Текст книги "Посол Великого владыки. Сокрытое царство. Часть 1. Том 1"

Часть II. Слепота благородных порывов

Глава 1. Как обрести приключения

Ты уверен, что это он?

– Да, точно тебе говорю, он самый.

Уже который день друзья наведывались в это заведение, но удача вознаградила их упорство только теперь.

– Я его хорошо запомнил, – растягивая слова, Соргий смешно тер друг о друга кончики коротких пальцев. – Вот! Видишь? Лыбится, как в дрянном зеркале!

Расположившийся в двух столах от них щеголь в расшитых золотом сиреневых одеждах действительно напоминал сплюснутое с боков отражение в грубоватой подделке торгендамских умельцев, пытающихся копировать зеркала настоящих мастеров из Капошти или центральных провинций империи. Впечатление усиливалось за счет вздыбленной пышной пшеничной шевелюры, – строго по последней столичной моде.

– Представляю, как вспыхнет эта шапка, если добавить немного огоньку, – шепнул Вордию маленький плут.

– Это на крайний случай, – криво усмехнулся тот. – Ну что, я пошел тогда?

– Терпение, братишка, – в голосе Соргия прорезались нотки легкого превосходства. – Воздух колыхать – это по моей части. Сиди ровно – и узришь работу настоящего мастера!

«Песнь звезды» считалась самым сомнительным местом отдыха в Энтеверии, и не потому, что здесь собирались работники ножа и топора. Просто за долгие годы существования этого широко известного заведения никто точно так и не смог дать ответ на простой вопрос, что в нем главнее – еда, выпивка, фривольные танцы, доступные женщины или забытье в сладком дымке степной травы? Здесь совершенно свободно и бесконфликтно уживались за соседними столиками степенные отцы семейств, выгуливающие своих жен на десяток сэкономленных леро, и надменные личности из речного порта, тихо обсуждающие детали весьма неоднозначных с точки зрения закона предприятий под вульгарный смех размалеванных мустобримской сурьмой и румянами гетер. Это создавало какую-то особую, доверительную атмосферу, воспользовавшись которой Соргий без церемоний направился к намеченной цели.

– Ну здравствуй, старина! Давненько тебя тут не было! Что пьете? У-у-у, какая гадость! Эй, человек, таскульского сухого сюда, я плачу!

Цель слегка напряглась, однако две его шикарно одетые спутницы обратили к пришельцу дежурно приветливые и на всякий случай радушные физиономии.

– За прекрасных дам – пью только лучшее вино этого лета! – торжественно заявил Соргий своей новой компании.

Как минимум две роскошные улыбки были ему просто гарантированы.

– Таскульское и правда стоит своих денег, – осторожно наклонил продолговатую голову недавний хозяин стола. – Но мы, – и он приобнял, скривившись, своих спутниц, – предпочитаем темные сорта вуравийского винограда.

– Помню-помню, – откинулся назад Соргий в порыве притворного блаженства. – Недели две назад, кажется, вы как раз пили нечто подобное. Ну, ты еще был с этой, рыженькой… она, правда, потом ко мне перебежала, хе-хе!

– С какой еще рыженькой? – церемонно подала голос черноглазая брюнетка слева. Голос ее был тяжелый и низкий, под стать выглядывающему из тесного шелкового платья бюсту.

– Не понимаю, о чем это он! – с притворным равнодушием элегантно хихикнул уличенный пижон. – Таскульское все-таки прилично бьет в голову!

Девушки засмеялись, – деревянным смехом, чтобы скрыть неловкость.

– Да брось ты, – не сдавался Соргий. Он закинул ногу на ногу, нагло щупая взглядом собеседника. – Фения, кажется, или Фелия? Она мне про тебя столько всего рассказывала! Вот, к примеру…

– Ну хватит! – вышел из себя пижон. – Мы тебя не трогали, и ты к нам не лезь. Столов свободных мало?

– Да ладно, ты чего пузыришься? Сейчас сбрызну. Ты мне только это – адресок той лисички скажи? А то, видишь ли, напоила она меня крепко в тот раз, чего греха таить, да и пропала с концами. Вот ничего у нас тогда и не вышло. Так что, сам понимаешь, дело чести!

