Текст книги "Победы, которые не умирают"

***

Выяснить, кто командовал триерой, оказалось на удивление просто. Эвмолп представил Леандра своему приятелю, портовому таможеннику Хрисиппу, и тот на вопрос юноши охотно ответил:

– Корабль Лисимаху принадлежит, нашему местному богачу. Ну, то есть принадлежит-то он, конечно, не ему, а Византию, но он – триерарх. Оснастил триеру за свой счет и вот теперь командует. Свои корабли у него тоже имеются – не триеры, а помельче. У него вообще-то несколько кораблей, по большей части торговых да грузовых, сам понимаешь. Говорят, торговлю рабами и металлами он ведёт с таким размахом, какой мало кому снился. Ну, не сам, конечно, торгует, а нанимает людей или сдаёт внаём корабли.

– И где живёт этот Лисимах? – словно невзначай спросил Леандр.

– А те-то зачем? Думаешь, на тебя польстится? – громко загоготал Хрисипп, но потом ехидно хмыкнул и ткнул пальцем куда-то в сторону города. – Вон, видишь, холм с крепостью? Вот возле него-то он и обитает. Громадный дом – не чета моему. Там тебе любой покажет.

– А ты сам с ним не встречался?

– Не. Куда там. У него есть, кому переговоры вести с таможней. Да ладно, пусть его. Хочешь посмотреть город? Я так понимаю, вы здесь весь день пробудете. Вон сынок мой, бездельник, пусть хоть тебя займёт, посмотрит, как ведут себя умные люди. Эй, Ксанф, подь сюда!

Мальчишка лет восьми подбежал к отцу. Руки он держал за спиной.

– Знакомься, это Леандр. Он здесь проездом, так что займи его на денёк, покажи город. И чтоб до вечера я тебя не видал, – Хрисипп торопливо направился к очередному прибывшему в порт судну.

Леандру совет понравился. Он предупредил Эвмолпа, что уходит до вечера, и вместе с Ксанфом пошёл в город.

Леандр и его спутник шли по улицам, и всё это время молодой человек держал в уме направление, указанное Хрисиппом к дому Лисимаха. По пути Леандр успел уточнить местоположение дома у Ксанфа, который в отсутствие отца оказался не прочь поболтать, между делом уплетая пирог, который раньше прятал за спиной.

– Ага, вон его дом, – вдали уже виднелась красная черепица на крыше. – Огроменный. Таких у нас немного.

– А сейчас он дома?

– Почём я знаю? Он несколько дней как вернулся, значит, мог пойти на рынок. Давай сходим и глянем. Это близко.

Рынок Византия мало чем отличался от рынков других крупных городов. Та же вонь, торговые ряды с продуктами, палатки с ювелирными украшениями, одеждой, посудой, тканями, лавки с благовониями, вином или лекарствами, всюду людские толпы, которые, впрочем, быстро редели в связи с надвигающимся дневным зноем. Небольшая группа мужчин оживлённо обсуждала новости.

Вдруг Ксанф вцепился в руку Леандра и возбуждённо зашептал:

– Вон тот, видишь, в коричневом плаще? Ну, в светлом хитоне? Это Лисимах.

Леандр остановился как вкопанный, глядя на незнакомого мужчину. Лицо его было мало примечательным, но выражение глаз, жёсткий рот и уверенные манеры говорили об умении и желании властвовать. Даже ростом он был выше остальных.

Говорили о Дарии.

– Значит, мост через Истр ещё стоит?

– Да. Дарий велел его уничтожить, если армия не вернётся через два месяца. Время на исходе, и не исключено, что скоро персы опять будут здесь. Я слышал, война со скифами не принесла ему успеха. Армии, чтобы воевать, нужен видимый враг, а не призрак.

– Ничего себе призрак, – заметил кто-то. – Поля на пути армии Дария он жжёт вполне реально.

– Да, угроза голода и заставила персов вернуться – Дарий и до Тираса не успел добраться. Даже раненых не берут – оставляют на милость варваров. Скифский царь Иданфирс может праздновать победу. Скоро персы будут у Истра. Надо предупредить тиранов, которых он оставил сторожить тамошний мост. – Все посмотрели на Лисимаха.

– Я виделся с Аристоном, когда возвращался из Ольвии, – неохотно обронил хозяин Иолы. До этого он чуть заметно улыбался, слушая разговоры, и помалкивал. – Всё, что знал, я ему сообщил.

– А кто там ещё, кроме нашего Аристона?

