Текст книги "Мама"

Убили сразу двух зайцев. Женитьба на Сьюзен:

первое – обеспечивала Александру возможность службы в горячей точке и получение им необходимого боевого опыта,

второе – давала начало союзу с кланом Салливон, члены которого имели выход в правительственные круги Земли и в Генштаб Департамента.

Породнившись же с Экслиными, Салливоны надеялись приобрести ещё большее количество голосов на выборах, приобретя популярность в действующих частях, служащие которых считали всех штабных тыловыми крысами. Потому, соглашаясь на этот брак, Александр, как и полагалось военному, выполнял поставленную перед ним задачу, и никакой любовью тут не пахло.

Но если Александр смотрел на этот брак сквозь пальцы, то для Сьюзен он имел очень большее значение. Рождённая в семье, занимающей в клане Салливон довольно скромное положение, выйдя замуж за Александра, она могла бы значительно повысить статус, как родителей, так и свой лично. Это был её шанс. Потому она вцепилась в Александра мёртвой хваткой и не собиралась уступать никому.

Истинная Салливон, Сьюзен привыкла добиваться поставленной цели, использую для этого все средства, и брак с Александром она расценивала, ни много ни мало, как успех в жизни. А что такое успех для Салливона? – объяснять никому не нужно.

Между тем зал постепенно заполнялся. Всё пространство пестрело военными. Пилотки, береты, полевые кепки. Чёрные и серые комбинезоны смешивались с белыми кителями и камуфлированными куртками. Сверкали орденские планки и треугольники родов войск. Молодые и старики. Мужчины и женщины. Молодёжь и дети. Всё это гудело, шутило, хохотало и жутко пахло надраенными до блеска пехотными ботинками. Солдафонские шутки перемежались с утончёнными комплиментами и запивались неимоверным количеством водки.

Повсюду говорили только о нынешней военной компании на HD 40307g. Анализировались последние данные, делались прогнозы, давались профессиональные оценки тому или иному действию командования. Во всех неудачах винили, конечно же, тыловых крыс Салливонов, чьи ошибки и просчёты, допущенные во время планирования в штабах и уютных офисах, Экслиным приходилось исправлять на поле боя собственной кровью. Всюду сновали дроиды-официанты с подносами, уставленными икрой, соленьями и мясом всевозможного приготовления, и хрустальными рюмками, полными водки. В общем, в зале царила атмосфера сдержанного радушия.

Но вот из коридора, ведущего в зал, послышался шум и громкие возгласы. Разговоры на миг стихли. Головы всех гостей одновременно повернулись в сторону входной двери. Через мгновение, от тяжёлого пинка, створки двери разлетелись в стороны, и всё содрогнулось от зычного рыка:

– А, ну-ка, покажите мне этого засранца!!

Под общие аплодисменты, хохот и шумные приветствия в зал ввалился дедушка Янош. Под два метра ростом, со здоровенными ручищами, короткими толстыми ногами и широким красным лицом он походил на орангутанга. В свои сто двадцать девять лет он всё ещё обладал силой и здоровьем быка, петлицами полковника и командным голосом, от которого дрожали даже стены.

На секунду задержавшись у входа, он сверкнул серыми глазами и двинулся прямиком к Александру. Пожимая на ходу руки, своими ладонями-лопатами, дедушка Янош хлопал по мужским плечам и женским задам, ржал и опрокидывал в себя все попадающиеся на пути рюмки с водкой, ни разу при этом не закусив. На нём был черный комбинезон с жёлтым треугольником диверсанта на плече, чёрный берет и черные прыжковые ботинки, размером напоминавшие два БТР. За всё время службы в вооружённых силах, дедушка Янош не пропустил ни одной боевой операции, проводимой Землянами.

Он остановился и, не доходя двух метров до Александра и Сьюзен, поднял ручищи вверх.

