Электронная библиотека » Андрей Хуснутдинов » » онлайн чтение - страница 4


  • Текст добавлен: 29 мая 2018, 12:40


Автор книги: Андрей Хуснутдинов


Жанр: Приключения: прочее, Приключения


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 4 (всего у книги 45 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Шрифт:
- 100% +
***

Следующий, заключительный день Олимпийских игр, был посвящён чествованиям победителей, жертвоприношениям богам и пирам. На этот раз отдохнувшей за ночь публике было дозволено увидеть действо, развернувшееся на территории Альтиса, возле алтаря Зевсу. Здесь, на деревянном столе, были разложены тринадцать венков – по числу дисциплин. Гектор увидел это, устроившись на плечах отца, поскольку иначе рассмотреть что-либо в толпе, заполонившей всё вокруг, не представлялось возможным. Не будь это Олимпийские игры, Гектор бы не позволил обращаться с собой, как с маленьким, но в данном случае у него не хватило духу отказаться. Впрочем, он был не единственным сыном, кого отцы поднимали ввысь, давая возможность насладиться зрелищем. Клеант, упрямо не желавший просить о том же Праксидама, в конце концов оказался на мощных плечах бывшего борца и замер, стараясь лишний раз не двигаться.

Судьи тем временем торжественно подвели победителей с белыми повязками на головах и пальмовыми ветвями в руках к столу, где лежали венки из листьев священного оливкового дерева. Откуда-то послышались песнопения, над головами собравшихся размеренно и торжественно плыли мелодии гимнов. Они славили богов и героев – в первую очередь Зевса и Геракла. Далеко не все слова были понятны: звучали песни на древнем дорийском диалекте, отчего ещё сильнее ощущалась связь событий нынешних и прошлых, зародившихся давным-давно, но переданных сквозь века многими поколениями.

Сама церемония отчасти повторяла то, что происходило на стадионе: агонофет объявлял имя победителя, имя его отца и город, откуда он приехал. Один за другим чемпионы подходили к судье, и тот возлагал им на голову поверх белой повязки оливковый венок. Толпа вопила во всю мочь, отдавая дань спортсменам, их силе и ловкости, мощи и храбрости, уму и терпению. Каждому новому имени зрители аплодировали изо всех сил. Земля, где стояли чемпионы, была усеяна цветами, а в воздухе, сопровождаемые музыкальными аккордами флейтистов, носились разноцветные ленточки: ветер швырял их в разные стороны, не давая опуститься вниз.

***

Гектор смотрел на запад, где солнце почти скрылось за деревьями и больше не ослепляло, как днём. Пир был в разгаре, и конца ему не предвиделось. Всюду пили вино, и никто не жалел мяса, хотя в обычные дни оно было редкостью для большинства присутствующих. Победители сидели рядом со всеми, весело хохоча и обмениваясь воспоминаниями о тренировках. Гектор, который уже не мог съесть ни кусочка, улёгся на траву. В наступающих сумерках он вспоминал и заново переживал наиболее яркие события вчерашнего дня – дня, который он запомнит на всю жизнь.

Гектор и Клеант сидели у костра подле группы взрослых. Помимо Прокла и Праксидама тут были уже знакомые мальчикам двое братьев Диадор и Финний, молодой эллин Меарон и многие другие.

Гектору хотелось поболтать с Клеантом, побольше узнать у него о Спарте, но тот лишь раздражённо цыкнул и уставился на погружённых в разговор мужчин.

А разговор, скорее даже спор, шёл жаркий – как огонь, что пылал тут же. Гектор почти ничего не понимал, а стоило ему ухватить нить одной темы, как появлялась новая, тут же уводя спор в сторону. Мальчик откровенно скучал, пропуская мимо ушей почти всё, лишь иногда выхватывая обрывки фраз:

– Как ты можешь так говорить? Я на своей шкуре испытал, что значит власть персов в Милете, и, поверь, если восстание начнётся, я первый его поддержу.

– Даже если оно начнётся, Меарон, это ни к чему не приведёт. Вы не сможете противостоять Персии.

– Мы объединимся…

– А когда вас завоёвывали, почему не объединились?

– Тогда всё было иначе…

– Ну, конечно, тогда вы больше боялись друг друга. А самые умные, вроде теосцев, просто бежали из Ионии.

– По-твоему, мы должны смириться? Неужели вам всё равно?

– Я вообще не понимаю, почему это должно нас касаться. Милет всегда гордился своей независимостью и богатством, так пусть и выпутывается сам! – ехидно заметил Диадор.