– Не знаю я никаких лисичек! Что вы его слушаете, он же вдатый! – визгливо выдал сплюснутый пижон и вдруг, вскочив с места, стремительно понес свое грушевидное тельце к выходу.

– Вот дела! – обалдел от такого исхода Соргий. – И давно у него такие припадки? – обратился он к не менее изумленным девицам.

Те в растерянности посмотрели друг на друга.

– Ну что, опять при девках, а дело в дымоход? – раздался злобный шепот у Соргия в правом ухе. – Сиди ровно, профессионал!

– Вордий, погоди! Извините, дамы, я буквально на миг, – выдал тот привычную ложь и кинулся за другом.

– Эй, а платить кто будет? – наконец опомнились возмущенные прелестницы. Их первая в жизни охота на толстые кошельки столичных ловеласов парадоксальным образом завершилась тем, что кинули их, – причем на самое дорогое вино в заведении.

– В общем, пасешь его открыто, след в след. Обернется – рукой маши дружелюбно. А я по другой стороне улицы…

– Ворик, а может, не надо, а? Вдруг он в колесницу сядет и…

Но «вдруг» не произошло. Пышногривый пижон нервно семенил по проспекту Двенадцати добродетелей, безуспешно пытаясь смешаться с толпой. В очередной раз боязливо оглянувшись, он обнаружил Соргия и резко свернул в первый попавшийся переулок. Маленький вуравиец галопом бросился следом. К счастью, здесь в основном шли глухие заборы, и щель для очередного финта жертва нашла нескоро. Однако внезапно быстроногий амбал, возникший словно из ниоткуда, мощным рывком толкнул пижона вправо, отчего тот больно ударился плечом о потрескавшуюся каменную ограду.

– Сорик, последи за улицей! – бросил Вордий своему другу.

Потрепанный пижон между тем кое-как восстановил равновесие и выхватил откуда-то короткий и узкий кинжал.

– Не подходи, кровь пущу! – хрипло выдал он, глядя на соперника безумными выпученными глазами.

– Так, а это что у нас тут такое? – подбоченился Вордий. – Боевое оружие для гражданских в империи запрещено…

– Дай пройти! – заверещала загнанная жертва, совершая хаотичные движения острием.

– …и подлежит изъятию! – неторопливо закончил императорский гвардеец.

Отработанным приемом он ушел вбок, накидывая плащ на голову грозного противника, молниеносно зафиксировал захват и подсек несчастному ноги.

– Таким только яблочки чистить, – с укором заметил Вордий, изучая конфискованный предмет. Присев рядом с поверженным оппонентом, офицер вернул себе плащ и добавил: – Но глаз выколоть тоже можно. Друг мой, – неожиданно сменил он тему, – а как тебя, кстати, зовут?

– Серми, – прошептал тот. – Сений Серми. Деньги вот, – коснулся он дрожащей от страха рукой своего пояса. – Только отпустите!

– Деньги – это хорошо! – приободрил его Вордий. – Но мне от тебя нужно совсем не это.

– А? – глаза Серми стали похожими на блюдца. Небесный владыка свидетель, какие чудовищные картины рисовало ему в тот момент собственное извращенное воображение.

– Мне нужны некие сведения, – примирительно продолжил Вордий. – Вот скажи мне, Сений Серми, пробовал ли ты когда-нибудь на вкус человеческий глаз?

Сердце несчастного замолотило так, что чуть не пробило дырку в грудной клетке.

– Вижу, что не пробовал, – оптимистично развил идею Вордий, картинно озираясь. – Но все когда-то приходится делать в первый раз. Итак, коктейль «Ясное око». Выкалывается один глаз, например, твой, – и он сделал демонстративное движение клинком, от которого жертва инстинктивно дернулась назад. – Добавляются два яичных желтка, белое вино и соль по вкусу. И знаешь, что в итоге получается?! – вдруг заорал он прямо в лицо Серми. Тот весь затрясся, исторгая из себя слезы и еще кое-что более сомнительного свойства.