– Там их много: Гистией из Милета, Гиппокл из Лампсака, Стратис из Хиоса и другие. Мильтиад Херсонесский тоже там. Дарий знал, кого оставлять: все они зависят от него.

– Да уж, хотел бы я знать, что происходит, – мужчина, стоявший возле Лисимаха в полном боевом облачении гоплита, стукнул копьём о землю. – Известия одно противоречивее другого. Похоже, придётся опять ждать персов в гости. Лишь бы мост Мандрокла продержался до той поры, тогда они тут не задержатся.

Леандра порадовали новости о том, что персы возвращаются. Значит, не только Таврия, но и Ольвия не пострадали.

Беседа плавно перетекла в рассказ о привезённых товарах, а потом мужчины разошлись, и Лисимах в сопровождении трёх рабов отправился к своему дому. Он шёл неторопливо, по правой стороне улицы, приветствуя знакомых и расталкивая с помощью рабов нерасторопных бедняков.

Леандр с Ксанфом проводили его взглядом. Ксанф порывался что-то спросить, но Леандр стиснул его руку и тихо пробормотал: – Потом. Мне нужно кое-что выяснить. Ты знаешь кого-нибудь из тех, с кем он говорил?

– Ага, вон тот, видишь? Мой дядя. – Он указал на пухлого мужчину лет сорока. – Его Тисамен зовут. Пошли, спросишь, чего надо.

– Просто представь меня ему.

– Дядя, – Ксанф помахал рукой, привлекая внимание.

– О, племянник. Ты как тут оказался? Отец знает? – видимо, на последнюю часть вопроса он положительного ответа не ждал, потому что сразу добавил: – Смотри, скажу ему – выдерет по полной.

– Ничего подобного, – обиделся племянник. – Он мне сам наказал помочь Леандру посмотреть город, он ведь тут впервые. Кстати, это Леандр. Его корабль только что из Понта. Я думал показать ему агору, но тут мы вас увидали, и он говорит, что знаком с Лисимахом…

Леандр хотел вмешаться, чтобы прервать словесный поток, но не успел. Тисамен с любопытством взглянул на юношу, которому было явно не больше шестнадцати.

– Вот как, знаком? Ты уже бывал у нас? Мне показалось, ты тут впервые, – племянника он явно слушал внимательно.

– Нет, конечно. Я всего лишь видел его триеру, когда недавно был в Ольвии.

– В Ольвии? Да, Лисимах только что оттуда. Ты был там? – Тисамен явно оживился. – Правда, что оттуда все сбежали?

– Не совсем. Но люди боялись войны с персами. Одни готовились к ней, другие бежали. Когда я уплывал, то увидел триеру, которую встретил у вас в порту. Вот мне и стало интересно, чья она. Вы, наверное, хорошо знаете Лисимаха? Хрисипп говорил, он очень известен в Византии.

– Лучше не скажешь. Его все знают.

– Я видел его дом – у нас в Таврии таких и нет. Наверное, у него не меньше десятка рабов?

– Десятка? Пожалуй. Для обслуживания дома. Не считая тех, кто работает в его мастерских и на полях.

– У него несколько мастерских?

– Три штуки. Оружие делают, доспехи. На его триере все вооружены его же товаром. Удобно.

– И выгодно. Особенно в наше время.

– Конечно. А твой отец чем занимается?

– Тоже торгует. Сейчас мы как раз везём груз в Элладу.

– В Афины?

– Нет, на Эгину. Я вообще-то впервые в таком путешествии.

– Понимаю. Молодым это на пользу. Взять того же Лисимаха – где он только не был. С юности плавал всюду, всё изучил, нашёл нужных людей. Теперь вот ему товары везут со всего света.

– А с Понтом он тоже торгует? Раньше я про него не слышал.

– Конечно, торгует. В основном с югом и западом: Синопа, Гераклея, Истрия, Аполлония. Ну а на севере разве только Ольвия, и то лишь в последнее время. Раньше там рабов немного было, а сейчас что ни поездка – то кого-то привезут. Рынок там, видимо, растёт.

Это была правда. Последние годы ольвийская агора разрослась, торговые пути, на перекрёстке которых находился город, становились всё более оживлёнными, и потоки товаров со всех концов варварского мира встречались в этой точке на берегу обширного лимана.

Леандр понял, что добиться чего-то ещё от Тисамена будет непросто, не рискуя привлечь его внимание своим любопытством. Он предложил Ксанфу остаться с дядей, чему паренёк был не слишком рад. В отличие от дяди, который не прочь был заставить племянника поработать – поднести с рынка до дома корзинку с едой.

Леандр решил пройтись в ту сторону, куда ушёл Лисимах. Двигался он неторопливо, поглядывая по сторонам, делая вид, что его не интересуют белые стены дома Лисимаха. Внезапно послышался вскрик, затем звуки палочных ударов – и снова крики.

Леандр пробежал до конца стены и осторожно выглянул за угол. Лисимах избивал одного из своих рабов, который пытался сдерживать крики, но выдержка изменяла ему, когда удары были особенно сильны. Несколько человек, проходивших по улице, равнодушно или с интересом поглядывали на происходящее. Раб, который при ближайшем рассмотрении оказался мальчишкой – ровесником Леандра или чуть младше – дёргался и извивался, а рядом на земле валялась корзина, откуда вывалились две амфоры, треснувшие от удара. Наполнявшее их вино быстро впитывалось в уличную пыль, окрашивая её кроваво-красным цветом.

Истязание продолжалось до тех пор, пока мальчишка не затих, уже не в силах сопротивляться. Тогда господин швырнул его оземь и величественно удалился.

Лисимах с одним рабом вскоре скрылся за углом, противоположным тому, за которым прятался Леандр. Только тогда третий раб из тех, что были с местным богачом, нагнулся над мальчиком и затормошил его.

Леандр решил не медлить и шагнул к ним. Общение с чужими рабами могло бы вызвать удивление и недоумение среди горожан, но Леандр был чужаком, его никто не знал, и он решил попробовать.

– Давай я помогу. – Он присел на корточки и дотронулся до лежащего без сознания мальчика.

– Ты кто? Чего хочешь? – подозрительно спросил мужчина.

– Ничего я не хочу, просто помочь подошёл. Да и разве ты можешь мне что-то предложить?

– И как ты поможешь?

– Могу помочь до вашего дома дотащить, могу перевязать раны и смазать их, чтобы зажили лучше. Ты что предпочитаешь?

Раб пристально посмотрел в глаза молодого человека, осмотрелся по сторонам, словно ожидая подвоха, потом опустил глаза на покрытого кровью паренька и после краткого размышления кивнул.

– Давай втащим его в дом. Здесь ему не поможешь.

Вдвоём они подняли мальчика за плечи и ноги и потащили вдоль стены. Крошечная дверца, скрытая зелёными листьями плюща, легко отворилась, и Леандр оказался на территории, принадлежавшей человеку, чьей судьбой он сегодня так живо интересовался.

Дом был и впрямь огромным: внешняя каменная стена служила внутренней стеной помещений, которые шли по её периметру. Крышу над помещениями с внутренней стороны поддерживала колоннада. Центральное место занимал двор с мощёными дорожками, в центре двора на высоком постаменте высилась статуя бога торговли Гермеса. Были и другие статуи, но кому они принадлежат, Леандр не разглядел.

На противоположной стороне двора находился каменный хозяйский дом. Леандр, повинуясь знакам раба, повернул вправо от калитки, и они зашли в помещение, явно предназначенное для слуг. Здесь не было мебели, кроме пары лежаков и некоего подобия стола на очень коротких ножках. На лежаках валялись разбросанные в беспорядке тряпки. Кувшин с водой и пара горшков, один из которых был с отколотым горлом, составляли на столе компанию куску ячменной лепёшки.

Мальчик застонал и заметался, и мужчина, взяв его за плечи, тихо что-то зашептал на незнакомом Леандру наречии. Потом раб перешёл на эллинский:

– Тихо, Таркай, тихо. Сейчас мы тебе поможем. Бедняга! С тех пор, как он отправился с хозяином в это последнее плавание, несчастья на него так и сыплются. Сначала сестры лишился, теперь вот хозяйские побои каждый день. Так он долго не протянет.

Леандр между тем вынул из-за пояса мешочек, который всегда носил с собой. В нём лежал пузатый арибалл55
  Арибалл – небольшой сосуд округлой формы с узким горлом и расширяющимся к верху венчиком.


[Закрыть] с мазью, которую он научился делать по совету Праксидама. Тот был в своё время знаком с известным лекарем Демокедом из Кротона, который, как говорили, попал в плен к Дарию и служил его личным врачом. Вернувшись домой, Демокед женился на дочери самого Милона. Этот Демокед когда-то два года жил на Эгине, и Праксидам воспользовался случаем узнать у него множество полезных вещей. Одной из них был состав заживляющей мази, помогавшей спортсменам лечить постоянно появлявшиеся травмы.

– Принеси чистую тряпку и воды, – попросил он раба и, пока тот искал тряпки, спросил: – Как тебя зовут?

– Спарток, – раб протянул тряпку, держа в руках кувшин.

– А я Леандр. – Он протянул руку за тряпкой, порвал её надвое, смочил одну часть водой и начал обтирать спину Таркая. Осушив её второй тряпкой, он вынул мазь. Запах лаванды и розмарина наполнил комнату. Леандр начал осторожно наносить мазь на кровоточившие раны. Явно не первые – спина была исполосована плетьми, верёвками и палками. Не отрываясь, Леандр спросил:

– Его сестра погибла? Как?

– Бросилась с корабля и утонула. Это в Ольвии случилось. Такая чудесная была девочка, наша Иола. Все её любили…

– Иола?

– Да, самое имя для рабыни. Её мать тоже была тут рабыней, рано умерла… Алида её звали. Всё надеялась, что у дочери судьба будет не как у нас, но куда там… – Спарток резко замолчал. – Брат любил её больше всего на свете, хоть отцы у них разные. Баловал, как мог. – Он замолчал, вспоминая те дни, а Леандр отметил про себя, что если судить по отношению Спартока к Иоле и Таркаю, мать их много для него значила. Он говорил на удивление правильно для раба-варвара, а его сдержанные, без подобострастия, манеры вызывали у Леандра уважение.

– Так они с детства жили тут?

– Конечно. Другой судьбы не знали и уже вряд ли узнают.

Таркай снова застонал и открыл глаза. Он попытался перевернуться на спину, но Леандр придержал его за плечи. Мальчик недоумённо смотрел на чужака, затем перевёл взгляд и, увидев Спартока, слегка успокоился.

– Ты как? Помнишь, что случилось? – обеспокоено спросил Спарток.

Таркай сглотнул и посмотрел на чашку, стоявшую возле топчана. Леандр протянул её, и мальчик, с трудом приподняв голову, жадно к ней припал.

Леандр изучал его черты, ища сходство со своей знакомой, но помимо волос, отливавших медью, не было ничего, что позволило бы назвать его братом Иолы. Ему оставалось узнать, что же случилось на судне, и тогда решить, говорить ли брату правду о сестре.

– Ты кто? – хриплый голос прервал его размышления, и Леандр посмотрел вниз. Пристальный взгляд тёмных глаз заставил его вздрогнуть. – С какой стати ты взялся мне помогать?

– А почему бы нет? Ведь мне это не трудно.

– Да такое у нас никому бы в голову не пришло.

– Наверное, у вас так принято.

– А ты сам нездешний?

– Нет, я из Понта.

– Понт? – Боль вспыхнула, вызвав тяжёлые воспоминания. – Ненавижу Понт, – еле слышно пробормотал Таркай.

– Да, Спарток сказал, что твоя сестра погибла там. Мне жаль. Она была моложе тебя?

– На четыре года моложе, – Таркай откинулся на ложе, рассеянно уставившись в потолок.

– А ты уверен, что она утонула? – спросил Леандр.

– Да куда ей деваться в воде-то? – Спарток сокрушённо покачал головой. – Она и плавать не умела. Никто из нас не умеет. И Таркай сказал, что сам всё видел.

– Да, видел, – после краткого колебания решительно произнёс Таркай. – Видел, и так и сказал хозяину. Как он тогда орал, винил меня, да разве ж я мог что-то сделать? Нет. Ей не было пути назад. – Глаза его блеснули, и Леандр внезапно понял, что брат отлично осведомлён о спасении сестры, но не намерен ставить кого-либо в известность, даже такого близкого человека, как Спарток. Он будет защищать сестру до конца. Леандр повернулся к Спартоку и попросил:

– Не мог бы ты принести чего-нибудь попить? Нам с ним это не помешает. – Поскольку в комнате ничего не было, Спарток вынужден будет оставить их наедине, а этого Леандр и добивался.

Когда тот вышел, Леандр решительно спросил:

– Ты ведь видел, как она спаслась?

– Кто? – глаза Таркая вспыхнули, но он тут же взял себя в руки.

– Иола.

– С чего ты взял? И откуда ты знаешь Иолу?

– Это я спас её в Ольвии, – Леандр решил взять быка за рога. – Я был в воде, и помог ей забраться на наш корабль. Я запомнил триеру твоего хозяина, увидел её тут в порту и решил выяснить побольше о нём и об Иоле, если получится.

Всего три предложения, но за то время, что Леандр их произносил, на лице Таркая подозрительность успела смениться недоверием, а потом надеждой. Леандр видел, что тот хочет, но боится задать следующий вопрос. Мучить парня смысла не было.

– Она в порядке. Я у моего отца её оставил. Он не причинит ей вреда.

Таркай слушал молча, а губы его растягивались в улыбку. Казалось, он готов был часами слушать о том, что ей хорошо.

– Расскажи о ней, – попросил Леандр. – Она молчит почти всё время, о себе не рассказывает.

Таркай нахмурился, закусил губу и внимательно посмотрел на Леандра.

– Ты мне не веришь?

– Верю. Видишь ли… Мне было четыре, когда она родилась. Я жутко ревновал поначалу. Мой отец – свободный, но я его не знал. Мама сама из скифов, как раз из-под Ольвии, жила с родителями в какой-то деревне, потом вышла за эллина, даже имя взяла эллинское. Мама говорила, что если ребёнок рождается, то он получается ни эллин, ни скиф. Там много таких полукровок, навроде меня. Не помню, как их называли… Калип… капил…

– Каллипиды, ну или эллиноскифы, – поправил Леандр, ему не терпелось услышать, что было дальше.

– Вот. Но во время какой-то стычки отец погиб, а мать захватили в плен скифы – не из её племени, а другие, их ведь там много, так она говорила. Они и продали её на невольничьем рынке, правда, не в Ольвии, а в Аполлонии, и там её купил мой хозяин. Это мне Спарток рассказывал, он и сам был куплен на том же рынке. Он-то ведь фракиец. Он говорил, – Таркай понизил голос и заколебался, но потом продолжил, – что Лисимах как маму увидел, так мигом выложил за неё больше пятисот драхм.

Леандр вспомнил двести драхм, заплаченных за двух рабов, и покачал головой.

– Да, потом Лисимах привёз маму сюда, но она ждала меня, так что он получил разом двух рабов. А через четыре года родилась Иола. В доме Лисимаха об этом говорить нельзя, но все знают, что её отец… Ну, он, в общем. Но мне то что, я её вскорости полюбил жуть как сильно. Да её все слуги обожали. Даже жене хозяина она нравилась. Своих-то детей у неё нет. И сестра моя любила общаться с ней. Это потом Иола стала молчаливой, слова не добьёшься, а сначала весёлая была, счастливая – пока не поняла, что вокруг происходит. А это случилось, когда мама померла.

Таркай замолчал, лицо его напряглось и исказилось гримасой боли, а взгляд устремился в угол, словно пытаясь прожечь стену.

– Года четыре назад объявился брат хозяйки Агесарх, будь он проклят. Он живёт не здесь – в Аполлонии. Они в тот вечер хорошо повеселились, но Лисимах отправился спать, а Агесарх вышел во двор. Что там случилось, мне никто не рассказал, но я не дурак, сам догадался. Утром маму нашли мёртвой. Говорили, она убила себя, но она бы так не сделала. Агесарх наутро уехал, и его здесь больше никто не видел. Его счастье, пусть этот гад только сунется!

Леандр поёжился, услышав угрозы раба эллину. Закон против раба, поднявшего руку на свободного, был суров, и оправданий не предусматривалось.

– И что дальше?

– Лисимах тогда как озверел. Иногда мне казалось, что он и сам не прочь прибить братца жены… Я как-то подслушал, как он говорил с женой, что ноги её брата тут не будет. И хозяйка переменилась. Раньше она, наверное, думала, что он так просто, развлекается, как другие. Тут-то она и поняла, как он на самом деле к маме относился. Иолу начала третировать, как никого. А Лисимах наоборот, защитить пытался, только вот свободу дать не хотел. Сам понимаешь, как Иоле пришлось тяжело. Уборка, готовка, работа на ткацком станке, стирка. Она толком поспать не успевала, а уже снова зовут. А коли не успеет чего – хозяйка тут как тут, ругает и даже бьёт. Не при муже, правда. Через несколько месяцев Иола была кожа да кости, вся прозрачная. Я боялся, что помрёт. Вот Лисимах и решил, что возьмёт нас в плавание. Мне-то и прежде доводилось с ним ходить в море – я у него навроде оруженосца.

Может, ты слышал, что Аристон, наш тиран, по приказу Дария оставался у моста через Истр: следил, чтобы его не разрушили, пока Дарий возится со скифами. Лисимах – его правая рука, и вот Аристон его отправил на триере вслед армии Дария, чтобы быстрее получать новости. Мы побывали в Истрии, потом в Никонии. Когда Дарий стал приближаться к нему, отправились в Ольвию. Лисимах узнал, что хотел, и мы уже готовились к отплытию, когда хозяин решил прикупить кое-чего на агоре. Но там всем было не до торговли. Обычно у них на оптовом рынке можно найти немало полезного, но тут склады были закрыты. Всех больше волновало, как бы найти на кораблях свободные места для бегущих людей, чем как заполнить их товаром. Ему не повезло: новых товаров не приобрёл и Иолу потерял.

Таркай усмехнулся:

– Товаров не было, – повторил Таркай и помрачнел, – зато с агоры Лисимах вернулся не один: с ним был Агесарх. Триера сразу отчалила и направилась в Истрию, к Аристону. Как Агесарх оказался в Ольвии, я не знаю – сбежал, наверное, из Аполлонии, когда персы туда подобрались. Иола бросилась на него, я попробовал её оттащить, но Иола успела добраться до Агесарха. У него был нож, так она его умудрилась вытащить, и этим ножом пырнула Агесарха в брюхо и тут же прыгнула в море. Гребцы даже не заметили, как это случилось: все бросились к Агесарху на помощь, никто не подумал о рабыне. Только я и видел, как её спасли и втащили на чей-то корабль. Я никому не сказал, даже когда Лисимах чуть не запорол меня до смерти за то, что я не смог остановить сестру, а потом дал ей прыгнуть в воду.

– Почему ты её спас? – внезапно от рассказа Таркай перешёл к вопросам.

– Потому что рядом был и смог спасти. Я ей обещал, что у нас её не обидят. Тебе я обещаю то же. А что с Агесархом?

– Выжил. Нож только слегка его задел. Ругался, хотел вернуться, найти Иолу и убить, но куда там. Лисимах в шутку предложил ему тоже прыгнуть за борт, только тогда Агесарх и заткнулся. Лисимах привёз его сюда, поскольку Аполлония сейчас не в лучшем положении.

– Лисимах ему простил смерть твоей матери?

– Она же просто рабыня. А он – родственник, хоть и ублюдок. К тому же, он в смерти Иолы не виноват – он сама его чуть не грохнула. Жаль, что не насмерть, – кровожадно оскалился Таркай.

– Я всем сказал, что она утонула. Когда вспомнили о ней после ранения Агесарха, её в воде уже не было. Мне поверили – мы ведь плавать не умеем. Лисимах разозлился на меня, я тебе говорил, но было поздно. Зато не очень-то он сожалел, что Агесарх ранен. Он сейчас тут, в доме, в себя приходит. Так что мне достаётся и от него, и от Лисимаха, и от его жены. Но это можно вынести, потому что я знаю: моя сестра жива. Благодаря тебе. Простой раб ничего не может предложить свободному человеку, вроде тебя, но если выпадет мне шанс помочь тебе, я всегда буду на твоей стороне. Всегда!

Слова прозвучали как клятва, настолько торжественно и твёрдо произнёс их Таркай. Чужой раб присягал на верность Леандру. Это было немыслимо, но после прозвучавших признаний молодой человек не стал его останавливать. Всё равно ему предстояло уехать, а Таркай останется здесь, и неизвестно, увидятся ли они когда-нибудь. Они оба это понимали.

Через мгновение тряпка, скрывавшая вход, впустила Спартока. Стало видно, что на дворе уже темно. В руках Спартока был небольшой кувшин с вином и пара кубков. Он налил в них вино, один передал Леандру, а из второго напоил Таркая. Пора была уходить.

– Позаботься о нём, – попросил Леандр Спартока. – Он слишком безрассуден.

– Ты мне это говоришь? – усмехнулся Спарток, но потом добавил: – Он мне как сын. Я за ним пригляжу.

– Мне пора. Прощайте. Мой корабль завтра утром уходит в Элладу. Если доведётся быть в Византии, я вас постараюсь разыскать. Таркай, я рад, что мы познакомились. Похоже, это судьба, и она на нашей стороне, а значит, мы ещё увидимся. – Ответом был лишь блеск глаз и лёгкая улыбка.

Леандр вышел за дверь, и Спарток проводил его к выходу на улицу. Странное ощущение не оставляло Леандра всю дорогу. Только оказавшись в гавани, он понял, что Таркай так и не спросил ни разу, где живёт Леандр. Он не хотел знать то, что не хотел, чтобы знали другие.