Текст книги "Сборник-2023"

Сборник-2023
Андрей Кокоулин

© Андрей Кокоулин, 2024

ISBN 978-5-0062-8558-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Соловей

Брата Инколан принял в деловом кабинете.

Драгоценное шиньдайское дерево, потолок, расписанный «живой» акварелью, теплый мозаичный пол, прихотливо меняющий узор под ногами, фонтан с золотыми рыбками, рои лампочек-светлячков, голографические проекции, скользящие по стенам, и длинный медиастол с дюжиной пышных кресел.

С одной стороны это было напоминание, чего достиг он, с другой – насмешка над тем, чего никогда не достичь Нангилу.

– О!

Нангил и правда был поражен.

Впущенный в кабинет охраной, худой, в каком-то дешевом сером комбинезоне, он несколько секунд, задрав голову, наблюдал, как по потолку стадо длинноногих животных убегает от сливающегося с травой хищника. Наблюдатель, казалось, тенью следовал за охотником. «Живая» акварель размазывала движение стеблей и пятнистых тел и ловила испуг в больших фиолетовых глазах на мгновение повернувшей голову жертвы.

Ах! Прыжок не удался!

– Это Лабухан? – спросил Нангил.

– Не знаю, – поднялся из-за мониторов Инколан. – Скорее всего, случайная зарисовка. Ты проходи, проходи, брат.

Он указал на специально для встречи отставленные и повернутые друг к другу кресла.

– Сюда? – спросил Нангил, делая шаг.

– Да.

– На Лабухане просто похожие….

Нангил умолк, пропуская перед собой полупрозрачную рептилию, неожиданно вплывшую в пространство кабинета.

– Не стой, – сказал ему Инколан, располагаясь в кресле. – Садись.

– Так это…

Нангил развел руками, глядя на неповоротливую рептилию, которая совершенно никуда не торопилась. Инколан рассмеялся.

– Что ты как маленький, брат? Это же просто проекция.

– Я понимаю.

– Тогда не медли. У меня мало времени.

– Дела?

– Именно. Империи не прорастают из ничего. Империи прорастают из труда. То, что империя отца…

– Хорошо.

Нангил шагнул сквозь полупрозрачное тело. Тронув поверхность медиастола ладонью, отчего тот отозвался мягким сиянием в месте прикосновения, он забрался в кресло напротив брата. Улыбка озарила его худое лицо.

– Что? – настороженно спросил Инколан.

– Вот, я здесь.

– Я вижу.

– Я рад тебя видеть, – сказал Нангил.

– Это-то и подозрительно, – Инколан прищурил глаз. – С чего ты рад меня видеть?

– Не знаю, – улыбаясь, пожал плечами Нангил. – Соскучился.

Инколан огладил подлокотник.

– Денег пришел просить?

– Нет.

– Разумно. Я думаю, что достаточно отчисляю тебе и матери. И лишних денег у меня нет. Если у тебя какие-то запросы или идеи…

– Нет-нет, – поднял руки Нангил, – какие запросы?

– А мать?

– Как и раньше. В ее полном распоряжении апартаменты в отеле на Каччолини, она всем довольна.

Инколан качнул головой. Кажется, десять минут, выделенных на встречу с братом, это много. В будущем следует ограничиться пятью.

– Что на тебе за дешевый комбинезон? – спросил он, вздохнув. – Это чтобы меня разжалобить?

– Обычный экспедиционный, – ответил Нангил.

– Ммм, все путешествуешь?

– Да.

– В бездны космоса?

– Как ты – в бездны бизнеса.

– И что там, в твоих безднах?

– Чудеса.

Инколан фыркнул.

– Что там может быть чудесного? Вот если бы ты мне отчеты присылал из своих экспедиций по ресурсному ископаемому составу, то я, возможно, в чудеса и поверил. Но ты же желаешь быть выше этого. Ай-яй, брат планету сразу под добывающую компанию бросит! Распашет и разорит!

– А разве нет?

– Да! Только что в этом плохого? Это жизнь. Это бизнес.

– А местная живность?

– Примитивная в большинстве своем. Если вообще имеется. Одноклеточная. Безмозглая. Или мне ее пожалеть надо?

– Да. Если ты на это способен.

– Способен. – Инколан поморщился. – Как пример, мне очень жалко впустую потраченного времени. Зачем ты пришел?

Нангил, словно в сомнении, потер висок.

– Знаешь, хотел сделать тебе подарок.

– Мне? – удивился Инколан.