– Да глупость охрененная получается! – брызгал в него слюной Вордий. – Потому что молодой парень – высокий, стройный, красивый – теперь всю жизнь без глаза ходить будет! И все почему? – хищно обернулся он к Соргию за поддержкой. – Потому что по причине своей врожденной тупости не захотел рассказать двум достойным, замечательным людям о своей знакомой: девушке ростом в пять зитов, волосы рыжие, глаза зеленые, родинка на левой щеке! – впечатывал Вордий в мозг Серми каждое слово.

– Нет, нет! – захлюпал соплями тот. – Не было родинки, Светом животворящим клянусь!

– Ах, не было? – радостно воскликнул Вордий. – Тогда говори, что было! Имя, где живет, чья дочь-жена – все, что знаешь! Медленно и четко!

– Ее зовут, – всхлипывал Сермий, – Фения Бразело. Я ее тогда один раз и видел, правда!

– Жаль. Очень жаль мне тебя, говорю, – резюмировал краткий рассказ Вордий. – Ну, выбирай: левый или правый?

– Нет, не надо, умоляю! Провалиться мне тотчас в чертоги Мрака, если соврал! – с удвоенной прытью затрепыхался Сермий. – Ее цирюльник Тани привел, у него спросите.

– Цирюльник кто?

– Как, вы не имеете чести знать самого мастера Тани? У него стрижется столько достойных людей… – робко стал возвращать себе утраченные позиции столичный щеголь.

– Ну, зато ты его хорошо знаешь! – усмехнулся Вордий. – Скажешь, что я буду ждать его сегодня, когда Владыка посещает крайний дворец, в овраге Дивного пения, в полсотне шагов на юг от Старого грота. Скажешь, что он серьезно вляпался, что он замешан в покушении на государственное лицо. И что если он не оценит все прелести вечера со мной, то его утонченность с избытком оценят громилы из тюрьмы Небесного смирения!

– Я п-передам, разумеется, – с облегчением выдохнул Сермий. – Прямо сейчас.

Он приподнялся и смущенно стал приводить в порядок свои потрепанные одежды.

– Дружище, я иногда тебя сам бояться начинаю, – оглядываясь, прошептал гвардейцу Соргий. – Он всего лишь безобидный гуляка, а ты его как разбойника охаживаешь!

– А-а-а… кинжал верните, пожалуйста, – гуляка не замедлил тут же напомнить о себе.

– Обязательно! – щедро пообещал Вордий. – Хоронить тебя будут – приду вложу во хладные персты. Семени ляжками, концентрат человеческой глупости! А не то этот ножик все-таки вступит в любовную связь с твоими глазами…

Закат в овраге был сам по себе удивительным зрелищем, однако сейчас друзей заботило явно не это. Соргий, как всегда, изучил ситуацию со всех сторон, но выбирал наиболее проблемный вариант развития событий, – отчасти чтобы позлить собеседника.

– Пошли бы к нему домой, поговорили бы, как люди…

– Сорик, только не говори мне, что не понимаешь! Если даже этот слизняк с гривой не захотел с тобой нормально разговаривать и смылся при первых намеках на суть дела – не сложно понять, в таверне запахло жареным!

– Ох, да знаю я все! – вздохнул Соргий и нервно затеребил небритый квадратик на подбородке. – Меня сейчас другое волнует. Кто все-таки эта девушка? Ну не похожа она на простую гетеру, поверь моему опыту!

– Ну так, брат! – снисходительно похлопал его по плечу Вордий. – У кого у кого, а у тебя было время изучить ее поближе!

– Будешь смеяться, но не в тот раз.

– Что? Ты хочешь сказать…

– Увы. Все было именно так, как я рассказал этой прелестной компании в «Песне звезды». У меня первый раз в жизни было такое гадкое ощущение, будто меня тупо использовали. Меня, понимаешь, Ворик! И кто – женщина!

– Ну-ну, поплачь еще, как ты любишь. Найдем эту красотку – так и быть, дам тебе время возместить все понесенные убытки!

– Какой ты щедрый! Только сейчас говори с этим любителем ножниц сам. Видеть не могу, как людей мучают!

– Ладно-ладно, цыпленок-неженка. Дуй в кусты и жди команды. Игрушки какие прихватил, надеюсь?

– Да есть кое-что, – поправил Соргий холщовый мешок за спиной и поплелся в заросли.