– Послушай-ка внучок, а твои родители не забыли снять с тебя памперс? – Дед заржал и обернулся к залу, требуя поддержки. По залу покатился хохот. – У кого ты спёр этот комбинезон, сопляк? А-а, ты снова лазал в шкаф к отцу?! – Снова дедово ржание, хохот и отдельные выкрики типа «Давай Янош. Жми». – А это, что у тебя, а? – Дед тыкал толстым пальцем в майорскую петлицу. – Похоже на птичье дерьмо! Проклятые голуби! Никуда от них не скрыться. Или нет…. Погоди-ка! О-о! Да это же майорская петлица. Так это ты у нас майор, внучок?! – Дед шагнул вперёд, врезал Александра в плечо, от чего тот еле устоял на ногах. – Так держать, солдат! – Он сжал руку Александра. Послышался хруст суставов. Потом дед наклонился к самому его уху и, кивая в сторону Сьюзен, прошептал так, чтобы было слышно на весь зал.

– Надеюсь, ты взнуздаешь эту кобылку сегодня же вечером. Только прихвати кнут, внучок, похоже, кобылка с норовом. – Наконец дед облапил внука и громко расцеловал в щёки, не обратив внимания на Сьюзен.

Весь зал облегчённо выдохнул.

Сьюзен стояла с выпученными глазами. Её лицо стало пунцовым. Подбородок дрожал от возмущения. Александр криво улыбался и потирал плечо. А по залу, как рёв плазменной пушки, разносился хохот дедушки Яноша. Ему вторили десятки пьяных голосов, начинавших веселье Экслиных.

– Это…, это …. Я не … – В глазах Сьюзен стояли слёзы. Щёки пылали. Она набрала в лёгкие воздуха, но мать Александра опередила её.

– Это наш дедушка Янош, милая. – Она шептала, склонившись к самому уху Сьюзен. – Он всю жизнь провёл на войне, потому его манеры несколько отличаются от тех, что приняты в штабах и на правительственных раутах. Но … – Мама многозначительно посмотрела будущей невестке в затылок, будто читала её мысли. – Но в душе, дедушка Янош, очень добрый человек. И тебе, Сьюзен, если ты ещё не оставила мысли стать членом нашей семьи, придётся принять его таким, какой он есть.

Сьюзен повернула голову, но, не выдержав взгляда будущей свекрови, опустила глаза и выдохнула.

– Успокойся. – Александр глянул на неё через плечо. – Это дед, и он всех нас любит.

– Я это уже почувствовала. – Продышала Сьюзен.

Справившись с нахлынувшим бешенством, она вновь натянула улыбку на ставшее пунцовым лицо и вскинула подбородок.

А дед уже бороздил зал, как крейсер второго порядка бороздит открытый космос. Он махал рюмку за рюмкой и его гогот доносился, казалось из всех углов сразу.

Во всю стену вспыхнула инфо-панель. Улыбка пресс-секретаря президента, появившаяся на экране, затмила свет сотен светильников.

– Господа! – Простонал пресс-секретарь, осматривая зал с высоты панели. – Президент Земли, господа!

Зал взорвался рукоплесканиями.

Скуластое, обтянутое бледно-розовой кожей, лицо со смеющимися карими глазами заняло всю стену и ослепило всех белозубой улыбкой.

– И-ихха-а!! – Изображая рукопожатие, президент вскинул руки над головой. – Эй! Кого я вижу?! Янош Экслин! Ты ещё жив, старая колода?-!

– Пошёл в жопу, кусок дерьма! – Прогремел в ответ пьяный голос дедушки Яноша, и зал разорвало от хохота. Сьюзен прикрыла уши. Вместе со всеми хохотал и президент.

Заиграл гимн Земли, и на несколько минут всё вокруг погрузилось в торжественную тишину. Здесь никто не пел. Вытянувшись в струнку, Экслины смотрели на экран инфо-панели дрожащими глазами, стиснув зубы и положив правую руку на сердце. Попытавшаяся, было, запеть, Сьюзен прикусила язычок. Когда звуки гимна стихли, президент продолжил.

