгших Димино астральное тело.

– Ну, прощевай, писатель! – произнёс Летаргенъ.

– Да уж! – согласился Дима. – До свидания!..

– Не уж, не «до свидания», а «прощай»! – уточнил Летаргенъ. – Хотя таких случаев, чтобы человек дважды впадал в летаргический сон, не было никогда, но даже, – кто его знает: пути Всевышнего неисповедимы, – если мне прикажут заняться тобой повторно, то, голову даю на отсечение, я лучше воплощусь в смертного, что для меня хуже горькой редьки: вот как ты меня достал за время нашего общения, писатель!..

– Да, хотел спросить! – поинтересовался Дима. – С моим телом всё в порядке?..

– С каким?! – настороженно спросил Летаргенъ. – Ну, это, вроде отстояли… Вернее, вернули… Но в целости и сохранности! Я же говорю: после твоего отлёта пришлось лезть в Книгу жизни, шариться: что за «супчик» мне попался. Это ведь не просто так, а потому, что налетело какое-то несметное полчище, которого ни я, ни мои охранники и не ожидали вовсе, и смело всю мою стражу подчистую…

– И?!..

Дима насторожился. Это был новый неизвестный факт в существовании его астрального тела в его отсутствие.

– И… Как видишь: всё в порядке! Вот оно, твоё астральное тело ненаглядное, в целости и сохранности… Накладки случаются даже у меня! Но тебе это зачтётся!..

Дима хотел поинтересоваться ещё о чём-то, но тут Летаргенъ недружелюбно, немилостиво как-то, ударил его как мяч для пинг-понга, и он одним отскоком влетел внутрь своего астрального тела, заполнив его тут же словно жидкость и став видимым самому себе.

Внезапно они оказались на какой-то странной городской улице, которая Диме была очень хорошо знакома. Они подошли к крыльцу небольшого продуктового магазина.

Летаргенъ, показывая ему на дверь в магазин, произнёс:

– Ну, дальше без меня!..

Дима, не прощаясь, повернулся и вошёл внутрь…

Глава 11

– Почему у тебя нет балконов! – поинтересовался Дима, наконец, почувствовав, что прижился в этой роскошной белоснежной квартире-дворце и освоился со своим положением.

– Зачем они тебе?! – удивилась «мама». – Разве через такие «витрины» на всю стену тебе плохо видно Москву?!.. С высоты птичьего полёта?!..

– Да, но хотелось бы более реальных ощущений! Всё-таки, когда стоишь на балконе, когда ветер бьёт тебе в лицо, ощущение полёта гораздо ближе и реальнее, чем, если смотреть на город через толстые стёкла стены, пусть даже и с такой головокружительной высоты!..

Дима произнёс это с таким невольным поэтическим упоением, что «мама», видимо, не лишённая ощущения прекрасного, на минуту молча залюбовалась им, но потом, когда тот заметил, что пауза в разговоре затянулась, невольно спохватилась и произнесла напыщенно и надменно:

– Надо же!.. Более реальных ощущений!.. Захотелось ему!.. А разве в «Космосе» были балконы?!..

Фраза вырвалась из уст «мамы» явно вопреки её воле, и чтобы скрыть её за каким-то напускным фасадом, пока Дима не обратил на неё внимания, громко и пафосно, почти как на театральной сцене, добавила:

– Ах, она, русская душа!.. Так и требует полёта!..

Восклицание было ни к селу, ни к городу, но, видимо, чтобы поправить ситуацию, Дима подхватил игру:

– Ну, не русская, скажем, а украинская…

– Ха! Надо же! – всплеснула «мама» руками от неискреннего удивления. – Национальное самосознание проснулось! «О национальной гордости малороссов» – читал работу вождя мирового пролетариата?! – поинтересовалась она ехидно.

– Нет, не читал! – ответил Дима. – Не читал и не хочу читать!.. Я украинец – и баста!