Вордий сладко потянулся, расправил плечи и развалистой походкой вышел на небольшую прогалину, зачищенную от травы бурым суглинком. Когда-то, до открытия центрального парка, это место, возможно, и пользовалось популярностью у любителей вечерних прогулок, но теперь все здесь выглядело диким и пустынным. Закрыв глаза, молодой гвардеец упер руки в бока и тут услышал звук приближающихся шагов. «Мужчина, – подумал Вордий. – Баклов двести пятьдесят весом, приземистый и крепкий». Открыв глаза, он с удовлетворением узрел перед собой именно того, кого представлял, с одним лишь исключением: пришелец был лыс, с усами черной строчкой, а под ними – злорадной улыбкой на влажных, трупного цвета губах.

– Сразу видно – цирюльник, – провел по своей голове пятерней Вордий, награждая гостя своим самым насмешливым взглядом. – Как это говорят, сапожник без сапог?

Мужчина осклабился еще противнее:

– Так, значит, это и есть тот красавчик, что приставал к моему другу? Нехорошо, парень. Ой, нехорошо. Ты же вроде девочек любишь или как? Рыженьких, как мне сказали?

– Про любовь тебе все объяснят в тюряге, и очень скоро. Вордий Онато, никорх императорской гвардии. Мой медальон. Веду секретное расследование особо важного дела о покушении на жизнь государственного чиновника. Предполагаемый исполнитель – упомянутая рыжая девица. Ты расскажешь про нее все, что знаешь. Либо мне – сейчас, либо этой ночью – дознавателю в чертогах Небесного смирения.

Улыбка Тани расплылась уже по всей отвратительной харе. Мелкие сальные глазки смотрели как-то похотливо, а маленький рот скривился набок и увяз в сальных складках.

– Ну что ты, начальник, я чист, как миска заключенного. Не при делах я, ты уж прости.

– Про дела твои следствие решит, – демонстративно начал разминать кулаки Вордий.

– Ну, так это я завсегда готов, – сладко проворковал Тани. – У меня куча свидетелей имеется, и все, как один, просто жаждут подтвердить мою полную невиновность.

Затылок Вордия похолодел. На прогалину развязным, неспешным шагом вышло человек семь, все улыбались, даже беглого взгляда хватило, чтобы понять: все как один подонки. В том смысле, что были они наглядным олицетворением тех низших слоев населения, которые в силу врожденных склонностей вполне осознанно избрали для себя путь ярко выраженной антиобщественной деятельности, связанной с физическим унижением других.

– Разрешите представить, мои подмастерья, – и Тани изобразил реверанс. – Помогают стричь клиентов.

Подонки закивали.

– Ребятки, у нас сегодня особо важная персона, – продолжил цирюльник. – Храбропочтенный энель из гвардии горячо любимого нами Великого владыки Кергения. Приглашает нас оказать услуги на дому.

Громилы заржали и стали заходить с боков и со спины.

– Зачем же на дому, энель грозный страж? Вам мы готовы оказать услуги прямо здесь. Чик-чик, и готово, – прогундел рыжий бородач с мясистым носом, проводя по заросшим щекам лезвием кинжала.

Вордий и бровью не повел, но внутри весь напрягся. Что-то делать нужно было срочно, но ведь не кидаться же на эту банду в одиночку?

Пока он думал с каменным выражением лица, Тани сделал шаг вперед и заглянул ему за пояс, словно на дно глубокого каньона.

– Ой, поглядите, что это у нас? Меч! Для бритья – то, что надо! Энель Онато, вы позволите скромному цирюльнику продемонстрировать вам свое искусство?

Не дожидаясь ответа, Тани медленно протянул два пальца и сомкнул их на рукояти. Этот манерный жест грубо нарушил глубоко укоренившиеся понятия Вордия о вежливом поведении, допуская только одну, вполне однозначную реакцию. Жестко сцапав противника за кисть, он резко ее выкрутил. Цирюльник взвыл, припадая на колено. Но уже через мгновение один из подмастерьев обхватил Вордия сзади своими волосатыми руками и сдернул вбок с места, а другой, юркий мелюзга, лихо прошел в ноги. Тани поднялся с земли, в руках его сверкнула стальная полоска бритвы. Лицо утратило былое притворство и теперь откровенно не предвещало ничего хорошего.

– Держите его, сделаем нашему славному энелю офицеру интимную стрижку!

Вордий дернулся, попытался ударить головой. И понял, что в этот раз увяз более чем серьезно. Силы в нем было побольше, чем у многих изнеженных городских обывателей, однако и держали его люди грамотные, привычные к такого рода занятиям. Тело промокло от пота, а во рту пересохло, и отчетливо проступил вкус железа. «Неужели все, вот так просто?» – пронеслось в его голове.

Мясистый бородач сделал характерное движение кинжалом, словно обрубал сучья с дерева. Подонки загоготали. Мастер Тани с неизменной улыбкой отошел чуть в сторону, а появившийся рядом лобастый, сутулый громила, похожий на куль с рисом, смял в мохнатой пятерне пряжку ремня Вордия.

В этот момент из кустов резко захлопало, словно отбивали ковры. Державшие гвардейца подонки мгновенно разжали хватку. Бородач схватился ниже спины и жалобно завыл в небеса, а охотник до чужих поясов охнул и, припав на правую ногу, спешно отковылял в сторону. Но меньше всего повезло мелкому крысенышу капоштийской наружности: стрела не более двух ладоней в длину необычайно точно прошила ему обе щеки разом.

Тани резко отскочил вбок и, облизывая губы, присел пониже, словно цепляясь за землю в попытке угадать направление атаки. В этой забавной позиции его потную физиономию нашел подбитый серебряными гвоздями сапожок Вордия. Цирюльник выронил бритву и, плюхнувшись о землю, дико заорал, катаясь, как припадочный, с таким ртом, словно вылакал ведро крови. «Язык откусил!» – злорадно подумал гвардеец. Он наконец-то вынул из ножен свой меч и гаркнул командным голосом сбившимся в кучу напуганным работникам ножа и топора:

– Сталь на землю, руки в гору! Пять шагов назад! Мордой книзу – лежать!

Нетривиальное развитие событий, похоже, загнало скудные мозги разбойных людей в состояние гипнотического транса. Как сонные, они исполняли команды человека, над которым еще совсем недавно намеревались поглумиться с тем утонченным изуверством, которое всегда отличало представителей столичного дна.

– Что, мрази, думали, я голый приду! – Вордий все больше заводился, превращая недавний испуг в ярость. – Вы на кого культи подняли, вши навозные! Да у меня стрелки́ на каждом дереве, кто дернется – ежатиной сделаю!

Бандиты лежали тихо, всеми силами пытаясь слиться с рельефом. Тани, набулькавшись кровью, затолкал в рот кусок своей щегольской накидки. Говорить он был явно не в состоянии. Вордий внимательно оглядел остальных пленников и, подойдя поближе, наступил на голову молодому детине с копной ломких темных волос и взглядом, слишком уж дрожащим для такого брутального телосложения. Тот, вжатый щекой в твердую глину, замер и с силой зажмурил глаза.

– Вы подняли руку на офицера императорской гвардии! – проговорил уже спокойным голосом Вордий. – За это вам выжгут зеркалами глаза, обуглят кожу и бросят в отхожий бак, где вы будете умирать долго и мучительно, пока не смешаетесь с окружающим вас дерьмом. Потому что тот, кто покусился на охрану императора, дерзнул восстать против самого Великого владыки, да хранит его Небесный отец наш вовеки веков!

Детина под сапогом задрожал еще сильнее и жалобно проблеял:

– Энель офицер, мы ни в кои веки не посмели бы вас трогать! Шутим тупо, по-другому не умеем! Пощадите, все для вас сделаем!

– А что ты можешь сделать, боров недорезанный? Проку от тебя, как от лампы в полдень. А вот сдам вас куда надо – награда мне будет! Эй, Свений, Инпато, несите сюда веревки!

– Энель никорх! – раздался уважительный бас слева. – Мы порядки знаем. Вам ведь девица эта нужна, рыжая. Ну так мы готовы того этого…

– Про других заткнись, Бергий! – шикнул малый в кожаной тунике и плетеных гетрах. – Это тебя Аспид на куски резать будет, а не нас всех.