– Ты неправ, это касается всех, – Меарон разгорячился. – Дарий ищет союзников для похода против скифов. Он хочет захватить наши колонии на побережье Понта, а они не только наши, но и ваши торговые партнёры.

В отличие от Гектора, Клеант слушал внимательно, ловя каждое слово. Раньше он мало слышал о Персии – в Спарте эта тема не была популярна. Но теперь на миг мальчику показалось, что такое равнодушие не совсем верная тактика: судя по беседе, сила и могущество Персии были реальной угрозой. Это вполне соответствовало тому, что Клеант слышал в Олимпии последние несколько дней. Далёкие скифы и понтийские эллины не слишком его беспокоили, как и торговля с окружающим миром, ведь Спарта вполне обеспечивала себя сама, но если начнётся война, то коснётся она всех. Войны были возведены в Спарте в ранг священный, и долг всякого гражданина – участвовать в них для защиты родины. Детей с колыбели готовили к воинской службе, страна всё время находилась в состоянии боевой готовности. Среди полисов Эллады не было равных Спарте в умении воевать и побеждать. Но если Персия так могущественна, то война с ней может обойтись очень дорого…

Мысли Клеанта прервал взрыв хохота. Темы войны плавно перетекли в иную, более фривольную область взаимоотношений, и изрядно захмелевшие мужчины наперебой делились байками из жизни реальных и вымышленных людей. Клеант нахмурился – ему хотелось больше узнать о событиях, потрясавших мир, но поделать он ничего не мог. Впрочем, сумерки уже давно сменила ночная тьма, и мерцавшие костры постепенно гасли, отмечая не только конец ночи, но и финал Олимпийских игр. Завтра с утра люди начнут разъезжаться по домам, наполненные воспоминаниями, эмоциями и мечтами. Завтра он расстанется с Гектором, который был неплохим спутником эти три дня, пусть и слишком болтливым. Но главное, он больше не увидит Праксидама, и от этого его одолевали странные чувства. Спартанец был уверен, что Праксидаму нравилось с ним общаться, делиться опытом и сведениями, давать ненавязчивые советы. Вот только завтра пути их разойдутся, и вряд ли они увидятся вновь. На мгновение Клеант представил, что будет, если завтра он уедет вместе с Праксидамом на его родную Эгину, но эта мысль тут же улетучилась. Нет, это было бы предательством своей страны, и Праксидам, конечно, возненавидит его, если узнает о подобных идеях. Клеант решительно мотнул головой и решил, что уйдёт завтра перед рассветом, пока все спят.

Разговор у костра почти прекратился, лишь Прокл и Праксидам тихонько переговаривались друг с другом. Клеант поднялся, разбудив неведомо когда задремавшего Гектора, и подошёл к взрослым.

– Я иду спать, – голос Клеанта сорвался, и он помедлил. – Хотел попрощаться… – он повернулся к Гектору: – Пока, Гектор.

Гектор в ответ что-то промычал и снова закрыл глаза.

Потом Клеант, обернувшись к Праксидаму, выдавил:

– Спасибо за всё.

Старик внимательно посмотрел на мальчика и кивнул ему:

– Прощай, Клеант. Рад был познакомиться. Жаль, что так мало времени… – он тоже поднялся и, шагнув к мальчику, положил руку ему на плечо. – Не думаю, что когда-нибудь буду в Спарте, но, может быть, мы оба снова приедем сюда через четыре года. Кто знает.

Клеант моргнул, кивнул Проклу и пошёл к своей тростниковой подстилке. Эти игры закончены, но теперь парень точно знал, что на следующих он будет не просто зрителем, а участником. Никто не помешает ему показать, на что он способен.

Глава 2

– Гектор, выходи! Опоздаем! – раздался крик матери. – Нам ещё до города надо добраться. – Они жили в доме, расположенном не в самих Афинах, а в нескольких стадиях от них, между Афинами и Элевсином.

Мать с отцом стояли у двери. София поправила искусно сделанные складки нового льняного шафранового хитона33
  Хитон – женская и мужская одежда, состоявшая из куска ткани, сложенной пополам и скреплённой на плечах застёжками.