– Ой, ну надо же! Да ты б ещё знал, откуда та Украина произошла! Это ведь дореволюционная Малороссия плюс оттяпанные у Австро-Венгрии Бессарабия и Галиция! Вот и вся твоя Украина! А автор этой республики – кто?! Правильно: дедушка Ленин! Это он обещал галичанам в случае своей победы над Деникиным основать Украину, как отдельное почти государство! И, надо сказать, своё слово сдержал: Украина-то в составе СССР всегда на отдельном счету была. Даже в ООН имела своего собственного представителя в отличие от других союзных республик, которые все, в том числе и РСФСР, были представлены в этом международном истеблишменте одним скопом!.. Украинец он!.. Да у тебя даже фамилия-то не украинская: Гладышев! – воскликнула «мама».

– А ты откуда знаешь мою фамилию?! – удивился Дима.

– Такая женщина, как я, должна знать всё! Ты что думаешь, я всякую шваль подзаборную к себе в дом волоку?! – поинтересовалась она у Димы. – Плохо же ты обо мне думаешь!

– Но всё же?! – Дима не хотел отступать и напирал.

– Что – «всё же»?! – разыграла удивление «мама».

– Я тебе свою фамилию не говорил…

– Ну и что?!

– Ну, как же!..

– А-а-а! – отмахнулась «мама» и, повернувшись к нему задом, пошла прочь по огромной квартире, утопающей в благоухании светлых тонов и белоснежных гарнитуров мебели по всему её необозримому пространству. – Много будешь знать – плохо будешь спать!..

Дима видел, что она направляется в сторону своей огромной кровати-пуфика под газовым шатром, обсыпанным как звёздами стразами «Сваровски», и даже догадывался, что будет дальше, пойдёт он за ней прямо сейчас или отстанет: деваться ему в этой огромной белоснежной клетке от ненасытной женской зверюги, жаждавшей его так, словно он был и завтраком, и обедом, и ужином, и полдником, и десертом, – по десять раз на дню, – было некуда, но всё же догнал её, поравнялся и пошёл рядом.

– Объясни мне, пожалуйста… Будь так добра!.. Я не понимаю…

– Да и не надо тебе ничего понимать! – обернулась к нему у самой постели «мама». – Пока ты со мной, ты в полной безопасности!.. Уверяю тебя! Можешь не беспокоиться: с тобой ничего не случится!

– И как долго это продлится?! – поинтересовался он, но больше ничего не смог произнести, потому что это был последний осознанный возглас перед тем, как «мама» увлекла его в пучину страсти, вожделения и порока…

– Позволь мне всё же с высоты своих лет считать тебя своим учеником! – обратилась она к нему, отдышавшись от первого напора страсти.

Дима пожал плечами.

– Молчание – знак согласия! Нет, ты не подумай, что я на тебя давлю, просто у меня есть потребность кого-то обучать тому искусству, которое я обрела в жизни сама. Понимаешь, всё-таки у большинства, у подавляющего большинства людей, особенно в нашей стране, представление о сексуальных отношениях такое примитивное, что получить истинное наслаждение от связи друг с другом им никогда не удастся. Вот потому-то мужики скачут по бабам, а бабы – по мужикам! И все в поиске того удовлетворения, которое не смогли получить от предыдущего партнёра по постели. А оно всё не приходит и не приходит! И знаешь почему?! Да потому что от себя не убежишь! Ты переспи хоть со всем земным шаром! Но если ты не умеешь доставлять удовольствие партнёру, угадывать и исполнять его интимные, сокровенные желания, то даже такая радикальная мера ничего тебе не принесёт, кроме непомерного чувства собственного достоинства, чрезвычайно раздутого и необоснованно завышенного. Если человек в постели – эгоист, то его партнёр должен быть хотя бы альтруистом и доставлять удовольствие в первую очередь этому эгоисту. Как правило, большие эгоисты – женщины. Они лежат «бревном» посреди постели, думая, что её таким образом украшают. Возможно, что первое время – да! Но, в конце концов, безответность мужчине надоедает. Ему тоже иногда хочется побыть «бревном», которое трахают: в этом суть жажды удовольствия. Нет, конечно, мужское дело – вставлять. А женское – принимать. Но ведь и это можно делать по-разному: или как обыденность, словно выполняешь повседневную рутинную работу, особенно, – пожив в браке, – или как поэму читать. Вот смотри!..

«Мама» тут же подалась к Диме и приникла лицом к его члену, вмиг умело заглотив его хоботок в свой рот. Дима опешил от неожиданности, но, чувствуя себя неловко, остался лежать неподвижно.

Спустя пару десятков секунд его жеребец уже стоял дыбом, но «мама» всё продолжала своё действо, теперь умело заглатывая член по самое корневище и тут же выпуская его обратно, облизывая при этом плотно сжатым кольцом губ.

Это было странно. Никто прежде ему ничего подобного не делал, и потому он испытывал сначала невероятный стыд, а потом всё более усиливающееся удовольствие.

Однако, видно, «мама» хорошо знала своё дело. Не доводя его до оргазма, она вдруг прекратила свою экзекуцию и, встав над ним, произнесла:

– Многие думают, что задний проход – это место для дефекации. Но кроме того это ещё и место для получения удовольствия. Прямая кишка подобно влагалищу просто создана для того, чтобы в неё входил член. Многие думают, что в прямой кишке находятся экскременты. Некоторые сексологи перед сношением в задний проход даже рекомендуют делать очистительную клизму. По их советам сразу видно, что они сами никогда и не занимались анальным сексом. Потому что в прямой кишке никогда нет экскрементов. Во всяком случае, у здорового человека. Если у тебя в прямой кишке пребывает говно, то это патология, и надо обратить на это самое пристальное внимание. Прямая кишка устроена так, что она при нормальной физиологии свободна от фекалий. Она всегда чиста. Можешь это проверить…

«Мама» вдруг повернулась к Диме своим прелестным, роскошным задом, в центре которого, выше пунцово-коричневой, гладко выбритой кунки, мелко пульсировал в ожидании наслаждения розовый, с коричневыми отливами на складках сфинктера, вулканчик её прелестного ануса, и потребовала:

– Сунь мне в анус палец!.. Не бойся!.. Суй! Суй!..

Дима невольно подчинился.

– Ай, больно! – вскрикнула «мама». – Да не так!..

Она перевернулась и задрала ноги вверх так, что теперь могла контролировать и Диму, и его руку, и свой анус.

– Что ж ты как медведь в посудной лавке?!.. Здесь же всё нежное! Такое же, как в вульве! Возьми и сделай вот так!..

Она взяла Димин пальчик, обмакнула его в рот и облизала, густо намочив слюной, потом поднесла его к своему анусу и подушечкой пальца надавила на сфинктер, который от того сначала ещё плотнее сжался в морщинистую дульку, но потом вдруг как по команде обмяк, распустился словно роза и пропустил внутрь напирающий большой палец.

Заведя палец внутрь себя по самое основание, «мама», не церемонясь, тут же вытащила его обратно и показала Диме:

– Вот, смотри! Видишь?!..

Палец был и вправду чист, только покрыт какой-то не то слизью, не то смазкой, не то остатками слюны. Впрочем, вещества было больше, чем первоначально слюней женщины.

Дима хотел что-то спросить, но «мама» не дала ему опомниться, и пока его член был ей раззадорен так, что стоял, как гвоздь, снова встала в позу покорности, прогнув спину и ещё выше задрав свою прелестную грушевидную, но огромную, как седло, задницу, давая любовнику указания:

– А теперь встань надо мной и, приседая, аккуратно вводи член вертикально сверху вниз в моё очко!

– Куда-куда?! – не понял Дима.

– В анус!.. В Анус! – уточнила разгорячённая женщина, вся дрожа от предвкушения удовольствия. – Так!.. Вот так!.. А теперь делай движения так, чтобы только головка входила и тут же выходила наружу полностью. Так!.. Вот так!.. Теперь делай неглубокие покачивающие движения, раскачиваясь из стороны в сторону, и потихоньку, – ты должен почувствовать, как нарастает моё наслаждение, – увеличивай амплитуду проникновения. Делай это до тех пор, пока он не окажется внутри полностью! И тогда становись сзади и чередуй возвратно-поступательные движения с вращением бёдрами и их раскачиванием вправо-влево…

Дима выполнял все указания «мамы» как можно более точно и видел, как нарастает её удовольствие, и она уже и говорить не может, а только мычит от наслаждения словно корова. Вот это мычание перешло в крик, и её тело забилось в истерической судороге мощного оргазма.