– Расслабься, Никий. Теперь уже – всех! – успокоил его оппонент. Это был крестьянского вида парень с простым округлым лицом, низким лбом и чуть выступающими вперед скулами. – По мне, так лучше прожить оставшуюся жизнь хоть в семерийской дыре, чем быть заживо изжаренным по глупости этого болвана Тани!

– Кончай трепаться! – прикрикнул на спорщиков Вордий. – Имя, где живет, из какой семьи – выкладывайте все, что знаете! Или, клянусь честью, лично познакомлю вас с Мечом пылающим Небесного престола!

– Того не ведаем, энель никорх, – извиняющимся тоном сообщил сельский подонок.

– Издеваешься! – процедил сквозь зубы Вордий и стиснул рукоять меча.

– Да сожги меня Владыка небесный, ни в кой веки! – селянин выглядел спокойным и весьма рассудительным, как человек, твердо принявший новый поворот судьбы и полностью смирившийся с этим. – Мы люди маленькие. Надо вам – к Пылающему Аспиду. В порту без его ведома даже мышь не гадит. Вот.

– Пылающий Аспид? – усмехнулся Вордий. – Неужели? И где же я его смогу найти?

– Пылающий Аспид везде, и нет его нигде! – буркнул про себя малый в кожанке.

– Громче! – прикрикнул на него Вордий.

– В портовом квартале кабак есть плавучий, «Лепестки лотоса», – ответил за него селянин. – У Тани встреча там завтра, в начале второй стражи. Так говорят, что и Аспид вроде как тоже появится.

Вордий повернулся к цирюльнику. Тот, скорчившись, мычал, пропитав черным почти всю накидку.

– У Тани теперь есть дела поважней. Ну что же, считайте, что заключили самую выгодную сделку в своей жизни. Но помните, это не прощение, а только фора. Искать вас начали прямо сейчас. И мы, и Аспид в придачу. Забирайте своего калеку, – гвардеец насадил на кончик меча маленький красный обрубок и протянул его словоохотливому разбойнику, – и валите из города.

Два раза повторять не пришлось. Взяв под руки увечного босса, подмастерья поспешно заковыляли прочь. Вордий вложил в ножны меч, так и не использованный по назначению, и прерывисто выдохнул. Несмотря на свою браваду, в подобных переделках участвовать ему еще не доводилось.

– Это что было? – спросил он вынырнувшего из кустов Соргия, пытаясь скрыть остатки волнения.

Тот с гордой улыбкой протянул ему обеими руками хитрое устройство.

– Ну-ка дай сюда! Капоштийский многозарядный самострел? Ерунда какая! Помню, хотели нам втюхать эти игрульки! Только стрелы у них холстину с трудом проходят. Лучше уж зубочистками плеваться!

– А это идея, – глубокомысленно поднял указательный палец Соргий. – А то я все думал, как его назвать? А теперь имя есть – «Плеватель»!

– Да нет, ты не обижайся, для города ничего. Особенно с близкой дистанции. Откуда он у тебя?

– Дядя Риксо привез из родных краев.

– Привез, – ехидно передразнил его Вордий. – Будто не знаешь, что это контрабанда?

– Знаю, – спокойно ответил Соргий. – Так же, как и то, что эта контрабанда только что спасла тебе жизнь.

– При чем тут эта игрушка? Если что и помогло мне, так это твоя решительность! Я думал, ты там обделался в кустах. Порадовал ты меня, старичок! Хотя, сам понимаешь, я бы и один их сделал. Тоже мне сила – кучка портовой плесени!

– Вот, Вордий, ты сейчас совсем не прав! – Соргий вырвал из его рук самострел и принял оскорбленный вид.

– Да ладно, дружок, не надувайся, как мустобримская змеюка! – приобнял его за плечи гвардеец. – Главное, что мы одно дело делаем. Святое дело – за брата нашего головой рискуем! Ты лучше скажи, слышал чего про этого Пылающего Аспида?

– Конечно, слышал! – сухо отрезал Соргий, глядя в сторону, но краешки глаз его предательски светились. С детства зная все о самолюбии своего приятеля, он спокойно относился к его заскокам, ставя во главу угла реальное положение дел.