[Закрыть]
, который поддерживался узким кожаным пояском на поясе и груди. Роса успела намочить коричневые кожаные сандалии и подол с вышитым волнистым орнаментом, но солнце уже пламенело на горизонте, а грядущий летний денёк обещал быть жарким. Лёгкая прозрачная лазурная накидка соскользнула с головы, и в ушах засверкали недавно подаренные Проклом изящные золотые серьги с подвесками в виде фигурок птиц, которые тут же запрыгали, поднимая настроение. Золотая гривна на шее казалась невесомой, и запах духов из фиалки и шафрана щекотал ноздри.

София радовалась возможности выбраться из дома, ведь замужней даме не пристало бывать на людях, и лишь во время больших праздников она могла позволить себе показаться на публике. Сегодня был последний день празднества Великие Панафинеи, который со времён тирана Писистрата стал самым популярным и грандиозным в Афинах, прославляя победу афинского царя Тезея над Минотавром. Сыновья Писистрата – Гиппий и Гиппарх – старались поддерживать созданные отцом традиции. Празднество, состоявшее из состязаний музыкантов, атлетов и конных соревнований, продолжалось несколько дней. Победители уже были известны, призы – большие амфоры44
  Амфора – вытянутый глиняный сосуд с двумя ручками, часто – с узким дном. Служил в основном для хранения и перевозки вина и оливкового масла. Панафинейские амфоры отличались большими размерами, на стенках этих амфор изображались сцены Панафинейских торжеств.


[Закрыть]
с оливковым маслом – розданы, и теперь предстояла самая торжественная часть действа – процессия к акрополю во славу богини Афины с жертвоприношениями и последующим пиром для горожан.

София вспомнила, как молодой девушкой участвовала в этих празднествах, и её охватил знакомый восторг. Даже обычно спокойный и невозмутимый Прокл в доспехах гоплита с улыбкой наблюдал за женой, опираясь на копьё и держа щит в левой руке.

Наконец в дверях появился Гектор, и семейство на повозке отправилось к Дипилонским воротам Афин, откуда начнётся шествие к установленному на акрополе памятнику богине Афине – покровительнице города.

Толпы народа стекались туда же, повсюду звучало пение, ревели предназначенные для жертвоприношений быки. Словно предчувствуя свою судьбу, один бык вырывался так яростно, что хозяин с трудом с ним управлялся, укрытый в столбе дорожной пыли. Лица людей были освещены восходящим солнцем и улыбками, наряды женщин и девушек соперничали друг с другом в красоте и пышности, их украшения переливались и сверкали, мужчины бряцали копьями и щитами. В воздухе стоял запах свежесрезанных оливковых ветвей и цветов, а в корзинах на головах девушек позвякивала серебряная посуда – будущий дар покровительнице Афин. Над всем этим людским морем возвышался, словно парус, натянутый пеплос, искусно сотканный из тончайшей ткани и укреплённый на мачте с колёсами. Этот плащ, на котором были вышиты сцены сражений Афины с гигантами, наденут на статую Афины в храме на акрополе.

– Прокл, подожди, – послышался чей-то голос, и рядом, протиснувшись сквозь толпу, возникли братья Диадор и Финний.

Братья только что вернулись из путешествия в Северный Понт и могли поделиться интересными новостями. Гектор был рад им и хотел о многом спросить, но те были явно чем-то озабочены и не расположены к разговорам с подростком.

– Я слышал, что в Афинах неспокойно, – без преамбул обратился Диадор к Проклу. – Мы так долго отсутствовали, что совершенно не в курсе дел. Надеюсь, эти двое не устроили какую-нибудь очередную глупость, – он кивнул на Гиппия и Гиппарха, которые присоединились к процессии в окружении свиты наёмных телохранителей-дорифоров. Они были в белом, как и все должностные лица. Впрочем, Гиппарх вскоре отделился от толпы и ускакал: ему предстояло встречать процессию на акрополе.

Прокл огляделся, и, убедившись, что никто не обращает на них внимания, тихо заметил:

– Не сказал бы. Их власть с каждым днём кажется менее прочной, но так продолжается все тринадцать лет их правления. Особых потрясений в последнее время не было. Они пытаются укрепить своё положение, и многие этим недовольны. Их методы становятся грубее, а доступ к управлению государством для тех, кто не слишком близок их семье, практически закрыт.

– Похоже, твоё мнение о них не изменилось, – вмешался Финний. – Ты поэтому никогда не пытался возглавить какую-нибудь коллегию?

– Верно. Люди, способные убить олимпийского чемпиона, недостойны власти, и служить им мне претит.