– Господа! Сегодня Династия отмечает знаменательное событие. И знаменательно оно не только для Экслиных. Вся вселенная сейчас устремляет свой взор на этого юношу. Это наше будущее и мы все рады и счастливы, видеть это будущее столь блестящим. Я желаю этому молодому офицеру достигнуть не виданных высот в карьере. Совершить множество подвигов, которые прославят имя его великих предков, и имя величайшей из планет, планеты Земля. Я желаю тебе, Александр, пройти Путь Воина и донести славу Династии до самого Края Вселенной. И даже если сама смерть встанет у тебя на пути, я верю, ты и тогда не отступишь. Именно так, на протяжении столетий поступали все Экслины. А тебе, Сьюзен, – Президент приветливо помахал рукой девушке, – желаю стать образцовой женой этого бравого офицера.

От рёва уже изрядно накачавшихся водкой Экслиных, едва не рухнул потолок. Сьюзен снова зажала уши. Лицо президента исчезло, и с экрана инфо-панели одно за другим полетели поздравления со всех концов Вселенной.

Началось веселье.

Александр и Сьюзен обходили зал, стараясь уделить внимание каждому гостю. Вслед за ними двигались родители Александра. Родители Сьюзен, сославшись на неотложные дела и отчаянно сожалея о том, что не смогут принять участия в столь грандиозном событии, откланялись и поспешили уехать, подбадривая сдержанными улыбками, перепуганную слухами об этой семейке солдафонов, дочь.

Но Сьюзен, своим быстрым, склонным к анализу умом, поняла, что за всей этой армейской бравостью и солдафонством, скрываются блестящее разностороннее образование, тонкий вкус и возвышенные чувства истинных аристократов.

В процессе короткой дневной экскурсии по дому, устроенной для Сьюзен матерью Александра, она с удивлением обнаружила, что их гардероб помимо военной формы включал в себя, неимоверное количество роскошных женских платьев и мужских костюмов. Фраки хранились отдельно. Стены дома были увешаны картинами. Не голографическими копиями, а сохранёнными, не имеющими цены оригиналами, с которых на Сьюзен взирали благородные кавалеры и дамы. Огромное впечатление на Сьюзен произвели украшения дам, изображённых на картинах. Не сдержавшись, она похвалила воображение художника, придумавшего столь великолепные украшения. Тогда мать Александра презрительно глянула на неё из-под чёрных бровей:

– Другими словами ты хотела бы убедиться в том, что эти драгоценности имеются в наличии?

Не обращая внимания на оправдательный лепет Сьюзен, она взяла её за руку и провела в зал, где все стены были увешаны древним оружием. Вдоль стен в два яруса располагались панели, внутри которых, под стеклом на чёрном бархате, сверкали изображённые на картинах украшения.

Сьюзен чуть не лишилась сознания. Она никогда не видела ничего подобного, хотя, являлась, пусть и не столь обеспеченным, как другие, но одним из представителей клана Салливон. Ей часто доводилось бывать на приёмах и вечеринках в семьях, носивших, как и она, фамилию Салливон, и считавшихся одними из богатейших на планете. Но такого блеска, утончённости и богатства Сьюзен не встречала даже у них.

Потому, шествуя сейчас под руку с Александром, она уже чувствовала себя полноправной хозяйкой всего этого. Её щёки пылали. Подбородок гордо вздымался. Она уже всё спланировала. «Ах, да. Совсем забыла о матери Александра. Ну, что же. Ради такого можно будет и потерпеть».

Уж чем, а терпением Сьюзен природа и родители не обделили.

Сьюзен шла по залу под руку с Александром и чувствовала на себе оценивающие, холодные и неприязненные взгляды женщин этого семейства. Экслины всегда смотрели прямо, не скрываясь, и эта прямота пугала Сьюзен, привыкшую к двусмысленности и недосказанности, к пространным фразам и намёкам, к опущенным или блуждающим взглядам Салливонов. Экслины-мужчины были более радушны и доверчивы, но в них чувствовалась какая-то звериная сила, скрытая и сдерживаемая, но готовая вырваться наружу при малейших признаках неподчинения или сопротивления.

Она пугалась. Она была здесь одна. Одна среди этой грубой силы.

Александр чувствовал её страх, но вместо того, что бы успокоить, каждый раз криво ухмылялся, когда Сьюзен вздрагивала, после очередного громкого выкрика или хохота, кого-то из родственников. За весь вечер он ни разу не заговорил с ней, только изредка косился своими сверкающими серой сталью глазами, да оценивал её реакцию на происходящее. Будто Сьюзен была не его девушкой, а каким-то приложением, как очередная петлица на его военном комбинезоне, что, в принципе, таковым и являлось.