– У тебя же был день рождения?

– Полгода назад.

– Раньше я не мог, – сказал Нангил.

Инколан переменил позу. Упер палец в щеку. В скучающем взгляде его затеплилось любопытство.

– А я тебе что за это?

– Ничего.

– Совсем подозрительно.

Нангил улыбнулся.

– Этим мы, брат, и отличаемся. Я не ищу умысла или выгоды во всем, что применительно ко мне делают люди.

Инколан поморщился.

– Выгоду ищут все. И мы отличаемся совсем другим. Мы отличаемся наличием средств и положением. Вообще, я уверен, что тебе хочется на мое место.

– И твое мнение – самое верное.

– Конечно.

– А подарок? – спросил Нангил.

– Подарок, разумеется, с подвохом, – сказал Инколан. – Мне только такие и дарят.

Нангил расхохотался.

– Ты видишь меня насквозь, брат!

– Здесь и видеть нечего.

– Так примешь?

– От брата? Приму, конечно. А что это?

– Скорее, кто.

– О!

– Это одно из тех чудес, что ты не считаешь чудесами.

– Ядовитое?

– Нет.

– Слушай, даже жалко. – Инколан поерзал. – Ладно, не томи, предъяви мне это чудо. Хочу посмотреть.

– Его вкатят, если ты разрешишь.

– Конечно!

Инколан распорядился, и в широкие двери охранник вкатил цилиндрическую тумбу, верх которой был накрыт тканью.

– Все, иди! – сказал Инколан охраннику.

Нангил подошел к тумбе.

– Это существо я нашел на Тоторе, – сказал он, сдергивая ткань.

– Где-где?

– Далеко, брат.

Под тканью обнаружился стеклянный колпак, под которым прорастала короткая кристаллическая веточка.

– Мне можно? – вскочил Инколан.

– Пожалуйста, – отступил в сторону Нангил.

– Так-так.

Инколан, приблизившись к тумбе, скривил рот. Несколько секунд он и так, и этак разглядывал веточку.

– Погоди, это – чудо?

– Нет, – улыбнулся Нангил. – На ветке.

Инколан стукнул в стекло пальцем.

– Ты говоришь про синий комочек слизи? – с недоверием спросил он.

Нангил кивнул.

– Да, я назвал это существо соловьем.

– Соловей…

– На древней Земле была такая… птица, брат.

– Угу. И чем она знаменита?

– Пела так, что заслушаешься.

Инколан хмыкнул.

– Значит, эта кроха тоже поет?

– Нет.

– Тогда не понимаю…

– У тебя так мало времени, брат, что ты не даешь мне объяснить.

Инколан указал пальцем на брата.

– Ты прав. Времени мало. Через пятнадцать минут у меня назначена встреча. Делаю деньги, видишь ли. Расширяю империю.

– Куда больше-то? – спросил Нангил.

Инколан развернул брата к себе.

– Туда! Есть два процесса, братик. Один называется – сокращение, стагнация, коллапс. А другой называется расширением или экспансией. Предпочитаю участвовать во втором. Как и вся Вселенная, знаешь ли. Впрочем…

Он бросил взгляд на синий комочек на ветке.

– Не буду скрывать, мне интересно. Это оригинально. Неожиданно. В чем-то даже мило. Синяя, понимаешь, сопля на ветке.

– Соловей.

– Да-да. Так что он все-таки может?

– Ну, он… – Нангил замялся, подыскивая слова. – Он как бы раскрывает тебе Вселенную. Ты слышишь, как она звучит в тебе.

– Вселенная?

– Да.

– Серьезно?

– Очень необычные ощущения. Ты словно находишься со всем сущим на одной частоте. Это завораживает.

– А я не сдохну? – спросил Инколан. – Смотри, это будет убийством, брат. И ты ничего не получишь, кроме пожизненного.

– Ты уж совсем недалеким меня не считай.

– Ага! Значит, есть подвох!

– Даже два, – сказал Нангил.

– Интересно!

Инколан обошел тумбу. У соловья не было ни глаз, ни хвоста, ни отростков. Правда, внутри синего комочка просматривались крохотные темные образования.

– Первый подвох в том, – сказал Нангил, – что подарок, по сути, одноразовый. Синхронизация достигается единожды, а потом с каждой новой активацией соловья становится все хуже и хуже. То есть, настоящее единение с Вселенной можно испытать лишь во время первого контакта. Дальше ощущения будут слабее.

– Контакта? Ты сказал – контакта?

– Визуального, брат.

– Ха! – сказал Инколан. – И это второй подвох?

– Почти.

– Ну-ну, договаривай.

– Второй подвох в том, что для первого контакта необходима сосредоточенная неподвижность в течение тридцати-сорока секунд. У тебя есть столько времени?

Инколан рассмеялся.

– Ах, брат, брат. Уж для Вселенной я найду время.

– Я надеюсь. Только каждый следующий контакт с соловьем потребует все больше времени, – сказал Нангил.

– Сколько?

– Минуты. Потом – часы.

– Часы? Нет, это не для меня. Часы!

Нангил пожал плечами.

– Мой рекорд – четыре часа семнадцать минут.

Инколан присвистнул.

– Так хотелось соединиться с Вселенной?

– Ты поймешь.

– Ладно, все, – Инколан хлопнул брата по плечу. – Нет времени. Оставляй подарок, я обязательно им воспользуюсь. Значит, просто садишься напротив…

– Да.

– Колпак снимать?

Нангил мотнул головой.

– Не обязательно.

– Значит, садишься и пялишься?

– В тишине.

– Само собой! И через минуту…

– Меньше.

– Понял. – Инколан проводил брата до дверей. – Да, а чем этого соловья кормить?

– Свет. Солнечный свет.

– И все?

– Можно органику, – сказал Нангил. – Но тогда синхронизация будет с привкусом того, чем ты его накормишь.

– Это как? – вскинул брови Инколан.

Нангил улыбнулся.

– Когда я покормил соловья сыром….

– Этого?

– Другого. Их очень мало, на самом деле. Игра случайности. В общем, когда я накормил соловья сыром, буквально, несколькими крупинками, вся Вселенная при синхронизации зазвенела и запахла сыром. И я был сыр.

– И ты?

– И я.

– Очень интересно. Но все, все, брат, – Инколан вытолкал Нангила в коридор, – не могу больше. Время, время! Но ты, если что…

– Я – на связи, – сказал Нангил.

– Да. Пока.

Инколан закрыл двери.

После встречи с Всесоветом Тысячи Инколан был в ярости.

Он мерил мозаичный пол кабинета широкими шагами, прохаживаясь от стены к стене, и кусочки мозаики под туфлями расцветали черными и багровыми узорами, а полы воздушного пиджака трепетали крыльями. Секретарь Джескар держался за его левым плечом, сохраняя безопасную дистанцию.

– Я уничтожу их! – прошипел Инколан, на мгновение остановившись. – Злобные уродцы! Они же ели с моих рук!

– Ламплен сделал им предложение, – осторожно произнес Джескар. – Они посчитали его более выгодным, господин.

Инколан резко обернулся.

– Что ты сказал? – спросил он.

– Мы вполне могли дать большую цену за участки, выставленные на торги, господин. Тогда Ламплену ничего не досталось бы.

– Да?

Инколан подступил к секретарю. Джескар побледнел.

– И насколько большую? – спросил Инколан.

Его лицо исказила хищная гримаса.

– Вдвое, господин.

– Вдвое?

– По расчетам мы все равно получили бы с залежей на этих участках трехсотпроцентную прибыль.

– Нет!

Инколан стукнул кулаком по медиастолу, и тот брызнул видеоискрами.

– Нет! Я здесь решаю! И империя отца держится исключительно на моих плечах. Или ты думаешь, что на твоих? Если я решил, что участки стоят столько, сколько я сказал, то они столько и стоят. Ни астрокредитом и ни галактом больше! Но эти вонючие скоты, этот Всесовет… Какая там тысяча! Их всего восемь!

– Господин…

– Что?

В глазах Инколана прыгало бешенство.

– Вам стоит успокоиться, господин, – произнес секретарь.

– Успокоиться? Я спокоен!

– Вы сказали мне, чтобы я останавливал вас, если вы дадите гневу овладеть собой.

Инколан усмехнулся.

– Да? И что же ты не останавливаешь меня?

– Я пытаюсь это сделать, господин.

– Словами?

– У меня есть инъектор с успокоительным.

– Кто тебе его дал? – всхрипел Инколан.

Он отступил от секретаря, словно тот был готов его укусить.

– Вы сами, – сказал Джескар.

– Я? Ах, да… – Инколан сморщился, словно вспомнив о чем-то неприятном. – Ладно, – он шумно подышал. – Видишь? Я в порядке. Мне просто нужно придумать план. Хороший план. Хитрый план. Всесовет должен ответить. Нет, они не обрадуются, когда мой военный корпус… мои киберсолдаты…

– В первую очередь вам нужно успокоиться.

– Я знаю! – крикнул Инколан.

Взгляд его упал на веточку под стеклянным колпаком.

– Я успокоюсь, – сказал он. – Ты слышал, что говорил Нангил? Мне надо всего лишь послушать соловья.

– Я бы был очень осторожен на вашем месте, господин, – сказал секретарь.

– Почему? – обернулся Инколан. – Ты что-то знаешь об этих соловьях?

– Нет, господин. Совершенно ничего. Это-то меня и настораживает.

Инколан приблизил лицо к колпаку. Комочек синей слизи так и сидел на коричнево-розовой ветке, похоже, не сдвинувшись ни на миллиметр.

– Неизвестность пугает тебя, да?

– Пугает, господин.

– А Вселенная тебя не пугает?

Джескар кивнул.

– Пугает. Потому что Вселенная – это сама неизвестность.

– А я тебя не пугаю? – спросил Инколан.

– В таком состоянии – несомненно, господин.

Инколан хмыкнул.

– Получается, тебя пугаю и я, и Вселенная.

– Да, господин.

– Все! – замахал руками на секретаря Инколан. – Выметайся! Нам с Вселенной надо поговорить наедине. Ты здесь лишний.

– Вы уверены? – спросил Джескар.

– Пошел вон!

Крик выгнал секретаря за двери.

– Так.

Оставшись один, Инколан подкатил кресло к тумбе.

– Синхронизация, – пробормотал он.

Ему пришлось задрать голову.

– Черт!

Соловей был виден плохо.

Инколан встал, ощерился на стекло и обнаружил, что подставку с колпаком и соловьем внутри можно спокойно снять с тумбы. Не такая уж и тяжелая она оказалась. Он брякнул ее на медиастол. Комочек слизи засинел на уровне глаз.

Прекрасно!

Инколан снова забрался в кресло. Потискал пальцы одной руки пальцами другой. Выпрямился. Значит, сосредоточиться. И минута времени. Минута времени – легко! Он уставился на соловья. И как это происходит? – подумалось ему. Просто смотреть? Что ж, я смотрю. Или надо как бы мысленно…

Странное существо.

Странное.

Соло…

Инколан пошевелил плечами. Взгляд ушел. Ах, черт! – раздражился он. Не так-то это легко, как уверял брат. Но подарил, наверное, со смыслом. Или просто так? Не слишком умный брат дарит дурацкие подарки. Вполне в его стиле. Обозвал соплю соловьем и торжественно прикатил на тумбе. Может, синхронизация – это миф. Шутка. Впрочем, есть возможность проверить.

Инколан подобрался.

Он повернул подставку так, чтобы веточка с соловьем оказалась прямо напротив, подсел ближе, глаза, так сказать, в глаза, в темные крупинки, и вывел на панель медиастола таймер. Минуты же хватит?

Вперед!

Инколан впился в соловья взглядом. Стол чуть подрагивал, отстукивая секунды. Соловей безучастно сидел на ветке. Синий комочек. Мазок геля или какой-нибудь герметизирующей пены, а он, как дурак… Синхронизируй, синхронизируй, синхронизируй, повторял про себя Инколан. Соедини меня с Вселенной. Я вполне го…

Это было похоже на взрыв звезды.

Не в световых годах, не в астрономических единицах от Инколана, а совсем рядом. Возможно, что даже внутри него самого.

Бах! И нет Инколана, рассыпался на миллиарды квантов и устремился во все стороны. Кресло, стол, любопытные проекции, выглядывающие из стен, – все это он и в то же время не он. Но он. И мониторы – он. И стол, и потолок, плывущий сиреневыми облаками, – он. И двери, и застывший у дверей Джескар – тоже. Возможно, даже весь секретарь – он. Почесался, облокотился на стойку.

А дальше – выше, шире, глубже.

Ножи, салфетки, посуда, полотенца, кухонный автомат, плита, вытяжка – все он. Перекрытия, витражи, мебель, светильники, кабели и электрические щитки – он. Ковровые дорожки, урны, цветы в вазах. Скамейки, лифты, панели, череда комнат. Сам воздух – он. Почва, трава, деревья, кусты, легкая дымка тумана, следы от аэробберов в небе. Небо! Да-да, и небо – он, Инколан. И космос!

Ах! Он устремился за пределы планеты.

Это было легко. Потому что всюду был он. Частицы, молекулы вещества, фотоны, поля и слабые гравитационные взаимодействия. Астероиды, планетоиды, кометы, метеорные рои. Все, все он!

И стоило ему оглядеться, раскинуться, обозреть самого себя, он увидел звенящие серебристые струны взаимосвязей, ветвящиеся, разделяющиеся, бегущие от одной части его к другой, а от той – к следующей. Они делали его единым целым.

Инколан почти все понял про себя и про Вселенную, но неожиданно ощутил себя сидящим в кресле человеком.

– Джескар!

– Да, господин.

Секретарь вошел в кабинет и по-военному вытянулся перед начальником. Инколан заходил кругами.

– Ты видел, видел?

Энергия бурлила в Инколане. Мысли роились в голове. Головокружительные комбинации вспыхивали и гасли, едва он успевал их осознать.

– Что я видел, господин? – спросил Джескар.

– Мое единение, дубина! – Инколан забегал, размахивая руками. – Я и Вселенная! На одной ноте! Я чувствовал все!

Подскочив к подставке с соловьем на ветке, он поцеловал стеклянный колпак.

– Что за чудо! – умилился он на синий комочек.

– Я ничего не видел, господин. Вы выгнали меня, – сказал Джескар.

– И правильно сделал! Что бы ты понял? Это синхронизация! Это резонанс! Я был везде, Джескар!

Инколан подпрыгнул и раскрутил одно из кресел.

– О, как это восхитительно!

– Господин… – произнес секретарь.

– Что? – воскликнул Инколан. – Тебе опять хочется меня успокоить? Дурак! Я благостен, как хороший день! Я все придумал! Это будет комбинация, в конце которой Всесовет сам принесет мне необходимые участки. Нет, эти скоты попросят, чтобы я взял покровительство над их планетами! Да-да, я это видел!

Он захлопал в ладоши.

– Господин, у вас встреча с владельцем «Независимых верфей», – напомнил Джескар.

– С Ка Пим Бокером?

– Да, господин.

– Ах, черт! Как не вовремя! – Инколан погладил стекло. – Мой соловейчик. – Он обернулся к секретарю. – Мне нужен здесь солнечный свет.

– Я открою окно, – Джескар подошел к задрапированной шторой нише.

Инколан подождал, когда узкий солнечный луч проникнет в кабинет, и сам придвинул к нему подставку с колпаком.

– Наслаждайся, соловейчик, – сказал он.

– Не хотите переодеться? – спросил Джескар.

Инколан поморщился.

– Я помню. Этот болван любит деловые костюмы. Я не могу послать его к черту?

– Нет, господин.

– Ха-ха! Могу! Потому что я здесь все решаю! Но встреча с ним все же важна.

Инколан замер. Зажмурился.

– Господин… – произнес Джескар и наткнулся на резко воздетую в останавливающем жесте руку.

– О, я снова вижу, как все устроено, – сказал, открыв глаза, Инколан. – Изумительная ясность. Но мне необходим хотя бы еще один сеанс.

– Ка Пим Бокер…

– Чтоб он сдох!

– Деловой обед.

– Я знаю! А потом?

– Встреча с акционерами «Террадина».

– Их перенеси на завтра! – распорядился Инколан. – Это не обсуждается, – предупредил он возражения секретаря. – Я должен еще раз синхронизироваться!

– Это похоже на зависимость.

– Ха-ха!

Инколан сбросил пиджак и вышел в неприметную дверь.

– Ты слышишь только себя, Джескар! – проговорил он оттуда. – А слышать надо меня. Переноси встречу.

– Да, господин. А следующую?

– А, черт! Это с Эфферсом из «Корпоративных линий»?

– Да.

– Нет, эту не переносим. Он мне нужен. Эфферса я беру в расчет по комбинации с Всесоветом. Он поможет.

Инколан появился перед секретарем в строгом темном костюме.

– Ка Пим Бокер оценит, – одобрил Джескар, подбирая скинутый пиджак.

Инколан фыркнул.

– Этот Бокер помешан на внешних деталях. Но разве в халате я отличаюсь внутренне от себя же в костюме?

– Настрой другой, господин.

– А брат вообще ходит в комбинезоне, и ничего.

– Значит, «Корпоративные линии» оставляем?

– Да, но перед ними я еще раз синхронизуюсь.

Джескар качнул головой.

– Честное слово, господин…

– Молчи! – прикрикнул на него Инколан. – Понимал бы ты хоть что-нибудь! Столько идей, столько разных задумок! Сколько возможностей открыл мне этот маленький комочек! А ты – ой да ой!

– А вы не могли бы поделиться со мной хотя бы одной идеей? – спросил Джескар. – Хотя бы самой скромной, бытовой?

– Да пожалуйста!

Инколан обхватил ладонью подбородок. Взгляд его стал задумчив.

– Вот хотя бы… – произнес он.

– Я слушаю, господин, – наклонился секретарь.

– Да ну тебя! – толкнул его Инколан. – Все уже из головы вылетело! Потому и говорю тебе, мне надо вновь ощутить Вселенную.

– Хорошо, господин.

– Веди меня в приемный зал.

Джескар шагнул в двери.

– Следуйте за мной, господин.

С Ка Пим Бокером у Инколана не составило труда найти общий язык. Во-первых, обед был шикарен, а Ка Пим Бокер, жирный боров, никогда не упускал возможности задарма наполнить желудок изысканными блюдами. Во-вторых, они быстро столковались в цене. Владельцу «Независимых верфей» понравилась та часть плана, в которую Инколан его посвятил. От него и требовалось всего ничего: за хорошую компенсацию отказать в срочном исполнении заказа Всесовета, передвинуть его на год или два вперед. А также наклепать несколько десятков пустых корпусов, имитирующих штурмовые корабли.

Расстались они довольные друг другом.

Но как только Ка Пим Бокер покинул зал, Инколан чуть ли не бегом направился в кабинет. Соловей, соловейчик мой!

– Господин, – попытался остановить его Джескар.

Инколан оббежал его.

– Потом, все потом.

– Но встреча…

– Прошла замечательно! – крикнул Инколан, скрываясь за дверями.

– Вы договорились? – спросил Джескар.

Услышан он не был.

Инколан подскочил к подставке с колпаком и напряженным взглядом впился в соловья на ветке. Комочек, все такой же неподвижный, показался ему довольным. Солнце ушло, но, должно быть, подзарядило маленькое сокровище.

– Господин, – сунулся в кабинет Джескар.

– Ты видишь, я занят, – хмуро произнес Инколан.

Он протер рукавом стекло напротив соловья.

– Я беспокоюсь, господин.

– О чем?

Инколан передвинул подставку по медиастолу.

– О то, что вы не совсем… – секретарь замялся. – Отдаете ли вы отчет…

– Дурак! – крикнул Инколан, усаживаясь. – Конечно, отдаю! Может, ты тоже хочешь попробовать? Садись!

Он крутнул кресло по соседству. Джескар прижал ладонь к груди.

– Простите, господин…

– Боишься?

– Боюсь. Ваш брат… Его намерения мне не совсем понятны.

– Он же брат мне! Хоть и дурной. Мотается на мои деньги. А это – подарок, – указал на колпак Инколан.

– Все равно…

– Иди! Иди, все с тобой понятно, – погнал секретаря Инколан. – Подержи там Эфферса, если тот вздумает прийти пораньше.

– Хорошо, господин.

Джескар вышел, притворив двери.

– Ну, что, соловейчик, – щелкнул по колпаку ногтем Инколан, – синхронизируемся?

Предвкушение его было велико.

В этот раз воссоединение с Вселенной произошло, когда таймер на медиастоле принялся отсчитывать шестую минуту.

Долго! – успел подумать Инколан.

Как и в первый раз он рассыпался звонкими квантами, растянулся, развернулся космическим простором, туманностями и облаками, пролился пустотой, наполненной излучениями, атомами и редкими путешественниками издалека. Всюду, всюду он! Миллиарды ярких пейзажей, миллиарды открытий, миллиарды новых идей! Все это теснилось в нем, соперничало, вспыхивало искрами, гасло, рождалось вновь и тлело, чтобы, в конце концов, оставить в состоянии умопомрачительной неги и сладкого тумана в голове.

О, Вселенная, вот ты какая! Как бы не забыть ничего! Как бы зафиксировать, задержать, сохранить в себе.

– Тикан… Зобти камони… – забормотал Инколан. – Ики гаваки…

Сомнение отразилось на его лице. Что за слова? Что за непонятные звуки? Эти звуки сходят с его губ?

– Уч чи-чи-ка…

Возможно, он изобрел новый язык, новые понятия и определения.

– Господин? – заглянул в кабинет секретарь.

– Хэ? – спросил Инколан, полулежа в кресле.

Шевелиться совсем не хотелось.

– Вы в порядке?

– Да.

Знакомые слова вернулись, наполнили сознание.

– Мне… мне нужно полежать… – сказал Инколан.

– Вам плохо? – обеспокоился Джескар.

Он сделал несколько шагов по мозаичному полу по направлению к креслам.

– Нет! – махнул рукой Инколан. – Мне как раз очень хорошо. Очень-очень… – он издал стон. – Хорошо.

– И все же…

– Крха ин кха! – рыкнул Инколан.

На следующие три дня Инколан отменил все встречи и мероприятия. «Диаб Конструкторс», «Ахве», «Три Ти О», «Зуав Делишес», «Киберхемикалс» и еще пятнадцать компаний были поставлены в лист ожидания, доклады дочерних предприятий перенесены, еженедельная стратегическая кооперация аналитических отделов сдвинута на сутки.

Все три дня Инколан синхронизировался с Вселенной. Время начального сосредоточения росло, мгновения реального единения становились все короче. Что больше всего расстраивало Инколана, так это то, что ослепительное понимание всего и вся, энергетические и причинно-следственные ниточки взаимодействий, почти знание будущего таяли, едва сеанс связи заканчивался.

Все, что он успевал записать или наговорить, все, казалось, имеющее сакральный смысл и глубокое значение, буквально через полминуты, минуту превращалось в не имеющую никакой связности белиберду, написанную к тому же на невнятном, ускользающем от понимания языке. Чи, гра, я-я, ух, кумы, тутыге, кофа. Это как пример. Или: окутонго, яхма, эс-хатын, до яста нитха.

О чем? К чему?

На последнем сеансе он даже закричал, не имея возможности хоть как-то задержать просачивающиеся в никуда смыслы. Два часа четырнадцать минут синхронизации – и все зря! Пришлось набрать брата.

– Нангил!

– Да, брат, да, – ответил Нангил, проявляясь на мониторе.

Картинка рябила, лицо Нангила то и дело застывало и дробилось помехами.

– Я не могу добиться качественной синхронизации, – сказал Инколан.

– Чего?

Глаз Нангила уполз вверх и застыл.

– Синхронизация! – закричал Инколан в монитор. – Не могу синхронизироваться! Сеансы все короче!

Картинка с Нангилом дернулась.

– Я преду… Ты бы не увлека…

– И что мне делать? – воскликнул Инколан.

Лицо Нангила приблизилось.

– Есть способ, – сказал он. – Но…

Крупа помех оборвала связь. Взвыв, Инколан набрал брата снова.

– Какой? Какой способ?

Нангил, возникнув, махнул рукой.

– Не могу сейчас. Завтр…

И связь с ним пропала окончательно.

Как же так?

Некоторое время Инколан в исступлении дергал медиастол, опрокинул три кресла и сломал один подлокотник. Ощущение чего-то грандиозного, великого, чего он лишился в последний момент, жгло Инколана жарким огнем.

Только вмешательство секретаря спасло кабинет от дальнейшего разгрома в процессе буйства его владельца.

– Господин…

– Что? – Инколан замер с подлокотником в руке.

– Дела требуют вашего вмешательства.

– Да провались они пропадом!

Инколан треснул подлокотником по медиастолу, отчего тот брызнул совсем не виртуальными искрами.

– Господин…

– Я в порядке, в порядке. – Инколан выдохнул, выбросил подлокотник и потер ладонями разгоряченное лицо. – Что у нас там?

Джескар протянул планшет.

– Список дел, требующих вашего непосредственного участия.

– Ладно. Сейчас.

Инколан подвинул подставку с соловьем к окну и раздвинул шторы. Солнечный свет ударил в стекло.

– Я вижу, что вам плохо, – сказал Джескар.

– Дурак! – рассмеялся Инколан. – Мне лучше, чем когда-либо!

– А Вселенная?

– Рядом, совсем рядом!

Корпоративные дела, все эти встречи, беседы, отчеты, собрания, конференции, доклады, аналитические записки, контракты, согласования, обеды, ужины, бизнес-ланчи, выезды на площадки, виртуальные координации, в общем, все, что ранее составляло живительный для него бульон, в котором Инколан чувствовал себя как рыба в воде, вдруг показалось ему мелкой, не стоящей внимания и затрат возней.

Целая Вселенная ждала его для синхронизации! Целая Вселенная! А тут: план по выработке на Хамфисе, расчетная рентабельность при запуске третьей очереди комбината по переработке на орбитальном треке системы Датрикайя, ввод в эксплуатацию биофабрики на Чунчи, волнения механизированных рабочих на Селио-Каргри.

Черт-те что!

Инколан держался из последних сил. Зато Нангил следующим утром вышел на связь сам.

– О, брат! Привет, брат!

Картинка была четкая, со сводом помещения на заднем плане. С обветренного лица Нангила в монитор лезли клочья бороды.

– Нангил! – обрадовался Инколан, как ни разу не радовался появлению брата. – Я не могу… Ты сказал, что есть способ!

Нангил кивнул.

– Плохо выглядишь, брат, – сказал он.

– Вселенная, Вселенная ждет.

– Слушай, это же просто подарок. Иллюзия коммуникации, брат. Эффект любопытный, но все же…

– Способ!

– А империя отца? Твоя империя?

– Я контролирую! Все здесь, – Инколан сжал пальцы. – И Всесовет Тысячи еще увидит! Знал бы ты, какой план подсказал мне твой соловей!

– Что ж, если тебе вдруг понадобится мое участие…

– Способ, брат!

Нангил усмехнулся.

– Хорошо. Способ простой, но…

– Знаю! – нетерпеливо кивнул Инколан. – Всегда есть подвох. Без этого у тебя ничего не происходит!

– Есть подвох, – сказал Нангил. – Соловей начнет медленно умирать.

– Мой соловейчик? – огорчился Инколан. – Как долго?

– Зависит от того, как часто ты будешь его использовать, брат. Но первое время синхронизация будет очень хорошая.

Инколан стукнул ладонями по столу.

– Я готов!

– Тогда все просто, – сказал Нангил, – дай соловью каплю своей крови. Это упростит процесс единения.

– Одну каплю?

– Да. И каждый раз…

– Спасибо, брат!

Инколан не дослушал Нангила. Как тут вытерпеть! Он подскочил к соловью на ветке и не без усилия снял стеклянный колпак.

– Джескар! – крикнул Инколан.

Секретарь появился в дверях.

– Да, господин.

– Принеси иглу!

– Иглу?

– Ну да, для забора крови.

– Есть автоматический шприц…

– Неси его!

Инколан долго смотрел на каплю своей крови на кончике тонкой шприцевой иглы.

– Господин, я удаляюсь, – сказал Джескар.

– Давай-давай, – произнес Инколан.

– Мне кажется…

– Пошел вон!

В звенящем крике стук дверных створок оказался совсем не слышен. Инколан поднял шприц над соловьем. Показалось, будто комочек на ветке чуть сжался.

– Не бойся, – прошептал Инколан, – это для синхронизации.

Он приблизил иглу к соловью и нажал на клапан. Капля сорвалась с кончика и, сверкнув на солнце, мутным, распадающимся мазком тут же погрузилась в существо. Инколан, вскрикнув от радости, подкатил кресло.

– Давай, соловейчик. Я и Вселенная, Вселенная и я. Что еще имеет смысл? Нет, ты, конечно, тоже…

О!

В этот раз, о, в этот раз все было иначе. Также, но иначе. Лучше, ярче, чудесней. Восхитительней. Настоящая синхронизация. Всюду! Всюду! Инколан спрашивал Вселенную, и она отвечала ему, потому что была его частью. Он беседовал с ней, как беседовал бы с самим собой. Ах, кровь! Вот что сделала всего лишь капелька крови! Инколан был созвучен Вселенной, и Вселенная звучала так, как ему хотелось.

Зарождались и погибали миры, галактики раскидывали рукава, возникала жизнь, цивилизации достигали вершин развития и погружались во тьму упадка. Диковинные создания ползали в грязи, чтобы через тысячелетия покинуть материнскую планету и разлететься по десяткам и сотням близких систем. Всему Инколан был свидетелем, все видел, все ощущал, во всем, хотя бы одним фотоном, но участвовал.

Он прожил миллиарды жизней и миллионы лет. Поэтому, когда, разбуженный голосом секретаря, Инколан вновь очнулся в кресле, первое, что сорвалось у него с языка, было удивленное:

– Ты все еще жив, Джескар?

Увы, секретарь состарился лишь на три часа. Никуда не делись ни встречи, ни обязанности, ни многочисленные и ставшие вдруг противными управленческие процедуры, требующие личного участия. С каким наслаждением Инколан избавился бы от них! В кабинете – целая Вселенная, а он здесь в ворохе дурацких распоряжений, квантовых паролей, соглашений и платежей. Хотя, наверное, есть выход. Решение неожиданно пришло Инколану в голову. В сущности, чего проще?