– Ты всегда был идеалистом, Прокл. Я знаю – Кимон был не только твоим родственником, но и почти отцом, а третья победа в гонке тетрипп могла дать ему величайшую славу…

– Третья? – прервал брата Диадор. – Насколько я помню, свою вторую победу он подарил Писистрату ради возможности вернуться в Афины, так что победителем тогда стал тиран Афин, а не Кимон. Подари он Писистрату и третью победу, может, остался бы жив.

– Боюсь, попытки договориться с такой властью слишком дорогое удовольствие, и чем дальше, тем дороже, – в словах Прокла слышалась горечь.

– Ладно, довольно вспоминать прошлое, – прервал Диадор. – Ведь Кимон погиб больше десяти лет назад. Знаешь, мне тоже было жаль его. Писистрат и его сыновья могли завидовать его победам, а я ими восхищался. Они приносили славу Афинам. Ведь до Кимона был только один трёхкратный победитель в гонке колесниц – и тот из Спарты.

– Кто? – поинтересовался Гектор, который в течение всего разговора не столько слушал, сколько глазел по сторонам в поисках приятелей. Отец никогда не пытался привить ему любовь и интерес к политике, спорт же интересовал его, сколько он себя помнил.

Взрослые, уже позабывшие, что находятся на празднике, поначалу растерялись, но Прокл почти сразу ответил:

– Его звали Эвагор. Праксидам знал его – они вместе выступали на играх. Кстати, – обратился он к братьям, – в Спарте в прошлом году появился новый царь – Демарат.

– И кого из двух царей он сменил – Клеомена или Аристона?

– Аристона. Демарат – его сын. Клеомен по-прежнему правит, и он достаточно молод, чтобы стоять во главе государства ещё долго.

– Да уж, на счастье Гиппия. Ведь у него со Спартой весьма тесные отношения.

– Не думаю, что они так уж прочны, а Гиппий, к тому же, связан и с врагом Спарты – Аргосом. И потом, Спарту всегда больше волновали внутренние дела Пелопоннеса, чем всей Эллады.

– Боюсь, это продлится недолго. Скоро всем нам придётся заниматься делами Эллады. Мы с Финнием давно не были на родине, но, поверьте, некоторые вещи виднее со стороны, – голос Диадора понизился, словно он боялся высказать то, что хотел.

– Ты имеешь в виду персов? – спросил Прокл. – Что ты узнал?

– Дарий силён, как никогда. Несколько лет назад он провёл успешный поход против саков-массагетов – это племена, что живут на восток от Каспийского моря, те самые, которые погубили персидского царя Кира. Государство, созданное Киром, Дарий держит твёрдой рукой, а ведь это огромная территория – от Ионии и Вавилона до самой Индии, не считая Египта и Финикии. Эти страны платят ему огромную дань, всюду он ставит своих наместников-сатрапов и верные гарнизоны. Победа над саками так его раззадорила, что теперь он задумал пойти против скифов.

– Он уже давно собирается.

– На этот раз дело серьёзное. Он готовит огромные силы. По дороге из Понта я побывал на Херсонесе Фракийском у Мильтиада. Он подтвердил, что Мандрокл с Самоса будет строить для Дария мост через Боспорский пролив. Это неспроста. Мне показалось, что Мильтиад и сам не знает, как ему быть. С одной стороны, приходится считаться с персами, с другой – он не из тех, кто любит подчиняться. Кому понравиться быть персидским ставленником вместо того, чтобы оставаться единоличным тираном Херсонеса? Да что я говорю, ты знаешь своего родственника получше меня.

– То, что мы из одного рода, и он – сын Кимона, не значит, что мы хорошие друзья. Мы редко находили общий язык, к тому же, он в основном жил на Херсонесе. Однако если он растерян, это действительно серьёзно. Как бы я к нему ни относился, его умение разбираться в любой ситуации меня с детства восхищало.

Внезапно разговор прервал какой-то шум и движение в толпе.

– Что происходит? – увлечённые беседой Прокл и Диадор только теперь заметили, как вокруг поднялось странное волнение. Со всех сторон толпу окружали телохранители Гиппия, и помаленьку люди оказались в кольце вооружённых охранников во главе с тираном. Все вокруг перешёптывались и, вытянув шеи, взволнованно и обеспокоенно оглядывались по сторонам.

– Всем положить оружие на землю и отойти к стене! – команда прозвучала решительно, а угрожающие позы дорифоров не оставляли сомнения: попытка сопротивления ничего не даст. На землю полетели копья и щиты. Несколько телохранителей полезли в толпу, выискивая оружие.