– Ну и? – приглашающе проворковал Вордий, подталкивая друга покинуть место недавней разборки.

– Ну а что? – пожал плечами Соргий. – Все о нем слышали, но никто толком не видел. Представляешь, – неожиданно оживился он, – всего за год этот человек выгнал иристенцев из порта, железной рукой усмирил все местные банды и четко распределил, где доля каждого. А кто такой, откуда взялся – ничего, туман сплошной!

– А что люди говорят? – продолжал расспрашивать Вордий. – Хоть что-то у нас есть?

Они шли окольным путем, с треском наступая на ветки валежника и рассекая заросли зазубренных папоротников. Солнце, зависшее в закате, десятками лучей пронзало насквозь деревья на дне оврага.

– Одни утверждают, что ему лет тридцать, грудь имеет как у быка, ростом – так в дверь с трудом проходит, а голос – что десяток медных труб! Другие – наоборот, мол, старик, маленький, сухонький, с бородой почти до земли. Но глаз такой, что, вот если на кого посмотрит, так тот враз и окаменеет! Третьи же…

– Ясно, – прогудел Вордий, чуть вдавив друга широкой ладонью в землю. – Басни одни, короче. Опять, в общем, найди того, не знаю кого. И каковы олухи – на императорскую гвардию напасть! Это как обкуриться надо, ты мне скажи! Нет, не нравится мне все это, очень не нравится…

– У них там своя власть, свои законы. Сколько уже предлагали зачистить порт и навести порядок в доках – и каждый раз что-то не срасталось. Даже Солнечная стража в порту чисто для вида отсвечивает. Не иначе как есть хорошая «лапа» у лихих людей, и чует мое сердце – башляют они наверх немерено! Но сейчас меня больше волнует, какая связь между этим Аспидом и Фенией, – ответил Соргий, высвобождаясь из-под тяжелой руки друга.

– Хочешь сказать, она работает на него?

– Кто ж его знает? Аспид, конечно, имеет большой вес в порту, но ты же понял, что про мышку наш недавний друг пошутил? Да и с чего мы вообще взяли, что она из порта?

– Кстати, да, – озадачился Вордий. – И вообще, почему мы ее именно там ищем?

– А потому, мой шлемоголовый друг, что других зацепок сейчас у нас просто нет, – решил по-мелкому отыграться Соргий. – Но, конечно, если у тебя найдутся еще идеи…

– Идеи? – хмыкнул гвардеец. – Да я и так едва понимаю, как нам сунуться в этот клоповник. Ну вот скажи, мы что, придем вот так в «Лотос» – здравствуй, Пылающий Аспид!

– Ворик, ты меня просто восхищаешь! Я-то грешным делом решил, что ты предложишь нагрянуть туда с облавой, уложить всех лицом вниз и десерты из глаз готовить!

– Да брось, я же тут сам по себе! Не приведи Светило, на службе узнают – представить страшно, что со мной будет!

– Вот-вот! В кой-то веки вижу проблески разума. Такая карьера, такая невеста, и представь, все это враз может пойти псу под хвост!

– Если белье намочил – так и скажи. Сам все сделаю!

– Да уж сделаешь, конечно. Могу себе представить. Ладно, только из сострадания к другу детства…

– Заткнись, паяц. По сути давай.

– Э-э-э, не гони телегу. Телега едет медленно и будет в срок. Ибо везет – ценные вещи! А теперь выслушай меня внимательно, без тупых подколов. Дядя Сорик, кажется, знает, как пройти через туман и не упасть в пропасть!