«Ну, погоди, милый. Ты ещё узнаешь, каково это быть женатым на женщине из семейства Салливон».

Об их помолвке решено было объявить через два дня. А в течение этих двух дней, Сьюзен должна была пожить в доме Александра в качестве гостьи и невесты. Потом для переговоров прибудут родители и представители клана Салливон, и всё решится окончательно. А пока: «Терпи, милая Сьюзен, терпи. Придёт и твоё время».

К удивлению Сьюзен, вечеринка прошла в подобающем ключе. Весь вечер она с замиранием сердца ждала, какой ни будь грубой выходки или, чего-то в этом роде. Ей казалось, ещё немного и произойдёт что-то страшное. Но никто не скандалил. Все были изрядно навеселе, но держали себя в рамках приличия.

Весь шум исходил только от дедушки Яноша.

Сначала он устроил турнир по метанию ножей и вилок, в поставленное на голову дроида-официанта яблоко. Испортив дроида и притащив из оружейной две шашки, это слово Сьюзен услыхала впервые, он решил устроить поединок на смерть с любым желающим, чему дружно воспротивились все Экслины и шашки у него отняли. Тогда дедушка Янош обозвал всех трусами и тыловыми крысами, осушил из горлышка графин водки и улёгся спать прямо на гостевом диванчике. Он сопел и чмокал, как ребёнок, свернувшись калачиком и подложив огромные ладони под щёку. Кто-то из женщин заботливо укрыл его шерстяным пледом, и вечеринка продолжилась. Потом все чинно разошлись по домам, подолгу прощаясь и раскланиваясь, и зал наполнился гулом дронов-уборщиков и раскатистым храпом. Дедушку решили не трогать до утра.

Несмотря на усталость, глаза Сьюзен блестели. Пожелав всем спокойной ночи, она удалилась в отведённую ей комнату. Приняв душ, она забралась в постель и долго не могла уснуть, представляя свою будущую жизнь.

Проводив Сьюзен до двери, Александр зашёл к родителям. Оба не спали.

– Мне нужно с вами поговорить.

– Заходи! – Отец сухо пригласил Александра войти. Мама взглянула на Александра. Она молчала, но её глаза сузились. Александр заговорил стоя:

– Она не будет моей женой.

– Кто это тебе сказал? – Отец медленно поднял голову и грозно глянул на сына. Узловатые кисти отца превратились в массивные кулаки. – Всё уже решено. Нужно было думать раньше.

– Ничего ещё не решено.

– Нет решено?! – Отец повысил голос. – Я уже дал слово! А, что такое слово Экслина, объяснять, надеюсь, не нужно?!

– Я сказал нет.

– Щенок!! – Отец встал. Глаза стали холодными, лицо бледным. – Да я …

– Погоди, дорогой … – Мама тоже встала из-за стола. – Ты понимаешь, какие последствия повлечёт за собой твой поступок? В чём дело, сын?

– Не знаю… – Александр смотрел прямо. – Но …

– Да, что тут обсуждать?! – Отец врезал кулаком по столу. – Решено и точка!!

– Георгий, погоди, я тебя прошу. – Мама подошла, пытаясь заглянуть в глаза сыну. – Что случилось? Ведь два дня назад тебе это было безразлично.

– Два дня назад было. Теперь нет.

– Так объяснись!

– Мама, она презирает нас. Я наблюдал за ней, когда ты показывала ей дом. Вечером видел, как она смотрела на дедушку и остальных. Потому нет.

– Молчать!! – От удара столик треснул. – Что я, по-твоему, должен сказать её родителям?! Извините, мы передумали. Так?!

– Придумай, что ни будь.

– Что-о!! – Лицо отца стало багровым. Он отодвинул жену, пытавшуюся преградить ему путь, и двинулся к Александру. – Я научу тебя старших уважать! Щенок!!

Александр выскочил в коридор, распахнул окно и вспрыгнул на подоконник.

– Всё. Я убываю на базу и здесь больше не появлюсь. Моё решение вам теперь известно. Прости, отец, но я тоже Экслин, и ты сам учил меня, что Экслины никогда не поступаются чувствами. – Александр глянул вниз. Второй этаж. Потом оглянувшись, он окинул взглядом коридор, пылающее гневом лицо приближающегося отца, улыбающиеся глаза матери и спрыгнул.

– Ах ты … – Отец бросился к окну. – Стоять. Ты не смеешь. Это приказ.

Кулак отца гирей опустился на подоконник. В тишине ночи эхом зазвучали удаляющиеся шаги Александра. Через несколько секунд завёлся скутер и свист его двигателя, затих в ночи. Генерал опустил голову и скрипнул зубами. На его плечо легла мягкая, но тяжёлая рука жены.

– Кстати, мне она тоже не понравилась.

– Что я скажу её родителям, милая?

– Что-нибудь придумаем, дорогой.

Глава 13

За окнами Альфы мелькали огни ночного Мегаполиса и свет диодов, обгоняемых ей модулей. Вечерний воздух врывался через приоткрытую панель. Он бил в разгорячённое лицо Анны. Её волосы белыми волнами колыхались в прохладном потоке, сверкая золотыми искрами. Удерживая в поле зрения двадцать минут назад пристроившийся за ней скутер Дадди, она углубилась в воспоминания.

Покинув обитель, Анна не попала, как утверждала настоятельница, на дно, она оказалась на самом верху этого дна. Её новой обителью стал преступный мир Мегаполиса. Риск, оружие, гангстеры, галлюциногены и модификаторы, упоительное пренебрежение понятием законность, свобода действий без оглядки на последствия – всё это со временем крепко соединилось в её сознании с именем Ши.

Весь поток, нелегально растекающихся по планете галлюциногенов и модификаторов, контролировался им. В эту область теневого бизнеса никто не рисковал вторгаться. Тут Ши был единоличным властителем. Весь товар производился, транспортировался и реализовывался только компаниями картеля Ши, образовывающими огромную сеть предприятий, оплетающих липкой путиной дурмана всю Землю.

Ши знал всё. Ши был везде. Ши – это всевидящее око и всё слышащее ухо теневой экономики Земли. От Ши не скрыться. Об этом знали все, кто хоть раз сталкивался с ним. Все верили в его магическую силу.

Но на самом деле всё было просто. Вместе с наркотиком, в организм потребителя вводилось определённое количество нано-бактерий. Бактерии постоянно создавали слабое излучение определённой частоты. Частота улавливалась сканерами и передавалась через спутниковую сеть на сервер. Таким образом, Ши, в любой момент мог получить информацию о месте нахождения каждого, кто хотя бы раз употреблял его товар.

Удовольствие не из дешёвых, но дело того стоило и имело свои неоспоримые преимущества. Кроме Ши этой технологией пользовались только военные.

С таким оборудование, Ши мог видеть, отслеживать, а, значит, и контролировать всех потребителей продукта, произведённого его компанией. И когда кому ни будь из них приходила в голову мысль скрыться от уплаты за услугу, то в жизни этого человека ненадолго появлялся Дадди Морти.

И всем им было невдомёк. Они жили, трудились, растили детей, умирали, даже не догадываясь, что их жизнь проходит под наблюдением Ши. Они жили, как хотел Ши. Они жили для Ши.

Естественно, не знала об этом и Анна, но она знала Ши. За десять лет, находясь рядом с ним, она узнала его немножечко больше других, а значит немножечко лучше, потому, что была ближе. Она понимала, что расстаться с Ши можно было, только расставшись с жизнью.

И вот однажды в жизни Анны наступил момент, когда она поняла, что не может больше оставаться с Ши. Она хотела свободы, но без Ши. Для чего ей свобода? Что она будет с ней делать? В чём причина её беспокойства? Она не могла ответить ни на один из этих вопросов, точно так же, как до сих пор не смогла бы ответить на вопрос: «Почему ей тогда так захотелось покинуть монастырь и уйти к Ши?».

Но родившись в глубинах подсознания эти желания, как птенец, рвущийся в мир из яйца, продолжали клевать скорлупу, за которой, как ей казалось, пряталось, что-то большее, чем мир, созданный для неё Ши. Мир, в котором Ши, отводил ей роль свободной амазонки при дворе могущественного короля. Мир, который теперь казался ей всего лишь маленьким тесным пузырьком, плавающим в безграничном пространстве не познанного.

Ровно десять лет назад, с ней уже произошло нечто подобное. Только тогда, этим крошечным пузырьком для неё стал монастырь Пресвятой Гермионы Заступницы. Тогда у неё хватило храбрости совершить свой первый побег.

Хватило её и в этот раз.

Прихватив миллион токенов, она скрылась в Австралии. На другой день, проснувшись в номере отеля, первое, что увидела, это сидящего у её постели Дадди Морти. Вот тогда она познала страх – чувство, ранее не ведомое ей. Она молила о прощении и в тот момент готова была на всё, лишь бы ей сохранили жизнь. Она была молода. Она хотела жить.

Тогда Ши простил её.

Когда Анна поняла, что прощена, то терпеливо снеся, всё, что Ши включил в ритуал примирения, уже не слушающимися пальцами она всыпала в себя половину пакетика с галлюциногеном, запила его стаканом жидкого модификатора и провалилась в цветной сон, продлившийся тридцать восемь с половиной часов к ряду.

Проснулась она с ясной головой и первое, что ощутила, была всё та же, клюющая скорлупу мысль: «От Ши нужно валить. Но как?».

Она почувствовала, что не может больше находиться в мире, который давит на неё со всех сторон, в котором ей всё надоело до смерти. Она думала, что была свободна, но всё, что окружало её здесь, снова оказалось скорлупой, кельей в монастыре под названием Мегаполис.

Чувство чего-то непонятного всё сильнее беспокоило Анну. Оно появлялось откуда-то изнутри, из глубин далёкого прошлого, на уровне подсознания в виде инстинкта. Она видела странные сны о неведомой стране и людях. Она видела себя, удерживающую на руках и прижимающую к груди, что-то маленькое и живое. И именно это маленькое и живое пробуждало в ней незнакомые чувства и ощущения и тревожило её. Она напрягала глаза, она всматривалась, но ничего не могла рассмотреть. Это скрывалось за белым светящимся облаком.

И вот, когда она поняла, когда осознала, чего хочет, Ши отнял это у неё.

И тогда сердце Анны взорвалось.

Со всей отчётливостью она вдруг осознала, что, пространство, в которое она вырвалась из монашеской кельи, много больше, несравнимо больше, но и оно не было миром. Оно было всего лишь гранью, малюсенькой гранью на безграничной поверхности его. Мелким пузырьком – одним, в бесконечном числе таких же пузырьков-мирков, которые создают для себя, эти Ши. Они живут в них, убеждая, в первую очередь себя, что это всё и есть мир. Слепые и бесчувственные, они населяют свои мирки другими, ещё более бесчувственными, слепыми и слабыми созданиями, накинув на их глаза цветные очки. А потом водят их всю жизнь по замкнутому пространству лишь бы самим не ощущать холода, страха и одиночества. И попав однажды в такой вот мирок, слепец уже никогда не покинет его, потому, что ему не позволят. Но самое страшное в том, что никто из них и не собирается покидать его. Тут тепло и уютно, понятно и просто, а если вдруг в голову полезут посторонние мысли, у Ши есть очки всех цветов и оттенков.

Для того, что бы понять это, нужно было взглянуть на всё окружающее своими глазами. Анна прозрела, но, что из того? Она обрела то, что хотела, но Ши отнял. Что бы уйти из этого мира, нужно быть, как минимум сильнее Ши. А что бы стать сильнее Ши, нужно, что бы жизнь стала безразлична. Нужно полюбить смерть.

Она ограбила и разнесла четыре финансовых офиса Ши, прихватив на этот раз четыре с половиной миллиона токенов, зачем? – Анна не знала. Она разгромила два его завода по производству модификаторов. Она, не задумываясь, убивала всех, кто пытался встать у неё на пути.

«Если нет другой возможности уйти от Ши, как только умереть, ну, что же, пусть будет так. Но вы сначала убейте меня».

Глава 14

– Полегче на поворотах, сынок. Куда она денется?

Дадди сидел на переднем сидении рядом с водителем и жевал деревянную зубочистку, перекидывая её из правой половины рта в левую и обратно. Удовольствие не из дешёвых – всё натуральное стоило больших денег, но Дадди мог себе это позволить. Его квадратная челюсть медленно двигалась из стороны в сторону. В пустых холодных глазах Дадди невозможно было прочесть ничего. Они тускло светили из-под густых поседевших бровей, источая ледяной холод. От этого, его будто отлитое в прямоугольную форму, изрытое шрамами и увенчанное сломанным носом лицо становилось страшным. Для всех, кто хоть в чём-то провинился перед Ши, это лицо было последним, что они видели перед смертью. Дадди Морти был личным киллером Ши

Несмотря на приближающуюся полночь, хайвей был забит транспортом. В белом матовом свете тысяч световых панелей, скутер Дадди нёсся в общем потоке на расстоянии в три корпуса от синей Альфы. Единственный на Земле экземпляр. Этот вид транспорта был спроектирован и построен на деньги Ши специально для Анны.

– Альфа, – сказал Ши, – это первая буква её имени, а синий – это цвет её глаза.

Так и назвали.

Похоже, водитель Альфы пока не замечал погони, а если и замечал, то искусно скрывал это. Но Дадди был спокоен. По сторонам хайвэя яркими цветами переливались инфо панели. С них, на пролетавшие мимо транспортные модули, и Дадди отметил это, смотрели пронзительно-синие глаза. Голосовое сообщение и надпись кричали, что эта девушка – известный под именем «Блондинка» гангстер. Час назад она ограбила четыре финансовых офиса, разгромила два производственных модуля. Далее сообщалось, что при этом она застрелила шестнадцать ни в чём не повинных служащих и разыскивается полицией. Если кому ни будь, что ни будь известно… ну, и так далее.

«На этот раз, детка, ты перегнула палку», – думал Дадди. – «Ты просчиталась, девочка, и вот уже часы твои сочтены». – Дадди вздохнул. – «Даже представить страшно, что хочет, что бы я сделал с тобой, Ши. Даже представить, детка, а не то, что бы увидеть. Чего же тебе не хватало, милая? Денег? Их у Ши хоть отгребай. Ты ведь его подцепила, детка. Крепко подцепила. А потом такое выкинуть». – Дадди выгнул губы. – «Я отказываюсь понимать тебя, детка. Детка, я в недоумении».

Скутер качнуло. Мысли Дадди прервались.

– Я же сказал: «Полегче». – А ты? – Не замахиваясь, Дадди съездил водителя твёрдой, как камень, ладонью по затылку. Удар был не сильным. Скорее его можно было расценить, как дружескую оплеуху от Дадди, но лицом водитель едва не влип в приборную панель.

После разговора с Ши прошло полчаса. Ещё десятью минутами раньше, они сели на хвост её синей Альфы. А значит, вот уже сорок минут они кружат за ней по центру мегаполиса, а она ещё ни разу нигде не припарковалась.

– Смотри в оба, сынок. Она давно срисовала нас, только виду не подаёт и лопни у меня глаза, если она не приготовила нам, какую ни будь гадость. Упустишь – ходить тебе без головы. Ей богу. – Дадди сплюнул на пол измочаленную зубочистку и достал другую. Ему нравилось жевать их, эти ароматные деревянные палочки. Так Дадди подражал гангстерам из старых фильмов, кроме которых, ничего больше не смотрел. – «Да, детка. Так и есть. Ты умна не по годам».

Водитель потёр онемевший затылок и крепче взялся за руль.

Впереди показалась развязка – огромное, около ста метров в диаметре шестнадцати полосное кольцо, от которого, лучами расходились в стороны двенадцать хайвэев.

– А вот здесь повнимательней, сынок. Здесь наша детка может выкинуть одну из своих штучек.

Перед входом в развязку, общее движение, как обычно, замедлялось, поток транспортных модулей уплотнялся. За тем, миновав развязку и свернув на нужный хайвэй, транспортные модули разгонялись вновь. Один из таких хайвэев проходил параллельно тому, по которому сейчас двигался скутер Дадди и друг от друга их разделял только бетонный бордюр. По хайвэю, шелестя двигателями и шасси, встречным курсом проносились вырвавшиеся из плена развязки модули.

Маленькая и юркая Альфа заметалась по полосе. Двигаясь зигзагами, она один за другим обходила длинные неповоротливые скутеры и транспорты. Втискиваясь в образовывающиеся разрывы, Альфа начала постепенно отрываться от преследования.

– За ней, гадёныш, а то ты у меня долго не протянешь. Я тебя прямо здесь в куски разнесу. – Дадди прижал ствол «Плевка» к боку водителя.

«Плевок» считался оружием гангстеров и своё название оправдывал. Являясь продуктом кустарного производства, он получил его за то, что в прямом смысле слова выстрел из него напоминал плевок. Только плевался он мельчайшими, разогретыми в облаке плазмы до температуры выше тысячи градусов, каплями расплавленной меди и при этом издавал похожий звук. Пройдя электромагнитный ускоритель, струя расплавленного металла приобретала невероятную скорость и на выходе образовывала облако из мельчайших капель, которые и разваливали тело человека на куски. А небольшим он казался только в ручищах Дадди.

На самом деле длина его была не многим меньше полуметра, а весил он восемнадцать килограммов. Основную массу «Плевка» составляли электромагнитные ускорители, батарея и «патрон» – медный стержень, передний конец которого плавился во время выстрела. У «Плевка» имелся откидной приклад. Любой, кто во время стрельбы, пытался удерживать «Плевок», не упирая приклад в плечо, рисковал мгновенно получить перелом предплечий потому, что сильная отдача не компенсировалась даже внушительным весом оружия. Любой, но не Дадди. Дадди мог вести огонь с одной руки. Он прижимал согнутую в локте руку с зажатым в ней «Плевком» к бедру, как ковбой, из Вестернов и лупил из него, как бог.

– Я делаю всё, что могу. Но поток слишком плотный. – Голос водителя больше походил на стон. Он приник к рулю в ожидании очередного подзатыльника.

Тем временем Альфа удалилась уже метров на сорок и начала смещаться к левой обочине полосы. И вот тут произошло то, о чём и предупреждал Дадди. Боковая панель Альфы отъехала, и в воздух взлетело облако купюр. Завихряясь и кружа в потоке, создаваемом несущимися модулями, купюры сыпались, как опавшие листья, накрывая хайвей по всей его ширине. Между Альфой и скутером Дадди, мгновенно образовалась пробка. Водители тормозили, покидали модули и с выпученными глазами бросались собирать токены.

– Ах ты, детка. – Дадди был спокоен. Дадди улыбался – Вот, что ты задумала? Ты не разочаровала меня. Но ты задумала провести старика Дадди. – Дадди плюнул зубочисткой в лобовое стекло скутера. – А ну, дерьмо, остановись и выпусти меня! – Скутер быстро сбросил скорость и встал. Боковая панель взлетела вверх. Дадди ступил на асфальт.

С высоты двухметрового роста ему было прекрасно видно, как Альфа, добравшись до левой стороны полосы, въехала на развязку. Влившись в поток модулей, она пролетела по кругу и, вырвавшись из кольца развязки, на бешеной скорости пронеслась по соседнему хайвэю в тридцати метрах от Дадди. За полуоткрытым стеклом Альфы он успел разглядеть бледный овал лица, обрамлённый белыми с золотым отливом волосами, пронзительно синие глаза и готов был поклясться, что эти глаза сверкнули в его сторону. «Ах, детка, ты не забываешь старика Дадди».

Прорычав водителю:

– Дуй за мной, сукин сын, – Дадди, будто и не весил почти сто пятьдесят килограммов, вскочил на крышу ближайшего скутера. Совершая гигантские прыжки, он нёсся по крышам транспортных модулей к обочине, на ходу прилаживая к стволу «Плевка» оптику и лазер.