София придвинулась к Гектору, прикрывая его от охранников. Прокл, в свою очередь, подошёл к жене.

Послышался торжествующий вопль, и какой-то дорифор поднял вверх кинжал, отнятый у одного из присутствующих. Деревянная рукоять была украшена бронзовым ажурным навершием в виде сфинкса с тёмно-красным камнем в одном глазу. Камень из второго глаза выпал и остался валяться на дороге. Кинжал не был частью воинского снаряжения для праздника, а то, что владелец попытался его скрыть, вызывало подозрения. Очевидно, дорифоры искали подозрительных лиц. Пятеро охранников набросились на владельца кинжала и начали избивать его, хотя тот и не пытался сопротивляться. Толпа заволновалась, но никто не осмелился вмешаться.

Когда охранники отошли от своей жертвы, понять, жив ли мужчина, было невозможно. София отвернулась, крепко прижавшись к мужу и стиснув руку сына. Гектор ошарашенно смотрел на происходящее, и при виде окровавленного, покрытого пылью тела ему стало тошно. Он не понимал, что происходит, но не мог не жалеть скорчившегося в три погибели человека, которого почти покинула жизнь. Гектор много слышал о смерти, но это были героические смерти в сражениях во имя своей страны или ради открытия новых стран. Спортсмены гибли на состязаниях, его друг утонул в море, но то были обычные смерти, несчастные случаи, воля богов, а вот с такой гибелью ему сталкиваться не доводилось.

Мальчик видел, как напрягся отец, видел братьев, которые, стиснув зубы, наблюдали за избиением, видел белое лицо матери, переводившей взгляд с охранников на Гиппия и обратно. Люди словно оцепенели, покорённые кучкой чужестранцев-наёмников. Ожидание продолжалось долго, и солнце успело высоко подняться над горизонтом. Наконец к Гиппию прискакал взмыленный гонец и что-то тихо передал ему на ухо. По знаку тирана телохранители бросились к нему, прихватив избитого мужчину, после чего они все вместе направились в центр Афин.

– Что происходит? – этот вопрос волновал всех, но ответа не было. Атмосфера праздника, витавшая над городом утром, испарилась, сменившись разочарованием и горечью. Люди начали приходить в себя и расходиться – подальше от лужи крови на земле.

– Мы идём домой, – резко заявила София, не дав Проклу и слова сказать. Тот лишь кивнул:

– Я провожу вас, а потом постараюсь выяснить, что случилось.

– Ну а мы ждать не будем. Думаю, стоит пойти туда, – Финний махнул в сторону, куда отправился Гиппий. – Такое ощущение, что раскрыт какой-то заговор. Не знаю, как вам, а мне страшно. – Братья быстрым шагом направились к афинской агоре – рыночной площади, где всегда можно было узнать последние новости.

Когда Прокл, София и Гектор на повозке добрались до дома, Прокл, несмотря на протесты жены, тут же распряг лошадь и поскакал на ней обратно. По возвращении он был не просто обеспокоен, но растерян. Гектор сказал бы напуган, если бы мог представить испуганного отца. Братья были с ним.

– Гиппарх убит, – с порога сообщил Прокл жене и сыну. – Его убили Гармодий и Аристогитон.

– Но зачем? – воскликнул София. Она отлично знала обоих: они происходили из рода Гефиреев, к которому по матери принадлежала и она сама.

– По городу хотят одни слухи – никто толком ничего не знает. – Прокл устало опустился в кресло, откинув голову на высокую спинку и уронив руки на подлокотники. – Кто-то говорит, что Гиппарх оскорбил сестру Гармодия, запретив ей участвовать в процессии Панафиней. Гармодий достаточно горд, чтобы ему это не понравилось. Однако, судя по всему, они действовали не одни. Мне кажется, были и другие сообщники, а их за день не соберёшь.

– Я слышал, что Гиппарх преследовал Гармодия, ведь ему нравились красивые юноши, – вмешался Диадор. – Некоторые, правда, считают, что не Гармодия, а его сестру. Ты же знал Гармодия – как ты сам считаешь? Это нас целый год не было, но разве ты слеп? Ничего не замечал?

– Будто ты не знаешь Прокла, он не из тех, кто станет интересоваться политикой. Он бежит от неё, как от чумы, – вмешался Финний.

– Я видел, что они замышляют кое-что, но меня это не особо беспокоило. Род Гефиреев с давних пор борется за увеличение политических прав. Многие до сих пор смотрят на них, как на чужаков, – пожал плечами Прокл.