Дима почувствовал, как нарастает и его наслаждение. Но к своему удивлению, обнаружил, что это наслаждение иного рода, чем собственный оргазм, хотя такое же сильное. Оно имело другую природу: ему было невыносимо сладко от того, что он доставил такой искушённой и опытной в любовных утехах женщине несказанное удовольствие…

Когда, – после мощной разрядки, которую Дима с удовольствием и наслаждением наблюдал собственными глазами, – они лежали рядом, она вдруг в первый раз спросила его:

– Ты-то кончил?!

– Нет! – с удивлением признался он.

– И правильно!.. Это ещё одно правило стабильности отношений: мужчине не стоит кончать столько же, сколько раз испытывает оргазм женщина. Для женщины оргазм – это зарядка её батарейки жизни, а для мужчины, – запомни это раз и навсегда, – это, напротив, разрядка, трата жизненной энергии, восполнить которую надо ещё уметь. Тут надо знать китайскую философию и медицину: Цигун называется. Так вот, для сохранения жизненной энергии Ци возьми себе за правило кончать в два-три раза реже, чем твоя партнёрша. От женщины не убудет, а ты на долгие годы сохранишь себе молодость, мужское здоровье и красоту…

Диму поразила эта забота, но вместо того, чтобы спросить: «Зачем ты мне всё это рассказываешь?» – он только и произнёс:

– Вообще-то, у меня не получилось! Я хотел. Но…

– О! А вот это второй секрет, который ты должен знать! Впрочем, даже зная его, ты не сможешь им воспользоваться, поскольку его может осуществить только женщина…

– Почему?! – удивился Дима.

– Потому что этот секрет касается её поведения в постели. Женщина должна активно работать ртом. Видел, как я взяла твоего друга?!.. Далеко не всякая женщина, вообще, возьмёт в рот мужской член, хотя в кунку любая норовит пустить почему-то даже без разбора, надеясь на удовольствие. А между тем, именно от того, умеет ли женщина делать этот приём, зависит её собственное наслаждение в постели. Потому что мужчина после первого раза ещё долго не в состоянии выработать сперму, а потому не может и кончить. Однако, умеючи, его вялый в это время член можно вновь поставить «на службу родине». Но для этого нужны оральные ласки, без которых эта магия не работает. Уж не знаю почему, но ни от чего другого в этот период он больше не встаёт. Зато, если женщина умеет делать миньет, она гарантирует себе после первой эякуляции долгий и страстный период наслаждений мужским органом, который будет стоять как солдат, несмотря на то, что мужчина не способен в этот период кончить. Вот такие вот дела, мой друг. Правда, ты не сможешь заставить женщину делать то, что она могла бы и должна была бы, в общем-то, уметь, если она этого не желает?… А нынешние барышни чванливы и брезгливы все как на подбор. Для них взять в рот член даже мужа – это унижение. Очень странно, тем более, что они-то как раз-таки требуют, чтобы мужчины делали им куннилингус. Всё от женского эгоизма. Мужчина просто по своей природе не может быть эгоистом в постели: ведь он даёт. И если мужчина даёт слишком быстро, а потом как бы – всё: не хочет и не может, то в этом только женская вина, поскольку женщина должна руководить мужским членом и после естественного, первого, «скорострела» поднимать его себе на службу, длительную и страстную, с помощью миньета. Понял?!..

– Понял! – согласился Дима.

«Мама» немного помолчала, будто собираясь с мыслями. А потом сказала:

– Кстати, о куннилингусе. Я ещё не научила тебя делать его как следует. И сейчас, – отдышись немного, – мы этим займёмся! Я покажу тебе несколько видов этого мужского искусства игры языка и пальцев: самый простой – обыкновенный, затем средний, потом страстный и, наконец, особенный, изысканный, но и мазохистский! Ты научишься их делать все!.. Не знаю, как потом с другими, но со мной в постели – это обязательный номер программы!.. Усёк, Васёк?!..