* * *

Если Северный речной порт Энтеверии предназначался исключительно для государственных нужд, то через Южный шла практически вся частная торговля многолюдного города. Нет смысла говорить, что именно данное обстоятельство способствовало образованию уникального анклавного поселения, словно магический портал открывающего десятки ворот в самые разные города империи и остального мира. Улочки здесь были не в пример уже, чем в самой столице, что даже порождало смелые предположения ряда ученых мужей о том, что квартал возник гораздо раньше остального города и представлял собой остатки древнего поселения загадочных нигмаев, живших в этих краях еще аж до пришествия самих герандов. Впрочем, эти весьма дискуссионные теории совершенно не интересовали нынешнее население квартала, который благодаря своему национальному составу мог бы стать наглядным пособием по этносам всего Дашторниса для изучающих географию в имперской академии. В противовес возвышенным мужам науки здешние людишки промышляли вещами гораздо более приземленного толка, как то: обслуживанием судов, погрузочно-разгрузочными работами, торговлей всем, что запрещено на центральном рынке, разнообразными видами наживы на людских пороках и тесно связанной со всем перечисленным преступной деятельностью.

Само собой, люди с четкими моральными принципами и общественно одобряемым укладом жизни показывались здесь чрезвычайно редко. Известного рода исключение можно было бы сделать разве что для купцов и их приказчиков, однако, скажем честно, люди данной профессии далеко не всегда могут быть смело зачислены в упомянутую выше категорию. Нечто похожее можно было бы сказать и о двух мужчинах, прямо сейчас прокладывавших себе путь сквозь толпу.

Даже самый рассеянный наблюдатель сходу определил бы, что один из них является главным, а другой стоит на страже его интересов. Вышагивающий впереди коротышка щеголял расшитой золотой нитью накидкой из тончайшего улиньского шелка. Широченные штаны по моде южных провинций кричали нежно-рубиновым цветом дорогущего сока аринцильской гагавы. Усыпанная жемчужинами атласная рубаха свободно обтекала маленькое округлое брюшко, а туфли из крокодиловой кожи были призваны опозорить любого, кто усомнился бы в материальном благополучии их хозяина. Узкая остроконечная шапочка венчала чересчур рано начавшую лысеть голову, а чисто выбритые щеки сочились той разновидностью ленивой надменности, из-за которой по всей империи недолюбливают выходцев из богатой Вуравии.

Его спутник был значительно выше ростом и одет в торгендамскую тунику из оленьей замши, плотно облегавшую могучую спину и искусно обнажавшую раздутые мышцы рук. Черты лица определенно выдавали в нем представителя народов центральной части империи: правильной формы овал под шапкой темных и чуть вьющихся волос, прочно посаженный благородный нос, упрямые губы и солидный подбородок. Посреди выпяченной вперед груди крестовидно схлестнулись две широкие полосы из дубленой кожи, которые вкупе с массивным поясом представляли собой неплохой вариант того, как можно было обойти запрет на ношение доспехов для гражданских лиц. То же касалось и длинных, по колено, сапог с рельефным узором, подбитых, судя по звукам, прочными металлическими гвоздями. Такая обувь, помимо защиты ноги, могла неплохо скрыть длинный серегадский кинжал, по рубящим свойствам не уступавший топору. В этом физиологическом совершенстве, способном поразить тоскующих по вычурной брутальности столичных девиц, присутствовал лишь один изъян: потерянные, подернутые скукой глаза, уставшие от обилия совершенно излишних и потому изматывающих впечатлений.

– Ну и долго мы еще будем так ходить? – недовольно пробурчал Вордий, приблизившись к другу так, чтобы тот мог расслышать шепот, и лишь чудом не наступив на его волочащиеся штаны.

– Спокойно, старичок, спокойно. Надо войти в образ. Чтобы нас здесь узнавали, – надменно сморщил нос Соргий какому-то оборванцу, а Вордий просто отшвырнул его вбок плечом. – Вот видишь, уже получается!

– Клоун из тебя надушенный получается! – презрительно ответил Вордий. – Давай в твой «Лотос» скорей, уже есть хочется!

– Я так и думал, что именно этим все и кончится, – театрально вздохнул Соргий, прежде чем неминуемо подчиниться.

Лепестки лотоса действительно окружали заведение как минимум с трех сторон, ибо расположено оно было на небольшом полуострове. Три ряда галерей позволяли располагаться на свежем воздухе в окружении бронзовых статуй и огненно-красных фонариков, уже вспыхивающих на фоне наступающих сумерек. Из глубины дома доносились вибрации струн, глухое уханье барабана и повизгивание дудок. Веселье, судя по всему, еще только начиналось, и самое интересное ждало гостей впереди.