– Не могу сказать, что не согласен с Гефиреями, – заявил Финний. – Наши роды в последнее время тоже не жалуют.

– Что толку жаловаться? – голос Прокла прозвучал так резко, что присутствующие замолчали. – Пока у власти тираны, остальным приходится лишь терпеть, теша себя воспоминаниями о своей знатности и подсчитывая почти бесполезные богатства. Добиться реальной власти можно, лишь забрав её у Гиппия. Похоже, Гармодий и Аристогитон так и решили поступить и проиграли. Гиппий жив, Гармодий мёртв, Аристогитон сбежал, но сумеет ли он скрыться из Афин?

– А что было делать? – Диадор готов был взорваться. – Что ты предлагаешь?

– Ничего я не предлагаю. Мне претит любое убийство. Я не люблю Гиппия, но теперь он будет бояться, а напуганный тиран, как вы понимаете, может быть страшен, как загнанный зверь. Страх потерять власть помрачит его и без того не самый большой ум.

– Это мы понимаем. Но сидеть и ждать, пока он творит, что пожелает, мы не хотим.

– Тогда почему вы не присоединились к тираноубийцам?

– Мы ничего не знали.

– А если бы знали? – жёстко усмехнулся Прокл. – Стали бы действовать вместе с ними? Или предпочли бы посмотреть на результат? Вы только говорите о совместных действиях, но каждый род думает только о собственных интересах. Бутады – один из древнейших и знатных родов – никогда не будут на одной стороне с вами, Алкмеонидами. В свою очередь, Клисфен и Мильтиад друг друга терпеть не могут. Гефиреев до сих пор воспринимают, как чужаков, хотя живут они в Афинах немногим меньше нас или того же Писистрата.

Никогда Гектор не видел, чтобы его отец говорил так запальчиво. Тема явно волновала его до глубины души, но не в его привычке было высказывать свои суждения так резко и решительно. Гектору стало не по себе. То, что происходило, было из ряда вон выходящим, а насторожённые и даже раздражённые взгляды братьев усилили беспокойство мальчика.

Громкий стук в дверь заставил всех вздрогнуть.

Однако вновь прибывший казался безобидным – то была женщина лет тридцати, к тому же рабыня. Она испуганно попросила, нельзя ли повидать госпожу, и прошмыгнула на женскую половину, когда Прокл кивком дал согласие.

Вскоре София появилась в сопровождении рабыни и подошла к мужу.

– Меня зовёт подруга. Она на улице. Я сейчас вернусь.

Прокл собирался проводить жену, но София махнула рукой мужу и, не дожидаясь его, вышла. Несколько мгновений спустя раздался страшный крик.

– София! – Прокл рванул к двери. За ним выскочили на улицу братья с Гектором.

На пыльной дороге лежала женщина в шафрановом хитоне и лазурной накидке. Приблизившись, Гектор остановился в нескольких шагах от тела. Он чуть не зажмурился. Он не хотел верить, что это мама, даже глядя на отца, который опустился на колени, крепко прижал женщину к груди и застыл, стиснув зубы и чуть раскачиваясь взад-вперёд. Гектор не замечал и не слышал ничего вокруг. Мало-помалу реальность начала давать о себе знать. Сначала послышался стон, полный боли и тоски. Затем крики соседей, а потом на него обрушились другие звуки жаркого летнего дня.

– Мама, – голос дрожал и срывался. Гектор не мог остановиться, повторяя это слово снова и снова, будто пытаясь уверить себя, что обращается к живой Софии. Потом он кричал, захлёбываясь слезами, не стесняясь никого, а потом отец притянул его к себе, обнял и говорил какие-то слова.

Неслышно подошёл Финний и что-то тихо прошептал Проклу. Тот, неохотно кивнув, выпустил сына из объятий и наклонился над женой, чтобы поднять её тело и перенести в дом. Взгляд Гектора невольно обратился вниз, на платье матери. Одна вещь приковала внимание Гектора. В боку Софии торчал кинжал. Гектор похолодел, глядя на смертельное оружие. То был кинжал, который дорифоры Гиппия забрали у убитого ими мужчины.

Не в силах больше смотреть, Гектор отвернулся, даже не пытаясь вытереть слёзы. Мир расплывался перед глазами, но даже алевшее вдали заходящее солнце напомнило ему о кровавой драме. Он всегда был уверен в будущем, но сейчас его шатало, весь мир вокруг кружился. Впервые в жизни он не представлял, что ждёт его в новом году, который только что начался.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации